Леколь
Дядюшка Бо. Из Темноты. Часть первая
Я мог бы, конечно, провести её в дом через дверь, но я не помнил, что это такое. Помяни моё слово, если ты тайно пробираешься с кем-то по дереву в окно, хотя у тебя есть дверь и ключи от неё – это любовь.
Поставили чайник, открыли коробки с печеньем, на весь дом разносился божественный запах поп-корна… Не успев начать смотреть фильм, мы уже съели большую часть того, что было. Около трёх часов ночи мы закончили смотреть кино и, после небольшой инсценировки со швабрами вместо мечей, я понял, что здорово устал за день. Я сел на кровать, Шери села рядом.
У неё были холодные руки, всегда. Я тогда подумал, это от плохого кровообращения. Не знаю, как так получилось, что я сидел и держал её руки в своих. Я до сих пор не понимаю, как это случилось.
Дальше я тебе ничего не расскажу. Тебе всё же, ещё не так много лет.
Когда я проснулся под утро, её уже не было. Было надкушенное яблоко на столе и приоткрытое окно. Шери ушла так же, как и вошла. Мне тогда было удивительно, что она так незаметно скрылась, не разбудив меня, вчера, когда мы поднимались, она так неуклюже карабкалась, а тут…
Я закрыл окно, мне стало холодно.
А тем же вечером она уже сама пришла под моё окно. В руках у неё были характерной формы коробки. Это что? – спросил я.
Это, – торжественно заявила Шери, – самая лучшая в мире пицца!!!
–Но, – несмело заметил я, – но я не люблю пиццу…
И тут она посмотрела на меня как на полного идиота.
Худые девочки мало едят – неправда. Увидишь худую – не верь глазам своим, она ест в два раза больше, чем толстые девочки, мальчики и все люди вообще. По крайней мере, так было с Шери. За час пяти огромных пицц – как и не бывало.
Вампиры в том возрасте, когда уже умеют перевоплощаться, но ещё не полностью перешли на кровь – очень прожорливы. Я тогда этого не знал.
Неделю Шери навещала меня, и это были лучшие вечера моей жизни. Не было «меня» и не было «её», были «мы». И Мы были счастливы, Нам было хорошо.
А затем она пропала.
Исчезла, и всё тут.
Следующую неделю, которую я провёл на голодном пайке и яблоках из-за отсутствия денег. Кажется, я тогда похудел, но это было не важно. Я не видел Шери. Приходил к нашему переходу, бродил там порой до утра, искал её, но не мог найти. Я чувствовал недоброе.
И вот, был последний день до приезда родителей. Они должны были вернуться рано утром, так что я решил сделать вид, будто я приличный человек и лечь спать, чтобы утром встретить их.
Но посреди ночи меня вдруг будто кто-то тронул за плечо. Я открыл глаза и увидел Шери. Я сначала подумал, что сплю. Я обрадовался, стал спрашивать, что она тут делает, но она прервала меня. Она была чем-то очень напугана. Шери сказала, что я в опасности, и я ничего не понимал, пока окно в мою комнату с грохотом не вылетело. Тогда я, наконец, проснулся и вскочил с кровати. Тогда я впервые увидел вампира. Поверь, это отвратительные создания, от одного взгляда на них я тогда чуть не упал. Не стану описывать облик вампира здесь, я думаю, ты узнаешь его, если увидишь. Тогда вампиров было трое. Я стоял, словно остолбеневший, а они тем временем остановились и приняли человеческое обличье.
Я не различал их лиц в темноте, но они меня видели отлично. «Убейте», – коротко сказал один из них, и двое других двинулись ко мне. Я был так шокирован, что и не сразу сообразил, что надо защищаться, а когда сообразил, было уже поздно. Меня швырнули, словно куклу, об пол. Но тут вмешалась Шери. Она оттолкнула их от меня, и встала между ними и мной. Её облик стал изменяться на вампирский. Она стояла, тихая изящная девочка, оскалив острые белые зубы, против троих и рычала на них, словно дикий зверь. Я лежал на полу и только смотрел.
Но ей не хватило сил. «Беги!» – успела крикнуть она мне, и я понял, что это действительно дельный совет. Я вскочил и понёсся прочь, но было бесполезно. Меня нагнали, когда я уже перемахнул через забор, окружавший наш дом. Я обернулся всего лишь на секунду, и тогда как будто чёрная тень упала на меня сверху, пригвоздила к земле и впилась в шею. Я почти сразу отключился.
