Владимир Василенко
Статус D
Глава 21
Покатый прозрачный колпак виртуальной капсулы плавно поднялся, выпуская меня наружу, ложемент пришел в движение, выдвигаясь вперед и разворачиваясь так, чтобы было удобнее встать. Да уж, и тут сервис по высшему разряду – только что пылинки не сдули напоследок. По сравнению с этим предыдущая моя капсула была больше похожа на пластиковый гроб с металлической начинкой. И конкретно для меня она чуть в гроб и не превратилась.
Время было далеко за полночь, но спать не хотелось – выдрыхся в больнице. И в целом чувствовал себя отлично – мышцы не затекли, поскольку двигаться в капсуле приходилось активно. Даже усталость в ногах чувствовалась – набегал я за последние несколько часов немало, а при таком типе подключения к VR физические нагрузки приличные.
Я еще слабовато ориентировался в округе, так что маршрут до дома пришлось выстраивать по карте и постоянно поглядывать на голографический экранчик, проецируемый смарткомом над запястьем.
И вот тут-то, с изрядным запозданием, меня накрыл приступ паранойи. Чуть ли не впервые с того момента, как я покинул стены интерната, я в полной мере осознал, что выброшен в большой и не особо дружелюбный мир. И что в нем я пока чужой. И пока, по сути, один.
А еще – кто-то в этом новом для меня мире пытался меня убить. И, возможно, сделает это снова.
Несмотря на поздний час складывалось ощущение, что вокруг никто не спит. Этажи мелькали за прозрачными стенками кабины лифта, и на каждом из них бурлила жизнь. Из-за высокой скорости кабинки казалось, что мимо проносится лента, располосованная разными цветами радуги.
Снаружи тьму рассеивали огни фонарей, рекламных щитов и многочисленных элементов подсветки, которую сейчас лепили буквально повсюду. Светящиеся рисунки на одежде, на коже, на стенах, на дверях и окнах. Мода сделала очередной виток на своей бесконечной спирали – сейчас снова популярны неоновые и кислотные цвета. Так что с высоты, наверное, похоже, будто на округ сбросили гигантскую рождественскую гирлянду, переливающуюся сотнями разноцветных огней.
В сочетании с переполненными мусорными баками, забившимися канавами ливневой канализации, обшарпанными стенами и не менее обшарпанными прохожими все это яркое многоцветье производило неоднозначное впечатление. Этот контраст не скрывал недостатки, а наоборот лишь подчеркивал их и вызывал отторжение. Будто морщинистое помятое лицо старой алкоголички, размалеванное ярким макияжем.
Ссутулившись, спрятав руки в карманы и поминутно озираясь, я торопливо шагал по забетонированным дорожкам, пересекавшим пространство между громадами жилых зданий. Людей по пути попадалось много, но кажется, еще больше их скрывалось в полутемных закоулках – в подворотнях, ведущих на подземные парковки, в узких проемах за рядами торговых автоматов.
Мне показалась, что вся эта ночная публика куда опаснее и недружелюбнее, чем та, что я видел днем. Может, конечно, я себя накручивал. У страха глаза велики. Но, с другой стороны, нормальные работяги сейчас разошлись по своим клетушкам в этих огромных человеческих муравейниках, отсыпаясь после очередной смены. Те, кто шарится по улицам – явно совсем другой контингент.
Успокаивали меня две вещи. Во-первых – пролетающие время от времени полицейские дроны, похожие на миниатюрные боевые коптеры с четырьмя винтами. Помимо функций видеонаблюдения у них и дистанционные шокеры есть, а искусственный интеллект, централизованно управляющий ими, вполне способен распознавать ситуации, связанные с прямым насилием. Во-вторых – взять с меня нечего. Сами по себе грабежи как вид преступлений начали сходить на нет после того как из оборота вывели наличные деньги. Могут, конечно, отобрать все остальное, кроме денег, но вряд ли кто-то позарится на мою дешевую поношенную одежду.
Конечно, это не значит, что кражи и грабежи совсем канули в историю. Просто сейчас, чтобы отобрать у человека что-то и не спалиться, нужны куда более хитрые схемы. Запугивание, вымогательства, мошенничество.
