Мария Максонова
Попаданка в русалку
Глава 62
Я почувствовала себя гончей, следующей по следу. Мое магическое чутье было напряжено сейчас по максимуму, я одновременно отслеживала всех людей и нелюдей в пустыне, контролировала их эмоциональный фон, экранировалась от паникующего Рохеиса, держала водяную защиту, огромный шар воды над нашими головами… я была практически в полу-трансе, и вскрывшийся передо мной источник информации стал будто алая тряпка для быка. Какая мне разница, что там у него за проблемы? Пусть сам их решает. Но…
– На что тебя поймали? Говори же, – я практически шипела, во мне будто прорезалась родственная связь со змеями, которую я давно в себе подозревала. Мои глаза полуприкрыты, но при этом не моргают, несмотря на яркость солнечного света, я чуть покачиваюсь в такт дыхания. – Такая крепкая связь, я чую…
– Я ничего не скажу!.. – рычит он пытается вырваться, но путы воды сжимаются сильнее перекрывая ток крови, а голову он и вовсе отвернуть не в силах – я уже поймала его взгляд.
– Конечно, не скажешь. Цена за разговорчивость – смерть. Смерть ходит по пятам… не твоя смерть…
– Прекратите! – кричит в панике этот огромный сильный мужчина, готовый в любой момент пожертвовать своей жизнью. Своей, но не тех, кто ему дорог.
– Кто же, кто же… родители? Нет, нет связи с предками. Ты один… хотя нет, есть братья… братья здесь, в пустыне… не бойся, никто из них не погиб… пока…
Он замер, не в силах сопротивляться, зрачки его расширились, оставив от радужки тонкий ярко-зеленый ободок. Зеленые глаза у такого амбала – какая романтика…
– В одной связке, всю жизнь. Братья единокровные. Но их смерть ты бы пережил. Потому что своя смерть освобождает, но…
– Нет! – не голос даже, предсмертный хрип.
– Ребенок, – буквально чую, идя по следу чужих чувств, ощущаю все словно от первого лица: тепло прикосновений, нежность коже, тяжесть на руках. – Такой маленький, теплый, хрупкий… девочка. Дочь.
Его резануло такой болью, что я дернулась, выпадая из транса, а следом пришла агрессия, дикая ярость родителя, защищающего свое дитя. Он рванулся из пут, буквально выворачивая кости из плена мышц. На одних инстинктах я взлетела в воздух, обхваченная потоком воды ниже пояса, словно огромная анаконда, впилась в его бычье горло под подбородком когтями, ловя взгляд:
– Говори сам. Говори, иначе я вскрою тебе череп и все равно все узнаю! Говори, я клянусь, что не подвергну опасности твою семью ни словом, ни делом. Клянусь! – повторила уверенно. Выдержала паузу. Он молчал, только дышал, словно загнанное животное и дико вращал расширившимися глазами. – Твоя дочь в рабстве? – подсказала я.
Несколько секунд он пялился неотрывно в мои глаза, а потом опустил веки, расслабил все мышцы, и я поняла, что победила:
– Да, – прозвучало тихо и хрипло, словно хруст сухого полена в костре.
– Почему? Этот старый урод же утверждал, что дети рабов рождаются свободными, если родители сами их не продадут? Мать ребенка это сделала?
Он отрицательно качнул головой и все же признался:
– Таков был ее контракт. Я не знал, а ей приказали не говорить. Родители продали ее за долги с условием, что рожденные ею дети тоже становятся рабами. За такой контракт платят больше. Она должна была оказаться в доме удовольствий, но купец выкупил ее и еще… других девушек. Для нас.
– Для орков? – не поняла я.
– Нет… да… они были служанками в доме, где нас растили. Мы ведь были свободны, на полуорка нельзя надеть ошейник, потому что он его снимет. Такова наша способность. Орков ничто не может удержать против его воли.
– Но как-то ведь вашего отца держали в плену? Как рождаются полуорки?
– Он не снимал ошейник, чтобы выплатить виру за свой проигрыш в бою. Таков закон орков. Тот, кто проиграл в бою, кто показал свою слабость, должен отработать так, как хочет победитель. Хочет он, чтобы орк носил ошейник – тот будет носить, но на деле он может снять его в любой момент.
– Вы тоже это можете? – заинтересовалась я. – Снять ошейник с себя и с любого человека?
