Сергей Владимирович Еримия
Агентство «Застрахованные мечты»
33. Не мирятся лишь те, кто никогда не ссорится…
Минут пять никак не меньше Вадим рассматривал свое отражение в глубине огромного зеркала. Смотрел внимательно, дотошно. Смотрел и с каждой секундой убеждался в том, что он себе не нравится. Вот не нравится и все тут…
– Даже сам не понимаю, отчего такое мерзкое ощущение! Откуда оно взялось. Казалось, все отлично, брюки выглажены, туфли начищены, рубашка накрахмалена. Да и сам тоже ничего. Гладко выбрит, недавно подстрижен. Странно…
Скоро ему надоело себя разглядывать. Он решил (и весьма справедливо), пусть, что бы ни портило его вид, это легко исправить одним простым аксессуаром, к примеру, роскошным букетом темно-красных бархатных и удивительно ароматных роз!
Колкие взгляды случайных прохожих, симпатичных девушек, поглядывающих на него и его букет, заметно подправили частично утраченное самомнение. Вслед за ним подтянулось и настроение. Конечно, оно не зашкаливало, не било ключом, да и не могло – не тот случай. Все-таки шел он не просто так и даже не на свидание, он шел мириться. Дело конечно хорошее вот только…
Ярко вспомнилось бурное новоселье. Потасовка. София. Он сопротивлялся, она уводила его, пыталась успокоить. Безрезультатно. Уже за воротами он ее оттолкнул, нагрубил, побрел домой, бормоча что-то себе под нос…
«А вот и не надо! – попытался придушить пробивающиеся воспоминания Вадим. – Сейчас снова начну себя грызть. Мол, нечего было напиваться, ссору затевать, все такое. Да, не надо было и с этим трудно спорить. Так ведь когда пьяный, разве себя контролируешь! Вот извинюсь и сразу же пообещаю ей никогда больше не пить. Нет, не так, лучше дам себе слово в пьяном виде ей на глаза не попадаться, это куда более реально…».
Улица Садовая. Тихий район родного города, который порождал в душе Вадима настоящую бурю эмоций. Разных. С одной стороны, его постоянно тянуло сюда, а вот с другой! Каждый раз стоило только увидеть знакомую табличку с адресом, его сердце начинало бешено колотиться. Вадим непроизвольно начинал дрожать, краснел, запинался. Накатывала волна нервозности, терялись нужные слова, а те, которые не успевали спрятаться, никак не хотели выговариваться. Конечно, он догадывался, в чем причина подобного явления, вот только признаться в этом пусть даже самому себе все не хватало смелости.
Пройдя с десяток метров по любимой улице, Вадим резко остановился. Несколько раз удивлено мигнул глазами, будто только проснулся, огляделся. Медленно пожал плечами. Закрыл глаза, снова открыл. Нет, ничего особенного. Подобные ощущения у него уже были. Совсем недавно, да в прошлую субботу, в тот день, когда он шел на то самое злосчастное новоселье…
Коротенькая улочка вновь преобразилась. Первым бросался в глаза участок, который соседствовал с домом Дениса. Тот, с двором, поросшим сорняками. Кардинально он изменился. Не было больше запущенности, не было ржавых ворот, не было густой непроходимой чащи, полуразрушенных строений. Вместо всего этого красовалась высокая каменная ограда. Настолько высокая она, что за ней скрывался весь первый этаж и часть второго. При этом даже того, что можно было разглядеть с улицы было достаточно, чтобы понять, там, за каменной стеной скрывается очень даже роскошный особняк, куда роскошнее, чем скромный дом того же Дениса.
Другие строения также изменились. Увеличились они. Выросли, шире стали, от того и вся улица, казалось, растянулась на пару сотен метров. Все стало по-другому, по-новому, единственным же зданием, которое не претерпело никаких преобразований, оставался тот домик, который манил и чуточку пугал Вадима. Домик, к которому он стремился и которого изрядно побаивался. Домик, где жила София…
Остановившись у калитки, он нерешительно потоптался на месте. Нервным движением поправил воротник рубашки, рукава. Резко выдохнул. Вдавил кнопку звонка. В ответ на тихие перезвоны электронных колокольчиков сердце вздрогнуло, резко сжалось и бешено забилось.
