Этель Рефар
Мёртвое сердце
Глава 17. По ком звонит колокол?
– Что там на улице, отец? По ком звонит колокол? – печальный тихий голос заставил Вацлава отвлечься от раздумий.
К ночи Марыся стала совсем плоха и лежала в кровати, сложив бледные худые руки на груди. Как покойница.
– Людей хоронят, – только и смог выдавить отец.
– К ночи?
Вацлав качнул головой, давая понять, что не время говорить о мёртвых. Да и стоит ли дочери знать, что по приказу Наблюдательницы погибших велено захоронить в земле немедленно? Отец Келон проводил отпевание прямо на улице, в залу для мёртвых тела не смогли внести как ни пытались. Не пускала освящённая часовня осквернённых тьмой. Не сказал Вацлав и о том, как суров был взгляд приехавшего вместе с отрядом приора и как велено было задержать обоих чародеев для допроса. Некромант как сквозь землю провалился, но Гийома держали теперь в Доме Советов и о его дальнейшей судьбе не было известно.
– Он не приходил? – спросила Марыся, чувствуя неладное.
– Придёт, – Вацлав коснулся рук дочери, холодных как у мёртвой. – У него… у него было сегодня много дел.
– Придёт… – прошептала она едва слышно, уставившись в окно, у которого теперь горела освящённая свеча.
За несколько дней вся комната пропахла травами и ладаном, Марыся чихала и кашляла, но открывать ставни ей не позволяли. Вацлав и сам бы рад избавиться от этого удушающего запаха, но опасность была слишком велика. Отец прочёл над дочерью короткую оберегающую молитву и, поцеловав в лоб, вышел из комнаты. Марыся осталась наедине с догорающей полосой заката, которая виднелась через щель между ставнями.
Она была слишком слаба, чтобы сопротивляться тому, кто каждую ночь приходил в её сны. Её сердце ждало его так же сильно как боялся разум. Юноша, прекрасный как эльф, так и не назвал своего имени, но Марысе оно и не было нужно. Его золотые глаза были полны жажды и желания, от которого у неё подкашивались ноги, его руки скользили не по обнажённой коже – они проникали прямо в душу.
Марыся тяжело дышала, к ней снова пришёл жар. Она лежала в постели, пытаясь прогнать навязчивые воспоминания о руках и губах прекрасного незнакомца. Он приходил к ней во сне, и голос был так печален! О, как он хочет вновь целовать её дивное тело, как он хочет провести пальцами по нежной коже, как жаждет ощутить её вкус на губах. Ей казалось, будто наяву слышится его тихий шёпот.
Ночная прохлада распростёрлась над городом, всходила луна в ясном небе, и Марыся кожей ощущала её лучи, далёкие и холодные. Запах священных трав нестерпимо свербил в ноздрях, она снова закашлялась, тело скрутило в судороге. Дневная слабость постепенно оставляла её, чем выше поднималась луна, тем больше появлялось сил. Сомнения уходили прочь, Марыся поднялась с постели, чуть качнувшись, первое, что на сделала, это сняла со стен пучки трав и обереги, швырнув их в угол. С особым остервенением она стирала меловой рисунок у окна, точно не владея собой.
Приди ко мне, я зову тебя!
Марыся знала, что второй этаж нисколько не задержит того, кого она так ждёт. Ему не нужна дверь, чтобы войти, ему ножен зов. Ночная прохлада ворвалась в комнату, лёгкий ветерок разметал по подоконнику остатки лепестков и листьев от обережного пучка. Внизу было тихо, и Марыся неведомым ранее чутьём понимала, что её родители спят. Ей иногда мерещилось, будто она слышит стук их сердец, ровный и размеренный.
Городок засыпал, давно уже не звонил колокол, лишь где-то на окраинах выли собаки протяжно и долго. Вдалеке виднелась серебряная полоса тумана, обволакивающая город. Туманные щупальца вновь тянулись к домам и улицам, Марыся с нетерпением ждала их прохладных объятий. Она знала, кто приходит вместе с туманом и холодом. Она ждала голодного взгляда золотых глаз, от этого кровь бурлила в жилах и сердце стучало всё сильнее. Туман приближался неестественно быстро, но стоило только ему коснуться первых домов, как Марыся ясно услышала стон боли.
