Мария Летова
Жесткий рок
Глава 13
На горизонте вижу очертания Москва-Сити. К моему удивлению, мы направляемся прямо туда. Прилипаю к окну и разглядываю сверкающие небоскребы. Уже стемнело, и вид классный. Спускаемся на подземную парковку, где такой впечатляющий набор крутых авто, что я присвистываю.
– Ты уже был здесь? – спрашиваю, разглядывая желтый «Феррари» с таким низким клиренсом, что сомневаюсь в его реальной функциональности.
– Да, – отвечает Бес.
– Круто! – заключаю я и шепчу: – Ого, а это что такое?
– Это «Бугатти», – просвещает Антон, паркуя машину параллельно ему.
– Похож на огромного таракана… – заворожено отвечаю я.
– Ага. Таракан за сто пятьдесят кусков.
– Миллионов? – спрашиваю изумленно, глядя на Наумова.
Он легонько щелкает меня по носу, чем подтверждает мою дикую догадку.
– Может запаркуемся подальше от него? – предлагаю я.
Антон смеется. Улыбки ему чертовски идут.
– Выходи, – говорит он.
Осторожно открываю дверь. Наумов справляется быстрее и оказывается рядом, запоздало вспомнив о джентльменских повадках. Тем не менее, он успевает подать мне руку, которую я принимаю со сдержанной благодарностью.
Как оказалось, мы припаркованы совсем недалеко от лифтов. С нами туда заходит еще одна пара. Степенный мужик, похожий на Ричарда Гира времен красотки, и молодая длинноногая блондинка, которая висит на его плече. Это не мешает ей вдумчиво рассматривать «моего» Антона, забив на меня огромный болт. То, что она видит, ей определенно нравится. В душе поднимается протест. Не успев хорошенько подумать, тяну Беса за рукав. Когда он вопросительно смотрит на меня сверху вниз, шепчу:
– Поцелуй меня…
Антон дьявольски улыбается и целует. Целует очень качественно. Так целует, что я не замечаю того, как наши попутчики покидают кабину. Бес расстегивает единственную пуговицу моего пальто и просовывает руки внутрь, кладя их на мою задницу. Обвиваю его плечи и позволяю соединить наши бедра.
Звуковое сопровождение извещает о прибытии на нужный этаж. Наумов ставит меня на ноги и тянет наружу. Иду за ним наобум. Четко видеть мешает рой бабочек, который крутится вокруг моей головы.
Вестибюль башни футуристичен. Вцепившись в локоть Антона, глазею по сторонам. Он подводит меня к зеркальным дверям одного из шести лифтов, и я улыбаюсь, рассматривая наши отражения. Ловлю его взгляд в зеркале и показываю ему язык. Его лицо остается совершенно бесстрастным, в то время как мне на ягодицу ложиться его ладонь. Подпрыгиваю на месте, а солидный мужик, появившийся за нашими спинами, улыбается. Двери лифта открываются, и мы заходим внутрь втроем.
Система лифтов здесь очень сложная, особенно для меня сегодняшней.
Не замечаю, как долго мы поднимаемся, потому что беру руку Антона в свою и изучаю линии на его ладони. Он молча позволяет мне это. Я ничего не смыслю в хиромантии, но на первый взгляд у него все в полном порядке. Хочу отметить, что сегодняшнее свидание развивается выше всяких похвал. Когда мы выходим из лифта, мой спутник берет меня за руку, и это хорошо, потому что мое тело порывается взлететь к небесам от счастья.
Ресторан очень атмосферный, вид отсюда – незабываемый, а наш столик – прямо возле панорамного окна. Город весь в огнях, будто из кабины пилота самолёта. Я даже немного пошатываюсь от неожиданности. Антон улыбается и помогает мне опуститься на стул, сам садится напротив. Прижимаю сумку к груди, боясь пошевелиться.
– Если бы знал, что тебя будет так плющить… – говорит он.