Минуты сменяли друг друга, но ничего не происходило. Вадим еще раз надавил на кнопку звонка, уже особо и не надеясь на результат. Чуточку посомневался, достал телефон, повертел его в руках. Звонить не хотелось, все-таки он собирался сказать все лично, заикаясь, густо краснея, но глядя прямо в глаза. Вот только…
Набрал номер. В телефоне, забивая гудки, заиграла приятная музыка.
Противный скрип заглушил все прочие звуки. Распахнулась створка ворот, преграждающих въезд во двор Дениса. Подвластная инерции она ударилась о кирпичный столбик, лязгнула громче прежнего. Через открытые ворота на улицу выбежала девушка и стремглав бросилась бежать прямо к растерянно мигающему глазами Вадиму. Сомнений быть не могло – это она. София. Вадим швырнул букет на скамейку и побежал ей навстречу. Она обняла его, прижалась, тихо всхлипывая.
– Что стряслось? Как ты там очутилась… – Вадим дрожал от негодования, подстегиваемого неведеньем. – Почему… для чего…
– Я не знаю, – девушка подняла пылающее жаром лицо. – Я не знаю, как там очутилась. Даже и не представляю. Пока телефон не зазвонил, будто и не я это была.
– А ну подожди, присядь на скамейку, я сейчас сам во всем разберусь, – Вадим решительно направился к дому Дениса и принялся колотить руками и ногами в теперь уже надежно запертые ворота.
На его стук никто не вышел, тогда он ухватился за прутья, наконечниками копий торчащих сверху сплошных створок, попытался подтянуться, вот только физкультура никогда не была сильной его стороной.
Непонятно откуда, просто под ворота с висящим на них гимнастом-любителем, материализовалась новенькая патрульная машина.
– Куда направляетесь молодой человек? – в окно выглянуло юношеское, если не сказать детское, лицо офицера.
– В гости, – Вадим спрыгнул на землю.
– Если в гости, то советую вам воспользоваться калиткой, – молодой полицейский наклонился, разглядывая ворота, дом. – Ваше счастье, что я не эту усадьбу приставлен охранять. Забрал бы суток на десять, так, для профилактики и просто на перевоспитание.
– Он со мной, он ко мне пришел! – подбежала Софья и обняла Вадима.
– Понятно, – пожал плечами полицейский. – Что тут непонятного! Это в другой ситуации я бы спросил у вас, почему он пришел к вам, а лезет даже не к соседям, а в совершенно другой дом. Тогда, раньше бы спросил, а сегодня же мне это ничуть не интересно. Так что счастливо оставаться!
Машина покатила дальше, остановилась у перекрестка, постояла минуту и развернулась. Снова проехала по улице до другого перекрестка, снова постояла, снова развернулась.
– Ну, ничего я с ним завтра разберусь! – Вадим прижал девушку к себе. – Он тебе ничего не сделал?
Софья покачала головой.
– Нет, ничего. Только непонятно все как-то. Я дома была и тут такое ощущение, странное, будто зовет меня кто-то, будто нашептывает, мол, надо идти, надо… – она печально вздохнула. – Я и пошла. Помню, подошла к воротам, калитку отворила, во двор вошла, остановилась и стою. Будто хочу идти, и одновременно не хочу. А тут звонок… спасибо тебе!
– За что, я ведь сам виноват…
– Я не о том. Что было, то было. Спасибо за то, что ты у меня есть!
– А, ну это да! – Вадим прижал девушку к себе. – Слушай, Софийка, ты только ничего такого не подумай, но может, ты у меня поживешь? Просто я не совсем понимаю, что вокруг происходит. А происходит много чего. Ты ведь слышала, банк на днях ограбили, сожгли дотла. Кроме того… друг мой…
– Конечно, да!
– Да? – удивленно переспросил Вадим.
