Канта Ибрагимов
Маршал
– Да… А если?
– Никаких «если». Понятно?
– Так точно, – уже поддался азарту денег Тота.
– Тогда далее. – Замминистра сидит прямо напротив. Теперь склоняется совсем низко, пальчиком маня к себе собеседника, и, переходя на полушёпот, заговорщицки продолжает: – Каждый понедельник, утром, я вам демонстрирую три цвета чернил. Три мои авторучки. Они всегда разные. Только на одну неделю.
– А почему только на неделю? – не выдержал Болотаев, к своему удивлению, он тоже перешел на полушепот.
– Не будьте наивны, – строго ответил Егоров. Ещё достаточно долго и доходчиво он объяснял Болотаеву ноансы и под конец: – У вас три отдела. Положительное решение – первый отдел. Отрицательное – второй. А все остальные – третий.
– Августина Леонидовна?
– Да. Она все эти споры отвергнет и всем откажет.
– Это в интересах бюджета, страны и народа?
– Это в наших интересах. А эта страна, этот народ и их бюджет нас интересуют постольку-поскольку… Понятно? Вопросы есть?
– Теперь понятно, – пробормотал Болотаев. – Оказывается, всё так просто.
– Хм, – усмехнулся замминистра. – Всё очень даже не просто. И вы в этом убедитесь… Однако волков бояться – в лес не ходить. И вы, как мы поняли, не из робкого десятка. Здорово вы эту старуху только что осадили. – Тут замминистра от души захохотал. – Как вы её под старость окрестили – Октябрина Леопольдовна?! Это просто фантастика!
– Э-э-э… – Болотаеву стало не до смеха. – А как вы об этом узнали? Это ведь только накануне, пять минут назад, произошло.
– Но-но-но! – поднял указательный палец первый замминистра. – Это бюджетообразующее, наиважнейшее, секретное учреждение, от которого зависит судьба страны, судьба народа. И тут всё должно быть и будет под бдительным надзором. Здесь всё прозрачно и честно. Разве не так?
– Вроде так, – выдавил Тота.
– Не вроде, а так точно!
– Так точно!
– Вот так! А что касаемо Августины Леонидовна, то это самый заслуженный сотрудник налоговой службы России. На таких честных людях держится наше Отечество… Без налогов не будет армии, не будет бомб и ракет и нас не будут бояться.
– А нас должны бояться?
– Не будьте наивны. Боятся – значит, уважают. Понятно?
– Понятно.
– Тогда приступайте к службе. К самой ответственной службе России. К сбору налогов. Как говорится, с Богом!
– А можно и с Аллахом?
– Как хотите, лишь бы пополнился наш бюджет. – С этими словами замминистра встал, давая понять, что инструктаж закончен. Тут же и Болотаев вскочил. Поправляя свой стул, неожиданно выдал:
– Э, простите, пожалуйста, наш бюджет – это наш или?..
– Господин Болотаев, – повысил голос Егоров, – перед этой страной у меня и у вас тем более нет и не может быть никаких обязательств. Вопросы есть?
– А-а! – стал заикой Болотаев.
– Наш бюджет. Наши личные счета. Теперь понятно?
– Теперь понятно!
– Тогда в бой! Вперёд за нашу державу!
– Э-э… – Болотаев даже не знал, смеётся ли этот чиновник над ним или даже издевается.
Впрочем, в данный момент ему на это наплевать, ибо он твёрдо решил, что непременно скоро уволится. При этом уволится не как не справившийся с работой, а по собственному желанию, которое с первого дня, точнее, с самой первой минуты пребывания в этом здании довлело над ним. Однако оказалось, как обычно это бывает, не всё так просто, тем более там, где фигурируют такие суммы, такие цифры – огромные богатства, к которым он теперь волей-неволей причастен, и появляется соблазн, да и азарт и просто алчность.
* * *
В неволе, вспоминая и анализируя свои действия в налоговой службе, Болотаев отметил, что на этом поприще у него были приятные дни и даже такие, когда он просто торжествовал.
К примеру, тот день инструктажа у первого замминистра.
Спустился Тота Алаевич в свою каморку, ещё раз внимательно осмотрел образцы цвета чернил. Тут же сверил цвета чернил на резолюциях документов. Боже! Как всё гениальное просто! За эти дни у него накопилось, было на регистрации, сто двенадцать не отписанных писем и документов. Был просто простой… И вот в течение двух-трёх часов Болотаев с легкостью разбросал эту корреспонденцию по трём отделам.
