Евгения Черноусова
Нестрашная месть
Глава пятнадцатая Труппа ваша – змеюшник
Хотя выходить на сцену ей предстояло только в третьем действии, в театр Яня явилась первой. Одевалась и гримировалась она у Люси в костюмерной. Ей накрутили бараньи кудри и закрепили лаком сильной фиксации. Прилетевший следом за Яней Антон долбил Люсе по темечку, что капризный младенец должен быть пухлым, а Яня в Лериной одежде, висевшей на ней мешковато, выглядела слишком хиленькой. Уже на грани нервного срыва Люся швырнула в него клетчатыми штанами Карлсона на ватиновой подстёжке. Яня повертелась перед зеркалом, все дружно поржали и решили, что такая попа ей идёт. Повесив ружьишко на плечо, она гоголем прошлась по коридору. Не сказать, что её прикид вызвал сенсацию, в театре каких только чучел не видели, но Громада, только что зашедший в здание, даже снег ещё на плечах не растаял, радостно захохотал и подхватил её на руки: «Здравствуй, козочка, ты больше похожа на овечку!»
Впрочем, услышав последние новости, он радость растерял и легко впал в отчаяние. Группу студентов, изображавших разбойников в третьем действии, по какой-то причине задержали в институте. Но Владя похлопал его успокаивающе по спине, заявив, что уже всё обговорено. Быстренько переоденутся и выйдут в образах разбойников Кей и принц, которые до четвёртого действия на сцене не заняты, а также сейчас Люся обряжает в разбойничьи наряды их верных собутыльников: начальника мебельного цеха, двух рабочих сцены и начальника радиоцеха.
Приткнувшись на пуфике у стены в правом кармане сцены, она следила за действием. Начало было прекрасным, Лера очень органично вписалась в новую роль. Откуда этот нежный голосок, в образе Маленькой разбойницы она звучала гораздо ниже и хрипловато, а в жизни вообще громко не разговаривала! Когда же на сцене эффектно появилась Майя в образе Снежной королевы, по залу пронёсся вздох. Вот уж воистину королева! Очень высокая и сказочно красивая. А как играла, просто мороз по коже! Да, это большая удача, что Коростелева забастовала.
Теперь Майе выходить только в конце спектакля. Она присела рядом с Яней на скамеечку и спросила:
– Не возражаешь? И скажи, пожалуйста, что за прелесть вы на роль Герды откопали?
Наскоро познакомились, шёпотом обменялись мнениями. Услышав, что со спектакля сняли студентов, Майя понимающе кивнула и пояснила, что секретаршей у декана театрального факультета работает подружка Лики, наверняка она подсуетилась:
– Труппа ваша – змеюшник!
И повторила это, когда в конце второго действия, идущего до этого безупречно, со словами «Я с вами ещё посчитаюсь, любезный» Король небрежно распахнул мантию, сдвинул набок корону, вытащил из-под неё ночной колпак и небрежно им стал обмахиваться. А под мантией на нём оказались кружевные штанишки с оборочками на штанинах и кружевной топик, из декольте которого топорщилась густая поросль. Публика на этот прикид отреагировала спокойно, мало ли в чём ходит внезапно поднятая из постели венценосная особа, Принц, Сказочник и Советник тоже не дрогнули лицом, наверняка вместе с Люсей подбирали бельишко, чтобы расколоть Принцессу, а вот она сжала губы в куриную гузку и сдержалась бы, не вырвись у Яни приглушённого шипения «Люся, зараза!» Хрюкнув смехом и ненатурально замаскировав его рыданием, Принцесса умчалась за кулисы, заменив свою последнюю фразу воплем: «Папа, ты пожалеешь!»
– За что они так? – отсмеявшись, спросила Майя.
– Она сказала, что мы штрейкбрехеры, когда узнала, что большинство актрис демонстративно ушли на больничный.