– Я бы и раньше согласилась, если бы ты только собрался с духом и предложил.
– Тогда чего мы ждем? Собирай вещи, пошли. А с товарищем моим я еще поговорю, на работе пересечемся, никуда он от меня не спрячется…
– А ты разве не слышал? – Софья толкнула входную дверь.
– Не слышал что?
– Завтра опять выходной и не только завтра. У нас в городке какое-то масштабное празднование. Чуть не каникулы всеобщие объявили. Мэр вчера снова выступал. Долго что-то рассказывал. Я толком не слушала, но смысл такой: закрывается большая часть учреждений, все, которые государственные, за исключением больницы, полиции и пожарных, кроме того, настойчиво рекомендуют прекратить обслуживание клиентов всем частным фирмам. Такая вот странность…
– Каникулы, значит, – Вадим взял объемную сумку и растерянно повертел ее в руках. – Ладно. Хорошего в этом, конечно же, немного, но ничего, переживем.
34. Простые мечты «настоящих» мужчин
Ближе к вечеру дверь дома Сергея Семеновича широко распахнулась. Первым на свободу выбрался дым. Табачный. Сизый, плотный, густой, насыщенный. Настоящее кучевое облако. Настолько концентрированное оно, что, казалось, его можно потрогать руками. Более того, можно оторвать кусочек серо-ватной массы, хорошенько смять ее, а то и вовсе вылепить из нее что-нибудь весьма оригинальное.
Вслед за дымом вышли двое. Первым, с трудом перебирая заплетающимися ногами, выбрался сам хозяин. Он ступил на широкое бетонное крыльцо, цепко схватился за наличник двери и, смешно двигаясь боком, посторонился, выпуская гостя. Тот, походкой не менее экстравагантной, выбрался следом. Наклонился, намериваясь кивком поблагодарить Сергея за вежливость, а заодно и за обед незаметно перешедший в ужин, но не устоял, упал, растянулся на прохладном, а от того удивительно приятном на ощупь бетоне. Следуя примеру гостя, хозяин выпустил свою ненадежную опору и также опустился на крыльцо. Стал на четвереньки, выпрямился, сел. Толкнул Мишу, помог тому устроиться рядом. Гость благодарно кивнул, на этот раз не столь энергично, по всей видимости, опасаясь снова свалиться.
– Ну, Серега, ну друг! – Миша попытался обнять соседа, но не смог нащупать его в дыму и алкогольном дурмане. – Вот скажи мне, дружище, мы живем мой двор – твой двор и уже без малого пять лет, правильно?
– Угу, – глубокомысленно изрек Сергей и попытался что-то изобразить руками. Повинуясь движению его мысли, они описали в густом дыму замысловатую фигуру, смысл которой так и остался непонятым.
– Вот! Целых пять лет, а друг о друге ничего не знаем. Как такое может быть?
– Миша, ты должен меня понять, тут такое дело… – начал Сергей Семенович. Он цепко схватился пальцами правой руки за левый локоть. Зафиксировал обе своенравные конечности, не позволяя им изображать непонятные фигуры и разгонять дым. – Времена такие. Вот раньше, да, согласись, вот тогда было! Да все друг друга знали. А теперь! Живем, есть сосед, нет соседа, а кто он этот сосед…
– Факт! Живем по соседству, а друг у друга в гостях ни разу не были. Безобразие! – Миша медленно поднялся, замер, слегка покачиваясь, зафиксировал стойку, наклонился к Сергею, подал тому руку. – Вставай! Сейчас мы все исправим. Поскольку я у тебя уже гостил, теперь твой черед!
– Нет, но это, право слово, неудобно, – пробормотал Сергей, размеренно мотая головой. – У меня это ладно, живу сам по себе, ни жены, ни прочего. Ко мне можно в любое время суток. А к тебе, это уже…
– Ну и ну! Так ты Лариску мою испугался? Не надо, не бойся, я ее быстренько приструню. Давай, шагай за мной!
