Ирина Абеляр
Рапсодия для двоих
Узнав о беременности дочери разъярённая Матрёна поначалу схватила в руки отцовский ремень, выделанный старинным дедовским способом для придания ему особой прочности. Меткие удары материнских рук сыпались на беременную Тонечку со всех сторон.
Громкие вскрики и жалобные стоны избиваемой грешницы поневоле заставили разрыдаться в один голос обеих виновниц домашнего переполоха. Несчастная девушка плакала навзрыд, не осознавая, что с каждым ударом и криком из неё выходит наружу всё то, что она так долго скрывала от своей матушки.
– Не так уж тебе и больно было, – успокаивающе шептала Матрёна, задумчиво поглаживая Тонечкино плечо.
Расстроенная женщина жадно заглядывала в заплаканные глаза своей дочери, стараясь увидеть в них что-то такое, чего она никогда бы не посмела у неё спросить.
– Женщинам не положено кричать от горя и рвать на себе волосы, – повторяла снова и снова мудрая нянюшка, узнав о беде своей крестницы.
И ни в коем случае оступившаяся женщина не должна ни оправдываться, ни принимать убогий или виноватый вид. Даже если и произошло в её жизни нечто такое, что заставляет её кусать губы в кровь и безутешно рыдать по ночам, избивая ни в чём не повинное тело.
Скольких брошенных женщин свела в могилу одна только мысль о том, что её любовник в это самое время целует другую, нашёптывая ей на ушко те же слова, что недавно слышала она.
Как же легко можно обмануть любую женщину, будь то школьная повариха или даже сама королева.
Стандартный набор соблазнителя, готового закрутить роман чуть ли не с каждой встречной, достаточно прост.
Живописные прогулки под Луной, красивые бредни под гитару, розовый букет и бутылка шампанского на первое свидание, золотое колечко с фианитом …
Продолжать можно бесконечно.
Всё зависит от женской доверчивости, мужской фантазии и финансовой составляющей вопроса.
И, конечно же, на третьем, пятом или десятом свидании непременно будет секс.
И ведь не корысти ради, а лишь для доказательства серьёзности намерений самого мужчины…
Любящий женский мозг, затуманенный гормональными последствиями взрывоопасного секса, может производить миллионы расчётов в секунду.
И всё же принимать неверные решения, основываясь лишь на собственных ощущениях и «мудрых» советах таких же одурманенных любовным опиумом подруг.
Махровому эгоизму женщины нет равных.
Стоит всего лишь раз похвалить её кулинарные или ещё какие-либо таланты, и она тут же возомнит себя великолепной хозяйкой или непревзойдённой поэтессой.
Стоит лишь раз сделать ей замечание, и она тут же прекратит с вами общаться.
Свои капризы она станет мотивировать жестокой головной болью, настигшей её именно тогда, когда вы невольно обидели её саму или её мамочку, сестрёнку Дашеньку или подруги Машеньку.
Женщине не стоит рассказывать ни о политике, ни о науке, ни об устройстве двигателя автомобиля, чтобы не вызвать у неё унылую скуку и откровенную зевоту.
Так, по крайней мере, думают не самые продвинутые мужчины. Вроде Евгения Марковича, случайно заглянувшего в мануфактурную лавочку, где Тонечка и её старенькая учительница выбирали краски и холсты для уроков рисования.
– Денёк не задался, – лениво позёвывая, пробормотал темноволосый с проседью мужчина средних лет, гладко выбритый и опрятно одетый в модный твидовый костюм тёмно-синего цвета.
Высокий рост заставлял ищущего приключений Евгения Марковича слегка сутулиться, что, впрочем, не мешало ему искоса поглядывать то на расфуфыренных продавщиц, то на моложавых женщин, а то и на совсем юных девиц.
Любопытная Тонечка сразу же обратила внимание на приметного мужчину.
Глядя в его сторону, она негромко произнесла зачем-то вслух:
– Вот бы мне такого мужа.
И тут же кокетливо потупила глаза и загадочно улыбнулась, как учила её просвещённая в любовных делах Машка.
