Юрий Витальевич Яньшин
Формула Бога. Восхождение
– Не путайте естественный процесс воспитания еще несформировавшегося индивида с насилием над уже состоявшимися личностями, – вставил Гермоген, чем заслужил одобрительный взгляд Гумилева.
– Да, неужто?! – с апломбом воскликнул Сергей. – А как, по-вашему, расценивать деятельность всей нашей службы ангелов-хранителей?! Насколько я в курсе, никто из людей не давал согласия на внедрение в их тела инородных сущностей!
– Хотите, я предскажу вам ваши действия по расширению программы экспериментов? – неожиданно предложил ученый.
– Попытайтесь, – с интересом ответил ему Сергей.
– Следующим этапом, исходя из вашей логики, станет воздействие на другие участки коры головного мозга, отвечающие за интеллект и творческие способности, – со скорбью в голосе предположил он.
– А ведь верно! В самую точку попали! – хлопнув себя по коленке, воскликнул молодой экспериментатор. – Такие работы уже ведутся, причем, довольно успешно!
– Таким образом, – игнорируя его восторги, продолжал профессор, – вы замахиваетесь на создание идеального человека – homo perfectus, так сказать.
– Да. И что криминального вы в этом находите? – удивился тот.
– В общем-то ничего, за исключением того, что, во-первых, вы пытаетесь создать заместо человека с его свободой воли, программируемое существо, а во-вторых, вступаете в прямой конфликт со Всевышним, пытаясь отредактировать его земные творения. Вам, что, слава докторов Фауста и Франкенштейна не дает спать спокойно по ночам? – нетерпеливо осведомился в свою очередь патриарх. Гумилев опять одобрительно посмотрел на своего недавнего идеологического противника.
– Про Фауста ничего не могу сказать. Не знаю. Не знаком. А про Франкенштейна читал. Довольно забавное чтиво. А почему вы думаете, что мы пытаемся создать антропоморфного робота?! Ничего подобного! Мы всего лишь стимулируем развитие уже имеющихся у него качеств, только по какой-то причине еще не использующихся. И потом, мы всего лишь задаем общие параметры и общую направленность, а уж внутри этого могут быть всяческие вариации, связанные с его свободой воли. Что же касается Всевышнего, то кто вам сказал, что он будет против того, чтобы мы ему немножечко помогли?! Иначе, зачем ему было создавать Рай, как не в помощь себе?!
На этот раз у оппонентов не нашлось достойных аргументов для возражения кроме невнятного бурчания по поводу того, что «горе той цивилизации, в которой превалируют техногенные устремления над морально-нравственными устоями». Выждав еще какое-то время, молодой ученый встал, наклонил голову, как бы завершая диспут, и отправился на свое место, где его уже ждала раскрасневшаяся от танцев супруга. «Ну что ж, основную информацию для размышлений я уже получил, хоть и не из того источника, на который уповал. Ну, да и ладно! Какая разница, из какого колодца пить? Лишь бы вода была чистой» – подумал про себя Захария, занимая свое место за столом. К нему тотчас присоединилась Ирия.
– Ну что, закончили вы свои околонаучные разговоры? – полюбопытствовала она у него.
– Почему, околонаучные? – удивился тот.
– Потому, – ответила она и показала ему язык, в качестве решающего аргумента своей точки зрения. Эта детская непосредственность до крайности умилила его, пребывавшего до сего момента в серьезной сосредоточенности.
– Скажи, – глядя Захарии прямо в зрачки, спросила она, – а тебе со мной не скучно?
– Честно?!
– Разумеется! – нахмурила она брови.
– А разве может быть скучно с такой красивой и одновременно умной девушкой?! Ведь это же редчайшее сочетание качеств, что тут в Раю, что там – на Земле. А если серьезно, то я и отдыхаю с тобой, и заряжаюсь от тебя энергией. Тихая и послушная, как река средне-русской возвышенности женщина – не для меня. Со мной она сама скоро станет болотом и утянет в болото житейской обыденности меня самого, своими вечными бигудями и засаленным халатом. Мне больше по нраву женщины, как горные реки, низвергающие свои струи со скал, яростные и непокорные, по каждому вопросу имеющие свое мнение, сами находящиеся в тонусе и держащие в тонусе своего партнера. Именно такой ты мне и кажешься, хотя, сначала, я и имел о тебе другое мнение. Напротив, это мне кажется, что тебе со мной скучновато.
