Дина Зарубина
Королева с опытом работы
– Я проверил родовым перстнем платок, которым утирал ребенку лицо! Это мой ребенок! Мой! – выкрикнул барон, задыхаясь от ярости.
– Ничего не понимаю в магии, – ласково сказала я. – Нет ли тут ошибки? Ведь требуется обычно кровь, а не сопли? – Я спокойно взяла печенье из вазочки. – Но если и так, допустим, что из этого?
– Кто его мать? Где эта женщина? Она жива? Как мой ребенок попал в деревню?
– Барон, я не могу знать всех девок, с которыми вы кувыркались в своей жизни, – укоризненно покачала я головой, глядя честным и открытым взором. – Последняя, кажется, магичка Сабина дель Нихль? Та еще скромница.
– Я желаю видеть своего сына!
– Похвальное желание, барон. Женитесь, и через год у вас будет сын при должном везении, – я милостиво кивнула. – Насмотритесь вволю! Хотя может и дочь случиться.
– Вы отлично понимаете, что я говорю о другом ребенке! За которым вы лично приехали в Мирасль!
– Помилуйте, это был деревенский мальчишка. Вы и селянками не брезговали? Понимаю. Свежие деревенские девушки, пышные, кровь с молоком, смотрятся весьма выигрышно на фоне бледных заморенных столичных аристократок! Ведь селянки не отказывают баронам?
– Вероника, я готов убить тебя, – тихо сказал Стефан. – Не рассказывай мне, что ради деревенского мальчишки ты бросилась в погоню.
– Следите за словами! И не смейте мне угрожать! Что ты себе вообразил? Я – бросилась! Мы ехали совсем в другое место! И только мольбы несчастной крестьянки вынудили меня сменить направление. Стефан, возвращайся в свое поместье, сиди там тише воды, ниже травы, женись, разводи собак, лошадей, хоть бабочек! И не суйся в столицу. Мне не хочется тебя видеть на виселице, несмотря на наши разногласия. Твоя роль в мятеже слишком очевидна!
– Не построили еще ту виселицу! Я дворянин!
–Мы неуклонно печемся о благе народа, – важно кивнула я. – И виселиц достаточно настроим, и самую лучшую колоду найдем и доставим для мятежников и бунтовщиков. Дефицит в таком деле недопустим.
– Вероника, я хочу знать правду. Я имею право знать! Это важно!
Подумаешь, какие требования, правду ему подавай. Много ты о детях думал, когда их делал? Все на свете было важнее такой мелочи. Вы же смуту учиняли, заняты были, ваша милость. А тут что так вдруг расчувствовались? Я взяла себя в руки и постаралась расслабить лицо. Донор спермы еще будет мне тут права качать. Постель – это только постель, а не основание для претензий.
– Даже если, если – я говорю, это ваш сын, то вы его никогда не увидите, барон. У него будет любящая семья, новое имя, титул, возможность получить прекрасное воспитание и образование. Таково было желание его матери.
– Значит, ты ее знаешь, – вздохнул Стефан, опуская глаза. – И не скажешь. Я сам хочу его воспитывать! Имею полное право!
– Дети – это очень утомительно, барон, – ласково сказала я. – Поверьте, это к лучшему, что вас избавили от обузы. Вы ведь спихнете его на вашу невесту, когда наиграетесь в папашу. На нянек и слуг. Полагаю, Сабина будет в восторге от вашего стремления повесить ей на шею пасынка.
– Женщины любят детей, – возразил Стефан.
– Женщины любят своих детей. К остальным довольно равнодушны. А уж такие, как ваша невеста, способны превратить жизнь любого ребенка в ад.
– Неужели вы ревнуете? – ухмыльнулся Стефан.
– Ревновать тут не к кому и не к чему. Я брезгую. Наш разговор окончен, барон.
