Елена Разумовская
Не-большая разница
– Буду думать, – со вздохом согласилась с нами Леся. Именно поэтому мы все любили приезжать сюда: на этой веранде всё сложное, всё накрученное в голове можно было озвучить, вывалить все свои страхи и сомнения, зная, что тебя не упрекнут – здесь не принято бить по больному.
– Давай, Ксюш, судя по рукам, ты тут самый потерянный ребёнок, – спустя паузу подбодрила меня тётя Катя.
– Пожалуй, – со смешком согласилась я, про себя порадовавшись, что у меня есть возможность отвернуться и делиться своими страхами, не глядя никому в глаза, сделать вид, что сосредоточена на монотонном надевании мяса на шампуры. – Из новостей: я сбежала от матери, устроилась на работу к отцу и поверила самому прожжённому манипулятору из всех, кого я только знаю.
– Это тот, который Олег с одиннадцатилетним стажем психолога? – уточнила тётя Катя, давно привыкшая, что дерьмо из меня надо тянуть клещами. Ну не умею я изливать душу и жаловаться на жизнь, что уж тут поделаешь.
– В точку, – кисло подтверждаю я. – Он с самого начала был такой идеальный, что аж тошно сейчас. Я же падкая на мужиков старше себя, а он и галантный, и в меру жёсткий, и почти сразу мне заявил, что не будет устраивать пятилетнюю пляску с бубном – если притрёмся и не достанем друг друга, то поженимся, – я вздохнула, глотком опрокинула почти половину стакана и отдала пустую тару в протянутую руку Леси. – Идеальный для меня, короче.
– И в чём проблема? – вкрадчиво поинтересовалась Лиза.
– Да в том, что это всё – сраный спектакль для одной наивной Ксюши, – раздражённо отозвалась я. – Олег – бывший муж Марины, старшей дочери отца. Я идиотка, я с самого начала всё знала и не сложила два плюс два, – шиплю не хуже пустынной кобры. – Отец с самого начала ратовал за наши отношения, а мне не хватило мозгов, чтобы заподозрить неискренность.
– Так, давай по порядку, – перехватила мои сбивчивые объяснения тёть Катя. – А то и мы с Лизкой нихрена не понимаем, и ты сама путаешься.
– С самого начала, мы познакомились вроде бы случайно, – подчинилась я, откладывая последний шампур в сторону и поднося руку к печи, проверяя температуру. Жарковато, пусть ещё чуть поостынет. – Хотя, я и в этом уже не уверена. Потом отец поспособствовал нашей встрече через мать, дал ей контакт Олега как психолога, мол, чтобы решить наши внутренние конфликты. Одновременно с этим, он объявил мне и сводному брату, что Марина его разочаровала и он намерен передать бизнес нам. И прозрачно намекнул, что был бы счастлив, если бы мы с Олегом сошлись, – я закуриваю, приоткрыв окно, и девчонки меня поддерживают. – Ну вроде как, никто ни на чём не настаивает, просто присмотрись. Ну я и присмотрелась, оглянуться не успела, как уже две недели прожила в его доме, занялась дрессировкой его собаки и готовила ему ужины.
– Так и в чём косяк-то, я не пойму, – хмурится Леся. – Что он сделал?
– Да всё это игрой было, понимаешь? – раздражённо фыркаю я. – Всё с самого начала было манипуляцией, поиском вторичной выгоды – я же теперь сраная завидная невеста с капиталом. Отец просто нашёл другой способ ввести Олега в свой бизнес, чтобы его не смогли прижать другие акционеры по внутреннему уставу компании. Трясётся, что всё его нажитое по ветру пустим, – я выкладываю мясо над углями. – Олег с самого начала знал, как ему нужно себя вести, чтобы я клюнула, повелась на него, влюбилась по самые, блять, уши. Не удивлюсь, если отец даже какое-нибудь досье на меня собрал. А я и рада, развесила уши покрасивше, повелась на это его "моя девочка", – я передразнила это с таким ядом, что всем стало очевидно, как сильно меня это задевает. – Всё было из-за должности, денег, чего угодно, только не из-за того, что ему нужна именно я.
