Лина Филимонова
Тайны Васильков или мое нескучное лето
– Давайте ближе к настоящему, молодой человек, – перебил его Степан Пантелеевич.
Ваня на мгновение задумался.
– Происходят странные вещи, – сказал он и замолчал.
Я решила, что пора брать инициативу в свои руки.
– Вообще-то происходят они со мной, – сказала я и тоже замолчала.
– Так, – произнес Степан Пантелеевич. В комнате повисла тишина.
– Наверное, нужно начать сначала, – подал голос Ваня.
– Только не совсем понятно, где начало, – добавила я. – Может оно вовсе не там, где кажется.
– А почему вы решили, что обязательно нужно начинать с начала? – спросил Степан Пантелеевич. – Это предрассудки. Можно с не меньшим успехом начать с конца, с середины или с любого другого места.
– Кто-то хочет меня напугать, – выпалила я.
– Только хочет? – спросили Степан Пантелеевич, – или…
– Или, – сказал Ваня. – Кто-то уже действует, и вполне успешно.
– Я бы не сказала, – перебила его я. – Я вовсе не напугана.
Ваня промолчал, а мне стало немного стыдно, потому что я вспомнила, как вчера чуть ли не силой затащила его к себе домой в двенадцать ночи, причем вовсе не с какими-то романтическими намерениями, а просто потому, что жутко боялась.
– Меня это вовсе не удивляет, – неожиданно заявил Степан Пантелеевич. – Я предполагал нечто подобное.
– Предполагали? – изумилась я.
– А теперь расскажите мне все, и как можно подробнее.
Степан Пантелеевич откинулся в кресле и приготовился слушать. Я рассказала обо всех странных и пугающих происшествиях, произошедших со мной с тех пор, как я приехала в Васильки. Не скрыла я и того, что пустой человек, напугавший меня до полусмерти, моя давняя детская страшилка. Я даже пересказала связанную с ним легенду, услышанную в детстве от Серого. Ваня, который ничего об этой легенде не знал, выслушал ее с большим вниманием.
– Так, так, очень интересно, – подытожил Степан Пантелеевич, после того как я замолчала. – Очень хорошо, что вы умеете связно излагать свои мысли.
– Я просто рассказала все, как было.
– Если бы вы знали, какой большой проблемой становится для большинства людей, особенно чем-то напуганных, просто рассказать все, как было! – с чувством произнес Степан Пантелеевич.
– То есть вы не думаете, что я… Что у меня слишком богатое воображение?
– Я нисколько не сомневаюсь в богатстве вашего воображения, – ответил Степан Пантелеевич, – но здесь дело совсем в другом.
Он задумчиво постукивал пальцами по подлокотнику кресла. Я чувствовала взгляд Вани, который сидел слева от меня, но не поворачивалась к нему. Я смотрела на Степана Пантелеевича.
– Мое прозвище – Орлиный Глаз, – неожиданно заявил он.
Я чуть с дивана не упала. Я смотрела на этого невысокого, можно даже сказать, маленького, сухонького человека с копной седых волос, лицом, покрытым мелкой сеткой морщин и озорным блеском в глазах и с трудом удерживалась от смеха.
– Не сдерживайте эмоций, барышня! – воскликнул он. – Хотите смеяться – смейтесь!
Я расплылась в улыбке.
– Не сомневаюсь, что вы заслужили это громкое имя, – вежливо сказала я.
– Да, были времена, – мечтательно проговорил Орлиный Глаз. – Хотя на самом деле все дело в фамилии.
– Ваша фамилия – Орлов? – предположила я.
– Наоборот. Воробьев, – вздохнул Степан Пантелеевич.
Ваня кивнул с большим пониманием.
– А меня всегда Макаронной звали, – сказал он, – с двумя «н».
– Макаров? – почти утвердительно спросил Степан Пантелеевич.
– Ага.
Не понимаю, почему все всегда говорят о прозвищах. Разве нет на свете других тем для разговоров? Хотя, если бы меня звали «Орлиный глаз», то я, наверное, тоже не прочь была бы об этом поговорить… Так, о чем это я? И о чем это они?
– Давайте разберем первый эпизод, – сказал Степан Пантелеевич, как будто услышав мои мысли.
– С полотенцем? – спросил Ваня.
– Да, с полотенцем. Первый по времени, но не по значению.
