Сергей Владимирович Еримия
Агентство «Застрахованные мечты»
29. Первое утро после первой брачной ночи
Леночка сбросила простыню, демонстрируя новенькую ажурно-кружевную ночную сорочку, аппетитно потянулась, повернулась на бок, поджала ноги, громко и ненатурально зевнула. Улыбнулась, наблюдая за тем, как Виталий прохаживается по комнате, рассеянно разглядывая свои мятые брюки. Перекатилась к краю кровати, легла на живот, повернула голову в сторону теперь уже супруга, томно потянулась.
– Виталик, а ты ничего не хочешь мне сказать? – Лена взглянула на мужа, улыбаясь и часто мигая длинными ресницами.
– А должен? – он равнодушно пожал плечами.
– Не знаю, как хочешь… просто брачная ночь была, первая…
– Тогда не буду ничего говорить. И вообще, мне пора на работу. Не утруждай себя, не надо, не вставай, – в ответ девушка лишь пожала плечами, мол, а я и не собиралась. – Отсыпайся, поговорить вечером успеем.
Подгоняемая сквозняком, входная дверь громко захлопнулась. Лена услышала, как проворачивается механизм замка, снова потянулась. Перевернулась на спину, засмотрелась в блестящую пленку натяжного потолка. Разглядела на его матовой поверхности свое отражение, слегка размытый силуэт – аппетитные линии, выгодно подчеркнутые легкой тканью, засмотрелась. Ее руки коснулись груди, принялись поглаживать скрытое тонкой тканью тело. Непроизвольно вырвался вздох. Вырвался и тут-таки сменился громким скрипучим смехом. Вспышка утренней смешливости тут-таки прекратилась, Леночка перевернулась на живот, уперлась локтями в подушку, подперла подбородок ладонями. Задумалась.
– Чего-то я не понимаю, – серьезным тоном вслух заговорила она. – Вот раньше, да еще несколько дней тому назад, был он женат. На ней. Приходил редко и каждый раз буквально набрасывался на меня. Теперь же вдовец, кроме того, мой законный муж, а смотрит на меня как на пустое место. Странно! В чем причина перемен? Неужели Виталик так сильно переживает из-за смерти бывшей жены, что его переживания на особо важных частях организма отражаются? Возможно. Не знаю. Но это ладно, главное, что теперь, ни он сам, ни его деньги никуда от меня не сбегут. Вот он у меня где! – она повернулась на бок, вытянула вперед правую руку, засмотрелась на простенькое, но столь важное в жизни каждой девушки украшение – обручальное кольцо. – Вот, что важно, а если он и впредь будет смотреть на меня как-то не так – не велика проблема. Все решаемо. Надо просто позвонить…
Секунда тишины. Длинные гудки. Один, второй… тридцатый. Отбой. Номер не отвечает.
– Вот же безобразие! – Леночка снова повернулась на спину и засмотрелась в нечеткую себя, отражающуюся от пленки натяжного потолка. – Такая красота пропадает! Лежу сама, никому не нужная. Но ничего, надеюсь, он очень скоро мне перезвонит…
Время продолжало свой неугомонный бег. Прошел без малого час, за все это время скучающая новобрачная успела дважды уснуть и дважды проснуться. Успела в очередной раз обнадежить себя, пытаясь дозвониться и лишний раз убедиться в тщетности своих надежд.
– Как-то я по-другому себе представляла первую брачную ночь. Да и утро после нее тоже. А еще слышала, будто медовый месяц бывает. Ну, это у некоторых, – резюмировала она бурлящие мысли. – И вообще, начинаю сомневаться в самой себе. Это что же такое получается?! Была свободной женщиной, имелись два любовника… ну да, два, а вышла замуж и все, тупик, остался только один, да и тот… муж…
Взрывая гнетущую тишину, заиграл телефон, подмигивая всеми цветами радуги, будто старался поднять девушке настроение, пытался искупить вину за то, что так долго мучил ее томительным ожиданьем…
– Санька, давай быстренько ко мне! – крикнула она в трубку.
– Лен, – послышался хриплый совершенно непохожий на Сашин голос. – Пожалуйста, зайди, мне очень плохо…
– Не выдумывай! – не терпящим возражения тоном ответила она. – У тебя одна минута. Жду!
– Не могу я. Пошевелиться не могу…
– Да?! – с отчетливо слышимыми нотками сомнения в голосе, спросила она.
– Честное слово! Левую сторону отняло, ни ногой пошевелить, ни рукой. Целый час мучился, еле-еле дотянулся до телефона.
– Да… – место сомнения в голосе девушки заняла подлинная грусть. – Тогда подожди, я только оденусь.