– А Олег что, бедный родственник? – вскинула брови Леся, явно не поверив моим тезисам. У нас это было привычно: я высказывала что-то как истину, а она всегда в этом сомневалась и подвергала критике. – Ты извини, конечно, но я вас видела вместе. Либо Аристов самый гениальный актёр современности, либо ты не права.
– Ксюш, ты не глупая девочка, если бы вообще всё было притворством, ты бы заметила куда раньше, – согласилась с дочерью тётя Катя. – Никто не способен притворяться двадцать четыре часа в сутки. Каким бы гениальным психологом и манипулятором он ни был.
– Кстати, да, – согласилась Лизка. – Я тоже вас видела. Если бы Владу хватило глупости замахнуться на тебя, он бы убил его. Без шуток, он именно с таким лицом сидел.
– Это не актёрство, – поморщилась я, потерев лицо, пытаясь понять, как бы лучше выразить свою мысль. – Это скорее тщательно продуманная модель поведения. Скорее всего, всё, что я видела, и впрямь в его характере, но не в той форме, в которой это было показано мне.
– Мы все неискренни по началу, – не согласилась со мной тёть Катя. – Все ведём себя не так, как обычно, когда хотим понравиться. Нельзя вменять ему в вину, что он видит больше других в силу своей профессии. Я понимаю, почему ты бесишься, – прервала она мою попытку возразить. – Тебе обидно, что в самом начале искренней была только ты, и я это прекрасно понимаю. Но нельзя из-за этого называть ложью всё, что между вами было.
– Ты для себя определи, готова ли ты вообще его простить и на каких условиях, – поддержала маму Леся. – Не сейчас, а когда перебесишься. Ну правда, Ксюх, мужик-то классный, такими разбрасываться – грех. Сейчас ты обиженная сторона и всяческое взаимодействие будет строиться на твоих условиях. Не продешеви.
– Почему Лизу и Лесю мы поддержали, а меня раскритиковали? – надулась я.
– Потому что Лиза и так всё понимает, а Леся права в своих сомнениях, – спокойно ответила мне тёть Катя. – А ты порешь горячку. Твоя бы воля – ты бы его живьём сожгла, а потом сама бы себя закопала в этот пепел, потому что ты его любишь.
– Это не любовь, – мотнула головой я. – Влюблённость может быть, но о любви и речи не идёт.
– Да хоть барашком назови, юристка, – фыркнула Леська, как обычно тыкая в мою привычку называть вещи своими именами и никак иначе. – Факт в том, что ты сама себя сожрёшь, если не попытаешься сохранить ваши отношения.
Как ни противно это было признавать, но себе я привыкла не лгать, и этот баб-совет был прав. Я действительно сейчас порола горячку, и прежде чем принимать решение, мне необходимо остыть. Самым правильным решением было сначала уйти из его дома, а после и уехать из города подальше, отключив телефон. Жутко хотелось провести здесь неделю, отправить на почту заявление на отпуск за свой счёт и не выходить на связь ни с кем, но для меня это было непозволительной роскошью – работы чересчур много, конец года всё же, все отделы спешно сводят отчётность и добивают показатели, чтобы не остаться без годовой премии, и чтобы бухгалтерия с аналитикой не вешались в январе, сводя итоговую годовую отчётность.
У меня были хотя бы эти полтора дня, чтобы принять для себя решение. Мне нужно всё обдумать, хорошенько обдумать, сделать выводы и понять, как себя вести дальше с самыми, как ни крути, близкими для себя людьми. Конечно, первым порывом было подписать договор дарения этих сраных акций в пользу Вадима и свалить куда-нибудь в другой город, но это было неосуществимо – это я обдумала ещё пока ехала в машине. Во-первых, я не дура отказываться от денег, во-вторых, бегство не решит проблем, в-третьих, я не готова бросать всё из-за двух конкретных мудаков, а в-четвёртых, в уставе ничего не сказано о передаче акций братьям или сёстрам, и отец в жизни не позволит мне отписать их в пользу Вадима, потому что ему он тоже не доверяет в полной мере, раз до обнаружения своей болезни даже и не думал вовлекать его в свой бизнес. Да и не справится Вадим в одиночку, тут Олег действительно прав, чтоб ему было пусто.
