Лина Филимонова
Тайны Васильков или мое нескучное лето
Глава 13, где подозрения ширятся и нарастают
Ваня, как обычно, проводил меня до дома. Мне было немного неловко и даже, кажется, стыдно за свое сегодняшнее поведение. И чего это я вообще, спрашивается, так взбеленилась? Может, Ваня вообще не имел в виду ничего такого? В смысле, он не считает, что я должна буду потом, когда мы поженимся, у него отпрашиваться, если хочу сходить куда-нибудь с подружками. И он не собирается меня контролировать. Может, он вообще не собирается на мне жениться. Скорее всего, так и есть. Не очень-то и хотелось…
– Ну, рассказывай, в чем дело? – спросил Ваня, когда мы остановились у моего крыльца.
Мне уже надоело быть вредной грубиянкой, и я совершенно не знала, что ответить.
– Ты сказал, что должна у тебя отпрашиваться, – выпалила я.
– Я? – Ваня был изумлен до глубины души.
– Да, – кивнула я.
– Ничего подобного я не говорил, – твердо произнес Ваня. – И не думал, – добавил он.
Я молчала и смотрела в пол.
– Ну ладно, я пойду, – сказала я.
– Может…
– Нет, не может, – отрезала я и вошла в дом.
Я приняла душ и легла в постель. Сначала мне было как-то муторно, а потом просто грустно. Нет в мире совершенства, и никогда не будет. В голове творятся всякие глупости, и в жизни тоже. Под эти мысли я и уснула. О том, что мне нужно было или бояться или бороться со своими страхами я вспомнила только на следующий день к обеду.
Может, уже все? Все закончилось, ничего страшного больше не будет и мне можно расслабиться и вплотную заняться тем, зачем я сюда приехала? Но все-таки интересно, что же это было? Кажется, сегодня мы должны поехать к Степану Пантелеевичу по прозвищу Орлиный Глаз. Я улыбнулась и распахнула окно навстречу солнечному дню, который казался особенно ярким и радостным после вчерашнего дождя.
– Хорошо, что вы приехали, – сказал Степан Пантелеевич, когда мы разместились за столом и взяли в руки тонкие фарфоровые чашки с дымящимся ароматным чаем.
Мы с Ваней переглянулись и хором промычали что-то невнятное.
– Возможно, вчера вам показалось, – продолжал Степан Пантелеевич, – что я был не очень вежлив и хотел побыстрее от вас избавиться.
– Вовсе нет, – возразил Ваня.
– На самом деле – да, – улыбнулся Степан Пантелеевич. Мне снова показалось, что он мне подмигнул, но я снова не была в этом уверена. – Но сегодня – совсем другое дело.
Это заявление выглядело неожиданным.
– Итак, продолжим. Мы говорили о странных, если не сказать больше, происшествиях, которые происходят с тех пор, как вы, Катенька, приехали в Васильки…
– Происходили, – сказала я. – Уже два дня все спокойно.
– То есть до этого таких больших перерывов не было? – Степан Пантелеевич наклонился вперед.
Я задумалась. Потом занялась подсчетами, пытаясь вспомнить даты и загибая пальцы. Степан Пантелеевич взял в руки чашку и поднес ее ко рту.
– Не было, – уверенно сказал Ваня. – Это должно было случиться вчера. Я хочу сказать… что-то должно было случиться. Но не случилось.
– Почему вчера? – растеряно спросила я.
– Все эпизоды происходили через день. Я давно подсчитал.
– Очень практичный молодой человек, – сказал Степан Пантелеевич, глядя на меня.
– Значит… все закончилась? – произнесла я то ли с надеждой, то ли с сомнением.
– Вас это не радует?
– Радует, только…
– Мы все равно должны выяснить, что это было. Вернее, кто это был, – закончил мою мысль Ваня.
– О, это непременно! – воскликнул Степан Пантелеевич с энтузиазмом. И замолчал. – Я думаю, вам лучше поговорить об этом между собой, – произнес он через несколько минут общего напряженного молчания.
– Между собой? – я не могла скрыть разочарования.
– Да. А я буду вас слушать. Это довольно эффективный метод. Ведь вы оба во всем этом участвовали, прямо или косвенно, а я всего лишь зритель… Пока мне лучше оставаться в этой роли.
– А… как? – неуверенно спросил Ваня.