– Нет! – воскликнула она, точно больно стало ей самой. – Нет!
О, моя дорогая… Они не отнимут тебя у меня!
– Нет! Нет… – пальцы стиснули деревянный подоконник так сильно, что острый слух Марыси уловил треск.
Зови меня по имени, и ничто, никакое колдовство не станет преградой! Зови всем своим юным сердцем…
Его голос раздавался в голове шелестом осенних листьев. На третью ночь незнакомец, прекрасный как серебряные звёзды, назвал ей наконец своё имя и прочил место подле себя.
Ты не будешь как они, любовь моя, отрада души моей. Ты заслуживаешь большего – силы и власти. Я дам тебе власть над людьми, ветрами и туманами. Я дам тебе вечную жизнь, полную блаженства и неиссякаемой юности.
– Я призываю тебя, принц полуночи, – выдохнула Марыся, вся дрожа, – я призываю тебя, сын туманов, наследник алой госпожи. Я призываю тебя… Эмрис… Эмрис ар Дрейден.
Над ухом раздался тихий смех, от которого по спине пробежали мурашки. Руки по-хозяйски легли на тонкую талию, губы коснулись шеи. Марыся замерла, когда ловкие пальцы ослабили шнуровку на вороте рубахи, упавшей, скользнув по телу, прямо под ноги.
– Сколько столетий моё имя не звучало так сладко, – сильные руки развернули оцепеневшую девушку к себе, и она встретилась взглядом с расплавленным золотом глаз.
– Это и правда ты… – только и успела сказать Марыся, ноги совсем её не держали и лишь Эмрис удерживал её, крепко прижав к себе.
– Правда я, – он обворожительно улыбнулся, и было в этой улыбке то, что заставляло терять память и плыть в серебристой туманной дымке сладострастия.
Лишь лунный свет высвечивал черты его по-эльфийски прекрасного лица, блики вспыхивали в серебряных волосах, лишь зрачки глаз то и дело полыхали алыми отблесками. Марыся осторожно коснулась его лица, проведя пальцами по скуле к губам. Слишком гладкая кожа, холодная как мрамор, девушка вздрогнула, когда Эмрис перехватил её запястье и поцеловал место, где пульсировала голубая венка.
– Я пришёл не пугать тебя…
И вот уже его губы касаются её запястья, сгиба локтя, скользят по шее вверх к её собственным губам. Холодные руки касаются тела, с каждым разом норовя спуститься всё ниже от груди к животу и дальше к бёдрам. Марысе жарко, хоть и холоден Эмрис как лёд, она была как в дурмане и не заметила как они оказались уже в её постели.
Волна желания накрыла её с головой, стоило Эмрису губами коснуться следов на внутренней стороне бедра от его же клыков. Марыся тихо вскрикнула, когда его пальцы оказались внутри, и с шумным вздохом откинулась на подушках.
Продолжай… как тогда…
Вампир, на миг отстранившись, только ухмыльнулся. В лунном свете, ярко осветившим комнату, влажно блеснули удлинившиеся клыки.
…Утром бездыханное тело Марыси на окровавленных простынях нашла мать. Вацлав прибежал на крик с кинжалом в руке, но, увидев, что происходит, убрал оружие в ножны. Окно было открыто настежь, а все обереги сломаны и разбросаны по полу. Как умерла их дочь догадаться было нетрудно, но страшнее всего была мысль о том, что предстоит сделать с телом до захода солнца.
– Нужно послать за священником! – умоляла жена, но Вацлав только покачал головой.
– Нет… Мы не будем никого звать. Хочешь, чтобы они сделали с ней то же, что и с теми несчастными на площади? Я… – мужчина был бледен как полотно, но всё же решился. – Я должен сделать это сам… как отец.
Агнета в ужасе закрыла рот руками:
– Что ты говоришь такое! Это же наша дочь!
– Именно, – голос Вацлава дрогнул. – И я не хочу ей судьбы Йоаны бродить в ночи и убивать людей. Выйди, Агнета, прошу тебя.