Конечно, это на первый взгляд казалось, что эта работа уж очень проста и примитивна. На самом деле работа была очень тяжелая, ответственная и со всевозможными рисками и опасностями. Ведь недаром даже высший руководитель столь важной госслужбы каждую неделю менял цвета чернил. Каждую неделю специальный курьер доставлял ему и, значит, не только ему, но и другим (чуть не написал – казнокрадам) чиновникам такие же чернила.
Как позже Болотаев понял, все эти операции с чернилами и дорогими наливными ручками были не для того, чтобы некий заместитель руководителя департамента по работе с крупными налогоплательщиками мог сразу же разузнать пожелания руководства по тому или иному документу. Дело было совсем в ином.
Там, где большие деньги, – большие ставки, там большие риски и там жестокая конкурентная борьба, где, подделав одну подпись лишь один раз, можно стать богачом или, наоборот, банкротом, узником и даже трупом. И понятно, что подпись подделать нетрудно, а вот подобрать цвет, а главное, состав чернил, которые специально изготавливают в Швейцарии и используют лишь неделю, – не совсем легко. По крайней мере, как эффективную меру предосторожности, кто-то ведь это выдумал. И не зря. Даже после беглого осмотра поступающих к нему документов Тота Болотаев понимает, что идёт беспощадный грабёж страны.
Болотаеву известно, что даже крупные государственные нефтяные корпорации завышают количество вывозимой нефти и только на этом из казны, как возврат НДС – 28 %, – получают колоссальные доходы.
Так это государственные или акционерные компании, где вроде бы вся отчетность более-менее прозрачна. А ведь по документам, которые просматривает Болотаев, оказывается, что есть ещё масса так называемых компаний-«однодневок», которые также занимаются официальным бизнесом – по документам экспортируют нефть и тоже из бюджета просят и требуют возврата НДС.
В налогах и сборах Болотаев – новичок. Однако в нефтяной отрасли он хорошо разбирается – недаром докторскую защитил. Впрочем, и таких знаний иметь не надо. Надо просто посмотреть отчеты государственной статистики, и тогда Болотаев видит, что по бумагам, то есть по возврату НДС, количество нефти в два-три раза больше, чем фактически добывается в стране.
Об этом Тота хотел было заикнуться на расширенном совещании у министра, а потом вовремя одумался – ведь вокруг сидят госслужащие из различных ведомств и учреждений. И понятно, что в этой схеме задействованы многие структуры – от транспортников, таможни и пограничников до всяких проверяющих и контролирующих органов и «крыш». О количестве последних – криминальных авторитетов – Болотаев даже и не догадывался.
Как-то срочно вызывает Тоту первый замминистра, а там, в таком ведомстве, на почётном месте восседает какой-либо барыга с золотой цепью на шее, пальцы в перстнях, вальяжно развалившись, курит и попивает коньяк.
– Болотаев, – исполнителен голос замминистра, – компания «Джалотай лимитед» с Багамских островов у вас?
– Э-э, не помню.
– Как не помните?! Вчера вечером я вам с указанием «срочно» передал.
– Вчера «срочная» была «Локхид и К°» с Маврикия. И ещё от министра – Сейшелы.
– Да, – озабочен замминистра. – Пойдите найдите бумаги «Джалотай лимитед» и принесите. Быстрее!
Через пару минут Болотаев примчался обратно в кабинет первого замминистра. По цвету чернил там был отказ, и отдел Августины Леонидовны уже оформил это по протоколу госреестра, и переиграть это практически невозможно. Однако Болотаев, как говорится, уже многое на лету схватывает, и он, выгораживая замминистра, говорит:
– Пётр Семёнович, в пакете «Джалотай лимитед» много недочётов. Так, цифровые данные «Транснефти» и таможни разнятся. Лицензионная квота просрочена и недействительна. Ещё масса неточностей и ошибок. Но самое главное – нет справки происхождения и оплаты нефти.
Здесь Тота с ходу перечислил те недочёты, которые сплошь и рядом бывают у левых компаний-«однодневок».
– Вот видите, – оправдывается замминистра перед блатным, – я как мог старался, но…
– Что значит «но»? – возмутился гость. – Всё оформили как обычно. Всё как всегда. Как и прежде.
