Валерий Николаевич Стовба
Хроники уходящего поколения
Снега
После покупки дома под дачу на острове Войцы, что в Ильмене, первым нашим знакомым из местных жителей стал бывший колхозный бригадир пенсионер Петр Михайлович. Боясь упреков, а то и скандалов жены по поводу частых выпивок, он зачастил к нам, захватив с собой бутылку водки. Татьяна ставила ему рюмочку и он за полчаса – час выпивал принесенное содержимое, забавляя нас местными новостями, давая, как потом оказалось, дельные характеристики селя
Но уважать нас по-настоящему он стал после того, как выпив под ночь очередную бутылку не дошел до дома, а упав по пьяни, проспал в нашем садочке почти до утра.
Выходя из дома на рыбалку, я вдруг заметил в траве наручные часы. Командирские. А значит, Петра Михайловича. По пути зашел к нему домой и застал сорившихся супругов. Жена отчитывала своего выпивоху за потерю часов. Я прервал поток брани, вручив хозяину потерю. Элементарная честность оказалась решающей для Петра Михайловича в отношении моей личности. Он даже стал называть меня не просто Валерием, а Валерием Чкаловым.
Постоянные контакты с бывшим бригадиром позволили установить добрые отношения с его собакой – белым шпицем Снегой. Собака воспринимала меня как доброго знакомого.
Номер, с которым выступал Петр Михайлович при первой возможности – демонстрация умственных способностей Снеги. Хозяин вынимал из кармана карамельку в обертке и бросал собаке. Та становилась передней лапой на край фантика, а зубами тянула за другой его край. Затем без труда разматывал обертку и с удовольствием трещал карамелькой.
Но нельзя сказать, что Михайлович баловал собаку. Частенько, уходя на лодке на рыбалку, далеко от дома. он брал с собой Снегу. Ставя сети, вынимая из них рыбу, совсем не заботился о собаке, которая, почуяв землю, покидала лодку и убегала по своим собачьим делам. Хозяин, не дожидаясь Снеги, уплывал в другие заливы, на другие острова. Возвратясь домой, даже не вспоминал о своем хвостатом друге.
Иногда в тот же день, иногда на следующий, а то и через несколько дней Снега, как ни в чем не бывало, появлялся у дома.
Но судьба хранила собаку не долго. Петр Михайлович умер от инфаркта. Его жена по пьянке упала зимой в снег и обморозила руки. Ее положили в больницу. Снега остался один.Выпрашивал у местных жителей мелкие подачки. Стали его замечать, роющегося в помойках. А когда на лед выезжали рыбаки, долго простаивал возле их лунок. Дожидался кусочка хлеба, а то и колбасы.
Хозяйку выписали. Снега вновь стал домашним псом. Но ненадолго. И эта хозяйка оставила его, переселившись на кладбище.
Вот здесь-то я не выдержал, решил принять участие в судьбе Снеги. Дело в том, что сын покойницы приезжал в Войцы только на выходные. А пять рабочих дней становились для собааки голодными.Собственно,у него я и ыпросил собаку. Понадобилась неделя, чтобы Снега почувствовал наш дом своим. После трудных дней он долго отъедался, отсыпался. Потом стал сопровождать меня на зимнюю рыбалку, облаивая каждую проходщуую рядом машину.
Пришел день, когда я взял его в город. Оказалось, что Снега впервые в жизни едет в автобусе. Когда тот тронулся, шпиц напрягся у меня на коленях., уставился в окно и открыв рот, взвизгивал от удивления, видя пролетающие мимо дома, машины, людей. Да мало ли что он в тот день видел впервые.
В нашем городском доме долго привыкал к лифту, к тому, что его дом находится на пятом этаже. К тому, что гулять надо в ошейнике и на поводке. Он смирился со всем новым, каждый день преданно заглядывал мне в глаза.
Зато, когда мы возвращались на дачу, то не доходя с километр до Воец, я спускал собаку с поводка. Учуяв родные места, он бросался вперед и исчезал из поля зрения. Дома появлялся только в вечерние сумерки.
Так продолжалось больше года. А затем у Снеги стало сдавать сердце. Несколько раз продлили его жизнь уколы камфары. Обошли с ним местных ветеринаров. Их резюме: собака уходит. Сердце хуже некуда. Да и откуда у этой собаки может быть крепкое сердце при такой собачей жизни…
Снега упокоился в нашем городском доме. На его мордочке застыла гримаса преодоления мучительной боли.