Глуховатая учительница, конечно же, не расслышала робкий шёпот своей ученицы, едва поспевавшей за её широкими шагами. Пожилая женщина, как ни в чём не бывало, продолжала величавое шествие вдоль сверкающей бижутерией витрины, содержимое которой смогло бы удовлетворить даже самый взыскательный вкус.
Откровенные взгляды и восторженная улыбка осмелевшей девушки остались незамеченными предприимчивым красавцем, что было сил пытавшимся соблазнить пышногрудую продавщицу самодельной кондитерки.
Крашеная блондинка томно держала в длинных когтистых пальцах маленькую молочную шоколадку, завёрнутую в красную вощёную бумагу с золотыми вензелями.
Настойчивое ухаживание ещё не старого мужчины она принимала с видимым удовольствием, не забывая при этом о своём товаре.
Каждое слово и каждый её жест были отработаны годами, даже улыбка на её миловидном личике была как самая сладкая конфета на её столике. Покупателей было очень мало, поэтому женщина не рисковала получить нагоняй от своего хозяина, наблюдавшего за ней из-за соседнего прилавка.
Но на всякий случай, чтобы не искушать лишний раз судьбу, она старательно изображала трудовой порыв: то медленно перекладывала с места на место бумажные пакеты с развесным чаем, то манерно прижимала медовый пряник к своему роскошному бюсту, то громко предлагала попробовать хотя бы маленький кусочек рахат-лукума.
В тот самый момент, когда несложный процесс соблазнения «сладкой» продавщицы подходил к своему финишу, Тонечкина туфля зацепилась за огромную коробку с рыбой, невесть как попавшую в самое неподходящее для скоропортящегося товара место.
Коварная предательница проделала замысловатое па и радостно уронила свою хозяйку на грязный пол прямо посередине зала, практически под ноги флиртующего мужчины.
Досадное падение взрослой девушки порадовало лишь малолетних шалопаев, привычно клянчащих у своих родителей то сахарного петушка на палочке, то заводную машинку, а то и билетик в кино.
Девушкам на выданье не полагается плакать от боли или обиды, даже если её коленки сбиты в кровь, а тело просит пощады и любви.
Тонечкина нянюшка частенько говаривала так:
– Коли не научилась жить по людским законам, то и не реви белугой, если получаешь по заслугам за свои неблаговидные деяния.
Досадное падение на скользкий от рыбьей чешуи пол было воспринято девушкой, как Божий промысел, вселившийся в её тело вовсе не для того, чтобы сделать ей больно или выставить на всеобщее осмеяние. А лишь для того, чтобы сбылась её самая заветная мечта.
Тонечкины ноги, некрасиво разъехавшиеся в разные стороны, придавали ей большое сходство с неуклюжей тюленихой. В таком смешном положении вряд ли можно было ожидать чего-то романтического.
Но, к великой радости грохнувшейся на пол Тонечки, статный красавец, удивлённо оглянувшийся на шум и смех, быстрым шагом подошёл к ней и протянул затянутую в тонкую перчатку руку.
Девушкам на выданье не положено лежать на грязном полу в ожидании мужских объятий. Так, по крайней мере, гласит одно из неписанных правил.
Растерянная Тонечка, вмиг забывшая все нянюшкины наказы, быстро вложила влажные от смущения пальчики в огромную мужскую ладонь.
– Вот и познакомились, – насмешливо, как показалось девушке, произнёс чуть ли не басом таинственный спаситель, продолжая сжимать её дрожащие пальцы.
В жизни каждой женщины непременно появляется мужчина её мечты, порождая страстное желание стать самой любимой и желанной. Для него. Такого сильного, умного и, конечно же, писаного красавца с мускулистыми руками и накаченным торсом. Этого вполне достаточно для малолетних выдумщиц.
Девушки постарше и зрелые женщины уже проверяют потенциальных женихов на платёжеспособность, выбраковывая нищих лузеров без малейшего сожаления.