Меня оставили лежать на земле, в тот момент я решил, что, наверное, это конец…
Потом темнота меня проглотила.
Проснулся я от неприятного запаха. Приоткрыв глаза, я увидел слепяще-белый потолок. Вскоре я узнал его, запах больницы, белые потолки. Я даже сначала подумал, что снова болею, но потом… Потом я всё вспомнил. С криком я резко сел на кровати, но тут же медсестра уложила меня обратно. Позже мне объяснили, что случилось. Мои родители вернулись как раз в тот момент, когда меня заносили в машину скорой. Кто вызвал её – этого никто не знает (но я-то знаю, что это была Шери!). Хорошенькое дело – возвращаются родители, я лежу при смерти! Так я лежал без чувств больше недели. Моё спасение приурочили к чуду: я потерял много крови, думали, я умру. Чуть не умер – вот во что мне обошлось знакомство с роднёй моей девушки. Прошло довольно много времени, пока я поправился, всё это время я пролежал в кровати, слишком слабый даже для того, чтобы подняться. За это время я много мыслей передумал, а от мыслей люди веселее не становятся. Я никому не мог рассказать о том, что произошло, я выдумал какую-то историю про маньяка с ножом, который ворвался в дом. До этого письма всё было тайной.
Выйдя из больницы, я не знал, что мне делать. Я хотел найти Шери, но как? Где она могла оказаться теперь – я понятия не имел. Я встретил её случайно на улице. Она тоже заметила меня и поспешила скрыться в каком-то невзрачном домишке. Я подбежал к двери, стал стучать. Никто не открыл. Но я запомнил улицу и номер дома, и следующим вечером вернулся туда. Около часа я стоял под дверью, ходил вокруг дома, заглядывал в окна, но дом оставался безмолвным. Я решил уже, что мне показалось, что в этом доме никто не живёт. Как вдруг дверь открыласьь. На пороге стояла Шери. «Заходи», – произнесла она, глядя в пол. Я вошёл, она заперла дверь и провела меня в свою комнату, а точнее чердак, который был ещё похуже моего. Но это всё, на что у неё хватало денег. Она очень изменилась, пока я её не видел. Она стала ещё тоньше, ещё прозрачнее. Мы молчали – холод пробежал между нами, мы уже не могли говорить так, как раньше. «Ну как ты?» – спросила она. «Ничего. Жив, как видишь», – я пытался ответить шутливо, но слова застревали у меня в горле, и получился укор вместо шутки. Тогда Шери посмотрела мне в лицо и разрыдалась. Она вся дрожала, я пытался успокоить её, но она вцепилась в меня и плакала, пытаясь что-то объяснить. Постепенно я смог понять суть. Она говорила, что виновата передо мной, что ей нельзя было любить меня. Ей нельзя было, она знала об этом, но ничего не могла с собой поделать. Шери была вампиром, им нельзя иметь никаких связей с людьми. Она сказала, что хотела бросить меня, чтобы не подвергать опасности, но не сумела. Шери собиралась сохранить всё в тайне, но случилось то, чего было не скрыть. Она была беременна.
За это меня и решили убить, а её – выгнать из семьи. Теперь нужно решать, что делать, но никто из нас не мог ничего сообразить. Шери сидела в оцепенении, а я… Я был настолько потрясён. А потому я оставил её, обещая зайти завтра, когда я, может быть, всё обдумаю. Шери только покачала головой.
Хорошо, что я встретился с тем, кто помог мне принять решение.
Не успев пройти и пяти шагов от дома, я почувствовал на своём плече чью-то руку. Я обернулся, готовясь защищаться, но незнакомый голос остановил меня. Не бойся. Надо поговорить.
Я немного успокоился.
Это был её брат, Бронислав. Он всё знал и рассказал мне подробнее, что случилось у них в семье. Их было двое: Шери и старший брат. Он помогал скрывать её секреты и выгораживал перед старшими. Когда открылась правда об её отношениях со мной, он тоже поругался со всеми. Дошло до того, что их обоих лишили наследства, а Шери и вовсе выгнали. Меня же, как виновника всей этой истории, решено было просто убить.
Живучий оказался, – похвалил я себя.