– Только с себя, – поморщился орк. – И это будет не так просто. Если бы мой дар подчинять землю был сильнее, меня бы не сделали простым охранником, а учили бы дальше. Но я обычный, все мы обычные, одно разочарование.
Я нахмурилась, сопоставляя факты:
– А почему орки, даже обычные, способны противостоять магии ошейников? И зачем разводят полуорков и учат их… дальше работать с ошейниками, не так ли?.. – меня как током шибануло, – так это оркская технология, ее не в Халифате придумали?!
– Племя орков держится на иерархии, на подчинении слабого сильному, подчинении всех вождю и шаману, подчинению даже вождя и шамана, общим законам и традициям. Всех их держит общая огромная клятва, сеть из клятв и законов, сеть силы, что привязывает их к земле и питает. Люди смогли разгадать часть этой силы и применить…
– Создав ошейники подчинения, – кивнула я задумчиво. Вот ведь, кто-то строит АЭС, а кто-то делает ядерные бомбы.
– Но есть много оговорок: нельзя заставить подписать контракт силой, нельзя не указать условий, нельзя пойти против некоторых законов орков, которые вписываются в контракт…
– Но можно заставить подписать обманом и шантажом, сделать женщину проституткой и тут же отнять у нее еще не рожденных детей, – покачала я головой.
– Раньше нельзя было, но люди нашли какую-то уловку, – он поморщился. – Для этого они и стараются пленить орков и получить от них потомство, преданных талантливых магов-полуорков, которые смогли бы найти другие слабые места в технологии подчинения. Но они не могут, таких очень мало. На самом деле это не маги-полуорки, это те, кому было суждено стать в будущем шаманами… но они нигде не учились, а человеческая магия нам не подходит, она отличается от нашей. Слишком много других стихий, – он покачал головой, не в силах объяснить, но мне и этого хватило.
– Так значит, твоя дочь и жена в собственности у этого урода…
– Милана умерла во время родов, – вздохнул горестно полуорк. – Кроме дочери у меня никого нет, но выкупить ее я не в силах.
Я насторожилась.
– Но право выкупа указано в контракте? Он ведь стандартный, это правило не исключено?
– Да, ее любой имеет право выкупить на свободу, заплатив виру в двадцать золотых. Я зарабатываю пятнадцать в год, но двенадцать из них уходят на содержание: на еду, одежду, крышу над головой для нас обоих, другие вещи. Первые года ничего не оставалось, потому что я должен был платить за кормилицу и няню, но затем я смог скопить уже пять золотых, но…
– Этого слишком мало, – кивнула я.
– И все время что-то случается. То она заболевает – и приходится платить лекарю, то разобьет какую-нибудь статуэтку в доме, куда вообще не должна была заходить…
– Так это нянька не досмотрела за ребенком! – возмутилась я.
– Няней ее служит жена моего брата, она присматривает за всеми детьми, и ее отвлекли в этот момент по другому делу.
Понятно, все специально. Контракт, из которого не вырваться.
– А почему ты просто не уйдешь работать на другого купца, который будет тебе больше платить? Будешь платить только за содержание…
– Тогда ее просто продадут в дом удовольствий и не скажут мне, куда. У меня нет прав на ребенка, она чужая рабыня.
Я содрогнулась, вспомнив свои ощущения:
– И сколько ей лет?
– Пять.
– Убью этого урода, – я уже вытянула руку, но Рохеис перехватил меня за запястье:
– Не смей!
– Не надо! – одновременно закричал полуорк.
– Почему? – я все же замедлилась.
– Личные рабы привязаны к жизни хозяина и умирают с ним вместе в случае насильственной смерти, – пояснил Рохеис.
– Она привязана, – кивнул полуорк.
Я зарычала от бессилия. Уроды! Какие же уроды!
Наконец, решившись, опустила мужчину на песок и убрала водные путы. Нападать он не стал, даже не дернулся, просто смотрел на меня глазами побитой собаки.
– А снимать ошейник с жены или дочери ты пробовал? – уточнила на всякий случай.
– Пытался снять с жены. Но… это был один из первых отданных ей приказов – убить себя, если кто-то попытается снять ошейник. Один из моих братьев решил, что справится, что сможет жену удержать, но… – он тяжело вздохнул, – она откусила себе язык, пока он пытался избавить ее от ошейника. Не смогла противиться приказу, хотя он связал ей руки и ноги, чтобы не вырывалась и не навредила себе. И он был самый сильный из нас маг, самый талантливый – но не смог удержать, не успел снять ошейник до ее смерти.