– Очень просто. Будьте увереннее. Отбросьте сомнения. Я еще во время нашего первого знакомства заметил, что вы довольно сообразительны. Забудьте обо мне. Говорите так, как будто меня здесь нет.
– Хорошо, давай попробуем разобраться, – произнес Ваня, поворачиваясь ко мне. Ты приезжаешь в деревню. Встречаешь старых друзей.
– Да.
Я кивнула. Мне казалось, что мы занимаемся ерундой. Что еще за театральные постановки? И при чем здесь мои друзья? Я бросила быстрый взгляд на Степана Пантелеевича. Он выглядел довольным.
– Кроме того, у тебя появляются новые знакомые, – продолжал Ваня. – По-моему, на них стоит обратить самое пристальное внимание.
– Ага. Новые знакомые – это ты и Белка. Еще Степан Пантелеевич. Все очень подозрительны.
– А этот, с которым ты позавчера возле магазина разговаривала? В клетчатой рубашке…
– А ты что, следил за мной?
– Я просто был у Антона. А его дом – напротив магазина.
Ладно, принимается.
– Это Вовка Крапивин. Я его сто лет знаю. Правда, когда в первый раз увидела, не узнала… Но только в первые две секунды.
– Вот видишь. Возможно, кто-то, кто кажется тебе знакомым, на самом деле вовсе не он.
– Ты сам понял, что сказал? – спросила я.
– Кто-то может выдавать себя за твоего давнего друга, но на самом деле им не являться. Ты же сама все время говоришь, что никого не узнаешь, – развивал свою мысль Ваня.
– Да это я сначала не узнаю. С первого взгляда. А потом-то узнаю. Ты ерунду говоришь. Не может человек притворяться другим человеком, тем более, здесь, в деревне. Это же тебе не город, где соседи друг друга только в лифте видят, да и то со спины. Здесь все друг друга знают снаружи и с изнанки.
– Очень здравая мысль, – поддержал меня Степан Пантелеевич. – Выдавать себя за другого человека в деревне – чистое безумие. Кстати, а почему вы решили, что недоброжелатель должен быть здесь новичком? Это нелогично.
– Но я не представляю, кто из местных может так меня ненавидеть! – воскликнула я. – У меня со всеми всегда были хорошие отношения…
– Но еще более странно представить, – проговорил Степан Пантелеевич, – что вас вдруг люто возненавидел кто-то незнакомый. Для ненависти, да что там, для простой неприязни нужна причина.
– Да это просто какой-то чокнутый! – воскликнул Ваня. – Маньяк. Точно. Я его выслежу, и уж тогда…
Глаза его кровожадно сверкнули.
Я задумалась. Кто в Васильках мог затаить на меня злость? Может кто-то не может простить, что я когда-то не дала ему поиграть со своей куклой или запустила в него огрызком яблока? Больше ничего в голову не приходит.
– Мы, конечно, не можем полностью исключить версию с маньяком, – заметил Степан Пантелеевич, хотя я на девяносто девять процентов уверен, что это все же не маньяк.
– А кто? – хором спросили мы с Ваней.
– Тот, кто хорошо вас знает, – произнес Орлиный Глаз после эффектной паузы. – Возможно, что и вы его хорошо знаете. Но необязательно.
– Но… – вырвалось у меня. – Зачем?
– Когда я сказал, что он хорошо вас знает, я имел в виду и то, что он может знать о вас нечто такое, о чем вы даже не подозреваете…
Я открыла рот, чтобы задать очередной вопрос, но передумала. А что тут, собственно, можно сказать или спросить?
– Орлиный Глаз сказал, что ты – очень смышленый парень, – вспомнила я, когда мы ехали домой.
– Я его вечный должник, – воскликнул Ваня.
– По-моему, он все еще больше запутывает, – поделилась я своими сомнениями. – То есть иногда он рассуждает очень логично и последовательно, а иногда…
– В этом и заключается его метод, – перебил меня Ваня. – И не забывай, что во многих случаях он оказывался очень эффективным.
– Лично мне ничего не известно об этих многих случаях.
– Я же тебе говорил…
– Ничего ты не говорил! – возмутилась я. – Только растравил мое любопытство.
– Ага, вот, значит, как, – обрадовался Ваня. – Ты, значит, мучаешься от любопытства? Прямо так и разбирает?
