Сергей Владимирович Еримия
Агентство «Застрахованные мечты»
Помещение наполнялось гарью. Видимые невооруженным глазом потоки черного дыма проникали в щели между дверью и рамой, плыли в сторону окна, огибая попавшего в ловушку человека, лениво выплывали наружу…
– Люди! – отчаявшись, закричал Саныч. – Спасите! Я горю, пожарных вызовите!
Несколько человек из тех, кто толпился у страхового агентства, повернули головы, пытаясь в просветы между деревьев разглядеть источник звука, но тут огонек на двери подмигнул зеленым светом и интерес к человеческому горю моментально угас.
Саныч все еще боролся с решеткой. Кресло он уже сломал, на очереди была тумбочка. Пусть вес ее существенно больше, зато прочностью она не отличалась. Уже после четвертого удара древесностружечная коробка на колесиках рассыпалась, зато она слегка расшатала один из прутьев. Этого было слишком мало, но появилась надежда! В окно полетело все, что можно было поднять. Единственное что никак не хотело сдвигаться с места – сейф. Наверняка если бы удалось его оторвать, напрячься и швырнуть это помогло, но очень уж надежно его прикрутили к полу.
Пожар был все ближе. Лакированная поверхность двери почернела, вздулась и с громким хлопком лопнула. В образовавшееся отверстие, синие и раскаленные, будто пламя газовой горелки, ворвались языки огня. Влетели они, поедая дверь, обугливая стены, выискивая то, чем можно еще поживиться. Быстро сгорела тумбочка, точнее, все, что от нее осталось. Жалкая попытка погасить огонь, воспользовавшись единственным средством – наполовину полным графином закончилась ничем. Объятые пламенем доски лишь зашипели и вспыхнули сильнее прежнего, будто огонь насмехался над беспомощностью загнанного ним в угол человека.
Последний крик вырвался из догорающей комнаты. Все уместилось в нем: и безысходность, и жалость, и бесконечная боль. Он пролетел над главной улицей города и достиг ушей Дениса, который председательствовал в одном из полночных собраний. Тот тут-таки умолк, но только на мгновение, исключительно для того, чтобы вдохнуть полной грудью и выдать новую тираду, убеждая тех, кто собрался вокруг него, в истинности своих слов…
Лишь когда пламя уничтожило здание изнутри, перекинулось на крытую шифером кровлю и ярко заполыхало, озаряя центральную улицу и прилегающие к ней переулки, при этом громко постреливая пылающей кровлей, на пожар обратили внимание. Тут-таки собрались зеваки, большей частью из числа тех, кто переговаривался, стоя в свете уличных фонарей. Некоторые пытались звонить знакомым пожарным, понимая, что достучаться до них, используя обычные каналы, точно не удастся, но большинство же, с удовольствием, граничащим с подлинным счастьем, просто снимали зарево пожара на камеры своих телефонов.
