Дина Зарубина
Королева с опытом работы
Глава 20
В карете Ринальдо первым делом сунул мне в руку записку. Почерком Гертруды было написано: «Сообщи В. Срочно! Пропал мой сын. Гертруда». Ринальдо отлично знал, что у Труды – дочь! Он же, блин, ее жених! Я засмеялась.
– Истерика, – мрачно сказала Гертруда и, размахнувшись, ударила меня по щеке. Я икнула от неожиданности, но смеяться мне расхотелось.
– Еще? – кротко спросила Гертруда. От волнения старые шрамы порозовели и сейчас расчерчивали ее щеку неровной сеткой.
Я отрицательно замотала головой. Ринальдо тут же дал мне фляжку.
– Глотните самогону, полегчает.
Глотнула. Задохнулась от убойной крепости напитка. Закашлялась, но в голове и правда, прояснилось. Гертруда и Ринальдо облегченно переглянулись.
– Гертруда, ты переписывалась с этим предателем? – возмутилась я первым делом, как только смогла дышать. – Граф утащил Марека?
– Нет! – завопили оба одновременно.
– Вероника, прости, – виновато сказала Гертруда. – Я выехала заполночь, чтоб как можно быстрее сообщить тебе. В поселке все уже обыскали: речку Вентику, берега, тракт. Осмотрели все сараи, овины и амбары, погреба и чердаки. С вечера до утра не прекращали поиски. Отправили верховых дальше по тракту, чтоб перехватить обоз, если вдруг в повозку мальчонку затащили.
– Лес? – спросил внимательно слушающий доклад подруги Ринальдо.
– Не мог он один пойти, Маттео бы с ним увязался! Мальчишки не-разлей-вода, везде вдвоем. Да и волков там нет, косули да кабаны. Но сейчас лето, пищи вдоволь, ни к чему кабанам на людей нападать. Маттео дома, Крис клянется, что дальше двора дети не уходили.
– Куда он мог еще пойти?
– Вероника, он так скучал по тебе. Мог пойти искать, – едва не плакала Труда.
– Куда? – спросила я, холодея.
– В замок. Фратескор, будь он проклят, – прошипел Ринальдо.
– Он по-деревенски одет, подумают, заблудился ребенок, выкинут за ворота – максимум! Ну, затрещину дадут. Они же все-таки не звери, – Гертруда прижалась к Ринальдо и он ее по-хозяйски обнял.
– Когда поняли, что Марк пропал, папаша к старосте побежал, чтоб людей поднять, а я сюда поехала, караульного у ворот попросила передать записку Ринальдо.
– Караульный так легко согласился от простой крестьянки записку начальнику стражи передать? – удивилась я. Караульные у ворот – самые злобные, неразговорчивые, бдительные гвардейцы. Простолюдинов сразу разворачивают, даже дворян пускают в парк и во дворец только по именным приглашениям.
– Так ведь, вот, – всхлипнула Гертруда, показывая мне колечко на пальце. Я округлила глаза. Когда успели?
– Мы подумали, что нам надо пожениться. Чтоб у меня была причина на хутор ездить, вам весточки передавать, – тихо сказал Ринальдо. – И вообще. Она не хотела, но ради вас согласилась.
Значит, пока я придумывала, как его убить, начальник стражи успел жениться на моей лучшей подруге без моего разрешения? Да его еще раз за это убить надо! А она тоже хороша – выйти замуж, чтоб порадовать кого-то другого – верх глупости! Замуж надо выходить только для себя, уж я-то знаю! Я сердито засопела, но поглядев на их виновато-смущенные лица, поняла, что между ними определенно есть чувства. Подметила, как Гертруда розовеет от прикосновений Ринальдо, как нежно офицер на нее смотрит. Прикрытие для поездок в деревню – это хорошо, но они и так бы поженились, только позднее, но наверняка.
– А не спросили, отчего офицер жену в город не привез?
– Да куда же мне в город, что тут делать? У меня ж хозяйство! И детям в деревне лучше. До сих пор от вашего дворца тошнит, – скривилась Гертруда.
– Да чем же лучше, если пацаны неучами расти будут? – возмутилась я.