Лишь наивных куколок можно провести внешним лоском, восхищёнными взглядами и парой-тройкой забавных безделушек, которые нравятся всем женщинам без исключения, будь то графиня самых наиголубейших кровей или продавщица обувного магазина.
Тонечка ничего не смыслила ни в сердечных амурах, ни во взрослых играх в первородный грех. Сидя на грязном рыночном полу, она почему-то представила себя Диснеевской русалочкой, прыгнувшей в горячую воду любовных приключений.
Смущённую девушку не успел осудить и осмеять разве что самый ленивый.
Но только не он.
Нежданный благодетель лишь ласково усмехнулся ей очень знакомой улыбкой, чуть приподняв брови и опустив один уголок рта. Лёгкий прищур лукавых глаз придавал его лицу забавное сходство с Егоркиной крысой, весело скалившейся по утрам из своей огромной клетки.
В ответ на ободряющую улыбку Евгения Марковича Тонечка слегка приподнялась и снова села на пол, пытаясь одновременно снять с головы сиреневый платочек, подарок любимой нянюшки. Лохматые кудряшки, выбившиеся из-под старушечьей косыночки, придавали ей целомудренный вид, разбавленный легкомысленным желанием поймать хотя бы перо ускользающей жар-птицы.
Округлое личико девушки вдруг приняло высокомерно-отстранённое выражение, вызвавшее у Евгения Марковича необъяснимое желание овладеть её телом тут же на заплёванном полу на глазах у доброго десятка зевак.
Женские слёзы непредсказуемы и могут пролиться совершенно неожиданно, в самый неподходящий момент.
Вот и Тонечка начала тихонько плакать, вытирая свободной рукой глаза и смешно пошмыгивая носиком.
В таких случаях Евгений Маркович всегда доставал из огромного кармана своего твидового пиджака такой же огромный в крупную клетку платок. Надушенный монстр нежно прижимался к женским или девичьим щёчкам то одной, то другой стороной, вызывая у плачущей особы искренне желание хоть как-то отблагодарить его хозяина.
Огромные глаза цвета вишни, извергнувшие целую тонну солёных слёз, грустно смотрели на прирождённого авантюриста и циника, заставляя его забыть о своих обычных завоевательных штучках.
Тонечкины слёзы прекратились так же внезапно, как первый весенний дождик.
Осмелевшая девушка чуть слышно прошептала дрожащим от волнения голосом, глядя куда-то поверх головы своего нового знакомца:
– Тонечка, так меня зовут матушка и нянюшка. А как ваше имя?
Мужчина снова рассмеялся раскатисто и нагловато, продолжая стоять рядом с поверженной на пол девушкой, крепко сжимая её руку.
– Евгений Маркович – так меня кличут бабушка и дедушка. А ещё сестра Глашка. Вот и познакомились, – громко подтвердил факт знакомства твидовый мужчина.
Его насмешливый ответ поставил огромную точку в Тонечкином стремлении стать самой раскрепощённой девушкой.
Женщину, не получившую своего собственного жизненного опыта, вряд ли смогут научить уму-разуму ни исторические романы, ни романтические мелодрамы. Но, тем не менее, даже надуманные истории с вымышленными персонажами, приносят в реалити шоу хотя бы небольшую толику из того, что могло бы произойти практически с каждым из нас.
Все мы, такие возвышенные и гордые своим задним умом, равнодушно облачаемся перед падшей женщиной в чёрные судейские мантии.
И вмиг превращаемся в заплаканных дурнушек, если приходится отвечать уже за свои собственные шалости и промахи.
Ярким примером тому служила одинокая, умная и удивительно красивая женщина по имени Пелагея, жившая неподалёку от основной магистрали.
Расторопная молодка, приятно благоухавшая корицей и ванилью, вызывала у всего женского населения чёрную зависть и откровенную неприязнь.
Ох, и наслушалась Тонечка про свою добрейшую соседку всяческих несуразиц.
Добропорядочные переносчицы грязных сплетен с превеликим удовольствием перемывали её косточки, пробуя на вкус самые пикантные подробности.
