Яков Гольник
Записки метеоролога
Предисловие
Трудовая биография
Автор проработал на европейском севере по своей специальности инженера-метеоролога 40 лет, с 1960 до 2000 год (с небольшим перерывом в течение 2 лет на выборной работе в профсоюзе авиаработников), из них первые 10 лет в Сыктывкаре, где освоил специальность авиационного метеоролога – инженера-синоптика, непосредственно по обслуживанию полётов воздушных судов, – получил в профсоюзе опыт работы с людьми и научился защищать их интересы, а потом работал в Коми УГА на должности старшего инженера инспектора по метеообеспечению полётов, создавая в первую очередь на аэродромах, имеющих систему посадки, а таких тогда в Коми УГА было четыре: Сыктывкар, Ухта, Печора, Воркута, условия для производства метеонаблюдений по стандартам ИКАО непосредственно в зоне взлёта и посадки воздушных судов.
В этих целях вблизи ВПП с основным курсом посадки был организован основной пункт метеонаблюдений (ОПН) с метеоплощадкой, со вспомогательным курсом посадки – вспомогательный пункт (ВПН) и в районе ближних приводов (на БПРМ), расположенных примерно в 1 000 м от начала ВПП с обеими курсами, – два дополнительных пункта (ДПН), где должны проводиться учащённые метеонаблюдения через 15 минут при сложных метеоусловиях.
Эти пункты оснащались новыми автономными и дистанционными приборами, а в аэропорту Сыктывкар и комплексной радиотехнической автоматической аэродромной метеостанцией (КРАМС) и другой техникой для измерения дальности видимости, высоты нижней границы облаков, параметров ветра с телеметрическим выводом показаний приборов на ОПН, что позволило техникам-наблюдателям не выезжать на ВПН и ДПН при сложных метеоусловиях. Всё это дало возможность повысить оперативность метеонаблюдений, снизить минимум погоды для посадки воздушных судов и повысить безопасность полётов.
В связи с освоением в 60–70 годах газовых и нефтяных месторождений в Коми республике возникли новые города Вуктыл и Усинск, в которых были построены аэропорты с бетонными взлётно-посадочными полосами, оснащёнными системами посадки для приёма тяжёлых самолётов, в этих аэропортах были открыты новые подразделения для обслуживания авиации–авиаметеостанции с синоптической частью и аппаратными связи для приёма аэросиноптического материала. Тоже было сделано при реконструкции аэропорта Инта. Пришлось принимать непосредственное участие в расследовании лётных происшествий, связанных с неблагоприятными метеоусловиями. Все эти вопросы нашли своё отражение в «Записках». Две главы посвящены Б.П. Химичу, вновь назначенному в 1969 г. начальнику Северного УГМС, с которым я познакомился в конце 60-х годов во время его приезда в Сыктывкар, где я тогда работал. При совместной поездке по подразделениям СУГМС в аэропортах Коми республики, под влиянием увиденного бурного развития народного хозяйства и авиации, им были заложены основы перспективного развития Северного УГМС на многие годы вперёд. В качестве образца такого плана им был взят опыт Белорусского УГМС по автоматизации Службы, где для этого в Минске был созданы Гидрометеорологический и Вычислительный центры для обработки гидрометинформации, оснащённый графопостроителями для автоматической наноски данных метеорологических и аэрологических станций на синоптические карты; на территории республики установлены автоматические метеостанции, аэрологические комплексы, метеорологические радиолокаторы (МРЛ), автономные пункты приёма спутниковой метеорологической информации (АППИ), данные которых использовались в оперативной работе синоптиков при составлении прогнозов погоды и для обслуживания народного хозяйства. Для целей осуществления этого плана и совершенствования обслуживания авиации и народного хозяйства на Европейском Севере мне был предложен перевод в Архангельск на должность начальника отдела службы прогнозов (ОСП) Северного УГМС, в связи с уходом на заслуженный отдых бывшего начальника отдела А.И. Третьякова. С переводом в Архангельск в 1971году на эту должность, а затем с 1979 на должности начальника Архангельского бюро погоды (АБП) и с 1983 года начальника Гидрометцентра (при объединении АБП и ГМО) и вплоть до выхода на пенсию в 2000 году, в течение 30 лет возглавлял метеообеспечение авиации, гидрометобеспечение народного хозяйства и населения Европейского Севера.