– Нет! Тебя арестуют и будут судить, обвинив в убийстве! Побойся богов, в городе Наблюдательница и приор!
Агнета с мольбой смотрела в сухие глаза мужа. Ничто не выдавало в нём волнения и скорби, только бледность разлилась по лицу. Его воля была непреклонна, и убитая горем женщина была вынуждена выйти из комнаты дочери, которая в один миг превратилась в склеп. За закрывшейся дверью Вацлав слышал рыдания жены и его сердце разрывалось на части, но иначе поступить он не мог.
Дрожащей рукой Вацлав убрал волосы с лица дочери и прикрыл ей веки. Её лицо было таким умиротворённым, что если бы не мертвенная бледность, могло показаться, что Марыся всего лишь спит. Но нет, не слышно было её дыхания, а её руки были слишком холодны. Не уберегли, старые дураки, сама смерти двери открыла. Вацлав крепко сжал рукоять кинжала, помня о словах некроманта, и занёс руку для удара.
***
Наблюдательницу вместе с её людьми разместили в Доме Советов. Часть отряда была отправлена патрулировать улицы этой ночью, часть осталась тут. Выслушав сбивчивые показания местного жреца после осмотра тел перед тем как их сжечь, Мирит Намарэлос сделала несколько пометок в своём путевом журнале и теперь внимательно смотрела на молодого мага. Вряд ли он был многим старше двадцати, но в его чёрных коротких волосах уже виднелась седина, а внешний вид был донельзя измождённым. Наблюдательница уже знала о недавних убийствах и видела страшные перемены, произошедшие с телами людей, но принять заверения местных жителях о том, что это упыри, она не могла. Слишком невероятно. Слишком мало доказательств.
По словам приора столь страшные перемены случаются и по причине проклятий, а значит следовало бы искать ведьму или чёрного колдуна, кто так забавляется. Да и, видят светлые боги, не стоит забывать, что и нечестивцы и самоубийцы способны восставать из мёртвых. Про ведьм Наблюдательница не знала, а вот про чёрного мага, который объявился в то же время, когда и начались убийства, она уже была наслышана.
– Итак, давайте начнём с самого начала, – Мирит откинулась на спинку стула и сложила руки на груди. – Вы знакомы с чёрным магом, о котором все говорят? Почему не доложили, обнаружив скрывающегося здесь отступника?– Он никому не сделал зла в этом городе, – Гийом смотрел прямо ей в глаза.
Мальчишка был красив, но всё же слишком юн для Мирит. При задержании его немного помяли, но это ничего. Оклемается. А если будет сотрудничать, то ничего плохого с ним, возможно, не произойдёт. Пока Гийом говорил, Мирит внимательно следила за его лицом, не похоже было, что парень врал. Он действительно верил, что они делали добро для жителей города, убивая тварей, которые нападали на людей. Кто бы ни были эти чудовища, Мирит передёргивало при одном только воспоминании о зубах.
Гийом верил отступнику, ведь тот по его словам первым распознал беду и указал на то, кого стоит искать. Вампиров.
– А не думали ли вы, что таким образом отступник, именуемый… – Мирит заглянула в бумаги, – Фарраном лишь отводил глаза? Вы говорите, он проводил какие-то опыты, откуда вам знать, что это всё не его рук дело? И, если он так прав, с чего бы ему бежать из города?
Гийом смутился, Мирит удалось заронить зерно сомнения в его беспокойную душу. Он выглядел растерянным, и это всё читалось на его лице. Парень совершенно не умел скрывать эмоции, видно жизнь его ещё не трепала.
– Что ж, – Мирит повертела пером в пальцах,– у меня нет оснований выписывать вам смертный приговор. Пока нет. Я надеюсь, вы будете благоразумны и окажете нам посильную помощь и…В залу вошёл один из её людей, прервав разговор. Мирит нахмурилась, но посыльный выглядел запыхавшимся, будто нёсся сюда со всех ног с важными новостями. Так и оказалось:
– Госпожа! – немного помявшись, солдат посмотрел на Гийома, сидящего напротив Мирит. – Там ещё… ещё одна смерть.
