Ирена Р. Сытник
Бессмертные 2
Часть третья. Доблестный сын
Глава 1
Пробуждение было медленным и тяжёлым. Первым проснулось сознание, но глаза не открывались, словно веки склеились. Но и с закрытыми глазами Санхар ЗНАЛ и ОЩУЩАЛ окружающее пространство. Он ещё не видел, но уже ЗНАЛ, что его оцепеневшее тело обступают массивные, шероховатые, влажные стены, до мельчайших подробностей ЗНАЛ, как выглядит пещера, в которой находится, ЗНАЛ, что снаружи в разгаре лето, солнце поливает землю знойными лучами и веет лёгкий северный ветерок. Эти знания странным образом переплетались в мозгу с остатками уходящего сна, и непонятно было, это ещё сон или уже явь.
Затем пробудилось тело. Лёгкие болезненно сжались, а затем судорожно распрямились, наполняясь воздухом и насыщая побежавшую по жилам кровь необходимым кислородом. Сердце застучало сильно и ровно, разгоняя застывшую в долгом сне кровь, бег которой отдался в пальцах рук и ног неприятным покалыванием. Санхар снова попытался открыть глаза, и тяжёлые веки неохотно поднялись, впуская в отвыкшие от работы зрачки скудный свет, на который они болезненно отреагировали. Несколько раз моргнув, чтобы разогреть застывшие мышцы и увлажнить пересохшие глаза, Санхар попытался подняться, но тело, оцепеневшее в долгой неподвижности, не слушалось. Ему пришлось по очереди, применив волевое усилие, напрячь все мышцы одну за другой несколько раз, пока суставы и конечности приобрели некоторую гибкость и подвижность. С трудом поднявшись, Санхар сел, ощутив сильное головокружение, которое быстро прошло.
Последними проснулись чувства. Первым и самым сильным стала жажда. Санхар вспомнил о припасах и потянулся к стоявшему рядом бочонку. Вытащив затычку крепкими зубами, нацедил в запыленную кружку прохладную, пенящуюся, кисло-сладкую жидкость и с жадностью выпил. В желудок влилось ещё несколько кружек, пока жажда не отступила. В голове немного прояснилось, в теле исчезло чувство тяжести, но зато появился невыносимый зуд. Санхар почесал руку, затем спину, потом грудь. Послышались треск и сухой шелест. Осмотрев себя, он увидел, что кожа слазит грязно-серыми лохмотьями, обнажая здоровую, упругую, розовую, как у младенца, чистую кожу. Сбросив одежду, Санхар скрутил её в жгут и начал усиленно растирать тело, отслаивая и сбрасывая старую кожу, словно линяющая змея. Он заметил на ложе и свои старые свалявшиеся волосы. Пощупав голову, обнаружил новые – густые, шелковистые и блестящие, словно серебро, ещё не слишком длинные, едва прикрывавшие шею и уши.
Растираясь, обратил внимание на неимоверную худобу тела – кожа да кости. Это его не удивило, ведь, пока он спал, организм поддерживал силы собственными запасами.
Приведя себя в порядок, Санхар вспомнил об Аксе. Пёс ещё спал, вытянувшись на боку, в коконе из старой вылезшей шерсти. Зато новая, белоснежная и шелковистая, искрила в полумраке, словно свежевыпавший снег при свете звёзд.
Санхар откинул запор и распахнул дверь, впуская в пещеру свет, тепло и свежий воздух. Выйдя на солнце, подставил горячим лучам жаждущее тепла и света тело, и физически ощутил, как солнечный жар проникает внутрь, обжигая новую нежную кожу и прогревая кости. С каждой живительной волной Санхар получал заряд энергии, которая наполняла его, словно жидкость пустой сосуд, возвращая телу необходимые силы. Только, когда испытал знакомое чувство избытка сил, он вернулся в пещеру и вынес наружу Акса. Тот уже проснулся, но был ещё вялым и скованным. Санхар уложил его на солнышке, а сам оделся, взял оружие и спустился вниз.
