Дина Зарубина
Королева с опытом работы
– Вот же корова, а на вид и не скажешь, – ругнулся кто-то знакомым голосом.
– Труда? – обрадовалась я. – А Марек?
– Я, я, а то кто же? Тут мы, все тут, – меня ухватили за руку, усаживая на мягкую подстилку. – Не ори, дети спят, рань-перерань еще. И ты ляг, поспи.
Мне в руки сунули колючее шерстяное одеяло.
– Труда, а как же, ты когда слезешь? – растерялась я.
– В Иллирии и слезу, – проворчала подруга. – У нас там в Аварне дядька еще зимой умер, наследство оставил, вроде там у него домик с садиком. Отцу все некогда было поехать, а мне одной боязно было. Я ж деревенщина неотесанная, обманут еще, неправильные бумаги подпишу и фюить наследство! Ты девушка образованная, законы хорошо знаешь, вот и поможешь мне все правильно оформить. Если совсем негодящий домик, продадим. Другой себе купим, папаша дал деньжат. Там и будем жить. Не сидеть же мне в Верхних Лужках до старости! Охота и мне мир посмотреть!
Я ужасно обрадовалась. Не бросила подруга, поехала со мной в неизвестную жизнь. Вдвоем и веселее, и безопаснее, и за ребенком будет, кому присмотреть, если что. Аккуратно прилегла, обнимая теплое тельце сынишки, вдыхая запах его волос. Я еще никогда не спала с ребенком рядом, у меня просто сердце от нежности разрывалось, когда я слушала тихое сопение под боком. И сама уснула под мерное покачивание повозки.
***
Три дня, два портала, и вот мы щуримся под ярким солнцем Иллирии. Домик, доставшийся по наследству, оказался справный, ему требовался только небольшой косметический ремонт. А что женщины с детьми бежали из Элизии – так кого этим удивишь, кому охота в разборки магов попадать? Местный маг-нотариус быстро оформил бумаги, я тщательно все проверила, и Гертруда официально стала владелицей одноэтажного домовладения на окраине Аварны, с приличным участком земли. Вот в него подруга вгрызлась с упорством бультерьера. Вместе со мной сходила только пару раз погулять по городу, посмотреть местные достопримечательности, все остальное время занималась домом и огородом. Даже на море с ребятишками не хотела выбраться, считала это пустой тратой времени.
Климат в Иллирии мягкий, круглый год тепло, овощи и зелень поперли, как на дрожжах. Все это подруга спозаранку продавала на рынке. Еще Гертруда завела коз, их пасли мы с детьми. Ну, то есть, конечно, я, а детей просто брала с собой, не оставлять же их дома с нянькой! Не для того я сбежала из дворца, чтоб снова с сыном врозь быть! Мой Марек и Трудина Лорин с удовольствием играли целыми днями на свежем воздухе. К сожалению, в мелких чертах лица Лорин я не заметила ни малейшего сходства с моим уважаемым лекарем лэрдом Вардисом, и меня это безмерно огорчило. Разумеется, свои наблюдения я оставила при себе. Гертруда сама не без глаз, зачем говорить ей неприятные вещи – «твой ребенок не от любимого, а от кого-то из толпы насильников, которые только по чистой случайности тебя не убили».
От предложения Труды нанять служанку я отказалась – что там убирать-то, в домике всего три комнатки! Гостиная и два спаленки. И кухня с верандой. С готовкой проблем нет – это мужики едят много, не по расходам сил, оттого и пузатые поголовно к сорока. Труда, кажется, не поверила, что мы справимся сами, не верила, что принцесса все умеет, но мы полюбовно поделили обязанности.
На мне – уборка и готовка, на ней огород и торговля. Не зря меня муштровала строгая экономка в доме Роквальд! Много хитростей есть в ведении дома, много подводных камней. Я ведь была неплохой служанкой, старательной. А тут для себя, любимой, и деточек стараюсь! Нет надо мной начальников и командиров! Я просто порхала, неутомимо и безостановочно, и не чувствовала усталости. Хочу, чтоб в доме царила чистота, уют, пахло свежей сдобой. Чтоб блестели натертые полы, и пахло разогретым на солнце деревом веранды, где с щенками возятся дети.