Но всегда остается опасность нарваться на какого-нибудь отморозка или вовсе словить шальную пулю. А о том, что пули здесь свистят достаточно часто, свидетельствуют многочисленные отметины. Они буквально повсюду – на стенах домов, на столбах, на ржавых остовах заброшенных машин. И ведь девятый округ – это не какое-то криминальное гетто. Это вполне обычный жилой район.
Впрочем, желтая зона – сама по себе одно большое гетто.
Уже подходя к знакомому входу в здание, я споткнулся, огибая раскинувшуюся прямо под ногами кучу мусора. Куча эта отозвалась слабым стоном. Я не сразу сообразил, что это валяющийся на тротуаре бездомный. Тот самый старый темнокожий бродяга, возле которого мы с Джулией останавливались в первый день.
Я брезгливо отстранился, потому что он, кряхтя, протянул руку, пытаясь ухватить меня за штанину. Воняло от него зверски, а уж от одной мысли, что он коснется меня, передергивало. Я поспешил мимо, но что-то все же заставило меня обернуться.
Кажется, он не был пьян, и стонал не спросонья, а от боли. Лицо его посерело, желтые зубы скалились в гримасе. Он смотрел мне в глаза, не отрываясь, будто пытался удержать меня одним взглядом.
И у него получилось.
Дышал он тяжело, прерывисто – будто пытался вдохнуть больше воздуха, чем вмещали легкие. Мимо сновали прохожие, но никому до него не было дела. Да я бы и сам прошел, если бы не споткнулся о него.
– Эй, ты чего? – неуверенно спросил я. – Ты ранен?
Он мотнул головой и, кряхтя, протянул руку, указывая куда-то мимо меня. Я обернулся, но не сразу сообразил, что ему нужно. Наконец, меня осенило. Светящаяся вывеска с красным крестом, которую видно сквозь стеклянную стену входной группы.
– У тебя п-приступ какой-то? В больницу надо?
Он снова замотал головой, и я раздраженно переспросил:
– Ну, так а чего тебе тогда?
Бродяга, зашарил негнущимися пальцами в карманах своих лохмотьев и с трудом извлек какой-то пузырек. Протянул было мне, но выронил. Я, чуть помедлив, наклонился за ним.
Ампула для инъектора. Пустая.
– Не-о-мето-про-лол, – с трудом прочитал я мелкие буквы на ампуле. – А, так тебе лекарства нужны!
Я обернулся в сторону вывески с красным крестом. Там как раз располагался аптечный пункт.
Бродяга между тем совсем сдал – почти не шевелился, и то, что он еще жив, можно было понять только по слабым хриплым стонам.
Я стремглав бросился к аптеке. Она была довольно большая, причем не автоматизированная, а с настоящим фармацевтом – пожилой полной женщиной с устало-брезгливым выражением лица.
– Мне вот это! – выпалил я чуть ли не с порога и выставил на прилавок пустую ампулу. – Только б-б-б…
Хотел сказать «быстрее», но, как это у меня часто бывает, когда волнуюсь – переклинило напрочь.
– Покомандуй мне еще, – вяло огрызнулась тетка и, прищурившись, оглядела пузырек.
– Есть упаковки по шесть, по двенадцать, по двадцать четыре ампулы…
– А можно поштучно?
– Это тебе что, леденцы на палочке?
– Хорошо, сколько стоит самая маленькая упаковка?
– Шестьсот пятьдесят.
Я поперхнулся. Сумма для меня была приличная, причем я сильно сомневался, что бродяга потом мне ее возместит.
– Ну чего вытаращился? Будешь брать?
– А… от чего это? Может, есть что-то п-подешевле? Аналог?
– Это для сердца. Быстродействующий препарат. Применяется при гипертоническом кризе. Тебе-то он зачем?
– Там на улице… Б-бездомный. Такой… Старик.
– Морган… – понимающе кивнула тетка и выглянула на улицу сквозь витрину. Но рассмотреть что-то изнутри ярко освещенного холла было невозможно.
Она тяжело вздохнула и, взяв пустую ампулу, бросила ее куда-то под прилавок – видимо, в урну.
– Знаешь, парень, иди-ка ты домой.