– Почему сразу неучами? – обиделся Ринальдо. – У нас мечник недавно в отставку вышел, хороший наставник, я его на хутор определил. Он одинокий, с радостью согласился. Уже и мечи деревянные им выстругал, легонькие. Крис от него не отходит, в рот смотрит. И папаша Грудис рад, ему теперь есть с кем про жизнь порассуждать, Марта-то до философии не больно охоча. А что до наук всяких, то рано им пока, пятый год всего. Вы же сами, Ваше величество, в Верхних Лужках школу открывали! Работает школа, исправно работает, и по вашему указу девочек тоже учат, хоть крестьяне и недовольны, считают, что девкам грамота не нужна, ученую замуж труднее выдать.
Мне стало стыдно. Об этой школе я позабыла. А ведь сама составляла программу обучения для сельских школ и изыскивала средства из казны на их содержание. Верхние Лужки в список своей рукой дописала.
– Ринальдо не виноват, – тихо сказал Гертруда. – Он никому не словечка не сказал. Он за Марека и Маттео сам порвет, кого хочешь.
– Я понимаю ваши чувства, – тут же сказал Ринальдо, перехватив мой взгляд.
– В Нижних Лужках объявилась травница, – Гертруда продолжила рассказ. – Приблудилась старуха, вроде безобидная, заняла дом пустующий, староста разрешил. Травы знает, от зубов, от ломоты в костях, от желудка, всякие. Бродит по всей округе, бормочет, руками размахивает. В лес, понятное дело, на луг, пустошь всю облазила. Все привыкли уже. И вот месяц назад, наверное, шла она мимо нашего хутора. Ребята как раз с козлятами играли во дворе. У нас же новая порода, папаша прикупил, шерсть чисто шелк… Ой! – смутилась Труда. Ринальдо погладил ее по плечу.
– Так вот, – вернулась Труда к рассказу. – Стоит эта ведьма старая у забора и на ребятишек смотрит. Мне сразу это не понравилось, я подошла поближе. Слышу, бормочет: «Да кто ж тебя, кровиночка, у чужих людей-то оставил? Ой, не ровня, и не родня ты им». На Марека глядит, бельма свои так и уставила, и головой качает. И что-то вроде: «Принц молодой, я тебя умою ключевой водой» сказала. Я конечно, на нее собак спустила, разоралась, чтоб чушь не несла и проваливала поскорее. А неприятно – жуть.
Я тоже поежилась.
– Шарлатанка она. Специально страх нагоняет, чтоб селяне верили и несли ей подношений больше, – веско сказал Ринальдо. – Я Марека от Маттео отличаю, только когда Труда их в лохани вымоет. Как она могла что-то особенное разглядеть в мальчишке?
За разговорами домчались до Фратескора. Мы ведь его освобождали с мятежниками, а оказалось, ничего не изменилось!
Злобной фурией я пронеслась по всему замку, от чердака до подвалов, с топором в руке. Бордель, как же! Тюрьма самая настоящая! Бледных и заморенных девушек выпускала из каморок и камер. Двери, которые не успевали открыть вспотевшие стражники, Ринальдо без разговоров выбивал. Стражники признали в офицере начальника, одни трусливо наводили порядок во внешнем виде и бежали вслед за нами, демонстрируя готовность служить короне. Некоторые, наоборот, разбегались, как крысы. Лиру Амелию Денвер, хозяйку этого гнусного притона, я приказала найти и повесить на воротах замка. Но мальчика нигде не было. Допрошенные обитатели замка в один голос твердили, что ни сном, ни духом не видели здесь ребенка.
Во двор влетела взмыленная лошадь, и с нее скатился всадник. О, Жером был в ярости! Именно ярость и ревность могла пригнать его по нашим следам. Я поспешно отошла в сторону, с милой улыбкой нильского крокодила.
– Ты сбежала с ним! – Жером вытянул палец в сторону Ринальдо, деловито наводящего порядок во дворе, куда мы согнали всех пленниц и бывших надсмотрщиков. Взгляд Жерома упал на тело повешенной. – А что тут, собственно, происходит? – совсем другим тоном спросил он.
– Тут происходит освобождение рабынь твоего отца, которые по его приказу развлекали гостей замка. А висит маркиза Денвер, тетка моего покойного мужа. Прости, мне некогда!
– Отец?! – полным недоверия голосом спросил Жером.