Одним сгоревшим зданием дело не ограничилось. Не только Саныч взял процесс исполнения своей мечты в свои же руки. Практически одновременно с администрацией вспыхнули оба этажа военного комиссариата. Огонь быстро перекинулся на соседние магазины, далее на недавно обновленные строения центрального рынка. В дальнем конце города той же ночью только не так эффектно сгорела автостанция и склады расположенных поблизости от нее организаций. Выгорели дотла конторы четырех крупных сельхозпредприятий, с ними несколько жилых домов. Неизвестные разбили и подожгли с десяток, то ли специально отобранных, то ли просто попавших под горячую руку автомобилей. Ни пожарных, ни полиции той ночью так и не увидели…
41. Выход героя, того самого, который не герой…
– Смотрю и удивляюсь, вот откуда у людей деньги?! Где они их только берут? – недовольно ворчал Илларион Карлович, провожая очередного клиента. Он остановился у окна, отодвинул занавеску и внимательно осмотрел тротуар у своего агентства. – Нелогично. Все несут и несут. Хотя, я их немного понимаю, вполне возможно, что ради своей мечты я бы тоже последнее отдал. Скорее всего, но только если мечта стоящая! А вот у них, что за мечты?! Дом, автомобиль, свой магазин, чужая жена. Все! Ну, с небольшими вариациями. Правда, был тот рыжий паренек, которому местные дороги не понравились. Подумать только, год копил на мотороллер, а тут взял и отдал на дело…
В поле зрения скучающего страховщика попал Денис. Решительным шагом тот обошел толпу людей, собравшихся у входа. Шел медленно, внимательно вглядываясь в лица. Из окна он выглядел акулой, которая нарезает круги вокруг косяка рыбы, готовясь нападать. На полпути он остановился, застыл, похоже, его терзали сомнения. Вот он решился, подошел к одному из недавно вышедших посетителей агентства, что-то сказал. Тот внимательно выслушал, кивнул, перехватил инициативу, взял Дениса под руку, отвел в сторону. Огляделся, убедился в том, что в их сторону никто не смотрит и изо всей силы двинул Денису кулаком в живот. Сам довольно засмеялся и быстро затерялся в толпе. Пострадавший же обхватил ствол ближайшего дерева руками и медленно опустился на колени…
– Да пора заканчивать этот фарс. Жаль, ошибся я в вас, уважаемый Денис Евгеньевич, ошибся! Ни таланта руководителя в вас, ни организаторских способностей. Не найти в вас даже умения разбираться в людях. Один только гонор, а проку от него… – ухмыльнулся Илларион Карлович и отошел от окна. Толпа с той стороны пришла в движение, а это значит… – Значит, надо действовать! Задействуем запасной вариант. Благо, это совершенно несложно. Сейчас только один звоночек сделаю, сразу все и случится…
Покачнулась занавеска, скрывая владельца страхового агентства. Легкое движение и он растворился средь колышущейся ткани, потерялся, будто ежик в тумане. В слабоосвещенном же помещении остался только голос, тихий, вкрадчивый и лишь немного потусторонний:
– Именно так, дражайший вы мой, именно так. Время пришло. Сегодня жду вас, надеюсь, не подведете? Я так и думал. Тогда до встречи, давайте к четырем, вас устраивает, меня тоже… точно так, до встречи…
Голос потерялся в топоте множества ног, шум шагов сменили голоса, разные голоса, много их…
Изо всех сил стараясь успеть к назначенному времени, Колян энергично крутил педали. Проявляя чудеса героизма и, просто-таки невиданную силу воли, он буквально пронесся мимо любимых киосков, торгующих отборным самогоном, более того, даже не взглянул на них. Шустро миновал несколько парализовавших городок пробок, юрко проносясь между намертво застрявших автомобилей. Добрался до центра. Тут все было гораздо сложнее. На центральной улице машины стояли настолько плотно, что даже такой удобный транспорт как велосипед не мог между ними протиснуться. Пришлось выехать на тротуар, рискуя сбить какого-нибудь зазевавшегося пешехода, а то и вовсе влететь в толпу зевак, слушавших какого-то молодого оратора у здания почты.
Это не дело! Тормоза надежно обхватили оба обода. Подняв небольшое облачко пыли, модный хоть и обшарпанный велосипед Коляна остановился. Неимоверно ответственный велосипедист поднялся на цыпочки и внимательно огляделся. Посмотрел вперед, взглянул направо, налево. Изрядно растерялся, понимая, что дальше не проехать. Ни по тротуару, ни по проезжей части. Везде, куда ни глянь, люди и железо на колесах. Стоит город, галдит город, лишь время стремительно мчит вперед.
– Попробую дворами объехать, надеюсь, там никто митинговать не додумался… – прошептал он и с силой ударил по педалям.
Коля спешил. Так уж случилось, что он не рассчитал. Это все телевизор, увлекла его очередная познавательная передача из цикла: «Гляди, как у соседей плохо!», засиделся, засмотрелся вот и результат. Из-за того же ящика с экраном он не успел и вычесать свою гордость – бородку, от чего сегодня она выглядела свалявшейся, напоминая не украшение мужского лица, а старый потрепанный валенок, но и это не главное. Главное – дело, а все прочее…
Дворы вывели его туда, куда он и направлялся. Последним в их череде оказался пятачок за районной администрацией. Не лучшее место для езды на велосипеде. Все засыпано сажей, покрыто толстым слоем копоти, из которой выглядывали острые обломки шифера и множество не сгоревших вместе с досками гвоздей. Над всей этой и без того мрачной картиной нависали жуткие руины. Черные стены с пустыми глазницами окон, остатки здания, которое ранее было главным строением района.