Была весна. Мы привезли тело Снеги в Войцы. Похоронили под яблоней, где было его место ожидания нас в трудные дни жизни.
Машка
Зимой, в конце недели, жена принесла с работы крохотный пушистый живой комочек – рыже-белого котенка.
–Подруга принесла трех котят, чтобы пристроить их в добрые руки,– пояснила Татьяна.-Я не смогла устоять.
И она спустила на ковер это чудо.
Какое-то время котенок обследовал свое новое жилище. Потом неожиданно для нас напрудил среди гостиной лужу. После этого жалобно замяукал, заглядывая нам в глаза. Может, голодный?
Татьяна сбегала к соседке, у которой не первый год жила кошка. Та прочитала нам популярную лекцию по уходу за новым членом семьи. Через день котенок был обеспечен всем необходимым. И приобрел имя – Машка.
Новые сложности начались на даче. Дело в том, что на семьдесят с лишним домов в селе было только две кошки, а «ухажеров» – не счесть. Вот почему старшая товарка в порыве ревности стала гонять Машку, рвать ее, слившись в клубок. Я мог защитить ее только на территории нашего садового участка. Она поняла это и практически перестала выходить за его пределы.
И вновь беда. Пропала Машка. Обыскали весь дом, все уголки – бесполезно. Татьяна продолжала поиски, а я тем временем укреплял стену нашей «развалюхи», забивая в нее длинные металлические болты. И произошло чудо: из кучи мусора, старого барахла, шатаясь вышла Машка, вся в паутине.
Пригласили фельдшера, отдыхавшего у соседей. Он сказал, что Машку сильно ударили по голове. Скормил несколько таблеток.
–Сделал, что мог. Теперь надежда только на силу сопротивления организма.
Организм справился. Постепенно Машка пришла в себя. У нее появился аппетит. Стала гонять птиц, «дежурить» у мышиных нор. И небесполезно.
Однажды вечером, не дождавшись гулявшей где-то кошки, легли спать, оставив для нее открытым окно. Татьяна заснула, а я продолжал прокручивать в уме предстоявшую завтра работу. С удовлетворением констатировал, что в дом вернулась Машка. Сначала она царапалась по стене, затем спрыгнула с подоконника на пол, и мягко прошествовав до кровати, без усилий забралась на нее, привычно разместившись у жены на груди.
Ну вот, все на месте, констатировал я и стал засыпать. Как вдруг…
Ночную тишину разорвал пронзительный, наполненный отчаянным страхом крик Татьяны. В доли секунды жена спрыгнула с кровати в одну сторону, Машка – в другую. Я включил свет: жена стояла в кресле, озираясь по сторонам, а кошка ошалело выглядывала из-под стола. В кровати лежала задавленная Машкой мышь. Это был подарок от души, сделанный хвостатым членом семьи моей благоверной.
Как-то жена стала замечать, что кто-то на грядке надкусывает огурцы. Посетовала, что пропадает столько овощей. Мы в недоумении отложили эту тему до выяснения личности вредителя. Через несколько дней, выйдя утром во двор, я был потрясен открывшейся картиной: в огородной меже лежала Машка, обнимая передними лапами самый большой огурец, и с наслаждением его грызла. С тех пор в кошачьем блюдечке рядом с рыбой и мясом появились мелко нарезанные огурцы.
Проблем с Машкиным питанием не было. На спиннинг я ловил достаточно щук и окуней. Единственное, что напрягало, это обработать рыбу для кошки до состояния филе. Иногда я это делал в присутствии хвостатой помощницы. Ну как здесь было не проверить возможности кошки.
Заканчивался второй килограмм окуней, обработанных мной, а Машка все лежала рядом, поглощая кусок за куском . Я, может ,продолжил эксперимент, если бы кошка не начала икать и поглядывать на выход. Когда я ее поставил на ноги, то казалось, что она в ширину больше, чем в длину.
Конечно, получил от жены нагоняй за проведенный эксперимент, на всю жизнь уяснив. Что кошки – жадные твари. Они готовы всегда съесть столько, сколько рядом с ними. Разве вы не замечали, с какой жадностью сытая кошка наблюдает за вашим обедом?
Как я со временем понял, Машке нравилось жить на даче, на природе. Город же навевал на нее тоску несвободой, поводком, невозможностью охотиться, найти «ухажера». А потому почти каждый раз перед отъездом в город кошка пряталась от нас. Иногда так, что мы не могли ее отыскать. В таких случаях жена вынуждена была оставаться в селе до прихода очередного автобуса.
