Мария Летова
Жесткий рок
Глава 33
Сегодня у меня последний рабочий день. И сегодня первое апреля.
Да, я, наконец-то, уволилась. Разумеется, не потому что планирую висеть на шее у Беса, а потому что мы с Викой взялись за один блогерский проект, который поглотил все наше время.
Как только занимаю рабочее место, выжидаю ровно час и пишу Наумову, закусив от злорадства язык:
Я: «Только что была на УЗИ. У нас двойня…»
Потираю руки, предвкушая момент, когда обрушу на него это восхитительное «первое апреля – никому не верю! Ахахахаха».
Ждать приходится долго.
С утра он поехал в наш дом. Сейчас там организуют домашнюю звукозаписывающую студию на цокольном этаже, и Антон хочет все контролировать. Здорово, что она там появится. Мой Наумов будет постоянно рядом. Если я вдруг захочу его увидеть, нужно будет просто спуститься в подвал.
Телефон звенит, и я тут же снимаю блокировку, желая увидеть его ответ.
АНТОШКА: «Надеюсь, у них чувство юмора будет покруче, чем у тебя»
Надуваю губы.
Ты свинья, Наумов. Можно было и подыграть.
Я: «Поздравляю. Ты заставил меня расплакаться»
АНТОШКА: «Уеб*ай поскорее со своей работы, и я заставлю тебя поорать»
У меня сейчас глупейшее выражение лица – смесь «дуры» и «влюбленной дуры».
Быстро пишу ответ:
Я: «Люблю тебя, Наумов»
АНТОШКА: «Люблю тебя, Алёнушка»
Блаженно вздыхаю и откладываю телефон. Сегодня придет моя замена, и мне нужно передать ей дела. Я сделаю это с превеликим облегчением.
В этом году очень быстро сошел снег. Буквально на прошлой неделе я ходила в зимних ботинках, а вот сейчас – в туфлях! Пришлось обновить гардероб, так как во многие вещи я уже не влезаю. У меня уже проклюнулся маленький животик, который можно заметить невооруженным глазом.
Прежде чем покинуть рабочее место в последний раз, смотрю на себя в зеркало. Конечно, моя покраска требует коррекции, но теперь я смогу покраситься не раньше сентября. После того, как родится наш с Антоном ребенок. До этого времени я не хочу контактировать ни с чем токсичным или сомнительным, даже с краской для волос. На мне полосатое платье-рубашка чуть ниже колена, перехваченное пояском прямо над животом, и красные лодочки. Антону понравится. Он не видел меня с утра, так как уехал чуть свет. Накидываю пальто и выхожу на улицу.
М-м-м…
Пахнет весной…
Это самая счастливая весна в моей жизни. Непроизвольно вытягиваю руку и рассматриваю своё обручальное кольцо. Широкий плоский ободок с маленьким сердечком из бриллиантов по центру. Мне оно безумно нравится. У Антона такое же, только без бриллиантового сердечка.
Свадьбы у нас не было, меня так колбасило от токсикоза, что я удовлетворилась росписью в ЗАГСе. Мы даже никого не звали. Были только я и он.
В кармане вибрирует телефон, и я проверяю кто там.
АНТОШКА: «Быстрее тащи свою задницу сюда»
Я: «Уже сажусь в машину»
АНТОШКА: «Поедешь, позвони»
Приходится соврать, поскольку до машины мне еще минут десять идти размеренным шагом. Разумеется, я не собираюсь нестись сломя голову. Пусть ждет, нельзя получить все, что только захочется. Хотя мой Бес может. Рядом с ним я научилась смотреть на вещи иначе. Его жизненная позиция звучит примерно так: живи здесь и сейчас, используя то, что имеешь в данный момент. Это практически вырвано из контекста одной из его песен, и я вижу Антона в каждом слове.
Наумов самый трезвомыслящий человек из всех, кого я знаю. Как при такой приземленности он умудряется быть творческой личностью – для меня загадка. Очевидно, это воспитание и гены. Я делаю такой вывод, потому что недавно познакомилась с его мамой. Она у Наумова художник и фотограф! В их Нижегородской квартире я бродила, словно в музее. Дед Антона был… писателем. У моего ребенка довольно много творческих перспектив.
Поглаживаю свой живот, улыбаясь.
Эта возвышенная женщина была счастлива до усрачки, узнав, что у ее младшего ребенка появилась семья. Кажется, мы с ней отлично поладили.