Так вот, эта красотка якобы пропускала через свою кухню и тело всех проезжающих мимо её домика дальнобойщиков, охочих до дармовой женской ласки и домашних пирожков.
Невинной Тонечке всегда было любопытно, чем же таким непристойным занимается гостеприимная холостячка со своими постояльцами. Разве что целуется тайком от её брата, изредка забегавшего в хлебосольный дом на вкуснейшую слоёную кулебяку. Егор Тихонович чинно усаживался за старенький столик, накрытый белоснежной скатертью, вышитой умелыми руками самой хозяйки. Стеснительно улыбаясь, он представлял себе, как проживёт здесь с Пелагеей долгую и счастливую жизнь.
Его мать могла часами обсуждать Пелагею, но становилась злобной фурией, если кто-либо припоминал нелепое сватовство её сына к этой непотребной женщине. Честная компания мгновенно меняла скользкую тему, переходя на подскочившие цены на яйца и домашнюю птицу.
Сидевшей на грязном полу Тонечке вдруг почудилось, что она слышит голос той самой Пелагеи, которая не раз приходила к ней во сне, одетая не то в белый саван, не то в свадебное платье, держа под руку недавно умершего брата.
– Плохая примета – видеть во сне покойников, а ещё хуже – играть в любовь со взрослыми мужчинами, – так бы её нянюшка объяснила невероятные события, происходившие не только с самой Тонечкой, но и с её новым знакомым.
Евгений Маркович тщательно следил за своей внешностью и имел в запасе целый арсенал дежурных комплиментов. Поэтому ему ничего не стоило понравиться и самой Тонечке, и сопровождавшей её попечительнице.
Пожилая женщина не только благосклонно приняла бескорыстную помощь импозантного мужчины, но и мило улыбнулась в ответ на обворожительную улыбку, рождавшую даже у самой захудаленькой девицы нескромное желание привстать на цыпочки и заглянуть в его глаза.
Тонечкина ручка, лежавшая раскалённым камушком в крепкой ладони улыбающегося мужчины, слегка напряглась и робко погладила тонкую ткань перчатки. Евгений Маркович, лукаво поглядывая то на старенькую учительницу, то на заплаканную девушку, бережно поднял Тонечку на ноги и снова представился, старательно выговаривая своё имя.
Женские слёзы никогда не смывают обид и разочарований, оставивших глубокие раны на кровоточащем сердце. Тонечкины слёзы в этот роковой момент знакомства с Евгением Марковичем ничего не значили ни для неё самой, такой обиженной и расстроенной, ни для него, в любой момент готового перейти в лобовую атаку.
Под громкие улюлюканья малолетних сатанят мужские пальцы старательно прибрали выбившиеся из-под косыночки волосы. Выпавшие из школьного портфельчика тетрадки и книги были возвращены на своё законное место.
Тонечкиной ручке, захваченной в тёплый плен огромной мужской ладонью, доставляли почти эротическое наслаждение лёгкие постукивания указательного пальца нового знакомого в самую середину её ладошки.
Казалось, что он видит насквозь её незатейливую игру не то в беззащитную жертву разъярённой толпы, не то в роковую покорительницу мужских сердец.
Евгению Марковичу, устаревающему, как первая модель советского автомобиля, девичье внимание казалось самым лакомым кусочком вкуснейшего тортика, о котором мечтает каждый на чужих именинах.
Её чистота и непосредственность, тихий печальный голос и хмельной аромат юного тела доводили его до едва скрываемого экстаза.
Великому дамскому угоднику, погрязшему в мелких адюльтерах с рыночными продавщицами, скромная Тонечка виделась настоящей красавицей из старинной турецкой сказки. Трогательной и забавной, несмотря на старушечью косыночку и горькие рыдания по пустячному поводу.
Показные слёзы и надуманные запреты, когда-то доводившие Евгения Марковича до белого каления, со временем не вызывали у него ни жгучего отвращения, ни бессильного гнева, ни вялого сочувствия. В этом ему, несомненно, помогли многие годы упорнейших тренировок, выработавшие у него нарочитое равнодушие и абсолютное душевное спокойствие.