Я рад, что ты всё же жив, – признался Бронислав. Затем он стал просить меня не бросать Шери в этом состоянии: она чувствовала себя ужасно, денег у них едва хватало, а ещё скоро должен был появиться малыш. Мне тоже было тяжело, но я не чувствовал, что у меня есть право отказать. Это значило бы бежать с позором. И я сказал: Я сделаю всё, что смогу. Обещаю.
Мой новый знакомый улыбнулся, и мы пожали друг другу руки. После этого я обязан был держать обещание и помогать Шери.
А потом родилась ты»
В комнате заметно посветлело, читать стало легче. Я стояла, прижавшись к стене, и дрожала. Я ещё никогда не была настолько потрясена. Мне хотелось бросить письмо, упасть на кровать, заснуть… А потом проснуться и увидеть, что всё это – лишь сон, что не никакого письма, что я лежу в своей комнате, а рядом звенит будильник в школу… Но это было невозможно. Вздохнув и походив немного по комнате, чтобы успокоиться, я решила дочитать до конца – немного осталось.
Глава 7
Побег
«О тебе.
Ты – наполовину вампир, наполовину человек. Естественно, такой ребёнок обычным быть не может. Когда ты родилась, Шери была на грани того, чтобы, как я и боялся, раствориться в воздухе. Некоторое время мы так и жили вчетвером: ты, Шери, Бронислав и я, и по очереди присматривали за тобой. Ещё был хороший врач, знакомый Бронислава, который помогал нам (к сожалению, забыл его имя). Когда ты подросла настолько, чтобы не зависеть от мамы, тебя забрал именно я, потому что среди людей в тебе могла больше развиться человеческая сторона. По крайней мере, на это я надеялся.
Мне исполнилось восемнадцать, а у меня уже был ребёнок. Школу я так и не закончил. Что делать? Я не знал. До сих пор не знаю. Не хотелось жить и вовсе. Но у меня была ты.
Мне пришлось искать нормальную работу, и я перепробовал их с десяток. Охотники на нечисть сами вышли на меня: нечасто увидишь выжившую жертву. Я тогда поступил работать в бар: помогал и на ходу учился мешать коктейли, чтобы стать барменом и зарабатывать больше. У меня тогда ещё свежими были шрамы на шее (они у меня есть и до сих пор). Охотники объяснили мне проблему с вампирами. Мне было необходимо узнать как можно больше, а эти ребята много знали, и я постепенно вливался в их компанию (это было легко: среди охотников очень мало не травмированных людей). Всё можно пережить, всё когда-нибудь изменится, но неминуемо изменишься и ты.
Меня пугало в тебе то, что ты очень похожа на маму. Я хотел бы любить тебя. Но каждый раз я подмечал в тебе её черты. Если быть честным, я тебя боялся. Ты была для меня непонятным существом. Я видел, что другие дети тебя сторонятся… Чем больше ты росла, тем больше я видел, что нельзя оградить тебя от твоей собственной сути.
Тебе скоро 14, в это время обычно дети вампиров впервые меняют облик, после чего считаются взрослыми. Не факт, что с тобой тоже это произойдёт, но ты должна быть начеку.
Я не знаю, где ты сейчас, читая это письмо. Я также не знаю, где я. Но я хочу сказать, чтобы ты не связывалась с Патиенсами. Я уверен: попытаются убить. Если я не смогу тебе помочь, ты должна помочь себе сама, Ева. Даже если они будут относиться к тебе доброжелательно – не верь им.
Я могу посоветовать тебе носить с собой какой-нибудь серебряный предмет. Вампиров обжигает серебро, а ещё открытое пламя, сильно концентрированная кислота/щёлочь. Ещё: на чердаке в нашем доме есть склад оружия, которое я использую на охоте. Но сама ты его не откроешь. Если меня не будет рядом, ты должна найти адвоката Барбару Дефенди. Она защищала меня много лет, и я ей доверяю. У неё есть ключ от всего.
Теперь, ты знаешь всё, что должна. Действуй.
Мэттью Дистурб
Твой папа.
P.S. Прости, что плохо обходился с тобой. Иногда я себя плохо контролирую, и мне очень стыдно.
P.S. -2: Ты меня ненавидишь – я знаю. Я всё равно люблю тебя»
На этом кончалось послание моего отца ко мне. Мой мир готов был перевернуться с ног на голову, хоть он ещё и не осознал до конца, где у него голова, а где ноги.