Уверенной походкой, правда, постоянно путаясь в собственных ногах, гость направился к пролому в заборе. Ничуть нерешительно Сергей Семенович двинулся следом.
– Лариска! – крикнул Миша в окно и с силой ударил кулаком в стену. – Мы уже идем, давай по-быстрому закусочку нам организуй и бутылочку к ней не забудь поставить.
Они обогнули угол дома, вышли во двор. Завидев людей, несколько раз лениво тявкнул ротвейлер, так, безо всякой злобы, просто напоминая о себе. Миша раздраженно махнул рукой собаке, мол, молчи, не до тебя, коснулся плеча соседа, кивнул в сторону недостроенной беседки.
– Пока это всего лишь стол во дворе, сам видишь, но это исключительно временно. Скоро доведу ее до ума, крышу сделаю. Сегодня же это излишне, дождя не предвидится, а солнце сюда не заглядывает. Лариска, где ты там застряла?
На пороге показалась хозяйка с подносом в руках.
– Знакомься – Серега. Наш сосед. Вот такой мужик! – Миша поднял вверх большой палец. – Подумать только! Уже который год живем рядом, а выпиваем впервые.
– Лариса, – с ехидцей в голосе, представилась соседка, глядя на гостя просто-таки испепеляющим взглядом.
– Где бутылка? Ага, вижу. Ну, супруга моя, так и быть, по такому случаю присядь, выпьешь с нами. Но немного! Один раз тебе нальем и все, тут самим мало…
Под пространные размышления гостя и хозяина приговорили одну бутылку, за ней последовала вторая.
– Лариска! – закричал Миша и громко икнул.
– Чего тебе? – послышалось из глубины дома.
– Глянь там, в шкафчике, внизу, еще одна была. Принеси!
– Нет там ничего. Все что только можно было, вы уже вылакали…
– А ведь врет же! – искренне возмутился Миша и попытался встать. – Вот гадюка! Пошли Серега, сами посмотрим…
– Может не надо? – Сергей с трудом поднялся и схватился за деревянный столбик, который по задумке хозяина дома, двора и будущей беседки, должен был служить опорой легкой конструкции.
– Надо! Иди за мной. Ты у меня в доме еще не был. Значит так, домик у меня простенький, маленький, зато отапливать недорого, – Миша уперся в стену руками и медленно побрел, не выпуская надежную опору. Странное дело, шел он еле-еле, ноги передвигал неуверенно, зато говорил внятно и отчетливо, будто и вовсе не пил. – Тут, как ты сам понял, гостиная. Моя любимая комната, здесь я на диване валяюсь, телевизор смотрю, радио слушаю. Загляни туда, правильно, там кухня. Ничего интересного для настоящего мужика в ней нет, хотя ты не женат, а ладно! Эта комната у меня резервная. Лариска ее как склад использует, свалку всего полезного и не очень. Дальше спальня, ага, прямо идем! Кстати, обрати внимание на шкафчики – моя работа, все своими руками, эксклюзив, это вам не так просто! Нравится?
– Здорово, – коротко резюмировал Сергей Семенович, чувствуя, как ноги прогибаются, совершенно не желая удерживать его вес.
– Именно так, здорово. Правильные слова ты подбирать умеешь – здорово! Сам понимаешь, мужику руки очень даже нужны. Руки это самая важная часть организма. Особенно если они растут из правильного места… Серега, ты куда? Стой!
Ноги окончательно потеряли прочность, прогнулись, от чего гость рухнул просто на ближайшую тумбочку. Та откатилась на колесиках, врезалась в стену, покатилась обратно.
– Держись Серега, держись, сейчас я тебя на кровать определю. Отлежишься, отойдешь, после продолжим. Я точно помню, еще одна должна быть! Есть она, надо только найти…
Миша дотащил гостя до кровати, уронил, сам рухнул рядом, сильно ударившись коленом опять-таки о ту же тумбочку. Еще один удар и ни в чем не повинный предмет мебели снова отлетел в дальний угол.