Я покусала губу:
– Надо было снимать так, чтобы она не знала. Например, пока она спит.
Но он покачал головой:
– Это очень больно, любой проснется.
– Тогда опоить какими-нибудь травами, чтобы был без сознания, – не могла сообразить, как перевести на их язык «искусственную кому», но им бы это явно не помешало. Но тут же покачала головой, – но с детьми такое провернуть я бы не рискнула, ребенок может не выдержать, может сердце остановиться, особенно если речь о такой малышке. Беременных женщин тоже так не освободить – слишком опасно.
– Вы что, решили освободить всех рабов в городе? – вклинился в мои мысли Рохеис.
– Что? Нет, конечно. Но, думаю, я все-таки подпишу контракт с этим старым уродом, – я хищно ухмыльнулась.
Глава 63
Наконец, определившись с планом, я сняла водную защиту и громко крикнула:
– Я хочу подписать с тобой контракт, старик!
– Его имя… – решил подсказать Рохеис.
– Мне плевать, – отмахнулась я.
Вместо стены из тонких, но быстрых и сильных водяных потоков я пробила водой более объемный выход на поверхность, благодаря чему вода теперь походила на толстый хлыст или на поток из шланга. Он поднимался из земли примерно на полметра под углом и опадал волной, ручьем вился по прогалине в песке и через несколько метров уже пропадал, оставив лишь мокрое пятно. Здоровенный водяной шар я так и оставила на месте, не увеличивая его и не питая, но и не позволяя испариться, просто для демонстрации своей силы.
Старикашка сперва замер в нерешительности, но потом расплылся в доброй-доброй улыбке:
– Как я рад! Как я рад, что разум возобладал над эмоциями, и вы, наконец, готовы к переговорам, моя дорогая. – Двое слуг подтащили его ближе и усадили на привычные уже подушки. Только не учли, что те успели вымокнуть от водяной взвести из фонтана, и, сев на них, старик издал забавный чавкающий звук, словно вляпался в… кхм…
Я тоже сидела на свое месте, откинувшись спиной на мятый мешок и теперь мягкими поглаживающими движениями собирала воду со своего платья, будто не обращая внимания на сидящего передо мной старика. Замерла и чуть нахмурилась:
– Я не говорила, что полуорки могут вернуться к вам. Верните своего слугу, и пусть все сидят на местах.
– Но… – он растерянно покосился на полуорка, стоящего за моей спиной.
Я шевельнула пальцами, и он выдвинулся вперед и обернулся – стало видно, что руки его связаны водными путами за спиной, потом отступил назад.
– Не забывайте, я чую все, что происходит в этой пустыне: кто, где и что делает. И ваши слуги должны сидеть на месте, пока мы не закончим разговор. – Проговорила я твердо, а затем нежно улыбнулась: – Я буду чувствовать себя спокойнее, если мы все останемся при своих позициях, – заметила я, не зная, как перевести выражение «статус-кво». – Кстати, капитан Пхимарс к нам не присоединится? – я покосилась на мужчину, который как потерял сознание, так и лежал на ковре полубоком ко мне затылком. Ни один из слуг старика так к нему за это время и не подошел.
Старик отдал приказ по-халифатски, и один из слуг перевернул капитана на спину, пощупал и что-то сказал:
– Он мертв, – перевел для меня Рохеис.
Я всеми силами старалась сохранить на лице безразличное выражение и, не замедляя движений, продолжила собирать влагу со своего платья:
– Вот как? Я немного не рассчитала? – изобразила на лице самую вежливую улыбку, в сочетании с моими эмоциями, подозреваю, она выглядела как хищный оскал маньяка. Старик не подал виду, но по его эмоциям я видела, как он напрягся. – Вам повезло, что я не решилась применить эту магию на всех ваших людях, включая вас. Без последствий она обходится только молодым сильным и здоровым особям, – я кивнула на полуорка. – Не думаю, что вы крепче и здоровее капитана Пхимарса.
Внутри у старика все захолодело. О, да, смерти он боялся и весьма.
– Почему же вы этого не сделали, если могли? А могли ли? – он попытался взять себя в руки, ему не хотелось верить в мои возможности.
Конечно, не могла. Точнее не пробовала. Но я взглянула на него с деланным возмущением, вроде как «разве не очевидно»:
– Так животные бы разбежались, испугавшись. Где мне их потом по пустыне ловить? Убить в каком-то смысле проще… – я задумчиво скатала водяной шарик и принялась поигрывать им, меняя формы, перекатывая из руки в руку.