И вот третье действие, Янин выход. Они с Громадой справляются, но доморощенные разбойники ломают мизансцену, путаясь под ногами. И Яня распихивает их руками, пинает ногами и тыкает рогаткой, отгоняя вглубь сцены, чтобы не загораживали главные действующие лица, благо это характеру её роли соответствует. Спасибо Антону, который не так демонстративно, но тоже оттаскивает своих партнёров по шайке. Когда действие завершается и Яня возвращается на свой пуфик, Майя встречает её смехом:
– Такая капризная малютка вызывает не меньшее раздражение, чем традиционная мужиковатая хулиганка. Браво! Кто придумал такую трактовку? – услышав, что Антон, вздыхает. – Вот ведь природа расщедрилась: и внешность, и ум, и человек он хороший!
– Вы его хорошо знаете?
– По общежитию, – увидев ошарашенное лицо собеседницы, которая пыталась себе представить, что такую звезду в общагу занесло, она пояснила. – Я до замужества там жила. Это они с Владей меня уговорили сегодня выйти. Я ведь кормящая мать, дочери полгода.
Объявили, что после спектакля будет выход с представлением. Последнее действие прошло без сучка и задоринки, потому что статисты под ногами не путались. Когда занавес закрылся, все шустренько убежали со сцены, опасаясь, что зрители разбегутся и кланяться будет некому. Занавес снова распахнулся, к микрофону уселась Алла и стала вызывать артистов по программке в обратном порядке, пропустив лишь Громаду. Актёры распределились за пределами сцены произвольно и выходили в те двери, которые были им ближе, кто справа, кто слева, кто по центру. Представление шло медленно, потому что по традиции каждому артисту из зрительного зала вручали букет, большей частью это были свои зрители, родственники или знакомые, а если по какой-то причине своих не было, скромный букетик подавали капельдинерши. Яню этот обычай раздражал, поэтому маму она просила цветы не приносить. Наконец Алла особенно торжественным голосом произнесла: «Артист Виктор Громада!», но он не появился. Только с противоположной стороны сцены что-то громыхнуло.
Яня по-прежнему сидела на своём пуфике. После завершения спектакля она испытала такое облегчение, что расслабилась до полудрёмы, и только сейчас до неё дошло, что её не вызвали. И это не могло быть случайно. Она, конечно, обиделась, но не сильно. Алле придётся оправдываться, и вслух осудят её все, в том числе и те, кто это задумал.
Тем временем, обежав сцену, в правом кармане появился Витя. Яня поднялась, а он вдруг рывком подкинул её, усадил на руку как младенца и вышел на сцену, нацепив на своё обозлённое лицо плохо скроенную улыбку. Очутившись на виду у публики, она тоже растянула губы в улыбке, нервно хихикнув при мысли о том, что они годятся для иллюстрации фразы «делать хорошую мину при плохой игре». Алла ещё раз повторила: «Артист Виктор Громада!» И через паузу: «Янина Степанова!» Ишь ты, даже ребят, изображающих стражников и лакеев, объявляла артистами, а Яня просто мимо проходила!
На авансцене Витя наконец-то приземлил её, а она, прежде чем сделать поклон публике, вытащила рогатку из кармана и, развернувшись к технической ложе, откуда вещала Алла, натянула резинку и щёлкнула в её сторону.
У сцены с букетами стояло несколько человек. Витины? А вот машет ей букетом Саша с Андрюшкой на руках. Она присела, приняла букет, но сначала освободила руки, протянув Андрюшке рогатку. Андрюшка радостно схватил её и тонким голосом передразнил Яню: «Всех перестреляю!» Публика отозвалась хохотом. Артист растёт!
Ещё двое девочек-подростков подошли вместе и разделились, одна вручила букет Вите, другая – Яне. Эти, скорее всего, грезят сценой и пришли на главную звезду Лику, у неё много таких поклонниц. В отсутствие кумира вручили цветы тем, кто больше понравился. Приятно. Ещё билетёрша ей букет подала.
– Лучше Вите, – шепнула Яня.
Та в ответ кивнула в его сторону, он в тот момент принимал из рук другой билетёрши не букет, а букетище, явно не администрацией купленный. Собрались, скорее всего, технические работники на такую роскошь. Витю в театре любили, он с людьми не заносчив, всех знал, общался легко и запросто, отзывался на просьбы и сам предлагал помощь.
Яня опомнилась, когда увидела, что Витин бюст рисково сместился. Она рванула к нему, приобняла, небрежно зажав свои букеты под мышкой, и зашипела:
– Витя, пяться назад, а то женское достоинство потеряешь!