– Почему ты так думаешь?! – искренне удивилась она.
– Все-таки разница в нашем с тобой возрасте весьма велика, – с сомнением предположил он.
– Разница в возрасте велика, когда ей восемнадцать, а ему пятьдесят лет. А после пятидесяти лет, когда основные жизненные навыки уже получены, возрастные грани нивелируются и уже не важно сколько лет разделяет людей , ничего радикально нового в жизнь друг друга они уже не привнесут.
– Ты серьезно так считаешь? – внимательно посмотрел он на нее.
– Абсолютно, – уверенно кивнула она. – К тому же, знаешь, я всегда считала для себя, что мужчина должен быть терпким, основательным и крепко настоянным…
– Прямо как коньяк, что мы давеча пили, – перебивая ее, улыбнулся Захария.
– Да. И к тому же немного дубоватым, – дополнила она, уже откровенно смеясь, своим чарующим смехом, слегка запрокидывая голову назад.
Вечер подходил к концу, зажигая на небосводе немногочисленные в этой части Галактики звезды. Гости еще немного поговорили на отвлеченные темы и стали понемногу собираться по домам. Большинству из них в понедельник предстояло начинать новую рабочую неделю. Еще раз поблагодарив хлебосольных хозяев за гостеприимство и взяв с них твердое обещание пригласить на бракосочетание, гости стали разбредаться восвояси. Эзоп, Гумилев и Гермоген ушли вместе, поддерживая друг дружку, чтобы не упасть подобно кеглям из боулинга. Как две испанских каравеллы, отплыли домой Гавриил с женой. Стана с мужем скооперировалась с парочкой Тацит-Вершинин и тихонько умелись и не по домам, а, кажется на соседний участок. Растроганная усилиями Захарии по устроению ее личной жизни, бабка на прощанье приникла к его груди, как малый ребенок, бормоча между всхлипами:
– Захарушка! Соколик! Ангел ясный! Век не забуду!
– Это что, бабушка, угроза?! – засмеялся он над ее последними словами, крепко обнимая старуху.
– Что ты?! Что ты?! – отчаянно замахала она, отстраняясь от него, но не выдержала и тоже засмеялась тихим и слегка дребезжащим старческим смехом.
Уходили вчетвером. Захария пошел на принцип и не отпускал Ирию с родителями:
– Раз я обещал собственноручно доставить в целости и сохранности вашу дочь до подъезда к 23.00, так значит и будет! – безапелляционно заявил он.
Родители благосклонно и по достоинству оценили умеющего держать свое обещание полковника. И только Ирия поняла, что он просто ищет повод еще немного побыть в ее обществе. Уже у подъезда, пропустив вперед себя супругу, прощаясь, Евстафий протянул свою мозолистую руку Захарии:
– Ты, полкан, извини, если что не так! Сам понимать должен, что дочь у нас единственная. А в общем, ты, ничего! Молодец! В разведку с тобой идти можно. – В устах бывалого вояки, такие скупые слова, дорого стоили.
– Я не против! И в разведку, и еще куда, – многозначительно ответил он, пожимая протянутую руку.
– Ну, насчет, «еще куда» об этом мы с тобой потолкуем более обстоятельно. Время будет еще, – озорно подмигнул он Захарии, и уже обращаясь к дочери, добавил. – А ты егоза, долго тут не прохлаждайся, а то утром опять мать тебя не добудится.
Еще раз кивнул на прощание Захарии и развернувшись неслышной тенью исчез в темном проеме подъезда.
– Ладно. Давай и мы будем прощаться, – сказала со вздохом девушка, как только они остались одни во дворе. – Ты в отпуске, а мне с утра на работу.
– Знаешь, Ирия, что я хотел тебе сказать?!
– Догадываюсь. Ты хотел сказать, что никогда не забудешь этот день и вечер и что никогда раньше тебе не было так хорошо, как сейчас.
– Верно! Как ты догадалась? – удивился он.
– У тебя на лбу об этом написано, даже к цыганке не ходи! – засмеялась она.
– Ирия! И еще… я хотел тебе сказать…
– Нет-нет! А вот этого говорить пока не надо! – возразила она и прикрыла на всякий случай его рот своей ладошкой.
– Но почему?! Такой вечер! Звезды!