Моя собственная семья на фоне клана Наумовых выглядит пролетарской, но Антон, к моему удовольствию, включил «своего» парня. Сначала моя мама смотрела только на его татуированные руки. Для нее он предстал кем-то вроде экзотического дикого животного. Но Бес быстро превратил ее в свою верную почитательницу и даже помог загрузить в телефон свою музыку.
Н-да… хорошо, что мне до машины идти метров пятьсот. Больше я на этих каблуках не осилила бы. Сажусь за руль и скидываю лодочки, чтобы обуть свои мягкие тапки для вождения. А что делать? Был бы у меня автомат, я бы скинула только одну туфлю.
Наумов убеждает меня в том, что мне нужна новая машина. Но блин, у меня офигенная тачка (теперь), зачем мне другая? Я знаю – он не отстанет. Он уже поручил Вадику подобрать что-то более безопасное. Все-таки моему «Форду» почти двадцать лет. Хоть я и не хочу с ним расставаться, в логике Антона есть рациональное зерно.
Сегодня у нашей сборной групповой матч в рамках Чемпионата Мира, так что мы собираемся в пабе в Центре, чтобы посмотреть игру. Вернее, футбол будут смотреть парни, а я, скорее всего, буду висеть на шее Наумова и подремывать.
Выезжаю на Кутузовский и наслаждаюсь всем. Прекрасным весенним вечером, прекрасным весенним воздухом, прекрасным городом и прекрасным проспектом. Когда-то мне все здесь казалось чужим, но, как это всегда бывает, нашу жизнь делают те, кто рядом. Антон, без сомнения, сделал мою более осмысленной и настоящей. Рядом с ним у меня рождаются идеи, рождается интерес к миру вокруг. Я уже говорила, он абсолютно самодостаточен. Все, что ему нужно, он создает вокруг себя сам. Если ему мешают обстоятельства, он старается подстроить их под себя, а если у него не выходит, просто идет дальше, не оглядываясь.
Он настоящий мужчина, мой Бес. Это самое подходящее для него определение.
Когда добираюсь до паба, паркуюсь вниз по улице и спешу внутрь. На входе толпятся фанаты. Они галдят и скандируют во славу сборной.
Прикрываю живот руками, боясь, что кто-нибудь может его случайно задеть. Я теперь всегда стремлюсь за него подержаться. Наглаживаю его, разговариваю с ним. Кажется, мне светит стать чокнутой мамашей. Тогда Антон чокнутый папаша, потому что он тоже с ним разговаривает. На самом деле, это было один раз и это было во время секса. На фоне гормональных плясок я гипервозбудима. Наумов сказал моему животу, что я нимфоманка. Я хохотала целый пять минут.
Когда захожу в помещение, оглядываюсь и натыкаюсь на хмурый раскосый взгляд.
Ну что опять не так?
Наумов встает из-за стола и идет ко мне. Улыбаюсь ему назло, ведь он демонстрирует недовольство. Когда оказывается рядом, обнимает мое лицо ладонями и целует. Обвиваю его запястья пальцами и целую в ответ.
– Сказал же, позвони, – пеняет он. – Там куча пьяных долб*в.
Обнимаю руками его талию и говорю:
– Не ворчи.
Он кладет руку мне на плечи и ведет к столику, помогая пробираться через оживленную толпу. За столом вижу Вику и Юру. Пищу и бросаюсь им на шеи. Вадик тоже здесь, как всегда, чем-то замороченный. Наумов плюхается на мягкий диван и широко разводит руки и ноги, намекая на то, что я должна приземлиться на его колени. Делаю, как он просит. Пристраиваю свое мягкое место на его ширинке и скидываю туфли. Обнимаю шею Антона, глядя ему в глаза.
– Ты посмотрел видео? – спрашиваю, поправляя его челку.
– Да, – отвечает он, потираясь носом о мою щеку.
– И?..
– Зачетное. Продолжайте в том же духе, – скупо отзывается он.
У меня от улыбки трескается лицо.
Смотрю на Вику, она тоже улыбается.
Кажется, теперь мы с ней блогерши всерьез. Мы замутили один проект, и к нам пришла кое-какая популярность. Суть его в том, что мы берем интервью у жен известных в разных сферах деятельности мужчин. Первый выпуск был посвящен жене популярного рэпера, участника группы, которую я слушала еще в школе. Они познакомились в институте, то есть она, вроде как, вышла замуж за солдата, а стала женой генерала. Выпуск очень интересный, как и сама героиня.
Антон помог организовать встречу.