Настала пора взрослеть и охлаждать пыл, переставать верить в сказки и верить словам, плакать из-за козлов и хотеть сбежать при виде проблем. Я взрослая, сильная и умная женщина, я почти убедила себя в этом, а если долго делать вид, что ты такой, то рано или поздно станешь. Пора научиться отключать эмоции и думать холодной головой, мне этого навыка всегда не доставало.
Единственное, что уже было решено, так это то, что по возвращению в город я постараюсь встретиться с Мариной. Во всей ситуации мне не доставало единственной точки зрения, мне было просто необходимо понять, как всё было на самом деле, а не та чушь, которую мне дули в уши. А после буду анализировать, очень много думать, потому что в понедельник утром у меня совещание по итогам года и Аристов там, разумеется, будет. К утру понедельника у меня уже должно быть понимание, куда я веду свою жизнь и чего хочу, а оттого автоматически будет понятно, как себя вести и что говорить.
***
– Здравствуй, – кивнула я глубоко беременной девушке, устроившейся за столом напротив меня. Что-то было не так, сильно не так, не клеилось с запомнившимся мне образом фурии и стервы. Простые джинсы, зимние кроссовки, бежевая толстовка с капюшоном, лёгкий макияж, а пара прядей от лица закреплены на затылке – девушка была заметно ухоженной, но ни на грамм не напоминала ту фифу, которую я видела тогда в спальне.
– Привет, – неожиданно приветливо улыбнулась мне Марина и обернулась к официантке. – Будьте добры, облепиховый морс и медовик. Только морс не холодный, если можно.
– Конечно, – бодро кивнула та, улыбнулась в ответ и забрала картонное меню со стола, оставляя нас наедине. Я тем временем поражалась генетике отца – мы с Мариной и Вадимом все от разных матерей и все всё равно между собой похожи.
– Спасибо, что согласилась встретиться, – кивнула я своей вроде как сестре. – Наверное, это было неожиданно для тебя, но мне жизненно необходим этот разговор.
– Да нет, – пожала плечами Марина. – Я предполагала, что рано или поздно ты захочешь пообщаться лично. Даже хотела сама предложить тебе эту встречу, но побоялась, что ты неправильно меня поймёшь, – я вскинула брови, мол, почему, а девушка по-доброму усмехнулась и покачала головой. – Ну ты же понимаешь, почему отец активно лоббировал Олега в мужья мне и почему после развода он делает тоже самое с тобой?
– Понимаю, – понимающе покивала я. – Злоебучий устав "Монолита".
– Именно, – кивнула сестра. – Вообще, для начала, я хотела бы извиниться за тот концерт в спальне. Представляю, что ты обо мне подумала, – смущённо прикусила губу девушка, пока я медленно выпадала в аут от несоответствия того, что мне говорили о ней и того, как она себя сейчас вела. – Но так было нужно.
– Зачем? – вскинула брови я.
– Чтобы Олег забрал у меня ключи и запретил появляться в его доме, – пожала плечами Марина в ответ. – Чтобы отец больше не душил меня этими своими науськиваниями, мол, помирись с мужем. Думаю, после этого они о чём-то говорили, может быть, Олег даже требовал убрать меня от него, потому что отец от меня отстал окончательно, так что хотя бы до родов я могу жить спокойно.
– С волками жить – по-волчьи выть? – понимающе усмехнулась я.
– Вроде того, – тряхнула волосами девушка и снова улыбнулась официантке, выставляющей перед ней тарелку с пирожным и морс. – Только никому, а то гинеколог меня сожрёт, я итак набрала на три кило больше, чем должна была, – она подмигнула мне и сунула в рот ложку десерта. – Ум-м, блаженство. Так о чём ты хотела поговорить?
– В данный момент, я пытаюсь переварить когнитивный диссонанс, – из своей прострации заявила я. – Меня все вокруг убеждали, что ты – сказочная инфантильная идиотка, которая бесится с жиру.