Интересно, что он имеет в виду?
– Я бывал в вашем доме и хорошо помню расположение комнат. Ванная находится напротив спальни и дверь в нее открывается наружу, так?
– Да, – кивнула я.
– Вы вошли в ванную приблизительно в девять вечера.
– Приблизительно. Может, позже.
– Вы всегда посещаете ванную в это время?
– Да нет у меня никакого расписания. Я просто случайно туда забрела.
– Но все равно бы забрели рано или поздно, – подытожил Степан Пантелеевич.
– Ну конечно. Куда бы я делась.
– Следующий вопрос. Советую вам хорошо подумать, прежде чем отвечать. Вы утверждаете, что ничего странного не видели.
– Не видела, – согласилась я.
– Вопрос такой: может быть, вы что-то слышали? Не торопитесь. Постарайтесь до мелочей припомнить все, что происходило в тот момент. Вы подходите к двери в ванную, беретесь за ручку, поворачиваете ее и открываете дверь… делаете шаг вперед… Тут на вас что-то падает, вы пугаетесь, ваши мысли хаотичны и беспорядочны, но, подумайте, может быть, ваши уши что-то слышат?
Я закрыла глаза и следовала за голосом Степана Пантелеевича. Вся картина очень четко стояла у меня перед глазами. Я даже почувствовала на своем лице мохнатое прикосновение полотенца. И в этот момент…
– Точно! – воскликнула я. – Был какой-то звук. Очень тихий. Даже не знаю, как его описать. Какой-то вжик.
– Вжик? – переспросил Степан Пантелеевич.
– Вжик, – задумчиво повторил Ваня.
– Вжик, – снова сказала я.
– Очень хорошо, – вид у Степана Пантелеевича был необыкновенно довольный, как будто ему только что сообщили долгожданную приятную новость. Через несколько мгновений выражение его лица снова изменилось, стало сосредоточенным и бесстрастным.
– Скажите, – произнес он, – а это полотенце… оно обычное?
– Ну да, – я пожала плечами. – Полотенце как полотенце. В сине-белую полоску. У бабушки таких штук пять. В какие-то дремучие времена, когда ничего нельзя было купить, ей привезли их откуда-то, то ли из Индии, то ли из Китая.
– Ага, – кивнул Степан Пантелеевич.
– Она говорила, что таких полотенец теперь нигде не достать, – пустилась я в воспоминания. – Они сотканы из необычайно тонких нитей, поэтому такие легкие, хотя и очень прочные.
– Ага, – торжествующе сказал Степан Пантелеевич. – Легкие. То есть это полотенце легче обычного.
– Легче, – кивнула я. – Но не настолько, чтобы самостоятельно летать.
– Это мы еще посмотрим, – заявил Орлиный Глаз.
Больше вопросов он не задавал. Я не знала, что и думать.
– Интересно, а какой же – первый по значению? – задумчиво спросила я через некоторое время. Мне не давала покоя оброненная в начале разбора эпизодов фраза Степана Пантелеевича.
Орлиный Глаз пару раз еле заметно кивнул головой, как бы соглашаясь с какими-то своими мыслями, потом вдруг широко улыбнулся и по очереди посмотрел на нас с Ваней.
– А вы как думаете? – спросил он.
– Я никак не думаю, – ответила я. – Поэтому и спрашиваю.
– А я думаю, что это случай с книгами, – сказал Ваня.
– Очень интересно, – снова кивнул Степан Пантелеевич. – А можно узнать, каким путем вы пришли к этому умозаключению?
– Да не знаю, – Ваня пожал плечами. – Просто что-то мне подсказывает, что этот эпизод отличается от остальных. Хотя я вряд ли смогу четко сформулировать, чем именно. Просто складывается такое впечатление.
– Впечатление – это замечательно. Впечатления обязательно нужно принимать во внимание. В некоторых случаях им даже можно доверять больше, чем логическим выводам.
– Хорошо бы еще точно знать, в каких, – вставила я.
– Знаете, я с вами согласен, – продолжал Степан Пантелеевич. – Несомненно, эпизод с книгой – самый важный.
– Почему? – спросила я. – Мне это совершенно непонятно. И никакого такого впечатления у меня не складывается.