Как только тело полностью восстановилось, оно потребовало еды. Еды сытной, калорийной и питательной – мяса. Санхар тут же, непостижимым образом, УЗНАЛ, что поблизости находится крупное животное, и ЗНАЛ, в каком направлении его искать. Это новое чувство всезнания отличалось от прежнего эмоционального восприятия. Раньше он просто чувствовал эмоциональные проявления живых существ, лишь различая их и отделяя людей от животных. Но сейчас он просто ЗНАЛ, словно видел всё каким-то непостижимым образом, и знания эти были чёткими, понятными и конкретными: вон там пасётся олень, он находится на небольшой поляне у ручья, а в десяти шагах севернее по лесу крадется горный волк в поисках мелкой дичи; в двух шагах справа, среди камней, скользнула змейка, убегая от него – Санхар это ЗНАЛ, хотя и не видел самой змеи.
Санхар подтянул тетиву, вставил в арбалет стрелу и направился к оленю. Он подкрался к животному с подветренной стороны, и олень не почуял его приближения. Хватило одного выстрела, чтобы сразить животное наповал. Олень ещё бился в агонии, когда Санхар приблизился и перерезал ему горло. Глядя на вытекающую из раны кровь, Санхар вдруг почувствовал непреодолимое желание напиться. Не противясь этому, на первый взгляд, дикому желанию, он встал на колени и припал к шее оленя губами, глотая тёплую, солёную, живительную влагу. Когда источник иссяк, он вскрыл брюхо, вырезал печень и съел её сырой и ещё тёплой. Глотая большие, полупережеванные куски, Санхар подумал, что никогда не ел ничего вкуснее.
Утолив первые голодные позывы, Санхар выпотрошил дичь, положил на плечи и легко понёс к пещере. Акс уже окончательно пришёл в себя и спустился вниз. Он с жадностью набросился на принесённое мясо. Рвал его с яростью изголодавшегося хищника, и глотал, почти не прожёвывая, пока не набил усохшее брюхо. Сбегав к ручью и утолив жажду, вернулся к туше и улёгся рядом, чтобы никто не смог утащить бесценное мясо. Санхар, конечно же, не наелся несколькими глотками крови и печенью, потому составил Аксу компанию, вырезая из туши самые нежные и жирные кусочки и жуя их сырыми, запивая вином из бочонка.
Эту ночь они провели под открытым небом, рядом с тушей оленя, которая таяла просто на глазах. Санхар разжёг костёр, и теперь поджаривал мясо, нанизывая его на прутики. Акс тоже с удовольствием лакомился жарким. Под утро, для разнообразия, он даже погрыз кости, чтобы полакомиться жирным сладким костным мозгом.
Когда взошло солнце, сытые и полные сил, друзья искупались в ручье и направились на юг, возвращаясь в замок.
Санхар не знал, сколько прошло времени с тех пор, когда он закрыл дверь пещеры, и до сего дня. Тогда стояла ранняя весна, сейчас разгар лета. Возможно, прошло несколько месяцев, а может, и целый год.
Санхар шёл так, чтобы обойти стороной все селения и фермы. Это было легко, ведь теперь он ЗНАЛ, что находится на расстоянии нескольких кемов вокруг него. Приблизившись к замку, он тут же УЗНАЛ, что он полон людей и там проходит какое-то торжество.
Когда они вышли на дорогу, ведущую к замку, дозорные на стенах заметили их, и в замке началось сильное волнение. Вскоре оттуда выехал всадник, одетый в яркие праздничные одежды, и поскакал ему навстречу. Санхар сразу его узнал, как только тот показался в воротах замка: это был юный Лукиан. Правда, теперь он выглядел старше. Когда Санхар уходил в пещеру, мальчику не было и шестнадцати, а сейчас он выглядел зрелым юношей лет двадцати. Значит, сон продлился больше пяти лет! Это открытие удивило Бессмертного, но не более.
Лукиан осадил коня в двух шагах от Санхара и спрыгнул на землю.
– Милорд! Акс! Вы вернулись! – воскликнул он, и в его голосе слышалась неподдельная радость.