Но это все ладно…
Промчавшись мимо покрытой гарью, как и все вокруг доски почета, Коля подкатил к зданию агентства. Спешился. Приковал своего железного коня к ближайшему деревцу цепью с массивным замком, решительно направился к входу. Вклинился в толпу, попытался растолкать людей, но его тут-таки оттеснили обратно.
– Так! – дрожащим голосом, но решительно, крикнул спешившийся велосипедист. – Быстренько расступитесь, мне назначено, мне на четыре!
На его слова никто не обратил ни малейшего внимания. Он снова бросился напролом. Опять-таки безрезультатно. Полнотелая женщина, мимо которой он пытался протиснуться, легонько толкнула его локтем, он отлетел на пару метров и упал под дерево, то самое, к которому был прикован его двухколесный транспорт. Она же проследила за недолгим полетом мятого бородача, смерила его мрачным взглядом и печально покачала головой. Сразу стало понятно – тут не пройти.
Конечно, можно было просто позвонить, попросить, чтобы его встретили и проводили, но звонить на номер, который не определился, занятие лишенное не только смысла, но и логики…
Неумолимое время продолжало свой бег. Часы, циферки на экране мобильного телефона показывали без трех минут четыре. Надо было что-то предпринимать, притом уже сейчас.
Выход нашелся довольно быстро. Несмотря на свой возраст, Коля довольно легко перелез через ограду соседнего магазинчика, пригнувшись, отбежал в дальний угол двора. Там взобрался на решетчатую конструкцию, сваренную из острых металлических прутьев – ограду агентства. В последний момент зацепился ногой, разорвал брюки. Не смог удержаться и плашмя упал на землю, благо, уже со стороны агентства. Там вскочил на ноги и шустро забежал за угол здания, подгоняемый потоком отборной брани, льющимся из уст кого-то из сотрудников магазина, на территорию которого он вынужденно забрался. Бросился к ближайшему открытому окну, стал на цыпочки, заглянул внутрь помещения.
Его переполняла гордость, еще бы, ведь он почти справился, осталось последнее препятствие.
Хоть окно и было на первом этаже, молодящийся Колян был не в том возрасте, когда перепрыгивают забор за забором, не замечая преград. Бег с препятствиями окончательно вымотал его. Все на что хватило «спортсмена» – схватиться за подоконник с внутренней стороны окна и повиснуть на нем, смешно болтая ногами и лихорадочно соображая, что делать дальше.
В глубине помещения мелькнула нечеткая тень. Несколько секунд она покачивалась, становилась гуще, плотнее и вот превратилась в прелестную девушку восточной внешности, обладательницу удивительно-пронзительных изумрудного цвета глаз. Она молчала…
– Я это, вы только не подумайте ничего этакого, – задыхаясь, выговорил Коля. – Я это, мне это, назначено мне на четыре часа. Вот чтобы не опоздать…
Какая-то неведомая сила приподняла пожилого «спортсмена» и внесла в комнату. Несколько секунд он попросту висел в воздухе, медленно вращаясь, но вот ноги почувствовали твердую поверхность. Непроизвольно вырвался вздох облегчения.
Девушка печально улыбнулась, медленно кивнула, поманила рукой и скрылась за занавеской.
– Я это… мне назначено, – непонятно к кому обращаясь, прошептал Колян, чувствуя, что ноги сами несут его куда-то в полутьму помещения.
Он прошел несколько шагов и вдруг почувствовал, что оцепенение отступило. Стало немного страшновато, все-таки одно дело идти туда, куда несут ноги, а совсем другое самому выбирать направление. Мало того, что к ответственности он не привык, так тут еще и ничего не видно, куда ни глянь одни только покачивающиеся занавески.