– Пожалуйста, поспеши!
30. Банки не прогорают, они горят…
Стрелки настенных часов приблизились к отметке «двенадцать». Застыло все, смолкли звуки, нахлынуло удивительное спокойствие, но это ненадолго. Пройдет лишь несколько мгновений и сложный механизм, отображающий неустанный ход времени огласит квартиру мощным колокольным перезвоном. Полдень, а это значит двенадцать ударов…
Павел Андреевич выглянул в окно, внимательно осмотрел совершенно безлюдный двор. Перевел взгляд на затянутое густой пеленой свинцовых облаков небо. Долго смотрел, внимательно, будто искал в небесной серости ответы. Скорее, один ответ на один простой вопрос – будет дождь, или все-таки обойдется.
Небо молчало. Брать зонт не хотелось. Вот шляпу, это да. Она, конечно, от ливня не спасет, но все-таки!
Беззвучно открылась дверь. Павел Андреевич осторожно заглянул в спальню, целиком и полностью отдавая себе отчет в том, что в постели никого нет. Улыбнулся, вспоминая утренний телефонный разговор с женой. Порадовала она его, очень даже порадовала. Пусть что бы ни нашептывал голос, неважно, реального или вымышленного Иллариона Карловича, здоровью его супруги, Ирины Сергеевны, ничего не угрожает, а разве бывают новости лучше этой! И вовсе неважно, что ее оставили на обследование, от этого одна лишь только польза.
– Решено, ограничусь шляпой, – вслух сказал Павел Андреевич и кивнул в сторону постели, будто беззвучно говоря «до встречи».
Улица встретила его приятной прохладой и очень даже неприятным гамом. Выйдя со двора и оказавшись на тротуаре, Павел Андреевич удивленно замигал глазами. Остановился. В одну сторону посмотрел, в другую. Просто-таки удручающая картина…
Невзирая на то, что большую часть своей жизни он прожил неподалеку от центра родного городка, за все это (довольно-таки немалое) время, ему ни разу не доводилось видеть ничего подобного. Да это же просто столпотворение!
Первое, что обращало на себя внимание – затор. Пробка. Самая настоящая автомобильная пробка! Конечно, в современных городах, в многомиллионных мегаполисах подобное явление давно стало делом обыденным, но чтоб в городке, население которого с трудом дотягивало до двадцати тысяч и такое! Фантастика!
Лавируя между рычавшим двигателями и гудевшим на все лады клаксонами автотранспортом, Павел Андреевич перебрался на противоположную сторону дороги. Непроизвольно отметил, что большинство машин заполонивших не столь уж и широкую центральную улицу города были совершенно новыми. Более того, почти все они относились к верхнему ценовому сегменту, в том смысле, что были далеко не самыми дешевыми из того, что можно купить в автосалонах! Что тут говорить, если пройдя три сотни метров внимательно глядя на разноцветные авто, Павел Андреевич заметил одни только старенькие «Жигули», много чего повидавшие на своем жизненном пути. В них, просто как селедка в жестяной банке, поместилось не менее десятка человек. Остальное все Мерседесы да БМВ с Тойотами…
Если на проезжей части движения как такового не было (пробка, все-таки), то на обоих тротуарах жизнь буквально бурлила. Плотным потоком одновременно в обоих направлениях шли люди. В большинстве своем не с пустыми руками. Почти каждый нес в руках картонную коробку, кто объемную, кто компактную. Разные они по весу и форме, разные на них наклейки. Глядя на все это можно было подумать, что в магазинах городка одновременно началась распродажа, а то и вовсе акция «Берите все – сегодня даром».
Толпа моментально оттеснила пенсионера, заставив того взобраться на бордюрный камень.
– День добрый Павел Андреевич! – донеслось из встречного людского потока. Тут-таки на газон шагнул усатый толстяк, несущий в руках плоский картонный ящик, размерами больше его роста, судя по картинке на упаковке – телевизор. Он поставил неудобную ношу на землю, достал из кармана платок и вытер обильно катившийся по лбу пот. – Вы как всегда? Прогулка?
– Да, Василий, постоянство, так сказать…
– Ясно, а я вот в акции участвую. Ну, вы слышали…
– Нет, ты ведь сам знаешь, я нынче домосед. Все новости мимо меня проходят.
– Ну как же так! В страховом агентстве каждому, кто застраховал две и более мечты подарок дают – сертификат на бытовую технику. Мне вот телевизор достался. Здоровенный! Диагональ больше двух метров. Даже и не представляю, как его смотреть буду, разве что из соседней комнаты, а то и вовсе с соседом скооперируюсь, стены снесем, сделаем кинотеатр, да будем вдвоем передачи смотреть.