– Ничего меня не разбирает. И слышать не хочу ни про какие таинственные истории.
И зачем только я это сказала? Теперь демоны любопытства накинутся на меня с утроенной силой…
– А тебе не приходило в голову, что твой Коля – вовсе не Коля? – неожиданно спросил Ваня. – Ты же сама говорила, что не узнала его.
Я задумалась. Задумалась! Вот до чего доводит атмосфера тотального недоверия и подозрительности.
– Нет, – наконец, уверено ответила я. – Коля – это Коля. К тому же у него дети, жена…
– Это ничего не значит. У злоумышленника тоже может быть семья. И он вполне может взять ее с собой для отвода глаз.
– Но у него шрам! – воскликнула я с облегчением.
– Какой шрам?
– Его бык подрал.
– Что-то я не видел у него никакого шрама, – сказал Ваня.
– Ну да, под одеждой не видно. Он у него на боку. Еще немного, и была бы задета печень. В рубашке родился. Это врач тогда сказал.
– Ага, значит, под одеждой, – проговорил Ваня. Тон его мне почему-то не понравился. – А ты его, значит, видела.
– Ну да, видела, – я, наконец, поняла, куда он клонит. – Он мне сам показал. Задрал футболку и показал.
– С чего это? – подозрительность Вани ничуть не ослабела.
– Просто мы вспоминали тот случай, с быком… Кстати, это я первая начала. Напомнила ему.
– С одной стороны, это должно бы вычеркнуть его из списка подозреваемых, но с другой… шрам может быть ненастоящий. И все-таки есть в нем что-то подозрительное. Не нравится мне, как он на тебя смотрит.
– Не следует смешивать личную неприязнь и объективное расследование, – обижено сказала я. – А Коля – это Коля. И не надо на него бочку катить.
– А ты его прямо-таки обожаешь.
– Да, обожаю, – твердо сказала я. – Он в меня из рогатки стрелял. Гнилыми сливами.
Самое странное – это то, что Белку, оказывается, тоже одолевала подозрительность по отношению к Коле, хотя она и не считала, что он поддельный. О чем она мне и заявила вечером во время очередного чаепития.
– Ты забываешь, что его не было в деревне, когда произошел тот случай с полотенцем, – напомнила я.
– Да, но я бы, наверное, все же не стала придавать этому случаю такого уж большого значения.
– Почему это? – возмутилась я. – Уж не думаешь ли ты, что я это придумала, или мне это померещилось, или я вообще не в своем уме?
– Не в этом дело. Но все же мы не можем быть уверены, что этот случай относится к нашему делу. Может быть, это просто Необъяснимый Случай.
– Какой еще Необъяснимый Случай? О чем ты говоришь?
– Я думаю, ты знаешь, – начала Белка таким голосом, каким она обычно рассказывает сказки Алинке, – что не все можно объяснить. Иногда происходят вещи, которые объяснить никак не возможно. А они происходят, и все.
– Например?
– У меня был такой случай: я сидела дома одна. На кухне. Пила чай. Вдруг раздался страшный грохот, дверь кладовки раскрылась и оттуда вылетела… капуста.
– И что?
– И все.
– Отчего она вылетела-то?
– Не знаю, – пожала плечами Белка. – Знаю только, что лежала она на средней полке, вместе с двумя другими капустами, что никого кроме меня дома не было, включая домашних животных и что удар, от которого распахнулась дверь, был довольно сильный.
– Да-а, – задумалась я. – Наверное, она просто упала. Стукнулась об дверь, потому что во время падения набрала какую-то скорость…
– Но отчего она упала-то? – спросила Белка. – Никто же ее не трогал.
– Мало ли. Может, она лежала с самого края, полка ссохлась или рассохлась… Полки деревянные были?
– Да.
– Ну вот видишь. Она, наверное, давно упасть собиралась, лежала неудобно. Или ее другие капусты подтолкнули, которые лежали друг на друге и еле держались. Такое бывает.
– Всякое бывает, – неопределенно сказала Белка. – Они, кстати, друг на друге не лежали. Места было достаточно.
– Я что-то не пойму, причем тут твоя капуста?
– Это просто пример Необъяснимого Случая. Может, так было, может этак. Но все равно это очень странно и не похоже на правду. Прямо как с твоим полотенцем.
