Рамина Латышева
I. Маска Зорро. Черная жемчужина
Глава 11
Изабелла лежала в своей кровати, кутаясь в одеяло и пытаясь осознать то, что она смогла рассмотреть в крохотную замочную скважину.
Зорро был неопровержимо связан с Лукардом. Это она поняла в первую же минуту, как только окинула взглядом всю видимую часть комнаты. Подтверждение того, что население Калифорнии искало годами, лежало перед ней на столе как на ладони.
Карты континентов и океанов, каких-то стран, городов или портов, перемеженные с многочисленными письмами и заметками, конечно, могли натолкнуть ее на подобные мысли, однако они все же остались бы лишь догадками, если бы в соседстве с ними на этом же столе не лежали чертежи.
Это были чертежи кораблей.
Безусловно, это можно было бы принять за определенный интерес, за склонность к морскому делу или за изучение предмета вложения денег… Если бы они были завершены. Но Изабелла совершенно ясно видела, что некоторые из них находились в стадии проектирования. А это могло означать только то, что их созданием занимался тот, в чьем кабинете они находились.
Да, она могла бы списать подобные выводы на собственную фантазию и растревоженный разум, если бы это был обычный стол, и все, что на нем находилось, виделось бы в неудобной горизонтальной плоскости, однако стол имел рабочий уклон и, самое главное, вертикальную подставку, на которой и была расположена часть незавершенных проектов.
Зорро занимался созданием кораблей. И не для кого-нибудь, а для Лукарда, флот которого славился своей легкостью, быстрым ходом и невероятной маневренностью.
Это можно было назвать уникальным случаем в истории мореплавания, когда пират не прибегал к захвату чужих кораблей и являлся законным собственником судов. Впрочем, если разобрать его положение с законодательной точки зрения, то он не был пиратом, потому что, несмотря на черный флаг, реявший на его мачтах, за ним не было замечено грабежей и нападений на торговые корабли. Он не числился и корсаром, потому что за все время славы его имени ни одно из государств Европы не было уличено в подписании с ним каперского соглашения. Лукард работал в своих интересах и не принадлежал ни к одной стране. При этом он не боялся ни агрессоров, ни государственных арестов, ведь его Армада, кроме торговых судов, имела и военные единицы с потрясающе обученной командой, и это вынудило страны Европы неофициально примириться с его деятельностью, а пиратское сообщество – обходить его корабли далеко стороной. И хотя время от времени до населения суши доходили слухи о его сражениях, как правило, это было переделом водного пространства с последующим увеличением площади контроля.
Он был живой легендой Атлантики, а после победы в схватке с Вальдемаром – уходящей грозой морей – стал практически единоличным властителем водных просторов. Его боялись все и старались не попадать в сферу его влияния, наиболее сильно утвержденную в области Карибского бассейна. Многие капитаны, получая информацию о его близком местонахождении, предпочитали стоять неделями в ожидании его ухода с данной территории и нести убытки, нежели проплыть в нескольких километрах от его фрегатов. И это несмотря на то, что все знали о его поведении ненападения.
По факту Лукард являлся богатейшим торговцем своего времени с широчайшей сетью установленных и защищенных его именем морских путей, однако пресловутый черный флаг и страх моряков, замечавших его в своем поле зрения, со временем сделали из него в людских головах жестокого тирана и захватчика.
А корабли для его Армады проектировал Зорро…
Изабелла почти полностью залезла под подушку и попыталась согреть сбивающимся дыханием заледеневшие пальцы. Теперь она со всей ясностью понимала, откуда у ее покровителя были эти каменные дома, люди, лошади, одежда и баснословно дорогие предметы обихода. Она и раньше чувствовала, что средства Зорро имели более масштабное происхождение, чем Эль Пуэбло или даже Калифорния, но такое развитие событий не могло ей и присниться. Тем более что это было не все, что она смогла рассмотреть на его столе.
