Ирина Абеляр
Рапсодия для двоих
У самой «замарашки» и «невставайки» никогда не было ни свадьбы, ни настоящего жениха. Поэтому чужое торжество привносило некоторое разнообразие в её одинокую жизнь, захламлённую дурными воспоминаниями и опасными причудами.
Свадебный ужин был назначен на ранний вечер. Праздничный стол привычно искушал томящихся от безделья гостей ароматными запахами свежеприготовленной еды и чистым хрустальным перезвоном. Яркий свет разноцветных фонариков, приветливо мигающих с верхней палубы плавучей игрушки, добавлял радостного возбуждения всем алчущим экзотических развлечений.
Лёгкий обеденный перекус давно забылся. В предвкушении гастрономических изысков успевшие проголодаться мужчины развлекались, как могли. Кто на бильярде, кто за рулеткой, а кто в мини-баре, потягивая слабые коктейли. Казалось, что день никогда не закончится. Резиновое время тянулось и скрипело, героически сопротивляясь общему желанию поскорее перейти к самому главному событию.
Все корабельные динамики плевались надоедливой попсой, разъедающей мозг избитой темой о неразделённой любви и непрощённых изменах. Вскоре ей на смену пришла не менее назойливая джазовая музыка. Вряд ли устроитель музыкального шоу знал о бурном прошлом главной виновницы торжества. Но интуитивно он выбрал именно ту музыку, которую счастливая невеста меньше всего хотела бы слышать в этот знаковый день.
Большим любителем джаза был первый Леночкин мужчина. Самый толстый и самый старый из всех её любовников нежно величал себя папенькой, папусиком или просто папой. Леночка мечтала забыть навсегда тот вечер, когда её впервые привели к Герману Львовичу прямо в его роскошную спальню.
Непоседливой девочке строго велели сесть на его жирные колени, крепко зажмурить глазки и широко открыть ротик. За примерное поведение маленький язычок немедленно получил сладкую награду, а Леночка – слюнявый поцелуй в тоненькую шейку.
Взрослый дядя, которого такие же старые дядьки уважительно звали папой, обожал переодевать своих живых игрушек в новые, красивые вещицы. Вот и детдомовка-Ленка получила от него в подарок красное платьице и белые туфельки с розовыми бантиками. От растерянности обрадованная малышка громко произнесла парочку гадких словечек, недавно услышанных ею от дяди Мурата, служившего в детдоме воспитателем и дворником. Отеческие руки мягко шлёпнули нахальную девчонку по тощему заду. Громко орущую матерщинницу увели отмываться от притворных слёз и несуществующих грехов. Белая махровая простыня в синих корабликах успокоила рыдающую Леночку, заставив её крепко заснуть прямо на руках у грозного дяди.
Пробуждение в чужой постели рядом с громко храпевшим мужчиной не испугало зловредное дитя, росшее в условиях, приближённых к боевым. Несмотря на юный возраст, она уже знала почти всё о запретных играх и даже успела тайком в них поиграть. Дурное воспитание рождает дурные мысли и поступки. Едва открыв глаза, Леночка принялась изо всех своих сил теребить спящего дедушку за нос. При этом её милый ротик весело приговаривал все гадкие слова, заученные ею наизусть для защиты от приставучих детдомовских пацанов. Заслуженного наказания почему-то не последовало.
Проснувшийся дедушка лишь ласково потрепал девочку по упругой щёчке и предложил ей поиграть во взрослую игру под названием «Большой капитан и маленький кораблик». Леночка охотно согласилась, хотя такой игры ещё не знала. Добрый дедушка, надрывно пыхтя толстой, как он сам, сигарой, изображал отважного капитана тонущего парусника. Лже-капитан навсегда увозил Леночку из сложного детдомовского детства в не менее сложную взрослую жизнь. Наивная девочка не сумела понять смысла новой игры, одновременно потеряв и невинность, и веру в неотвратимость возмездия за плохие поступки.