– Понятно, – Павел Андреевич заметно помрачнел. – Слушай, Вась, когда там следующий рейс в область намечается? Хотелось бы супругу проведать…
– Честное слово не знаю, – тот пожал плечами. – Выходные у нас. Праздник какой-то общегородской объявили. Даже и не скажу, по какому поводу. Кстати, будете мимо почты проходить, посмотрите, объявление на двери висит. Такие вот дела…
– Ладно, – кивнул Павел Андреевич, – ну, если что решится, ты ведь позвонишь?
– Конечно, какие могут быть вопросы! Все, не буду вас задерживать, вы ведь наверняка тоже страховаться…
Толстяк подхватил свою ношу, которая, как известно, тяжелой не бывает и быстро смешался с толпой. Павел Андреевич печально посмотрел ему вослед и грустно так покачал головой. Остатки приличного утреннего настроения куда-то разбежались, знать бы еще куда…
На условной «площади» возле здания банка количество людей на квадратный метр было еще выше. Сразу стало понятно – в отличие от почты, финансовые учреждения работали и не просто работали, их сотрудники трудились не покладая рук. Не могли заведения подобного толку спокойно отдыхать, в то время, когда клиенты попросту брали их офисы штурмом.
Везде были они, клиенты, и на широком крыльце под навесом, и на каждой ступеньке небольшой лестницы. Вплотную друг к дружке стояли на тротуаре, с беспокойством в глазах поглядывая на часы, небезосновательно полагая, что до вечера не успеют, не только решить все свои вопросы, но и просто войти в заветное помещение. Не меньше сотни людей столпились на газоне, несколько человек расселись в круглых бетонных вазах-клумбах, наивно думая, что так они ближе к двери, а двое наиболее энергичных так те и вовсе взобрались на ближайшие каштаны. Наверняка, дождавшись своей очереди, они планировали попросту впрыгнуть в широкие двери, а то и вовсе просочиться в окна.
В большинстве своем клиенты банка задумчиво молчали, думая о чем-то своем лишь некоторые, наверняка из тех, кто премудростям безмолвия обучен не был, громко ругались между собой, приплетая к предмету спора всех ближайших родственников своих собеседников. В те же частые моменты, когда мимо банка и столпившегося у входа народа проносили что-то особенно тяжелое и объемное, спорщики непременно умолкали. Они провожали глазами счастливчиков, обменивались встревоженными взглядами с недавними своими оппонентами, искренне опасаясь того, что акция закончится, все разберут, а им ничего не достанется.
– Дали! – громкий крик всколыхнул толпу. – Мне кредит дали! Целых тридцать пять тысяч. Вот это я развернусь! Сразу две мечты, а на сдачу…
Расталкивая потенциальных клиентов напирающих снизу, из дверей банка вышел невысокий худощавый мужичок. Его глаза сверкали, в высоко поднятой руке он держал черную с нарисованной на ней клубникой кредитную карточку. Яркое свечение глаз, удивительно одухотворенное выражение лица в сочетании с жестикуляцией делало его живым воплощением статуи Прометея, смельчака, несущего людям огонь.
– Ты что это творишь! – визгливо завопил счастливчик, когда кто-то из толпы с силой ударил его по руке. Заветная карточка вылетела из ослабевших пальцев, отлетела где-то на метр в сторону и подобно осеннему листу опустилась на землю среди толпы. – Ты что творишь… вредитель!
Нервозность, которая накапливалась на протяжении нескольких часов томительного ожидания, выплеснулась наружу. Первым начал тот невысокий и худощавый, который стараниями неизвестного «доброжелателя» лишился желанного куска пластика. Он с силой оттолкнул невысокого паренька с курчавой (просто как у юного Ленина) головой, полагая, что именно тот позарился на его мечту. Нога парня соскользнула со ступеньки, он рефлекторно расставил руки и упал назад, попутно свалив несколько рядов потенциальных клиентов, стоявших ниже. Образовалась «куча мала», воздух всколыхнули дикие крики. Виновник падения, все тот же невысокий и худощавый, заметил-таки свою пропажу, поднырнул под колоритного толстяка. Выудил из-под него кусочек пластика, несколько раз дунул, сдувая пылинки, сунул в карман и в тот же миг отлетел в сторону, получив сильный удар в челюсть.