– То есть к-как? – опешил я.
– А так. Старый Морган больной насквозь. И сегодня, видимо, пришло его время. Ты ему не поможешь. Да и не твое это дело.
– То есть лекарство не п-поможет?
– Да нет, может, приступ и снимет. Но они его каждый месяц уже долбят. Не этот, так следующий станет последним. Иди.
Она говорила об этом так спокойно, буднично, что меня это покоробило. А ведь она предлагает человека оставить на улице. Просто бросить его подыхать!
– А если в б-больницу?
Она покачала головой.
– У Моргана статус D-3 или даже ниже. Его соцстраховки не хватит и на сутки в палате. Да и ту, что есть, он наверняка уже использовал давно. Конец месяца уже…
Я слушал ее, стиснув зубы и впав в какой-то странный ступор. Все, что она говорила – понятно. И разумно. И, наверное, правильно. Но как-то… Не по-людски.
– Д-дайте мне лекарство, – буркнул я, протягивая вперед левую руку ладонью вверх и чуть задирая рукав, чтобы обнажить идентификационный чип, вшитый в запястье.
– Ты уверен? – переспросила аптекарша, но отвечать не потребовалось – видимо, выражение моего лица было достаточно красноречивым.
Те секунды, пока она искала нужную пачку и принимала оплату, показались мне вечностью. Наконец, плоская коробочка с ампулами оказалась у меня в руках, и я бросился на улицу. Затормозил у самых дверей, вспомнив об одной детали.
– А как их…
Чувствуя, что сейчас опять начну заикаться, я сопроводил свой вопрос жестами.
– У него точно был свой инъектор, – поняла аптекарша. – Посмотри во внутренних карманах.
Я кивнул и выбежал наружу.
Бродяга валялся на прежнем месте, да и куда бы он делся. Меня больше беспокоило, не помер ли он, пока я бегал в аптеку. Тогда я был бы вдвойне дураком – мало того, что шесть с половиной сотен спустил на лекарство для незнакомого бомжа, так еще и опоздал.
Нет, вроде еще дышит. Я присел на корточки и, невольно морщась и отворачиваясь от запаха, прощупал его куртку. В левом внутреннем кармане и правда обнаружилось что-то твердое. Да, похоже на инъектор. Только знать бы еще, как им пользоваться…
Позади коротко взвизгнула сирена, но я даже не обернулся – все пытался разобраться с устройством. Наконец, ампула заняла свое место в инъекторе. Поднеся его ближе к лицу, я коротко нажал клавишу. Тоненькая струйка лекарства брызнула из иглы, подтверждая, что все работает нормально. Вот только куда колоть-то?
Я замер в нерешительности, склонившись над бродягой.
– Дай-ка сюда, – услышал я знакомый голос.
Джулия, не особо церемонясь, отодвинула меня в сторону и отобрала инъектор. Уверенным движением вкатила лекарство в шею, куда-то под ухо. Бродяга вздрогнул и громко втянул в себя воздух, выгибаясь дугой.
– Тихо, тихо… – почти нежно прошептала полицейская. – Сейчас полегчает.
Обернулась ко мне, и голос ее разительно изменился.
– А ты чего здесь ошиваешься среди ночи? Я тебе где сказала быть?
Я насупился, молча глядя на нее исподлобья. Грубостей говорить не хотелось, но я не любил, когда мной командуют. Наверное, из-за этого и появляется большая часть моих проблем. Да и вопрос был скорее риторическим.
– Помоги мне его поднять, – мотнула головой Джулия.
Мы с ней подхватили бродягу под руки и усадили на стоящую неподалеку скамейку, предварительно согнав с нее обжимающуюся парочку неопределенного пола и возраста. Тоже мне, нашли место. Ночь, желтый сектор, помойка рядом, в пяти шагах бездомный подыхает. Романтика…
Морган тем временем оживал прямо на глазах. Он все еще был очень слаб и двигался с трудом, однако взгляд был уже вполне осознанным. Парочка, которые мы согнали с их места, бурчала нам что-то нелестное. Правда, с почтительного расстояния.