Кроме готовых чертежей и незавершенных проектов, там были еще наброски каких-то предметов, сгруппированные по неизвестному принципу. Возможно, Изабелла и не обратила бы на них внимания, если бы вокруг этих объектов не были изображены контуры островов, точно скопированные с расположенных рядом многочисленных карт.
Это были планы расстановки кораблей.
Девушка тщетно пыталась остановить прыгающую перед глазами картинку, несмотря на то, что ее окружала полная темнота. Неужели Зорро не только проектировал корабли, но и являлся интеллектуальным центром их союза с Лукардом? Бесспорно, он был очень умен. Хотя, что скрывать, он был гением, выдающимся стратегом, и в его ментальных способностях Изабелла успела убедиться лично. Но чтобы участвовать в подобных действиях как водное сражение… Ведь теперь было понятно, что недавняя триумфальная победа Лукарда над Вальдемаром была проведена согласно подобным схемам. А возможно даже по одной из тех, которые она смогла рассмотреть.
Этот дом был игрушкой в сравнении с тем, чем он должен был обладать, а доставка ее письма в Великобританию была лишь детской забавой. Ведь в таком свете выходило, что ее покровитель мог контролировать… Атлантику.
Изабелла дрожала как в лихорадке и ничего не могла понять.
Если именно Лукард являлся тем самым заокеанским другом, о котором говорил сэр Ричард, тогда кто нашел ее? Кто разыскал ее мать? Не сам же Лукард? Зачем ему это было нужно? Он даже не мог быть с ней знаком, потому что все говорили о его европейском происхождении. Получалось, что этим деловым товарищем был не Лукард, а еще кто-то? Столь же могущественный, сколь и прославленный пират, потому что ему был обязан сам Зорро с его связями и средствами. Неужели появлялся кто-то третий? Кто-то, кто знал ее с самого детства и вернул домой?..
Сегодня Изабелла запуталась окончательно. Все ее смутные догадки и варианты развития событий тех давних лет рассыпались в прах, и перед ней осталась совершенная пустота без какой-либо зацепки. Ее жизнь не принадлежала ей самой. Кто-то вел ее за руку, но скрывался за черной маской, за темным капюшоном, за океанскими просторами, за отсутствием имени, за десятками лет.
Неужели она ничего не вспомнит? Никого? Ни одного лица?
И неужели, кроме Зорро, в ее жизни теперь появлялись еще два невероятных человека? Лукард, о котором она столько слышала в Британии, и тот самый загадочный деловой товарищ, предприниматель, о котором она не знала совершенно ничего.
Значит, их было трое. И всех их что-то объединяло.
Первые две фигуры были связаны друг с другом в прямом смысле, потому что Лукард зависел от флота, который Зорро вполне мог не только проектировать, но и строить или ремонтировать после морских баталий с пиратами, противящимися господству Лукарда над водными просторами, где-то в отдаленных верфях, куда не ступала нога калифорнийцев, ведь не просто так он упоминал в своих разговорах такие странные названия. Сам же Зорро зависел от Лукарда, потому что тот являлся его главным источником дохода. Но каким образом мог быть связан с ними обоими этот деловой товарищ, который нашел ее в Британии, для Изабеллы оставалось за гранью понимания.
Несмотря на то, что она лежала недвижно, у нее начала кружиться голова. Это все казалось сном. Такого просто не могло быть. Здесь, практически на краю света, в месте, которое по праву должно было называться раем на земле… И вдруг такие игры фортуны.
Быть может, она зашла слишком далеко в своих измышлениях и ее расшатанная после всех событий этой ночи фантазия увела ее в совершеннейшие дебри? Но ведь она все видела собственными глазами. Как иначе можно было это объяснить?
Конечно, следовало брать в расчет то, что она многого не знала, и для нее экономическая и политическая ситуация в Калифорнии до сих пор оставалась закрытой, однако никаких альтернативных трактовок на ум больше не приходило.
Девушка наконец поняла, что ее головокружение было вызвано нехваткой воздуха и выбралась из-под подушек.