Горячие пальчики «турецкой принцессы», липкие то ли от страстного желания стать королевой чужого бала, то ли от сахарного петушка, торопливо выброшенного сладкоежкой на пол, начали потихоньку высвобождаться из своего плена.
Девушкам на выданье не положено сморкаться в чужие платки, особенно если они принадлежат взрослому мужчине, не имеющему с ней никакого кровного родства.
Но юная Тонечка, жившая больше своим сердцем, чем чужими постулатами, с удовольствием приняла деликатную помощь Евгения Марковича и его криминального платка. Она аккуратно промокнула им слёзы со своего разгорячённого личика и украдкой высморкалась, стараясь хоть как-то соблюсти неписанные правила девичьего этикета.
При таком раскладе событий что-то непременно должно произойти: будь то нещадная материнская порка или взрослое приключение со всеми вытекающими из него последствиями.
Заикавшейся от смущения Тонечке, пунцово краснеющей от басистого голоса Евгения Марковича, не подходила ни одна знакомая ему роль.
Новоявленному влюблённому решительно было непонятно, каким образом укротить эту милую девушку, волею судеб свалившуюся ему буквально в руки.
Тонечкины башмачки, слетевшие с её ног во время неудачного падения на пол, казались Евгению Марковичу то крошечными корабликами, уплывающими в туманное будущее, то хрустальными туфельками настоящей принцессы, заглянувшей по случаю на продуктовый рынок.
Робкие попытки Тонечки обуться без посторонней помощи ещё больше его раззадорили, заставив наклониться к самому ушку присевшей на корточки девушки.
Слегка прикоснувшись к её талии лайковой перчаткой, завзятый ловелас нагловато прошептал:
– Хотите прокатиться в авто и послушать премиленькую песенку?
Тонечкины глаза, разгоревшись вишнёвым пламенем, снова закапали слезами на радость Евгению Марковичу, не имевшему ни личного автомобиля, ни каких-либо певческих талантов.
– Не хотите кататься? Ну, и ладненько. Тогда я вас провожу до вашего дома и помогу донести вещи, – громовым голосом рявкнул обрадованный мужчина, отвернувшись от Тонечки, продолжавшей шмыгать носом и подтягивать спадающие чулочки.
Тенёта любви необходимо разрезать, если не умеешь ловить ими чудо-рыбку. Так учат неискушённых девушек их многоопытные предшественницы.
Наконец-то Тонечка вспомнила о существовании элементарных правил приличия и пустилась наутёк от назойливого мужчины.
А отвергнутый поклонник уныло покачал головой и грустно уставился на высокий потолок, загаженный огромными мухами, спаривающимися прямо над головами случайных прохожих.
Евгения Марковича никогда не пугала ни приближающаяся старость, ни неизбежный конец его амурам на стороне, происходившим якобы в тайне от его законной жены Натальи. А мудрая женщина намеренно не замечала ни резкого запаха чужих духов от его любимого твидового пиджака, ни частых отлучек мужа то за продуктами, то за кормом для пёстреньких рыбок, весело резвящимися в небольшом настенном аквариуме.
Наивная Тонечка, попавшаяся на удочку опытного интригана, решительно не понимала, что освободиться от проглоченного крючка практически невозможно.
Разве что, подобно глупому налиму, принять подставленный под самую морду садок за мнимую свободу, и, радостно перекусив жёсткую леску, выплюнуть остатки вкусной приманки вместе разбитым сердцем.
Женскими слезами вымощена дорога в ад. Так, по крайней мере, думал Евгений Маркович, повидавший за свою жизнь немало солёных водопадов.
Да что там – водопадов?
Даже самовлюблённые гордячки некрасиво рыдали, впадая в глубокий транс от одного его взгляда.
Несчастные женщины доверчиво впускали его в самую глубину своих сердец, одинаково доступных и для настоящих чувств, и для суррогатного сахарка, заменяющего реальную любовь.
Никто из обманутых им страдалиц никогда бы не поверил, что такое может произойти именно с ними, умницами и красавицами, достойными стоять на самом высоком пьедестале.