– Поговори с девушками, ты много узнаешь нового о своем отце! – Я развернулась и поспешила к карете, куда быстро шмыгнула Гертруда. – В Верхние Лужки!
Была крохотная вероятность, что ребенок все-таки заблудился, сумел потом найти дорогу и уже вернулся домой. Марта, завидев королевскую карету, горестно всхлипнула. На хуторе царила похоронная атмосфера. Лэр Грудис потерянно бродил между постройками. Дети при виде меня притихли и втянули головы в плечи. Да что с ними такое?
– Можно, – устало разрешила Гертруда. – Сегодня мы не играем.
Я и забыла, что детей учили меня «не узнавать»! Но сейчас-то это уже бессмысленно, карета с гербами, плюмажами и роскошной четверкой каурых лошадей уже пронеслась по деревне, разогнав кур и подняв нешуточный переполох.
Первой отмерла Лорин, подбежала и протянула ручки. Я подхватила ее, целуя в кудрявую макушку.
Лэр Грудис с Мартой, торопясь, и перебивая друг друга, выложили мне, где и как искали. Не обшаренным не остался ни один чан, ни один стог сена! По лесу бродил не один десяток селян, часть отправилась на болото.
– Ведьму допрашивали?
– А то как же! Первым делом, – закивал лэр Грудис. – Только она несет бред, поет, завывает, то ли с ума спятила совсем, то ли прикидывается, но ничего толкового из нее не вытрясли.
На скамейку рядом тихо присела Марта, погладила меня по плечу.
– Вам бы съездить в монастырь Пресветлой матери. Хуже ведь не будет?
Я фыркнула. Слишком хорошо знала изворотливого и жадного настоятеля, отца Люсиана, любителя хорошей кухни и тонких вин. Злые языки утверждали, что и иных утех настоятель не чурался. И облачения носил исключительно шелковые. Пастырь постоянно обращался в королевскую канцелярию с прошениями выделить средства на монастырь, причем на запрашиваемые суммы можно было перестроить и отделать заново весь королевский дворец. Это помимо пожертвований прихожан, и вкладов вступающих в монашество. Чем этот пройдоха поможет в поисках пропавшего ребенка?
К вечеру прибыл Ринальдо, пропотевший, злой и уставший. Сообщил, что в замок прибыл вызванный Жеромом отряд гвардейцев, и следователь тайной канцелярии с дознавателями, секретарями и прочей служивой братией.
– Давно пора было разогнать этот притон, – одобрила я.
А Жером-то, оказывается, молодец! Проявил принципиальность. Однако я была уверена, что глава тайной канцелярии и без этого был прекрасно осведомлен о Фратескоре, если сам не являлся завсегдатаем этого веселого местечка. Какой скандалище ждет столицу! Ведь не все девушки – сироты. Нас ждет шквал возмущения и куча взбешенных родственников. На фоне этого, пожалуй, и не заметят, что королева вдруг сорвалась и умчалась в деревню? С другой стороны, меня все видели, прослыву справедливой повелительницей, жестоко карающей преступников – хорошо. А сплетня о моем романе с начальником стражи… главное, чтоб Гертруда не поверила!
– Простите, мне сообщили, что Ее величество находится на этом хуторе? – Жером, стукнувшись головой о притолоку, вошел в дом. – Почему здесь, почему не у старосты, в лучшем доме? Я искал вас там.
– Я взял на себя смелость пригласить Ее королевское величество в свой дом, – почтительно козырнул Ринальдо. Лэр Грудис было возмущенно открыл рот, но Марта его вовремя толкнула в бок, и оба они тут же низко поклонились. Гертруда, приторно улыбаясь, поставила на стол сковороду с истекающими жиром скворчащими колбасками.
– Не угодно ли?
Жером повел бровями, и сообразительные селяне покинули комнату.
– Вы больше не считаете, что я кинулась в бега, ведомая похотью, с начальником моей стражи? – язвительно осведомилась я у Жерома.
– После того, что я там увидел? Нет. Прошу великодушно меня простить. Но как?
– Мне передали анонимную записку о творящихся в одном из ближайших замков бесчинствах. Девушек необходимо было спасать.
– Довольно неосмотрительно срываться вот так, одной, без охраны, – попенял Жером.