Кери мирно посапывала в своей комнате; в коридоре было тихо, только виделись приветливые отсветы свечей, проникающие под дверь. Никаких посторонних шорохов, никаких страшных теней, никаких пиратов и морских сражений. Никаких серых каменных стен, скрежета лебедок, спускающих корабли на воду. Ничего. Все было спокойно и безмятежно.
Изабелла глубоко вздохнула и почувствовала, как внутри что-то постепенно начало разжиматься. Здесь ей ничто не угрожало. Она была спрятана от всего мира. Более надежного места, чем стены Подземелья, невозможно было даже представить. И эти стены дали ей не только защиту, но и все мыслимые удобства.
Девушка даже рассердилась сама на себя за то, что сразу не догадалась вылезти на воздух и дошла до такого неприятного состояния. Она еще раз осмотрела спальню: тепло, уютно и безопасно.
Это совершенно не ее дело, чем занимается Зорро и с кем и каким образом он связан. Он спас ей жизнь, он дал ей крышу над головой, он тратил на нее свое время и силы, он столько сделал для нее. Кто она ему такая, чтобы вмешиваться в его дела, пусть даже только в мыслях? Ей просто нужно быть ему за все благодарной и больше ни о чем не думать. В конце концов, если бы он не оказался связан с Лукардом, возможно, она так до сих пор и оставалась бы принцессой Британии. Кери никогда не познакомилась бы с Рикардо, а она сама продолжала бы жить чужой жизнью на чужой земле. Она не встретила бы своего отца, своего крестного, своего брата, свою маму…
Изабелла вздрогнула. Встреча с мамой сейчас казалась ей самым ненастоящим воспоминанием. Прошло столько времени, а Зорро ничего не говорил. Что они сейчас делают? Живут ли все в том же каменном доме? Кто им там помогает? Или они полностью предоставлены сами себе? Не видел ли их кто-нибудь? Ведь тот дом расположен совсем недалеко от гасиенды губернатора. Как ее мама выдерживает эту разлуку с ней и с собственным мужем, который находится так близко и ничего не знает? Что будет с отцом и братом, когда они все встретятся? Когда все это закончится?
Изабелла сделала еще один глубокий вдох и завернулась в одеяло. У нее была слишком нелегкая ночь, а до предполагаемого пробуждения оставалась всего несколько часов. Надо было перестать думать и заснуть. В конце концов, утром свежая голова воспринимает окружающую действительность значительно правильнее и спокойнее. Быть может, она в чем-то заблуждается, не зная истинного положения вещей и полагаясь исключительно на свою интуицию? Лучше она вернется ко всем размышлениям завтра, а сейчас нужно было заснуть и ни о чем не думать.
***
– Тебя не смущает, что на дворе уже семь часов вечера? – гудел кто-то Изабелле прямо под одеяло, в котором она тщетно пыталась спрятаться. – Я все могу понять, но оставить меня один на один с контрольной по субхунтиву – это верх цинизма!
– Кери, – простонала Изабелла, пытаясь собрать разбежавшиеся по всем уголкам головы мысли.
– Ты чем ночью занималась, что тебя из пушек было не поднять? Рикардо даже решил было, что ты отлыниваешь, и поверил только, когда сам попытался тебя разбудить. Мы уже хотели Зорро позвать, может, у него бы получилось, но ты наконец соизволила сама…
Кери осеклась, увидев неестественно увеличившееся глаза напротив.
– Он здесь? – прошептала Изабелла.
– Это его дом, если ты еще помнишь.
– Он давно пришел?
– Минут пятнадцать назад.
– И что сказал?
Одно за другим воспоминания о ночных похождениях начали беспощадно врезаться в ее память.
– Поздоровался и сказал, что через пятнадцать минут подойдет на ужин, – подозрительно покосилась Кери.
– А в каком он настроении?
– В обычном. Ты встаешь или нет?
– Он не сердитый?
– Да откуда я знаю!
– А так не видно?
– Нет. Быстро переодевайся и выходи к ужину.
– Не сказал, хочет ли меня видеть?