Летели дни за днями, месяц за месяцем. Золото давно было потрачено на ремонт дома, на покупку многих необходимых в обиходе вещей, дети росли, и настал момент, когда я, пересчитав наличность, заявила Гертруде:
– Труда, мне надо устроиться на работу. Ну, или выйти замуж за невредного спокойного человека, который взялся бы нас кормить.
– Замуж? Чтоб мужик добровольно взвалил на себя двух баб с детьми? – Гертруда скептически фыркнула.
– Мы молодые, красивые, работящие девушки, почему бы мужчине не захотеть позаботиться?
– Хороший доход только у магичек. А мы с тобой ничего особенного не умеем делать. Конечно, у нас неплохое хозяйство, не умрем с голоду, но…
– Детей скоро пора будет учить! И ты уже полгода ходишь в одном платье!
В общем, я не заводила бы разговор, но Гертруда совершенно не разрешала мне искать заработок на стороне. На все мои попытки был один ответ: «Такую хорошенькую девушку в чужой дом отпускать – так и третий ребенок скоро на руки свалится». Я обижалась, спорила, но Гертруда была непреклонна.
Честно говоря, я чувствовала себя практически замужем. Надо починить крышу? Гертруда сделает. Отпилить засохшие ветки, поправить забор, отладить капризный замок? Гертруда отпилит, поправит, отладит. Вскопает, посадит, прополет, разрыхлит. Только вот овощи растут не только у нас, к сожалению, и заработать много денег не получалось. Стабильный небольшой доход, не позволяющий умереть с голоду, но на новые платья уже не хватало, сами шили-вязали себе и детям одежду. Хорошо, что климат в Иллирии теплый, ни шуб, ни теплых сапог не нужно. А старушка-соседка шепнула мне, что знатная лира с площади ищет приходящую служанку, миловидную, порядочную и проворную. Это же как раз по мне работа! Наводить порядок я умею. К тому же дети требуют массу времени, работать служанкой с проживанием я бы не смогла и не хотела, а отлучиться из дома на полдня уже можно.
Гертруда не была плохой матерью, но, на мой взгляд, была излишне строга. Накормить, обуть, одеть – на это её хватало. Крестьяне детей не баловали, с детства приставляли к работе. Поиграть с детьми, поговорить, побегать – это она считала никчемным баловством. А я так долго была лишена этого, что с радостью отдавала им все свободное время. В общем, в нашей семье Гертруда стала отцом, а я мамой. Больших трудов стоило объяснить Лорин, что Труда – тоже мама. И она не виновата, что сама с трех лет пасла гусей, а с пяти – коз. А в восемь лет уже умела прясть, ткать и вышивать. У Гертруды и детства-то не было, если рассудить. Поэтому я неоднократно пыталась и ее вовлекать в наши игры, но Гертруда, снисходительно усмехаясь, находила себе «полезное» занятие вместо бесполезной беготни.
Глава 13
– А что это за прелестная девица выходит из особняка лиры Карвент? – спросил известный бездельник и прожигатель жизни, лэрд Дорини, своего камердинера и ткнул в окно пальцем. – Я не первый раз ее вижу. Кого-то она мне напоминает…
Камердинер глянул мельком на фигурку, поспешно пересекающую площадь, и вернулся к завязыванию затейливого банта на шее хозяина.
– Это приходящая служанка лиры Карвент, – спокойно доложил он. – Не девица, а вдова, у нее и ребенок имеется, года четыре мальчику. Из Элизии приехала, как и вы, милорд.
– Такая молоденькая и уже вдова? – слегка удивился лэрд. – На вид ей не дашь и двадцати. Впрочем, это же упрощает дело! С девицами хлопот не оберешься, не успеешь удовольствие разок получить, как уже у алтаря окажешься. Зазови-ка ее к нам. Пусть экономка ей работу придумает легкую, но муторную, чтоб подольше в доме задержать. Я буду очень щедрым.
– Не пойдет, – меланхолично ответил слуга. – Ей в домах молодых холостых мужчин несподручно появляться, она только у дам работает.
– А, так у нее есть любовник? – догадался лэрд. – Так это же отлично! Где один, там и второй, я не щепетилен, ты же знаешь. Странно, что он не дает ей достаточно денег, и она вынуждена работать. Нищий какой-то голодранец с гладкой мордашкой, у которого полно ласковых слов, но нет средств! И что она в таком нашла?