…Тело молодой девушки лежало там же, где она умерла – в собственной постели. Из дома лишь недавно увели подозреваемого и его рыдающую жену. Вацлав признался на месте в том, что хотел отрубить собственной дочери голову посмертно, но не смог этого сделать. Он винил себя в её смерти, но клятвенно заверял, что раны ей нанёс не он.
Ещё когда Мирит была дознавательницей на службе закона, она не раз посещала места преступлений и видела многое. Но сейчас даже ей неуютно и неловко находиться в комнате убитой. На теле не было страшных ран, при виде которых темнеет в глазах, не было следов борьбы и вообще каких бы то ни было признаков присутствия посторонних. Но не выветрившийся запах ладана и трав, разбросанные обереги и наскоро стёртые защитные меловые круги отдавали потусторонней жутью. В Зимневе творилось какое-то безумие, и Мирит в этом убедилась ещё сильнее. Ощущения от комнаты были те же, что и от кельи первой убитой Йоаны, которую Наблюдательница посетила ранее.
Гийом был тут же, Мирит велела взять мага с собой. В конце концов, он дольше варился во всей этой истории и скорее всего что-то знает. Но сейчас от парня было мало толка, он того и гляди вот-вот расплачется. Убитая Марыся была ему знакома и, вероятно, он был в неё влюблён.
– Она была больна, – наконец заговорил он. – Мы нашли её в лесу и привели домой, с тех пор она не вставала с постели. Фарран нашёл ранки на… на её бедре. Кто-то пил её кровь и теперь вернулся за ней, чтобы завершить начатое.
Мирит нахмурилась. Было не похоже, что этой ночью из Марыси пили кровь – многовато пролили в таком случае. Но следы от клыков, обнаруженные на этот раз на шее, были явно свежее тех, что ещё при жизни покрылись корочкой на бедре. Мирит поддалась странному желанию коснуться ран пальцами, но тут же отдёрнула руку от ледяной шеи убитой. По телу прошла неприятная волна озноба.
– Ей… ей нужно отрубить голову.
Мирит обернулась, с удивлением глядя на Гийома. Он ли это сказал? Ещё недавно он весь дрожал и шмыгал носом, а теперь говорит так уверенно. В его тёмных глазах было много боли, решение далось ему тяжело, но маг был уверен, чётко уверен в том, что предлагал.
– Надругательство над телом это преступление, – Мирит сказала как отрезала.
Пока она Наблюдательница, никакого мракобесия при ней от своих подчинённых или местных жителей она не потерпит. И это ещё маг, образованный человек! До чего доводит жизнь в глуши…
– Подвергать опасности жизни людей ещё большее пре… Осторожно!
Гийом попытался оттолкнуть Мирит. Наблюдательница была вне себя от возмущения, что он себе позволяет! Это нападение! Но когда почувствовала ледяные пальцы на своих плечах, реакция была быстрой. Мирит молниеносно вынула кинжал и ударила, не оборачиваясь назад. Клинок вошёл в тело и от неожиданного удара существо за ней замешкалось, что дало несколько драгоценных мгновений, чтобы обернуться и отскочить к противоположной стене. Марыся стояла на кровати в задранной ночной сорочке и ничуть не была смущена этим. По ткани расползалось кровавое пятно в том месте, куда пришёлся удар, но она не обратила на это внимание.
– Эй, там, внизу! Все сюда! – заорала Мирит, а сама не могла оторвать взгляда от пары длинных и очень белых клыков, которые прекрасно были видны в оскаленном рту.
Мирит готовилась отразить новый удар со стороны вампирши, но та отвлеклась на Гийома.
– Бедный мой Гийом, – прошипела Марыся, спрыгивая с кровати одним плавным текучим движением. – Столько бед я тебе принесла…
На её бледном, почти белом, лице промелькнуло выражение искреннего сожаления, будто в мёртвом теле ещё теплились человеческие чувства. Лишь на миг Марыся вновь показалась живой, но вот уже в комнату ввалилась пара солдат, и вампирша тут же перешла в атаку. Всё произошло стремительно. Ни Мирит, ни Гийом, ни кто-либо из солдат, не смогли среагировать достаточно быстро, чтобы остановить Марысю.