Глава 23
День свадьбы приближался. Как ни оттягивать, неизбежное произойдет. Приглашения были разосланы и получены, дворец наполнился гостями, поставщики и слуги сбились с ног, свадебные наряды давно были готовы. Ромео улыбался вполне счастливо, весело проводил время с оравой внезапно появившихся друзей и подружек, но я заметила, что он бледнеет с каждым днем, худеет и двигается как-то преувеличенно аккуратно. Ромео привык к светской жизни, прекрасно умел держать лицо и изображать любую эмоцию, знал, что никому при дворе нельзя верить.
Мне – можно, но Ромео мне ничего не говорил. Хотя, кажется, и я за эти годы сама стала расчетливой жестокосердной стервой. Или я всегда была такой, просто развернулся доселе тщательно скрываемый талант?
– Ромео! Ты не хочешь быть моим мужем? – решила я выдавить откровенное признание, для чего ночью навестила жениха в его спальне. Ну, некогда мне было отлавливать его днем для приватной беседы! Я занята была. К счастью, Ромео оказался в спальне один, принял меня вежливо, хоть и был немало удивлен. Скромно отвернувшись, быстро накинул просторный шелковый халат, прикрывший трогательные розовые подштанники до колен с двойным рядом воланов с кружавчиками. И чего все попаданки страдают о трусах? Нормальное белье, красивое! В джинсы разве что не поместится, но для меня это не критерий. А панталоны с разрезом по шаговому шву, или с запАхом, завязывающиеся сзади на бантик? Это же прелесть, что такое!
– Как я не могу хотеть величайшего счастья, выпавшего на долю смертного!
– Ромео, я серьезно! С тобой что-то не так. Ты погибаешь от любви? Тебя шантажируют враги? Ты болен? Отравлен соперницей? Или соперником? Что тебя гнетет? Ты выглядишь изможденным. Ведь ты, по идее, должен выглядеть радостным мотыльком, порхать и светиться от счастья.
– Да, именно так я себя и веду, – Ромео пожал плечами. – Я не мог мечтать о более почетном браке. Я буду хорошим мужем. Остряки подшучивают, что с меня, как с мужа, толку не будет, но я справлюсь. В смысле физически. В смысле детей, – Ромео покраснел и опустил глаза.
– Перестань, – поморщилась я. – Не сомневаюсь, что технически все получится. Мало ли, кто кого хочет и к кому вожделеет. Жаль, конечно, что в нашей семейной жизни не будет обоюдного желания и всего такого. Мы просто сделаем, что требуется. Заведешь месяца через три-четыре себе любовника, я тоже, и мы будем жить очень счастливо. Будешь отвечать за культурную жизнь страны, приглашать в столицу талантливых артистов, танцоров, музыкантов, устраивать выставки модных художников, литературные чтения. Заведовать театрами. Задавать стиль в одежде.
– Звучит очень заманчиво, – Ромео наполнил бокалы красным вином и один передал мне.
На столике горели свечи, создавая уютный полумрак. Однако я заметила, что его руки слегка дрожат, и несколько раз Ромео бросил взгляд на дверь.
– Ты кого-то ждешь? У тебя встреча назначена? – сообразила я. – Прости, я невовремя. – Я поспешно встала. Еще не хватало столкнуться нос к носу с любовниом графа делла Хара!
– Нет-нет, что ты, – Ромео прикусил губу. – Вероника, а… ты не останешься сегодня у меня? Если у тебя не назначена встреча?
– Хорошо, – легко согласилась я. Надо разобраться с этим странным делом.
На лице Ромео отразилось облегчение. Мы прошли в соседнюю комнату, где в алькове стояла кровать. Безо всякого колебания я разделась и легла. Свежие хрутстящие простыни пахли лавандой. Ромео задул свечи и лег. Ширина кровати позволяла раскинуться хоть поперек, не касаясь друг друга, а в планах Ромео покуситься на мое целомудрие я очень сильно сомневалась. Поэтому заснула совершенно спокойно, решив оставить все разговоры на утро.