– Тоже мне, сравнила. Тут хоть какие-то объяснения можно придумать, а с полотенцем – вообще никаких.
– Ну почему – никаких. Вот сейчас, когда прошло какое-то время, эмоции улеглись, ты и сама, наверное, сможешь выдвинуть какие-нибудь предположения.
– Нет, не могу, – сказала я. – Кто-то его в меня бросил.
– Кто?
– Если бы я знала…
– Может, оно тоже просто упало.
– Говорю тебе еще раз: оно висело в двух метрах от двери. На крючке, который находится примерно на уровне моего плеча. Ты когда-нибудь слышала о законе всемирного тяготения?
– Ну что ты. Понятия не имею, что это такое.
– Все, что падает, падает вниз, – назидательно произнесла я. – А не вбок и тем более не вверх. Не могло оно упасть.
– Вот и я говорю: это просто Необъяснимый Случай.
– Ничего себе – просто! И как после этого можно спокойно жить?!
– После чего? – не поняла Белка.
– После того, как ты узнала, что бывают такие вот Необъяснимые Случаи.
– Есть многое на свете, друг Горацио…
– Нет, это не из той оперы. То есть пьесы.
Глава 14, в которой Пустой человек нападает
Ваня уехал в город. Привез меня домой и умчался. Сказал, что ему сегодня утром звонил один из партнеров по работе и ему срочно нужно решить какие-то проблемы.
– Я сегодня обязательно вернусь, – сказал он. – Это во-первых. Во-вторых. Вот тебе ключи от моего дома.
– Зачем? – удивилась я.
– На всякий случай, – веско произнес Ваня. – Я могу задержаться допоздна. И я думаю, что в таком случае тебе лучше побыть у меня.
– Зачем это? – я сделала непонимающее лицо.
– Затем, – отрезал Ваня.
– Я могу побыть у Белки, – сказала я, опустив глаза.
– Можешь, – согласился Ваня. – Но ключи на всякий случай возьми.
– Хорошо, – сказала я и протянула руку.
Он вручил мне два ключа на колечке с брелоком.
– Ну, я поехал, – сказал Ваня, переминаясь с ноги на ногу. – Чем быстрее уеду, тем быстрее вернусь.
– Ага, – сказала я.
Ваня еще помялся, потом сделал какой-то неопределенный жест в моем направлении, потом оглянулся и сказал, то ли с разочарованием, то ли с облегчением:
– А вон Белка идет. Я пошел. И еще. – Он остановился. – Все время держи телефон в кармане.
– Конечно, – сказала я.
– Если что – сразу звони, – добавил он.
– Ага, – кивнула я.
– Я тоже буду звонить. Пока.
Он помахал рукой сначала мне, потом Белке, потом сел в машину и уехал. Это было в два часа дня. А сейчас уже восемь. Белка давно ушла. Не знаю, убедила ли я ее, что подозревать Колю в том, что он пытается напугать меня до полусмерти, очень глупо. Он, конечно, может пошутить, и его шутки не всегда бывают очень уж смешными, но чтобы так… И потом, все-таки его еще не было в Васильках, когда на меня прыгнуло то мохнатое полотенце.
Чем больше я обо всем об этом думаю, тем меньше могу представить себе человека, который мог бы все это организовать. Это должен быть кто-то очень изобретательный, очень осторожный и очень злой. Я таких людей не знаю…
Я решила прогуляться. Я положила в карман джинсов телефон, который звонил уже четыре раза и встревожено интересовался, все ли у меня в порядке. Потом, подумав, взяла с комода Ванины ключи и положила их в другой карман. Не знаю, зачем. Я вовсе не собиралась идти в его дом в отсутствие хозяина. Просто прогуляюсь. Может, зайду к Белке, может к Галке или еще к кому-нибудь… Там видно будет.
Выйдя из калитки, я сразу же наткнулась на Антона.
– Привет, – сказал он и почему-то опустил глаза.
– Привет, – сказала я и тоже опустила глаза. И увидела, что его черные ботинки на толстой подошве покрыты слоем пыли, как будто он долго шел по проселочной дороге. Это впечатление усиливалось тем, что на одно его плечо был накинут рюкзак. – Ты откуда? – спросила я.
– Наверное, ты хочешь спросить «куда», – поправил меня Антон.
– Нет, я хочу спросить «откуда», – упрямо произнесла я.