В начале моя задача заключалась в том, чтобы разобраться во всём этом большом хозяйстве. Анализ его деятельности показал, что в этой работе имеются существенные недостатки и требуются большие усилия для его улучшения. В частности, метеообеспечение полётов в Архангельской, Вологодской областях и НАО сильно отставало от Коми республики и нужны были большие усилия, чтобы подтянуть его до её уровня; кроме того, в целом методическое Руководство по авиационным прогнозам погоды отсутствовало и его необходимо было создавать заново.
О том, как это удалось сделать и, в частности, как создавался Авиаметцентр Архангельска рассказывается в книге.
Этот анализ также показал, что обслуживание народного хозяйства находилось на среднем и даже ниже среднего уровне среди управлений нашей службы и сильно отставало от передового Мурманского УГМС. В Северном УГМС обслуживанием народного хозяйства и населения занималось одно полноценное подразделение – АБП, даже в Вологде и Сыктывкаре отделы обслуживания ГМО находились в усечённом состоянии. Задача заключалась в том, чтобы значительно усовершенствовать уровень обслуживания народного хозяйства и повысить его качество.
О том, как это удалось сделать совместно с коллегами в короткое время и даже вывести его на передовые позиции в стране и в дальнейшем сохранять их многие годы, рассказывается в главах этой книги.
Рассматриваемый нами период времени в развитии метеорологии характеризуется своими особенностями, которые совпали с появлением спутниковой и радиолокационой метеоинформации, а также численных (математических) прогнозов погоды, рассчитанных на супер ЭВМ огромного быстро действия, не уступающих по качеству синоптическим прогнозам и эмпирическим зависимостям расчёта многих элементов и явлений погоды.
Внедрению новой информации в оперативную практику синоптиков, а также созданию первого в стране автоматизированного рабочего места (АРМ) синоптика в Гидрометцентре Северного УГМС в 1988 году, а в последующие годы – АРМа гидропрогнозиста и агрометеоролога посвящено несколько глав.
В ряде глав рассказывается о результатах прикладных исследований, в том числе условий формирования сложных для авиации метеорологических условий на Европейском Севере, а также условий полётов вертолётов на буровую платформу «Приразломное» в юго-восточной части Баренцева моря. Были выполнены исследования по оценке дискомфортных условий проживания населения Архангельской области.
Результаты этого исследования были положены в основу для принятия решения Правительством Российской Федерации об отнесении районов области к Крайнему Северу и приравненным к нему районам по оплате труда и социальным льготам для населения. В частности, ряд северных районов Архангельской области были отнесены к Крайнему Северу, а ряд южных районов отнесены к приравненным районам.
На наш взгляд, эти «Записки» существенно дополнят историю развития метеорологии на Европейском Севере России в рассматриваемый промежуток времени.
Опыт работы, добытый большим трудом наших коллег, может быть весьма полезным для молодого поколения метеорологов и всем тем, кто в своей повседневной деятельности связан с гидрометслужбой: лётчикам, диспетчерам, морякам, речникам и работниками МЧС, и многими другими, да и все северяне найдут в этой книге много интересного и познавательного для себя.
Вводная часть
«Дело,достойноезлатыхгор».
М.В. Ломоносов
В 2011 году исполнилось 300 лет со дня рождения М.В. Ломоносова, великого русского учёного, уроженца Европейского Севера России. 30 лет тому назад в архангельской областной газете «Правда Севера» была опубликована моя статья под названием, взятым из цитаты М.В. Ломоносова «Дело, достойное златых гор», посвящённая основополагающим заслугам М.В. Ломоносова в области становления метеорологической науки и практики не только в России, но и во всём мире. Даже сам термин «метеорология» он впервые ввёл в России. Этой статьёй открываются очерки «Cорок лет на Европейском Севере России». (Записки метеоролога).
Из содержания этих очерков можно сделать определённый вывод не только о торжестве идей М.В. Ломоносова в области метеорологии, о той большой пользе, которую она приносит народному хозяйству и населению Севера России, но и о поступательном развитии во второй половине XX века.