Мы сняли небольшую студию, куда приглашаем гостей. У нас есть еще два сюжета помимо этого, они выйдут в течение месяца после монтажа. Интервью берет Вика, ведь я скоро стану похожа на бочку. У нее очень здорово выходит. Она журналист от бога, а вовсе не айтишник.
Мой телефон вибрирует, и я беру его в руки, чтобы увидеть сообщение от Вадика. Вопросительно смотрю на него в ответ.
– Посмотри, как тебе эта, – ворчит он.
Проваливаюсь в сообщение и вижу ссылку на торговую площадку для продажи автомобилей. Там «Ауди А6» в кузове трехлетней давности… золотая.
– Ваааауу… – тяну, находясь в искреннем восторге.
– Нравится? – тихо спрашивает Антон у меня над ухом.
Вскидываю на него глаза. Он спокойно ждет ответа. Кусаю губу и утвердительно киваю, чувствуя, что слезы близко.
– Ну нет! – возмущается Наумов, закатывая глаза. – Опять?
Да, опять! Не могу сдержаться. Я не хотела менять машину час назад, а теперь уже хочу. Потому что он делает предложение, от которого невозможно отказаться.
Он самый-самый внимательный. Самый чуткий. Самый заботливый. Самый умный. Самый красивый…
Обвиваю его шею руками и начинаю реветь.
– Пи*ц, – вздыхает мой панк, накрывая мою голову рукой.
– Что?.. – изумляется Вадик. – Цвет не нравится?..
– Покажите и мне тоже!.. – слышу голос Вики.
– Не смотри, а то тоже захочешь, – протестует Юра.
Смеюсь сквозь слезы и гляжу на Наумова. Он стирает большим пальцем слезы с моей щеки и говорит:
– Наши в жопе. Может, сразу таз попросить?
Звонко смеюсь в потолок.
– Нет, – утираю нос. – Попроси мне нового мужа.
Антон сжимает меня в руках и шепчет на ухо:
– Хрен тебе Алёнушка, а не нового мужа.
По шее ползут мурашки, и я прерывисто вздыхаю. Кладу голову на любимую твердую грудь и считаю удары Антонова сердца.
Смотрю на своих друзей и вполуха слушаю оживленные разговоры. Антон иногда вставляет свои пять копеек, отчего его грудь вибрирует. Он гладит мой живот и периодически оставляет поцелуй в моих волосах.
Откуда? Вот откуда он знает, что я от этих простых жестов просто умираю от счастья? На самом деле, он делает это, потому что ему самому так нравится. Нам нравится касаться друг друга, иметь тактильный контакт.
Почему нам так хорошо вместе? Не знаю, может, потому что я женщина до мозга костей, а он стопроцентный мужчина? Он – наш с малышом защитник. Я с радостью ему подчиняюсь, потому что он у нас главный, и потому что он для себя другой роли не приемлет.
Когда мы возвращаемся домой, я прошу Наумова заняться со мной любовью, и мой мужчина дает мне то, что я хочу. Засыпаю в его руках счастливая, прежде чем закрыть глаза, незаметно пускаю слезинку.
АНТОН
Отпиваю кофе и нарезаю Вадику задачи на неделю, параллельно интересуясь, когда он планирует магистратуру? Или планирует у меня на побегушках до пенсии торчать?
Говорит, что в следующем году. Советую так и сделать. Он отличный ассистент, и он мой племянник, поэтому я сразу предупредил, что его зарплата на данный момент – это потолок. Что из него выйдет, не знаю.
За его спиной в коридоре вижу движение и отклоняюсь в сторону.
У нас тут чудесное, блин, явление. Алёнушка проснулась, дуйте в трубы.
На ней моя футболка ЦСКА, и она ей почти по колено. Аленушка у меня миниатюрная. Бл*ть, была месяцев шесть назад.
Беременность – это жестко. У меня ощущение, будто последние два месяца моя жена только спит и ест. Пузо у нее гигантское. Я раньше не видел, как выглядит беременная женщина на девятом месяце, ну а теперь я это увидел. Каждый день вижу. Она выглядит, как мондошаван.4 Двигается так же.
Ну хоть плакать перестала.
Плетется ко мне, даже глаза как следует не продрав.
– Привет, – говорит Вадик, обернувшись.
Бурчит привет, двигаясь строго на меня. Исправно обнимаю и целую. У нее губы сейчас такие, будто их засосало в латексную банку.
Дует их.