Непоседливому «кораблику» не сиделось на жирных коленях у престарелого папочки, утомлённого взрослым капитанством и детскими визгами. Своевольной Леночке всё время хотелось кричать плохие слова и носиться по огромной спальне, жестоко пиная ни в чём не повинные игрушки.
Словно детство вернулось в одинокую жизнь пожилого мужчины. Юркая девчонка, эгоистка и выдумщица, чем-то напоминала Герману его пакостную мамашу. Тайком от умирающего мужа психически нездоровая женщина совращала своего малолетнего сына в старом чулане, бережно хранившем страшные семейные тайны и несметные сокровища. Несметными сокровищами придурковатый мальчишка называл старые лыжные ботинки и дырявые кеды, припрятанные им в укромном уголке пыльной кладовки. После смерти отца весь старый хлам сожгли на огромной свалке за домом, а несметные сокровища так и остались невостребованным его семилетним хозяином.
Ни один из вечных строителей коммунизма не поинтересовался судьбой осиротевшего ребёнка. Герика, забитого родной матерью и отвергнутого дворовой командой, сразу же поместили в детский дом. Лживые материнские слёзы и клятвенное обещание пойти работать ничуть не растрогали видавших виды служителей Фемиды. Одиннадцать детдомовских лет пролетели, как один разгаданный кроссворд.
Мыловаренный заводик принял взрослого парня в свои пенаты лакомым кусочком. Бывшему отличнику учёбы повезло с личным наставником. Он попал в трезвые руки цехового мастера, по всем меркам человека совестливого и порядочного. Прекрасный семьянин, отличный знаток мыловаренного дела имел разве что один существенный недостаток. Прямо на рабочем месте отчаянный курильщик жадно пыхтел пахучими папиросками, скрученными особым дедовским способом. Но даже густой вишнёвый дух не мог перебить ни едкого запаха, ни горького зловония, щедро сопровождавших мыловаренное производство.
Вонючая мыловарня вызывала у будущего заводчика племенных лошадей стойкое отвращение. Поэтому он стал всё чаще задумываться о своём ближайшем будущем. На первое место в его жизни вышла заочная учёба в местном университете, совершенно «случайно» совпавшая с получением новенького партийного билета. Целеустремлённый парень не обращал внимания даже на молоденьких девчонок-практиканток, предпочитая им одинокие прогулки по спящему городу.
Ночная романтика привлекала парня гораздо больше мыльного производства, ставшего с некоторых пор лишь прикрытием для его тёмных делишек. Заматеревший ученик больше не напоминал побитого щенка. В его карманах появились реальные деньги, равные государственной казне далёкого Алжира. Крутой парень теперь мог себе позволить не только дешёвых проституток, но и хороших девочек из профессорских семей. На зависть своим однокурсникам, он вовремя и вез хвостов сдавал все сессии. Удивительно, но учёба не мешала ему успешно подниматься сразу по двум лестницам: заводской и братанской. И очень скоро Лёвка-беспредельщик был единогласно признан серым кардиналом мыловаренного района, получив своё грозное прозвище не за просто так.
Отучившись на инженера и отработав положенное время в учениках, Герман Львович установил на заводе свои собственные порядки. Марксистское стремление к справедливости и равноправию навсегда было выбито из него ещё в далёком детстве хлёсткими материнскими ударами по его костлявой спине. Повзрослевший и набравшийся жизненного опыта мужчина, не колеблясь, освободил мыльное производство от ночных набегов казарменных солдатиков и местной шантрапы. Грозный воитель строго-настрого запретил курение и пьянки на рабочих местах. Он самолично карал несунов и прогульщиков, чем сразу приглянулся высокому партийному руководству.
С тех пор много воды утекло. Герман Львович вышел на заслуженный отдых, прихватив на память о любимом заводе все его акции. Разочарованные купцы получили в наследство только полуразрушенные корпуса и застарелый запах гремевшего когда-то на всю страну детского мыла. Удачливый коррупционер хитро улыбался, припоминая пикантные подробности всех своих махинаций. Но больше всего престарелого папика смешили полузабытые воспоминания из далёкого детства о несметных «богатствах» старого чулана. Его пресыщенная вседозволенностью душа издавала забытый аромат печали и любви, настойчиво выпрашивая всё новые развлечения.