– На впечатления, которые не складываются, тоже следует обращать внимание, – сказал Орлиный Глаз и, совершенно неожиданно, хитро подмигнул мне левым глазом. – И все-таки, такой предмет, как книга, не может быть случайным, даже если он оказался втянут в эту историю совершенно случайно, – добавил он.
Ничего себе объяснение.
Потом мы поговорили о загадочных шагах и не менее загадочном смехе, их сопровождавшем. Причем Степан Пантелеевич, он же Орлиный глаз, назвал этот эпизод самым простым, при этом совершенно ничего не объясняя. О пустом человеке не было сказано ни слова. Я почувствовала разочарование, смешанное с раздражением.
А потом Степан Пантелеевич нас выставил. Это было сделано со всей деликатностью и уверениями в том, что он будет с нетерпением ждать «следующего визита», который мы непременно должны нанести ему не позднее, чем завтра.
– Видите ли, я не предполагал, что вы навестите меня именно сегодня, и у меня через полчаса назначена встреча, к которой мне еще нужно подготовиться, – говорил Степан Пантелеевич, провожая нас к выходу.
Ваня уверял, что мы все понимаем и что мы очень признательны за то, что он согласился нас выслушать.
– По- другому и быть не могло, – заметил Степан Пантелеевич.
– До свидания, – пролепетала я, выходя из дома и оглядываясь в поисках доберманов.
– Не бойтесь, мои охранники вас не тронут. Теперь вы можете приходить ко мне в любое время, и, даже если меня не будет дома, они не причинят вам никакого вреда.
– А я и не боюсь, – сказала я.
– А вот я, пожалуй, не стал бы с ними связываться, – произнес Ваня, недоверчиво поглядывая в ту сторону, где в прошлый раз скрылись доберманы.
– Очень разумное решение, – сказал Степан Пантелеевич. – Совершенно незачем лезть на рожон без крайней необходимости.
– А как вы с ними общаетесь? – поинтересовалась я. – Что-то я не слышала, чтобы вы давали им какие-нибудь команды.
– Они понимают меня без слов, – улыбнулся Степан Пантелеевич.
Он проводил нас до калитки и даже помахал рукой, когда мы отъезжали.
Глава 12, о голых коленках и случайном ухажере
Вечером мы сидели в беседке возле моего дома впятером: я, Белка, Ваня, Коля и Света. Ваня оказался у меня сразу после поездки к Степану Пантелеевичу, Белка пришла позже и привела с собой Свету и Колю.
Речь зашла о прозвищах. Я незаметно показала Кольке кулак. Только он из нашей компании знал мое детское прозвище.
– А тебя как называли? – спросила у Кольки Света.
– Да вроде никак, – Колька многозначительно посмотрел на меня.
– А я слышала… – начала Белка и замолчала.
Колька бросил на меня гневный взгляд. Я виновато опустила глаза, потом подняла и посмотрела на него умоляюще.
– Что ты слышала? – обратилась Света к Белке.
– Да я… – замялась та.
– Что за дела? – возмутила Света. – Катька точно знает твое прозвище, Белка, видимо, тоже знает, судя по ее виду, одна я не в курсе?
Она уперла руки в бока и гневно сверкала глазами в сторону Кольки.
– Я тоже не знаю, – скромно заметила Ваня.
Света нетерпеливо от него отмахнулась.
– Да ничего в этом нет интересного, – пробормотал Колька.
Вот уж не думала, что он такой чувствительный, хотя…
– Говори, говори, – не унималась Света.
– Пусть она скажет, – Колька кивнул в мою сторону.
– Нет, ну если ты не хочешь… – неуверенно начала я. – Могут же у человека быть какие-то личные тайны, – обратилась я к Свете.
– Что это за тайна, которую знают все, кроме жены? – парировала она.
Колька, глядя на меня, кивнул.
– Его называли Колька Сопля, – выпалила я и невольно улыбнулась.
– Сопля? – Светка на мгновение задумалась, а потом расхохоталась. – Колька Сопля, ну надо же!
– Это потому, что у него в детстве был хронический насморк, – объяснила я. – Он все время шмыгал носом и еще…
Колька сделал большие глаза и провел ладонью у своего горла. Я прикусила язык. Светка, развеселившись, не обращала внимания на нашу пантомиму.
– Хорошо, что жена, вместе с фамилией, не должна брать себе прозвище мужа, – заметила Белка.
– А то была бы я Светка Сопля, – выдала Света.