Пошла цепная реакция. Каждый, у кого была хоть малейшая возможность пошевелить рукой или ногой, счел своим долгом ударить ближнего своего. К всеобщей неразберихе подключился и проходивший мимо полицейский, который до того бережно нес цветную коробку то ли с чайником, то ли с кухонным комбайном. Его толкнул один из тех, кто свалился со ступеней. Тренированный служитель закона смог устоять, но драгоценная его ноша отлетела на проезжую часть, где со звоном рухнула на капот ближайшей (конечно же, новенькой!) машины. Полицейский сжал кулаки и бросился в толпу, водитель автомобиля, полировка капота которого чуть заметно пострадала от соприкосновения с чужой мечтой, также не смог удержаться и подключился к всеобщему веселью.
Зачинщик побоища, невысокий и худощавый, прижимая платок к разрастающемуся на пол-лица синяку, шустро проскочил мимо растерянного Павла Андреевича, задержался у края проезжей части, отряхнулся, гордо поднял голову и моментально затерялся в толпе.
Драка же только набирала обороты. Мимо зазевавшегося бывшего директора почты пролетел молодой паренек в очках с толстыми стеклами, студент, а то и вовсе школьник. Очкарик остановился в нескольких метрах от пенсионера, покружил, стоя на одной ноге и весьма удачно приземлился на клумбу с цветами. Тут-таки на него накинулась женщина в теле лет сорока. Крича что-то невразумительное, она стянула с парня сорочку…
Еще несколько человек повторили судьбу полицейского, расставшись навсегда со столь ценными, ввиду того, что достались даром, коробками и их содержимым. Разбавляя громкие крики и дикий визг, то тут, то там, слышался противный хруст, трещал пластик, крушились мечты, вдребезги разбивались надежды, всевозможная бытовая техника под ногами дерущихся быстро превращалась в пластмассовый высокотехнологичный хлам.
Особенно громко в прогнавшем привычную тишину некогда спокойного городка бедламе, колокольным перезвоном, прозвучал звук разбитого вдребезги стекла. Это кто-то из толпы нащупал камень и швырнул его в прозрачную дверь, преграждавшую путь в банк. Драка, броуновское по определению движение, подвижная масса толкающих друг друга людей, тут-таки обрела направление. Дружно взревев, все кто секундой ранее не жалея ни себя ни ближних своих размахивали кулаками, не сговариваясь, бросились в помещение банка.
За дверью последовало окно, фонтаном стеклянных брызг оно обдало изрядно помятый газон. Скоро из него, вытолкнув упитанным телом хилую решетку, вылетел толстый охранник. Он рухнул на клумбу, покатился по ней, сминая остатки цветов, затих, лишь немного не докатившись до тротуара. Минуту он пролежал, не двигаясь, после, воровато оглядевшись, подобрал вылетевший вместе с ним инкассаторский мешок. Затолкал его себе под рубашку, от чего совсем незаметно поправился и, тихо насвистывая веселенькую мелодию, медленно прошествовал мимо с удивлением и страхом рассматривающего картину побоища Павла Андреевича.
Скоро все закончилось. Толпа поредела, а после и вовсе растворилась во всеобщем городском хаосе. О том, что был инцидент, напоминали лишь несколько смятых и растоптанных картонок на тротуаре да полностью разграбленное отделение банка.
Довершая картину, откуда-то издалека донесся тоскливый вой, перекрывая его, прогремел громогласный бас:
– Братва, айда за мной! Сбербанк еще не разнесли! На штурм!
Павел Андреевич брезгливо обошел свалку, образовавшуюся на месте входа в отделение банка, исключительно из любопытства заглянул в ближайшее раскуроченное окно – в глубине помещения покачивался язычок разгорающегося пламени.
– Я так понимаю: полиция сегодня не с законом, а с народом, – Павел Андреевич сунул руку в карман пиджака и извлек мобильный телефон. – Надеюсь, хоть пожарные на месте…
Он набрал короткий номер службы спасения и, слушая клятвенные заверения в том, что его звонок очень кому-то важен, медленно побрел дальше, к конечному пункту своих ежедневных прогулок, к зданию почты. Скоро длинная, но лишенная всяческой интонации речь автоответчика сменилась мелодией, такой же, как и недавние слова, скучной, грустной, монотонной. Она не успокаивала, она раздражала.
Павел Андреевич остановился у двери почтового отделения. Внимательно вгляделся в листик, приклеенный чуть выше дверной ручки. Прочел безликие, как и слова автоответчика извинения за то, что почта не работает. Мол, празднование, все такое. Удивленно пожал плечами. Подобного на его веку точно не было. Чтобы вот так вот, просто в рабочее время, замок на дверь и по домам! Ладно, на час, на день, но чтоб «до особого распоряжения»…
В телефоне что-то пикнуло. Экран ярко вспыхнул и тут же погас.