Фрейлина сощурилась и придвинулась к значительно побледневшему лицу своей принцессы:
– С каждым разом его появление волнует тебя все больше и больше. Ты увидишь его через пятнадцать минут. Или это для тебя уже слишком долго?
– Нет, я просто…
– Не могла проснуться, потому что тебе снился он? – Кери сделала ударение на последнем слове и уставилась на уткнувшую взгляд в пол подругу.
Она бы, наверное, прожгла ее насквозь, если бы дверь не затряслась под натиском Линареса и его голос, словно иерихонская труба, не возвестил, что на печи сейчас что-то подгорит. Фрейлина испарилась незамедлительно, оставив Изабеллу в леденящем оцепенении.
Он же не должен был сегодня прийти. Он должен быть сейчас в этом "секторе". Почему вдруг так резко поменялись его планы? Она же четко слышала, что он вернется не раньше, чем через три дня. Значит, случилось что-то из ряда вон выходящее?
Изабелла, вопреки здравому смыслу, молила Небеса, чтобы это было связано с Фионой или домом губернатора, потому что если на военном фронте все было по-старому, то единственной причиной его внезапного возвращения могла быть только… она сама.
Девушка не представляла, что будет делать, когда увидит Зорро. О том, что она будет говорить, Изабелла даже не думала, потому что сейчас судорожно пыталась вспомнить, как надо ходить и держать столовые приборы. Но появляться последней ей было категорически нельзя. Она уже должна сидеть на своем месте к тому моменту, как он подойдет, чтобы ее опоздание ни в коем случае не расценилось как неуважение. Да и, кроме того, она не сможет пройти к дивану и не упасть по дороге, если он уже будет находиться там и невзначай посмотрит в ее сторону.
Последняя мысль практически приподняла ее над землей и, вихрем пронесши мимо шкафа с одеждой, увлекла в главный зал.
***
Молодые люди сидели под излюбленным деревом на берегу небольшого озера и слушали баллады Рикардо. Изабелла до сих пор не могла поверить, что все обернулось таким благоприятным для нее образом.
Она не ошиблась в расчетах и успела проскочить к своему месту до того, как туда пришел Зорро. Фрейлине также, по счастью, не потребовалась ее помощь, потому что весь ужин перетаскал из кухни в зал сияющий Рикардо. Он уже давно унюхал аромат любимой паэльи, рецепт которой Кери умудрилась стащить на кухне в крепости в первый же день пребывания там, и вился около кухонной двери последние двадцать минут.
Время за столом пролетело быстро и спокойно. Зорро весь ужин отвечал на вопросы Линареса о последних новостях из Эль Пуэбло и о ситуации в целом, и Кери даже несколько раз сделала Рикардо замечание, чтобы он дал Зорро спокойно поесть. Изабелла сидела тише воды, ниже травы, чтобы не издать лишний звук и ненароком не напомнить о своем присутствии, а когда трапеза закончилась, оказалась в первых рядах желающих удалиться на кухню с переполненными подносами тарелок и бокалов.
В конце концов молодые люди приняли решение выбраться на воздух с фруктами и напитками и в течение получаса обосновались на покрывалах. Рикардо, довольный, как объевшийся кот, что-то непрерывно мурчал под нос и таким образом навел себя на мысль о том, что недавно видел на одной из стен подсобки гитару. Керолайн, до этого в качестве упражнения сосредоточенно рассказывавшая Зорро в мельчайших деталях рецепт недавно уничтоженной паэльи, тут же уцепилась за идею своего трубадура и выказала сильнейшее желание послушать испанские песни.
Зорро без каких-либо возражений принял их замысел и принес инструмент. Изабелла же только успевала ежеминутно ловить себя на воспоминаниях о ночных похождениях и немедленно выкидывать их из головы, потому что ей казалось, что, стоит Зорро в подобный момент посмотреть ей в глаза, как он непременно все увидит и узнает. Ее покровитель ничего не подозревал, а значит, ей нужно было делать вид, что ничего не произошло.