Это всё могло быть абсолютным безумием, если бы я не помнила тот склад оружия, о котором говорилось в письме. Я помнила, как я однажды влезла на запрещённую лестницу и увидела в полумраке холодный блеск. Ровно на одну секунду я заглянула на чердак, но моя память успела ухватить образы ножей, арбалетов, винтовок, пистолетов… Я была тогда очень маленькой, и папа схватил меня в охапку и быстро унёс оттуда. Когда он опустил меня на пол, он взял меня за плечи и, глядя в лицо, произнёс, словно заклинание:
– Запомни, Ева: Мы. НЕ. Ходим. На чердак!
В его глазах был страх. Конечно, я запомнила. Мне снились жуткие сны про то, как ночью блестящие ножи и кинжалы выползают через тонкую щёлку под дверью с чердака и, словно змеи расползаются по дому, поджидая на полу, как только я спущу ногу с кровати, чтобы наброситься на неё. Впрочем, это быстро прошло: все последующие годы папа убеждал меня, что на чердаке лежит обычный хлам.
Ещё одно доказательство всплыло у меня в памяти. Я оставила письмо на подоконнике и подошла к столу, где лежал мой блокнот для рисования. Неловкими пальцами достала из пенала чёрный и красный карандаши и открыла пустую страницу. Я закрыла глаза, чтобы лучше представить то, что я вспомнила, а руке позволила просто обводить линии вокруг картинки в моей голове. Зачем нам морозильник в подвале? Зачем? Я вырисовала корпус морозильника и его полочки. Прищурившись я вспоминала… На полочках было нечто красное, странной формы, как вздутые подушечки, а ещё от них, вроде бы, шли полупрозрачные трубочки. Только когда я дорисовала, я смогла понять, что я увидела тогда в подвале. Я смотрела на свой набросок, и у меня начинала кружиться голова: в морозильнике лежали пакеты с кровью.
Я бросила карандаш на стол и закрыла рот рукой от подступившей тошноты. Неужели это правда: Бронислав Патиенс – вампир? Это могло бы многое объяснить: и почему он ничего не ест, и почему его не видно днём, и этот жуткий отдельный холодильник. Что ещё хуже, многое из того, что происходило со мной, было похоже на то, что я становлюсь вампиром тоже… Барбара, желая мне добра, привела меня в самое небезопасное место.
Что же мне делать?!
«Действуй» – твёрдо прозвучал у меня в голове голос папы. И я решила, что это дельный совет.
В моей одурманенной голове каким-то образом организовался план. Страх больше не сковывал, а наоборот подгонял. И, хоть руки у меня дрожали, перед глазами рябило, а ноги подкашивало, я приступила к выполнению моего нехитрого плана.
Собрав всё самое необходимое, я стала думать, как мне незаметно покинуть замок. На окне – решётка, дверь – заперта. Вспомнилась прошедшая ночь и потайной ход в мою комнату. Им-то я и решила воспользоваться. Каким-то непонятным даже мне способом я нашла нужную плиту и попыталась сдвинуть её с места. Та нехотя поддалась. Я вздрогнула: вдруг меня услышат. Убрав плиту, я несколько секунд сидела, прислушиваясь: не слышны ли шаги. Нет, тихо. Тогда я заглянула в потайной ход. Там было темно, как в яме, оттуда веяло холодом, куда-то в преисподнюю уходила каменная лестница. Это ли выход наружу?
Нет времени думать об этом, надо идти, а куда – это потом разберёмся, лишь бы подальше отсюда. Потому я наскоро оделась, бережно подобрала с пола брошенный мной серебряный медальон и, стараясь не шуметь, пустилась в путь.
Через пятнадцать минут я была уже в парке. Потайной ход не подвёл, хоть и пришлось изрядно поволноваться, петляя по его тёмным ответвлениям, освещаемым только светом моего карманного фонарика. Выбравшись наружу, я аккуратно пошла по направлению к воротам парка. Я шла, дрожа не то от страха, не то от холода (нужно было лучше одеться). А над верхушками деревьев между тем солнце озаряло вяло просыпающийся мир. Стояло безветрие, не слышно было шума деревьев, птицы почему-то не пели, встречая восход. Тишина только раздражала мой напряжённый слух. Вдруг с ветки, пронзительно каркая, будто хохоча, сорвалась ворона и пронеслась над моей головой. Я не на шутку перепугалась и пошла быстрее…
Выбравшись из парка, я вышла на дорогу и припустилась по ней что было духу.