Убить бы сейчас этого паука, но только он опутал своей сетью слишком много людей, стать виновницей смерти маленькой девочки и еще неизвестного количества людей я не могла и не хотела. Он подстраховался со всех сторон, сволочь такая! Ну, ничего, нам бы выиграть этот бой, а дальше… дальше посмотрим.
– Пусть ваши люди уберут куда-нибудь этого… – я поморщилась, вроде как не в силах подобрать подходящего ругательства. – Пусть похоронят его где-нибудь за той дюной, – махнула рукой в сторону, – хоть будет чем им заняться.
Старик кивнул, и мы подождали, пока несколько человек покрупнее в рабских ошейниках замотали Пхимарса в остатки рваного ковра и потащили его за дюну. Не знаю, что у них тут в плане веры, по аналогии с землей капитан должен был бы быть носителем не той религии, что халифатцы, но влезать в эти вопросы я не стала – пусть хоронят как хотят, не тащить же его обратно в город.
– Пусть Земля станет его проводником к перерождению, – ритуально произнес старик, но я почувствовала, что эмоций эта фраза в нем не вызвала.
– Как зерно прорастает, растет и умирает, давая жизнь новому зерну, так пусть не прервется его путь со смертью бренного тела, – заученно оттарабанил Рохеис.
О, они тут верят в перерождение, забавно. Интересно, карма тоже существует? Надеюсь, в следующей жизни Пхимарс получит подходящую расплату за свое предательство. Я для приличия промолчала, склонив голову и глядя на свои руки, хотя сказать было что, но, как говорится, о мертвых или хорошо, или ничего.
– Итак, вы согласны подписать контракт! – напомнил мне старик, не выдержав паузы.
– Да, конечно, – я отбросила с рук водяной шарик, и он над моей головой в облако белого тумана, служащего вместо зонтика – все же солнце припекало. Не в силах испарить сдерживаемую магией воду, солнечный свет преломлялся в тумане радужными бликами.
– Это прекрасно, у меня как раз есть еще копия контракта, – он кивнул секретарю, и тот вытащил листок, – итак, я выдаю вам двадцать тысяч золотых на неделю времени и, если вы не в силах погасить эту сумму, то становитесь моей рабыней по описанным здесь правилам и ограничениям с зарплатой тысяча золотых в год… – в эмоциях у старика было ликование, он уже прикидывал, видимо, куда применить все мои умения.
– Оу, – я оглянулась на Рохеиса будто бы в растерянности, – нет, я имела в виду совсем другой контракт.
– Какой же? – он нахмурился.
– Точнее говоря, мы заключим несколько сделок, – пояснила я.
Его эмоции полыхнули злобой, но он быстро совладал с собой и улыбнулся как добрый Дедушка Мороз:
– Каких же?
– Вы не одолжите мне бумагу и перо? Чтобы не терять времени, господин Рохеис разу все и запишет.
– Конечно…
Рохеис получил целую планшетку с бумагой для записи от недовольного секретаря, присел со мной рядом и приготовился записывать.
– Во-первых, я не хочу вас огорчать, но я нанимаю ваших охранников к себе на службу. Не волнуйтесь, вам не придется выплачивать им жалование за не оконченный год, они переходят в мое услужение сегодня же.
– И они согласны? – спросил он, скрипнув зубами.
– Конечно, я буду им хорошо платить. Всегда мечтала заполучить слуг-орков, ну, или хотя бы полуорков.
– Мои люди очень преданы мне, – ухмыльнулся старик.
– О, нет такой преданности, которую нельзя было бы окупить золотом, – хохотнула я. – Например, с этим прекрасным сильным воином мы договорились, что я буду платить пятнадцать золотых в неделю, причем, деньги вперед. – Полуорк сдавленно ахнул, – уверена, я найду подходящую цену и для остальных членов четверки.
Вынырнувшие из-за бархана слева полуорки стали для купца сюрпризом. Они шли вперед, следуя за сделанной из воды рыбкой, и успели услышать мое предложение, перемигнуться с братом и расплыться в хищных ухмылках:
– Мы согласны, если сойдемся в цене.
– Сойдемся, – улыбнулась я.
– Двадцать золотых, – заявил один из них, а потом указал на остальных: – двадцать пять и восемнадцать.
– По рукам, – кивнула я, чувствуя, что они не собираются обманывать, только ищут возможности сбежать из кабалы.