Шло время. Росла и взрослела наша любимица. Сначала она доказала свою силу соседской кошке , отбив у нее Кешу. Дошло до того, что в борьбе со мной за Машку он проколол своими острыми когтями мои новые рыбацкие сапоги.
А потом у Машки появились пятеро котят. Надо было видеть, как она за ними ухаживала, за шиворот перетаскивала с места на место, пряча от посторонних взглядов. Однажды к нам в гости пришел сосед с огромным палевым Диком. Увидев собаку, закрывшую проход к котятам, Машка остолбенела. Потом, резким движением оттолкнувшись от стены, прыгнула ей на загривок, впившись в тело когтями. От боли Дик взвыл и бросился вон из сеней. Машка медленно, с гордостью прошествовала по отвоеванной территории.
Одного из котят мы отдали своим друзьям. Они часто бывали у нас на даче. А однажды взяли с собой уже повзрослевшую машкину дочь. В этот период у Машки вновь были котята.
Чувствовалось, что ей надоела роль матери. И что бы вы думали мы увидели? Обнюхав приезжую, Машка признала в ней дочь. К нашему удивлению, та легла рядом с котятами и начала их вылизывать. А мамаша шмыгнула на улицу… Домой явилась к полуночи.
Машка жила у нас двенадцать лет. Это средний возраст котов. Не знаю, так ли это. Но я уверен в том, что каждый прожитый у нас год был для Машки счастливым.
Собачья судьба
На острове, где около полусотни дач, заготовка дров всегда была большой проблемой. А в тот год лесное хозяйство пошло навстречу «островитянам». За определенную плату разрешило заготавливать самовывозом определенную часть умирающего леса, расположенного через широкую протоку. Это возможно было сделать только зимой, по льду.
И вот после Новогодних праздников мужики приступили к заготовке дров. Через протоку двинулись вездеходы, «собачки», мопеды и другие виды транспорта. В лесу загудели бензопилы. К острову потянулись вереницы спиленных деревьев.
Это было раздолье местным собакам. Они были везде: в лесу , на острове, сопровождали караваны леса.
Заготовки леса шли в выходные дни, поскольку в понедельник надо было на работу. Меня это не касалось – я был в отпуске. А потому с утра в понедельник я начал распилку привезенных лесин. На это хватит одного дня. Во вторник я уже орудовал топориком. Горка дров подрастала.
« « «
На появление рядом со мной молодой черно – рыжей собаки я не обратил внимания. Она сидела и внимательно следила за моими действиями.
Следующим утром она явилась чуть позже, держа в зубах добрый веник, связанный из прутьев ивы. Собака подошла и положила свою ношу у моих ног.
– Ну, спасибо, псина – погладил я ее – придется с тобой рассчитаться.
Я вынес из дома двойной бутерброд с бужениной. Собака жадно его съела.
Через час раздался звонок от жены. Она сообщила, что меня ждут на работе. Возникла потребность в продолжении и срочной публикации моего очерка.
Я быстро собрался и двинулся к автобусу, который ходил от соседней деревни. Собака провожала меня.
« « «
Так вышло, что на даче я появился только через пять дней. Подойдя к двери, я онемел: низ двери был обкусан почти насквозь. Одно из двух: либо собака мстила мне за предательство, либо хотела попасть в дом ее хозяина, который забыл открыть дверь.
Ни в тот, ни в следующие дни собака не появилась.
Я до сих пор чувствую вину перед своим младшим братом.
« « «
Оглядываясь назад, я вспомнил еще один случай.
Зима. Выйдя из дома на рыбалку, я увидел пса серо – седой масти, который шел вдоль улицы, пошатываясь в безветренную погоду. Чувствовалось, что каждый шаг давался ему с болью. Увидев меня, он лег. По его телу шла дрожь. Даже не представляю, что могло произойти с собакой. Но помочь ей я был обязан. Вернулся в дом, взял большую эмалированную миску, налил в нее приготовленный для меня суп и вынес псу.
Тот усиленно задвигал ноздрями, но к миске не подошел.
Я вновь зашел в дом, а когда минут через десять вышел, миска была пуста.
Мне так захотелось, чтобы собака выжила. Нашла свое место в этом мире.
Голод – не тетка
Это были рыбалки со льда в разные годы. Объединяло их одно – большой снег и низкая температура. Птицы, оставшиеся в районе Ильменя на зимовку, голодали. Для того, чтобы выжить, они кардинально изменили свое поведение. У них изменились заложенные в гены запреты и даже чувство самосохранения. Судите сами.