Я остановилась только у дома Синтии Вэн. Ноги сами принесли меня сюда. Видимо, они понимали, что это единственное безопасное место. Уже зная, как открыть калитку с обратной стороны, я прошла во двор и позвонила в дверь. К моему удивлению, Синтия открыла тут же. Как только она это сделала, я буквально влетела за двери и захлопнула их за собой.
– Извините, я не разбудила? – спросила я, смутившись.
Синтия, которая была уже одета, улыбнулась и ответила:
– Нет, я всегда встаю рано. А вот что с тобой?
– О, Ева, ты сегодня рано! – воскликнул Гарт Вэн, высунув голову из ванной комнаты. Он, кажется, как раз собирался выходить на работу.
– Здравствуйте, я…
Я впервые задумалась, что я скажу и как объясню свой ранний визит.
Гарт вышел из ванной и переглянулся с женой: они оба поняли, что что-то неладно, но я медлила, потому что не могла им ничего внятно объяснить.
– Мне пора идти, – вдохнул Гарт, начиная обуваться.
– Я разберусь, – пообещала Синтия.
– Я постараюсь пораньше приехать.
Он надел плащ, взял свой зонт, взял сумку… Готовый к новому дню, он выглядел лучше, чем когда приходил с работы. Я отошла от двери, и Синтия открыла ему.
– Пока, – она поцеловала мужа в щёку; звук был сухой и мягкий.
Когда за хозяином дома закрылась дверь, Синтия обратилась ко мне:
– Ну же. Проходи!
Я действительно очень мешкала; голова у меня была большая, как воздушный шарик. Синтия провела меня в комнату и усадила в кресло.
– Я сделаю чай, – решила она и оправилась на кухню. Я посмотрела на свои руки и увидела, что пальцы у меня дрожат. В пальцы мне вложили большую кружку ароматного чая, и дрожь немного утихла.
– Так что случилось? – мягко спросила Синтия, садясь рядом со мной на диван.
Я хлебнула чай и попыталась объяснить:
– Понимаете, мой дядя…
– Что он сделал? – в голосе Синтии прозвучали непривычные жёсткие нотки, и я с удивлением подняла на неё взгляд. Лицо у неё стало очень серьёзное.
– Эм… Ничего.
Действительно: лично мне он пока ничего не сделал. Он был, конечно, скрытный и немного жуткий. У него был доступ в мою комнату, о котором я не знала, он читал бумаги моего отца. Но что я скажу? Что он вампир? Я понимала, как это прозвучит.
– Просто всё очень странно, – продолжала я, – я слышу и вижу странные вещи. Всё вокруг как будто ненастоящее, и я не знаю, кому я могу доверять.
Я говорила и сама слушала свои слова. Похоже, мне и впрямь плохо. Я чувствовала, как начинаю плакать снова.
– Мне ты можешь доверять, обещаю, – сказала Синтия и протянула мне руку. Мы стали держаться за руки, и это немного успокоило меня.
– Ты пережила много сложных событий в последнее время, – заметила женщина, – это, наверное, очень тяжело. Да и случай с этой бедняжкой Эммой всех растревожил…
– Я так и не поняла, почему они так быстро свернули дело, так и не допросив никого, – перебила я.
– Они допрашивали и твоего дядю, и его слугу, – возразила Синтия. – Тебя не стали допрашивать, потому что ты плохо себя чувствовала. Потом нашлись доказательства на месте преступления, которые помогли раскрыть дело.
– Но почему они вообще его заподозрили?
– Потому что ты нашла тело.
– Понятно, – буркнула я, понимая, что этот разговор идёт в тупик. – Это не единственный странный сон, который я видела. Я постоянно вижу сон, как я бегаю по замку, а там все комнаты и лестницы меняются местами, и я полностью теряюсь…
– Ты боишься замка?
– Он мне не нравится, – призналась я, – там достаточно жутко. Но обычно во сне появляется… я называю его Странник. Он ничего не говорит, просто показывает мне выход. Когда я выхожу, я всегда оказываюсь на берегу моря, а Странник исчезает…
Я заметила, что очень быстро говорю, и с усилием остановилась. Несмотря на то, что я рассказывала какой-то вздор, Синтия меня внимательно слушала.