Услышав подозрительный грохот, Лариса осторожно прокралась в дом, со страхом приоткрыла дверь в гостиную, страшась увидеть следы кровавого побоища. Ничего. Прошла дальше. Заглянула в спальню. Там, лежа поперек большой кровати дружески обнявшись, храпели двое – муж и любовник…
– Ну, нет! Я этого не потерплю! – со злостью прошептала она. – Это что же такое получается, это за что же я деньги заплатила, и деньги немалые! Завтра же пойду. Утром пойду и сама во всем разберусь!
35. Покой для мертвых – беспокойство для живых
Розовощекая медсестра, девушка неопределенного возраста, буквально пышущая здоровьем, тщательно пережевывая бутерброд с толстым ломтем колбасы, лениво перебирала бумаги. Она внимательно изучила каждый листик, подняла глаза на посетителя, печально пожала плечами. Тяжко вздохнула, покорно кивнула. В очередной раз взялась за документы. Вдруг вздрогнула и радостно вскрикнула:
– Да вот же оно! Лежит и молчит. Три раза каждую бумажку переворачивала, а не видела. Свидетельство о смерти. Ну, точно оно. А в той комнате должен быть и сам покойный, вспомнила, мне сменщица о нем говорила. Идемте, посмотрим, – девушка открыла дверь в соседнее помещение, нащупала в темноте ручку каталки, потянула на себя. На передвижной кушетке, укрытое грязно-белой простыней, угадывалось тело. Она приподняла грубую ткань, взглянула, уважительно кивнула головой, по-прежнему не переставая жевать. – Ваш дедуля? А что, неплохо пожил старичок, без малого семьдесят пять лет! Мне столько точно не светит. Умер вследствие несчастного случая?! Бывают же чудеса на свете! Подумать только, если бы не придавило старого, жил бы он еще и жил. Семьдесят пять, а ни единого седого волоса…
– Я могу его забрать?
Девушка равнодушно пожала плечами.
– Хотите забрать – забирайте, – она скрипуче засмеялась. – Мне он такой холодный точно не нужен!
***
– Так они и жили. Не могу сказать, чтоб душа в душу, но все познается в сравнении, – соседка, ровесница покойного, уже без малого час продолжала свой унылый монолог. Старушку ничуть не волновало, слушают ее или нет. Рассказывала она себе, но и ее саму собственное монотонное бормотание занимало мало. – Одно омрачало им жизнь – детей не было. По молодости не завели, а в старости не до того уже…
На другом краю длинного проходящего через весь двор, составленного из всего, что было под рукой стола, затянули песню медленную и печальную. «Такими темпами и до танцев скоро дело дойдет, – подумал Саныч, исподлобья поглядывая на пришедших помянуть деда. – Сидят, дармоеды, уплетают за обе щеки, а разве им есть дело до покойного? Сейчас! Им бы только выпить да закусить. Шли бы уже…».
– Это хорошо, что ты сынок появился, – продолжала все та же говорливая соседка. – Хоть за усадьбой присмотришь и то дело. А если бы не ты, постоял бы дом год-другой, пока сам не развалился, да на кирпичи его не растащили. У нас разбирают быстро, только оставь без присмотра. Ты уж проследи, будь так любезен…
– Я вообще-то дико извиняюсь, – послышался скрипучий мужской голос с той стороны, где продолжали заунывно петь, – уважаемый, а ты кто? Кто ты есть и по какому праву в этом доме поселился? У меня имеются серьезные сомнения, уж не ты ли деда часом…
– Выпил Петруша – веди себя прилично, – все так же монотонно, только чуточку громче обычного, продолжила неторопливую речь соседка. – Ты на поминки пришел, а не к друзьям своим под забор! Пусть мы и не знаем, кто этот человек, но не наше это дело. Главное, что Гриша покойный знал. Не просто же так он его к себе прописал.
– А я все равно настаиваю! – изрядно подвыпивший неимоверно худой мужичок с острыми скулами и подозрительными бегающими бесцветными глазами громко икнул. Он поднялся, покачиваясь, встал со скамейки и обвел присутствующих мутным взглядом. – Надо провести расследование, надо во всем разобраться!