В этот период времени гидрометеорологическая служба превратилась в производственную отрасль экономики, выпускающей информационную продукцию в виде различных видов прогнозов погоды, гидрологических и агрометеорологических; штормовых предупреждений об опасных и особо опасных (стихийных) гидометеорологических явлений; фактических (текущих) и многолетних данных в интересах гражданской авиации и народного хозяйства (морской флот, речной флот, автомобильный и железнодорожный транспорт, сельское хозяйство и оленеводство, лесосплав, энергетика, строительство и другие отрасли) и населения. Особое значение имеет выпуск штормовых предупреждений об особо опасных (стихийных) гидрометеорологических явлениях, приводящих к природным чрезвычайным ситуациям, использование которых даёт возможность предотвратить или уменьшить ущерб в народном хозяйстве от их неблагоприятного воздействия и спасти человеческие жизни.
В одной из глав приведены расчёты экономической эффективности от использования гидрометинформации в народном хозяйстве, в другой главе приведены данные о переходе в 90-х годах на рыночные (договорные) отношения с обслуживаемыми организациями. Как в том, так и в другом случае суммы средств довольно значительные и соответствуют цитате М.В. .Ломоносова «Дело, достойное златых гор».
За разносторонность научных интересов академик С.И. Вавилов назвал Михаила Васильевича Ломоносова «великим русским энциклопедистом». Почти во всех областях знаний Ломоносов сказал своё слово. Не обошёл он своим вниманием явления и процессы, происходящие в атмосфере. Само название науки – метеорология, такие общепринятые сейчас термины, как атмосфера, барометр, термометр и другие введены в русский язык нашим великим земляком.
Метеорологии как науки до Ломоносова не существовало. Но он хорошо понимал, какую практическую пользу может принести человечеству изучение атмосферных явлений и возможность предсказания погоды. Он писал:
«Коль полезно и необходимо предвидеть изменения атмосферы, хорошо знает земледелец, который в пору сева и жатвы желает ясной погоды, а в промежутке – дождя, соединённого с теплом, не менее того знает и моряк, который сколь был бы счастлив, если бы мог пальцем указать ту область, откуда можно ожидать постоянно ветров и откуда грозит внезапная буря» .
Ломоносов считал исследование высоких слоёв атмосферы очень важным для науки. Те изменения погодных условий, которые постоянно наблюдались у поверхности Земли и вызывались процессами, происходящими в более высоких слоях, заставили его искать объяснения в особенностях строения атмосферы.
В своей работе «О морозе, случившемся после тёплой погоды в апреле 1762 года» он изложил идеи, близкие современным представлениям о делении атмосферы на тропосферу и стратосферу. В другой своей работе «Слово о явлениях воздушных, от электрической силы происходящих» Ломоносов указывал причины, которые приводят к снижению температуры с высотой. В трактате «О слоях земных» сделал попытку дать понятие о неустойчивости расположения слоёв атмосферы и обосновать свою идею о развитии вертикальных движений воздуха.
Стремясь разгадать тайны атмосферного электричества, учёный отдал многие годы его изучению и произвёл ряд интересных наблюдений и опытов. Сохранившиеся записи показывают, что вплоть до последних дней своей жизни он работал с «громовыми машинами» и «громовыми стрелами». Самое ценное в его исследованиях то, что он создал теорию атмосферного электричества, во многом сходную с современными воззрениями на эти явления.
Ломоносов указал на целый ряд зависимостей, существующих между метеорологическими элементами, которые позднее легли в основу климатологии как науки. Располагая очень скудными данными, он высказал идеи, которое получили развитие лишь через 150–200 лет, когда в распоряжении климатологов уже имелись материалы многолетних наблюдений метеорологических станций, отвечающих потребностям жизни, практики.
Предвидение погоды он считал «делом, достойным златых гор». Гениальный учёный первым высказал мысль, к которой впоследствии неоднократно возвращался: в связи с тем, что наблюдения за погодой в одном или нескольких местах ничего не дают, необходимо создать многочисленные метеорологические станции, ведущие систематические и согласованные по времени наблюдения.