– Вы считаете доблестного лэрда дель Грава некомпетентным? Неспособным защитить меня? Мы боялись упустить преступников, пришлось поспешить. – Надеюсь, эта причина достаточно убедительна для Жерома? Я еще десяток придумаю, если нужно.
– После того, что я там видел и услышал… Почему, когда я расписывал доброту моего отца, ты меня не остановила? Я ведь помыслить не мог о подобном!
Я усмехнулась. Переживает парень. Да, крушение веры в самого дорогого и близкого человека очень болезненно. Сколько раз мне уже приходилось пережить такое? Кажется, что сердце треснуло и рассыпалось на мелкие осколки. Но раны затягиваются и ты снова, как будто жизнь тебя ничему не научила, веришь и ждешь чуда. А оно снова тебя – хрясь! По физиономии! Поддых. Так что я верю в то, что вижу. А поскольку я вижу блюдо горячих жареных колбасок, зелень и свежий хлеб, буду верить в это. Гастрономические радости осязаемы, в отличие от чувств, и легко достижимы. Поэтому толстых людей больше, чем худых.
Ужинать пришлось вдвоем с Жеромом, даже Ринальдо сделал большие глаза и отрицательно качнул головой. Не по чину ему с королевой трапезу делить. Поэтому я постаралась управиться с ужином максимально быстро. Не оставлять же своих друзей, изображающих почтительных и угодливых селян, голодными?
– Предлагаю переночевать здесь, вы измучены дорогой. Вернемся во дворец утром. Мне нужно обдумать разговор с отцом, – тихо сказал Жером.
– Я не поеду во дворец, – сразу отказалась я. Вот уж вовсе не желаю оказаться между молотом и наковальней при выяснении отношений отца и сына. Идея родилась сразу и я ее озвучила. – После того, что я увидела, мне нужно очистить душу и спросить совета. Я поеду в монастырь Одиллон. Пастырь Люсиан давно меня приглашал.
Жером кивнул. Я опасалась, что он начнет намекать на совместную ночь, но обошлось. Надо же, мальчик-то неиспорченный оказался, какое сильное впечатление на него произвели шалости папули. И как его до сих пор не развратили, привив вкус к пороку и изощренным наслаждениям? Должно быть, при дворе Иллирии царят более строгие нравы. Или там придворные лучше скрывают свои увлечения. Ну, или совсем уж невероятный вариант – у парня просто здоровая натура, и его не привлекают подобные вещи. А мне никакой секс на ум не пойдет, пока я не увижу сына живым и здоровым. Чем метаться по дворцу, как безголовая курица, съезжу и в самом деле в монастырь. Места там красивые: озеро, живописные холмы, поросшие лесом.
Мальчика могли увезти и по этой дороге, одной из трех. На другие две пошлю отряды.
– Я буду сопровождать вас в монастырь, ваше величество, – утром сообщил мне Жером. – Не хочу пока видеть отца, я ему написал.
Судя по темным теням под глазами, парень не спал всю ночь.
– Что прикажет Ваше величество? – Ринальдо, в отличие от Жерома, был бодр и свеж.
Подумав, я отправила его обратно во Фратескор, проследить, чтоб вся шваль покинула замок. Его снова надо ремонтировать, замок не виноват, что в нем творилось всякое непотребство. Гертруда благоразумно не показывалась на глаза, а Марта и лэр Грудис талантливо изображали недалеких и заискивающих крестьян. Вспомнив о подруге, я решила сделать еще одно, давно назревшее дело.
– Жером, а как называется замок, принадлежащий твоему отцу, на севере, в горах, над водопадом? Там одна высокая башня с окнами на север.
– Озэйнн. Только это не замок, а крепость. Я жил там в детстве, когда заболел и мне прописали горный воздух. Вы считаете, что… и там тоже?! – пальцы Жерома, впившиеся в столешницу, побелели.
– Лэрд дель Грава, – Ринальдо вытянулся и щелкнул каблуками. – Приказываю вам послать отряд в крепость Озэйнн. Моим именем, без суда и следствия, казнить всех солдат, кто служил в гарнизоне крепости четыре года назад, а именно, в марте месяце. Тех, кто нанялся позже – не трогать.
Гвардеец щелкнул каблуками, а я вышла из дома Грудисов и пошла к карете.
– Я не понимаю, – жалобно сказал Жером, когда карета тронулась.