Он ничего не подозревал. Это было так невероятно! Изабелла никак не могла заглушить чувство непередаваемого торжества, затаившегося где-то в глубине сознания. Неужели она столько узнала о нем, а он даже не имел об этом представления? Он, бывший в курсе всех событий и явлений полуострова. Или теперь уже – всей Атлантики?
У нее побежали мурашки. Если бы только Рикардо и Кери знали, кто сейчас сидит рядом с ними и потакает их прихотям…
– Вечерняя, ободрительная, – внезапно объявил Рикардо и тут же забегал пальцами по грифу.
Боже правый, кто бы мог подумать, что Линарес умел играть на гитаре и обладал таким красивым голосом! У него был прекрасный слух, отличная техника и невероятный запас музыкальных приемов, которые вкупе с лукавыми подмигиваниями и неоднозначными взглядами растопили его музу почти до основания. Если бы вокруг росли цветы, Кери сейчас забросала бы его с головой букетиками и венками, но и без этого восторг в ее бесконечных небесно-голубых глазах захлестнул, кажется, не только исполнителя, но и все озеро вместе с Подземельем.
Изабелла моментально забыла обо всем на свете и только и смогла, что открыть рот и во все глаза смотреть на такое неожиданное амплуа своего брата.
Не успела прозвучать последняя нота, как девушки разразились аплодисментами и тут же потребовали продолжения.
– Лесная, лирическая, – без лишних уговоров возвестил Рикардо и снова заиграл.
Кери прижала руки к груди и не дыша обратилась в слух, а Изабелла вдруг с удивлением поняла, что знает эту мелодию. Она не представляла как и где, но была абсолютно уверена, что слышала ее. Эти ноты так странно отдавались в ее голове, что на минуту ей даже стало не по себе, и она с трудом дождалась окончания песни, чтобы задать животрепещущий вопрос.
Слова уже почти было сорвались с ее губ, как вдруг Рикардо, проведя рукой по струнам в последнем аккорде, сам произнес:
– Не помнишь?
Изабелла замерла.
– Помню, – выдохнула она через несколько секунд. – Но не понимаю, откуда.
– Эту песню мы придумали в детстве. Втроем, – усмехнулся Рикардо. – По большей части ее сочинил Диего, у него были великолепные слух и голос. Только сейчас он уже не поет…
Он неслышно положил гитару на колени и посмотрел на водную гладь. Какая-то давящая тишина разлилась над озером.
– Очень красиво, – тут же проникновенно прошептала Кери, не позволив гнетущему молчанию опуститься на их уютную поляну и отогнав блестящим взором тяжелое дыхание грусти. – А почему ты ее сейчас вспомнил?
– Да просто они оба такие зеленые, что сразу подумалось о лесе, – тут же улыбнулся Линарес и кивнул в сторону Зорро и Изабеллы.
Сегодня за ужином действительно произошло забавное совпадение, которое также внесло свою лепту в атмосферу хорошего настроения. Изабелла и Зорро, не сговариваясь, появились к столу в одинаковых костюмах: девушка надела зеленую амазонку, а молодой человек – рубашку точно такого же зеленого оттенка. Казалось, что молодые люди намеренно заказали одежду у одного портного и предупредили, чтобы он сделал ее похожей, а он не придумал ничего нагляднее, чем применить один цвет. Кери тут же начала нашептывать Изабелле на ухо о том, что они с Зорро начинают одинаково мыслить, и о том, что они чудесно смотрятся вместе, в результате чего получила несколько незаметных толчков под столом и закопалась в мисочку с паэльей, с трудом сдерживая неоднозначное подергивание бровей и томные взгляды.
– Спой еще что-нибудь, – тем временем с придыханием попросила Керолайн.
– Надо подумать, – сосредоточенно произнес Линарес.
– Может, стоит еще раз посмотреть по сторонам? – с хитрым прищуром задрала хорошенькую головку фрейлина и призывно обратила вдаль взор сияющих глаз.