– Оттуда, – Антон неопределенно махнул рукой.
– Ну и как там? – спросила я.
– Вполне, – ответил Антон. – Весело и мухи не кусают.
– Хорошо тебе, – вздохнула я и развернулась, чтобы идти своей дорогой.
– А тебе, что – плохо? – спросил Антон, внимательно глядя на меня.
– С чего ты взял?
– Да нет, я просто так спросил. Вздыхаешь…
– А это я о своем, о девичьем.
– Понятно, – сказал Антон. – А ты куда направляешься, если не секрет?
– А если секрет?
– Если секрет, то лучше не говори.
– Просто прогуляюсь. Может, в гости к кому-нибудь зайду.
– Ну, давай, – сказал Антон.
– Еще увидимся, – сказала я.
Я пошла в сторону географического центра деревни. А куда еще идти, если мой дом находится на окраине, не в лес же. Улица была пустынной и какой-то безжизненной. Как будто сейчас не начало девятого, а четыре часа утра. Ни людей, ни животных… Мне даже стало немного не по себе.
Через какое-то время ноги привели меня к галкиному дому. Я открыла калитку, поднялась на крыльцо и постучала в дверь болтающейся железной щеколдой. В окне появилась взлохмаченная голова Вовки.
– О, Катька, привет, заходи. У меня тут котлеты… сейчас сгорят, наверное, – и он исчез на кухне.
Я открыла дверь и ступила в полумрак веранды с застекленными, но почему-то плотно зашторенными окнами. Мои глаза не сразу привыкли к темноте, где находится выключатель, я не знала, так что пробиралась к входной двери на ощупь. Я смотрела под ноги, чтобы не споткнуться и делала осторожные маленькие шаги. Когда мои глаза стали видеть лучше, я подняла голову и чуть не завопила от ужаса, который мгновенно парализовал меня и лишил сил. Передо мной находилась темная фигура в балахоне. Она не двигалась, и мне показалось, что она стоит ко мне спиной.
Несколько мгновений я беззвучно ловила ртом воздух, а потом веранда осветилась ярким электрическим светом и я увидела, что зловещая темная фигура – это всего лишь темный плащ с капюшоном, висящий на вешалке возле двери.
– Ты чего? – спросил Вовка, растеряно моргая в мою сторону.
Наверное, вид у меня был глуповатый…
– Н-ничего, – выдавила я.
– Я забыл, что ты не знаешь, где у нас свет включается, – виновато сказал Вовка, проследив за моим взглядом, прикованным к плащу. – Ты проходи.
Я вошла вслед за ним в дом, по которому разносились аппетитные запахи, добавлявшие уюта и спокойствия. Может, тоже завтра котлет нажарить? Это так успокаивает… Мои ноги все еще немного дрожали, и я опустилась на стул с высокой спинкой.
– А где Галка? – спросила я.
– К соседке пошла, – объяснил Вовка. – За хлебом. Я сегодня забыл хлеба купить, хотя она мне пять раз напоминала. Сейчас придет.
Галка пришла с булкой хлеба и с кучей новостей, касающихся буквально всех жителей деревни. Они с Вовкой заставили меня поужинать с ними, искусно надавив на умело вызванное у меня чувство вины. Когда я отказывалась от ужина, Галка посмотрела на Вовку и произнесла сокрушенно:
– Зазналась.
– Зазналась, – вздохнув, повторил Вовка и печально взглянул на меня.
– Да ничего я не зазналась, – возмутилась я. – Просто есть не хочется.
– Она, наверное, привыкла ко всяким там суши и ризотто, а у нас тут котлеты с пюрешкой, – подытожила Галка.
– Ладно, давайте ваши котлеты, – сдалась я. – Сто лет котлет не ела.
Еда меня взбодрила, и я с интересом выслушала все деревенские сплетни, пересказанные Галкой со слов соседки. Оказывается, баба Маня продала корову и купила козу, о чем немедленно пожалела, потому что подлое животное сжевало ее новый халат, который сушился на веревке в огороде. Дядя Вася чуть не дал в глаз агроному Петровичу за то, что тот усомнился в эффективности его ноу-хау по уничтожению колорадских жуков: дядя Вася предлагал опрыскивать их настоем красного перца, смешанного с нашатырным спиртом. Да, жукам не позавидуешь. Лидка Сидорова, похоже, опять беременна, а Маринка Карасева объявила своему мужу Федору, чтобы собирал чемоданы и проваливал к этой бесстыжей дуре Лариске в Мальцево. Среди прочих новостей упоминалось и то, что дачник Ванька Макаров еще в обед укатил в город на своем вездеходе и до сих пор не вернулся. Скорее всего, приедет завтра.