Ничто так не радовало обнаглевшего партократа, как породистые кобылки и запретные забавы с девочками-подростками. Взрослеющие девственницы напоминали ему хамоватую Татушу, девчонку-недотрогу из соседней квартиры. Всего раз гордая красавица дала ему звонкую пощёчину за лёгкий шлепок по тощему заду. Но горечь обиды навсегда легла тяжёлым камнем на его разбитое сердце. Если бы только самая желанная девочка из его далёкого прошлого знала, что все живые куколки снова и снова играют её роль! Вряд ли тогда она бы ограничилась одной пощёчиной.
Всякий раз, получив в подарок свежую жертву, старый прохиндей ласково шлёпал хныкавшую девчонку по голенькой попке, размеренно приговаривая:
– Нельзя ругаться с папочкой. Нельзя пить водку. Нельзя курить всякую гадость. Будешь хорошей девочкой – папочка возьмёт тебя покататься на кораблике.
Очередная нимфетка, тонко поскуливая от щекочущих ударов узенького ремешка, по-обезьяньи карабкалась в холостяцкую койку папика. А тот лишь похотливо щурился от счастливого предвкушения скорой встречи со своей Татушей. Доченьки и внученьки всегда получали в подарок от взрослого дяденьки розового поросёнка, весело звеневшего монетками и колокольчиками. В стандартный набор, торжественно вручаемый каждой девочке, также входили новые красивые платьица и тульские пряники. Наденьки, Раечки, Верунчики ненадолго задерживались в жизни Германа Львовича, оставляя на память о себе прощальный снимок и поношенные туфельки. Грустные лица детей с укором смотрели со всех стен личного кабинета папика, снова и снова уговаривая его хозяина прекратить безобразничать и навсегда забыть обидевшую его девочку. Но великий патриот всея Руси словно оглох на оба уха.
Цепная реакция длинною в целую жизнь, когда-то запущенная Татушей, прочно связала Германа Львовича с малолетними сиротками из детского дома. Щедрый спонсор частенько забегал к своим подшефным, принимая активное участие в организации всех детских праздников. Самым любимым, несомненно, был Новый год. Его всегда встречали с особой помпезностью. Накануне праздника Герман Львович получал от детдомовской администрации живое приглашение из целой делегации дошколят. Маленьким сироткам тут же торжественно вручались огромные пакеты с игрушками, конфетами и пряниками. А вечером для взрослых парней и девчонок накрывался настоящий новогодний стол. Бокалы, тарелки, кастрюльки и бутылки с Советским шампанским, единственным разрешённым напитком любого детдомовского застолья, заранее выставлялись на всеобщее обозрение.
В этот раз Леночка оказалась самой юной из приглашённых за праздничный стол. Ничего не подозревавшая девочка присоединилась к шумной компании, сидевшей напротив великого спонсора. Герман Львович жадно пил густой клюквенный морс из своего любимого бокала, изредка поглядывая на наручные часы. Девчонки испуганно шептались за его спиной, предчувствуя недоброе в этом нарочитом смаковании жуткой кислятины. И тут намётанный глаз опытного мужчины заметил белокурую малютку.
Девочка вроде бы ничем не выделялась среди хихикающих сверстниц и выглядела также убого в своём школьном платьице мышиного цвета. Разве что носик её был чуть курносей, розовые губки чуть пухлее, а едва наметившаяся грудь казалась слишком большой для её маленького ростика. Добрый дяденька ласково улыбнулся и пригласил Леночку попробовать настоящий торт, одиноко стоявший на его личном столике. Наивная девчонка, несведущая в интимных запросах чудаковатого старика, радостно побежала навстречу своей неотвратимой судьбе. Леночку, не мешкая, угостили сладким десертом и заставили выпить взрослого напитка.