– Здравствуй, Лукиан! – ответил Санхар, обнимая юношу. Акс радостно взвизгнул, встал на задние лапы, положил передние на плечи юного барона и облизал ему всё лицо. – Ты вырос… Сколько мы не виделись?
– Пять лет и пять месяцев, ответил юноша.
– Да, многовато… – думая о своём, протянул Санхар.
– А вы совсем не изменились… Только похудели. Где вы пропадали, милорд? У нас столько всего произошло!
– Новости расскажешь потом. А сейчас скажи: по какому поводу праздник?
– Я вступаю во владения баронатом, разве вы не знаете? – удивился Лукиан. – Я объявил об этом ещё месяц назад, и подумал, что вы вернулись домой ради этого торжества…
– Вернулся домой? Хорошо сказано… Но теперь это твой дом, а я в нём всего лишь гость.
– О, нет, милорд! Сабуотер всегда будет вашим домом!
– Спасибо на добром слове, мой мальчик… А как принцесса Элида? Она без боя уступила тебе власть?
– Вы не знаете? – Лукиан слегка смутился.
– Что?
– Миледи умерла полгода назад, поэтому я и принимаю баронат, хотя, если честно, не очень к этому стремлюсь.
Это печальное известие вызвало у Санхара лишь лёгкую грусть.
– От чего же умерла принцесса? Как это случилось?
Лукиан смутился ещё больше.
– Она умерла при родах…
– При родах? – эта новость удивила Санхара намного больше, чем все остальные. – У неё был ребёнок?
– Да… Она родила девочку. Но возраст и всякие осложнения… Миледи не сумела оправиться после родов и умерла от горячки.
Санхар посмотрел на внимательно слушавшего их разговор Акса, и печально улыбнулся.
– Что скажешь, дружище? Элида снова натянула мне нос!
«Эта самка обманула тебя», – ответил пёс и презрительно качнул хвостом.
– И кто же отец ребёнка?
– Неизвестно… Ходят разные слухи, но никому ничего не известно… Миледи никогда не упоминала его имени.
– Расскажи мне о слухах, – потребовал Санхар.
– Одни говорят, что это кто-то из дружинников. Другие уверены, что это новый раб-акробат, появившийся у нас два года назад. А некоторые утверждают, что это… хм… господин Грациан… Но лично я в это не верю.
– Это не Грациан, – твёрдо ответил Санхар. – Кто угодно, но не он.
– Тогда остаются воин и раб… Я думаю, лучше бы, чтобы это был господин Грациан…
– Может быть… Кстати, где он? Я не чувствую его… Почему он не встречает меня?
– Грациана нет в замке. Он уехал через год после вашего… исчезновения. Но он приезжает каждый год весной. Господин Грациан рассказывал, что живёт в Медаусе у какой-то вдовы и служит стражником.
– Почему же он не остался в замке?
– Не знаю… Его никто не прогонял… Я рад, что вы наконец-то вернулись. Я рад видеть вас в своём доме. И в вашем тоже… – поправился юноша.
– Взаимно, мой мальчик… Продолжим праздник? Какое мероприятие прервал мой приход?
Глава 2
Санхар захотел взглянуть на дочь Элиды. Малышкой опекалась баронесса Сабуотер. Когда принц появился в детской, баронесса слегка встревожилась. И хотя, за долгие годы, прожитые под одной крышей с чужаком, она, как ей казалось, хорошо изучила нрав и характер принца, но его неожиданное возвращение в день вступления Лукиана в права владения вызывали подозрения и тревогу. И неожиданный интерес к малышке-бастарде тоже вызывал беспокойство. Что он задумал и какие вынашивает планы, можно только гадать, ибо по его бесстрастному лицу нельзя догадаться ни о чувствах Санхара, ни о настроении.
Девочке на днях исполнилось семь месяцев. Крепкий, упитанный, подвижный ребёнок. Она уже хорошо стояла, держась цепкими пальчиками за перила деревянной кроватки, и пританцовывая на толстеньких сильных ножках. Увидев незнакомца, она не испугалась, а внимательно посмотрела на него пристальным взглядом и приветливо улыбнулась, обнажив розовые дёсна с двумя крошечными зубками на нижней челюсти. Санхар склонился над кроваткой и произнёс:
– Привет, Элфина.