Барон презрительно фыркнул. У него-то средства имелись!
– Чем вам Талисса не угодила с Авелией, неужто приелись уже? – Камердинер служил еще отцу барона, поэтому безнаказанно мог себе позволить укорить хозяина.
– Опостылели! – жестко сказал хозяин. – Желаю прикоснуться к такому вот, с виду невинному, неприступному цветочку. Надеюсь, она хоть чуть-чуть поломается, прежде чем задрать юбку. Так надоели потаскушки, готовые на все с первой минуты.
– Она не с любовником живет, а с подругой, – возразил слуга. – Там такая мегера, прости Всеблагая богиня, что лишний раз в дом не зайдешь – всех выпроваживает. Даже, которые с честными намерениями хотели свести знакомство. Да! А что? Девушка проворная, работящая, красивая и не бесплодная, отчего бы на такой не жениться? Приданого только вот одна злющая подруга, тоже, кстати, с дитем.
– А, так она из этих, – немного разочарованно протянул лэрд, но быстро воспрянул. – Эка невидаль, две девушки всегда лучше, чем одна, и подругу не обижу! И веселей, и приятнее!
– Ох, больно та девка строптивая, да на руку скорая, а ругается как! Сильная, как кобылица! Она ж убить может ненароком, не связывались бы вы, хозяин!
– Ты еще больше разжег мой интерес! – восхищенно воскликнул хозяин. – Думал, сдохну в этом захолустье со скуки, а тут такой приятный сюрприз! Да еще и препятствия на пути к цели! Право же, ты меня порадовал!
Хозяин достал золотой кругляш из кармана и кинул слуге. Тот ловко поймал монету и низко поклонился.
***
Нам повезло с соседями – это были простые и порядочные люди, в основном, средних лет и пожилые, которые от души радовались приезду внуков и не возражали, когда шайка малолетних разбойников в пылу игры пробегала насквозь несколько дворов. А уж пирожками, ватрушками и вареньем угощали всех без разбору и в любом доме нашего переулка, благо вишня, абрикосы, груши и сливы в изобилии росли возле каждого дома.
Сегодня я была очень занята – я была волком, догоняющим Красных Шапочек в глухом лесу. Лесом был наш сад, пещерой для складирования хихикающих пойманных жертв – беседка, а в засаде за кустами смородины прятались отважные «охотники», под предводительством Марека. Меня тронули за плечо как раз, когда я водрузила очередную, изнемогающую от хохота жертву на стол, чтоб «разделать».
– Да? – я утерла вспотевший лоб, рассматривая незнакомого мужчину. Добротный кафтан, гербовая перевязь, приличные сапоги и простое свежее лицо выдавали в нем слугу из богатого дома.
– Барон Дорини предлагает вам работу у него, – заявил мужчина и смерил меня высокомерным взглядом. – Оплата более, чем достойная.
– Я занята! – рявкнула я.
– Ты что, не поняла, девка? Барон ждет! – теперь на меня смотрели, как на слабоумную. Видимо, я должна была сразу развернуться и помчаться к барону, на бегу теряя туфли? Дорини… Нет, не помню такого барона! И черт с ним.
– Я занята! Вы что, не видите? – ребятишки вылезли из-под смородины и, насупившись, смотрели на помеху игре. Мне еще «посолить» и «поперчить» жертвы надо перед варкой! Охотники их прямо «из котла» вытащат, а потом будут «загонять волка», то есть меня.
– Сумасшедшая, – процедил слуга.
– Не смей оскорблять мою маму! – Марек наставил самодельный лук на обидчика. Какой отважный! Тетива тренькнула, заостренная палочка ударила незваного гостя в шею. Слуга подпрыгнул и разразился ругательствами.
– Ну-ну, детям не стоит слушать такие слова, – появившаяся Гертруда взяла гостя за локоть и быстро вывела за калитку. – Я ж ему уже сказала, чтоб не околачивался тут!
– Да? – вяло удивилась я. Задор игры рассеялся. Где появится мужик – там веселью конец!