– И у вас есть эти деньги?! – старик был возмущен и испуган, в его голосе прорезались визгливые нотки.
– И здесь мы переходим ко второму пункту нашего договора, – расплылась я в самой наилюбезнейшей улыбке. – В которой вы оплачиваете мою работу.
– Работу?! – брови купца поползли вверх.
– Конечно. Вывод водной жилы посреди пустыни – это важная, нужная и чрезвычайно сложная для мага работа. Я оцениваю ее в сорок тысяч золотых.
Старик удивленно распахнул глаза и захлопал губами, пытаясь подобрать слова, а потом все же выпалил:
– Но мне не нужен этот источник! Я его не заказывал!
– Вот как? – я приподняла брови, а потом улыбнулась: – хорошо, тогда вы им не будете пользоваться, – поток за моей спиной уменьшился, а потом и вовсе пропал. – Надеюсь, у вас хватит воды, чтобы дойти до ближайшего города? Помнится, вы говорили, что специально выбрали это направление, где нет на пути оазисов и источников воды.
Старик удивленно оглянулся на верблюдов, и, кажется, только теперь вспомнил, что я распорола все его бурдюки с водой. Он что-то спросил у своих людей по-халифатски, получил тихий ответ, закричал-заспорил, но вскоре уже понял, что я права, воды у него нет. У его людей было разве что несколько фляжек на поясах объемом меньше полулитра каждая, да и те не полные. Литра полтора-два на всю ораву.
Купец прищурился злобно, уже не скрывая своих эмоций:
– Но ты ведь тоже не сможешь покинуть пустыню, – заметил он. – Все верблюды у меня.
– Вы правы, – я с деланной грустью вздохнула.
– Если ты попытаешься меня убить, умрут все мои личные рабы, и твои новые охранники тебя за это прирежут. Жизни своей не пожалеют, чтобы убить ту, что убила их жен и детей! – рыкнул он.
– И тут правы, – не смутилась я.
Он откинулся назад и посмотрел на меня с прищуром:
– И у тебя нет еды. Вся еда в этом караване принадлежит мне.
– И тут вы не ошибаетесь. У меня ничего здесь нет, – я прикрыла глаза, а потом неожиданно вскинула руку. Потоком воды из-под песка вымыло извивающуюся красно-черную змею. Я поднесла ее поближе, фиксировать у головы, как в фильмах, а извивающийся хвост дико бил по водяному капкану. – Рохеис, вы умеете готовить?
– Н-нет, – пробормотал он растерянно.
– Госпожа Арина, поклонившись, заметил полуорк, – это … – он произнес новое для меня слово, очевидно, название змеи, – очень ядовитая змея. Не советую ее есть. Отравитесь.
– Да? Тогда придется поискать что-нибудь еще, – решила я и откинула змею в сторону слуг старика. Те завизжали, разбежались прочь, и недовольная тварь поползла по песку подальше от чокнутых людей. – Я чую жизнь в этой пустые, в разных ее проявлениях. Думаю, скорпионов, пауков и жуков мы есть пытаться не будем, но, быть может, тут есть какие-то неядовитые виды змей?
– Конечно, госпожа, – вновь склонился полуорк, – и я умею их готовить.
– Прекрасно, – я радостно улыбнулась, а потом перевела взгляд на старика. – Думаю, нам придется пожить здесь с неделю.
– П-почему неделю?.. – тихо поинтересовался халифатец.
– Думаю, этого будет достаточно, чтобы все ваши люди передрались, пытаясь добыть воду, поубивали друг друга, обессилили и отчаялись. Подозреваю, что те немногие, кто свободен от рабских оков, перейдут на мою сторону немедленно, как только мои охранники пояснят им, что вода в этой пустыне есть только у меня. Остальным придется умереть с вами вместе. Думаю, вы так стары, что ждать придется недолго. У вас есть еда, но нет воды, а от обезвоживания люди умирают куда быстрее, чем от голода, тем более, что он нам не грозит. К ночи вся живность в этой пустыне придет к нам на водопой, только выбирай, кто из них съедобнее. – Я тяжко вздохнула, а потом завершила свою речь: – а после вашей естественной смерти и гибели рабов, я смогу с полным правом забрать верблюдов, напоить их и поехать в город, чтобы мои люди смогли выкупить из рабства своих родственников. Так как вы будете уже мертвы, то не сможете отдать приказ об их перепродаже. Отличный план, не находите? Приступим к его выполнению или все же заключим иной контракт?