Она играючи повалила лейтенанта Родрика на пол и вгрызлась прямо ему в лицо. Мужчина закричал, пытаясь сбить с себя тварь, но она оказалась слишком сильной. Гийом вышел из оцепенения раньше и налетел на Марысю с кинжалом в руке. Серебряная гравировка слабо блеснула в свете ночной лампы, и клинок вошёл прямо в спину под левой лопаткой. Гийом не был уверен, что достал до сердца, но этого удара было достаточно, чтобы вампирша завизжала, вскочила и закрутилась на месте, пытаясь вынуть из себя кинжал.
Мирит воспользовалась этим и схватила Марысю за длинную косу, намотав на кулак. Раненая вампирша визжала и трепыхалась, но видимо ещё не вошла в полную силу.
– Руби ей голову! – велела Мирит, пока ей удавалось удержать Марысю на месте.
Даже будучи раненой она была очень сильна, и Наблюдательница понимала, что не сможет удержать вампиршу долго.
– Руби, кому говорю! – рявкнула она на замешкавшегося солдата.
Совсем ещё зелёный юнец, недавно присланный из корпуса. Крови особо не видал, да и убивать ему приходилось пока что лишь манекены да магические фантомы.
– Я сам.
Гийом подошёл к солдату и протянул руку. Тот поглядел на Мирит, женщина коротко кивнула, и короткий меч перешёл к магу. Его рука дрожала, но всё же Гийом смог перерезать вампирше горло. Она упала на пол, хватаясь руками за шею, но уже ничего не успела сделать. Гийом вложил в свой удар все чувства, которые испытывал сейчас, и голова покатилась по полу. Какое-то время тело ещё дёргалось точно змеиное, но вскоре замерло и оно.
– Теперь вы и сами видели.
Гийом вернул окровавленный меч владельцу и спустился вниз по лестнице, чтобы выйти на свежий воздух. Мирит ничего не ответила, только прислонилась к стене. Лейтенант Родрик, лежавший на полу, затих и больше не шевелился. Он не должен был стать такой же тварью как та, которую только что убили. Мирит не могла этого позволить.
– Солдат, дай мне свой меч…
Глава 18. Неприветливый Зимнев
Путь по реке был спокоен, места, где им приходилось проплывать, давно не кишели разбойниками и речными пиратами. После второй эльфийской войны с этой дрянью было покончено. Эльфы, бывшие хозяева этих земель, вынужденные уйти в леса, окончательно присмирели, а простолюдины больше не смели бежать под их покровительство в надежде на более лёгкую жизнь. Лишь один раз Ревану пришлось отгонять слишком ретивую водную нежить, для которой старицы и заболоченные берега реки были излюбленным жильём. Вред людям такие существа приносили редко, но могли влиять на течение и не пропускать баржи, пугать рыбу в воде, животных на суднах и всячески пакостить.
За время путешествия нога Сорана зажила, и парень теперь не морщился при ходьбе. Он был угрюм и невесел, ещё бы – Реван заставил его писать конспекты по теме водной нежити и нечисти. За пределами Башни Кости учёба не прекращалась, и подмастерью приходилось несладко. Чернила так впитались в кожу, что не отмывались обычной водой. Мистлев откровенно скучала, но держалась спокойно. Казалось даже, что задорные искринки в её взгляде потухли, Реван списывал это на долгий однообразный путь по реке. Пташка же не обращала внимание и, казалось, вовсе не замечала перемены настроения…
– Удачи, – бросил капитан баржи, когда троица сошла на небольшой причал. – Зимнев не очень приветлив к чужакам.
– Да куда уж ему быть приветливым, – пробурчал Соран, оглядываясь по сторонам.