– Грехи других судить вы так усердно рветесь! – с апломбом выкрикнул он им вслед, но закашлялся посередине фразы, и продолжил уже вполголоса, тяжело дыша. – Начните… со своих…
– И до чужих не д-доберетесь, – закончил я.
Он поднял на меня глаза и удивленно хмыкнул.
– Надо же! Может, этот мир еще не совсем пропал, раз кто-то, кроме старых бомжей, помнит Шекспира.
Он сгорбился на скамейке, пряча лицо в ладонях. Между пальцев прорвался его сдавленный стон.
Мы с полицейской молча стояли рядом. Я наблюдал не столько за бродягой, сколько за Джулией. На первый взгляд, офицер Харрис, как всегда, была строга и сосредоточена – губы сжаты, глаза прищурены, брови почти сходятся у переносицы. Но, как мне показалось, глаза ее были подозрительно влажными.
– Я ведь предупреждала тебя, Морган…
– Прости, дочка, – прохрипел бродяга, оборачиваясь к ней. – И ты, парень, прости. Я не должен был… просить тебя. Я же не смогу тебе отдать деньги за это лекарство. У меня вообще ни черта нет.
Я вздохнул. Собственно, я и не сомневался. Дурацкий сентиментальный порыв. И огромная глупость. Но почему-то сожалений по этому поводу не было, наоборот – будто гора с плеч. Думаю, если бы я прошел мимо, то потом еще долго терзался.
–Во многом ты сам виноват, – сказала Джулия. – Вспомни, кем ты был. Я до сих пор не могу поверить, что ты оказался здесь.
– А… – отмахнулся бродяга. – Какая разница, что было в прошлом. Когда будущего нет.
Он, запрокинув подбородок к небу, зашелся не то в смехе, не то в рыданиях – по его искаженному, будто от боли, лицу сложно было понять. Вскоре он затих, по-прежнему смотря куда-то вверх.
– А знаешь, что самое хреновое? Я никто. Я хуже животного. Я грязь под ногами, всеми презираемый и никому не нужный. Мне бы просто забраться в какую-нибудь нору и тихо сдохнуть. Но я почему-то все еще цепляюсь за жизнь. Я не хочу умирать!
Он обескуражено покачал головой, будто сам не понимая, как такое может быть.
– Я не хочу, дочка… – почти прошептал он.
– Бросай, мать твою, пить! – неожиданно жестко, со злостью в голосе отозвалась Джулия. – Я ведь тебе все объясняла. Постарайся хотя бы пару недель оставаться чистым. И я буду ходатайствовать о восстановлении пособия для тебя. А там, может, получится и медицинскую страховку улучшить, статус твой поднять хотя бы до D-2. Может, даже будет шанс устроить тебя на работу.
Бродяга с готовностью закивал, прижимая руки к груди.
– Прости меня, Джулия! Я… я сорвался, я виноват. Но я попробую снова! На этот раз я тебя не подведу. И ты, парень… прости, не знаю, как тебя зовут…
– Фрост.
– И ты меня прости. Я… Я верну тебе деньги. Накоплю и верну!
– Ладно, мне пора. И Фросту тоже. Береги себя, Морган.
Полицейская дала мне знак следовать за ней, но я, спохватившись, вернулся ненадолго к бродяге. Молча протянул ему упаковку с остальными ампулами. Мне она была ни к чему.
Морган поднял на меня округлившиеся глаза, а упаковку принял, будто это была какая-то хрустальная реликвия, которая могла рассыпаться прямо у него в руках.
– Спасибо! – запоздало выкрикнул он мне в спину.
– Спасибо, – повторила негромко Джулия, коротко сжимая мое плечо своей крепкой ладонью. – Ты ему жизнь спас. Если бы не ты… Но сейчас – марш к себе! И чтобы я тебя больше не видела на улицах после наступления темноты.
– Слушаюсь, офицер, – ответил я, стараясь, чтобы это не прозвучало шутливо. У нее-то тон был вполне серьезным, даже с толикой раздражения. А злить ее я бы не рискнул.
– А что по п-поводу моего… – начал было я, но офицер и здесь меня одернула.
– Расскажу позже. В понедельник тебе нужно будет отметиться у меня в участке. Вот тогда и поговорим. А до этого – старайся лишний раз не высовываться. Возможно, тебе все еще грозит опасность.