– Мне назначено, – заглушая тревогу, прошептал Коля и с опаской заглянул за очередную колышущуюся полоску тонкой ткани.
Там также никого не было, лишь в паре шагов впереди виднелась очередная занавеска, за ней еще и еще. Отсутствие разнообразия угнетало. Место страха занимала усталость, с ней подкрадывалась печаль. Нашептывала она: «Заблудился да? Ходишь тут кругами, ходишь, а зачем? Столько времени потерял, а ведь можно было так здорово посидеть, вечер подкрадывается, а это самое время…».
– Люди! – шепотом воскликнул Колян и к своему удивлению получил ответ:
– Вот вы где уважаемый! – за одной из занавесок проявилось движение. – А вы дорогой мой пунктуальны. Надо же, ровно четыре…
Колян растеряно взглянул на экран телефона. Правда, четыре часа. Следовательно, с того момента, когда он подъехал к агентству прошло лишь три минуты. А он-то думал…
– Думать вам никто и никогда не запретит! – занавеска плавно отошла в сторону, открывая взору посетителя маленький кабинет со стенами из легкой ткани. Простенькая обстановка: журнальный столик, угловой диван, два кресла. – Присаживайтесь, располагайтесь. Вижу, вы неплохо потрудились, чтобы успеть вовремя. За это полагается награда…
Из пустоты материализовался Илларион Карлович. Он поставил на столик графин, наполненный мутной жидкостью, достал откуда-то из-за кресла стакан и блюдце.
– Устраивайтесь, угощайтесь! Это именно тот напиток, который, как я успел заметить, вы цените превыше всяких других. Пирожок также имеется. Все из того же источника, – владелец агентства подмигнул посетителю и плеснул полстакана жидкости из графина. Атмосфера воздушного кабинета тут-таки изменилась. Запахло чем-то, от чего повеяло давно затерянным в бездне лет – «Мастерская по починке примусов»…
Подтверждая известное высказывание – о вкусах не спорят, Колян энергично выдохнул и влил в себя мутную жидкость. Тут-таки скривился, дернулся, замотал головой и, блаженно улыбаясь, выдохнул.
– Итак… Колян, вы пришли для того, чтобы застраховать свою мечту? – Илларион Карлович откинулся на спинку кресла. – Я все правильно понимаю?
– Скорее всего, – пожал плечами осчастливленный посетитель. – Кажется. Нет, да, именно для этого я здесь!
– Вот и хорошо, – удивительно гостеприимный хозяин снова наполнил стакан, только уже не наполовину, налил полный. Взял со стола бланк договора, извлек из кармана ручку. – Ваши данные я уже внес, осталось только описать мечту. Так о чем же вы мечтаете уважаемый?
Огненная жидкость опалила горло, Коля поперхнулся, закашлялся, но не отставил стакан до тех пор, пока все его содержимое не перекочевало в желудок. Смешно жался, будто пытался свернуться в штопор, медленно выпрямился. Отломил кусочек пирожка, проглотил не пережевывая.
– Вы ведь должны были…
– Скорее всего, – Илларион Карлович любезно улыбнулся, – вы забыли. Я подозреваю, что мечту свою вы на листике записали и в карман положили. Посмотрите, да, в нагрудном кармане рубашки, это не оно?
– Точно! – Колян извлек сложенный листик, на котором, написанные его почерком, виднелись две строки. – Мечтаю о том, чтобы вся это ваша страховая деятельность прекратилась. Да, я так хочу! Судя по всему…
Илларион Карлович глубокомысленно кивнул и взялся за ручку.
– Что сказать, очень даже хорошая мечта. Мне иногда тоже хочется как можно быстрее со всем этим закончить, – он подтолкнул бланк договора к посетителю. – Распишитесь вот здесь будьте так любезны. Порядок. Остается только уладить финансовые вопросы. Словом, рассчитываемся, и дело сделано!