От причала до городка ещё предстояло идти по лесной дороге. Когда-то река текла ближе к Зимневу, но за несколько веков она поменяла русло, и теперь между ней и городом лежала болотистая местность. У старого причала на воде покачивалось несколько рыбацких лодок, но людей вокруг не было. В воздухе звенело от комарья, где-то рядом надрывались лягушки, пахло тиной от заболоченного берега. Северная дева продолжила свой путь дальше на север к морю, а путникам ничего не оставалось делать как идти по хлюпающей дороге.
В вечернем воздухе комаров становилось всё больше, а на землю медленно наползал туман. Реван на ходу сверился с картой, вертя головой по сторонам. Искомые руины находились севернее от Зимнева. Ориентиром служила старая заброшенная башня на невысокой горе к востоку от города, от неё нужно было идти на север до горного хребта, оберегающего Верянские земли от холодных ветров с морей.
В это время года темнело быстро, а в лесу из-за деревьев полумрак накрывал с головой ещё до захода солнца. Мистлев не могла отделаться от напряжения, которое сопровождало её с того момента, как она ступила на хлюпающий берег. В этих местах чувствовалось что-то с той стороны.Забытое со времён детства чувство, которое она испытывала, когда гуляла по лесу и забредала в чащи, которых люди сторонились и шёпотом звали эльфийскими. На лице Многоликого бога, мелькнувшим перед внутренним взором, играла лёгкая полуулыбка.
– Странные здесь места, – Мистлев меланхолично проводила взглядом летящий вдоль дороги жёлтый листок.
– Ты не представляешь насколько, – подтвердил Реван. – Люди поселились здесь относительно недавно, когда эльфы ушли навсегда.
Мистлев вздрогнула. По эльфийским меркам относительно недавно это сотни лет, за это время следы древней магии всё ещё можно ощутить. До самого города они больше не разговаривали, даже Соран. В последнее время он был молчалив и задумчив, так что Ревану порой приходилось немного повышать голос, чтобы вывести ученика из прострации.
Ещё не доходя до Зимнева, путники заметили странное. В воздухе пахло костром, а впереди виднелись всполохи пламени, будто был пожар. Реван на секунду замешался, но всё-таки пошёл вперёд – кто знает, может быть людям нужна была помощь. Они ускорили шаг, пока не вышли на опушку со свежесрубленными деревьями. Тут и там виднелись светлые пеньки, сам Зимнев оказался целёхоньким, зато вокруг него полыхал самый настоящий огненный круг. Огонь поддерживался магически, в воздухе ещё витали следы недавно использованных чар бытовой школы. Горожане явно от кого-то защищались, другой причины обносить целый город огненным кругом Реван представить не мог.
Огненная стена, как выяснилось чуть позже, оказалась сплошной. Даже к воротам города не было доступа, а дозорным приходилось кричать сквозь огонь.
– После за…та го… …рыт. Веле… ницей…
– Что он говорит? – спросил Соран у Ревана, но тот не мог расслышать.– После заката город закрыт, говорят, – Мистлев прищурилась. – Кем-то там велено, говорят.
– Ничего не понимаю, – Реван устало опёрся на посох.
Уговаривать упрямых привратников было бесполезно, они выполняли приказ и ничего не хотели слышать, тем более от чёрных магов, пришедших к ночи. Реван покачал головой. Ещё на Северной деве они мечтали, когда наконец доберутся до города, хотя бы ночь провести в нормальных постелях. Но теперь придётся ночевать под открытым небом на жёсткой земле. В какой-то степени некромант понимал опасения людей, в этих лесах явно творилось что-то неладное, весь город был окутан аурой страха и смерти. В глуши легко стать подозрительным настолько, что и от кошки шарахаться будешь…
Место для лагеря выбрали недалеко от Зимнева, чтобы виднелся среди деревьев огненный круг. Небольшая полянка у лесного озера с мягким мхом радовала глаз и не выглядела опасной. Место оказалось спокойным, здесь легко можно было поставить палатки и развести костёр. Мистлев отправилась за хворостом, пока Реван ставил магический круг. Соран, по-прежнему молчаливый и явно недовольный тем, что придётся спать в лесу, возился с палаткой. Тент, верёвки да колышки, ничего сложного… Для тех, кто привык путешествовать таким образом.Владение магией не упрощало задачу, разве что не было нужды искать подпорки. Заклинание левитирования предметов, и вот тент уже парил в воздухе на высоте шести футов. Оставалось лишь натянуть ткань и закрепить кольями. Почва была мягкой и податливой, колышек за колышком легко входил на всю длину. Когда Соран воткнул последний, то был рад, что у него всё получилось лучше, чем он сам от себя ожидал.