Чтобы противостоять холоду, я хлебнул из фляжки свои сто граммов и закусил бутербродом с салом. Шкурка у сала была жесткая, не поддающаяся зубам. Пожевав, я выплюнул ее на лед у своих ног. В это время хищник ударил по блесне. Я вытащил из лунки приличного окуня. Сняв его с крючка и бросив в рыбацкий чемоданчик, с крайним удивлением заметил, что, несмотря на мои резкие движения, к выброшенной шкурке сала подлетела синица и, не обращая на мои действия никакого внимания, интенсивно выклевывала из кожицы крупинки жира.
За время той рыбалки я подбросил синице еще один кусочек сала. В течение двух часов птичка раз семь подлетала ко мне, чтобы подкормиться. Кажется, мы тогда даже подружились. Как говорится: голод – не тетка.
« « «
Другая зимняя рыбалка состоялась годы спустя. Опять: высокий снег, низкая температура. Давление атмосферы не менялось уже несколько дней, а потому клев был отменный. Крупного окуня и щучек я клал в рыбацкий ящик. Мелких окуньков бросал рядом с собой на лед.
Подлетела ворона и начала скакать рядом, метрах в трех от меня. Я решил провести эксперимент. Взял в руку маленького окунька и протянул его в сторону вороны. Та остановилась на месте, повернула голову одним глазом оценивая обстановку. Сделала один, второй прыжок ко мне. Вновь постояла и вновь прыгнула ко мне. Рассчитав расстояние, сделала самый длинный прыжок, схватила из моей руки окунька и отлетела на безопасное расстояние. Наступив на рыбку одной ногой, начала рвать его клювом, пока не съела полностью.
Таким образом ворона съела семь окуньков. Последних двух рыбок она брала из моих рук, совершенно не опасаясь
« « «
И третий случай. Я рыбачил на льду далеко от берега водоема. Пришло время перекусить. Остатки черного хлеба отбросил в сторону. Минут через пятнадцать с разведочным полетом возле моей лунки появился голубь. Сев на лед около краюхи, он долго наблюдал за мной, прежде чем начать пиршество. Немного поклевав мякиш, голубь неожиданно взлетел и пропал вдали. «Наелся» – подумал я. Но ошибся.
Вскоре к куску хлеба подлетел уже знакомый мне голубь с подругой. Под его наглядом партнерша без тени страха стала клевать хлеб. Затем к ней присоединился мой знакомый. И вновь неожиданно улетели.
Дальше – больше. Третьим заходом ко мне подлетела уже стайка голубей. Доклевав хлеб, они еще долго ходили по льду рядом, как бы ожидая подачки. К сожалению, продовольственных запасов у меня уже не было.
Оказалось, что голуби, в отличие от синиц и ворон, более коллективное сообщество. Но все птицы переступили чувство страха, чтобы не погибнуть от голода.
Сохранение вида
Лет восемь назад в верхнем углу фронтона нашего дачного дома пара ласточек свила (вернее, слепила) гнездо. Самка села на яйца, самец подкармливал ее. Когда вылупились два птенца, они стали полными хозяевами гнезда. Родители только успевали удовлетворить их голод.
Ближе к осени птенцы начали делать попытки взмахнуть крыльями, вылететь из гнезда. Осознав это, родители стали помогать детенышам сделать первый пробный полет. И здесь, к моему удивлению, родителям стали помогать другие сородичи, выделывая около гнезда настоящие акробатические фигуры в воздухе.
В результате совместных усилий птенцы совершили первые полеты.
Как показали дальнейшие наблюдения, коллективная заинтересованность родичей в успехе первых полетов птенцов объясняется еще и тем, чтобы обезопасить жизнь молоди от посягательств хищных птиц. Я не раз следил за «воздушными боями» ласточек, коллективно атаковавших молодого ястребка, покушавшегося на жизнь птенцов. И что характерно, победа всегда была на стороне ласточек.
Видимо, чувство сохранения вида глубоко заложено в генах этих птиц.
Урок чести
Аркадьич – бывший начальник УГРО – не мог себя найти, выйдя на пенсию. Поэтому он любил поговорить с соседями по даче, обсудить с ними последние новости. А потом и распить бутылочку.
В тот день, приехав на дачу, Аркадьич зацепился языком с другим любителем поболтать. Привезенную с собой сетку с водкой, колбасой, хлебом опустил на землю около лавочки, на которой они сидели.