– Извините, – я вздохнула, – кажется, я совсем теряю голову.
– Для человека в твоей ситуации ты неплохо стравляешься, – улыбнулась Синтия.
Это было утешительно.
– Побудь пока у меня, раз тебе плохо в замке, – предложила она. – Тебе нужно успокоиться, а потом мы что-нибудь придумаем.
Пожалуй, это было единственное верное решение. Я кивнула и допила свой чай. Сон, который я отняла у себя чтением письма, меня догнал, и мои веки стали слипаться.
***
Проснулась я в уже знакомой мне комнате в доме Синтии на втором этаже. Я не сразу сообразила, что я тут делаю – сонливость, напавшая вдруг на меня, была невероятно сильной. Должно быть, я уснула прямо за столом, и Синтия перенесла меня сюда, чтобы мне было удобнее. Мысленно благодаря её за заботу, я поднялась с кровати. После этого я, ни о чём плохом не помышляя, отправилась было вниз, открыла дверь кухни, и…
И вдруг почувствовала себя так, будто меня ударили.
Жалюзи в кухне были опущены, и в полумраке я разглядела три сидящие за столом знакомые фигуры. Спиной ко мне сидела Синтия Вэн, справа от неё в могучем силуэте угадывался Марк Вунд, а слева чёрной тенью сидел Бронислав Патиенс. Я так и замерла у приоткрытой двери.
–…Ну я же говорил той рыжей, что не гожусь в няньки, – донёсся до меня тихий голос дяди.
Я аккуратно присела на пол, стараясь даже не дышать. Вроде, меня не заметили.
– Ты её запугал, – заметил Марк, поджав губы.
– Что ж, значит, это максимум хорошего дяди, который я смог из себя выжать, – хрипло парировал Бронислав; он кашлянул и закрыл рот ладонями.
Синтия нервно постукивала пальцами по столу.
– Когда ты собирался сказать ей?
– Отец оставил ей кое-какие свои документы. Думаю, из них всё уже и так стало понятно. Она читала их сегодня ночью.
– Понятно, почему она прибежала, – хмыкнула Синтия и снова обратилась к дяде: – Бо…
– Что?! – он повысил голос, и я дрогнула от неожиданности. – Прежде чем ещё что-нибудь сказать, – Бронислав поднялся из-за стола, и его фигура заслонила слабый свет, идущий из прикрытого окна, – вспомните, через что я прохожу.
Кажется, фраза попала в цель; Марк виновато потупил взгляд, а Синтия сжала губы, нервно крутя в пальцах прядь своих волос. Бронислав подошёл к раковине и, достав из шкафчика для посуды чашку, набрал себе воды. Пока он пил, было очень тихо. Чашка стукнула о стол, когда он её отставил; нахмурившись, он снова заговорил:
– Я не собираюсь перед вами оправдываться. Если вы считаете, что справитесь лучше: вперёд, отдаю даром.
С этими словами он поскорее – чтобы никто больше не успел ничего сказать – схватил со стула свой плащ, накинул на плечи и вылетел из кухни. Я едва успела отскочить в сторону, чтобы не получить дверью по лбу. Уловив движение, Бронислав взглянул в мою сторону. Я была уверена, что он меня увидел, но он выбрал не говорить ни слова. Когда он покинул дом и входная дверь громко стукнула, несколько секунд было очень тихо.
– Беда-а, – проговорил, наконец, Марк.
– Надо звонить Барбаре, – подхватила Синтия.
– Слушай, я бы и рад принять Еву к себе, но у меня и так полна коробочка…
Голос Марка прозвучал виновато.
– Я знаю, – вздохнула Синтия.
– Как Гарт?
– Он… смирится.
– Что ж, тогда…
– Да, спасибо, что пришёл.
Я поняла, что пора ретироваться, пока меня не заметили ещё раз. На цыпочках я забралась наверх по лестнице и вернулась в кровать. Там я сделала вид, что сплю и ничего не знаю. Хотя о сне не было и речи. Мне было над чем поразмышлять. Значит, дядя оставляет меня? Так может, значит, интернат? А может, пусть меня усыновят Синтия и Гарт?..
Я фыркнула и накрылась одеялом с головой: я представила, как взрослые перебрасывают меня друг другу, словно играют в горячую картошку.