– А можно еще сп-просить? – окликнул я ее, когда она направилась к машине.
Она уже открыла дверцу, но обернулась.
– А кто такой этот М-морган? Вы его так опекаете… Я и не думал, что к-копы занимаются такими вещами.
– Это долгая история. А насчет того, чем занимаются копы… Как думаешь, зачем люди вообще идут работать в полицию?
Вопрос меня озадачил.
– Ну… Это госслужба. Стабильная работа. П-пенсия. Льготы…
– Ну да… – задумчиво покивала она. И после изрядной паузы добавила: – А еще на этой работе можно сделать этот гребаный мир хоть немного лучше. Или хотя бы попытаться.
Джулия села в машину, и дверь опустилась за ней, скрывая ее за бронированной створкой.
– Спокойной ночи, Фрост! – бросила она в приоткрытое окно.
Глава 22
Земля стремительно приближалась. От ощущения затяжного падения перехватило дыхание, сердце колотилось так часто, что, кажется, не успевало сокращаться полностью. Я с трудом сдерживался, чтобы не зажмуриться – помнил слова Кайла о том, что во время полета желательно как можно лучше разглядеть окрестности. Это поможет дать хоть какие-то ориентиры соклановцам, да и самому понять, куда двигаться.
У меня пока получалось хреново. После того, как меня затянуло во Врата, чувствовал я себя, как сухой лист, угодивший в бурю. Меня швыряло, кружило, несло по воздуху с такой легкостью, будто я был невесомым. Хорошо еще, что находился я в некоем силовом коконе, защищающем от ветра. Иначе не то, что разглядеть что-то – даже просто открыть глаза было бы сложно.
Падал я, кажется, с высоты пары километров, не меньше. Поначалу казалось, что я угожу прямиком в одну из громадных черных пропастей Кристального каньона, но потом траектория моя немного изменилась. Меня несло на участок, сверху похожий на гигантский кусок сыра, основательно изъеденного мышами. Острых пиков здесь не было, поверхность была скорее холмистой. Но в горной породе чернело множество отверстий разных форм и размеров. Центральная часть локации была вогнутой и переходила в обширный кратер, на дне которого поблескивала вода.
Участок этот был относительно небольшой и представлял собой остров, со всех сторон окруженный зеленовато-серой водой. Кажется, с одной стороны он соединялся с «большой землей» узким перешейком. Или это просто были островки помельче, располагающиеся неподалеку друг от друга – я не разглядел толком.
Скорость падения все нарастала, особенно последние несколько десятков метров. Под конец я не выдержал и все-таки зажмурился.
Мой невидимый кокон врезался в землю. Тряхнуло, но не особо сильно. Кокон взорвался с громким хлопком, воздушная волна взметнула облака пыли. Я обнаружил, что стою на четвереньках, втянув голову в плечи и прикрывая лицо тыльной стороной ладони.
Уши немного заложило, так что я невольно затряс головой, приходя в себя. Сам не заметил, как в руках у меня оказался альпеншток. От кого я собрался отбиваться – непонятно, но увесистая острая штуковина в руке придавала хоть немного уверенности.
Меня забросило на относительно ровную площадку, окруженную серыми ноздреватыми скалами, больше напоминавшими обглоданные кости какого-то гигантского зверя. Это не было похоже ни на один из земных ландшафтов. По крайней мере, мне такого не доводилось видеть, хотя я смотрел довольно много видео про путешествия. Поверхность скал была сплошь испещрена глубокими выемками с гладкими округлыми краями, кое-где камень и вовсе образовывал ажурные конструкции, будто застывшая пена. Не похоже было, что это результат целенаправленного вмешательства – слишком все хаотично и причудливо. В основном все эти каверны были небольших размеров – от нескольких сантиметров до полуметра в диаметре. Но справа от меня в скале чернело несколько отверстий, в которые вполне мог пролезть и я сам.
Хвататься за оружие не было необходимости – судя по всему, место это было абсолютно голым и безжизненным. Даже растительности я не заметил, лишь кое-где на верхушках скал виднелись какие-то темные наросты – что-то вроде мха.