Малышка вновь широко улыбнулась, отцепила одну ручку от перил и схватила Санхара за белокурую прядь, неосторожно свесившуюся рядом. Санхар улыбнулся в ответ и подхватил девочку на руки. Когда он впервые прикоснулся к ней, по телу словно пробежала лёгкая судорога, похожая на озноб. Это странное ощущение удивило и озадачило его.
Санхар поднял малышку над головой и внимательно всмотрелся в крошечное смеющееся личико, узнавая в нём черты когда-то любимой женщины. Элфина была и похожа, и не похожа на мать. Такие же золотисто-светлые волосы, смешно торчащие над маленькими ушками и обрамлявшие кудряшками круглое личико с ровными чёткими бровями, носиком-кнопкой и треугольником детских губ. Но глаза – большие, широко поставленные – были тёмно-карими, а не синими, как у матери. У Элфины глаза были круглыми и казались удивлёнными, обрамлённые густыми тёмными ресницами. Если бы Санхар не знал, что Грациан не смог бы зачать детей от смертной, то поверил слухам, что малышка его дочь.
Санхар прижал Элфину к груди, и девчушка тут же занялась его волосами, пробуя их на прочность и вкус. Болезненные подёргивания и возня малютки вовсе не раздражали мужчину. Он погрузился в себя, не обращая внимания на её забавы и окружающих, с удивлением прислушиваясь к чувствам, которые рождала в его душе эта кроха: тепло, нежность и чувство удовлетворения, словно Элфина была его собственной дочерью. Санхар не понимал, почему эта бастарда вызывает у него такие несвойственные ему чувства, ведь не настолько он любил её мать, чтобы перенести эту любовь на плод её чрева. Может, оттого, что она напомнила ему детство, когда он вот так же сидел на руках отца, играя его длинными белоснежными волосами?
Элфина особенно сильно потянула его за волосы, выдрав несколько волосков и выведя Санхара из задумчивости. Нянька бросилась к малышке, упрекая её за неосторожность и прося у принца прощения. Санхар передал ей девочку, повернулся и вышел из комнаты.
Лукиан любезно предоставил принцу его старые апартаменты и прислугу, которая служила ему пять лет назад. Вернувшись к себе, Санхар послал слугу за капитаном Ричаром.
Капитан заметно постарел с их первой встречи, особенно это бросалось в глаза сейчас, когда они не виделись пять лет. Войдя, капитан поклонился и произнёс традиционную фразу, которую Санхар прежде слышал каждое утро:
– Приветствую вас, барон.
– Оставь, Кайс, – махнул рукой Санхар. – Я уже не барон, я здесь только гость.
– Очень жаль… – обронил капитан.
– Почему? – насторожился принц.
– Потому, что многие считают юного барона слишком молодым, чтобы управлять баронатом. Соседи уверены, что он не сумеет удержать завоёванные вами земли в руках, и готовятся отхватить свой кусок. Да и некоторые дружинники не верят в Лукиана… Последние пять лет, пока вас не было, он не очень вникал в дела управления, предоставив всю власть миледи, а сам забавлялся с наложницами и развлекался с друзьями.
– Ну что ж, теперь ему придётся менять привычки. Он стал бароном, и он им останется, хочется ему этого или нет… Я могу помочь ему некоторое время, поддержу советом и мечом, но не собираюсь оставаться здесь надолго. Моё время здесь истекает. Скоро я уеду, но теперь уже навсегда.
– Очень жаль… – вновь повторил Ричар. – Думаю, в Сабуотере уже никогда не будет такого господина, как вы…
– Кто знает? Может, будут и получше меня?.. – усмехнулся Санхар. – Но я тебя позвал не для того, чтобы обсуждать мои непревзойдённые управленческие качества… Садись.
Он пригласил его за стол, на котором уже стояли кувшин крепкого вина, ваза с печеньем и варёными в меду фруктами, и два серебряных кубка. Разлив вино по кубкам, Санхар поднял свой и произнёс:
– За встречу!