– Так… это, а деньги? – рука, игнорируя затуманенное суррогатным алкоголем сознание Коляна, похлопала того по ноге. В кармане брюк чувствовалось что-то твердое и угловатое. Посетитель удивленно взглянул на Иллариона Карловича, извлек перевязанные резинкой купюры, протянул страховщику.
– Здесь слишком много, а нам чужого не надо! – Илларион Карлович быстро отсчитал нужную сумму, остальное вернул совершенно растерянному клиенту.
Вновь почувствовав в руках деньги, которые к тому же теперь были его собственными, Колян заметно воспрянул духом. Всякие мелочи, вроде беспардонного хамства посетителей агентства, не пожелавших пропустить его, обида на продавца соседнего магазина, ни за что обругавшего его, тут-таки отошли на второй план. Даже столь серьезная неприятность, как разорванные брюки, и та моментально забылась. Растаяло все на фоне предвкушения приближающегося масштабного празднования. Ведь на эти же деньги настоящий фестиваль можно организовать «Молдавка» собирает друзей…».
– Что-нибудь еще? – в блаженную тишь приятных мечтаний ворвался насмешливый голос Иллариона Карловича.
– Нет, у меня все! – подскочил Колян, не в силах отвести взгляда от бесценного в его глазах графина. – Наоборот, если я вам более не нужен, я незамедлительно удалюсь. Дела, понимаете ли…
– Тогда счастливого вам пути, – Илларион Карлович протянул руку, Колян схватился за нее своими обеими. Страховщик заговорщицки подмигнул, проследив за направлением взгляда посетителя. – Вы там будьте осторожны и мой вам совет – держитесь в стороне от большого скопления людей. Кстати, это ваше, да, забирайте, точно так, с графином. Так сказать, презент от фирмы…
Минутой позже, держа обеими руками графинчик, Коля вышел на крыльцо. Огляделся с видом победителя, шагнул на ступеньки. В тот самый миг табло замигало зеленым приглашающим светом, толпа пришла в движение. Какой-то здоровяк, расталкивая конкурентов, работая руками как пловец, спешащий к финишу, ударил Коляна. Тот не столько увидел, сколько почувствовал, как из внезапно ставших влажными ладоней выскальзывает горлышко бесценного сосуда. Мгновение и погребальным перезвоном в людском гаме прозвучал звук бьющегося стекла.
Все перестало существовать для внезапно лишившегося вожделенного подарка недавнего клиента страхового агентства, все кроме лужи отвратительно пахнущей жидкости да нескольких блестящих на солнце осколков толстого стекла. Медленно и печально Колян присел. Слезы полупрозрачной пеленой застилали его глаза, руки сами собой тянулись к разбившейся вдребезги мечте.
Людской поток прибывал, толпа напирала. Кто-то громко вскрикнул, наступив на острое стекло. Кто-то другой наткнулся на Коляна, толкнул его. Тот упал. Несколько особо спешащих посетителей прошлись по лежащему телу, кто-то столкнул его ногой, тот скатился со ступеней. Тут-таки боль утраты отошла на второй план, ее затмила боль физическая, но и она скоро померкла. Остался лишь туман забытья, сквозь который пробилось нечеткое виденье. В нем была мощная фигура мужчины, облаченного в грязный медицинский халат. Его голос заполнил чуть тлеющее сознание:
– Несмотря на весьма непрезентабельный внешний вид, состояние пациента удовлетворительное – полные карманы денег…
Ему ответил другой голос, скрипучий, визгливый, женский:
– Вот и хорошо, значит, будем лечить. После. Немного погодя. Пока же предлагаю сбегать в агентство, не стоит время терять…
42. Мечты во сне и наяву
Вадим медленно брел в темноте. Он ничего не видел, вообще ничего, что вверху, что внизу, что по сторонам была одна сплошная темнота. Ни тебе огонька, ни намека на таковой. Пугающий мрак дополняла гнетущая тишина. Плюс ко всему атмосфера. Она давила, витающая вокруг пыль с едким привкусом чего-то химического, не давала вдохнуть полной грудью. Отвратительные ощущения, далеко не самые приятные чувства, но был и еще один фактор – неизвестность. Что это? Где это? И кроме всего, почему?