Солнечный лучик нахально лез через складки легкого кисейного балдахина. Я прекрасно выспалась, поэтому повернулась на бок и стала рассматривать спящего Ромео вблизи. И жутко завидовать. Слипшиеся стрелки длиннющих черных ресниц лежали на бледных щеках. У меня вот таких пушистых ресниц никогда не было и не будет! Брови с острым изломом придавали резкость его лицу, как бы подчеркивая, что эта излишняя тонкость и правильность черт все-таки мужская. Аккуратный ровный нос с узкими аристократическими ноздрями. Ему, кажется, и нос ни разу в жизни не ломали? С трудом удержалась, чтоб не потрогать спинку носа. Губы идеальной формы насмешливо изгибались над упрямым подбородком, верхняя копировала лук Купидона, сочная нижняя так и манила ее прикусить. Светлые шелковые кудри рассыпались по подушке. Сдержала желание провести по скуле и щеке вниз, к сильной шее. Ой, что у нас тут? Справа на белой коже красовался безобразный лиловый кровоподтек. Я слегка привстала на локтях, убеждаясь, что слева на шее красуются еще три овальных кровоподтека, расположенных рядом. Это что за пальчики шаловливые душили моего жениха?
Я тихонько потянула одеяло вниз, обнажая плечи и живот Ромео. Так-так. Ссадины, царапины, укусы, кровоподтеки. А ведь я никогда не слышала о любви Ромео к подобным забавам. Если сюда добавить нервозность, страх остаться одному ночью, бледность, то картина становится ясной, но не менее неприглядной. Сколько же он не спал нормально?
В соседней гостиной раздались тихие шаги, дверь приоткрылась, в спальню заглянула голова горничной в чепце. Я села на кровати и приложила палец к губам. Горничная тут же понятливо кивнула и бесшумно испарилась.
Мне пора идти, все привыкли, что королева встает очень рано. Я потрясла Ромео за плечо.
– Нет, прошу вас, не надо снова, – Ромео сжался и закрыл лицо руками.
– Ромео, это я, – я ласково провела рукой по его плечу.
Ромео резко выдохнул и открыл глаза. Испуг, облегчение, радость, стыд – все это промелькнуло за секунду в его глазах. Он тут же натянул одеяло до подбородка.
– Почему ты в синяках? И не придумывай, что упал или сам так захотел! Кто?
– Не знаю, они в масках, – Ромео отвернулся и сел, сгорбившись. Что позволило мне отлично рассмотреть на спине короткие полосы следов от палки. Длинные, узкие – явно от плети. Я выругалась про себя: тварей еще и несколько!
– У меня был кинжал. Я даже кого-то порезал. Но мне объяснили, насколько я был неправ, – тихо сказал Ромео, пряча глаза и торопливо натягивая рубашку.
– А дверь? Замок?
– У них есть все ключи. Обычно приходит человека три-четыре, – опустил голову Ромео. – Я пробовал ночевать в других спальнях, всегда находят и… в общем, будет только хуже.
– Почему ты не сказал охране? – поразилась я.
– Как о таком скажешь, – сглотнул и отвернулся Ромео. – Весь дворец надо мной смеяться станет. И над тобой, что выбрала такое ничтожество в мужья.
– Вот уж ненужное благородство! Ты, конечно, гад и предатель, но хорошие качества у тебя тоже есть. Так, сейчас идешь к целителю. Вечером найдешь мою фрейлину Изабель, знаешь ее? Она проведет тебя ко мне в спальню потайным ходом. Проведешь ночь у меня.
– Уже чувствую себя героем-любовником, – грустно улыбнулся Ромео.
Я спокойно вышла из покоев Ромео, делая вид, что не замечаю любопытных взглядов. Как же меня злило это внимание! Ведь половина из тех, кто сейчас так старательно мне кланяется, высматривая на моем лице следы любовной усталости, сами провели ночь отнюдь не в молитвах! Я, по крайней мере, ночевала с официальным женихом!