– Может, я и правда такая, – пожала плечами Марина. На мой скептический взгляд она звонко рассмеялась и продолжила: – Не смотри на меня так, ты же теперь их знаешь. Как мне ещё было отстаивать своё право заниматься тем, чем хочу, если я ещё в универе поняла, что мне до отцовского бизнеса нет никакого дела? Только убедить всех, что я инфантильная идиотка и стервь.
– Поверить не могу, – вздохнула я. – Расскажи мне всю эту историю с замужеством со своей колокольни, пожалуйста.
– Отец с Олегом давно знакомы, – не стала противиться моей просьбе девушка. – Олег сын армейского друга отца и акционера "Монолита". Владимир Дмитриевич давно отошёл от дел, уже даже приёмы не ведёт, насколько я знаю, так что Олег заменил отца на этом посту. Вообще, он вырос на глазах нашего отца. Наверное, он бы даже хотел иметь такого сына, раз так топил за сохранение нашего брака, – Марина пожала плечами, доела свой кусочек торта и откинулась на стуле. – Хотя, вообще, я не могу сказать, что замуж меня выдали насильно, Олег мне тогда действительно понравился и я надеялась, что со временем мы сможем полюбить друг друга.
– Но не срослось? – догадливо уточняю я, делая глоток своего кофе, невольно отмечая, что любовь к сладкому – это у нас, похоже, тоже семейное, Вадим тоже не дурак что-нибудь сладкое сожрать.
– Вроде того, – согласно кивнула она. – Не хочу говорить о нём плохо, всё же, он многое мне дал, но это просто совсем не мой человек. Полное непонимание друг друга, он хотел детей и семью, а мне девятнадцать, мне это и даром не надо, у меня универ, друзья и любимое дело. Приходилось в тайне пить противозачаточные, – она поморщилась, прекрасно зная, что этот факт её биографии её совсем не красит. – У нас были слишком разные приоритеты, цели и понимание жизни. Я не бизнес-вумен, понимаешь? Я в тайне отучилась на ювелира, делаю украшения для девчонок, после родов планирую открывать свой интернет-магазин, но даже туда найму менеджера, чтобы всей бюрократией занимался он.
– Как так получилось с изменой? – нахмурилась я. – Раньше мне казалось это вполне логичным, но сейчас я вижу, что ты не такой человек.
– Я не люблю Олега. Никогда не любила, – девушка снова пожала плечами. – Он не давил на меня с вопросом детей, но я видела, как сильно он хочет быть отцом. По нему не скажешь, но я никогда не видела, чтобы мужчина так любил детей, – Марина улыбнулась своим воспоминаниям. – В какой-то момент я поняла, что если рожу от него, то завязну намертво, никакого развода он мне ни за что не даст, да и отец сожрёт меня с потрохами. Последнее время шучу: я вышла замуж не за того Аристова, – она грустно вздохнула. – Стас чудесный. Говорит, ему неважно, от кого из них я беременна, вырастит как своего. В тайне купил мне у меня же кольцо и им сделал мне предложение, – она показала правую руку, и я вгляделась в очень изящное колечко из белого золота. – Сказал, знает, что я вредная и чужие украшения мне не нравятся. Они такие разные, ты себе не представляешь. Извини, что-то меня понесло, – одёрнула она сама себя, поднимая глаза от своего ополовиненного стакана с морсом. – Сентиментальность, гормоны, сама понимаешь.
– Нет-нет, мне нравится тебя слушать, продолжай, – качнула головой я.
– В общем, я пытаюсь сказать, что со Стасом мы уже давно были друг другу симпатичны, – резюмировала Марина. – Конечно, ни он, ни я не могли так поступить с Олегом, поэтому четыре из пяти лет нашего с ним брака просто дружили. Один раз мы с мужем сильно поругались, и я попросилась к Стасу на ночлег, он один жил тогда. Напились и перестали себя обманывать, как говорится, – она усмехается. – Потом избегали друг друга какое-то время, потом на каком-то семейном застолье вышли поговорить, решили, что это была ошибка и больше её не повторим, – Марина перевела на меня свой блуждающий по кофейне взгляд, на что я ответила понимающей улыбкой. Теперь то мы уже точно знаем, чем именно закончился этот уговор. – Короче, сами не заметили, как наше совместное времяпрепровождение начало вызывать вопросы. И решили провернуть вот эту подлость, – Марина закусила губу, опуская глаза, и мне показалось, что ей и впрямь стыдно за этот свой поступок. – Я сейчас жалею, если честно. Мне нужно было набраться смелости и просто поговорить с Олегом, признаться чин по чину, честно ему всё выложить, а не вот так. Но тогда мне это казалось единственным выходом.