Увы, их романтические бредни не находили ни в голове, ни в сердце, ни в душе Евгения Марковича ни одной подходящей полочки.
Вот и Тонечкины пальчики, такие маленькие и хрупкие, поначалу просто позабавили взрослого мужчину, никогда не связывающегося с малолетками и не предающего большого значения мимолётным встречам и случайным связям.
По воле судеб, взаимное притяжение людей друг к другу не всегда происходит в первую встречу, особенно, если она короткая и не носит яркой эротической или хотя бы романтической окраски.
Неопытные девицы имеют очень смутное представление, каким образом надо вести себя в любовной игре с противоположным полом.
Как не только привлечь абы какое внимание мужчины, но и суметь задержать его возле себя хотя бы на несколько минут, необходимых для того, чтобы тот осознал их богатый внутренний мир, тонкий склад ума и непревзойдённые таланты.
Тонечкиными талантами до сих пор почему-то никто не соизволил поинтересоваться хотя бы из праздного любопытства.
По этой причине она так и не научилась ни строить глазки, игриво закатывая их в поднебесье, ни красиво падать в псевдо-обморок перед полюбившимся мужчиной.
К тому же неискушённую в любви девушку страшило туманное будущее своей роковой неизведанностью, сложными житейскими проблемами и неотвратимыми последствиями родов.
Женщинам свойственно ошибаться, принимая сложные, жизненно важные решения, особенно если они касаются любовных отношений или рождения детей.
Так и Тонечкины поступки, совершаемые по велению её сердца, часто приносили его хозяйке не то чтобы великие разочарования, но и не радовали, как того хочется всем романтичным особам шестнадцати с половиной лет.
Девушкам на выданье, коей, по заверению её матери, Тонечка была уже целых два года, не пристало пялиться ни на витрины, ни на продавщиц, выставляющих, как на показ, свои пышные бёдра в модных мини-юбках.
Детские впечатления, как правило, самые яркие. Неприхотливая память Тонечки почему-то всегда возвращала её именно в то самое время, когда она удивлённо пялилась на огромные витрины, наполненные красивыми, зачастую бесполезными вещицами, и слушала, открыв рот, громкую перебранку новоявленных нуворишей, одетых, все, как один, в настоящие ливайсы.
Расфуфыренные в пух и прах продавщицы, такие же надменные, как старая графиня перед бракосочетанием с юным коммивояжёром, привлекали Тонечкино внимание своим умением одеваться броско, по самой последней моде, и врождённым талантом соблазнять чужих мужей.
Порочные девицы с завидной лёгкостью уводили зажравшихся либералов из приевшихся семейных отношений в далеко не романтические коммуналки к своим сопливым отпрыскам, рождённым якобы от сгинувшего во льдах полярника.
Девушкам на выданье, конечно же, никто не объясняет реальные причины странных метаморфоз с женатыми мужчинами.
Да и сами изменщики порою не могут понять, как попали в тёплые постельки «тупых продавщиц» и «грязных поломоек».
Как только не называют хитрых разлучниц доморощенные принцесски, живущие в чистеньких домиках, скрывающих не одну родовую, а порою даже кровавую тайну.
Сами того не ведая, законные жёны наживают себе настоящих врагов не только в лице сбежавших от них мужчин, но и собственных детей, продолжающих любить своих родных отцов.
Одними женскими чарами вряд ли можно удержать около себя даже самого плюгавенького мужчину. Как бы этого не хотелось и зрелой матроне, и молоденькой интриганке, мечтающей обольстить старика-миллионера или хотя бы поиграть в любовь со взрослым парнем.
Слепо доверяя Тонечке, ни мать, ни нянюшка не посчитали нужным рассказать ей то, что годами и веками нарабатывалось в женской среде.
– Девушки не должны заморачиваться до свадьбы бабьими проблемами, – так думает каждая вторая мать, имеющая взрослую дочь, скрывая от неё до самого последнего момента великую тайну секса.