– Ваше величество, вы так рано сегодня встали! Камеристка задержалась с платьем? – фальшиво улыбнулся граф Штернблум. – Проверяли жениха, так сказать, на готовность к супружеству?
– Решили начать работу над наследником как можно раньше, – оскалилась я и запахнула поплотнее полупрозрачный пеньюар. – В своем дворце, надеюсь, могу ходить в чем угодно? Это внутреннее семейное крыло, между прочим! А вы что тут делаете?
– Я тут живу, – обиделся граф.
– Вот как? Вы разве член королевской семьи?
– Разумеется. Ваш добрый дядюшка! – Граф даже не подумал смутиться. – Радеющий исключительно о вашем благе! Репутации! И здоровье!
– Так и не задерживайте меня в коридоре, тут сквозняк! – рявкнула я и постаралась побыстрее убраться. И без того мой красный пеньюар произвел ненужный фурор среди подданных.
Сегодня был судебный день, поэтому я устала, как собака. Морально устала от необходимости каждый раз тыкать судейских носом в законы. Ну, как будто от сердца отрывают справедливость, и это причиняет им невообразимую боль! Это же заставляет людей наводить порядок своими руками. А зачем тогда кормить армию судейских чиновников? Несчастный кузнец, красивую молодую жену которого умыкнул сынок наместника, разве виноват? Он как раз совершенно правильно и справедливо лишил молодого негодяя возможности совершать подобные преступления, ну и продолжать род заодно. Но приговорен судейской коллегией к смертной казни. Разумеется, показаний искалеченной жены кузнеца в деле не нашлось, кто же ее вообще спрашивает. Сама виновата. Не надо быть красивой такой!
Злобно покусывая губы, я впаяла наместнику штраф за недостаточное внимание к воспитанию благородного потомства, штраф бургомистру за нерадение при первичном рассмотрении дел, сынку наместника год тюрьмы за похищение человека, как только выйдет из больницы, а кузнецу – пять лет каторги. Мужик здоровый, выдюжит. Кузнецы на каторге очень нужны, не пропадет.
– Что вы творите, Ваше величество? – спохватился граф, мирно проспавший все заседание.
– Вызываю обожание народа, естественно, – прошептала я.
– Практика показывает, что блондинки в мантии и короне неотличимы одна от другой, – многозначительно произнес граф.
– А резонанс к короне или к мантии прикладывается?
Граф зашипел сквозь зубы и размашисто подписал протокол. Я решила дело по справедливости, чем граф недоволен? И вечером снова придется брать дело в свои руки. Меня передернуло от отвращения.
Я, такая маленькая, тоненькая, хрупкая, должна влезать между высокородными лэрдами и защищать собственного жениха. Ага, помечтай еще о сильном плече и жизни «как за каменной стеной». «В Шардане в гареме стены ну о-очень крепкие, тебе же не понравилось? Вот и не возмущайся», – успокаивала я себя.
Дав необходимые указания охране, я притаилась в комнате Ромео, рассовав во все углы гасители магической энергии. Да, лично забрала их из зала суда, в суде пользоваться магией запрещено, и сейчас мне вовсе не улыбалось оказаться беззащитной. Подозревала, что как минимум, один гаденыш окажется магом, ставил же кто-то купол неслышимости над спальней.
В два часа ночи, когда я уже по-настоящему задремала, тихо открылась дверь. Послышались тихие шаги нескольких человек.
– Подъем, урод! – на покрывало со свистом обрушился удар плети.
Я молниеносно скатилась с кровати, и хлопнула в ладоши. Спальня озарилась светом магического шара. Обер-камергер слезами обливался, выдавая мне драгоценный светильник, но в целом отнесся к желанию украсить покои жениха с пониманием. Попробовал бы не понять! Очень мало магических шаров было в сокровищнице, и дорогие они, но со свечами некогда было возиться. Выпрыгнувшие из-за портьер стражники повалили и прижали в полу двух мужчин в масках, один держал за локти стройную лиру, которая отчаянно отбрыкивалась, еще двое надевали антимагические браслеты на третьего. Все гости апартаментов были в масках, но двоих я узнала без труда, и разочарованно выдохнула. Третий оказался дежурным дворецким. Вот откуда у них все ключи – на смене именно он их хранит, выдает горничным для еженощной уборки. Меня заинтересовала личность женщины, и я приподняла ее маску.