– Если ребёнок от Олега, он подаст в суд, ты же понимаешь? – вкрадчиво поинтересовалась я.
– Я не отдам, – прошептала она и крепко зажмурилась, как будто даже сама мысль об этом её страшит. – У меня девочка, Ксюш. Она пинается, шевелится, не даёт мне спать по ночам, у меня растяжки, я блюю и отекаю, а от изжоги вообще готова на стены лезть, и это всё всё равно стоит того. Я костьми лягу, все свои деньги на юристов потрачу, но не отдам. Если Сашка и впрямь от Олега, я не против общения, буду давать на выходные, но растить хочу и буду сама, – она посмотрела на меня полными слёз глазами, такими же тёмными, как мои. – Врач говорит, судя по показаниям, я больше не рожу, понимаешь? Это не вердикт, после родов будет только понятно, но вероятность велика. А он ещё женится, может даже на тебе, ты родишь ему. Если вдруг это в твоих силах, убеди его этого не делать, я прошу тебя. Мне от него ничего не надо, слышишь, – Марина взяла меня за руку и крепко сжала. – Ни он сам, ни деньги его, я даже на алименты не претендую. Просто оставьте нас со Стасом в покое.
Уроды, блять. И я такая же. Маленький милый эльф, который сидел передо мной, не имел ничего общего с тем, что мне рассказывали. Просто всем было на неё похуй, никто и не хотел узнавать, что у неё на душе, она и впрямь жила с волками и выла по-волчьи, потому что иначе бы её растоптали. Это такая форма защиты, Марине было куда проще убедить всех вокруг в собственном идиотизме, потому что она не хотела бороться со всем миром разом, и имела на это полное право. Всё, что ей нужно – это лишь бы от неё все наконец отъебались, тихо-мирно жить со своим возлюбленным, выйти за него замуж, растить ребёнка и делать очень красивые колечки да серёжки. Марина оказалась из тех, кто не хотел ни ломать, ни строить, она хотела только созидать.
– Я сделаю всё, что в моих силах, – серьёзно пообещала я, сжав её руку в ответ. – Обещаю.
– Спасибо, – улыбнулась она так искренне, что я на всякий случай и себе самой пообещала, что сделаю всё от меня зависящее.
– Можно последний вопрос? – она кивает, а я продолжаю: – Кто пускает слухи о том, что Олег подал на развод, когда узнал, что ты беременна?
– Лёшина жена, конечно, – хмыкнула девушка, вытирая из-под глаз чуть поплывшую от переизбытка эмоций тушь. – Я пыталась сказать ей, чтобы не лезла, но у неё нет других развлечений, кроме сплетен. Когда она узнала о моей беременности, позвонила мне с утешениями, но не дала мне и слова вставить, просто полила Олега грязью по самые уши, мол, какой он ублюдок и бросил беременную меня, а меня она и слушать не стала. Она вообще Олега недолюбливает, он Лёше нередко мозги вправляет и Алисе становится сложнее на его шее кататься. Вот и старается, заботливая, надеется их рассорить, – она глотком допила свой морс. – Правда, недавно до меня докатились слухи, мол, Олег довёл меня до того, что я сбежала от него чуть ли не босая и беременная. Мы со Стасом посмеялись, тебе советую того же.
– Так и сделаю, – кивнула я, а Марина подняла руку, подзывая официантку, чтобы попросить счёт. – Спасибо тебе за эту встречу. Мне многое стало понятно.
– Да и ты не зло во плоти, как оказалось, – рассмеялась она в ответ. – А то Павлов мне тебя чуть ли не демоном описывал.