Время бежало быстро, пора и за стол. Аркадьич опустил руку, чтобы взять сетку, а ощутил пальцами шерсть местной собаки
Захлебнувшись от гнева, он задал собаке глупый вопрос:
– Где моя сетка?
Собака взвизгнула, но продолжала лежать.
Излив на цуцика длинный поток нецензурной брани, бывший мент сменил тактику давления на собаку.
– У тебя что, нет ни чести, ни совести? Зачем оставила меня без обеда? Думала одной тебе есть хочется? А ну быстро верни сетку. Иначе знаешь, что с тобой сделаю – твоим сородичам и не снилось.
Его голос с каждым словом набирал силу.
С собакой случилось нечто необычное. Она взвизгнула, задрожала, присела на задние лапы и вдруг по ее животу потекла моча.
– Не притворяйся – заключил Аркадьевич – Нет у тебя чести.
« « «
Видимо, он был прав. Нет собачей чести. Спустя какое-то время собаку видели с палкой колбасы в зубах.
Ромка
В разгар горбачевской перестройки «загнулись» многие колхозы. «Сливки» сняли руководители хозяйств, чиновники. На «мелочи» никто не обращал внимания. А это были объекты недвижимости, сельскохозяйственные животные, орудия труда, оставшиеся без хозяев.
В деревне Войцы, где была моя дача, в их числе оказались сетехранилище рыболовецкой бригады, племенной бык, лошадь. Сетки разобрали по домам местные жители. Их хранилище разобрали на дрова. Быка после долгих споров вернули через несколько лет правопреемникам колхоза. А жеребец Ромка остался на попечении жителей острова.
Старую конюшню ремонтировали всем селом. По очереди кормили запасенным летом сеном. Навоз вывозили на огороды.
Не сказать, что лошади приходилось легко. Весной за Ромкой выстраивались очереди, чтобы вспахать огороды. Зимой он возил из леса дрова. А еще заготовка сена, подвоз с берега стройматериалов.
Под дачу я купил дом с участком, бывший без хозяев несколько лет. Вместо огорода здесь было разнотравье: пырей, малина, иван – чай, полынь, одуванчики – да разве все перечислишь.
Конечно, была нужна помощь Ромки, но как вклиниться в очередь за ним? Помог случай. Чтобы открыть калитку, я повесил сетку с привезенными из города продуктами на забор. Мимо проходили двое островитян. Заметив в сетке бутылку водки, спросили напрямую:
– Выпьем?
– Нет проблем, если обеспечите на завтра лошадь вспахать огород.
-Не только обеспечим, но и вспашем.
На следующее утро, часов в пять, меня разбудил Юрка – один из тех, с кем я вчера договорился.
– Пошли за Ромкой.
Вышли за село. В ложбинках еще держался ночной туман. Лошадь мирно паслась, но, завидев нас, отбежала подальше.
– Ничего,– заметил Юрка.– Сейчас сама прибежит.
Он спрятал упряжь за спину, а в другой руке протянул лошади приличный ломоть черного хлеба с солью. Эта процедура, видимо, была знакома Ромке. Понюхав воздух, он двинулся к нам.
Через полчаса , запряженный в плуг, Ромка поднимал мою целину. А на лавочке возле дома сидели двое соседей, ожидая момента, когда смогут привести лошадь на свой огород.
« « «
Ранней весной я еще раз воспользовался услугами Ромки. Надо было проехать по льду километра три, чтобы привезти к дому заготовленный для забора ивняк.
Поехали с женой. Быстро загрузили сани и поехали обратно. Кое – где на лед выступила озерная вода. В одной из таких луж Ромка стал как вкопанный и забил по льду копытом. Несмотря на понукания он продолжал «забастовку». Жена Татьяна разнервничалась. Дело в том, что у Ромки случались приступы эпилепсии. А ну как это случится посреди лужи? Пришлось покинуть сани и взять его под уздцы. Конь фыркнул, но пошел.
Как потом выяснилось, Ромка просто хотел пить, а для этого надо было вынуть у него изо рта металлическую упряжь. Мы с женой этого не знали.
« « «
В течение нескольких лет Ромка верой и правдой служил островитянам. А потом оказалось, что ухаживать за ним некому. Кто-то состарился, кто-то ушел в мир иной, кто-то продал свой дом.
Совет острова решил продать лошадь. И ее продали цыганам. Те сказали, что Ромка поработает еще года два, а потом его забьют на колбасу.
Многим в ту ночь на острове не спалось.