Места в палатке было достаточно, чтобы поместиться всем троим, что тоже не радовало Сорана, но выбирать не приходилось. Тащить три палатки вместо одной уже слишком. Когда развели обычный огонь, в лесу стало совсем темно. Луна шла на убыль и едва выглядывала из-за деревьев, не давая. С севера дул неприятный ветер и вдали виднелся плотный белый туман. Казалось, что промозглый холод вместе с сыростью распространяются прямо от него.
– Слишком пахнет смертью этот ветер.
Реван присел у огня, посох остался у него за спиной, воткнутый в землю. Мистлев втянула носом ночной воздух, но он лишь пах свежестью и дымом костра. Правда ветерок действительно был неприятный, он пробирался под кожу, вызывая холодок вдоль позвоночника. Она всматривалась в лесную даль, и в том белом плотном тумане, который подбирался всё ближе, иногда мерещились огоньки чьих-то глаз. Пташка не была трусихой, но сейчас инстинктивно подвинулась к Ревану чуть ближе. Некромант ведь в силах справиться с тем потусторонним, что прячется в туманах?
– Не нравится мне всё это, – пробормотал Реван. – Уж не от того ли, что несёт с собой туман с севера, защищаются местные жители?
Пламя костра пригнулось к земле от налетевшего порыва ледяного ветра. Вокруг завыло, захрустело сухими ветвями, зашелестело и стихло так же внезапно как и появилось. Магический круг никак не среагировал на это, угрозы не было, но всем стало не по себе. Мистлев протянула руки к огню и омыла лицо так же как привыкла делать это в святилище Многоликого в Стае. Липкий холод чуть отступил, но темнота вокруг не перестала быть менее пугающей.
– Кажется, нам придётся спать по очереди, – неуверенно произнесла она, глядя на Ревана.
И маг согласился.
Первым дежурил Реван, пока Мистлев и Соран обустраивались внутри палатки. Какое-то время было слышно ёрзание, но совсем скоро из-под полога донёсся храп ученика. Уснула ли сама Пташка, Реван не знал, но чувствовал, что да. За время путешествия по реке действие печати лишь усилилось. Знак почти перестал болеть, Мистлев постепенно подчинялась действию магии всё сильнее. Она меньше спорила, стала более спокойной и возникала у Ревана за спиной ещё до того, как он собирался о чём-то заговорить с ней. Конечно, такая воровка доставляла куда меньше хлопот, но чего-то в ней явно теперь не хватало. Жизни, подумалось некроманту, и он горько усмехнулся. Какая ирония.
Время близилось к полуночи, и плотный белый туман, который раньше только виднелся далеко меж деревьев, теперь подошёл вплотную к кругу. Белесая дымка клубилась вокруг, обдавая Ревана холодом, но перейти незримые границы не могла, что говорило о магической природе явления.
– Что ты такое? – спросил некромант в пустоту, но ответа, разумеется, не последовало.
Только ухнул филин неподалёку. В остальном лес оказался непривычно тих, хотя и ночь не помеха жизни. Ещё недавно всё шуршало и шелестело, а теперь тишина, даже треск поленьев в огне казался каким-то приглушённым. Реван прикрыл глаза и погрузился в лёгкий транс, надеясь получше узнать и увидеть, что происходит в тумане. Звуки мира окончательно поблекли, остались лишь ощущения энергий, пронизывающих всё вокруг. Отголоски смерти, которые ощущались здесь после заката, стали ещё ярче. Было в тумане и что-то ещё, что-то холодное и ледяное, но вопреки льду вовсе не лишённое хотя бы подобия жизни.
Реван не мог опознать, что это, зато это что-то явно заметило интерес к себе. К эманациям холода примешались до боли знакомые нотки. Ну конечно. Некромантия.