– Вы правда общаетесь? – вскинула брови я. – Я думала, это всё байки.
– Павлов – одинокий старик, дети с ним не общаются, – пожала плечами Марина. – По своим причинам. А мне его жаль, вот и болтаю с ним иногда. Знаешь, как будто с дедушкой общаюсь.
– Ну это он с тобой мил и любезен, а меня пусть и дальше считает демоном, – постановила я. – Может, хоть лезть ко мне поостережётся. И да, Марин, – я ей улыбнулась, – я не хочу и не буду навязываться, но была бы рада просто по-человечески общаться.
– С удовольствием прошвырнусь с тобой по магазинам, когда рожу, – поддержала меня она.
На душе было так по-особенному тепло. Есть такие люди, даже короткий разговор с которыми согревают нутро и ещё целый день ходишь улыбаешься как дурак. Марина была именно из таких людей, и я была рада, что ошибалась на её счёт. Уже в машине, когда я подвозила её до дома, она попросила не просвещать отца и остальных на тему наличия ума в её голове, чтобы не ломать её образ в их глазах, потому что никакой необходимости в этом не было, а проблем принесло бы массу. Я честно пообещала этого не делать, да и вообще, до последнего не дать никому понять, что я на её стороне и что эта встреча вообще была.
Мой моральный компас и впрямь подсказывал, что если дело дойдёт до прямого конфликта, то я встану на сторону Марины, даже если это будет в суде и мне придётся представлять её интересы. Девушка была мне искренне симпатична и пообщаться ещё когда-нибудь я была бы и впрямь рада, да и она отвечала мне взаимностью, мол, подруг у неё дефицит из-за этого образа идиотки, а посплетничать и поболтать, как и всем девочкам, ей тоже иногда хочется.
Да и если у нас с Олегом и впрямь сложится, в чём я от души начала сомневаться, то воспитывать ребёнка Марины я бы не хотела, особенно теперь, понимая все расклады. В крайнем случае, если потребуется, обращусь к Павлову, который, как оказалось, просто видел куда больше других и именно поэтому искренне симпатизировал девушке. Ну и безусловно я была рада тому, что несмотря на явную демонизацию моей персоны прессой, на деле ни у кого ничего я не забирала и злом во плоти во всей этой истории уж точно не была.
Спать я ложилась в гостевой комнате у Леськи с Мишей, для себя приняв единственное решение: завтрашний день расставит между мной и Олегом всё по своим местам. Подруга была права, всё дальнейшее взаимодействие будет происходить на моих условиях, грех этим не воспользоваться. Хотелось верить, что мне удастся донести главную мысль: я не позволю с собой так поступать, со мной так нельзя и подобное отношение к себе я буду пресекать. В противном случае, – я морально себя к этому готовила, – я разорву всяческие отношения кроме деловых. По крайней мере, я очень хотела верить, что смогу их разорвать.
Глава восьмая о степени вины, угрозах, неизменных планах и определённости.
"Иногда можно прощать людей за эклер с малиновым кремом. Важно, чтобы вина была на слишком большой, а эклер был самым свежим. Если вина человека очень большая – не поможет даже целая кондитерская, а если эклер не первой свежести, то это будет букет обиды с невкусным кремом. Оба условия должны соблюдаться, потому что свежий эклер с малиновым кремом – это вкусно."
Утро не задалось по всем пунктам, от того, что проснулась я от Мишкиного рёва "Фуфел, блять!", до сбежавшего кофе с непривычной для меня газовой плиты и привкуса растворимого во рту, потому что варить новый уже не было времени, а взбодриться даже не хотелось, а требовалось. Благо, совещание совета директоров было назначено на одиннадцать, что значило, что тащиться по пробкам мне не нужно, но это же и значило проблемы в поиске парковочного места для своего корыта.