Опираясь исключительно на воздух, точнее на его характеристики, Вадим сделал вывод, что он внутри некоего здания. Воображение тут-таки согласилось с выводами логики и выдало разумное предположение – комната, просторная и изрядно вытянутая в длину. Оно же быстро набросало эскиз окружающего его мира. В нем был бесконечный широкий коридор. Вдоль боковых стен одинаковые двери. Пожалуй, логично, вот только на чем базировалась построенная воображением модель, было не понятно, да это не столь и важно. К чему какие-то раздумья, если можно идти, пусть в темноту, зато вперед…
В нескольких метрах впереди забрезжил огонек. Красноватый, с золотистым отливом, он блестел, подмигивал, звал, манил. Радость от того, что удалось хоть что-то разглядеть в беспросветной темноте, заметно приподняла настроение. Свет, пусть каким бы неярким он ни был, это все-таки шанс, это надежда.
С каждым шагом огонек разгорался ярче. Блеклая еле различимая искра быстро превратилась в пламя, живое и беспокойное вот только с удивительно ровными гранями, будто заперли его, закрыли внутри стеклянного куба. Просто костер в аквариуме. Нелепое сравнение…
В отблесках живого огня удалось кое-как осмотреться. Да, свет высветил именно то, что и рисовало воображение Вадима – коридор. Длинное помещение, достаточно высокое, потолок терялся где-то в густеющей темноте. Ни начала, ни конца не разглядеть, но это неважно, на то он и коридор, чтобы быть длинным. Зато видны двери, ровный ряд, одинаковые полированные полотна с блестящими ручками на каждой из них.
Вадим улыбнулся. Мало что так радует, как определенность, пусть лишь слабый намек на таковую.
Словно в ответ на улыбку свет стал ярче, но светил он избирательно. Покачивающееся пламя, будто луч прожектора, нацелилось на одну из дверей. Та переливалась теплыми оттенками, подмигивала, звала. Разве можно удержаться и не подойти!
Как-то совершенно некстати все переменилось. Не было более волшебного куба с пламенем внутри, остались лишь отблески живого огня, что пожирал дверь, ту самую, единственную освещенную. Почти сразу изменился воздух. Запахи тления и пыли сменила гарь, першило в горле, на глаза наворачивались слезы. Хотелось вернуться, уйти, но понимания, куда возвращаться и как не было. Да и не в понимании дело, нельзя же просто сдаться, не выяснив все и не разобравшись во всем!
Дверной проем. Тот самый. Горящий. Вот странность, несмотря на то, что дерево буквально полыхало, его поверхность выглядела идеально чистой, а языки пламени эффектно преломлялись в толщи ровного, будто недавно нанесенного и мастерски отполированного лака.
Комната также была наполнена огнем. Веселые языки удивительно-щадящего пламени поглаживали мебель, резвились на стенах, прыгали по коврам, не опаляя даже ворс. Все это выглядело нереально, волшебно и лишь чуточку фальшиво, можно было даже восхититься увиденным, но тут…
Сквозь прозрачный волнуемый языками пламени воздух на удивление ярко и отчетливо Вадим увидел Софью. Она стояла посреди комнаты, широко расставив руки. Глаза ее закрыты, грудь размеренно поднималась в такт дыханью, губы беззвучно шевелились, она медленно поворачивалась.
Один прыжок и Вадим оказался внутри огненного куба. Языки пламени набросились на него, окружили, окутали, но не обжигали они. Кожа ощущала лишь легкие прикосновения, теплые, будто дыхание.
Вадим обхватил девушку за талию, обнял. Она, по-прежнему не открывая глаз, слегка печально улыбнулась, прошептала что-то неразборчивое и прижалась всем телом.