Я снова тряхнул головой, пытаясь избавиться от тягостного ощущения, заставляющего ежиться и вздрагивать. В ушах стоял какой-то неприятный писк. Я поначалу списал все на шок после приземления, но сейчас стало ясно, что звук этот мне не мерещится.
Капсула барахлит? Да нет, не может быть. В игру я снова зашел из фирменного салона «Blue Ocean». Денег было жалко, но искать другие заведения времени не было, а это уже было проверенным. К тому же, как выяснилось, постоянным клиентам там неплохие скидки. К примеру, мой нынешний игровой сеанс – по акции. Первые три часа оплатил вперед по полной стоимости. Каждый же дополнительный мне обойдется всего по двадцать пять баксов вместо пятидесяти. Так что, если игра затянется – то будет хоть какая-то экономия.
Хотя утешение слабое – все равно затраты за день получатся приличные. А если проводить в «Наследии» как минимум шесть часов в день – это превратится в существенную статью расходов.
Надо искать какой-нибудь более подходящий для меня игровой салон. А еще лучше – постараться пробиться в бесплатный.
Я побрел вперед, постоянно озираясь и стараясь не шуметь. Неприятный писк, кажется, усилился. Сам звук был настолько тонкий, что, кажется, воспринимался не столько слухом, сколько костями черепа. Будто дантист залез тебе в рот своей бормашиной, и сверло потихоньку касается эмали. У меня, кажется, даже в реале зубы заныли от этого ощущения.
Но это точно не проблемы с капсулой. Это здесь, в игре. Звук то нарастает, то стихает, будто пульсирует. Понять бы, откуда он исходит… Кажется, отовсюду. От самих камней.
Надо попробовать забраться повыше и оглядеться. Вон та дырявая скала, похожая на пучок изъеденных червями грибов, может сгодиться в качестве наблюдательного пункта. С юга склон у нее достаточно покатый, чтобы я смог по нему забраться.
Подниматься и правда было довольно легко, хотя альпинистскими навыками я похвастаться не мог ни в игре, ни в жизни. Но пористая структура самой горной породы служила хорошую службу – было за что цепляться.
Хуже было другое. Звук усиливался, и вскоре стало понятно, что его источник как раз где-то в верхней части скалы – там, где темнеют наросты, которые я поначалу принял за мох.
Я даже приостановился на время, оглядываясь. Варианта у меня два – либо попытаться выяснить, что это за хрень, либо наоборот держаться от нее подальше.
Я все-таки выбрал первое. Во-первых, эти странные наросты на камнях попадались на глаза довольно часто – похоже, тут все верхушки скал ими были усыпаны. Так что особо деваться от них некуда. Во-вторых – я ведь как-никак разведчик, и чем больше узнаю, тем лучше.
Инструкции, данные мне Кайлом перед входом во Врата, были максимально лаконичными.
– У тебя сегодня две задачи, Фрост. Как, впрочем, и у нас всех. Продержаться как можно дольше. И узнать как можно больше. Считай, что у тебя две попытки. Умрешь в первый раз – перенесешься в стаб и снова отправишься во Врата. Умрешь во второй – отключайся от игры и отдыхай, жди, пока кулдаун бесплатного воскрешения пройдет. Вечером спишемся, возможно, к тому времени у нас уже будет свой репликатор в биоме.
Когда я заметил, что кулдаун на бесплатное воскрешение – шесть часов, и мне не придется выходить из игры, если я на второй попытке продержусь дольше, сам Кайл и все, кто меня слышал, разразились дружным хохотом.
– Конечно, все зависит от того, куда тебя зашвырнет, – просмеявшись, снисходительно хлопнул меня по плечу бородач. – Но вообще, для такого нуба, как ты, даже полчаса – это уже отличный результат. Большего я от тебя и не жду.
Меня эти слова здорово зацепили и раззадорили, но в хорошем смысле. Я, конечно, нуб, но мы еще посмотрим, кто в итоге окажется полезнее!
Скала была метров сорока в высоту и заметно возвышалась над остальными. Добравшись примерно до середины, я окинул взглядом окрестности.