С трудом втиснув свой "Мрак" между каким-то роскошным Мерином и столь же дорогущим Лексусом, я понадеялась, что владельцы не сочтут мою машину за случайно оказавшееся здесь помойное ведро и не вызовут эвакуатор, и бодрым сайгаком поскакала втискиваться в лифт с подземной парковки. К счастью моего стаканчика с кофе, впихиваться не пришлось, всё же, уже не час пик и офисный планктон успел ровным слоем размазаться по бизнес-центру, поэтому лифт я делила всего с парой незнакомых мне девушек, зашедших на первом этаже вместе с запахом табака и тоже стаканами с кофе из кофейни на первом этаже.
На первом из пяти этажей нашей компании, ко мне присоединился Вадим, явно прибывший в офис куда раньше моего и уже успевший запариться с рабочими вопросами, судя по бумагам в руках и расстёгнутой пуговице пиджака. В отличии от меня, безнадёжной совы, предпочитающей засиживаться допоздна, Вадим был стопроцентным жаворонком и приезжал за несколько часов до начала рабочего дня, но практически никогда не задерживался. Кстати, а он знал о том, что меня нагло наёбывают? А вот сейчас и узнаем.
– Привет, – кивает он мне. – Ты чего все выходные недоступна?
– Ты знал? – я бросила на брата острый взгляд, высматривая малейшие признаки лжи.
– Знал, но был против и обещал их сдать, – сходу сориентировался Вадим, тяжело вздохнул и виновато посмотрел на меня.
– Так чего не сдал? – нахмурилась я. – Я себя такой идиоткой чувствую, ты даже представить себе не можешь.
– Не смог, – признался мужчина. – Понадеялся, что, либо Аристову хватит совести самому тебе всё рассказать, либо ты так никогда и не узнаешь. Прости.
– Ладно уж, – вздохнула я, понимая, что Вадим в сущности ни в чём не виноват. На его месте я бы тоже не сказала, просто не смогла бы. – Но в следующий раз так просто не отделаешься.
– С меня малиновый эклер, – подмигнул он мне, а я улыбнулась в ответ. Если и есть в этом мире что-то незыблемое и вечное, так это наша с ним неудержимая тяга к сладкому.
Закинув своё пальто в кабинет, переобулась из сапог и осмотрела свой наряд в зеркало под насмешливым взглядом брата. Короткая чёрная юбка, шёлковый топ и объёмный белый пиджак, сглаживающий ощущение вульгарности наряда, да туфли на высокой тонкой шпильке. Да, я намеренно действовала на нервы и да, мне ничуть за это не стыдно. Это примерно та же самая причина, по которой свой телефон я включила только сейчас.
– Отец в бешенстве, – подсказал мне Вадим на подходе к залу.
– Ему полезно, – злорадно кивнула я. – Я все выходные пребываю в этом состоянии.
– С кем подраться-то умудрилась? – усмехается он на мою реплику, давая понять, что мои сбитые костяшки за длинными рукавами пальто и пиджака он всё равно разглядел и неправильно сложил с разбитой губой, которой я поздоровалась с косяком сарая, когда играла с Феликсом в догонялки по двору.
– Да дробовика под рукой не было, пришлось руками доказывать свою точку зрения, – отшутилась я, на что брат расхохотался, открывая передо мной дверь. – Всем доброе утро.
Отец смерил меня недовольным взглядом, прозрачно намекая мне на выволочку, но я в ответ только растянула губы в пренебрежительной ухмылке, намекая в ответ, что моё недовольство масштабов ничуть не меньших. На Аристова намеренно не смотрела, хоть и чувствовала его хмурый взгляд буквально кожей. За прошедшие две недели от вступления в должность порядок рассадки не изменился, я вновь оказалась сидящей между отцом и Олегом, чему вообще не удивлялась – ни с тягой отца к извечному контролю и порядку.
Совещание не преподносит нам сюрпризов, обычные рабочие вопросы. Но при всём прочем, у меня сложилось впечатление, что между Мариной и Павловым состоялся какой-то разговор, уж больно задумчивые взгляды тот на меня бросал. Интересно, что она ему сказала? Втолковала, что я у неё ничего не забирала и зла она на меня не держит? Хотя, вполне может быть, что я слишком наивна и вчера наша встреча была ничем большим, чем спектаклем для одного зрителя, вообще не удивлюсь. Неискренность в этом кругу, как я вижу, в чести, так что, если Марина всё же окажется злобной стервой, пусть и отнюдь не глупой, я даже бровью не поведу. Кстати, интересно, как так получилось, что Олег не держит на Стаса зла? Я бы на его месте на брата злилась даже больше, чем на жену-изменщицу.