Вот и Матрёна никогда не говорила с единственной дочерью ни о сексе, как о простом совокуплении для продолжения рода, ни о любовных утехах, приносящих телесное наслаждение.
– Девушкам на выданье не положен сексуальный опыт до вступления в законный брак, – так или почти так учит нас матушка-природа.
Тонечкина нянюшка, не изведавшая добрачного секса, будто заново народилась, случайно узнав о неразделённой любовной страсти своей малолетней племянницы к какому-то Евгению Марковичу.
«Слово не воробей», – так гласит старинная русская поговорка.
Коротенькая девичья молитва, громко шептавшаяся ранним утром у открытого настежь окна, всегда заканчивалась одними и теми же словами:
– Пошли, Боженька, любезному Евгению Марковичу доброго здравия и благополучия, а мне дай терпения и чистых помыслов.
Евдокия Ильинична была решительно против прелюбодеяний и браков с разведёнными мужчинами. Тонечкины причитания разбудили в дальновидной женщине стойкие подозрения о принадлежности таинственного Евгения Марковича к вражескому стану охотников за доверчивыми девушками, не умеющими отличить правду от вымысла и настоящие чувства от горячего зова своей плоти. Тихие всхлипывания влюблённой дурочки, сопровождавшие каждую молитву, казались нянюшке хорошим знаком. Ведь не будет рыдать обесчещенная девушка о чистоте помыслов и терпении, коли всё уже произошло, и остаётся лишь уповать на небеса и Бога, чтобы об этом не прознали родители и соседи.
Тонечкины слёзы мгновенно высыхали, едва в поле зрения появлялась нянюшка. Громко постукивая тазом для умывания об алюминиевую кружку, пожилая женщина строго щурилась и грозно покрикивала:
– Что за лентяйка тут разлеглась. Петушок давно пропел, пора бы и тебе проснуться.
Крошечные пальчики малолетней «преступницы» радостно сжимались в предвкушении утреннего омовения, а сонные глаза начинали быстро-быстро моргать, словно примеряясь к обновлённому миру любовных грёз и искушений. Нежные нянюшкины ладони мягко прижимались к закрытым векам улыбающейся девушки, невольно вздрагивающей от её прикосновений.
Незатейливая женская игра получала лёгкую сексуальную окраску, заставляя Тонечку представлять на нянюшкином месте раздетого донага Евгения Марковича, торопливо целующего её разгорячённые губы и шею.
Нянчиться с надуманными страданиями Евдокии не хотелось, поэтому мудрая старушка делала вид, что ничего не видит и не слышит. Тонечкино личико, тоскливо сморщенное от недавно пролившихся слезинок, смешно кривилось и придавало ей вид запутавшейся в жизни женщины, по ошибке родившей внебрачного ребёнка.
– Бедное дитятко, намается ещё в замужестве, – горевала старая нянюшка, припоминая все перипетии своей бабьей жизни.
Дуняша, смолоду отличавшаяся скрытным характером и гордым нравом, никогда не доверяла своих сокровенных тайн ни самым близким подругам, ни сварливой свекрови, требующей от неё полного повиновения своему сыну, угасающему день ото дня от неизлечимой болезни.
Так и прошли размеренной чередой Дуняшины годы: в ухаживании за умирающим мужем и в тайных походах к местным знахаркам, помогающим бездетным парам родить долгожданного наследника.
Тонечкина юность чем-то напоминала нянюшкину. То ли утренними помывками из помятого таза с глубокими щербинками по краям, то ли жалобными молитвами под аккомпанемент холодного ветра, тоскливо выдувающего то визгливое посвистывание, то зловещий шёпот.
Лёгкими шагами далёкое прошлое кралось за Полукеевским родом, жившим, как в затянувшемся кошмарном сне.
Неотложные семейные дела отнимали огромный кусок жизни как у взрослых домочадцев, так и у молоденькой девушки, умевшей по-матерински успокаивать младшего братца.
– Тревожиться ни о чём не надо, – нашёптывал за окном ласковый вечер сиреневыми туманами и жёлто-красными листьями, устилавшими огромным шуршащим ковром заброшенный палисадник. А серое утро встречало влюблённую девушку поучительными рассказами старенькой нянюшки, наверняка успевшей подзабыть свои первые романтические шаги.