– То, что?.. – спрашиваю, опуская сумку на пол рядом со своим стулом.
Смотрю на Антона. Он кладет сцепленные в замок руки на стол и смотрит на меня. Точнее, на мои волосы. Я немного смущаюсь и откашливаюсь.
– Мне просто не терпится узнать, что творится у тебя в трусах, – делится он своими мыслями, резко меняя тему.
– Если ты надеешься найти там «ультрамариновый водоворот», то тебя ждет разочарование, – доверительно сообщаю я, пряча улыбку.
Он откидывается на спинку стула, поигрывая по столу пальцами.
– Была надежда, что ты совсем без тормозов.
– О нет! – вскидываю я руку. – Это твоя привилегия.
Бес посылает мне одну из этих своих ленивых улыбочек, от которых я сжимаю бедра.
В трусах с недавних пор у меня бразильская эпиляция, но эту информацию я решаю придержать до поры до времени, тем более что к нам подошел официант. Погружаюсь в изучение меню, оно у них тут «авторское». После серьезных раздумий останавливаю выбор на тартаре из мяса бычка и бокале красного вина (чтобы немного успокоить нервы). Мой бард берет гаспачо и какой-то фруктовый смузи.
– Так… э-э-э… давно ты стал вегетарианцем? – интересуюсь, рисуя на столе кружочки пальцем.
– Лет с четырех, – говорит Антон.
Он смотрит на меня так, будто видит насквозь. Я от этого очень теряюсь. Все-таки он наглец, а я опять тупая школьница.
– О… то есть ты просто не можешь есть мясо? Тебе оно не нравится? – уточняю я.
Выходит, он не из тех вегетарианцев, которые переживают за психическое здоровье дойной коровы в период лактации. Просто у него физиология такая.
– Ага. Но я ем яйца. И могу съесть оливье с языком или курицей, – сообщает Бес.
Нам приносят заказ, и в моей тарелке сейчас преобладает сырое мясо под соусом и лисичками. Прежде чем приступить к еде, неловко спрашиваю:
– Ты знаешь, что такое тартар?
Он смотрит на меня и усмехается.
– И что, ты думаешь, я блевану или как?
– Мало ли… – бурчу я, хватаясь за вилку.
– Мля, Алёнушка, ты такая занятная… – качает головой Наумов.
Несмотря на всю сомнительность этого комплемента, я зарделась. Прямо как та «Алёнушка» из сказки, которая говорила приторно сладким голосом и глупо потупливала взгляд.
Мы молча едим, но меня это странным образом не напрягает. В период нашего короткого знакомства Наумов приучил меня к тому, что не нужно выжимать темы для разговоров из пальца.
– А рыбу? – спрашиваю, возвращаясь к прерванной вегетарианской теме.
Мы уже перешли к десерту: я пью чай, а он свой смузи.
– Нет. Рыбу не ем.
– Что ж ты тогда ешь? – не выдерживаю я.
– Каши в основном. Орехи.
Хмурюсь и скольжу взглядом по его телу. Теперь я замечаю что он, несмотря на габариты, довольно худощавый, хоть и увешан бицепсами, трицепсами и кубиками. Из-под свитера на запястье выглядывает край тату. Очень хочу рассмотреть их все до единой поближе.
Антон просто расслабляется и позволяет мне разбирать себя на кусочки. Он абсолютно в себе уверен, я такого еще никогда не видела. Наверное, это нормально для человека, который регулярно выступает перед толпами людей. Мне этого не понять, я совершенно не публична. Мы вообще абсолютно разные.
– Антон? – слышу тихий приятный голос над своей головой.
Вскидываю ее, вижу, что рядом с нашим столом материализовалась какая-то невообразимая фея. Прямо из страны фей, не меньше. Антон встает и целует ее щеку.
– Привет, красавица, – говорит он.
Я нахожусь в шоке.