«В различных частях земного шара, в разных областях… (должны быть) учреждены самопишущие обсерватории…», – писал он.
Известно, что в 1751 году в его доме в Петербурге действовала такая обсерватория, в которой постоянно производились метеорологические наблюдения. Эта его первая идея опередила подобные предложения за границей. Ломоносов предлагал проводить метеорологические наблюдения и на кораблях, чтобы на их основе могли предвидеть приближение шторма.
Научные предвидения великого учёного нашли полное подтверждение в создании мировой Службы погоды. Основной источник информации о погоде – наземная сеть станций, которых только в нашей стране более трёх тысяч. На многих морских транспортных судах созданы станции, а в отдельных точках океанов находятся специальные корабли погоды и морские буи с приборами. За верхними слоями атмосферы наблюдают аэрологические станции. Широкое развитие получили новые источники информации: космическая система метеорологических спутников «Метеор» и наземных приёмных пунктов, сеть метеорологических радиолокационных станций.
Научный прогноз погоды – детище XX века. В Архангельске он был впервые составлен в 1915 году. Но по настоящему эта работа развернулась в советские годы. В 20–30 годах была создана оперативная Служба прогнозов, которая прошла большой путь совершенствования и достигла значительных результатов. Сейчас в Архангельской области 11 её подразделений, призванных удовлетворить потребности многих отраслей народного хозяйства в гидрометеорологической информации.
Прогнозы погоды необходимы гражданской авиации, морскому флоту, речному флоту, сельскому хозяйству, автодорожному и железнодорожному транспорту, строительству и другим отраслям. Их использование в народном хозяйстве даёт значительный экономический эффект. Очень важна служба штормовых оповещений и предупреждений об опасных и особо опасных (стихийных) явлениях погоды: сильном ветре, метели, грозе, тумане, заморозках, гололёде, о сильных морозах и др.
В годы 11-й пятилетки планируется дальнейшее совершенствование методов краткосрочных и долгосрочных прогнозов погоды. В научных учреждениях Госкомгидромета эти работы развёртываются по комплексной целевой программе «Прогноз погоды». Так осуществились идеи, заложенные в метеорологии нашим земляком М.В. Ломоносовым.
Глава первая
По распределению – в Архангельск
В 1960 году я закончил Казанский госуниверситет по специальности инженер-метеоролог и получил назначение на работу в Архангельск в Северное управление гидрометслужбы. В Архангельск я приехал московским поездом в последний день августа. Ехал я в мягком вагоне, за место в котором мне пришлось выложить все деньги из последней стипендии, так как в Москве накануне нового учебного года никаких других билетов не было.
В то время поезда прибывали на станцию Исакогорка, что на левом берегу реки Северная Двина, а центральная и большая части города находились на правом берегу, куда можно было попасть только переправившись через реку, так как моста через реку не было. Уже на переправе я обратил внимание на то, что Северная Двина широкая и полноводная река и этим напоминала мне реку Каму, на которой я вырос и учился в школе в городе Чистополе, но текущая в низких берегах и именно этим она отличалась от реки Камы с крутыми берегами, получившими название горы (Крутая гора, Сорочьи горы…). Во время переправы на теплоходе мы выехали на большое водное пространство, называемое Городской рейд, откуда начиналась огромная дельта реки с большим количеством рукавов, проток и островов. Вместе с пассажирами я сошёл с теплохода на берег и оказался на набережной Северной Двины.
Мне подсказали как добраться до Соломбалы, где находилось Северное УГМС. Оказалось, что вблизи проходит центральная улица города Архангельска – тогда она называлась проспект Павлина Виноградова, куда я вышел и на ближайшей остановке сел в трамвай, который покатил по этому проспекту, протянувшегося на много километров параллельно Северной Двине до Кузнечихи – рукава реки, отделяющего Соломбальский район от центральной части города.