– За встречу! – повторил капитан и залпом осушил кубок. Санхар вновь наполнил опустевшую посуду.
– Кайс, ты был моей правой рукой, а последние пять лет правой рукой миледи… Я уверен, ты знаешь всё, что происходит в замке и за его пределами. Скажи, друг мой, ничего не скрывая и не опасаясь за последствия, кто отец девочки?
Ричар сразу понял, о какой девочке идёт речь. Он опустил глаза, глядя в кубок, словно любовался игрой пурпурных отблесков на полированном серебре. Санхар чувствовал и его колебание, и смятение мыслей, но терпеливо ждал.
– Я точно не знаю, – наконец произнёс капитан. – Не уверен… Но зачем вам его имя? Вы хотите отомстить?
– Я просто хочу это знать, – спокойно ответил Санхар.
– Я не уверен полностью, но думаю, что это Толис – раб-акробат. Он появился у нас через два года после вашего ухода… Это был чертовски красивый парень… Почти, как господин Грациан, только более… мужественный. Миледи сразу положила глаз на этого красавчика. Но она держалась очень долго… А вас всё не было. И никаких слухов, словно вы провалились сквозь землю. Многие думали, что вы погибли. Мы высылали разведчиков, прочесали близкие и дальние окрестности, подкупили слуг всех соседей – думали, может, кто-то держит вас в тайном заточении? Но о вас не поступало никаких известий, а Толис был молод, хорош и находился рядом…
– Почему был? Он умер?
– Когда миледи поняла, что больше не может скрывать беременность, она тайно вывезла Толиса из бароната, дала свободу и немного денег… Я об этом знаю, так как сопровождал их в этой поездке. Она взяла с меня клятву молчания, а в замке объявила, что раб убежал. Даже послала на его поиски слуг. Для отвода глаз она приблизила к себе нескольких молодых воинов, чтобы сбить с толку злые языки. Вот поэтому в замке и ходит столько слухов об отце девочки.
– Если ты так много знаешь, почему тогда не уверен, что Толис – истинный отец ребёнка?
– Потому что думаю, что акробат тоже мог быть прикрытием для кого-то другого… Например, господина Грациана.
– Ну, нет, – засмеялся Санхар. – Только не он…
– Вы всегда его защищали и прощали, казалось бы, непростимое…
– Только не в этом случае… Просто я знаю, что ни я, ни Грациан, не можем иметь детей от… – он умолк на полуслове, не закончив фразу.
Санхар уловил всплеск удивления и любопытства Ричара, но не стал объясняться, а тот не осмелился потребовать объяснений.
– Тогда это Толис, – твёрдо произнёс капитан.
– Раб.
– Раб.
– Это ничего не значит, так как Элфина вырастет свободной и богатой. Я позабочусь о ней.
– У вас доброе сердце, милорд… – пробормотал капитан.
– Я думаю, Элида хотела бы именно этого… К тому же, малышка мне очень нравится… Сам не знаю, почему.
Санхар предложил Лукиану свою помощь, сказав:
– Я приехал сюда не как хозяин, а как гость. Не надейся, что я снова начну управлять баронатом, а ты будешь бездельничать и гулять. Время беззаботной жизни прошло. Я больше не твой опекун, а ты не маленький мальчик. Теперь я твой добрый мудрый дядюшка. Если тебе нужны моя помощь или совет – я всегда к твоим услугам. Не нужны – не обижусь. Я здесь временный гость. Скоро покину эти края навсегда… Эпоха Белого Барона закончилась, настал час барона Сабуотера. Теперь ты будешь править, а я – развлекаться и отдыхать…
Санхар не шутил, говоря о развлечениях. Первым делом он устроил именины Элфины, куда пригласил немногих друзей и соседей, с которыми состоял, в своё время, в хороших отношениях. Так как у малышки не было ни отца, ни матери, Санхар выступил в роли обоих, сидя на месте отца и держа малютку на коленях.