Знаю почему. Потому что не разбудит. Но как, бл*ть, ее будить, если она спит, как сурок и слюни на подушку пускает? Она сейчас так сладко спит с этим гигантским баскетбольным мячом под майкой, что я сам порой присоединяюсь. Обнимаю ее всю вместе с пузом и тоже сплю. Весь опыт человечества показывает, что скоро мне эта простейшая функция станет недоступна.
– Есть хочу… – сообщает Алёна.
– Там поросенок в холодильнике, перекуси, – скалюсь, целуя ее лоб.
Фыркает и возмущается:
– Это что ты имеешь в виду? Я много ем, по-твоему?
Бл*ть, это еще слабо сказано.
– Не, – усмехаюсь, кладя руку на ее живот. – Это твой паразит.
Мне в руку тут же прилетает нехилый пинок от дочери. Алёна морщится. Спрыгиваю со стула и помогаю ей на него вскорабкаться. Это тоже дело не простое.
Честно, я в принципе всегда благодарил небеса за то, что родился мужиком, но только сейчас осознал весь фарт.
Согласится ли она мне еще одного родить или пошлет на*й?
Из пакета достаю еду. Алёнушка сейчас не готовит, поэтому я с утра сразу заказал ей лошадиную порцию хинкали. Она по ним прется на этой неделе, особенно со сметаной. Ставлю перед ней тарелку, себе я заказал оливье.
Встав сзади, обнимаю жену и целую ее серо-буро-козюльчатые волосы, пока она сметает предложенный завтрак.
– Алён, сегодня днем люльку привезут, ты дома будешь? – уточняет Вадик, ковыряясь в планшете.
– Дома, а где еще? – бубнит она.
Да, уже неделю дожди хуя*т, так что она просто валяется на диване и ест мороженое.
И ждет.
Как и я.
Я вижу, что Алёна уже мечтает разродится, но у нас еще неделя впереди, не меньше. Так сказал ее врач.
– Я сам дома буду, – сообщаю Вадику.
– Да? – с надеждой пищит Алёнушка, глядя на меня снижу вверх.
Целую ее плечо и подтверждаю:
– Да. Эту неделю всю дома буду.
Ну твою ж мать. Опять слезы? Да, я решил побыть с ней, потому что знаю, как она мается. Она целый, сука, месяц на сохранении пролежала, я чуть от тоски не подох. Если бы мне пришлось целый месяц на больничной койке жить, я бы повесился, но моя Алёнушка как американский солдат: надо – значит, надо.
Пока ее не было, я на стены кидался. Просто нереально, как я привык к тому, что она всегда рядом.
Как я жил без нее?
Да хрен знает.
Было много гастролей, да и возраст был другой. Я бы мог сказать, что время летело быстро, но это не так. Все значимые события в своей жизни я могу перечислить по щелчку, и за последние годы их случилось не мало. В том числе, событие, которые сидит сейчас передо мной.
У меня столько всяких баб было, и все как размытое пятно. В плане ощущений. Хотя порой секс был десятибальный, этого не отнять. Они на меня вешались, я и двух слов сказать не успевал. С возрастном все это надоело. Я их уже в миг читал от и до. Знал, что им всем от меня надо. Кому-то секс, но большинству «секс с перспективой». Многие рассчитывали на предложение вроде «семья по расчету». Я не ждал любви большой любви, просто не тянуло на семью с посторонним человеком.
Была еще Вера. Вера другая. Верины мотивы у меня как на ладони. Быть со мной, даже несмотря на то, что нам не очень комфортно. Да х*ли, притремся. Мы, что ли, первые? Возможно, лет в двадцать пять я бы клюнул на подобные доводы, но, слава богу, в тот период мне было не до Веры, иначе к тридцати пяти я бы обнаружил себя с кучей детей и посторонней женщиной в качестве их матери. Как ни крути, а я предпочитаю все настоящее.
Когда Алёнушку в том туалете увидел, вообще внимания не обратил. Просто еще одно лицо, причем не самое ходовое. Одета она была как куль, так что физические параметры я и оценивать не стал. Я ее даже не воспринял как женщину. Вплоть до того момента, пока она не начала тому менту ситуацию описывать. Если бы у меня была возможность ржать, я бы ржал. Смотрел на нее и думал о том, что она ну вообще из другого мира. Ну вообще не в моем вкусе.
Она – обычная.
Но, бл*ть… почему мне так она нравится?
Когда вызвала такси домой, такая вся уставшая и деловая, осознал, что это какое-то неповторимое явление в моей жизни.