Переехав мост, трамвай оказался на Соломбальской стороне и через одну остановку он довёз до трамвайного кольца, конечной остановки. Здесь заканчивался один городской маршрут и отсюда начинались ещё два других трамвайных маршрута. Большую часть Соломбалы трамваи ходили вместе друг за другом по одной колее. В конце Соломбалы этот путь раздваивался: один трамвай уходил на Сульфат (посёлок Соломбальского ЦБК), а второй – в сторону Маймаксы и Гидролизного завода. На один из этих трамваев я пересел и доехал до центра Соломбалы (площадь Терёхина), от которого до Северного УГМС рукой подать. Так я оказался у большого деревянного двухэтажного здания, выходящего фасадом на улицу Маяковского с двумя крыльями, направленными внутрь двора, причём правое крыло было короче левого. Через много лет его удлинили, сделав пристрой.
Войдя в здание, я разыскал начальника сектора кадров, который оказался пожилым человеком по фамилии Швец. Я представился и сообщил ему о своём прибытии на работу. Из разговора с ним я узнал, что из всех приехавших молодых специалистов, я оказался последним.
Я ему пояснил, что весь июль я находился на сборах в лагерях по линии военной кафедры университета, поэтому мой месячный отпуск сдвинулся на август и за время отпуска я успел жениться на своей однокурснице, которая по распределению, состоявшемуся ещё в феврале, поехала на работу в Уральское УГМС. Швец сказал мне, что вероятным местом нашей работы будет город Сыктывкар —
Моя жена Евгения Гольник (Зотова)
столица Коми АССР: моей – авиаметеорологическая станция первого разряда (АМСГ-1) аэропорта Сыктывкар, а супруги – гидрометобсерватория (ГМО) Коми республики, где нужны инженеры-синоптики. Но надо решить вопрос с нашим жильём. Вопрос с жильём будет решать по прибытии сам начальник Северного УГМС Л.Н. Коренной, который недавно ушёл в отпуск и, уходя в отпуск, предупредил его об этом. Он приедет не раньше, чем через месяц, поэтому придётся его ждать. А пока меня определили на стажировку в Архангельское Бюро погоды. Жить я буду в комнате, находящейся прямо в здании управления. В отношении супруги он сказал, что подготовит документы о переводе её в Северное УГМС и обратится с просьбой об этом в Уральское управление.
Поселили меня в большой комнате, расположенной непосредственно в здании управления в конце левого крыла, сразу за помещениями АБП. В дальнейшем в этой комнате будет оборудован большой телетайпный зал.
В комнате стояли две заправленные койки, одну из которых занял я, а другую – занимали работники, приезжавшие по разным делам в управление с сети станций и подразделений. В этот же день ко мне подселили молодого человека примерно моего возраста, приехавшего из Риги для работы начальником труднодоступной пайковой гидрометстанции. Мы с ним познакомились, он мне рассказал, что после окончания гидрометтехникума, он несколько лет проработал на высокогорной станции Памира. Станция была труднодоступная и пайковая, зарплату расходовать было негде и она копилась на сберкнижке, куда управление перечисляло её. За несколько лет удалось накопить приличную сумму, достаточную для покупки «Москвича», что он и сделал, вернувшись в Ригу. Скоро у него кончились деньги, а на зарплату, которую платило ему Латвийское управление прожить было не возможно.
Чтобы поправить свои материальные дела, он списался с Северным управлением, которое предложило ему работу. И вот теперь он едет тоже на пайковую, но теперь на морскую гидрометстанцию (ГМС) Канин Нос начальником. Прожив несколько дней со мной и укомплектовав всем необходимым (оборудованием, топливом и продуктами питания) для работы станции до навигации следующего года, и загрузив всё это на морское судно Северного УГМС, он отправился к месту новой работы.
Пока суд да дело, я приступил к стажировке в Архангельском бюро погоды (АБП). Начальник АБП находился в отпуске и его заместитель поставила меня на стажировку в смену синоптика Булдаковой, имеющей большой стаж и опыт работы. Вскоре я заметил, что она как бы «играет» со мной в молчанку, от неё невозможно было добиться ни слова, не говоря уж о каких-то пояснениях и разъяснениях и т.д. Это не было связано со сдержанным характером северян, а вероятно сказывалась её скованность, которая была у неё в связи с тем, что среди всего штата синоптиков у неё одной не было высшего образования. Столкнувшись с такой ситуацией, я надоедать ей не стал, недовольство своё не выражал, а только самостоятельно стал делать то, что возможно и присматриваться к тому, что делают синоптики. Видимо хорошо зная Булдакову, вышедший из отпуска начальник АБП Л.Д. Колесников выразил неудовольствие тем, что меня прикрепили для стажировки к ней, хотя я не жаловался и никакого повода для этого не давал, и прикрепил меня к другому синоптику.