– Сядь! – послышался короткий окрик. Молодой полицейский с погонами лейтенанта пригвоздил говоруна взглядом, тот испуганно икнул и тут-таки опустился на место. – Все уже расследовали, во всем уже разобрались. Григорий Иванович умер исключительно из-за того, что не захотел договориться с соседом. Точка. Не захотел он машину на яму ставить, а изобрел невесть что…
– А это как же вас понимать? – послышался вкрадчивый голос. – Это я, получается, виноват? Моя, значится, яма, а оттого я…
– Вот не надо всего этого, а! – лейтенант покачал головой. – Нет виноватых, ни единого. Был несчастный случай только и всего!
– Но я, опять-таки, извиняюсь, я по поводу подозрительного наследника… – подал голос Петька.
– С Александром Александровичем также все понятно. Встретил дед родственную душу, такого же профессионального водителя, каким сам был всю жизнь, вот и… – лейтенант поднял стакан. – Давайте вместо всех этих бессмысленных разборок выпьем за упокой души Григория Ивановича, светлая ему память, земля ему пухом…
Толпа загалдела, все дружно подняли стаканы. Разговор переключился на воспоминания, на рассказы о деде, благо, вспомнить и рассказать было что. О Саныче быстро позабыли, лишь глаза выпивохи и дебошира, Петьки, продолжали неусыпно следить за новым хозяином скромной усадьбы. Как ни странно, у соседа-алкоголика были свои виды на наследство старика и это притом, что ни в каких родственных связях они не состояли…
Уже заметно стемнело, когда мероприятие закончилось. Столы разбирать не стали, оставили до следующего утра, только шторы, временно превращенные в скатерти, занесли в дом, чтобы ветром не унесло. Саныч выпроводил последнюю гостью – особо разговорчивую соседку-старушку. Проводил до ее калитки, чуть не силой затолкал во двор, вернулся к себе и, обессиленный, завалился на постель. Уснул он мгновенно, вот только спал недолго, сон профессионального дальнобойщика чуткий.
Не прошло и часа, как он вздрогнул и открыл глаза. Напрягся, прислушался. Звук, что заставил его проснуться, повторился. В глубине дома что-то тихо, но вполне отчетливо скрипнуло. Раз, еще раз. Саныч напрягся, изо всех сил стараясь понять, что может служить источником подобного шума. Мысленно перебрал все скрипучие предметы, что были в доме. Источником противного звука не могла быть входная дверь, он еще два дня тому назад ее поправил, более того, сменил петли и обильно их смазал. Та же история была и с замком. Новый он, работал как часы.
– Форточку ветром качает, – то ли сказал, то ли подумал он, зевнул и закрыл глаза, полностью удовлетворенный результатом размышлений.
Новый звук. Громкий, протяжный, отчетливый, меньше всего напоминающий надоедливый скрип старой форточки.
– Ножки стола. Точно, стол двигают по полу, – пробормотал Саныч и кивнул своим мыслям. Его сонное воображение быстро набросало рисунок, иллюстрацию к тому, что происходило в соседней комнате. Он довольно хмыкнул. – А вот это уже люк в подвал!
– Зачем тебе какой-то подвал! Посреди ночи… – послышался недовольный голос. – Спи! Или хотя бы мне не мешай.
Тяжелая рука фигуристой подруги Веры опустилась на него. Вдавила в матрац. Саныч же и не думал сдаваться, он осторожно высвободился и, стараясь не шуметь, поднялся с постели. Пошарил ногой под кроватью, нащупал тапки. Тихо, передвигаясь исключительно на цыпочках, подошел к двери, заглянул в соседнюю комнату, ту самую, с люком и подвалом.