Они отступили назад, Владя с Антоном развернули перед ними королевскую мантию, Люся растолкала сзади стоящих актёров и сдёрнула с него накладки, юбку и жакет, а Яня шляпу. Со всем этим добром костюмерша нырнула в кулису, а коллеги водрузили на голову лауреату корону и накинули на плечи мантию. Переодевание было запланированным, не подумали они только о том, что подготовленные к быстрому снятию аксессуары могут покинуть тело самостоятельно.
Алла объявила:
– В роли Короля тоже артист Виктор Громада! И не просто артист! Слово предоставляется заместителю главы областной администрации…
Яня впервые оглядела зал. На удивление задержалось много народа, пожалуй, более трети публики. И до сих пор аплодировали. Но что ещё удивительнее, телевизионные операторы продолжали снимать. Перед спектаклем, когда они появились, все удивлялись, с чего бы телевизионщики аж двух каналов заинтересовались их захудалым заведением. Решили, что либо областному начальству нужно было попиариться, либо те, кто Вите палки в колёса вставляли, хотели не только Витю опустить, но и директора подставить. Но, коли сенсации не вышло, сняли бы несколько эпизодов для показа в новостях и смылись бы. Ну, может, появились бы к концу, чтобы заснять поздравление и вручение. Взяла себе на заметку, что кто-нибудь из актёров непременно выпросит запись для себя. Надо будет потом поспрашивать театральных, хотелось бы увидеть себя со стороны.
Торжественную часть, к счастью, не затягивали, иначе завершали бы при пустом зале. После вручения удостоверения и нагрудного знака коротко поздравил от областного министерства культуры сам министр, от обкома профсоюза работников культуры председатель, от местного отделения СТД кто-то невнятный, от театра оперы и балета четверо исполнили застольную из «Травиаты», от ТЮЗа главный режиссёр без речей, а просто с объятиями и подарком, с ним Майя с цветочной корзиной. Мужики подхватили Витю и понесли со сцены, занавес закрылся. Всё.
По внутреннему радио объявили о всеобщем сборе в малом зале через полчаса. Яня не в штате, поэтому не спеша поплелась к Люсе, а по дороге вдруг наткнулась взглядом на знакомое лицо. Гаранин в служебной части театра? Странно. Яня поздоровалась. А он вдруг обрадовался:
– Я всё мучился, чей голосок знакомый. А это вы, Янина Ксавериевна. Вы сюда работать перешли?
– Да нет, просто на подмене.
И тут из-за угла вышла Майя:
– Вы знакомы?
Владимир Сергеевич пояснил, что Яня – инициатор юбилейных изданий о заводе. С тем и разошлись, попрощавшись. Яня застыла на месте, смотрела им вслед и много о чём думала своей уставшей головой. И то, что Снежная Королева могла выйти только за человека непростого, каким был руководитель и один из владельцев предприятия губернского масштаба Гаранин, но он ростом чуть до неё не дотягивает, да и по возрасту для молодого папаши староват, явно под полтинник мужику. И то, как такой туз мог запомнить однажды виденную Яню по голосу, внешности и даже её непростые имя-отчество. И то, что поклялась не выходить на эту сцену, но опять не удержалась от соблазна. И то, что благодаря этому сегодня не дали обидеть хорошего человека. Потом встряхнулась и сказала себе, что хватит ворочать в голове то, что от неё не зависит. В костюмерной, раздеваясь, пожаловалась Люсе, что вся потная от этих ватных подстёжек.
– Яниночка, для тебя я хоть бассейн с дельфинами организую.