– Да-да. Но дело в том, что новые инструкции, новые работники…
– А может, тебя заменить? – вдруг перебили хозяина.
– Да вы что?! Да вы что, дорогой брат… Мы ведь братья, друзья. Может…
– Никаких «может»! – грубо перебивает посетитель замминистра. – Ты нас уже который раз кидаешь?
– Гвоздь, пойми! Прости! Вы?! – Тут хозяин кабинета вспомнил о Болотаеве. – Вы уходите. Идите, – махнул он рукой.
Эта сцена, словно из старого американского кино про гангстеров, сильно потрясла Болотаева. Он спускался по лестнице министерства Российской Федерации, а такое у него ощущение, что это публичный или игорный дом, в коих он не был, да вот так представлял.
Под этими впечатлениями он машинально прошёл свой этаж и по привычке очутился в генеральском кафе. Ну чем это не игорное заведение, если здесь с самого утра почти у всех меню одно и официантки это знают.
– Как обычно? – задают сразу же вопрос.
– Да, пожалуйста, – отвечают налоговые генералы, и тут же перед ними сто грамм лучшего французского коньяка, бутерброды с чёрной икрой, сёмга и кофе с сигаретами. К вечеру объёмы спиртного увеличатся, однако, на удивление Болотаева, здесь никогда не встретишь нетрезвого человека. Здесь, именно в генеральском кафе, все заняты делом. А к Болотаеву просто выстраивается очередь.
– Тота Алаевич, вы мою просьбу не забыли? Пожалуйста, компания «Южилай понте» – Карибы… Вы просто свой счет сообщите – и они готовы…
– Нет у меня счета, – парирует Тота. – Я постараюсь.
– Ну, постарайтесь… Вот на карманные расходы. – Его коллега из другого департамента сует ему в карман пухлый конверт.
– Что это такое?
– Да так, пустяки. Десять тысяч. Долларов. На карманные расходы.
– Уберите. Уберите немедленно, – решителен Болотаев. – Я сказал, я постараюсь.
– Спасибо. Спасибо. Век не забуду… Ну, может, возьмете?!
– Я сказал: нет! – категоричен Тота.
Только уходит этот коллега, к Тоте подсаживается другой, уже женщина.
– Тота Алаевич, дорогой! Ну пожалуйста. «Эхбина Ойл и К°» – Лихтенштейн.
– Ну, я всё ведь сделал.
– Да?.. Дайте я вас поцелую… Вечером к вам домой приедет наш человек… А можно я?
– Никто ко мне не приедет.
– Да вы что?! Ваша доля.
– Я сказал: нет! Я ничего не сделал. Там уже была положительная резолюция Егорова.
– Но вы ускорили процесс. А то пришлось бы полгода ждать. А там, кто знает, что ещё будет и кто ещё будет.
– Я не буду.
– Не дай Бог, дорогой Тота Алаевич… Тут до вас такая дрянь была… Вы не выпьете со мной. Даже шампанского?
– Софья Андреевна, Тота Алаевич не пьёт, – кокетливо встревает в их разговор директор этого заведения. – И не надо пытаться его спаивать… Единственный красавец мужчина в нашем ведомстве.
– Ой-ой-ой! – ей так же с жеманством отвечает собеседница Болотаева. – Только на минутку с мужчиной уединилась, а тут, оказывается, очередь.
– Дефицит, Софья Андреевна, дефицит, как видите.
– Безобразие. Вы пользуетесь своей властью… До свидания, Тота Алаевич. Мы вас так любим… Не поддавайтесь её соблазнам.
В отличие от предыдущей собеседницы эта, директор генеральского кафе, действительно как генерал – крупная, властная, сытая.
– Тота Алаевич, ну неужели?
– Я ведь вам уже объяснял, – оправдывается Болотаев. – Не мог. Не смог. Нельзя… Там стоял отказ шефа.
– Да пошёл он на… – Тут она не просто по-мужски, а по-кабацки матерится. – Ведь столько бабла потрачено. Всё обговорили. Тота Алаевич?!
– Уже оформлен отказ. Ведь всё до меня было.
– В том-то и дело, что до вас, – в гневе раскрывает секреты она. – Вот так наобещают. Бабки соберут и – бац – какую-то крысу-чиновника снимают, сажают, а то и вовсе мочат – и всё… Никто ни за что не отвечает.