Потому что это совершенно новая, неизвестная мне доныне версия Наумова. Он словно прародитель первозданной нежности. Смотрит на нее, как на спустившуюся с неба святую.
– Почему не пришел в пятницу? – спрашивает она, бросая на меня осторожный взгляд.
Улыбаюсь в ответ сквозь ком в горле.
– Концерты. Не мог прийти, – мягко отвечает Наумов, кладя руку ей на плечо.
Проследив за ее взглядом, он вспоминает обо мне и запоздало представляет нас друг другу:
– Алёна, это Вера. Вера, это Алёна.
Рассматриваю ее, а она – меня.
Ангелоподобная блондинка неопределенного возраста. Одета соответствующе. В какое-то ангельско-монашеское платье, с которым ее длинные, натурально-белые волосы смотрятся идеально. Она зеленоглазая и белокожая. Она – красавица. Породистая и необыкновенно мягкая.
Настоящее чудо, мать его. Только белого котенка в руках не хватает.
Мне было достаточно два раза взглянуть на нее, чтобы понять – она по уши влюблена в моего спутника.
Во мне даже нет ревности, ведь я ему никто. Если у него к этой девушке чувства, у меня здесь шансов нет, судя по тому, как преобразилось и обросло манерами его поведение.
– У тебя обалденные волосы… – улыбаясь, говорит Вера.
По инерции трогаю волосы и улыбаюсь в ответ.
– Спасибо. Хотела стать блондинкой, но что-то пошло не так… – острю я.
Она улыбается шире и становится еще более нереальной.
– Наверное, розовый все спутал, – смеется Вера.
– Я добавила его позже, – пожимаю я плечом.
– Я бы тоже хотела так «вляпаться».
– Тебе это ни к чему, – подает голос Антон, прерывая наш девчачий диалог.
– Почему это? – спрашивает Вера, состроив недовольную мордочку.
– Потому что ты – идеальная «снежинка», – отвечает он, касаясь рукой ее белых локонов.
Воображаемые мучители выливают мне за шиворот ушат холодной воды.
Вера довольно улыбается. Сквозь дрожь и боль понимаю, что для нее комплименты Наумова – привычное дело. Судя по всему, лишь таким побочным девушкам, как я, достаются маты и сомнительные намеки.
– Последний альбом такой тягу-у-учий, – вздыхает она. – Мне очень понравилось. Вы все очень здорово оформили.
– Спасибо, Снежинка, – улыбается Антон.
Пф-ф-ф… меня сейчас стошнит.
Встаю и объявляю, закидывая сумку на плечо:
– Пойду припудрю носик.
Вера улыбается, Антон кивает, возвращая ей свое внимание.
На поиски уборной уходит некоторое время, и я рада этому. Я не очень сильна в маскировке своих эмоций. Я на сто процентов уверена в том, что в данный момент красная, как помидор, и потерянная, как Мамонтенок. Долго смотрю на себя в зеркало и пытаюсь сдержать слезы. Просто поразительно! Я была такой уверенной в себе некоторое время назад, а теперь мне все не нравится. Платье не нравится, ботинки не нравятся. Кроме волос, волосы мне нравятся.
Может, сбежать?
Не уверена, что смогу заняться сексом с Антоном. Совершенно не тот настрой. Сейчас вижу себя исключительно в амплуа бревна. А еще – в роли девушки №2 или того хуже, №3.
Он решает мою дилемму, потому что стоит возле бара с моим пальто наперевес. Двигаюсь к нему, словно к ногам привязаны тяжелые бетонные блоки. Хочу забрать у него пальто, но он, поражая меня внимательностью, помогает его надеть. Мои волосы застряли внутри, и Антон, прежде чем я успеваю об этом подумать, просовывает под них ладонь, щекоча мой затылок пльцами. Вытаскивает сине-розовую массу наружу и разбрасывает ее по моему плечу.
Лишь в этот момент решаюсь поднять на него глаза.