Старая нянька, уводившая её в заднюю комнату, щебетала восторженным голоском:
– Счастье тебе привалило, девонька. Сам Герман Львович ждёт тебя, бесстыдница, – приговаривала женщина, заботливо одёргивая коротенькое платьице опьяневшей девочки. – Огребёшь кучу подарков и одёжек, если будешь умницей, – скулила на все голоса Глафира Сергеевна.
Так и попала разлучённая с матерью сиротка в огромный дом Германа Львовича, пройдя и через голубенький ремешок, и через модную кованую кровать стареющего педофила. Внешне Леночка ничем не походила на Татушу. Разве что хамила не по-детски и больно кусалась во время взрослых игр, громко выкрикивая матерные слова. Уставший от уговоров и укусов старикан всё же решил соблюсти привычный ритуал до последней буквы. Он самолично вручил на прощание Леночке сладкий подарочный набор, едва уговорив её отдать взамен стоптанные туфельки с загнутыми носами. На беду дедуле, памятный снимок со строптивой детдомовкой не получился. Хохочущая во весь рот девочка вертелась так быстро, что даже самая навороченная камера вряд ли сумела бы уследить за её прыжками и разворотами. Тульский пряник она проглотила в один присест, а розовый поросёнок, звеневший в этот раз как-то по-особенному, был варварски расколочен вдребезги о роскошный французский трельяж. Распоясавшуюся девчонку с позором выдворили из трёхэтажного замка. А спустя всего две недели в детский дом пришло ходатайство от Германа Львовича об опекунстве. Никто из администрации не затребовал официальные документы, подтверждающие их мнимые родственные связи, и Леночку без особых церемоний передали подпольному миллионеру.
Детские годы купленной за немалые деньги девочки пролетали незаметно, принося ей всё больше разочарований и обид. Вечно занятого папика не интересовали ни Леночкина учёба, ни её детские причуды, ни взрослая тяга к его внебрачному сыну, рождённому от случайной связи с народной целительницей из далёкой Индии. Леночка росла необыкновенно умным и красивым ребёнком. Но своей нарочитой дерзостью превосходила всех вместе взятых детей, прошедших через жизнь и постель Германа Львовича. Назойливой девчонке не смели перечить даже секретные гости папика, приезжавшие в его дом далеко за полночь. Любопытного до чужих тайн ангелочка никогда не выгоняли из переговорного кабинета, где не только обсуждались важные государственные тайны, но и жестоко ломались человеческие судьбы.
Все стратегические решения принимались в нейтральных водах, на борту вооружённого до зубов корабля, маленького и юркого, как лёгкий парусник. Рискованные сделки тоже заключались на засекреченном по самую палубу судне. Любимое детище папика открыто бороздило запретные океанские воды под американским флагом, оставаясь «незамеченным» суровыми стражами пограничных врат.
Будучи человеком прагматичным, Герман Львович приобретал только подлинные ценности, изредка мелькавшие лишь в закрытых антикварных каталогах. В этот раз предприимчивый мужчина решил прикупить настоящую греческую статую у владельца известной на весь мир коллекции. Папа никогда не интересовался древнейшей историей. Поэтому пригласил к себе на корабль истинных знатоков старины, прибывших на встречу точно в назначенное им время. Тут же крутилось белокурое создание, визгливым фальцетиком вещающее метеосводку на завтра. Пухлые губки нахально кривились, тонкие пальчики теребили пропущенное через пупок колечко, а стройные ножки так и норовили зацепить кого-нибудь из именитых гостей. Несмотря на явное недовольство происходящим, профессиональные оценщики не смели осадить шкодливое дитя и потому сидели тихонечко, словно испуганные мышки.