– Вот это да! – удивлён Тота. – И моего предшественника так убрали?
– Всё руководство департамента убрали. У руководителя – инфаркт. И всё… Бабло собрали – концы в могилу и не с кого спросить.
– Да?! – встревожен Тота. – Вот это бизнес!
– Это ещё так, – продолжает она. – А вот когда резко министра меняют. Вот когда кто-то куш снимает, а кто-то, как я сейчас, – в заднице.
Болотаев молчит. В голове столько противоречивых мыслей. А директор кафе ему на ухо шепчет:
– Скоро, очень скоро нашего министра… того.
– Да вы что?
– Да. Пидор он. Кинет нас всех. А сам сухой, упакованный на три поколения. Из говна вылезет.
– Откуда вы всё знаете?
– А где я работаю… А как вы сюда попали?!
В это время раскрывается входная дверь. Секретарша Егорова не заходит, а только в дверном проеме её миленькая головка.
– Тота Алаевич, Тота Алаевич, вас шеф срочно зовет.
– Вот ненасытная, непотопляемая гадина, – слышит Болотаев вслед.
Егоров в кабинете один. Встревожен, лицо пунцовое. Ещё поднимаясь в лифте, Болотаев твердо решил, что в кабинете первого замминистра напишет заявление об увольнении и никаких препятствий по этому поводу у него не будет.
– Я увольняюсь. Позвольте мне здесь написать заявление.
– Вы? Увольняетесь? – крайне удивился чиновник. – Разве так можно?
– Я настаиваю, – твёрдо заявил Болотаев. – Я не хочу более здесь работать.
– Странно. Странно. – Замминистра сел на свое место. Жестом пригласил Болотаева сесть.
– Можно листок бумаги и ручку?
– Конечно, нет, – металлические нотки появились в тоне замминистра. – Это министерство – стратегический объект. А вы занимаете ключевую должность. Генеральскую должность… Всего пару месяцев стаж, а очень хорошо справляетесь. Отлично вписались в коллектив. Мы вам доверяем… И главное, вы думаете, легко найти подходящую кандидатуру на такую ответственную должность?
В это время позвонил внутренний телефон. Егоров, коротко что-то ответив, бросил трубку. Изучающе, пристально всмотрелся в Болотаева:
– В общем, Тота Алаевич, ситуация, как вы понимаете, непростая. Вы должны… Точнее, я прошу вас помочь мне. Лично мне. А потом… Потом как хотите. И я, и мы в долгу не останемся.
– Что я должен сделать? И что я, в принципе, могу?
– Многое можете. Многое… В данный момент многое… Амёла Ибмас!
– Амёла Ибмас? – удивился Тота. – Так я её сто лет не видел, не слышал.
– Вот и увидите, – обрадовался замминистра. – Говорят, что она ваш лучший друг, товарищ и так далее.
– Что значит «и так далее»? – возмутился было Болотаев.
– Это я так, – вскочил Егоров.
– В чём дело? – не выдержал Болотаев. Даже простое упоминание имени Амёлы Ибмас разжигало его страсть.
– Надо открыть две офшорные фирмы.
– А в чём проблема? – усмехнулся Болотаев. – Даже в метро объявления висят.
– Мы в метро не ездим, – был жёсткий ответ. – И в том-то и дело, что ездить в метро не хотим. А кто такая Амёла и как она работает, вы знаете.
– Я её сто лет не видел.
– Вот и увидите.
– Она прилетает? А у меня визы нет и паспорт вроде просрочен.
– А вы полетите под чужим именем.
– Это как? – изумился Болотаев.
– Так надо. Это служба. Командировка. Приказ… Или вы испугались? Или не хотите Амёлу увидеть? А она ведь вас ждёт.
Больше Тота не думал. Через пару дней он получил, как ему сказали, дипломатический паспорт с открытой визой Швейцарии. И как ни странно, там его данные.
– На всякий случай напишите заявление об увольнении.
– Какие шпионские страсти! – В Болотаеве проснулся артист. – Впрочем, вот это я сделаю с удовольствием.