Он много времени проводил с Элфиной, намного больше, чем в своё время с Лукианом, потому что сейчас его ничто не отвлекало от исполнения отцовских обязанностей. Он видел её первые шаги, лицезрел первые зубки, сам впервые посадил на коня. Так как все в замке обращались к Санхару только «господин» и «милорд», то её первое слово к нему было «мила», а не «папа».
Глава 3
Весной, как обычно, в замок прибыл Грациан. Санхар почувствовал его приближение задолго до его появления. Это было новое необычное чувство, которого Санхар прежде не испытывал.
Он играл с Элфиной на крыше, пуская в бассейне полых глиняных уточек, разрисованных яркими красками, словно настоящие птички. Уточки плавали неохотно, и Элфина с визгом плескала ладошкой по воде, чтобы создать волны, на которых уточки забавно покачивались. Брызги летели во все стороны, и малышка, и Санхар, придержавший её, чтобы она не упала в бассейн, промокли до нитки. День стоял жаркий и безветренный и Санхар не беспокоился о здоровье девочки. Он усиленно помогал Элфине, создавая в тихой воде бассейна целую бурю.
Внезапно его охватило странное чувство, похожее на чувство опасности, но какое-то неясное и размытое. Это походило на сильное волнение в ожидании какого-то важного события. Это чувство усиливалось с каждой минутой, и Санхар не мог его игнорировать.
Позвав няньку, он передал ей захныкавшую из-за прерванной игры малышку и приказал отнести в замок, а сам приблизился к краю парапета и окинул взглядом окрестности. Вокруг замка простиралось обычное безлюдное пространство и ничто не вызывало тревоги. Но Санхар ЗНАЛ, что кто-то приближается по дороге, пока ещё невидимый и недоступный обычному взгляду. Но этот кто-то не пугал его, не вызывал опасения или подозрения, а, наоборот, был желанным и жданным.
Санхар быстро спустился во двор, вскочил на дежурную лошадь, предназначенную для посыльного, и галопом поскакал вниз по дороге.
Он встретил его в двух кемах от замка – всадника на усталом коне и в запыленном плаще, но, даже не заглядывая в прикрытое шлёмом лицо, понял, что это Грациан.
Грациан тоже увидел и узнал его ещё издали, и пришпорил усталого коня. Встретившись на полпути, они соскочили с сёдел и крепко обнялись. Только сейчас Санхар почувствовал, как соскучился по товарищу. Он обнимал его и хлопал по спине, всматриваясь в загорелое обветренное лицо и радуясь долгожданной встрече… Неожиданно он почувствовал небывалое возбуждение. По-видимому, Грациана обуяли те же чувства, так как его глаза заблестели, а губы приоткрылись в ожидании поцелуя. Горячие дружеские объятия превратились в страстные любовные, губы слились в жадном поцелуе, а тела охватила любовная жажда. Они удалились от дороги, спрятавшись в зарослях, и упали на землю, нетерпеливо срывая друг с друга одежду. Затем немедленно отдались взаимным ласкам и слились в любовном единении.
Когда схлынула волна страсти, Санхар откинулся на спину и удручённо пробормотал:
– Извини, Грас… Сам не знаю, что на меня накатило… До сих пор я так не возбуждался даже от женщины… Ты первый, с кем я переспал, с тех пор, как вернулся.
– Я и сам не знал, что до сих пор желаю этого… В Медаусе у меня есть женщина. Я живу с нею несколько лет, и мне никогда не хотелось лечь с мужчиной… Пока я не увидел тебя.
Санхар отметил, что Грациан изменился. Он не сказал, как прежде, «вас» и не добавил «господин». Говорил свободно и непринуждённо, с некоторой ноткой уверенности и властности в голосе, не свойственных ему ранее. Санхар улыбнулся и произнёс:
– Ты повзрослел, мой мальчик. Разлука пошла тебе на пользу. Ты больше не нуждаешься в моей опеке.
– Это плохо?
– Нет. Это хорошо… Расскажи, где был и что делал это время.
– Сначала оденемся. Я не хочу, чтобы нас застали в таком положении… Я не стыжусь нашей любви, но все уже забыли, кем я был когда-то, и я не хочу напоминать им об этом.