Все громко заржали. Я была довольна, что никто не устраивает допросов с пристрастием по поводу моего детского прозвища.
Когда Колька Сопля и его жена Светка ушли, Белка с большим интересом выслушала наш рассказ о поездке к Степану Пантелеевичу и отнеслась к нему довольно скептически.
– Не представляю, что он может сделать, этот дядечка. Даже если у него такое громкое прозвище.
Она фыркнула. Ну вот, опять разговор заходит о прозвищах!
– По-моему он это просто так сказал, для смеха, – произнес Ваня. – Чтобы разрядить обстановку.
– Я не заметила, чтобы обстановка была очень уж напряженной, – сказала я.
– Не заметила? – Ваня бросил на меня странный взгляд.
– А что? – спросила я. – Я не права?
– Не знаю, – Ваня пожал плечами. – Мне показалось, что ты была как натянутая струна, особенно, когда рассказывала об этом своем «пустом человеке».
Белка взглянула на меня и отвела глаза. Я почувствовала почти непреодолимый позыв оглянуться, но поборола его нечеловеческим усилием воли.
– Впервые в жизни я испытываю осознанное желание употребить алкоголь, – сказала я, совершенно неожиданно для себя самой.
– Ого, – сказал Ваня.
– Так в чем проблема? – подмигнула мне Белка. – В Васильках полным-полно разных настоечек, перцовочек и прочих производных любимого народного напитка.
– Белка, ты забыла? – воскликнула я.
– Что?
– Мы же поклялись.
– А, точно… Ну, тогда не знаю.
– Да и потом, вот как раз этих производных мне совершенно не хочется.
– А чего тебе хочется? – с интересом спросила Белка.
– Чего-нибудь сладкого. И одновременно терпкого. И освежающего. Со льдом. В красивом бокале…
– Такого в Васильках точно нет, – уверенно заявила Белка.
– В Васильках, может, и нет, – небрежно произнес Ваня, внимательно слушавший наш разговор, – а вот в Мальцево есть.
– В Мальцево? – хором удивились мы с Белкой.
– В Мальцево, – подтвердил Ваня. – Там есть бар.
– Ничего себе. А как он называется? – спросила я.
– Он называется «бар».
– В высшей степени оригинально, – заметила Белка. – И что, там действительно есть… красивые бокалы?
– Вроде да. Насколько я понимаю в бокалах.
– Хочу посмотреть, – сказала я. – И попробовать.
– Поехали, – произнес Ваня, вставая.
– Поехали! – вскочила я.
Белка продолжала сидеть, не глядя на нас.
– Тебя это тоже касается, – сказала я.
– Вряд ли, – отозвалась Белка. – Мне нужно Алинку уложить, и вообще… я уже вышла из этого возраста и состояния.
– Ха, – саркастически произнесла я.
– Может, все-таки поедешь? – поддержал меня Ваня. – Я возьму одного своего друга… нормальный парень.
– Тоже тракторист? – заинтересовалась я. – Или, может быть, дояр? То есть оператор машинного доения.
Белка захихикала.
– Думаю, вам и без меня не будет скучно.
– Но тебе-то, наверняка будет скучновато.
– Мне – нет.
– Антон – он веселый, заводной… иногда.
Что я слышу? Антон? Мой интерес к намечаемому мероприятию возрос как минимум в восемь раз.
Белка вздохнула.
– Не сомневаюсь, что твой Антон – само совершенство. Но я другому отдана и буду век ему верна…
– Ну ты загнула! – возмутился Ваня. – Я ж тебя замуж отдавать не собираюсь. И приглашаю вовсе не в сауну, а в приличное место.
– Ладно, – Белка вдруг повеселела. – Если вы подождете меня пятнадцать минут…
– Да хоть двадцать, – вставила я.
– Пойду уложу Алинку и у мужа отпрошусь.
Белка умчалась. Я посмотрела на Ваню, а он на меня.
– А вдруг он ее не отпустит? – спросил Ваня.
– Отпустит, – уверенно ответила я.
– Откуда ты знаешь? Ты с ним знакома?
– В жизни не видела.
– Она много тебе про него рассказывала?
– Вовсе нет. Ваня, это же просто! – воскликнула я. – Если бы Белка не была абсолютно уверена, что он ее отпустит, разве она стала бы у него отпрашиваться?