С таким же удовольствием он летел в Цюрих. Конечно, Цюрих не Грозный. И Амёла не Дада. И хотя время полёта от Москвы до Грозного и Цюриха почти что одинаковое, Тоте казалось, что самолет на месте стоит. И чтобы сократить время, он пытался заснуть, и тогда ему казалось, что, как в последнюю поездку в Швейцарию, он вместе с Амёлой мчится на машине в Альпы и всё будет так же, так же… Нет, ещё…
Каково же было изумление Болотаева, когда в аэропорту Цюриха ему повстречался Голубев:
– А вы что здесь делаете?
– Я здесь живу, дорогой Тота. – Он по-дружески обнял Болотаева. – Точнее, я живу в Женеве. А тут тебя встречаю.
– Меня? А как вы узнали?
– Егоров сказал. Чтобы я встретил, проводил и так далее.
– Да… – Болотаев спустился с небес. – Я прилетел по делу. Вечером обратно… Надо встретиться с Амёлой. Я даже не знаю, здесь ли она. Егоров велел, чтобы я позвонил ей только по прибытии сюда. Где автомат?
– Вот, мобильный.
– А-а, здесь уже мобильная связь?!
– В Москве тоже есть, – сказал босс и добавил: – Кое у кого. И у тебя, Тота, по приезде будет… Пойдём, прямо из машины Амёле позвонишь. Она уже на работе. По дороге о делах поговорим.
Роскошный лимузин. Впереди – водитель и помощник, который набирает номер банка. Говорит по-английски. Все слышат. Болотаев понимает, что именно от его имени просят соединить с Амёлой Ибмас. Это происходит небыстро.
– Тота? – Он узнал её голос. – Вы в Цюрихе? А чей телефон?.. Почему вы заранее не сообщили?
– Э-э… Амёла, дело в том, – Тота тоже очень взволнован, – я по срочному, важному делу.
– Хорошо. Где вы хотите встретиться?
– В том же кафе, где я был с твоей мамой.
– О’кей! Ровно в час пятнадцать. Пообедаем вместе. Вы один? Только с вами.
Тота специально выбрал именно это кафе, потому что иного и не знал. И была ностальгия о тех днях. А ещё, как он подумал, к этому кафе можно пройти только пешком. Он останется один. По старой памяти спокойно погуляет по центральной улице Цюриха – Банхофштрассе. Здесь так всё спокойно, степенно, богато. Вечно! Стабильно.
А почему? Впервые он об этом задумался и сразу же нашел, увидел ответ. Как говорят, ответ под ногами. Он и до этого много раз видел и любовался огромными рыбинами, что большими стаями лениво плавали или просто стояли против течения в небольшой речке, что вытекала из озера. А теперь понял секрет существования и процветания Швейцарии. Никто не трогает, не ловит и не мешает этим рыбам жить. Наоборот, подкармливают, и не хило. И эти рыбки – золотые! Всё, что местные жители заслуживают, делают!!!
Вот поэтому никто не мешает швейцарцам хорошо и правильно жить, и за это весь мир и их тоже кормит или подкармливает…
Прошло всего три года, как они не виделись, а Амёла сильно, разительно изменилась. Постарела. Однако Тота, как положено, говорит:
– Ты не изменилась. Даже похорошела.
– Спасибо… Хотя знаю, что это не так… Как твои родные – мать, жена? Детей двое?
– Да, – коротко отвечает Тота. – А как твоя мать?
– Очень плохо. Очень… Из-за её болезни я очень редко и на короткое время могу летать. Работать нормально не могу.
– А сиделки, больницы, врачи?
– Всё это здесь есть, и на высшем уровне… Однако теперь я сама заболела. Как по наследству.
– Что случилось?
– Теперь и я, как и мама, всего боюсь. Боюсь одиночества, которое неотступно приближается. – Её глаза увлажнились. – Мама ведь меня предупреждала. У неё хотя бы была я. А у меня?
– Ну… – Болотаев не знал, как её утешить, потом ляпнул: – Ты ведь вроде замуж вышла.
– В том-то и дело, что «вроде». Ладно. Времени в обрез. Давайте о ваших делах. Но прежде вопрос: вы звонили в банк по телефону, который зарегистрирован на фирму, которая косвенно аффилирована с вашим бывшим боссом, Голубевым.
– Он меня здесь встретил. Я даже не ожидал.
– Удивительно. С каких пор? Вы вновь стали на него работать?