– Почему завтра? – спросила я.
– А когда? – заинтересованно спросила Галка.
– А тебе зачем?
– Просто интересно, – обиженно ответила Галка.
– Кто владеет информацией, владеет миром, – высокопарно изрек Вовка Крапивин.
Да уж. Насчет всего мира не знаю, но к Василькам это точно относится. Кто знает больше о своих ближних, тот и есть самая важная персона. И к тому ходят за новостями под предлогом занять булку хлеба или еще чего. И с удовольствием треплют языками, предпочитая это занятие всем прочим, в том числе и телевизору.
– Может, тебя проводить? – предложил Вовка, когда я засобиралась домой.
– Да уж как-нибудь не заблужусь, – буркнула я, перехватив подозрительный взгляд Галки.
– Темно уже, – сказал Вовка.
– Но фонари-то горят, – сказала Галка.
– Время еще совсем детское, – сказала я, глядя на часы. – Да и вообще чего тут, в Васильках, бояться…
– Да, – кивнула Галка. – Это тебе не город, где ночью на улицу выйти страшно. По телевизору постоянно показывают: маньяки, насильники…
– Чего-чего, а маньяков у нас тут никогда не водилось, – рассеянно произнес Вовка, собирая со стола посуду.
Я попрощалась и вышла, настороженно косясь на длинный плащ, висевший на веранде. Под потолком ярко горела лампочка, и плащ выглядел именно как плащ, ничем не напоминая напугавшую меня зловещую фигуру. На крыльце я чуть не споткнулась о развязавшийся шнурок и присела его завязать. Совершенно непонятно, почему эти шнурки на кедах постоянно развязываются. Похоже, они сделаны из какого-то неправильного скользкого материала. Через открытое окно кухни я слышала голоса Галки и Вовки.
– Я же просила тебя убрать этот провонявший рыбой плащ куда-нибудь подальше, – отчитывала Галка Вовку.
– Да я опять забыл, – ответил Вовка.
– Вечно ты все забываешь! – возмущалась Галка. – Может, тебе уже пора таблетки от склероза принимать?
– Может, и пора…
Как ни странно, атмосфера на деревенских улицах стала заметно более оживленной, чем полтора часа назад. Где-то слышался громкий смех, где-то – ритмичная музыка, а за забором, мимо которого я проходила, очень проникновенно звучал извечный вопрос:
– Ты меня уважаешь?
– Нет, не уважаешь, – отвечал сам себе вопрошающий. – Иначе ты бы не воротил нос от того, что тебе наливают…
– Ах, вот вы где! – раздался высокий женский голос. – Алкаши несчастные! Ироды проклятые! Только и знают, что самогон ведрами лакать…
Дальше я не слышала, потому что пошла быстрее. Да ну их всех. Это могло бы быть даже забавным, если бы не было таким жалким…
Вот и моя улица и мой дом, темный и неприветливый. А в доме бабы Груши горит свет и через открытое окно слышен звук работающего телевизора. Неужели Белка смотрит этот дурацкий сериал? Я невольно замедлила шаги и мои ноги чуть не повернули к калитке бабы Груши. А еще моя рука нащупала в кармане ключи от Ваниного дома. Но моя голова решительно воспротивилась предательским движениям конечностей, и я открыла свою калитку. Постояла возле нее несколько секунд и медленно пошла к дому. Надо мной нависало звездное ночное небо. Ветер тихонько шелестел листьями деревьев.
Тут меня осенило, я достала из кармана телефон и позвонила Ване.
– Что случилось? – сразу спросил он.
– Ничего, – успокоила я. – Все в полном порядке.
– Ты где?
– Только что вернулась домой, – отчитывалась я, поднимаясь на крыльце и нажимая на кнопку выключателя.
– Домой? – переспросил Ваня. – Я же просил тебя…
– У меня все в порядке, – перебила я его. – Была в гостях у Галки с Вовкой, слушала деревенские сплетни…
Я уже была в гостиной, где все выглядело таким обычным, что даже вспоминать об охватившем меня у калитки страхе было смешно.