– Поверь, лучше не знать некоторых вещей, а если знаешь, скорее их забыть.
– Это тоже… мой отец?
Я спокойно посмотрела в карие глаза Жерома и слегка улыбнулась. И как на ядовитой яблоньке уродился такой прекрасный персик? Пусть Жером не знает, что стоило Гертруде пережить ту ночь, а мне потом – считать ее мертвой по моей вине. А еще Жером не мог понять, почему я распорядилась останавливаться у каждой придорожной халупы. Мой же расчет был прост – если людям нечем заняться, они пялятся на дорогу, узнают новости, общаются с путниками. А вдруг знают о пропавшем ребенке?
– Да, ваша милость, – боязливо ответил работяга, лениво копающий ямы для изгороди. Карета с гербами его откровенно напугала. – Видел всадника с мальцом. Тому уж дня два. Ребенок орал, папку не слушался, править ему мешал, тот еле с конем справлялся, тот как волчок крутился.
– Отчего ты решил, что это его отец? – я старалась справиться с сердцебиением и говорить спокойно.
– Дак… – рабочий даже опешил от такого простого вопроса. – Дак, а кто? Как же иначе? Одно ведь лицо, что у папки, что у сынка. Аккурат на Мирасль свернули, вон за той горочкой городок. Малец орал: «Пусти, хочу к маме!», видно, только от бабской юбки оторвался. А может, мамка померла, да мальцу не сказали. Я так думаю, померла, а то с чего бы мужику с дитем возиться?
– Спасибо, любезный, – я кинула работяге монетку, которую он ловко поймал. – Гони на Мирасль! – это я уже крикнула кучеру.
Глава 21
Владелец Энгарто и Мирасля упорно делал вид, что бесконечно счастлив видеть свою королеву, заехавшую в его поместье на чашку чая. Вот захотелось ужасно чаю выпить. Ага, по пути в монастырь Одиллон, который находился совершенно в другой стороне. Так что мы оба лгали друг другу в глаза и понимали это. Тема мятежа не поднималась. Стефан расправлял кружевные манжеты своего летнего шелкового камзола и делал вид, что понятия не имеет ни о каком мятеже и вообще, что вы хотите от провинциального барона, который и носа не высовывает из своего поместья? У него вот пшеница, яблоки, сено есть на продажу. Коптильня, сыроварня, не желаете ли осмотреть? От посещения скотного двора мы вежливо отказались.
Поместье оказалось славное: и каштановая аллея, стрелой ведущая к дому, и пруд, и плющ – все было в наличии, как и описывал Стефан. Мне даже стало на минуточку жалко, что не придется жить в таком уютном, спокойном уголке.
Стефан вел себя, как и полагалось радушному хозяину – предоставил комнаты, возможность освежиться, прислал служанок. Пригласил к ужину и вообще, делал широкие жесты типа «мой дом – ваш дом».
– Только благодаря вашей прозорливости и необыкновенному чувству справедливости мое поместье перешло к законному владельцу, – Стефан подышал о фамильный перстень с рубином, потер его о рукав и полюбовался игрой багровых переливов.
– У вас были какие-то проблемы с наследством? – Вежливо проявил интерес Жером. Он нет-нет, да посматривал на меня с тревожным любопытством, чувствуя у нашей неожиданной встречи двойное дно.
В Мирасле нам несколько человек подтвердили, что был всадник с ребенком, прекрасно им знакомый, потому что это был их собственный барон. Молодой барон Стефан деи Энгарто. Поскольку детей у барона ранее не имелось, его появление с плачущим ребенком вызвал много пересудов в городке. И дорогу к поместью показали охотно, шустрый подросток ради возможности прокатиться на козлах королевской кареты проехал с нами до самых ворот.
– Все разрешилось наилучшим способом, и я еще не имел возможности поблагодарить нашу повелительницу, позвольте мне сделать это сейчас, – Стефан легко опустился на одно колено и поцеловал мне руку. От двери в столовую, где мы вели светскую беседу, раздался судорожный вздох, и я обернулась.
– Позвольте мне представить мою невесту, Сабину дель Нихль, – тут же поднялся Стефан и, подойдя к кипящей от ревности Сабине, взял ее под руку. – Позвольте пригласить вас к столу, Ваше величество?