– Я на него и ни на кого не работаю! – вскипел Тота. Он вкратце стал рассказывать свою историю, как Амёла вскрикнула чуть ли не на весь зал:
– Вы там работаете?! В департаменте нефтянки?.. Как?
– Сказали, что ты лично так хочешь.
– Я? В первый раз слышу. – Она аж покраснела от возмущения. – А почему не позвонили?
– Звонил, и не раз. В банке не соединяли.
– Да. Это я виновата. Как узнала, что вы женились, дети… В общем, в порыве ревности вписала вас «в отказ». И забыла исправить.
– Но я и домой звонил.
– Мы ведь переехали… Вот вы попали, Тота. Они вас подставят. Этот ваш босс, так называемый босс, как говорят в России, всех кидает… Он плохо кончит… Впрочем, чёрт с ним. А вы давно там?
– Полтора, почти два месяца… Но я как приеду, сразу же уволюсь.
– Что, страшно стало?
– Не страшно. А противно… воруют миллиардами.
– Да, – задумалась Амёла. – Воруют. Россия очень богатая страна! Бездонная и безграничная во всех отношениях.
– Да, – подтвердил Тота и повторил: – Я уволюсь.
– Уволитесь? Думаю, что просто так вас не отпустят.
– Ты о чём, Амёла? – встревожился Болотаев, а она как бы про себя спрашивает:
– Тота, интересно, как они вас, чеченца, когда идет, и не первый год и не первый раз, война между Россией и Чечней, посадили на такое стратегическое место?
– Не знаю.
– Тем более что вы к налогам до этого дела не имели.
– Не знаю.
– Впрочем, вы ведь специалист по нефтянке. – Она отпила глоток чая. – А сколько нефти добывают в России?
– Вопрос двусторонний, – отвечает Болотаев. – С одной стороны, добывают нефть гораздо больше, чем по официальным данным. Процентов тридцать – левая нефть. А возврат НДС… – Болотаев не стал уточнять, только как бы в удивлении помотал головой. На что Ибмас засмеялась:
– Кошмар! Россия – удивительная страна. За день можно стать миллионером, а можно также вмиг всё потерять. – Она задумалась и после паузы продолжила: – Самое страшное в России, что договоренность с легкостью и безответственностью нарушается и это считается почти что нормой. – Тут зазвонил её мобильный телефон.
Она коротко поговорила на немецком, а потом вдруг спросила:
– В Москве, в России, почти каждую ночь взрывают огромные дома. Столько жертв. Говорят, что это чеченцы взрывают.
– Неправда! – выпалил Болотаев.
– У нас тоже такое мнение, – согласилась Ибмас.
– «У нас» – это у кого? – поинтересовался Болотаев.
– Это нельзя говорить, но вам – в нашем банке есть русский отдел. – Она испытующе смотрит на собеседника и продолжает: – Тота, мы с вами давно знакомы. Мы близкие люди и прочее, прочее, прочее, что недопустимо при моей работе. – Здесь она покраснела. – В общем, я не могу молчать, и у меня чисто служебный вопрос.
Она сделала паузу, следя за его реакцией.
– Задавай, – твёрдо сказал Болотаев.
– Положение чеченцев в сегодняшней России, скажем так, незавидное. И вдруг на такой стратегический пост, на такую должность назначают вас.
– И что? – не выдержал Тота.
– Вопрос. Исходя из опыта и закономерности.
– Какой?
– Либо вы такой специалист, что вытащили и пригласили из враждебной Чечни, либо…
– Либо чекист и стукач? – процедил Тота.
– Ну, я так не сказала… Но сами трезво, со стороны, постарайтесь оценить ситуацию.
– Я тебя понял, Амёла. – Теперь и Тота стал пунцовым. – Всё! Я уже уволился. Никаких дел, просьб и заданий.
Он салфеткой вытер рот, демонстративно бросил её в тарелку и, уже улыбаясь, сказал:
– Как говорится, нет худа без добра. По крайней мере одна польза от этой работы есть – тебя увидел. – Он как-то иначе глянул на неё и, перейдя на иной тон, произнёс: – Амёла, давай снова в горы рванём!
– Ха-ха, – рассмеялась она.
Её лицо резко изменилось, как бы разгладилось, даже помолодело. Но это было лишь мгновение. Вновь она стала очень грустной, задумчивой. Вновь меж бровями пролегла, как господствующая над судьбой, ложбинка.