– Оставлял тут писульки тебе всю неделю, да я все пожгла! – сердилась Гертруда. – Бабник его хозяин, развратник и негодяй! Хоть и барон.
– Кто такой развлатник? – спросила Лорин, сгорая от любопытства.
– Нехороший человек, который обманывает девочек, – машинально ответила я.
– О, значит, Рен развлатник! Он обещал меня покатать на самокате и обманул!
Гертруда выдала детям блюдо свежей редиски и отправила играть без меня. А вечером постучался местный надзиратель, почтенный лэр Гаварн. Сообщил, что барон Дорини подал жалобу, что его слугу в нашем доме избили, причинили вред здоровью, и теперь нас вызывают завтра утром в суд. Послушать – так слуга барона при смерти лежит.
– Пойду я! – заявила Гертруда. – Я этому лгуну все выскажу!
– Труда, нам с бароном не тягаться, – поморщилась я. – И так ясно, что жалоба высосана из пальца, но барон желает нам досадить за мой отказ. В худшем случае, отделаемся штрафом. Насколько честный тут судья, нам неизвестно. Лучше пойти мне, у меня более безобидный вид.
Гертруда нахмурилась, заглянув в глиняный горшок на полке, куда мы складывали деньги на хозяйство. Горстка монет была вполне приличной, но штраф мог исчисляться и десятком золотых.
Рассмотрение дела заняло ровно пять минут. Разумеется, в суд барон не явился, его жалобу прочел докладчик, и сонный недовольный судья сходу присудил мне штраф.
– Пять золотых!? За что?! Это же наглое вранье! Никто слугу не избивал! Как женщина с маленькими детьми могла это сделать с сильным крупным мужчиной? – возмутилась я.
– Хотите сказать, что его милость барон лжет? – судья даже соизволил открыть глаза и посмотреть на меня.
– Лжет, ваша честь, – кивнула я. – Никто его слугу не трогал!
– За наговор на благородного лэрда штраф пять золотых, – довольно осклабился судья, чувствуя свою полную безнаказанность.
– Да как вы… – задохнулась я и тут же прикусила язык. Лишнее слово обойдется мне в полновесный золотой. Судья, без сомнения, получил на лапу, но если я сейчас об этом заявлю, штраф вырастет уже в три раза. Если не в пять. Того гляди, договорюсь до публичной порки у столба.
– Но у меня нет таких денег! Пощадите бедную вдову! Я готова принести извинения! – быстро сказала я, понимая, что никаких извинений не будет достаточно. Так и вышло.
– При недостатке средств у обвиняемой барон согласен на отработку штрафа в его доме. Обычное жалованье служанки золотой в месяц, значит, вы поступаете в распоряжение барона на срок десять месяцев с завтрашнего дня!
– Я не хочу у него служить, – буркнула я. У меня дети! Чтоб Гертруда могла спокойно работать, у нее не должна болеть душа за детей.
– Ваше право, – согласился судья. – Тогда внесите штраф в течение трех суток в канцелярию суда.
После чего меня без лишней грубости, но решительно вытолкали из кабинета судьи. Я зябко поежилась на крыльце городского магистрата. Вот же сволочь этот барон! Надо идти к нему. Просить, унижаться, тьфу! Держит меня тут за провинциалку, которую надо повоспитывать, внушить опасения перед титулом. Какой-то жалкий барон! Пойти, представиться ему королевой Элизии? Я хихикнула, представив, как меня тут же выведут под белые рученьки и отправят в больницу для помешанных. Ладно, рефлексии неуместны. Забежать еще к лире Карвент, предупредить, что сегодня не смогу у нее прибраться. Однако к лире меня на порог не пустили.
– Нам тут преступницы не нужны, – важно заявил мне лакей. – Пускать не велено.
Уже весь город знает, что меня в суд вызывали, и по какому поводу! А завтра мне припишут безнравственное поведение, воровство, парочку убийств и покушение на императора Иллирии. Языки сплетницам не завяжешь! Злость на барона помогла не чувствовать осеннего холода. Поднявшись на высокое крыльцо белокаменного особняка, я с силой дернула за шнурок колокольчика. Дверь открыла служанка в сером платье и черном переднике.
– Барон не принимает, – она презрительно сморщила нос. – Милостыню не подаем!