Объятая пламенем комната осталась позади. Огонь, упустив человека, которого пытался если не сжечь, то хотя бы испугать, угасал. Коридор медленно погружался во мрак. Исчезал он во тьме, терялся. Последний яркий отблеск меркнущего пламени отразился от стеклянной таблички на одной из дверей. В гаснущем багровом зареве пожара проявилось знакомое название – «ООО Авто-Мир»…
Вадим открыл глаза и часто ними замигал. Впустил в себя полутьму пробуждающегося утра. Осторожно повернул голову, увидел Софью, она спала, положив голову ему на грудь и, кажется, что-то тихо шептала. Совсем как тогда, там, в объятой пламенем комнате, во сне. Он прижал ее к себе, она довольно замурлыкала.
– Присниться же такое! – пробормотал Вадим, поглядывая на светящийся циферблат настенных часов. – Еще и вывеска родной фирмы! Вот к чему все это? И еще, у кого бы спросить, сегодня тоже этот… праздник, или уже нет?
– Праздник, праздник, – прошептала девушка, – а я вообще в отпуске, так что спи, не отвлекайся!
Уснуть не получалось, время шло, а сна все не было. Не желал он пробраться в скромную спаленку, расположенную в глубине ухоженного, старого, но все еще крепкого домика. Витал он вокруг, перепрыгивал через заборы, заглядывал в окна, скорее всего, он посещал соседей, может даже задерживался у них, а вот Вадима почему-то сторонился…
Окончательно посветлело. Шесть часов. Утро. Занимался новый день, начинался очередной вынужденный выходной, казалось, лучшего времени для того, чтобы впасть в забытье, нечего и желать, а вот и нет…
Осторожно, изо всех сил стараясь не разбудить девушку, Вадим сполз с постели. Притих, услышав недовольное ворчание. Двигаясь на четвереньках, отполз в дальний угол комнаты, нащупал деревянный порог. Осторожно открыл дверь. Протиснулся в щель. Вышел в соседнюю комнату. Подошел к письменному столу, сел в любимое кресло. Щелкнул выключателем лампы. Взглянул в сторону спальни, из которой вышел, туда, где на постели, прикрытая простыней, виднелась девичья фигура. Улыбнулся, чувствуя, как в нем просыпается чувство зависти, удивительно приятной зависти, зависти к самому себе.
Тихо хихикнул, повернулся к столу, включил компьютер. Лишь теперь заметил на столешнице рядом с клавиатурой свою «Трудовую книжку». Удивленно мигнул глазами. Взял ее в руки, потрогал, искренне удивился, когда она не исчезла. Открыл. Перевернул несколько, исписанных ручкой и проштампованных печатями страниц, добрался до последней записи и удивился еще сильнее. Она, последняя, гласила: «Уволен, в связи с ликвидацией предприятия…» далее дата, вчерашняя, подпись Федоровича… печать…
Внимательно, не мигая, Вадим вглядывался в рукописные строки, читал, перечитывал, не веря своим глазам. Затмевая реальность, что видели глаза, на удивление отчетливо представился офис, в котором он проработал последние десять лет. Двор со свежей разметкой, фасад, все как раньше, вот только вывеска. Буквы, составляющие «Авто-Мир» закружили, трансформировались и сложились в странное и нелогичное «Агро-Эра»…
– Какая эра? Ничего не понимаю! – Вадим энергично мотнул головой.
В тот же миг видение растаяло. Серая книжечка с подписями и печатями вспыхнула легким с золотистым оттенком пламенем, точно таким, каким недавно полыхала комната во сне. Мгновение и от нее осталась только горстка пепла, легкого и невесомого. Ворвавшийся в комнату ветер подхватил его, закружил, унес куда-то во двор и дальше в бесконечность. Потянуло холодом. Вадим почувствовал, что замерзает. Он попытался закричать, но из горла вырвался только хрип.
– Что с тобой? – в холодной, если не сказать ледяной, комнате звонко прозвучал голос Софии. – Кошмар приснился?
Холод сменило приятное тепло. Серость пробудившегося дня вновь уступила место предутренней полумгле.
– Ты почему не спишь? – Вадим открыл один глаза и удивленный огляделся. Увидел тусклый свет ночника, постель, испуганные глаза девушки внимательно следящие за ним.
– Разве тут уснешь, ты так хрипел… – София прижалась к нему. – Придется тебя врачам показать. Вот подожди, отгуляю я отпуск…