Она нервно сжимала в руках салфетку, словно последняя была виновата во всём.
– Постоянно вспоминаю те дни, – вдруг выпалила она. – Так жалею, что не удержала вас здесь либо сама не улетела с вами. – Глаза у неё увлажнились. – Хотя куда лететь? У вас мать, у меня одинокая мать. Судьба.
– Амёла, успокойся. – Тота осторожно хотел было дотронуться до её руки, но она отвела её и тихо прошептала:
– Я хочу вам сказать… нет… – Амёла совсем расстроилась.
– Да что случилось? Говори! – стал упрашивать Тота.
– Нет. Нельзя… Я обещала. Ладно. В следующий раз. Официант, принесите, пожалуйста, воды.
Отпив несколько глотков, Амёла успокоилась.
– Давайте о делах, – поменяла она тему.
– Я уже уволился.
– Не будьте так наивны. – Её голос и лицо стали непроницаемы. – Это не та служба и у вас не та должность и роль, чтобы можно было просто так по собственному желанию уволиться… Разве вы это ещё не понимаете?
Болотаев склонил голову.
– Ха-ха-ха, – вновь засмеялась Амёла. – Представляю, если бы сейчас рванули в горы. Нас бы прямо за Цюрихом русская мафия во главе с вашим боссом задержала и вернула назад, чтобы отрабатывали «оказанное доверие».
– Кажется, ты права.
– А как иначе? На кону огромные богатства… И сто процентов за нами сейчас следят. Ха-ха-ха. – Она вновь засмеялась. – Только не надо по сторонам смотреть – не увидим. И следят не только ваши, но и наши, и другие. Ха-ха-ха!
– Неужели это так? – удивился Болотаев.
– Конечно! Деньги – это власть и интересы. За них борются… Разве не об этом вас учили на политэкономии и научном коммунизме?
– А ты откуда об этом знаешь, Амёла?
– Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь. – Она теперь улыбалась. – Что будем на десерт?
– Я уже сыт, не хочу.
– Надо, – постановила Ибмас. – Мы о главном не поговорили. Ваше дело. Кратко.
– Два офшора, – сказал Болотаев. – Только не пойму, почему именно здесь, у тебя? Вроде и у нас, даже в метро, эти услуги есть.
– Это медвежьи услуги, – усмехнулась Амёла. – Те офшоры – капканы спецслужб и бандитов. А у нас всё чисто, почётно и даже дивиденды есть. Или вы, Тота, об этом забыли?
– Уже забыл. И вряд ли вспомню.
– С вашей-то нынешней должностью?!
– Какая должность! – воскликнул Тота. – Даже командировочные не дали. Наоборот, заявление об увольнении попросил Егоров написать.
– Вот это да?! И из кармана деньги не дал? Вот как страхуются. А вас подставляют.
– Но я ведь заявление уже написал, – смеется Болотаев.
– Сейчас это смешно. Но ведь это несправедливо и неправильно.
– По-европейски – да, – согласился Болотаев.
– А по-человечески?
– И по-человечески. – Он стал очень серьёзным.
– У вас ведь дети, семья. Кормить надо.
– Надо, – совсем стал грустным Тота.
– А я по всему вижу, что дела-то у вас не очень.
– А как же, – согласился он. – Война. Разруха. Я в Грозном. В театре. Кому нужен театр во время чумы?!
– А на каких условиях вас хотя бы взяли?
В двух словах Тота рассказал о мимолетной встрече с министром.
– Понятно, – подвела итог Амёла. – Вам надо помочь. Вас надо спасать.
– Да не сгущай краски, – засмеялся Тота.
– Пойдёмте в банк.
Они встали, и тут Тота сказал:
– А могу я твою маму увидеть?
– Мы переехали… Если она нормально себя будет чувствовать, то я хотела бы, чтобы вы пообщались.
Ехали на такси. За городом, в очень живописном месте, небольшой да основательный, видно, старинный дом, вокруг ухоженный парк-сад.
– Это ваш дом? – удивился Тота.
– Да, – улыбается Амёла. – Вот, видите, напротив дом – это клиника неврологии, где мама часто лечится. Как-то, глядя в окно палаты, она сказала мне, что ей очень нравится этот дом… К счастью, дом был выставлен на продажу. Я приложила усилия. Мама была так рада.