– Тогда скажи этой твари, что пусть мне работу на дом приносит! – рявкнула я. И развернулась. Но тут меня крепко ухватили за руку и втащили в дом. Знакомый слуга с глумливой ухмылкой довел меня до библиотеки и открыл дверь, сопроводив меня шлепком по… пусть будет спине. Я злобно зашипела, но дверь уже закрылась за мной.
– Та самая служанка, которая отказывается от моих денег? – протянул ленивый голос. – Думаю, детка, ты уже поняла, что мои приказы следует исполнять, причем быстро и точно. Иначе познакомишься с местной тюрьмой.
Тварь сидела в глубоком кресле у камина и, разумеется, не подумала встать. Я подошла ближе и уставилась в знакомое лицо. Серые наглые глаза, тонкие светлые усишки. Миньон моего покойного мужа собственной персоной! Я всплеснула руками от неожиданности.
– С какой стати вы вдруг барон Дорини, милейший Олли? – осведомилась я, усаживаясь в кресло. – Насколько помню, вы у нас были всего лишь шевалье делла Ронд. Новый покровитель позволил вам жить в его доме и называться его титулом? Насколько мне известно, однополые браки в Иллирии не приветствуются. Вас усыновили?
Миньон подскочил, вспомнил отчего-то мою мать, сел, снова подскочил, изменившись в лице. Согнулся в поклоне. По его лицу поползли красные пятна.
– Полагаю, наше маленькое недоразумение улажено? Пишите расписку, что штраф вам уплачен. – Я указала в сторону письменного стола.
–Да-да, конечно, Ваше ве…
– Без титулов! – оборвала я его. – Вы понимаете, что если вы не проявите скромность, то и я молчать не стану? О пропаже драгоценных брелоков из кабинета моего покойного супруга? О вашем, вызывающем всеобщее изумление, везении в карты? И о вашем настоящем титуле и фамилии? О борделе, откуда вас выудил маркиз Агассис? И кем вы были до того, как попали во дворец?
– Я нем, как рыба! – лже-барон прижал руки к груди. – Я просто удивлен, что вы… поражен, восхищен…
– И вы забудете навсегда о незаметной честной вдове?
– Навсегда!!! Клянусь! Сегодня же уеду из Аварны!
Барон лично проводил меня, к изумлению домашних слуг. Попытался поцеловать ручку, но я процедила, что это будет лишним.
Гаденыш с извинениями сунул мне еще и тугой кошелек, и я не стала отказываться. Конечно, с королевской честью это несовместимо, но… брать деньги у подданных вообще мое необъемлемое право! Негодование – негодованием, но деньги нам очень нужны. А вот в то, что бывший любимчик моего мужа станет молчать, очень сильно сомневаюсь. Беглая королева на территории чужой страны – это же просто плевок в лицо местной службе безопасности. Королева Элизии воспитывает незаконного ребенка, растит лук и салат в Иллирии, какой скандал! Нет, кажется, нашей мирной жизни пришел конец. Черт бы побрал этого похотливого козла! Мы так славно прожили эти два года!
Гертруда долго хмурилась, пока я рассказывала все, что призошло в суде и в доме барона. Взвесила в руке кошелек, покачала головой.
– Значит, вернемся в Элизию, делов-то. Коли вас рассекретили, то лучше быть в своей стране, чем в чужой. Тут вы никто, а в Элизии королева, – решительно сказала она. И улыбнулась. – Дед внучку не узнает. Да и вы, поди, соскучились по Фратескору?
Собрались быстро, буквально за пару часов, раздали живность по соседям, закрыли дом, схватили детей, и вечером уже нас в Аварне не было. Прибывшей утром страже, с предписанием на арест, задержать никого не удалось.
Два портала, три дня в повозке, и мы покинули обоз у околицы Верхних Лужков. Обоз направился к постоялому двору, а мы пошли напрямик через поле к хутору.
– Марек, ты дедушку Бруно помнишь?
Мальчик кивнул, но неуверенно. Вряд ли, конечно, он помнил эти места, был слишком мал, когда мы уехали. О Лорин и говорить нечего, она еще грудная была.