Вспоминаю, как она посматривала на меня. Как пыталась скрывать влечение.
Бл*******.
В сочетании с тем, как моя девочка показывала «зубы» – атомная смесь.
Тут уж я ее захотел и все никак не расхочу. Надеюсь, никогда. Она сначала мой мозг трах*ла, потом меня самого. Именно так, она меня, а не я ее.
Когда я узнал о том, как Вадик ее на поезд сажал… блин… я тут в квартире половину посуды переколотил. Я понял, что являюсь классическим долбоебом. Против кого я воюю? Против Алёнушки? Да у нее на лице все написано, и там написано, что я для нее величайший герой галактики. Но я то и сам от нее оху*аю!
У меня тогда шел тур, и я не мог разорваться. Тур – это самоотдача на девяносто девять процентов. Мешать его с чем-либо я никогда не умел.
Возвращаюсь к реальности и выпроваживаю Вадика. Веду свою коровушку на диван. Куда ж еще? Укладываемся с ней и смотрим телек.
Родится наша девочка, и начну опять жену тра*ть. От секса с моей Алёнушкой у меня в глазах мутнеет. Во время оргазма у нее лицо такое… я, как правило, только от одного этого зрелища за ней следом кончаю.
Аааа… блин… лучше не думать об этом.
Она теперь моя.
Даже если бы у нее мужик был, я бы ее себе забрал. Она для меня. Специально для меня.
Сопит на моей груди и просит вырубить баскетбол. Да ради бога. Я теперь как послушный собакен.
Включаю ей какой-то говнофильм, и она залипает. Глажу живот, глажу ее волосы. Люблю ее, пи*ц просто.
Мы с ребятами сейчас пишем новые песни, одна про мою Алёнушку. Называется «Решиться».
Я о детях вообще никогда не думал, но в Тае у меня крышу снесло. Я понял, что вот так они делаются – просто и понятно. Мы вместе, у нас все правильно. Я ее люблю, она – меня. Почему нет? Она все пищала о каких-то презервативах, но я последние пять дней вообще от них отказался.
Мне тридцать пять. Я знаю, чего хочу. И решил не откладывать.
– Антон?.. – подает Алёна голос.
– М-м-м? – лень даже говорить.
– Может, Маша?
Маша. Маша – это почти как Настя. Типа, Шарик или Барбос. Хотя… Машенька…
– Может и Маша… – отзываюсь, проверяя почту в телефоне.
– А Саша? Как твоя бабушка…
Мою бабушку все по жизни называли Шурой. Мне как-то не очень.
– Ну, а твою как звали? – спрашиваю, почесывая ее затылок.
Зарываюсь пальцами в волосы. Она от этого аж дрожит вся, мурлычет.
– Паша… – смеется Алёна..
– Тогда уж лучше Маша.
Она вздыхает. Хочу ее всю объять и сжать в своих руках, но тут приперается мистер Страшилище. Садится на наши сплетенные ноги, потому что знает – при ней я его не пну. Смотрит на меня нагло.
Сука.
Дом давно готов, но мы решили остаться в городе. Здесь ее врач. Застрять в пробке на въезде с рожающей женой – это последнее, чего бы мне хотелось в жизни. Родится наша Маша, и сразу поедем туда.
Алёнушка какая-то неспокойная. Уже три раза меняет положение.
– Что?.. – спрашиваю ее, поднимая лицо за подбородок.
– Не знаю… что-то живот тянет… – жалуется Алёна.
– Воды?
– Да… можно… – устало отзывается она.
Бедная моя Алёнушка.
Осторожно встаю и чешу к холодильнику. Достаю холодную бутылку «боржоми». У нас их тут целая батарея. Наливаю в стакан и несу ей.
Моя девочка привстает, хмуря брови.
Пока она пьет, замечаю огромное мокрое пятно на диване.
Что за?..
Бл*ть…
Меня пот прошиб…
– Алёна?.. – с подозрением зову я.
– М-м-м?.. – отзывается она, глотая воду.
– Ты рожаешь, что ли?..
ЭПИЛОГ
– Сегодня у меня в гостях Алёна Наумова, – объявляет Вика, после чего следует заставка и дается краткая сводка моих скромных достижений:
«Алёна Наумова. Тридцать три года. Жена Антона «Беса» Наумова, фронтмена группы F.G.M. Все помнят знаменитое фото пары…»
В этом месте дают ту самую фотку. Я смеюсь. Антон сидит перед ноутбуком, развалившись на стуле.