Ну, бассейн – не бассейн, а душ она приняла без спешки. Волосы высушила, французскую косу заплела, оделась и направилась на выход. И тут её старший администратор перехватил. Сказал, что директор поручил непременно пригласить её на общее собрание. Намекнул, что в театре ожидаются большие перемены, так что не пожалеет, если задержится. Заинтересовалась, пошла. И ещё не переступив порога, поняла, что за собрание, унюхав запахи съестного. Повернуться и уйти – обидеть Витю. А он был уже изрядно поддатой, как и большинство его коллег мужского пола. Успокаивало только то, что за столом командовали тётя лауреата и его жена. Директор на застолье присутствовал, как и ещё несколько незнакомых лиц мужского пола, похоже, начальство не самого высокого ранга. Пирующие заорали кто «Тост!», кто «Штрафную!» Яня подняла бокал с шампанским и сказала:
– Будет тост, но очень длинный. Поэтому прошу поставить тару с алкоголем на стол, иначе он за время моей речи не только нагреется в руке, но и закипит. Итак, сегодня мы чествуем Витю Громаду. Кто он для меня? В театре – самый близкий родственник. Так уж сложилось, что за последние два месяца мы с ним сыграли в двух спектаклях, в одном из которых он был в роли моего отца, а в другом стал мамой, – ей пришлось переждать хохот и обмен мнениями за столом, потому что до некоторых не дошло, что, действительно, Громада играл отца Джульетты. – Сегодня мы отмечаем не только твои заслуги перед театром, но и заслуги собравшихся за этим столом. Твои друзья, Витя, не позволили завистливому гриппу сорвать твой триумф! В первых рядах твоих друзей те, кто дебютировал на этой сцене сегодня. Я даже перечислять не буду сидящих рядом с тобой, они вообще впервые вышли на публику, а для этого надо иметь большое мужество. Поблагодарим ещё тех, кто сыграл по две роли, заменив павших в неравной схватке с ОРЗ. Но отдадим пальму первенства Лере, которая сыграла главную роль практически без репетиции, и сыграла безупречно. И отметим Владю и Антона, режиссировавших это безобразие практически на коленке! Лично от себя хочу обратиться к Антону. Я много лет работаю всего лишь с самодеятельными театральными коллективами, но высокопрофессиональную режиссёрскую работу в прежние годы наблюдала. Ты прирождённый режиссёр! Я, имея такой талант, поступила бы на режиссёрские курсы. Даже если не удастся пробиться, учёба тебе не повредит. Актёрская профессия очень зависимая. Подумай об этом. Витя мой дорогой, чуть не забыла, десять лет назад ты ещё жениха моего сыграл! Я в заключение пожелаю нам с тобой, чтобы счастливо вышедший из комы Гицкий поменял свои пристрастия с зарубежной классики на отечественную и поставил «Без вины виноватые», где ты бы сыграл Григория Незнамова, а мне доверил роль Кручининой, чтобы был бы ты мне не только родитель-один и родитель-два в одном флаконе, но ещё и сынок, чем окончательно скрепились бы наши родственные связи. Так выпьем же за это!
Спич Яни сопровождался аплодисментами, смехом и выкриками. Воздали должное Лере, но особенно народу понравилось про родственные связи. Владя предложил ей заучить две роли, попеременно играя то Кручинину, то Мурова, чтобы уж до полного комплекта быть Вите и отцом, и матерью.
А ещё Яня заметила, что Антон покраснел, когда она сказала о режиссёрских курсах. Значит, зацепило его такое предложение, а может, уже думал об этом.
Но тут директор посмотрел на часы и сказал, что пора расходиться, а то некоторым ещё в вечернем спектакле играть. А затем представил им приглашённого из Москвы и назначенного временно исполняющим обязанности главного режиссёра Равича Алексея Алексеевича.
– А чо, Гицкий того? – спросил начальник мебельного цеха.
Его вопрос начальство проигнорировало, а Равич начал тронную речь.
Выходя из зала, Владя шепнул:
– Как тебе?
– Мурло, – сморщилась Яна.
– Он же тебе роль Райны обещал. Хоть с Лерой на двоих, но ведь главная роль!
– Гицкий тоже обещал. Только я к вам переходить не собираюсь.
– А может, этот Людовик под кринолины не лезет, – повернулась к ним Принцесса.
Она сияла, ей роль Луки была обещана. Яня, давно уже не клюющая на посулы, пожала плечами:
– Ну, чтобы ваши кринолины были гарантированно неприступны, королю нужно взойти на трон под радужным штандартом.
– Типун тебе на язык! – дёрнулся Антон.
– Да, красавчик, тебе это первому бы боком вышло… или задом, – заржала Бобылёва.
У Яни почему-то правое ухо загорелось. Она оглянулась и поймала обиженный взгляд нового худрука. Стало неловко, захотелось даже извиниться, но она тут же себя одёрнула. Может, она больше никогда их порога не переступит.