В то время весь аэросиноптический материал для диагноза и составления прогнозов погоды формировался на месте вручную. В дальнейшем он стал передаваться из московского Радиометцентра на места централизованно в готовом обработанном виде по факсимильной радио и проводной связи. Но тогда в штате АБП была большая группа техников-наносителей, которые из поступивших по средствам связи сводок от большого количества (несколько сот) метеорологических и аэрологических станций, вручную наносили их на бланки карт: кольцевых, приземных и барической топографии. После наноски данных карты поступали синоптику для обработки, анализа и составления различных прогнозов погоды и штормовых предупреждений об опасных и особо опасных явлениях, чем мне пришлось заниматься в процессе отработки навыков работы.
Вместе с тем много времени было затрачено на отработку навыков составления суточного (и полусуточного) прогноза погоды по пункту Архангельск, области, акватории Белого и юго-востока Баренцева морей. Для этого рассчитывались карты будущего положения, строились траектории перемещения барических образований, атмосферных фронтов, переноса воздушных частиц, применялись расчётные методы прогноза элементов и опасных явлений погоды, заполнялся журнал обоснования суточного прогноза погоды и выполнялось много других работ. Кроме этой стажировки, мне предстояло пройти стажировку по составлению авиационных прогнозов погоды и обслуживанию авиации на АМСГ Сыктывкар.
В Бюро погоды я встретил выпускников нашего факультета, которые закончили его годом раньше, супругов Емелиных Юру и Люду. Они уже работали самостоятельно по сменам (если можно так сказать). Дело в том, что самостоятельно синоптики, по сути дела, составляли только уточнения на день суточных прогнозов погоды по территории области, по пункту, по акватории Белого и юго-востока Баренцева морей и штормовые предупреждения, когда работали в ночную смену. Составление же самих суточных прогнозов было не полностью самостоятельным, так как на обсуждении этого прогноза присутствовали ст. инженер группы, начальники отделов и Бюро погоды, которые зачастую вносили коррективы в прогноз составителя.
Емелины пригласили меня в гости, жили они на той же улице, что и управление, только в глубине Соломбалы. У них была небольшая комната, которую снимало управление в частном секторе. Естественно без всяких удобств, что было характерно для того времени. Поскольку мне предстояло жить в Архангельске не меньше месяца и ко мне должна была приехать супруга, то они надоумили меня тоже снять комнату в частном секторе. Они ввели меня в курс архангельских дел, а я их в курс казанских и факультетских. Работа им нравилась, но они пожаловались на то, что зарплата мала и если уж ехать на север, то не в Архангельск, а в Арктику, там хоть можно заработать. Я им сказал, что в Арктике нет вакансий для синоптиков, так как я, будучи проездом в Москве в период зимних каникул в январе этого года, заходил в Главное управление Северного морского пути и встречался с начальником отдела кадров по вопросу моего распределения в Арктику. Он мне сказал, что им кадры синоптиков поставляет Высшее Арктическое училище в Ленинграде в достаточном количестве и что у них вакансий нет. Со временем Емелиным удалось прорваться в Арктику на Диксон, где они, проработали много лет.
Через несколько дней я подыскал комнату в двухэтажном доме на улице Краснофлотской. У моей хозяйки-старушки было две смежных комнаты на первом этаже, одну из которых снял я. В управлении я утряс вопрос оплаты за комнату и с подвозкой дров и переселился в неё. Сообщил об этом супруге и стал ждать её приезда.