Он смотрит на меня, чуть склонив голову на бок. Задумчиво и серьезно. Это смущает, и я снова прячу глаза. Мне кажется, что он пытается пробиться в мои мысли, но я его туда ни за что не пущу.
Мы добираемся до машины в полном молчании. Это ожидаемо, ведь я не стремлюсь завязать разговор, и уж точно этого не делает мой малоразговорчивый спутник. Сажусь на пассажирское кресло и пристегиваю ремень, глядя в окно на нашего друга «Бугатти».
– Отвези меня домой, – прошу тихо.
Я не смотрю на него, поэтому не знаю, что он там делает. Но он не спешит заводить машину.
– Почему домой? – спрашивает Антон спокойно.
На фоне его спокойствия чувствую себя малолетней истеричной дурой. Но я такая, какая есть, и не хочу прятать свое истинное лицо.
– Кто такая Вера? – решаю спросить в лоб, хотя малодушно продолжаю смотреть в окно.
В салоне повисает тишина. Если он посчитает этот вопрос наглым, то мне плевать. Я буду спрашивать у него все, что захочу и когда захочу, пусть привыкает!
Бес тяжко вздыхает и говорит:
– Вера – сестра моего покойного друга.
Вот только этого не хватало! Он что, обещал позаботиться о ней? Инстинкты защитника не дают ему завалить ее в койку, потому что он ее слишком уважает? Что вообще происходит?
Поворачиваю голову. Антон вскидывает брови.
– Ну, это просто что-то с чем-то! – изумленно заявляет он. – Что ты там себе напридумывала?
Я вскидываю брови в ответ, давая понять, что он меня не проведет.
– Серьезно? Считаешь, у меня нет почвы для раздумий? – спрашиваю его.
Сейчас все это очень смахивает на семейные разборки, а ведь у нас даже не было секса.
– Значит так, – говорит Антон, заводя машину и осматривая парковку в боковые зеркала. – Вера – это просто Вера. Я знаю ее с малолетства, и она ближайший человек в моем окружении. Ты будешь видеть ее часто, потому что она, бл*ть, приглашена на все мои праздники заочно, это ясно? Либо закрываем эту тему раз и навсегда, либо я везу тебя домой.
Из его слов вытекает, будто я тоже буду приглашена на все эти праздники. Вооруженная этим открытием, говорю:
– Она в тебя влюблена, и я уверена, что ты об этом знаешь. Если… – в этом месте я немного теряюсь.
– Если что? – раздражается Антон.
– Я не хочу в один ужасный день застать вас… то есть… в общем… – снова отворачиваюсь к окну, кажется, смелость оставила меня.
– Ты не застанешь нас трахающимися, потому что у меня на нее не стоит.
Я поворачиваю к нему лицо. Оно полно скепсиса. Антон наматывает на кулак мои волосы и говорит:
– Алёнушка, мне тридцать пять лет. Я знаю, чего хочу. И это не Вера. Если хочешь домой, я тебя отвезу. Но у меня до конца недели концерты, и я не знаю, когда снова найду для нас время.
Мои глаза бегают по его лицу. Они видят лишь спокойную решимость и серьезность. А еще я понимаю, что он принял мои заходы, как должное. В этот момент мои внутренности пытаются перемещаться, давя на яичники. Вся эта пляска отдается горячим потоком возбуждения, поэтому я тяну к нему свое лицо. Он криво улыбается и тянется навстречу. Мы просто соединяем наши губы и некоторое время не двигаемся.
Божественный контакт.
Его губы такие мягкие, когда расслаблены для меня. Я слегка прихватываю их своими и наслаждаюсь ощущениями.
Телефонный звонок нарушает волшебство. Это не мой. Судя по всему, волшебным этот момент был только для меня, потому что Наумов отвечает на звонок абсолютно в той же тональности, в которой минуту назад доносил до меня простые истины.
Что же он за человек такой? Никакого романтизма!
– И что ты от меня сейчас хочешь? – гаркает в трубку, превращаясь из флегматичного себя в авторитарного.