Этот выпуск нашего с Викой влога посвящен мне.
Это тщеславно?
Но ведь я жена Беса! Имею право!
Антон нажимает на паузу и спрашивает, повернув ко мне голову:
– Ты уверена, что мне стоит это смотреть?
Опять смеюсь.
Моя дочь начинает капризничать и кривить личико.
– Чш-ш-ш… – шепчу, качая ее в руках так, будто я маленькая американская горка.
Бес качает головой и снова запускает видео.
– Он тебе сразу понравился? Или ему пришлось постараться?
Антон снова врубает паузу и смотрит на меня, вскинув брови, и я снова смеюсь.
Да, вопрос поставлен так, будто стараться пришлось ему, а не мне. Но ведь вопросы мы готовили вместе с Викой, так что извините.
– Он мне вообще не понравился. Первый месяц нашего знакомства я его именовала исключительно как «козел».
Наумов делает характерное движение, разминая шею. Гоняет голову вправо и влево, но на паузу не ставит.
– Он вел себя так, что после каждой встречи я клялась себе в том, что это последняя наша встреча.
– Почему же она не стала последней?
На видео я заметно краснею.
Наумов смотрит на меня и так нагло улыбается, что хочу швырнуть в него детскую бутылочку. Он прекрасно понял, когда случился тот перелом. Дождливым вечером в его машине. Когда у нас произошла «пижамная вечеринка».
– Он ухаживал за тобой?
В этом месте я начинаю хохотать.
– Господи! – восклицаю. – Он не ухаживал!..
– Какого хрена?! – возмущается Антон, обращаясь к той мне, которая на мониторе.
– Он просто делал, что ему хотелось. Всегда.
В последнем слове зашито больше смысла, чем кажется. В большинстве своем я имею в виду маленький изворотливый кулек, который держу сейчас в руках. Я много позже поняла, как целенаправленно и хладнокровно Наумов мне его заделывал. Розовый туман похоти и влюбленности помешал тогда это разглядеть.
Моей дочурке уже восемь месяцев. Я отказывалась мелькать на просторах ютуба, пока не сбросила вес. Самое поразительное заключается в том, что вес ушел на сто процентов самостоятельно. Я сейчас похожа на скелет, по сравнению со своей версией двухлетней давности.
Наумову, в принципе, все нравится. И тогда, и теперь. Как только наша супружеская жизнь возобновилась, надо мной нависла серьезная угроза очередной беременности.
Но в этот раз все по-другому…
Антон стал относиться к моему телу с каким-то трепетом… мне иногда даже хочется пожестче…
Слава Богу, он быстро улавливает мое настроение. У нас с ним в этом плане идеальная совместимость. Как и во всех других.
Кладу маленькую Наумову в люльку и убеждаюсь в том, что она спит. Иду к ее отцу и обнимаю его плечи сзади. Целую его шею, вдыхаю запах.
– Я думала, ты король мудаков… – шепчу ему на ухо и глажу руками его торс.
Мой муж – самый ох*й мужчина на свете.
Он самый нежный отец. Он воркует над нашей крохой, как нянечка. Никому не позволяет с ней сидеть, кроме меня и наших мам. Когда у нее болел животик, Антон практически плакал в унисон и все время спрашивал: «ну почему она так орет?!»
Наш папочка заявляет, что у нее его лицо, хотя это очень спорно. Я, например, вижу, что у нее его нос, но это ведь не все лицо! Брови у нее точно мои, это стало особенно очевидно несколько месяцев назад.
Я просто дрожу, когда понимаю, что этот маленький человечек уже такой породистый. А когда вижу, как Антон укачивает ее, плачу.
Мне кажется, что мой отец никогда не был так трепетен ко мне. Но почему-то я именно этого и ожидала от Наумова.
Просто он любит нас, своих девочек.
Он так поддержал меня в период беременности, что я готова ко второму. Я еще не сказала ему об этом, но он сам все понимает. Все мои мысли красными буквами маячат на лице.
– …хочешь на свидание? – спрашивает он, кладя мою руку на свой пах.
– Хочу…
В принципе, даже если мы отлучимся в гараж и закроемся в машине на пятнадцать минут, я уже буду считать это свиданием.
– Твоя мама когда приедет?
– В среду приедет… – шепчу я и прихватываю мочку его уха зубами.
Следует моментальная отдача под моей ладонью.
– А что горлодерка? – спрашивает он, разворачиваясь и усаживая меня себе на колени.
– Спит…
Конец.