– А-а, – протянул Ваня. – А вот ты, например…
Ваня замолчал и почесал затылок. Обожаю эту его привычку, сама не знаю, почему…
– Что? – спросила я.
И тут до меня дошло, о чем он хочет меня спросить.
– Я никогда никого ни о чем не буду спрашивать, и никому ничего не буду докладывать, – выговорила я с неожиданной для меня самой злостью. – Всегда буду делать то, что захочу, а хочу я обычно… чего попало.
– Например? – спокойно спросил Ваня.
– Без примеров, – отрезала я.
– Ладно, я за машиной и за Антоном, – произнес Ваня, поднимаясь.
Белка появилась в моей гостиной ровно через пятнадцать минут. Она успела переодеться в другие джинсы и другую майку и при этом осталась такой же милой и привлекательной, какой была в предыдущей одежде. Я же надела короткую юбку, которая по какой-то странной случайности оказалась в моем чемодане. Я уверена, что не собиралась ее с собой брать. Я вообще почти никогда не ношу такие короткие юбки, разве что когда хочу кого-нибудь позлить. Туфли на высоком каблуке я, конечно же, не взяла, но решила, что сойдут и босоножки на танкетке.
– Шикарно выглядишь, – сказала Белка. – Очень сексуально. Это для Вани?
– Вовсе нет. Это против Вани.
– Понятно, – протянула Белка. – Похоже, между тем моментом, когда я ушла и тем, когда ушел Ваня, вы успели найти причину для нового развлечения.
– Какого еще развлечения? Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь.
– Разве ссора влюбленных – это не развлечение?
– Каких еще влюбленных? – сердито сказала я. – Никто ни в кого не влюблен.
– Ха, – произнесла Белка. – А вот и наши кавалеры, – заметила Белка, выглянув в окно. – Надеюсь, этот Антон не очень занудный.
– Я плохо его знаю, – призналась я. – Но очень хотела бы узнать получше.
– Да? – Белка взглянула на меня с интересом.
– А, кстати, что сказал твой муж?
– По-моему, он меня совсем не любит, – кисло произнесла Белка.
– Так и сказал?
– Он сказал: «Ладно, иди развлекайся со своими аборигенами. Я уверен, что ты благоразумная девочка».
– И где тут говорится о том, что он тебя не любит? – удивилась я.
– Мог бы и поревновать, хоть чуть-чуть.
– Ну ты даешь, – только и смогла сказать я.
Бар оказался самым обычным баром, никакого сельского колорита вроде стога сена вместо дивана или деревянных туалетов на улице не наблюдалось. Меня это даже немного разочаровало. Когда мы подъехали, то увидели не меньше двух десятков машин, припаркованных на улице возле бара.
– Ничего себе, – сказала Белка. – Я думала, в сельский бар ходят местные. А им дойти гораздо удобнее, чем доехать.
– Это заведение пользуется большой популярностью, – сказал Ваня. – Сюда приезжают не только из ближайших деревень, но даже из райцентра. А некоторые и из города.
– Зачем? – спросила я.
Ваня пожал плечами и в очередной раз покосился на мои голые коленки. Они явно не давали ему покоя. Когда мы с Белкой появились, как на сцене, на крыльце моего дома, я ясно увидела, как у него перехватило дыхание, а через минуту он судорожно втянул в себя воздух. Еще бы. К юбке я подобрала бирюзовый топ ассиметричного кроя: одно плечо закрыто, второе – обнажено. Ваня так разволновался из-за моих ног и моего плеча, что забыл познакомить Белку и Антона, это пришлось делать мне.
Антон сказал, что его просто распирает от удовольствия сопровождать в питейное заведение самых красивых девушек на деревне, Белка улыбнулась, Ваня посмотрел на него исподлобья и открыл передо мной дверцу машины. Мне пришлось сесть рядом с Ваней, хотя сначала я собиралась устроиться вместе с Белкой на заднем сиденье. Видимо, он хотел, чтобы мои коленки неотрывно находились под его бдительным присмотром. Дальнейшее показало, что я не ошиблась.
– Я слышал, – сказал Антон, когда мы вышли из машины, – что сюда кого попало не пускают.
– Фейсконтроль? – спросила я, глядя на шкафообразного охранника в темном костюме, стоявшего у входа.
– Да, – сказал Ваня.
– Как ты думаешь, мы достойны посетить это заведение? – спросила я Белку.