Ярко освещённая кают-компания, где проходила важная встреча, больше напоминала старинную книжную лавку, чем тайное хранилище деловых бумаг. Общую картину нисколько не портили ни венские стулья, ни круглый дубовый стол, стоявший точно посередине раритетной композиции. На цветном снимке, помещённом на его середине, сидела в неудобной позе обнажённая женская фигура. Каменное изваяние прикрывало тонкими ладонями закрытые от страха или стыда глаза, невидимые под вскинутыми руками. Длинные волосы, живой волной спадающие на её покатые плечи, мастерски привносили в мёртвую статую настоящие человеческие переживания и чувства.
Несмотря на древний возраст и завидное происхождение, античная скульптура никого из присутствующих не вдохновила. Зато не сведущая в искусстве Леночка, весело крутившаяся под ногами своего старого опекуна, оценила её по самому высшему классу. Герман Львович, готовый выполнить любой каприз взбалмошной девчонки, тут же выписал именной чек. Денежное вознаграждение за каменную безделицу соразмерялось разве что со стоимостью первого космического спутника, безвозвратно покинувшего Земную твердь задолго до рождения юной именинницы.
Праздничное настроение не покидало Леночку всю поездку. Бесценная фотография была замусолена до аккуратной дырочки в самом центре головы прекрасной незнакомки. Застывшая сказка послушно ждала свою хозяйку в маленькой спаленке, готовая в любой момент показаться во всём великолепии. Бумажная копия загадочного оригинала излучала вечный покой и леденящий страх, порою заставляя несчастного подростка громко рыдать. Разглядывая помятое изображение, Леночка невольно сравнивала свои длинные белоснежные волосы с каменными ручейками, струившимися по стройному телу греческой богини. Взволнованная девочка мечтала поскорее получить желанный подарок и прикоснуться своими тёплыми ручками к холодным коленям каменной статуи. Дорогую покупку пришлось перевозить на грузовом судне втайне от законного представителя продавца, имевшего свои виды на каменного истукана. Утлое судёнышко якобы затонуло, не доставив по назначению бесценное сокровище.
Через несколько лет утерянный груз неожиданно всплыл. Жадные пальчики повзрослевшей Леночки тут же приложились к восставшему из мёртвых раритету. За ненадобностью его быстро продали на закрытом частном аукционе в Москве не без помощи близкого друга, отошедшего от криминала папика. Падкая до денег красотка не постыдилась обобрать до нитки своих «самых любимых мужчин». Она безжалостно бросила дряхлого папика на произвол судьбы, не пожалев ни самого старика, ни его приблудного сына. Вскоре Герман Львович скончался, не выдержав обмана верного товарища и любимой девочки.
Угрызения совести и ночные кошмары обошли стороной розовую спаленку голубоглазого выкормыша душевнобольного человека. Сердечные раны весёлой блондинки быстро и безболезненно зарубцевались. Богатый опыт далёкого девичества, к счастью, не подарил ей обычных женских страхов и суеверий. А пошлый роман, начавшийся в джакузи самого страшного больничного отделения, закончился Мендельсоновским маршем на красно-жёлтом пароходике.
Все свадебные мероприятия, назначенные ровно на пятичасовой перезвон корабельных склянок, начались с небольшим опозданием. Званый ужин проходил на огромной палубе под звуки специально нанятого симфонического оркестра. Жизнеутверждающее звучание струнных инструментов своим фальшивым пафосом напоминало спрятанный в кустах рояль. Леночкин жених слыл большим любителем пошлых приключений, снобистских встреч и дешёвых бизнес-ланчей. Но в этот раз он не пожалел денег ни на экзотические деликатесы, ни на франтоватых официантов, переодетых в белоснежные кители с золочёными галунами. Нарядные парни важно расхаживали среди жующих гостей, приветливо кивая всем подряд.
Вместо обычных салфеток на серебряных подносах грудой лежали ажурные женские трусики – ноу хау долговязого хозяина торжества. На длинных столах, стоящих полукругом на высоком помосте, традиционное оливье заменили прожаренные до лёгкого хруста акульи плавники и тонко нарезанное китовое мясо. Ароматные деликатесы аппетитно глядели из каждой тарелки на редких счастливчиков, вряд ли видевших живых акул наяву.