– Вот поэтому и не надо! Боюсь умереть от счастья! Счастье, это элексир, который нужно употреблять мелкими глоточками, и не сразу. Удовольствие надо уметь растягивать.
При этом она, как и в прошлый раз встала на цыпочки и поцеловала его в щеку:
– Это пока аванс, а зарплату получишь в конце! – засмеялась она опять и выскальзывая из его объятий юркой ящеркой шмыгнула вслед за отцом.
– Кажется, я действительно становлюсь богатым. За три дня получил уже полтора аванса! Даже боюсь представить, что будет дальше, – проговорил он с усмешкой самому себе.
XXVIII
Придя домой уже ближе к полуночи, Захария не торопясь принял душ, с удовольствием постояв под тугими струями. Ужинать не стал. Застолье в гостях было обильным, поэтому есть не хотелось. День сложился как никогда удачно. Была получена информация, которую можно преподнести в качестве методики по экстренному выправлению ситуации, как на Земле, так и здесь. Спать вроде не хотелось, да и душ сделал свое дело, взбодрив и освежив голову, поэтому решил посмотреть визор. Не глядя ткнул пальцем в пульт управления. Это был «Домашний» телеканал, где преимущественно освещались вопросы домашнего быта и связанного с ним приусадебного хозяйства, количество которых значительно увеличилось в последние двести лет, благодаря внедрению передовых технологий по перемещению райанцев из суперполисных агломераций в обстановку натуральной природы. Передача называлась «Наш сад», что было естественным. Также естественным было и то, что ее вел бессменный Борис Попов, поседевший, постаревший, но все такой же неутомимый и работящий. Захария невольно восхитился этим человеком, его целостной натурой. «Ну, надо же! Он на Земле был на своем месте, и, оказавшись тут, не стал занимать ничьего чужого» – с уважением подумал он о нем. Не выпуская лопаты из рук, тот что-то вещал о пользе выращивания гибридных пород клубневых. Невольно подпадая под гипноз мерно журчащего голоса, Захария и сам не заметил, как погрузился в дремотное состояние, плавно перешедшее в устойчивый сон. Он и сам всегда удивлялся, почему телепередачи на сельскохозяйственную тему, что там, что тут, навевали на него сонливость. Когда проснулся время на часах, что висели на стене, было три часа и пятнадцать минут. Выключив визор, поплелся в спальню. Быстро раздевшись, рухнул в прохладу шелковой простыни. Спал привычно, без сновидений. На этот раз проспал до самого обеда. Вставать не хотелось. В теле чувствовалась какая-то вялость и апатия ко всему. Протянул руку к прикроватной тумбочке, взял комтор. Автосекретарь доложил, что ни звонков, ни сообщений не поступало. Все же заставил себя встать и позавтракать, хоть время уже было обеденное. Уже через полчаса запамятовал, что и ел. Внутри ощущалось присутствие чего-то постороннего и даже чужеродного, как будто в глазок камеры осужденного беспрерывно смотрит недобрый глаз надзирателя. За почти четырех тысячелетнее существование, Захария научился предугадывать некоторые события. Вот и сейчас он чувствовал, что с ним непременно должно что-то произойти. И это чувство не ослабевало, а только усиливалось. Чтобы отогнать от себя тревожные ожидания, он даже хотел заняться чисткой карбюратора своей «ласточки», занятием до чрезвычайности муторным. Он уже совсем было собрался это сделать, и даже зашел в гараж, укоряя на ходу свою «шестерку» за то, что она тридцать лет простояла под открытым небом без видимых последствий, а тут проехалась один раз по Городу и «закапризничала», выдавая неполное сгорание. Однако открыв капот, резко передумал, что-либо делать. Чистка карбюратора грозила затянуться часа на полтора, как минимум, а то, что он ожидал, могло случиться в любую минуту, и негоже было его встречать с перепачканными в масле руками. Решив отложить ремонтные дела в «долгий ящик», захлопнул капот и поднялся на второй этаж, в свой кабинет. Можно было конечно опять попробовать начать писать письмо Самому, но мысли путались и никак не хотели складываться в ясные и четкие предложения. В общем, все валилось из рук. Он уже начал всерьез беспокоиться по данному поводу, так как до сих пор с ним ничего подобного не происходило. А между тем, чувство тревоги все усиливалось и уже начинало припекать. Звонок комтора, как всегда, раздался неожиданно. Захарию даже подбросило в кресле от его резкого верещанья. Посмотрел на экран. Номер, с которого шел звонок, не определился. Это было очень странно. Он не мог припомнить себе, чтобы номер не определялся. «Что за шпионские игры?» – подумал он и не стал отвечать на вызов. Из принципа. Комтор не умолкал. Кто-то настойчиво напрашивался на разговор, но при этом не желал раскрывать свое инкогнито. Первым не выдержал Захария и нажал на кнопку приема вызова. То, что он увидел на экране, его порядком озадачило. Экран высветил серафима Егудиила. Его и без того вечно кислое выражение лица, как будто он только что обожрался лимонами, еще кривила гримаса плохо скрываемой ненависти.