Он слушает своего собеседника и хмуро смотрит на меня. Я тоже хмурюсь. Просто так, за компанию.
– Ладно, скоро буду, – чеканит Антон и нажимает отбой.
Мной овладевает вселенская печаль. Я не хочу с ним расставаться. Мы ведь всего часа три вместе. Этого катастрофически мало.
– Мне нужно ехать, – говорит он, выруливая с парковки. – Закину тебя домой.
Я так и поняла.
Прикусываю губу и с тоской смотрю в окно. Я такая жалкая. Стоило ему повернуться ко мне своей положительной стороной, как я уже не могу без него жить. Доставив меня домой, Антон снова принимает звонок и полностью переключается на него. Наверное, что-то важное. Не хочу мешать, поэтому покидаю машину без лишних сантиментов. Он лишь провожает меня взглядом и не уезжает до тех пор, пока я не захожу в подъезд.
Глава 14
– Тебе не кажется, что она страшная? – спрашиваю Вику.
Озадаченно рассматриваем выставочную орхидею Dracula radiellа, размещенную в стороне от других орхидей. Для этой была создана тень, ведь она не переносит света.
Приближаю к ней лицо и делаю глубокий вдох.
Ничего.
А как же тот знаменитый аромат Тома Форда (прим.авт. – Tom Ford Black Orchid)?
– Да, – кривит губы подруга. – Похожа на обезьяну.
Мы пришли сюда, потому что она планирует купить подарок для своей будущей свекрови. Так мы называем мать Юры между собой, он об этом не знает. У нее скоро день рождения, и Вика решила порадовать ее этой экзотической орхидеей, потому что та по ним вроде как с ума сходит.
Вика задумчиво делает пару фотографий, и мы покидаем павильон.
Сегодня суббота, и я решила ненадолго выбраться из своего «Гарлема».
Мы планировали зайти в какое-нибудь кафе и перекусить, а потом я вернусь домой. За прошедшую неделю я ужасно устала. Сидеть и спать на воображаемых иголках очень утомительно. От Антона со среды никаких вестей, и единственное, чем я занята, когда остаюсь наедине с собой – это решаю, писать ему или нет.
Я все еще не поделилась с подругой своей неоднозначной ситуацией. Но клянусь – мне просто тяжко об этом говорить. У нее прекрасный парень, они любят друг друга и наверняка поженятся.
А я…
Я связалась с настоящим плохишом, и ничего хорошего из этого, скорее всего, не выйдет. Почему я такая непутевая? Какое-то родовое проклятье?
Мы нашли отличное место и вкусно поели. Я, как всегда, наслаждалась обществом своей подруги. За обсуждением сериалов и поездки на новогодние каникулы время пролетело незаметно.
Вернуться домой решаю на электричке. На улице стемнело, и моросит дождь.
Тоскливо. А мне вдвойне.
Чувствую себя спущенным воздушным шариком. Мне ничего не хочется.
Дома ждет всегда голодный Палкан.
Я кормлю его строго по граммам, чтобы не спровоцировать набор веса и, как следствие, какую-нибудь наследственную болезнь. От этого он словно голодный «акул» – вечно ищет, что бы сожрать. Сырые макароны, хлеб. Кости от курицы он просто глотает, поэтому, когда я добегаю, отнимать уже нечего. Однажды он сожрал попку от колбасы вместе с железякой. Тогда мне пришлось взять день за свой счет, чтобы ухаживать за ним, пока она не вышла. Он использует все: мои ошибки, ловкость лап, расстояние и хитрость. Я научилась оставлять всю грязную посуду в духовке, если не успела ее помыть. Но я не сомневаюсь – он решит и эту задачу.
Плетусь на кухню и ставлю чайник.
Никогда! Никогда я не считала минуты субботнего дня! А теперь я хочу, чтобы время бежало! Бежало к тому моменту, когда Бес соизволит со мной связаться. Все его поведение говорило о том, что он неравнодушен ко мне. Тогда какого х…
Почему он молчит?