– Ах, как я вас давно не видела, баронесса!
Баронесса Штернблум оскалилась. На полу, у ее ног лежала тонкая плеть, выпавшая из руки женщины.
– Отлично выглядите, воздух дальнего поместья пошел вам на пользу. Однако вы выбрали неудачный способ поздравить моего жениха со свадьбой.
Я кивнула Ринальдо. Стражники вывели схваченных в парк, и через десять минут мы все оказались у дверей Павильона.
– Павильон нельзя открыть, – высокомерно процедил пленник в антимагических браслетах, на которого я предпочитала даже не смотреть. Не люблю ошибаться в людях. Видимо, за пять лет человек меняется разительно, не надо было иллюзий строить. Не приписывать благородство и высокие устремления тому, кто не способен на это.
Я приказала всех завести в павильон за наружные стены. Раздеть. Маски можно не снимать, если гости стесняются. Баронесса Штернблум раздеваться не захотела, по моему приказу стражники разрезали на ней одежду, с особенным старанием и усердием сдирая каждый лоскуток ткани. Обнаженный рослый пленник-маг в луче лунного света, в черной маске смотрелся очень пикантно. Просто красавчик, с идеальной фигурой! Так и просится на обложку любовного романа! Я улыбнулась и провела рукой по его груди, животу, погладила ниже. Пленник презрительно фыркнул. Его тело приняло мою ласку с одобрением, а пленник закусил губу, чтоб не застонать.
– Не сдерживайся, милый, – я стала активно действовать двумя руками.
Мои усилия быстро принесли требуемый результат: тонкая струйка опалесцирующей жидкости ударила в стену. Я тут же приложила ладонь к кирпичам. Скрытые двери проявились и распахнулись. Слегка подтолкнула пленника внутрь Павильона, где тотчас загорелись магические лампы. Стражники завели остальных, с интересом осматриваясь.
– Так вот она как открывается! – мой подопытный скованными руками вытер пот со лба. – Неплохое гнездышко! Вероника, если ты хотела развлечься, просто позвала бы, я б не отказался!
Не обратив на него внимания, прошла к дальнему шкафчику. Там стоял флакон с розовым зельем. Аккуратно разлила зелье в четыре крохотные рюмочки и приказала напоить пленников. Их можно уже было развязать и расковать, внутри павильона магия тоже не действовала, лэрд Венделин в свое время ставил отличную защиту от боевой магии, от проникновения, от прослушки, от подглядывания, даже не знаю, от чего еще. От насекомых? А почему нет, укус комара в неподходящий момент очень даже мешает процессу!
– Итак, лэрды, вы хотели развлекаться? Прошу, все здешнее убранство к вашим услугам, – я широко развела руками.
Зелье уже начало действовать – глаза пленных заблестели, мужская плоть готовно приподнялась. Мужчины окружили обнаженную баронессу, прожигая ее похотливыми взглядами и пока легкими прикосновениями. Баронесса облизнулась и протянула руки к ближайшему из мужчин.
– Лира участвовать в вечеринке не будет! – осадила я их пыл.
Специально просила Ринальдо подобрать самых стойких стражников, брезгливых, с низким либидо, и принципиально верных супругов. На весь дворец набралось восемь рыл. Других брать сюда было бесполезно, не удержались бы. Под общий разочарованный вздох я распорядилась привязать баронессу к креслу с низко опущенной спинкой. Она будет смотреть шоу полулежа, с разведенными ногами. Без возможности ласкать себя или принимать чужие ласки.
– Вы, лэрды, будете ублажать друг друга. Втроем можно придумать столько всего интересного!