Во всём остальном свадебное торжество ничем не отличалось от обычного застолья. Разве что достопочтенная публика не пела хором народные песни и не выясняла родственных отношений. Даже древняя традиция похищения красавицы-невесты тоже проходила строго по сценарию. Главные организаторы кражи отвлекали и самого жениха, и стоявшего на страже свидетеля. В это время выбранные жеребьёвкой похитители старательно искали тайное пристанище для невесты, радостно потирая руки в предвкушении обещанного выкупа.
Леночка, конечно же, имела общее представление о том, что происходит на свадьбах и даже пару раз на них присутствовала. Об издевательствах над молодожёнами тоже знала, но почему-то была уверена, что самые близкие друзья будут начеку и не позволят разгуляться пьяным гостям. Поэтому в пиковый момент похищения она яростно кусалась, сердито фыркала и нецензурно выражалась. Женские ножки, сопротивляясь мягким прикосновениям чужих рук, непрестанно пинались, как разбушевавшийся флюгер. Стройное тело, едва прикрытое дырчатым подвенечным платьем, так и норовило выскочить из своих оков и полететь за борт на радость прожорливым чайкам. Разъярённой Леночке никак не удавалось привлечь внимание Артура (так звали жениха), умело отвлекаемого участниками театрального действа. Ажурная подвязка и белая лаковая туфелька, снятые с сопротивлявшейся новобрачной, были торжественно вручены растяпе-жениху.
Опозоренный Артур, красный от злости и ревности, поначалу и слышать не хотел ни о выкупе, ни о якобы сбежавшей от него невесте. Испытание любовью и алчностью завершилось жалким подобием аукционных торгов. Меркантильный женишок, скрипя зубами, всё же внёс обещанный ещё на земной тверди выкуп. Вместо бурных переговоров, шумной погони и тихой перестрелки огорчённые братаны получили всего лишь чемоданчик хрустящей зелени. И украденная невеста была немедленно возвращена своему возлюбленному.
Истошно взвизгнув, спасённая девушка с разбега повисла на шее у своего мужа, всем своим видом демонстрируя ему безграничную любовь и вселенскую преданность. Приняв молодую жену из рук в руки, успокоившийся парень ласково прошептал ей на ушко:
– Ну, что, моя ягодка, не обижали тебя мои друганы?
Глядя на счастливую парочку, приунывшие было похитители единогласно решили больше не рисковать мужской дружбой. Недолго думая, они воспользовались первой же возможностью покричать во всю мочь и на полную катушку пошалить. Фарфоровые тарелочки с остатками еды красиво улетали за борт на радость прикормленным чайкам. Серебряные ложки и вилки звонко постукивали по хрустальным фужерам, вторя пошленьким высказываниям в адрес новобрачных. Каждый считал своим долгом не только выкрикнуть уже заезженное «горько», но и сделать что-то непотребное: то пукнуть в момент произнесения очередного тоста, то притвориться, что тебя вот-вот стошнит прямо на соседа, то ущипнуть пробегающего мимо официанта.
Свадебный вечер подходил к своему логическому завершению. Загрустившие гости, молча поедали прямо из горшочков нежное лососевое филе, запивая его по старинке холодной водочкой. А юной невесте временами казалось, что всё происходящее не имеет никакого отношения ни к свадебному путешествию, ни к ней самой. Леночкино отрочество прошло в таком дерьме, что эта жёлто-красная безвкусица превратилась в её белокурой головке в сказочную субмарину. А свадебный подарок, приобретённый Артурчиком в самом дорогом женском бутике, стал для неё чудо-ключиком в новую жизнь. Он рассмешил до слёз и порадовал до щенячьего визга будущую хозяйку загородного коттеджа и новенького импортного автомобиля.