Линарес моментально воспринял намек и взял гитару в руки:
– Баллада о прекрасной сеньорите.
Кери закусила губки и вцепилась в руку Изабеллы.
Может, именно для этого нужно было, чтобы четырнадцать лет назад произошло то нападение?.. Рикардо и Керолайн были созданы друг для друга, но как бы они встретились, если бы не та страшная ночь?
Изабелла смотрела на свою светящуюся подругу и понимала, что совершенно ни о чем не жалеет. Кери всю сознательную жизнь была ее несокрушимым оплотом. Единственным человеком, которому она могла открыть душу. Если бы не она…
– А еще что-нибудь? – услышала девушка сквозь плавный поток воспоминаний голос подруги.
Неужели Рикардо уже успел спеть свою балладу? Изабелла перевела вопросительный взгляд на брата и увидела, что он действительно перестал играть. Кажется, она опять начала теряться во времени.
– До меня доходили слухи, что ты неплохо поешь серенады, – между тем послышался голос Линареса.
– Тебя дезинформировали, – раздался вызывающий в груди трепет бархатный баритон.
– Ну, пожалуйста, – тут же присоединилась к диалогу высокая звенящая интонация Керолайн.
Изабелла ничего не видела. Перед глазами стало пусто и темно. Неужели они сейчас будут упрашивать его что-нибудь спеть?
– Боюсь тебя огорчить, но я далеко не так искусен как Рикардо.
– Но гитара у тебя для чего-то висит, – снова возник Линарес.
– В качестве украшения.
– В подсобке? Не смеши меня.
– Она была не нужна, поэтому пришлось ее убрать.
– В твоем доме нет места ненужным вещам, – давил Рикардо.
– Ну, пожалуйста, – уже почти шептала фрейлина.
Изабелла никак не могла прогнать ватную темноту из своей головы.
– Играй, – потребовал Линарес и, судя по звукам, протянул гитару в сторону Зорро.
Как он может говорить с ним в таком тоне?
– Ну, хоть один куплет, – пламенно просила Кери.
Она никогда не стала бы так настаивать… Что с ними со всеми случилось сегодня?
– Мы ждем.
– Очень-очень.
Они хоть понимают, с кем говорят?! Если они рассердят его? Что тогда будет?
– Хочешь, я тебя объявлю?
– Или я?
Он молчит. Надо срочно что-то предпринять. Если бы только хоть немного освободиться из этого мрака…
– Ну же!
– Рикардо уже спел, теперь Ваша очередь.
Надо одернуть Керолайн. Только руки онемели…
– Тебя уже все просят.
– Изабелла, поддержи нас!
Они оба сошли с ума.
– Зорро!
– Ну, сеньор Зорро!
Сейчас они выведут его из себя и тогда…
И вдруг что-то, звеня и переливаясь, устремилось вверх в дрожащий призрачный воздух, унося с собой в небо божественный голос, сильный и тихий, проникающий в самую глубину души. Перебор гитары или мотив певца – невозможно было разъединить в сознании это слияние, незримо превращающееся в звуки замершей вокруг лунной ночи. Казалось, сама природа перестала дышать, чтобы не пропустить ни единой ноты чарующей повести о прекрасном ангеле, превращенном за ослушание в одинокого демона, могущественного, но обреченного на вечные страдания от воспоминаний о неразделенной любви, послужившей причиной отчуждения с Небес…
Все исчезло, все стало ненастоящим. Весь мир растворился. Все мысли, все желания, все порывы. Все рассыпалось у его ног. И свет и тьма, и высокое небо с безбрежным океаном, и вся ее жизнь, и возвращение на эту землю, – все существовало только в его голосе, в его руках, в его движении, в его ритме…
О, сколь многое сейчас можно было отдать за то, чтобы он прикоснулся к ее заледеневшей руке и согрел своими объятиями и дыханием! Чтобы хоть на миг почувствовать его тепло и ласку…
– Он так и остался один? – задрожал голос Кери.
– Если ты придумаешь продолжение, возможно, он снова будет счастлив, – улыбнулся молодой человек, накрывая рукой последний трепет струны.