Остров, на который я попал, из-за вогнутой середины напоминал этакий неровный пончик, окруженный водой. Центр его находился справа от меня, или к востоку, если ориентироваться по встроенному в интерфейс компасу. Скала, на которую я карабкался, была ближе к внешнему краю пончика и, забравшись повыше, я даже разглядел его, этот край. Воды, правда, видно не было – выходит, остров выступает над поверхностью довольно высоко.
Заглянул во вкладку интерактивной карты. Отлично, область вокруг меня потихоньку прорисовывается. Этот разведанный кусок карты потом можно сбросить в клановую базу данных.
Я карабкался все выше, невольно морщась от неприятного писка в ушах. Неудивительно, что эти скалы такие безжизненные – даже птиц не видно. Эти непонятные эманации распугали всю живность.
Последний участок скалы оказался довольно крутой, и чтобы взобраться выше, пришлось воспользоваться альпенштоком. Это оказалось куда проще, чем я ожидал – острый конец инструмента легко вонзался в пористый камень и держал мой вес. Дальше, когда начался слой мха, стало еще легче – слой его был довольно плотный и прочный, так что можно было цепляться за него пальцами.
Взобравшись на верхушку одного из каменных «грибов», я, наконец, разглядел источник звука и своей зубной боли.
Гнездо. Это явно похоже на гнездо. Чашеобразная выемка на верхушке скалы сплошь заросла слоем мха, но поверх него натасканы сухие ветки, кости, комки свалявшейся шерсти. В центре же лежит… яйцо. Да, пожалуй, по-другому и не назовешь. Здоровенное, размером с мяч для регби, и с такими же заостренными концами. Темно-зеленое, с крупными гладкими чешуйками.
Яйцо вибрировало, и довольно заметно. Я поздно сообразил, что это плохой признак. Впрочем, то, что произошло потом, сложно было предугадать. Находился я на самом краю гнезда, и до яйца было не меньше трех метров, так что я не думал, что мне может угрожать опасность. Тем более такая.
Это было похоже на беззвучный взрыв, вспышку, от которой я ослеп, оглох, и если бы не ухватился за удобный выступ скалы – то и вовсе сверзился бы вниз. А потом меня накрыла волна звука – резкого, пронзительного, вибрирующего, будто вгрызающееся в череп сверло. Перед глазами все расплылось, изображение двоилось, троилось, эти слои сдвигались относительно друг друга так, что я с трудом мог разглядеть даже собственные руки. Звук же, кажется, был осязаемым – он отталкивал меня от гнезда, бил невидимой плетью.
Я и сам не понял, как смог отступить, не свалившись при этом с высоты. Очнулся, обнаружив себя в узкой темной щели между скалами, в нескольких метрах от гнезда. Как я туда забился – удивительно, потому что вылезти удалось с трудом, едва комбез на боку не порвал.
Я воспользовался передышкой, чтобы заглянуть в интерфейс. Твою ж мать, больше половины хитпойнтов снесло! Так что атака была вполне реальной, только какой-то странной. Чем это меня шибануло-то?
Я полазал по интерфейсу, с трудом отыскав вкладку с подробными логами. Так-так-так…
Кричащее яйцо химеры наносит урон по площади. Тип урона: псионический. Ваш уровень защиты: 0.
Вы теряете 5 ХП…
Вы теряете 7 ХП…
Вы теряете 8 ХП
Вы теряете 6 ХП
Вы теряете 5 ХП…
И дальше длинный столбец таких сообщений.
Псионический урон? К такому меня гайды не готовили! Даже упоминаний не слышал. Скорее всего, это что-то из нововведений, добавленных в последнем большом патче.
Псионика… Это ведь, кажется, связано с какими-то ментальными способностями. Фактически магия. Вот, значит, в каком направлении продвинулась игра…
Яйцо, выплеснув заряд энергии, затихло – даже фоновый писк был еле слышен. Это меня немного приободрило. Ведь теперь можно попробовать забросить его в инвентарь. Уж не знаю, для чего оно может пригодиться, но трофей наверняка ценный.
К счастью, я догадался оглядеться, прежде чем двинуться обратно в гнездо. И успел засечь нечто, один вид которого заставил меня снова забиться в щель, из которой я только что вылез.