Простенькая лаковая сумочка от Армани цвета девичьего целомудрия была заполнена хрустящими банкнотами достоинством в 100 американских долларов. Женское любопытство заставило меркантильную девушку тщательно пересчитать подаренные женихом деньги, которых оказалось немногим больше десяти тысяч. Но зато в самом маленьком отделении гламурного подарка Леночка обнаружила непременный атрибут хорошеньких куколок типа Барби. Нереально красивое обручальное колечко, усыпанное небольшими, мастерски подобранными по цвету и размеру бриллиантами, точно село на своё законное место.
В противовес своей подруге, Светлана никогда не получала дорогих подарков, тайно завидуя длинноногим красоткам с модных журнальных обложек. Мечтательная девушка часто представляла себя то в роли богатой хозяйки трёхэтажного коттеджа, то гламурной кинозвезды, томно выходящей из роскошного авто. В её незатейливых грёзах рядом с ней обязательно или сидели, или шли, или ехали, по меньшей мере, двое маленьких ребятишек. После смерти сыночка навязчивые мысли о детях стали её вечными спутниками. Где бы она не находилась, её внимание всегда привлекали оставленные без присмотра малыши. Вот и сейчас из кают-компании слышались звонкие детские голоса, привносившие в свадебное шоу настоящие невинность и чистоту. Сразу же захотелось выйти из-за белоснежного стола, придав себе важный вид человека, спешащего по очень важным делам. Вместо этого молодая женщина протянула руку к небольшому блюду с импортным сыром самых разных сортов.
Взяв первый попавшийся под руку ломтик, она брезгливо поморщилась. Чтобы не огорчать окружающих её гурманов, находчивая девушка незаметно бросила плесневелое лакомство под стол. Туда же случайно упорхнула её новенькая косметичка, хранившая в себе не только простенькие женские штучки, но и маленький ключик от её каюты. Липкие пальцы, пропахшие чем-то гадким, немедленно требовали присоединиться к обществу любителей чистоты.
Светлана быстро схватила первое попавшееся на глаза подручное средство, коим оказались белые трусики, одиноко лежащие на десертной тарелочке справа от неё. Тщательно протерев каждый палец, смущённая девушка отдала их стоящему поодаль официанту. А сама приняла отрешённый вид и не спеша побрела куда глаза глядят. Понятливый официант, невольный соучастник её сырного позора, не зря ел свой нелёгкий хлеб. Не растерявшийся парень ловко поднял из-под стола драгоценную для Светки вещь и незаметно передал ей прямо в руки.
Расстроенной девушке не хотелось возвращаться так рано к себе в каюту. Поэтому, после небольшого раздумья, она направила свои новые босоножки в сторону открытой двери кают-компании. Цокающие каблучки лихо меряли дощатую корабельную палубу, надёжно удерживая свою хозяйку при резких порывах ветра. Растрепавшиеся рыжие кудри, наскоро собранные в тугой узел, терпеливо ожидали своей очереди. Зелёные глаза искрились от радостного предвкушения скорой встречи с целой ватагой ребятни, весь день сидевшей под присмотром своих нянек и гувернанток. Яркий свет и поющие детские голоса манили романтичную особу присоединиться к веселящейся компании малышни. Сказочная песенка про новый год и маленькую ёлочку в их исполнении звучала почему-то жалобно и безысходно. Вероятнее всего, дети остались одни в огромном помещении и боялись выходить наружу под тревожный перезвон большого судового колокола.
Словно в подтверждение Светкиных мыслей совсем рядом прозвучал громкий набат, заставивший кого-то из детей тихо и нежно заплакать. Так тонко и слабо могла плакать только маленькая, обиженная девочка. Детский голосок звучал всё громче, но никто не спешил успокоить плачущего ребёнка. Разве могла порядочная мать бросить своё дитя и уйти беспечно веселиться в толпе молодых распутниц и выпивох? Значит, случилось что-то очень плохое, и плачущей малютке нужна срочная помощь.