Возмущение, гнев, ненависть на лицах лэрдов заставили меня еще раз мило улыбнуться. Впрочем, дворецкий задумчиво погладил плечо моего секретаря.
– Ты с ума сошла! – тихо сказал мой пленник.
– Тебе же нравилось издеваться над беззащитным Ромео? Вперед! Вот твой приятель Кай, вот мой секретарь Фернан, оба доставят тебе удовольствие, один спереди, другой сзади! А ты – им. Фернан, ты как предпочитаешь?
– Сзади, – хрипло сказал Фернан, оглаживая свой напряженный ствол, не в силах остановиться.
– Фернан, почему ты так поступил? Чего тебе не хватало? Высокая должность, доверие королевы – у тебя же все было!
– Я хотел… вас…
– А ты? – я повернулась к красавчику-магу. – Тоже хотел?
Он кивнул.
– Всего-то, – скривилась я. Ладно бы, высокие устремления, типа спасти Элизию от недостойного короля, но банальная зависть и вожделение… Мелкие люди и мелкие цели. Не любви ведь добивался! А потешить самолюбие захотел, отомстить, за то, что предпочли не его.
– Ты ничем не лучше нас, если хочешь сейчас растоптать нашу честь и унизить достоинство, – сказал мой красавчик, пытаясь прикрыть восставшую плоть, которая, разумеется, не собиралась сдаваться. От зелья-то!
– О какой чести ты говоришь? В отличие от вас, мне это не доставит ни малейшего удовольствия, – я слегка дернула его за светлую косу. – Смени прическу, Жером! Или не надевай маску, это же бессмысленно!
Я подошла к начальнику стражи.
– Вы считаете, это необходимо? – поинтересовался он, едва заметно морщась.
– Это справедливо, Ринальдо, – грустно выдохнула я. – Пусть эти трое наслаждаются друг другом, зелье будет действовать несколько часов. Присмотри, чтоб не отлынивали и подолгу не отдыхали. И чтоб никто пальцем не прикоснулся к баронессе! Охраняйте ее.
– Кажется, ей плохо, – неуверенно сказал Ринальдо, покосившись в угол, где яростно извивалась и сыпала проклятиями привязанная к креслу баронесса.
– Да, ей плохо, – согласилась я.
А мне разве хорошо? Отвратительно! Снова переживать разочарование в мужчине, к котрому питала нежные чувства. Еще радовалась, что Жером не похож на своего отца. Пословицы народные не врут, яблочки от яблоньки далеко не катятся. Я поспешно отвернулась, краем глаза заметив, что Фернан опустился на колени перед Жеромом и заглотил его плоть.
– К утру, как угомонятся, всех отпустить, – распорядилась я. – Застесняются выходить – голыми выкинуть наружу.
– Как прикажет Ваше величество, – ответил хмурый Ринальдо.
Я осмотрела павильон. А, вот на столике сундучок лэрда Венделина с образцами. Для злобно-магического ритуала. Граф Штернблум тогда очень досадовал, что не успел войти в павильон за этой штукой. Двери магически запечатываются, если никого не остается внутри. Раз сундучок такой ценный, прихвачу с собой, решила я. Все равно больше тут нет ничего особенного, накопители я стащила еще в прошлый раз. Хоть и совершенно не знаю, что с ними делать. Если теперь и ввалится сюда куча постороннего народа – а теперь пол-дворца будет знать, как открыть павильон, то ничего стоящего внимания уже не обнаружат.
А захотят опробовать все приспособления – так на здоровье, это не возбраняется, пусть будет королевским подарком для всех озабоченных извращенцев столицы! Аристократы будут в восторге. Еще записываться начнут на посещение. Я представила очередь разодетых аристократов, стоящих в длинной извивающейся колонне и гневные вопли: «Я занимал» и «Вас тут не стояло!». Хихикнула. Я войду в историю под прозвищем Вероника-Распутница. Или Вероника Похотливая? Нет, так мне тоже не нравится. Благодетельница? Искусительница? В свете разгорающегоя утра, размышляя над фразеологией, я дошла до своих покоев.