– Я приезжал во дворец, хотел встретиться с Ее величеством после оглашения указа о наказании моей мачехи, но, увы, не попал на аудиенцию. Зато меня принял герцог Денвер, мир его праху, – скорбно завел глаза Стефан после перемены блюд, когда первый голод был утолен.
Сабина притворно вздохнула, а я утерла несуществующую слезу. Мы все играли комедию. Только Жером с легким недоумением вслушивался в пустые фразы.
Я слегка свела брови. «Не волнуйся, пришел какой-то баронишка», – что-то вроде этого сказал как-то Адемар. Жаль, что мы не встретились тогда. Когда у Стефана живо было чувство благодарности ко мне, а может, и не только оно. Все могло бы сложиться иначе. Да что уже теперь сожалеть, прошлого не изменить.
– В благодарность я устроил ваше счастье, немного подтолкнул герцога Денвера, – откровенничал Стефан. – Хотелось сделать что-то полезное, за участие в моей судьбе.
Я прикрыла глаза на мгновение. Так вот кого следует благодарить за мой поспешный брак и год полового разочарования! Тот менталист, устроивший переполох после Бала бесприданниц – Стефан! Штернблум его ищет до сих пор.
После ужина, кстати, очень изысканного, я пожелала поговорить с бароном наедине. Стефан глазами показал на Жерома, и Сабина, понятливо кивнув, тотчас потащила гостя осматривать оранжерею и розарий. Нет, ну могут же, когда хотят, вести себя, как воспитанные благородные люди! Кроме редких неприязненных взглядов, Сабина не позволила себе ни одного колкого замечания в мой адрес.
– Мне бы очень хотелось узнать подлинную причину вашего тут появления, Ваше всемилостивейшее величество. Явились предупредить, что через час явятся гвардейцы, чтоб меня арестовать? Или они уже в поместье?
– Где ребенок, урод? – прошипела я. – Ты похитил ребенка в Верхних Лужках!
Стефан отшатнулся от меня, на его лице было написано величайшее изумление.
– Откуда вы знаете!?
– Сию секунду веди меня к нему! – я притопнула ногой, уже не в силах сдерживаться.
Стефан провел меня по коридору, мы свернули за угол, к двери, из-за которой раздавался размеренный стук. Стефан открыл дверь своим ключом.
– О, ваша милость, я никак не могу его унять! – с видимым облегчением к барону кинулась пожилая благообразная особа в клетчатом фартуке. А Марек опустил деревянную лошадку, которой долбил в дверь, видно, не один час, и пискнул:
– Мама! – тут же испуганно сверкнул глазенками и ладошкой закрыл себе рот.
– Что? – поднял брови Стефан.
– Здравствуйте, Ваше величество, – пролепетал мой малыш, замерев на месте.
– Лира Нонна, вы свободны, – приказал Стефан.
Нянька торопливо вышла. Стефан закрыл дверь и уставился на меня. Я подошла к сыну, положила руку на кудрявую макушку. Малыш приник к моим ногам, уткнувшись в складки юбки и для верности сжав ткань обеими руками. Я чувствовала, как стучит его сердечко. Бедный, как он испугался!
– Все будет хорошо, мы скоро поедем домой, мой милый, – я погладила его по голове, хотя мне хотелось его поднять, зацеловать, затискать. Но не при чужих! А Стефан мне – чужой! И я передумала ему сообщать о сыне. При такой невесте, как Сабина – никогда! Я выдохнула, пытаясь успокоиться, и со злостью обернулась к Стефану:
– Какого демона ты украл ребенка?!
– Какое тебе дело до этого?– хитро прищурился Стефан. – Мама, значит, да?
– Нет, нет, не мама! Не мама! Ее величество! – закричал сын и заплакал.
– Да знаешь ли ты, что там две деревни ищут постреленка, две сотни человек сбились с ног, а ты тут изображаешь невинного прохожего?