Светлана со всех ног поспешила к двери, открытой то ли порывом ветра, то ли нерадивой нянькой, и обомлела. В самом центре освещённого квадрата лежала практически обнажённая женщина, не подающая видимых признаков жизни. Малышка, плакавшая навзрыд у дверного проёма, при виде постороннего человека сразу же замолкла. Светлана сдавленно вскрикнула и испуганно попятилась от недвижимого тела. «Мёртвая» женщина вдруг весело всхрапнула и с трудом привстала на колени.
Нечленораздельно прошептав:
– Тоська, тащи скорее пироги, – она снова рухнула на прежнее место, весело ударившись головой о накренившийся пол кают-компании.
Варенька, так звали плачущую малютку, робко посмотрела на нетвёрдо стоящую на ногах Светку. Едва перешагнувшая двухлетний порог девочка вдруг запричитала скороговоркой самое страшное из всех известных ей слов.
– Писька, писька, писька…, – монотонно повторяла бледная от пережитого испуга Варенька, бочком выходя из страшной комнаты навстречу своей спасительнице.
Рядом со Светкой её уже не пугали ни визгливые переливы джазовой музыки, ни взрослые дяди и тёти, без устали празднующие рождение новой семьи.
– Дамы приглашают кавалеров, – радостно скандировали нетрезвые женские голоса.
Пары формировались тут же под прицелом огромной камеры англоязычного специалиста по свадебным церемониям. Эксцентричный режиссёр старательно записывал на плёнку звёздный парад раритетов и женского снобизма, не пропуская ни одного кусочка сладкой жизни. Дамские прелести бесстыдно выставлялись напоказ, как сладкие булочки на витрине немецкой пекарни. Отвязные кавалеры неторопливо выбирали среди готовых-на-всё-тел девушку-на-одну-ночь.
Зрительские симпатии выражались громкими аплодисментами и залихватским посвистыванием в боцманскую дудочку. Музыкальный инструмент выпросили ненадолго у капитана первого ранга, служившего на яхте простым перевозчиком пассажиров. Юный соловей-разбойник радовался боцманскому свистку, как малое дитя, получившее самый желанный подарок, и, похоже, не собирался с ним расставаться. Жёлтая палуба легонько постанывала от гвалта и топота приглашённых на белый танец мужчин. Преуспевшие дегустаторы пьяно роняли стулья и столовые приборы в неравной борьбе за обладание самой красивой женщиной.
Леночке не пришлось уговаривать своего узаконенного загсом и раввином супруга. Новоявленный муж, владевший огромным особняком под Пицундой, сразу же закружил девушку в старинном танце. Родовое поместье пугало Леночку. Ей всё время казалось, что там непременно случится что-то очень плохое. А пока что она вяло отплясывала устаревший вальс, крепко прижавшись к тощему плечу Артура.
Громкий визг и дробный топот босых ног нарушил покой притихшей парочки, лениво целующейся под пронзительные оркестровые завывания. Эти непривычные для взрослого торжества звуки издавали выбежавшие из кают-компании детишки. Резвые шалуны едва не сбили с ног Светлану, ласково прижимавшую к себе сонную Вареньку, продолжавшую выговаривать страшное словечко. Вскоре утомлённая приключениями малютка прекратила ругаться и молчала до тех пор, пока не появилась её загулявшая мать. Светлана бережно передала молоденькой гулёне свой сопящий груз. Радостно всхлипнув, счастливый ребёнок прижался к пышной материнской груди и тут же заснул.
Неторопливая река задумчиво несла свои грязные воды. Весёлые кудрявые тучки несмело капали мелким дождичком. Светлана даже не заметила, что изрядно промокла, пока добиралась до своей каюты, освещённой одиноким зелёным фонариком. Тонкая дверь, жалобно скрипнув, легко поддалась заветному ключику, пролежавшему весь день в голубой с золотыми блёстками косметичке. Влажное платье было тут же сброшено на неприбранную кровать, и молодая женщина осталась в одном нижнем белье самого модного покроя. В нагретой за день каюте стоял стойкий запах дешёвых французских духов. Но даже они не могли приглушить своим терпким ароматом спёртый воздух наглухо закрытого помещения.