В моей постели спал Ромео, умилительно свернувшись калачиком и положив ладошки под щеку.
Ага, целитель убрал все отметины на коже. Варвары, портить такую красоту, как рука поднялась вообще?
– Какой ты красивый, – я вздохнула, легонько провела пальцем по его щеке, пристраиваясь рядом. Так накатили переживания, что я беззвучно заплакала, не в силах держать в себе напряжение.
Ромео завозился и открыл глаза. Нереально голубые и прозрачные. Испуганно моргнул. И тут же меня крепко обнял. Он был такой теплый, мягкий, что я разревелась еще пуще, уже в голос. Я была очень благодарна Ромео, что он ничего не говорил, просто дал платок и тихо баюкал в кольце рук, пока я не успокоилась.
– Я наказала… их, ик! – всхлипнула я напоследок.
– Вероника, ты знаешь, что ты невероятная? – Ромео аккуратно поцеловал меня. – Отважная, смелая, отчаянная. Живая, настоящая. Безрассудная, – на каждое слово следовал поцелуй. – Красивая, – выдохнул он, наконец.
Я застенчиво уткнулась в него носом. Как он пахнет, с ума сойти! Чем-то сладко-цветочным, так и хочется прокусить кожу, чтоб аромат стал ярче. Ромео положил подбородок на мою макушку и стал бережно гладить мои волосы.
Фрейлина, утром зашедшая в спальню, взвизгнула и метнулась назад, наступив на юбки себе и шедшей следом горничной, обе с криками упали, повалив круглый столик на одной ножке, с которого слетел серебряный кувшин и набор стаканчиков. От звона, криков и грохота я проснулась. Моя голова лежала на голой груди Ромео, руками я обнимала его за талию, а ногу закинула на бедро. Ну, почти на бедро. Откуда столько криков? А, я забыла ночную сорочку надеть? Так она вся в слезах и соплях вымокла, я ее сняла и на пол бросила. Подумаешь!
Живот Ромео мелко затрясся, наконец, он не выдержал и расхохотался. Я тут же стукнула его кулаком по груди, не желая, чтоб моя подушка дергалась и ускользала. Тут же я оказалась на спине, прижатая горячим телом. К моим губам прикоснулись упругие губы Ромео, язык шаловливо пробежал по кромке зубов. От изумления я широко открыла глаза, встретившись с веселым взглядом.
– Да? – удивилась я, чувствуя, как руки зарываются мне в волосы, гладят шею и ключицы.
– Да! – уверенно ответил Ромео, прикусывая мочку уха.
Я немедленно обняла его, прижимаясь к изумительному твердому телу. Он-то мне всегда нравился! В жизни не встречала мужчины красивее! Вранье, что для мужчины красота не важна. Еще как важна! Женщины так падки к гармонии черт, к совершенству тела, что легко закрывают глаза на отдельные несовершенства характера, и предпочитают обманываться, ожидая в прекрасной оболочке увидеть такую же душу. Про ум, талант, харизму и прочую начинку придумали некрасивые мужчины. Что им бедным, еще оставалось?
Ромео меня удивил. Вот честно! Он, конечно, тоже не железный, мягкое и теплое сонное тело под боком безумно притягательно, но он же… я ожидала спокойного секса «по-дружески», надеясь лишь, что совесть и опыт не позволят Ромео оставить меня неудовлетворенной. Но он творил такое… такое! Я еле отдышаться смогла и, кажется, горло сорвала.
– Что это было? – хрипло спросила я, не в силах пошевелиться.
– Я тебя люблю, Вероника, – тихо сказал Ромео и уткнулся носом мне в живот.
Мне послышалось? Нет, я, наверное, еще сплю, и мне снится удивительно живой эротический… да какое там, откровенно порнографический сон! В котором я, после акробатического постельного безумства, выхожу замуж за невероятно чуткого, страстного и любящего меня красавца. Даже просыпаться не хочется!