– Далеко же вас забросило от Башни Кости, коллега, – раздался знакомый голос.
Реван резко распахнул глаза, из-за такого выхода голова немного кружилась, а расширенные зрачки не могли сфокусироваться на том, что было перед глазами. У круга стояла смутная мужская фигура, опирающаяся на магический посох. Чёрные одежды и энергии, исходившие от человека, выдавали в нём настоящего некроманта, обученного в Академии. Реван слышал этот голос не раз, пока учился сам.
– Мэтр Вейнар?
Фарран Вейнар ещё во времена учёбы Ревана слыл эдаким чудаком, его влекли магические эксперименты ради получения новых знаний. Когда-то он преподавал в Башне Кости зельеварение и яды, но когда сам Реван встал во главе факультета, чудаковатого преподавателя уже не было. Говорили, он куда-то исчез без следа, сгинул во время одной из экспедиций в глушь Верянских земель. Его искали, да так и не нашли, сочтя пропавшим без вести (а такое с магами любой школы порой случалось).
– Я рад, что вы меня помните. О, – взгляд бывшего учителя скользнул по одежде Ревана, – вы всё-таки стали магистром теоретической некромантии. Я никогда не сомневался в ваших способностях.
Фарран разговаривал так непринуждённо, будто они встретились в одном из залов Башни Кости во время перерыва между занятиями.
– Что вы делаете в лесу посреди ночи? – спросил Реван, когда наконец пришёл в себя.
В отблесках костра было сложно рассмотреть лицо Фаррана. Видно было лишь то, что бывший преподаватель заметно похудел со времён Башни, а его волосы поседели.
– Я могу то же самое спросить у вас, – Фарран улыбнулся одними губами, но всё ещё стоял, не приближаясь к костру.
– Если вы думаете, что меня послали на очередные ваши поиски, мэтр, уверяю вас, это не так. У меня здесь… личный исследовательский интерес, но я не стал бы вдаваться в подробности. Если позволите.
– Позволю… Ох, да брось ты эти формальности, Реван, мы не в Башне. Лучше позволь мне подойти погреться к огню, у меня не так много времени.
Реван кивнул, но Фарран медлил. Вздохнув, некромант произнёс:
– Войдите в круг, он не от вас призван защищать.
Гость, переступил границы, и присел рядом с Реваном у огня. На лице Фаррана прибавилось морщинок, а когда-то идеально гладкий подбородок теперь был покрыт белой щетиной. Но всё же это был тот же Фарран Вейнар, которого Реван знал и помнил.
– Зря вы сюда приплыли, – Фарран мотнул головой в сторону палатки. – Верянские земли сейчас совсем не те для путешествий… налегке. Да и город. Местные вас скорее сожгут на месте, чем пустят в город. Люди боятся того, что приходит по ночам, и вы хорошо сделали, что позаботились о магическом щите.
И Фарран рассказал все события прошедших двух недель. Упыри, убийства, восставшие из мёртвых… Визит Наблюдательницы и приора в город тоже не остался без внимания. Фарран честно признался, что исчез из Зимнева ещё тогда, когда она только прибыла, но готов был поклясться, что и для Ревана встреча с той женщиной не принесёт ничего хорошего.
– Боюсь, встречи с ней нам не миновать, она наверняка знает, что я здесь. Привратники при смене караула не могли не сообщить, что в окрестностях появился некромант.
Фарран поднялся на ноги.
– И всё же я посоветовал бы тебе убираться отсюда как можно скорее. И твоей спутнице. Я бы даже сказал… – маг замолчал, будто к чему-то прислушиваясь, затем лишь покачал головой.
Фарран исчез в окружающем полянку тумане так же неожиданно как и появился, оставив Ревана наедине со своими мыслями. Если всё, что сказал бывший учитель, правда, путешествие проделано не зря и в руинах действительно можно найти нечто очень важное. Реван воспрял духом, представив, как наконец утрёт нос всем тем, кто сомневался в его исследованиях…
– Мне не нравится тот человек, который приходил ночью, – прошептала Мистлев, когда Реван забрался в палатку, а Сорану выпал черёд дежурства.