Тонечкиным заветным мечтам так и не суждено было сбыться.
Смутные тревоги и тихие печали проникали всё глубже и больнее в её сердце. По одной ей известной причине юная страдалица считала именно себя первопричиной всех бед, свалившихся на их дружную семью, старательно скрывавшую как алкогольное пристрастие отца, так и постоянные междоусобные разборки.
Скрытная девушка осмелилась доверить свою самую сокровенную тайну только тенистому садику, ставшему её единственным другом. Вишнёвые ветви ласково касались кудрявой головки Тонечки, гулявшей в одиночестве по узкой, вымощенной битым кирпичом дорожке. А незапертая калитка влюблённо поскрипывала:
– Евгений Маркович… Милый Евгений Маркович…
Так бы и продолжались одинокие девичьи прогулки по заросшему травой саду, сочувственно ловившему её тихие стоны и всхлипывания, если бы не случай.
Бедность ведь не порок? Так, кажется, гласит старинная русская поговорка.
Вопреки расхожему мнению, Полукеевым-старшим очень хотелось разбогатеть. Да так, чтобы об этом узнали не только по соседству, но даже их провинциальные родственники, проживавшие в далёкой Омской деревеньке.
Старшему сыну доставалось больше всех – на то он и старший.
– Вечно ты спишь по полдня, а потом по улице шлындаешь, – ворчала нянюшка. – Нет, чтобы матери помочь по хозяйству или с отцом сходить на извоз.
Глядя куда-то в небо, Егор молча кривился совсем по-взрослому, хотя очень хотелось сказануть в ответ что-нибудь грубое или непотребное. Взяв со стола шанежку и кусок сала, он пулей вылетал из дома, весело насвистывая незамысловатый мотивчик, подслушанный у уличного гармониста.
Но детским забавам неожиданно пришёл конец, и обедневшей семье стало всё сложнее собирать абы какие подарки из самой столицы Сибири. Так Тонечкин отец гордо называл свой не такой уж великий городок, чистенький, с ровненькими улицами, плавно переходящими в такие же ровные и тихие переулочки.
Как говорится, была бы девка, а хомут всегда найдётся. Слепо верящий в народные приметы Тихон Полукеев очень хотел отпраздновать свадебку своей дочери по древним русским обычаям или хотя бы завести для неё знатного ухажёра. А самой Тонечке всегда хотелось жить не по пословицам и поговоркам, цитируемым кем не попадя и часто не к месту.
Но так уж случилось, что и она попала в капкан собственной глупости и доверчивости. Логичная девушка смутно понимала, что по Сеньке и шапка должна сойтись, и что пожилой по всем меркам сосед ну никак не подходит ей ни по положению в обществе, ни по возрасту.
Но ведь Тонечка была влюблена, не так ли? А когда в игру вступает любовь, даже самая верная логика становится беспомощной и теряет всяческий смысл!
Запутавшуюся в любовных сетях золотую рыбку точно обжигало кипятком или окатывало ледяной водицей при виде лукаво прищуренных глаз и страстных, изогнутых по-черкесски губ.
Ослепительная улыбка самого желанного на всём белом свете мужчины всякий раз выстреливала из распахнутого окна в смущённую девушку, робко крадущуюся мимо самого прекрасного на Земном шаре дома.
Так уж повелось, что в продуктовые магазины Тонечка ходила одна, а, если предстояло закупить мяса и картошки на целую неделю, то её сопровождал один из старших братьев. В то хмурое утро Тонечку послали не за недельным пайком, а всего лишь за хлебом в ближайшую бакалейную лавку, находившуюся по соседству с её школой.
Тревожная ночь, проведённая рядом с рыдающим младенцем, сказалась не только на выражении Тонечкиного лица, но и на её внимании. Ей постоянно казалось, что она что-то забыла взять с собой: то ли денег, то ли зонтик, то ли стоявшую в прихожей кошёлку для продуктов.