Шорох широких крыльев был похож на хлопанье флага на ветру. Тварь, опустившаяся на скалу рядом с гнездом, издалека была похожа на сгусток дыма, в котором мелькали какие-то изорванные призрачные лохмотья. Но когда она приземлилась, стало видно, что она вполне осязаема, хотя вокруг тела и особенно вокруг крыльев все еще вились струйки призрачного тумана, скрадывая очертания дрожащим маревом.
Она была размером с человека, и с явно женскими чертами – гибкое изящное тело с тонкой талией и красиво очерченной грудью, длинная шея, аккуратная голова. Все портила кожа – серая, чешуйчатая, с темными округлыми пятнами на бедрах. И пропорции были нечеловеческие. Слишком худые конечности, слишком длинные пальцы на руках и ногах, заканчивающиеся изогнутыми серповидными когтями. И уродливая спина, перетянутая торчащими из-под кожи связками, приводящими в движения крылья. Те были огромные, кожистые, как у летучей мыши, но изрядно потрепанные, с многочисленными прорехами в тонких перепонках. Хотя, летать этой ей вроде не мешает.
Приземлилась она вполоборота ко мне, и когти громко скрипнули по скале. Забившись еще глубже в расщелину, я замер и кажется, даже дышать перестал. Я не был уверен, что мое жалкое убежище скрывает меня от глаз твари. Я-то ее видел, пусть и сквозь узкую щель между камнями.
Она завертела головой, и тут я разглядел ее лицо. Сзади голова ее смотрелась довольно изящной, хоть и была лысой, как яйцо. Но спереди… Два выпуклых мутных глаза без зрачков, никакого намека на нос или губы, только какой-то странный вертикальный шрам до самого подбородка.
Игровой интерфейс, наконец, выдал мне подсказку.
Химера Кристального каньона
Зверь, ???, Псионик, ???
Уровень опасности: ???
Приятно познакомиться. Ну, насчет уровня опасности вы кокетничаете, мадам. Если ваше чадо даже на стадии эмбриона меня чуть не прикончило, то чего уж ожидать от вас?
Нет, серьезно. Что я могу сделать этой твари? Выглядит она субтильной, и наверняка хороший удар альпенштоком, особенно в голову, может ее завалить. Но для этого нужно подобраться к ней вплотную, а это нереально. Вот было бы у меня что-то дальнобойное…
– Фрост? – вдруг раздался в ухе знакомый голос.
От неожиданности я дернулся, и по скале, осыпаясь вниз, зашуршали какие-то мелкие камушки. Химера настороженно заозиралась, переминаясь с ноги на ногу, как огромная птица.
– Активируй вкладку кланового канала чата, – продолжил Кайл. Я стиснул зубы и невольно зажмурился. И только потом запоздало сообразил, что слышу его голос только я. – Мы высадились, в чате перекличка. С каждого – первичный рапорт.
Тварь не могла слышать моего чата, но шорох до этого явно засекла. Да и меня самого могла успеть заметить с высоты. Меня спасала только причудливая форма скалы – чтобы забраться в ту щель, куда я спрятался, химере пришлось бы избавиться от крыльев.
– Фрост, ты меня слышишь? Чего молчишь? Жду твоего рапорта! Ты последний остался.
Химера расправила крылья, явно собираясь взлетать. Я вздохнул было с облегчением, но зря. Потому что прежде, чем покинуть гнездо, тварь раскрыла пасть и обдала окрестности протяжным воплем. То, что я принял за вертикальный шрам, оказалось створками ее челюстей, распахивающихся в стороны, будто жуткие клешни. А крик…
Это было похоже на ту волну, что выпустило кричащее яйцо, но куда сильнее. Если бы меня не прикрывала толща камня, я бы точно не протянул и пяти секунд. Визг был похож на скрежет циркулярной пилы, взгрызающейся в стопку жестяных листов. От него заныли зубы, судорога пробежала по телу, а перед глазами опять все поплыло. И урон все-таки тоже частично прошел – возможно, волны как-то рикошетили от скалы. Заглянув в интерфейс, я обнаружил на шкале здоровья меньше тридцати пунктов.