– Катя, – гнул свою линию Ваня. – Мне кажется, у тебя голос какой-то… нервный. Может, ты лучше…
– Они говорят, – снова перебила я его, – что ты приедешь завтра.
– Кто говорит? – удивился Ваня. – И с чего они это взяли? Я уже выезжаю, хоть и пришлось задержаться из-за одного типа. Часа через два буду.
– Через два?
Лично я ехала от города почти пять часов.
– Я быстро езжу.
– Не надо, – сказала я, – быстро ездить.
– Ты уже ложишься? – спросил Ваня.
– Пока нет, – сказала я. – Но часа через два я, возможно, буду уже сладко спать.
– Ну и прекрасно, – сказал Ваня. – Не забудь дверь закрыть на задвижку. И окна проверь. А, может, я позвоню Антону?
– Чтобы он спас меня от одиночества? – спросила я голосом профессиональной соблазнительницы. – Ну что ж, может и стоит. Ты еще не скоро приедешь, вдруг я заскучаю…
– Катя… – начал Ваня и замолчал.
– Не надо мне никакого Антона, – произнесла я, уже серьезно. – Все в порядке.
– Только не забывай держать телефон рядом, – сказал Ваня.
– Хорошо, – сказала я. – Пока.
– Скоро увидимся, – сказал Ваня.
Я успела включить свет везде, где он включается, и обойти весь дом. Я чувствовала себя вполне спокойной. Все нормально. Даже хорошо. Я выключила свет в библиотеке и в обеих спальнях и пошла в душ. Потом, переодевшись в джинсы и джинсовую рубашку, уселась пить чай с книжкой. Через некоторое время я вспомнила слова Вани и прогулялась к входной двери, где задвинула задвижку. Поглядев на часы, я обнаружила, что прошло целых полчаса. Ну что ж, неплохо. Осталось всего полтора. А это совсем немного.
Я проснулась от того, что у меня затекла шея. Я лежала на диване в гостиной, куда переместилась вместе с книжкой некоторое время назад. Помню, что я читала, поглядывала на часы… дальше не помню. Видимо, уснула. Неудобно повернув голову набок. Интересно, сколько сейчас времени? В темноте не видно циферблата часов. Вроде бы Ваня должен уже приехать… Так, а почему в гостиной темно? Я не помню, чтобы я вставала и выключала свет. На веранде тоже свет не горит, иначе его было бы видно под дверью. А ведь я оставила лампочку включенной. Видимо, отключили электричество, догадалась я. Надо позвонить Ване. Где мой телефон? Я запустила руку в карман джинсов. Пусто. Наверное, я вертелась, и телефон выпал. Он должен быть где-то на диване или на полу. А, ладно, потом позвоню. Глаза слипаются. Скорее всего, я спала совсем недолго. Минут пять. Просто задремала. Ужасно хочется спать…
Я закрыла глаза. На фоне темноты, в которую я погрузилась, отпечаталось красноватое светлое пятно. Как солнце. Завтра, наверное, будет солнечно. Не хотелось бы, чтобы пошел дождь. Он такой мокрый и тяжелый, шуршит по крыше, бьет по стеклам, шепчет и крадется… А солнце светит посреди темноты. Это же не солнце, это фонарь на улице! А если на улице горит фонарь, значит, электричество не выключили. Странно. Эта мысль меня почти разбудила. Я открыла глаза и вздрогнула.
Передо мной стояла темная фигура в капюшоне. Пустой человек! Я с непередаваемым ужасом вглядывалась в черноту на месте его лица, а через мгновение заметила, что его серые сморщенные руки тянутся ко мне. Я не могла ни кричать, ни шевелиться, просто смотрела на него, как загипнотизированная. Мгновения растягивались в вечность, мне казалось, что я уже много веков переживаю этот парализующий кошмар… И тут я неожиданно заметила одну вещь и резко села на диване.
Холодные морщинистые лапы сомкнулись на моем горле, пустое лицо приблизилось ко мне, и я потеряла сознание. Перед тем, как я провалилась в небытие, мой ум отметил еще одну деталь. Мне показалось, что, когда морщинистые серые лапы тянулись к моему горлу, еще одна пара рук, или лап, держала меня за локти…