Глава шестнадцатая Роковая женщина
Она-то, может, и не переступит, но вот театр прислал на её порог представителей силовых ведомств. Спасибо, что хоть не на домашний порог, а на рабочий.
Пришли двое в штатском, зашли в хореографический зал, где младшая группа разучивала песню поросят. Яня на них набросилась, что нельзя заходить в уличной обуви, тут дети! Эти предъявляют удостоверения.
– И что, в них написано, что обувь чистая, – не заглядывая в корочки, сварливо спросила Яня. – Да, я Степанова, но вы видите, что я тут с детьми одна? Подождите двадцать минут, скоро родители начнут подходить. Посидите в фойе.
Она сразу кинулась разнимать мальчишек, играющих котят, потом кому-то завязывала развязавшийся бантик, потом снимала со стремянки забравшегося на неё Гошу, а о визитёрах благополучно забыла. Только когда уже загремела ключами в дверях, обратила внимание на терпеливо сидящих на банкетке мужчин.
– Ах ты, господи, я про вас забыла! Пойдёмте на третий этаж, поговорим.
Интересный получился разговор. О том, в каких отношениях она находилась с пребывающим ныне в коме Павлом Гицким. Да обычных рабочих, каких же ещё! А говорят…
Да пусть говорят! Ерунда всё это, и оправдываться она не будет.
Только вот избиение произошло всего в получасе пешей ходьбы от дома Янины Степановой. Яня прыснула, представив себе, как она заманивает Гицкого в какой-то закоулок и избивает его, чем вызывает к себе ещё большее подозрение. Она взывает к здравомыслию, ну никак она не каратистка, он, правда, тоже не спортсмен, но всё равно с её сорока килограммами веса не справиться с мужиком вдвое тяжелее!
Звучит предложение пройтись по алиби. Яня придвигает к себе настольный календарь и уточняет дату. Да, в этот день она ушла с работы раньше, до дома её подвёз знакомый, Глеб Ветловский. Сколько времени было, она сказать не может, но стемнело ещё не полностью. Где-то после четырёх. Да, ведь у подъезда её дожидалась Гицкая!
Резкое возражение, Гицкая приехала только через день, что билетами подтверждается. Яня пожала плечами: высокая плотная женщина в пуховике наподобие Яниного, только каком-то тёмном, синем или коричневом. Представилась фамилией, имени не назвала, документов не предъявляла, а предъявила претензии. Какие? Те же, что и полиция теперь предъявляет, об интимных отношениях с её супругом.
Им впоследствии устроили очную ставку. Точно она! Но эти тётка нагло утверждала, что Яню видит в первый раз. Да и чёрт с ней! Подписка о невыезде? А куда ей ехать с её работой и кредитами? А что с работой? Да новая она, отпуск ещё не заслужила, служебные командировки не предусмотрены.
На том и разошлись.
Но вот через пару недель Глеб Ветловский вновь появляется в её служебном кабинете и неожиданно просит поехать с ним в круиз вместо эскортницы. Да понимает он, что у неё работа, семья и всё такое, но понимает и то, что в глазах Лизы её появление на лайнере будет смотреться естественным, да и с Лизиными истериками она может справиться на раз-два. Пусть Яня воспримет эту поездку как театральный ангажемент. Он, Глеб, слышал краем уха, что у Яни сейчас сложная жизненная ситуация, как у него, только она в долгах запуталась, а он в семейных и деловых отношениях. Если она поможет ему, то он погасит все её кредиты. Сколько? Для него это вообще не деньги!
Яня вспомнила о том давнем разговоре, когда она сказала маме и Маше, что не выдержит соблазна, если олигарх её за попу ущипнёт, и отдастся за погашение кредита и новые сапоги, и хихикнула. Ну чем Глеб не олигарх? По крайней мере, олигарх его отец, очень крупный столичный бизнесмен и особа, приближённая к правительству, а Глеб на него работает. Глеб её смех не так понял… нет, вообще-то правильно понял и обиженно добавил, что за эти деньги не собирается покушаться на её тело, тем более, Яня слышала обвинения Лизы в его адрес по поводу несостоятельности его как мужчины. И пришлось ей оправдываться, сказав, что она подозревается в покушении на жизнь главного режиссёра областного драмтеатра, поэтому находится под подпиской о невыезде. Так что извини…
Ох, может, и к счастью, что возвели на неё напраслину, таким образом удержав от соблазна продаться!