Он давно перестал петь, но его голос, подхваченный легким ветром, все еще брезжил над кронами деревьев, вновь и вновь напоминая историю тысячелетней давности.
– Скажи, – внезапно произнес Рикардо, – ведь этот демон – ты?
– Да, – ударил в голову его ответ.
– А кто та девушка, из-за которой тебя прогнали с неба?
Изабелла сквозь вязкую темноту почувствовала, как кто-то взял ее руку и притянул к себе… Она обожглась его объятиями и близостью сильного тела. Она ничего не видела, но все слышала и осязала. Он запустил руку в ее волосы и приблизил губы к ее шее.
– Ну же, кто та прекрасная принцесса? – зудела Керолайн.
– Такая, что ты отказался от всего? – вторил ей Рикардо.
Изабелла, потеряв дыхание, увидела сквозь темную пелену яркую вспышку зеленых глаз. Он припал к ее губам и низко прошептал:
– Катрин…
***
Изабелла лежала и смотрела в потолок. За дверью было тихо, в соседней комнате тоже, хотя она явно чувствовала в своей спальне чье-то присутствие. Наверное, Кери ждала ее пробуждения и бесшумно читала в кресле у двери.
"Катрин… " – билось в висках.
Это было вчера? Или еще раньше? Или это был сон? Изабелла закрыла глаза.
Его голос и имя этой женщины, произносимое его жарким шепотом.
"Катрин… "
Неужели ей все это приснилось, и Зорро не приходил? А их совместный ужин? Одинаковая одежда? Прогулка? И эта песня.
Девушка вздрогнула. Его голос… Откуда она может знать, как он поет?
Изабелла снова приросла взглядом к потолку. Но ведь песня Рикардо – не ночная фантазия. Она действительно помнила ее. Эти слова и мелодия вырвались откуда-то из глубины ее сознания. Она вспомнила все, до последней ноты, до последнего слога. Спустя четырнадцать лет. Во сне.
Кажется, даже этот дом в отсутствии своего хозяина начинал действовать на нее совершенно необъяснимым образом, вызывая столь странные мысли и сновидения. Девушка зажмурилась. Этот дом. Еще вчера она ничего о нем не знала, а сейчас…
"Катрин… "
– Кери, – простонала Изабелла.
В стороне кресла раздалось ожидаемое шуршание, однако ответа не последовало. Изабелла с трудом оторвала голову от подушки и с отдающей в висках болью посмотрела в угол спальни.
– Кери, ты там заснула? Что ты там вообще… – девушка осеклась на половине фразы, поймав наконец взглядом пунцовое лицо подруги, на котором из-за невероятно огромных глаз, казалось, больше ни для чего не осталось места. – Кери, у тебя все хорошо?
Фрейлина остекленело смотрела в ее сторону и, качаясь взад-вперед, продолжала сохранять гробовое молчание. Изабелла напуганно приподнялась над кроватью и попыталась заострить на себе внимание, однако вновь потерпела поражение. Забыв обо всем на свете, девушка сорвалась с кровати и, подбежав к подруге, вцепилась ей в плечи.
– Кери, что случилось? – неистово затрясла она неподвижную фигурку. – Слышишь меня? Что произошло?!
Фрейлина продолжала неподвижно смотреть в одну точку. Господи, да что же могло случиться?! Неужели, пока она спала, здесь что-то произошло? Вдруг Зорро действительно приезжал и принес какие-то страшные новости?
– Кери! – Изабелла опустилась на пол и взяла ладонями тонкое личико. – Что с тобой?