– Вот только не надо из меня делать чудовище! – Стефан потряс головой. – Я сам не знаю, что на меня нашло, затмение какое-то, – помолчав, нахмурился Стефан. – Ехал из Грайна через Нижние Лужки, вылезает на дорогу какое-то чучело и воет: «Езжай прямо, твое продолжение ждет тебя!», конь шарахнулся, я чуть из седла не вылетел, а за поворотом стоит вот этот мальчишка. Я присмотрелся – как будто себя в детстве увидел, сам не помню, как схватил его. А на кой он мне? Да я бы его обратно отправил через пару дней! Он же меня искусал, не поверишь! Орал всю дорогу. Сабина рвет и мечет…
– Ах, да, тебя же стоит поздравить со скорой свадьбой! – Я подхватила обмякшего Марека на руки и подошла к двери. – Открой, что стоишь столбом?
– Значит, мама? – Стефан подошел вплотную, заглядывая в глаза.
– Разумеется, нет! – я вскинула подбородок и смело уставилась на него. – Мы в монастырь ехали с новым придворным магом. А тут крик, беготня, крестьянка мне в ноги кинулась, просила помощи. Не велик труд был поспрашивать по дороге! Сочла нужным заехать, вдруг это не тот ребенок, а твой собственный!
– Да откуда бы? – фыркнул Стефан.
– Действительно, – пробормотала я, проходя в дверь и аккуратно придерживая засыпающего ребенка.
– Хотя похож просто невероятно, – пробурчал Стефан. – Вылитый я с детского портрета. Постойте, Ваше величество, я тут подумал… Позвольте проверить кровь малыша родовым артефактом. Вдруг, правда, родственник?
Я восхитилась, как он тактично назвал сына. Кажется, лэрд маг блудить в каждой деревне изволили в свое время? Сейчас-то у него все в доме, ездить никуда не надо, красота!
– Мало ли похожих людей! – фыркнула я. – Вам невеста наплодит кучу копий без всяких проверок. Родители этого малыша – крестьяне! Обычные крестьяне! Какого демона вы украли чужое дитя?
– Да не крал я его! – Стефан потер лоб. – Бес попутал. Но я чувствую в нем силу, он явно одаренный!
– Вам ли не знать, что ваша суперсила не разбирает, у кого появиться! – Выдохнула я, широко шагая и стремясь как можно скорей оказаться на улице.
В цветнике перед домом стояла Сабина, ее лицо было в красных пятнах, и Жером, вся фигура мага выражала напряжение.
– Жером, едем! – почти бегом я кинулась к карете. – Спасибо за ужин, барон, у вас отличный повар!
– Что тут произошло? – нахмурился Стефан.
Жером захлопнул дверцу кареты, и кучер щелкнул кнутом.
– Какое счастье! – я обессиленно откинулась на мягкую спинку сиденья. Уложила спящего Марка, устроив его голову у себя на коленях. – Что там вышло с Сабиной?
– Я никогда не думал, что невеста барона будет вести себя настолько бесстыже! – зло выдохнул Жером. – Прошлись по саду, она предложила зайти в беседку, а как только зашли, она полезла мне в штаны! Еле отбился!
Я тихо засмеялась, представляя себе эту картину. Сабина не привыкла, что мужчина может отказаться от ее щедрого угощения, вот она удивилась!
– Ты ведь не станешь думать обо мне плохо? – Забеспокоился Жером. – Клянусь, я не делал ей ни одного намека, не просил о таком и, уж конечно, не принуждал!
– Я знаю Сабину, не переживай, – я погладила Жерома по руке. – Тебе не стоит ждать вызова на дуэль от барона, он тоже отлично знает характер своей невесты.
– И прощает подобное поведение? Вы очень хорошие знакомые с бароном, – ревниво покосился Жером.
– Ерунда, спасли друг друга пару раз, – беспечно улыбнулась я, поглаживая кудряшки Марка. – Не смотри так на меня. Надо отвезти мальчика домой, он с хутора Грудисов, барон сыграл с ними очень злую шутку, увозя малыша.
– Да как он посмел? – возмутился Жером. – Это же ребенок!
– Там сумасшедшая ведьма ему наплела, что это его сын, барон и растерялся. Странно, – задумалась я. – Он ведь сам менталист, и очень сильный, а тут не смог назвать причин своего дикого поступка. Сам удивлялся, зачем схватил мальчика.
– Вы в это верите? Хорош отец! Такой славный малыш! – Жером снял с себя камзол и заботливо укрыл Марека. – Как можно было украсть чужого ребенка? Если бы не ты, крестьяне бы его больше не увидели?
Я благодарно улыбнулась. Теперь могла спокойно шутить и разговаривать на эту тему, ведь мой мальчик был рядом, доверчиво обнимая во сне мои колени.