– Никто со мной общаться не хочет, – Павел Андреевич обернулся, из раскуроченного окна банка густо валил дым, сквозь ядовитые клубы, порожденные горением далеко не самого качественного современного ремонта, вырывались мощные языки пламени. – Да! Теперь уже о том, чтобы по старинке ведрами заливать речи быть не может. Одно радует, до ближайших строений со всех сторон метров по двадцать будет, не перекинется, так что пускай себе горит…
Далеко впереди яркими вспышками, заметными даже в свете пасмурного летнего дня, блеснули проблесковые маячки.
– А зря я на пожарных наговариваю, оказывается, их кто-то до меня вызвал. Работают ребята, вон как летят! Странно только почему с другой стороны. Пожарная часть, если я ничего не путаю, не там. По воду ездили? Или все-таки за водой…
Павел Андреевич прищурился, пытаясь разглядеть, что происходит впереди. Старался, вот только зрение, особенно в части наблюдения удаленных объектов, давно уже не было сильной его стороной.
– Еще и очки дома забыл! – он похлопал себя по карманам. – Растяпа! Но, с другой стороны, кто бы мог подумать, что сегодня в «городе» будет столько всего интересного!
Идти к зданию агентства хотелось меньше всего на свете. Тут дело даже не в том, что еще во время первого визита у Павла Андреевича выработалось стойкое отвращение к самому агентству, к сфере его деятельности, а более всего, к личности небезызвестного Иллариона Карловича. Было еще что-то. Что-то, что чувствовалось исключительно на подсознательном уровне. Тем не менее, любопытство не собиралось утихать. Потому, посомневавшись минуту, преодолевая свое же сопротивление, он пошел дальше. Туда, где, окруженные множеством легковых автомобилей, чуть не поперек дороги, стояли, подмигивая яркими «люстрами», две пожарные машины…
Уровень шума у агентства попросту зашкаливал. Рычали двигателя автомобилей, противно визжала сирена пожарной машины, хрипел, пытаясь петь, громкоговоритель на дворце культуры. Громко, неимоверно громко, кричали люди. Казалось, единственной целью, которая привела их всех на «пятачок» у агентства, было желание перекричать всех и вся…
Входные двери широко распахнулись. Гам тут-таки смолк, народ, приливной волной хлынул к открытому входу. С трудом протискиваясь, двигаясь против течения, из помещения вышли два десятка человек, одинаковых, будто братья. Конечно же, причина их внешней схожести была в одежде, точнее, в униформе. Пожарные.
Дверь закрылась. Человеческий поток стих, люди остановились. Пользуясь временным затишьем, бойцы пожарной охраны, весело переговариваясь, добрались до своей машины, заняли места. Сирена взвыла громче. Легковушки, медленно, будто через силу, начали двигаться, уступая дорогу спецтранспорту.
– Просто уму непостижимо! – пробормотал Павел Андреевич. – В городе пожар, а они на служебных машинах по своим делам разъезжают. Надеюсь, благодаря ним, страховщикам этим не поздоровится. Банкиры жалобу подадут. Закроют, да просто-таки обязаны закрыть! Полгорода разрушили, банк ограбили (скорее всего, не один). И все это средь бела дня! Полиции нет, наверняка там же, страхуются…
Он повернулся, намереваясь возвращаться к себе в квартиру, что на втором этаже, рассчитывая заодно полюбоваться работой пожарных. Прошел несколько шагов, посмотрел и (похоже, это вошло в привычку!) удивленно замигал глазами. Не обращая ни малейшего внимания на уже и вовсе полыхающий банк, ярко-красное авто изначально предназначенное для того, чтобы бороться с пожарами, подкатило к ближайшему перекрестку, остановилось просто посредине, намертво перекрыв движение. Двое выскочили из кабины и скрылись в ближайшем гастрономе. Минут через пятнадцать вернулись, каждый держал в руках по объемному пакету.
Один из покупателей в униформе задержался у остановившегося рядом с их машиной внедорожника, заглянул в открытое окно, кивнул и со смехом вынул, демонстрируя, из пакета пузатую бутылку со светло-коричневой жидкостью.
– Тогда я вообще отказываюсь что-либо понимать, – Павел Андреевич скосил взгляд на пылающее здание. Просто гори все синим пламенем так, наверное…
Водитель пожарной машины нервно посигналил. Отставший «посыльный» быстро распрощался со своим знакомым из внедорожника и запрыгнул в кабину. Вой сирен вновь огласил городок. Вспыхнула «люстра», под истошный визг и яркие вспышки повелители огня и воды умчались гасить полыхающее в них самых негаснущее пламя.