Не сказать, что Яня очень беспокоилась по поводу перспектив обвинения, уж больно нелепое оно было, но вот то, что слухи об этом дойдут до родных, её тревожило. Поэтому, когда Глеб предложил разобраться в этой ситуации и снять с неё подписку за согласие на поездку, она не раздумывая согласилась. И уже через пару дней, явившись по повестке, встретилась у кабинета следователя с Глебом, который представил ей адвоката, её адвоката!
Адвокат сказал, что он представитель адвокатской конторы Милонова, просил называть его Игорем, без отчества. Ну да, он молодой, но едва ли это плюс для специалиста. Ай, да ладно, не было адвоката, не больно и нужен!
Следователь сделал большие глаза: адвокат? Зачем? Игорь объясняет, что его подзащитную ограничили в правах, она в круиз заграничный собралась, а тут даже за пределы города не разрешают выехать. Ему отвечают, что в интересах следствия…
– А в интересах следствия мы предоставим вам её алиби. Как раз в тот момент, когда Янина Степанова вошла в подъезд, подростки взорвали рядом с её домом петарду…
– Ох, точно, мы же с соседом в подъезде столкнулись, и тут взрыв!
– О встрече с соседом вы не говорили!
– Господи, событие! Мы с ним редкий день не здороваемся!
– В общем, там одна машина особенно пострадала. Владелец попросил сына снимать стоянку, а сам вызвал полицию. И в интересующий вас час подъезд Янины был под камерой, так что на момент покушения она была дома. Ну, только если на простынях с третьего этажа спустилась.
Далее последовал просмотр видео. Следователь записал данные владельца камеры, обещал изъять запись с соблюдением всех формальностей, но отметил, что съёмка велась не с момента взрыва, а чуть позже, и Янина Ксавериевна могла выйти из подъезда сразу вслед за соседом и не попасть под прицел камеры. Мала для победы над Гицким? Так и он не Голиаф. А возможно, она выступила заказчиком.
– А почему не остальной миллион жителей нашего города или кто-нибудь из миллионов столичных жителей, где он до недавнего времени жил?
– Янина Ксавериевна конфликтовала с ним, были у них какие-то личные взаимоотношения, он… э-э… несколько переменчивый в своих привязанностях, она – человек импульсивный, склонный к насилию…
– Господи боже мой, вы слышали? – возмутилась Яня. – Это откуда, из заключения психиатра? Так не было освидетельствования!
– Это по показаниям ваших коллег. С вашей стороны уже было покушение на жизнь с причинением вреда здоровью. Что особенно интересно, тоже режиссёру и в этом же театре.
У Яни челюсть отпала:
– Игорь, ты слышал?!
– А разве не вы повредили руку Маевскому?
Сначала она хихикнула. Потом задумалась. Потом спросила:
– Неужели Гицкий в себя пришёл?
– Что вас заставило это предположить?
– Но эту мульку я только ему впаривала!
– А что, руки Маевского никто не видел?
– Многие видели. И знают, что руки у него абсолютно неповреждённые.
Игорь вмешался в их диалог:
– Янина, объясните, что там с руками?
– Да ничего с руками! В тот день, когда я получила денежку за выход в «Ромео и Джульетте», я оставила пальто в приёмной. Потом вернулась за пальто, и тут заходит Гицкий и дверь закрывает… ну, понимаете. Я загораживаюсь компьютерным креслом, он говорит, что это пустое кокетство, и нечего время терять. Мол, в штат возьмёт, по высшей ставке тарифицирует, роль Райны моя и так далее. Ну, я беру ножницы с секретарского стола и обещаю ему отстричь то, что его на эти посулы подвигло. И для устрашения рассказываю, что десять лет назад в подобной ситуации проткнула Маевскому канцелярским ножом руку, пригвоздив её к столу. Он обозвал меня психопаткой и выпустил из кабинета. Уж не знаю, не то испугался холодного оружия, не то насилия не планировал, был уверен, что я и так соглашусь, а когда понял, что добровольно не сдамся, отступил.