На забор взлетел красивый петух с золотисто-зеленым хвостом, смерил нас презрительным взглядом. Гертруда привычно толкнула створку ворот. Дом показался мне более приземистым, а хрюшки, нежащиеся в луже, более жирными, чем раньше. На крыльцо вышла женщина, вытирая руки о фартук.
– Марта, привет, мы вернулись, – просто сказала Гертруда.
Марта охнула и схватилась за сердце. Позвала лэра Бруно. А дальше они хлопали блудную дочь по спине и плечам, плакали и смеялись, тискали Марка и Лорин. Мне тоже досталась порция объятий и поцелуев. Подошел Маттео, настороженно глядя на Марка.
– Ты, что ли, мой брат? – спросил он хмуро. – С нами будешь жить?
Марек вопросительно посмотрел на меня. Да, маленькими они были более похожими, сейчас выдать их за братьев сложнее – Маттео совсем светлый, сероглазый, и волосы прямые, а Марк кудрявый и темно-рыжий. И глаза зеленые в крапинку. Одеты и держатся по-разному – Маттео одет в холщовую рубашку и штаны, грязным пальцем сопли подбирает, а Марк по-городскому выглядит, в красивом камзольчике, и платком давно приучен пользоваться! И уже пять букв знает!
– Ой, да конечно, брат, – затараторила Марта, – Не совсем родной, то есть родной, но не совсем… Но мы тебя любим! Мы так беспокоились!
– Ерунда, день вместе побегают, одинаково измажутся, не отличить будет, – философски сказал лэр Грудис, усаживая нас за стол.
Вкуснейшая домашняя колбаса, пироги с ягодой, сыр, жареные свиные ребрышки ненадолго примирили меня с жестокой действительностью. Мне ведь снова придется расставаться с сыном. При одной мысли об этом кусок застревал в горле. Не могу же я просидеть на хуторе у Грудисов, пока сын не вырастет. И во дворец его взять не могу. Боль резанула по сердцу, но я сжала зубы и стала внимательно слушать новости, которых накопилось множество.
Виконт Штернблум стал графом – его престарелый папаша, наконец-то, покинул этот мир. Доставшиеся в наследство огромные угодья и семейное богатство, в сочетании с незурядной магической силой, сделали его самым важным из аристократов Элизии. Никто в Совете ему больше не смеет возражать. Ему удалось укоротить и притязания герцога Варрона и бастарда Деровера. Правда, сидит новоявленный граф не на троне, а демонстративно на стуле, чуть ниже трона, но факт остается фактом, правит страной именно он. Королева, по слухам, тяжело больна, до сих пор в трауре, никак не может оправиться после трагической смерти своего горячо любимого супруга. На этом месте лэр Грудис многозначительно посмотрел на меня, а я хмыкнула. Вялые стычки магов до сих пор ведутся, но магов слишком мало, крупных конфликтов больше не случалось, а люди не больно-то хотят за магов воевать. Особо горячие головы, потеряв кто магию, кто друзей и здоровье, быстро угомонились.
Лидер мятежников, лэрд Венделин завладел Минцем, Хортоном и Вермонтом, народ его поддерживает. У них независимая область объявлена, и действуют там старые законы короля Дориана, туда даже из столицы люди бегут.
Говорят, король Эрберт делла Тарн женится. На этом месте я фыркнула. И как не надоест человеку жениться? Впрочем, у каждого свое хобби. Я вот почти замужем три раза уже побывала. Ну да, три. И еще мне очень нравится управлять страной – такое своеобразное увлечение. За время моего длительного отпуска я обдумала несколько необходимых реформ на благо сограждан. Мне очень понравилась система налогообложения сельского хозяйства в Иллирии, система выбора и контроля муниципальных чиновников, ну и так, по мелочи, вроде ящика для доносов возле здания ратуши или подробной карты провинции возле почтовых станций.
И разумеется, идея обуздать магов была очень проста – каждого поступающего в школу и академию обязать давать магическую клятву о службе на благо страны. Не хочет клясться – пусть учится сам, за одиночными магами магический департамент и без того следит весьма пристально. Надеялась, что за два года, что мы безмятежно жили в Иллирии, проблемы рассосутся сами. Либо Штернблум убьет Венделина, либо наоборот. Но не случилось, ничего эти мужики сами сделать не могут! Придется действовать самой.