– Не знаю, – с сомнением произнесла она.
– Сюда не пускают только местных алкашей и буйных малолеток, – авторитетно заявил Ваня.
– Я смотрю, ты здесь часто бываешь, – сказала я.
– Не часто, но бываю. Хозяин бара – мой хороший знакомый. Это он в первый раз привез меня в Мальцево. А Васильки я сам нашел.
Мы вошли в бар и разместились за одним из столиков. Через несколько секунд нам принесли меню, а Ваня привел хозяина, которого звали Глеб и который оказался крепким мужчиной средних лет с бородкой. Глеб рассказал нам, как он рад нас видеть и добавил, что сегодня ввиду того, что вторник, народу немного, но все равно скоро появится диджей и заведет музыку. Так что можно будет потанцевать, если нам хочется.
Я заказала какой-то коктейль с длинным названием и не менее длинным перечнем ингредиентов, Белка заказала мартини, Антон – пиво, а Ваня – чай. Я разглядывала посетителей бара, которые в основном оказались нежно щебечущими парочками, состоящими из мужчин постарше и женщин помоложе, хотя были и другие варианты.
– Откуда они все тут взялись? – спросила я. – Мальцево вряд ли можно назвать очень оживленным местом. И от трассы не так уж близко.
– Прелесть этого бара как раз в его удаленности и уединенности, – сказал Ваня.
– Да?
– Сюда часто приезжают те, кто… не хочет афишировать свои отношения.
Я ничего не понимала.
– Ты хочешь сказать, что вся эта публика – жены, которые изменяют мужьям и мужья, которые изменяют женам? – догадалась Белка.
– Не вся, но некоторые – точно. Им приходится уезжать подальше от дома, и этот бар для них – просто находка.
– Я вижу, ты в этом хорошо разбираешься, – заметила я.
– В чем?
– В связях с замужними женщинами, – выпалила я.
После моих слов возникла неловкая пауза.
– Это все мне Глеб рассказал, – спокойно объяснил Ваня. – Когда он открывал этот бар, ему и в голову не приходило, что он станет пристанищем нарушителей брачных клятв.
– Интересно, на какую публику он рассчитывал, открывая такое заведение в глухой деревне, – подал голос Антон.
– Это было просто осуществлением мечты, – сказал Ваня. – Он рассказывал мне, что всегда мечтал переехать в деревню и открыть бар, куда будут приезжать его друзья и другие приятные люди.
– Хорошо, когда мечта сбывается, – заметила Белка.
– Даже если по мере сбычи она несколько корректируется, – добавил Антон.
– А ты о чем мечтаешь? – обратилась я к Антону.
Я осознавала, что это странный вопрос и сама не знала, зачем его задала. Весь вечер мне хотелось спросить его совсем о другом. Но я боялась его спугнуть, прямо спросив о том, что он высматривал на моем огороде.
– Мои мечты очень тривиальны, – ответил Антон, не выказав ни капли удивления. – Я хочу купить себе остров где-нибудь в теплом море, перевезти туда… ну, например, этот бар целиком и еще с десяток мулаток с большими… э… талантами.
Белка прыснула, я тоже не удержалась от улыбки.
И все же Антон вел себя очень подозрительно. Пил темное пиво, рассказывал геймерские анекдоты, хлопал Ваню по плечу и разглядывал Белку, пытаясь делать это незаметно. На меня он почти не обращал внимания. Я, на него, впрочем, тоже. Хотя у меня была какая-то смутная идея по поводу того, что, когда он выпьет нужно количество пива и потеряет бдительность, я могу попробовать подкатить к нему со своими каверзными расспросами, как-нибудь замаскировав их под вполне невинные. А пока пусть привыкает к тому, что у меня есть странная привычка задавать неожиданные вопросы.
– А чем темное пиво лучше светлого? – спросила я.
– Ничем, – ответил Антон.
Когда появился обещанный ди-джей и закрутил ремиксы из ретро девяностых, я заявила, что хочу танцевать. Антон бросил на меня недовольный взгляд, Ваня стиснул зубы и встал, а Белка сказала, что посидит, так как вчера подвернула ногу. Странно, что я раньше ничего об этом не слышала. Антон обрадовано пробормотал, что с удовольствием составит Белке компанию, не оставлять же ее одну, а Ваня вышел из-за стола.