– А на самом деле ничего такого не было? – спросил Игорь.
– С Маевским? Было, но не так. Сами подумайте, как я могла руку к столу пригвоздить, если насильник меня руками держал? Ничего бы я с ним не сделала, а вот он со мной – что угодно. Я даже кричать не могла, у меня от ужаса и отвращения какой-то спазм в горле образовался, я только на третий день относительно нормально говорить начала, а то всё шёпотом. Он рванул на мне блузку, а она была довольно хлипкой и порвалась легко. Он силы не рассчитал, рука отлетела мне по носу, и кровь хлынула фонтаном и на меня, и на него. Он отпрянул, я убежала.
– Так вот как у женщины склонность к насилию проявляется, – хмыкнул Игорь. – И откуда у вас эта, как Янина назвала, мулька о повреждённой руке?
– Я не обязан вам открывать источники информации.
– Ваш источник, если баба, то любовница Гицкого, с кем бы он ещё такой историей поделился? А судя по тому, как она на Степанову тень наводит, наверняка к покушению на убийство имеет какое-то отношение.
Яня сказала, подумав:
– Игорь, это Лика Полторак, нынешняя прима.
– И с чего вы так решили? – спросил следователь.
– А больше некому. Она меня на два года моложе, Маевского не знала, пришла в театр уже при следующем главном, поэтому про руку поверила. Вообще Гицкий почти никого не пропускает, но Лика, можно сказать, официальная фаворитка. Только, если подумать, не стал бы он эту историю никому рассказывать, это ведь всё равно, что признаться, что пытался он меня оприходовать, а я пренебрегла. Когда я в приёмную за пальто шла, мы с Ликой парой фраз перебросились. А когда оттуда выбежала, она опять в том же коридоре ошивалась. Подслушивала, факт! Не кобеля этого она караулила, на неё и покруче мачо заглядываются. Она свою профессиональную делянку охраняла, как же, роль Джульетты, можно сказать, я у неё выиграла, а если ещё Райну будем с ней попеременно играть – это же для неё унижение! Вот интересно, если бы Павел Петрович до конца пошёл, как бы она поступила: устроила скандал и тем меня спасла или как Коростелева…
– А что, Коростелева тоже подслушивала?
Яня усмехнулась:
– Дело давнее. Десять лет назад в Доме культуры профсоюзов после неудачного спектакля Маевский отправил меня в гримёрку за аптечкой для впавшей в истерику Коростелевой. Аптечки там не оказалось, только он следом зашёл, ну и… а когда я с разбитым носом из гримёрки выскочила, я Коростелеву дверью пришибла. Дежавю, блин!
– Что это вы такая роковая женщина, что все режиссёры на ваше тело покушаются, – не сдержал ехидства следователь.
– А тело такое виктимное, – ответила спокойно она. – Мелкое, как детское. А ребёнка обидеть легче, чем взрослого. Вот и кидаются. Но не все, а только склонные к насилию. Я пришла в театр при Алексеиче, вернулась при Гицком, между ними главные раз пять менялись, и никто из них не был в харассменте замечен. Спросите тех, кто постарше, Савельев, пока работал, ни к кому клинья не подбивал. Лично ко мне относился по-отечески. Алексеич в театре четверть века работает, ни разу ему никаких марьяжей не приписали. Сергей несколько лет работает, я его почти не знаю, но говорят, прекрасный семьянин.
Игорь тонко намекнул, что господин следователь что-то подозрительно сочувственно относится к насильникам, а жертву пытается загнобить. А между тем есть у него ещё одна запись. Она с видеорегистратора, сделана в тот же вечер и у того же подъезда. И передал флешку. Яня выгнулась, чтобы увидеть на мониторе плотно стоящие автомобили, по которым скользит свет фар, мельком задевая две женские фигуры, одну крупную, другую мелкую. И в этот момент узнать их не составляет труда, обе глядят в камеру, хотя быстро отворачиваются от яркого света, да и камера уходит на другие объекты.
Теперь уже следователь желает поскорее проститься и заняться куда более перспективной подозреваемой. Но Игорь настаивает на оформлении каких-то бумаг, позволяющих Яне отсутствовать в городе в ближайшие две недели.
Только как это всё объяснить маме?