– Молодец, Амёла, – с восторгом прошептал Тота.
– Да, молодец, – поддержала его сама Амёла. – Вроде всё наладилось, всё есть. Однако здоровье маме не купишь. Так она и не избавилась от большевистского гнёта. – И, тяжело вздохнув, добавила: – Лишь бы мама хоть такой, но была.
А была старушка в тот день очень плохой. Дышала через аппарат. Вроде спала.
– Будить не надо, – говорит сиделка. – Сегодня кризис был. Врача вызывали. Вряд ли она вас узнает.
Обратно вновь ехали на такси.
Амёла стала смотреть в окно, словно видит Цюрих впервые. И вдруг встрепенулась, говорит:
– Как и мать, всех и вся боюсь. Боюсь надвигающегося, как тёмная ночь, как могила, одиночества.
Её настроение резко переменилось.
– Вам и всем советы даю, а сама… – Она вновь уставилась в окно и, когда уже машина стала тормозить, как итог, постановила: – Как хорошо, что вы приехали. Буквально взбодрили меня, всколыхнули.
На вид небольшой, элитный банк, где работала Амёла Ибмас, был в самом центре, в пешеходной зоне Цюриха. Амёла, как всегда, пошла очень торопливо. Неожиданно у самого входа остановилась и ткнула пальцем в грудь Болотаева и, словно внушая, сказала ему:
– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Так в России говорят?
– Так, – согласился Тота.
– Вот так и будем действовать и работать с вашими партнёрами. – Она сделала паузу и добавила: – Отныне и навсегда. Но только с вашими, Тота, так называемыми партнёрами.
– Что значит «так называемыми»? – удивился Болотаев.
– Эх, Тота, Тота, не знаете вы деятельность этих русских чиновников и олигархов.
– Теперь знаю.
– Не знаете. Подноготную не знаете.
– Знаю. Для чего они войну в Чечне вновь затевают?
– Да, – согласилась Амёла. – Вчера ночью вновь в Москве дом взорвали.
– Да?! – Тота от неожиданности даже остановился. – Был в дороге – не слышал. Ужас!.. Небось вновь на нас повесили?
– Да. Объявили – чеченские террористы.
Они уже подошли к банку, и Амёла сказала:
– Тота, в банке всё видно и слышно. Только о деле. И прошу вас – делайте, как я говорю.
– Я так всегда и делал, – возмутился Тота.
– Отныне будет не как всегда, – твёрдо сказала Амёла. – Понятно?.. Ваше дело, когда будем в кабинете для встреч, чётко высказать всё то, с чем пожаловали.
– Так проще этого ничего и нет! – усмехнулся Болотаев.
– Вот и прекрасно. Пойдёмте в банк, там мы на «вы».
Этот банк, как и само здание, очень старый. Здесь витает дух Средневековья, словно вечность застыла, и в то же время, судя по оборудованию и аппаратуре, всё здесь ультрасовременно и при этом ни души не видно – всё видно в камеры.
– Это переговорная. – Амёла приглашает Тоту в небольшой кабинет. – Господин Болотаев, – она перешла на официальный тон, – дайте, пожалуйста паспорт.
Вернулась она не скоро. Уже было около четырех.
– Кстати, а дочь Егорова должна была быть здесь? – с ходу поинтересовался Болотаев.
– Да, я как раз с нею занималась, – говорит Ибмас. – Очень непросто. Непростая мисс. Сейчас я её приведу. А вас хочу предупредить. Открывается компания, то есть просто счёт, через который из России потекут значительные суммы. Распределителем кредитов будет эта девушка, а основным бенефициарием должны были стать вы. Вроде за гонорар.
– Да вы что? – удивился Болотаев. – Зачем мне это?
– Я тоже так думаю. Потому что деньги отмоют, а, чтобы концы в воду, бенефициария «замочат». Разве мало в России заказных убийств?
– Вот это да?! – удивлён Тота, а Амёла говорит:
– Уважаемый господин Болотаев, это тенденция. И не значит, что и в данном конкретном случае был бы такой итог. Однако бережёного Бог бережёт. – Она широко улыбнулась и продолжила: – Мне кажется, я в данном случае выбрала идеальный вариант… Сказала, что нам не рекомендовано особо сотрудничать с чеченскими клиентами – потенциальными террористами, как заявляет Кремль и Москва.