– А ты, Жером, хочешь сына? – спросила я, глядя на светлую улыбку Жерома.
– Нет, – решительно ответил Жером, и я удивленно подняла брови. Нет? А казался таким… таким хорошим! Я не успела полностью разочароваться, как Жером продолжил:
– Я хочу детей. Мальчиков не меньше трех, и обязательно двух девочек!
– Да, твоей жене придется нелегко, – пошутила я. – Выбирай девушку покрепче!
– Вероника, прости меня. Я просто дурак вспыльчивый, не то подумал. Выходи за меня замуж! – Жером коснулся моего колена. – Сделай меня счастливым. Мишель-то женат уже.
А о моем счастье кто подумает? Скептически я подняла брови:
– Причем тут Мишель?
– Ну, вдруг он нравился тебе больше, чем я, – прошептал Жером, краснея.
– И что бы тогда было? – не на шутку заинтересовалась я.
– После нашей свадьбы я бы пригласил его в столицу, – уверенно сказал Жером. – И он бы приходил в гости каждый день. Нет, он бы просто жил с нами! Уверен, он согласится!
– Осталось уговорить меня, – пробурчала я. Какое трогательное стремление сделать меня счастливой, не смотря ни на что, даже на мои желания.
***
Не знаю, о чем говорили отец и сын за закрытыми дверями. Я безумно устала и уснула, кажется, еще в процессе надевания ночной сорочки. Ночью мне приснился Марис. Он нежно обнимал меня, гладил по голове, что-то ласково говорил, но я не слышала ни слова, все заглушал стук собственного сердца. Если сон – отражение работы сознания, то мое сознание кажется, оглохло. А тело явно изголодалось по плотским утехам.
Утром новый придворный маг Жером Штернблум с абсолютно бесстрастным лицом произнес присягу, поцеловал мне руку, и встал в пяти шагах от трона. А вечером у нас торжественный прием и бал, о чем мне с радостным видом сообщил граф Штернблум. Женихи приехали! Ну, то есть посольства с брачными предложениями. Я едва не застонала от осознания размеров задницы, в которой очутилась. Ладно, я дама опытная, чай, не в первый раз! Разберусь!
Изредка поглядывая на Жерома, я гадала, чем же его приложил отец, что Жером, вчера такой живой, стремительный и пылкий, сегодня стал подобен промороженной мраморной статуе в парке в декабре месяце? Неужели пообещал наследства лишить? Это несерьезно, у Жерома свои земли к титулу прилагаются, особняк есть, а может, даже целый замок. Лишить обещанной короны? Граф отчаянно хотел сына женить на мне, мятеж затеял, короля убил, какие женихи вообще могут быть? Что стряслось? Граф не склонен менять свои решения. Интересно, как он объяснил сыну Фрастескор? Исключительно политической необходимостью?
Однако совершенно ясно другое. Если Жером поделился с отцом подробностями нашей внезапной поездки, то Марка надо немедленно увозить в другое место. Прямой кровный наследник, пусть и бастард – это вам не шуточки! Его право на престол побольше, чем у герцога Варрона, и тем более, Деровера.
А если взять мальчика во дворец, показать двору, признать официально? Я мечтательно вздохнула. Самой воспитывать, следить за его образованием? Видеть сына каждый день? Нет, невозможно. Это будет скандал. Взвоют не только блюстители чужой морали, но и церковники. Точно заговорят об отречении. Герцога Варрона на трон посадят. А уж как граф Шернблум обрадуется! За жизнь моего сына никто и ломаного гроша не даст, граф убьет его на пару с Варроном. А Жером… что Жером? Видно же, что отец имеет на него огромное влияние. Переубедил же! Сегодня отец и сын общаются вполне мирно, а от меня Жером прячет глаза.
В составе шарданского посольства прибыл Ромео делла Хара. Вернее, вернулся. Как всегда, ослепительно красивый, одетый с иголочки, молодой человек передал мне личное послание короля Эрберта и подарки. Склонившись к ручке, Ромео отпустил пару дежурных комплиментов и отошел, не создавая затора в очереди жаждущих поздравить меня. Мне показалось, что глаза у него были грустные. Но, разумеется, на приеме поговорить не удалось.