В окно заглядывала полная луна. В ее свете контрастно и отчетливо виделся каждый предмет мебели не очень-то и меблированного помещения. Был виден массивный стол и да, он стоял не совсем там, где находился прошлым вечером, видно невооруженным глазом, его двигали. Дальше – больше. Коврик, который ранее был расстелен и расправлен, кто-то сложил вдвое, оголив дощатый пол. На фоне досок отчетливо виднелся люк. Он был чуточку приоткрыт, будто кто-то поднял его, спустился вниз и закрыл, но неплотно, с небольшим перекосом. В пользу этой (весьма разумной!) мысли свидетельствовало призрачное свечение, пробивающееся сквозь узкую щелку…
Новое чувство, нечто сродни суеверному страху наполнило сознание Саныча. Подстегиваемое ним, отчетливо громко в ночной тишине зазвучало его сердце. Темп ударов нарастал. Казалось, еще немного, еще мгновение и оно, перепуганное, выскочит из тесной грудной клетки, вырвется на волю.
Сомнений не возникало – кто-то проник в дом и этот же кто-то забрался в подвал. Но зачем? Да там кроме десятка банок с какой-то консервацией ничего и нет. «А что если все не так просто? – пробормотал Саныч, чувствуя, что начинает задыхаться. – Я ведь в подвал так ни разу и не заглянул, что если у деда там что-то кроме наливки припрятано? Надо бы проверить, вот только страшно. Надо срочно вооружиться».
Вот и то, что нужно. Просто у входа в спальню виднелся табурет. Простенький предмет мебели, одна из ножек которого постоянно отваливалась. Чем ни дубинка! Пусть это и не совсем оружие, пусть убойной силы в ней немного, зато столько уверенности она придает!
Немного успокоившись, Саныч лег на пол, подполз к люку, схватился за кольцо, заменяющее ручку, приподнял дверцу. Железо предательски скрипнуло. Кажется, из подпола донеслось невнятное бормотанье, кажется, что-то в глубине его зашуршало. Все эти, то ли реальные, то ли выдуманные звуки заметно добавили уверенности. Саныч вскочил на ноги, крепче схватил кольцо и резко потянул вверх. Люк распахнулся. В глубине подвала была лишь темнота. Мелькнуло сомнение – а был ли свет? Мелькнуло и погасло, слишком уж ярким было видение светящейся полоски, окаймляющей прямоугольник из плотно пригнанных друг к другу досок.
Саныч нащупал первую ступеньку шаткой деревянной лестницы покрытую чем-то отвратительно-скользким. Одна перекладина, другая, третья. Земляной пол. В лицо пахнуло затхлым воздухом подвала. Запахи плесени и сырости защекотали в носу. Страшно захотелось чихнуть, но в тот момент, когда легкие были готовы наполниться воздухом, чтобы выбросить его в пространство, в дальнем углу подвала вспыхнул приглушенный зеленоватый огонек. Он высветил деревянный стеллаж, щедро украшенный пятнами бело-салатного цвета плесени, с десяток покрытых пылью банок на полке и сгорбленную фигуру человека, укоризненно покачивающего головой. Неизвестный, притаившийся в подвале, медленно выпрямлялся. Вот он поднял голову, медленно повернулся. Дед Гриша! Именно он, покойный хозяин дома и усадьбы. Помолодел старик, лицо, фигура, да если бы не жиденькая бородка, его и не узнать…
Мозг напрочь отказывался воспринимать то, что видели глаза. Ноги Саныча отнялись, руки принялись искать опору, но хватали только воздух. В голове пульсировала одна мысль – бежать! Куда угодно, лишь бы быстрее и как можно дальше. Каким-то чудом в темноте удалось нащупать лестницу. Руки схватились за перекладину, попытались подтянуться. Треснула старая доска, Саныч почувствовал, что падает. Плечом больно ударился о спрессованный годами глиняный пол подвала, но боль исчезла, вытесняемая страхом. Страх парализовал, страх же отнял способность видеть. В глазах потемнело. Последнее, что удалось разглядеть в неярком призрачном свете – покачивающаяся фигура деда. Он приближался. Вот старик остановился в шаге от обездвиженного дальнобойщика, наклонился, поднял оброненную ним ножку табурета. Злобно усмехнулся и замахнулся, намереваясь ударить.