– Жалеешь, что я не в гипсе? – спросила я.
– С чего ты взяла?
– Совершенно необязательно меня сопровождать, – бросила я через плечо и быстро пошла к танцполу.
– Угу, – буркнул Ваня и пошел вслед за мной.
Танцевать я люблю, даже под такую странную музыку, так что я получала удовольствие, чего нельзя сказать о Ване. Он переминался с ноги на ногу, не спуская с меня глаз и, когда заканчивался очередной трек, смотрел на меня с робкой надеждой. Но я была неумолима и продолжала танцевать.
Наконец, он не выдержал и, сказав, что принесет чего-нибудь освежающего, удалился в сторону барной стойки. Тут заиграл какой-то заунывный медляк, и бритоголовый дядечка лет тридцати девяти, изо всех сил пытающийся выглядеть брутальным, пригласил меня на танец. Когда я увидела Ванино лицо, то немного пожалела, что приняла приглашение. Но только немного. Так ему и надо! Отпрашиваться я у него должна, видите ли… Я свободный человек и всегда буду свободной, даже если… даже если что угодно!
Я попросила дядечку не прижиматься ко мне и сразу же забыла его имя, хотя он повторил его раз пять, по-моему. Когда танец закончился, я подошла к Ване, взяла у него стакан с коктейлем, выпила его залпом и снова вернулась на танцпол. Дядечка оказался рядом со мной. И откуда он только взялся на мою голову? Мне почему-то расхотелось танцевать. Ваня стоял, прислонившись к стене и, не отрываясь, смотрел на меня. Дырку хочет во мне просверлить, что ли? Нет, определенно, танцевать мне больше не хочется. Ноги стали как чужие, а руки не попадают в ритм и вообще мешают. Я перестала двигаться, развернулась и пошла к столику, где сидели Белка и Антон. Дядечка схватил меня за руку, видимо, предлагая остаться. Я вырвала руку и пошла дальше. Обернувшись я увидела, что он идет за мной.
– Я больше не танцую, – громко сказала я, чтобы у него не осталось никаких сомнений.
– Но вечер только начинается, – пробормотал он, глядя слегка остекленевшими глазами на меня. – Дальше будет еще веселее…
– Еще веселее мне не под силу, – отрезала я и отвернулась.
Он снова схватил меня за руку. Неожиданно рядом с нами появился Ваня. Его глаза метали молнии, губы были плотно сжаты, а на лице отражалась такая степень сдерживаемого внутреннего напряжения, что я по-настоящему испугалась. Неужели это Ваня? Неужели он может быть таким? Дядечка смотрел на меня и не обращал внимания на Ваню. Я резко дернула руку, но он держал на удивление крепко, и у меня не получилось ее вырвать.
– Эй, – скорее прорычал, чем сказал Ваня.
Это было похоже на приглушенные раскаты грома, так что дядечка не смог его проигнорировать. Он обернулся к Ване, но вместо того, чтобы испугаться, выпятил грудь и еще крепче сжал мою руку.
– Эта девушка – со мной, – сказал он.
– Ты что, офигел? – вырвалось у меня.
Я дернула руку изо всех сил и, наконец, смогла ее вырвать из цепких лап этого сумасшедшего. А как еще назвать человека, который выпячивает грудь, когда на него рычит зверь неизвестной породы, на голову выше и в два раза шире в плечах? Ваня схватил его за ворот рубашки и, кажется, немного приподнял над полом. Мой смелый ухажер и не думал отступать, его затуманенный алкоголем мозг, кажется, не мог оценить масштабы грозящей опасности. Я взяла Ваню за локоть но он, видимо, этого не почувствовал. Мне хотелось зажмурить глаза, чтобы не видеть того, что произойдет дальше.
Неожиданно Ваня перестал излучать звериную ярость, опустил дядечку на место и даже поправил ему воротник.
– Извините, – сказал он спокойно, – кажется, вышло недоразумение.
– Да, похоже на то, – благоразумно согласился с ним дядечка. – Я подумал…
– Неважно, – перебил его Ваня.
Я потянула его за рукав, не глядя на дядечку.
Мы подошли к нашему столику, Антон и Белка сделали вид, что ничего не видели, и вечер продолжился довольно оживленно и весело. Про свои коварные планы в отношении Антона я совершенно забыла. Танцевать меня тоже больше не тянуло.