Они, не спеша, оделись и спустились к дороге. Лошади мирно и дружно пощипывали молодые побеги юсса. Взобравшись в сёдла, они поехали бок о бок, и Грациан рассказал свою историю.
Покинув Сабуотер, он уехал в Медаус, устроился на службу к одному местному вельможе в качестве стражника, познакомился с симпатичной вдовой, у которой снимал квартиру. Каждый год, весной, примерно в одно время, он приезжал в замок, чтобы узнать новости о Санхаре, если такие вдруг появятся.
– А ты давно вернулся? – спросил он, закончив свой короткий рассказ.
– Прошлым летом.
– Где же ты пропадал целых пять лет? Тебя повсюду искали, но ты словно сквозь землю провалился! Я подумал, что ты решил вернуться домой, но удивлялся, почему не сказал о своём решении мне… Сначала, даже, обиделся немного…
– Я спал.
– Спал? – удивился Грациан. – Спал пять лет?
– Сам в недоумении… Помнишь, каким я был перед уходом? Словно больной…
– Да.
– Мне хотелось где-то спрятаться и уснуть, словно горному медведю, впадающему в зимнюю спячку… Я не понимал, что со мной происходит, ведь ни с кем из моих родных не происходило ничего подобного…
– Меня тоже никогда не тянуло на подобное…
– Я приготовил укромное место в пещере и удалился туда с Аксом, который тоже впадал в то же состояние, что и я. Мы уснули почти мгновенно… Думал, это состояние продлится недолго: месяц, от силы год. Но, как видишь, прошло целых пять лет и пять месяцев. Когда мы проснулись, то увидели, что с нас слезла старая кожа и выпали волосы и шерсть. Мы полностью обновились, как изнутри, так и снаружи… Возможно, когда-нибудь, лет через сто или двести, или через другой срок, с тобой тоже произойдёт нечто подобное… Если, вдруг, почувствуешь необычную немотивированную усталость, сонливость и желание забиться в тёмный угол – не пугайся, а подготовь себе тихое надёжное место, где тебя никто не потревожит, ляг и усни. Только постарайся, чтобы рядом были вода и еда – после пробуждение жутко хочется пить и есть.
Затем они заговорили о делах в замке. Санхар рассказал о переменах, произошедших в Сабуотере, о которых Грациан ещё не знал, и сообщил, что взял на воспитание дочь Элиды.
– Ты всегда был добр к детям…
– Потому что никогда не имел собственных и не знаю, будут ли они у меня… Но эта девочка – нечто особенное. Сам не знаю почему, но я испытываю к ней особые чувства, совсем не такие, как к Лукиану… Словно она моя, родная…
– Ты любил Элиду?
– Не настолько… Нас связывает что-то, чего не выразишь словами, это надо только прочувствовать.
– Хм… – удивлённо ответил Грациан, так как легко уловил эмоции товарища, когда тот говорил об Элфине.
Пробыв в замке несколько дней, Грациан собрался в обратный путь. Санхар уговаривал его остаться, но тот категорически отказался.
– Что я здесь буду делать? Я здесь никто. А в Медаусе я старший стражник и мне подчиняются двадцать воинов, которых я учу и за которых отвечаю. Я уважаемый человек. У меня есть женщина, которая меня любит, и которая нуждается в моей помощи и защите. Нет, я вернусь в Медаус. Лучше ты приезжай ко мне.
– Дорога в Медаус для меня закрыта, во всяком случае, ещё лет пятьдесят. Слишком многие знают в лицо Белого Барона… Но я не останусь и в Сабуотере. Как только Элфина подрастёт, я уеду. Последуешь ли ты за мной, Грациан, как в прежние времена? Мы ведь хотели посмотреть мир. Или ты осел в Медаусе на вечные времена?
– Нет, конечно. Ты сам говорил, что мы не можем находиться на одном месте больше десяти – двадцати лет… Но сейчас я не могу дать ответ. Спроси меня об этом, когда будешь собираться в путь. Теперь, когда я знаю, что ты здесь, постараюсь приезжать почаще.