Распрощавшись с директорами до выходных, на которых в качестве новогоднего корпоратива для персонала мы откупили лыжную базу, я бы, конечно, очень хотела свалить вместе с ними, но кто ж мне даст, правильно? Вот и я думаю, что оставить меня в покое – это вообще не в характере присутствующих здесь мужчин, потому что Аристов точно также остался сидеть в своём кресле, равно как и отец не собирался к себе в кабинет, заняв своё любимое место у окна.
– Ксения, если ты ещё раз позволишь себе на двое суток отключить телефон и свалить в неизвестном направлении, я приставлю к тебе охрану, – раздражённо отозвался отец, вызывая во мне ровно ту же самую эмоцию.
– Отец, если ты ещё раз сунешь нос в мою личную жизнь, я разорю твою фирму, даже если это будет последнее, что я сделаю в этой жизни, – также раздражённо ответила я, закидывая ногу на ногу и не собираясь врубать заднюю. Вадим покрутил пальцем у виска, мол, думай, что и кому говоришь, но моё бешенство перекрывало и здравый смысл, и недовольство отца.
– Ты мне угрожаешь? – удивился мужчина и даже обернулся на меня, а я развернулась на своём кресле и милейшим образом улыбнулась ему:
– Именно, – подтвердила я.
– Девочка, ты зарываешься, – нахмурился отец, а его голос вновь приобрёл те ледяные нотки, с какими он обычно разговаривал со мной. Я поднялась, сделала пару шагов к нему и сложила руки на груди, давая понять, что не боюсь.
– Нет, это вы двое зарвались, – прищурилась я в ответ. – Я этим дошираком, который вы два месяца вешали мне на уши, сыта по горло. Подозреваю, план был в том, что я выйду замуж за Олега, а когда залечу, на время декрета перепишу на него свои акции, которые потом в жизни не увижу? – я обернулась на Аристова и поняла, что примерно права в своей догадке. – Я не Марина, которая и так в гробу видала твой бизнес, тебя и Аристова-старшего вместе взятых. Я скорее себе трубы перевяжу, чем добровольно отдам своё. Ты проиграл.
– Но ведь и ты не в выигрыше, – чрезмерно спокойно хмыкнул он на мою отповедь.
– Ну почему же, – вскинула брови я. – Спасибо за напоминание, что верить тебе и всему твоему окружению нельзя. Помнишь, ты сказал мне, что не хочешь, чтобы все твои дети дожидались твоей смерти? – я криво ухмыльнулась, не собираясь продолжать свою мысль, потому что он её понял и без пояснений.
Разворачиваюсь на каблуках и ухожу, цокая каблуками по плитке, так и не взглянув на Олега. Не знаю, сделала ли я отцу также больно, как он мне, но ему явно было не всё равно на мои слова, и пусть это мелочно, но меня это порадовало. А заодно заочно обозначила всем присутствующим, что попытки сделать из меня набитую дуру всегда закончатся плохо, что я может и не среагирую сразу, возьму паузу, но левую щёку всё же не подставлю, отвечу так, что мало не покажется никому. Может я и не смогла ответить Олегу в субботу, но сегодня я уже собрала себя из тех осколков, на которые разлетелась, и совершенно точно не собиралась поднимать белый флаг, наспех склёпанный из кружевного исподнего. Как показала практика, защищать меня и моё хрупкое сердце некому, так что практикуем самооборону.
Продолжение кордебалета застало меня в моём кабинете через сорок минут, когда я уже успела погрузиться в работу и прочно увязнуть взглядом в планшете, поэтому даже не подняла глаз на посетителя, только разрешила войти. Нос подсказал мне посетителя раньше, чем зрение, я без труда узнала парфюм, которым по утрам пахла наша его ванная, потому что он вставал раньше меня – безнадёжной и страдающей по утрам совы.