Керолайн медленно перевела на подругу ошарашенный взгляд и едва уловимым шепотом произнесла:
– Он меня поцеловал…
***
В итоге почти получасовых бдений Изабелле удалось выжать из своей полуобморочной сожительницы признание в том, что Рикардо сегодня забрал ее первый поцелуй. И это, пожалуй, можно было бы считать апофеозом последних суток, если бы в ходе несвязанного повествования не выявились совершенно удивительные детали. В частности, Керолайн поведала, что они с Рикардо в самом деле все утро пытались разбудить Изабеллу, однако последняя спала как убитая, и практически не подавала признаков жизни, в связи с чем молодые люди после ряда бесплодных попыток оставили ее в покое, и Рикардо устроил своей подопечной контрольную по субхунтиву. Вслед за этим, видимо, в качестве извинений за столь жестокий, хотя и необходимый поступок, Линарес добыл откуда-то гитару и предался музицированию, в которое неким подозрительным образом закрались баллады, серенады и прочие посвящения представительнице прекрасного пола, расположившейся рядом с ним и с блестящими глазами внимавшей каждому его слову. В конечном счете Керолайн растаяла и потеряла бдительность…
При попытках вдаться в более или менее внятные подробности фрейлина начинала заикаться, терять дыхание, путать слова и говорить на трех языках одновременно, исходя из чего Изабелла сделала вывод, что ее брат превзошел все мыслимые ожидания своей музы. Впрочем, в его умениях Изабелла не сомневалась. Достаточно было вспомнить бросаемые в его сторону томные взгляды сеньорит и даже сеньор, приглашенных в крепость и на прогулку к океану.
На вопрос о том, что же она делала после сего события, Кери пролепетала, что сразу же убежала в спальню и, запершись на все замки, спряталась в кресле в углу, где Изабелла ее и обнаружила. Рикардо, явно не ожидавший такого скоропалительного отступления, даже не успел ее задержать, а стучаться в двери дольше нескольких минут и пытаться вызвать ее оттуда он не стал, так как, по-видимому, не захотел беспокоить сестру, непробудное состояние которой его немало взволновало сегодня утром. Поэтому он вынужденно оставил штурм девичей цитадели и, скорее всего, обосновался в библиотеке или в гостиной, дожидаясь равно как пробуждения Изабеллы, так и появления своей ненаглядной.
В таком очень приблизительном изложении представлялся пересказ событий первой половины дня.
Конечно, после подобного поворота судьбы в жизни фрейлины, все ночные похождения, а также их последствия, проявившие себя во сне, немедленно отошли на второй план. Более того, Изабелла значительно успокоилась случайно оброненной фразой Керолайн о том, что все двери между помещениями оставались открытыми на случай, если бы она проснулась от своего необъяснимо крепкого сна и вдруг позвала подругу. Это означало, что она должна была слышать сквозь сон разговоры Кери и Рикардо и песни последнего, так причудливо нашедшие отражение в ее ночных фантазиях.
Вопрос о голосе и творчестве Зорро, правда, оставался открытым, равно как и ряд некоторых других подробностей, но сейчас Изабеллу волновало только расшатанное состояние ее подруги.
Весь следующий час прошел в трепетных излияниях Керолайн, которая наконец обрела дар речи и безостановочно лепетала о том, как Рикардо был нежен, как он обнимал ее, как шептал, чтобы она не боялась, и клялся, что не сделает ей ничего плохого. Он говорил, что, если она захочет, он всегда будет рядом. Говорил, что никому не позволит сделать шаг в ее сторону и никогда ее не отдаст… И в это верила не только Керолайн, которой в ту минуту было дозволено верить решительно всему, но и Изабелла, которая, несмотря на минувшую ночь, все же пребывала в более трезвом уме и способности оценивать ситуацию. Ее брат не лгал, в этом она была уверена. Он действительно никому не отдал бы его сокровище, свалившееся на него как снег на голову с другого конца света. Она видела его взгляд в сторону Керолайн: чистый, открытый, без затаенных и дальновидных помыслов. Его нежное отношение было совершенно не надуманным, и он готов был носить маленькую фрейлину на руках не из демонстративных побуждений, а потому что в самом деле этого хотел.
Что касалось самой Керолайн, то с ней все было понятно с первого дня их встречи, когда она начала щебетать о "неотразимом доне Рикардо", не успев переступить порог крепостных покоев.