Улица Краснофлотская была особенной в Соломбале, и эта особенность заключалась в том, что посреди улицы проходила одна из проток реки Северная Двина, разделяя её две стороны, на которые с одной на другую можно было попасть только по мосту, соединяющему поперечную улицу. Протока в период прилива (полная вода) заполнялась водой, а в период отлива (малая вода) – обсыхала. По обе стороны протоки были сооружены дощатые настилы причалы на деревянных сваях, которые использовались для стоянки частных лодок и моторок. Выехать из протоки в устье реки и попасть в протоку можно было только по полной воде, поэтому владельцам надо было знать время наступления полных и малых вод. Недалеко от нашего дома на пересечении улиц Краснофлотская и Советская находилась водоразборная колонка, куда я ходил за водой. Однажды, набрав в вёдра воды и принеся их домой, я зачерпнул воду ковшом и когда стал пить, почувствовал горькую соль во рту. Оказалось, как я потом узнал на работе у океанологов, что это было довольно редкое явление, связанное с проникновением клина морской воды в устье Северной Двины в маловодные годы, дошедшей на протяжении многих вёрст от устья реки до водозабора городского водопровода.
Со старушкой-хозяйкой мы поладили. Я взял на себя обеспечение дома водой и дровами, а она поила меня чаем с шаньгами с брусникой, черникой и картошкой, а также и пирогами с рыбой. Иногда вечером она рассказывала мне о своей жизни. Она была родом местная архангельская из одной из поморских деревень. Отец был из рыбаков состоятельных. В начале XX века семья переехала в Архангельск, где он продолжал заниматься рыбным промыслом. Как состоятельный человек, для своей большой семьи он на зиму заготовлял несколько бочек посоленной трески. По её словам, к весне она становилась, как мыло, потеряв всякий вкус и они молодые воротили от неё носы и лица, но под грозным и строгим взглядом отца вынуждены были давиться, но есть. Несмотря на это у неё на всю жизнь сохранилась любовь к «трещотке» в любом виде.
9 октября ко мне приехала супруга и началась наша совместная и самостоятельная жизнь, которая не прерывается уже более полувека. До этого мы практически вместе не жили, так как записались в ЗАГСе в конце июня, весь июль, как об этом уже говорилось, я находился на военной службе, а в августе гуляли на нашей свадьбе: сначала у моих родителей, а потом – у супругиных и после этого разъехались в разные стороны.
Вскоре вышел из отпуска Л.Н. Коренной, начальник управления. Он пригласил меня на беседу и после знакомства со мной, с учётом моего семейного положения предложил мне поехать в Сыктывкар – столицу Коми АССР, там на АМСГ и в ГМО нужны были синоптики, но прежде он займётся решением нашего квартирного вопроса. Он свяжется по этому вопросу с командиром Сыктывкарской отдельной авиагруппы (СОАГ) С.И. Кириковым, при встрече с которым, состоявшейся в Сыктывкаре после катастрофы самолёта Ил-14, происшедшей в августе прошлого года, где были выявлены какие-то недочёты в работе АМСГ Сыктывкар, он выразил желание, чтобы на эту АМСГ направили хотя бы одного мужчину-синоптика и обещал решить жилищный вопрос. На решение вопроса ушло недели две-три. И вот в конце октября поступила телеграмма за подписью Кирикова о направлении меня в Сыктывкар с гарантией предоставления жилья по прибытии.
Мы стали собираться в дорогу. Накануне отъезда мы устроили «отвальную», на которую пришли супруги Емелины. Посидели вечерок, выпили за успех нашего предприятия. Закончили уже к полуночи и я пошёл их провожать до моста через протоку. Но оказалось, что Юру сильно развезло. Пришлось провожать их до дома. Когда мы шли по улице, Юра стал громко петь… Я до сих пор помню эту песню:
«Счастья своего я скрыть не в силах, Милая оставила меня…
Весел я, исчезли все заботы, Весел я, мне стала жизнь дороже, Весел я…»
Под такое громкое пение мы дошли до их дома.
А утром мы отправились в аэропорт Кегостров. Он был тогда центральным и единственным аэропортом в Архангельске и располагался на противоположном от города и городского рейда большом острове в устье Северной Двины. В это время на реке был уже лёд и переправлялись мы в аэропорт на речном буксире. Мы покидали город Архангельск не навсегда. Через 10 лет мы в него вернулись, чтобы отработать в Северном УГМС ещё 30 лет до пенсии. Самолёт Ли-2 взял курс на Сыктывкар.