Что за невозможный человек?
Вспоминаю ощущения от его поцелуев, и по телу бегут мурашки. Он мужчина во всех своих проявлениях. Это чувствуется в его жестах, улыбках. В его голосе. Ход его мыслей мне пока трудно понять, но не думаю, что найду там розовых пони.
В раздражении пинаю валяющийся на полу пустой пакет.
В этот момент меня накрывает злость.
В самом деле, что это со мной?
Почему я должна мариноваться, как осенний помидор?
Иду к шкафу и отшвыриваю дверцу в сторону с такой силой, что она ударяется о стену.
Преисполненная решимости, достаю со дна бельевого ящика провокационный кружевной комплект белья, который ни разу в жизни не надевала. Облачаюсь в него и устраиваю целую долбаную фотосессию, не забывая включить в композицию волосы. Выбрав самую удачную на мой взгляд фотографию, отправляю ее Антону с припиской «как дела?».
Если он только посмеет ответить мне не так, как я рассчитываю, клянусь – я ему никогда не прощу!
В ожидании ответа я словно в аду и меня поджаривают черти.
Может быть, он вообще не ответит? Может быть, он в поезде и у него нет сети? Или он спит. А может…
Телефон извещает о сообщении. Меня обдает жаром и холодом. Хватаю его и проваливаюсь в послание:
АНТОШКА: «Еще»
В меня возвращается жизнь. Хочу бежать кросс или плыть заплыв. Хочу танцевать или гулять под дождем. Господи, что будет, если на следующее мое сообщение он ответит целым предложением? Я просто выпорхну в окно?
Снимаю лифчик и повторяю фото, прикрыв грудь волосами. Отправляю фотку с припиской: «Я спросила, как дела?»
Падаю на кровать, раскинув руки, и жду ответа.
Его ответ затягивается. Не позволяю панике отравить мою кровь.
Телефон снова вибрирует. Подпрыгиваю и читаю:
АНТОШКА: «А сама как думаешь?»
К сообщению прилагается фотка, на которой видна нижняя часть его тела. Он сидит на стуле, широко расставив ноги, а под спортивными штанами отчетливо угадывается эрекция.
Ох. Это для меня? Признаться, этот ответ превзошел все мои ожидания.
«Думаю, тебе не помешала бы моя помощь…» – пишу, добавляя к этой догадке свою фотографию, на которой прикрываю рукой грудь, скучив её по максимуму. Позволяю ему самостоятельно догадаться о том, как он мог бы использовать скраденное пространство между ними.
Кожа зудит от обилия картинок в голове. Неожиданно вспоминаю как выглядит Антон во время оргазма. Он сжимает челюсти и запрокидывает голову. Шея напряжена. Это невероятно личный момент. То, о чем знаю только я. Вполне возможно, об этом знает половина города, но я надеюсь, что нет. Мне хочется верить в то, что он разборчив в связях, иначе мне было бы неприятно. Образ, сложившийся в голове, противоречит понятию «бездумный трахальщик».
Мои психоаналитические размышления прерывает телефонный «дзинь».
АНТОШКА: «Ты меня уделала. Поздравляю»
Внезапно вся спесь сходит с меня. Я в самом деле очень хочу его увидеть. Мне не хочется больше игр.
Я: «Когда мы увидимся?»
АНТОШКА: «В пятницу»
Это… кошмар. До пятницы еще целых пять дней!
Я: «Ты где?»
АНТОШКА: «Во Владике»
Моя челюсть падает. Так далеко? Он на другом конце континента!
Это… ужасно.
Я: «Мы тебя ждем»
Имею в виду себя и свое сердце. Но он скорее всего решит, что я имела ввиду себя и свои сиськи.
В любом случае, мне остается лишь догадываться, ведь в ответ я получаю тишину.