– Слушаю вас, почтеннейший, – сказал Захария так, как будто ничего не заметил.
– Заставляешь себя ждать, – проскрежетал Егудиил на том конце.
– Я вообще-то не отвечаю на звонки без обратного адреса, – меланхоличным голосом ответил Захария.
– Слушай меня внимательно, баловень судьбы, – уже не скрывая ярости, прошипел серафим, – завтра к 8.00 подойдешь в шлюзовую камеру № 3. Мы будем тебя там ждать.
– Что это значит?! Объясните толком! – тоже не скрывая раздражения, спросил ангел.
– Нам велено препроводить тебя к Самому.
– Ничего себе! – не удержал восклицания Захария. – А по какому вопросу вызывает?
– Там все узнаешь, – напустил тумана Егудиил.
– Хорошо. В каком виде мне предстать? В смысле, какая форма одежды должна быть на мне?
– Без разницы.
– Мое начальство в курсе? – поинтересовался он.
– Боишься?! – неприятно ощерился серафим.
– Вот еще! – проворчал полковник. – Просто не люблю играть в темные игры.
– И все-таки боишься! – ухмыльнулся шестикрыл. – Ну, оно и правильно!
– Вы не ответили, – холодно настоял на своем Захария.
– Сам доложишь, – буркнул серафим и выключился, не попрощавшись.
«Вот оно. Предчувствие меня не обмануло и на этот раз» – с удовлетворением подумал Захария, как-то уже и особо не удивляясь, вызову «наверх». Чего-то подобного он и ожидал, правда, не так скоро, а как реакцию на его докладную записку. Предстоящий визит к Самому его не страшил. Вины за собой он никакой не чуял, а значит и наказания последовать не должно. Напротив, он четко понимал, что завтрашняя встреча расставит все точки в той непонятной детективной истории, сопровождавшей его возвращение. Жаль конечно, что докладную он так и не успел написать. Ну, ничего. Пользуясь счастливым случаем, он попытается изложить основные тезисы устно. «А шефу все-таки стоит позвонить, хотя бы из уважения к субординации» – подумал он и машинально набрал хорошо знакомый номер. Шеф испытывать терпенье не стал, поэтому ответил довольно быстро:
– Чего звонишь? Головка небось болит после вчерашнего? – с ходу спросил он, хитренько улыбаясь.
– Что, мы, безусые курсанты, чтобы у нас голова болела от пары кувшинов домашней настойки?! – делая обиженное лицо, ответил Захария.
– Что-нибудь случилось? – сразу насторожился Гавриил. Захария в очередной раз подивился его чутью опытного службиста.
– И да, и нет, – ответил Захария и тут же пояснил. – Это я к тому, что ничего в общем страшного не произошло, за исключением того, что меня завтра вызывают к Самому.
– Да ты, что?! – сразу выпучился на него архангел. – Ну-ка давай, с подробностями.
– Да, в общем-то, никаких особых подробностей и нет. Просто минуту назад мне позвонил Егудиил со скрытого номера и в приказном порядке велел завтра к восьми утра прибыть к третьей шлюзовой камере для транспортировки моей скромной персоны на встречу со Всевышним. Вот, собственно говоря, и все.
– Нда-а, – протянул задумчиво Гавриил и запахнулся крыльями, словно ему разом стало зябко в своем уютном кабинете, – дело нетривиальное. Уж на что я!? А и то ни разу не был допущен до лицезрения! Общался только через серафимов. Даже не знаю, что и сказать. Грешков за собой никаких не упомнишь?
– Да какие грешки?! Там все чин по чину, служба наблюдения все фиксировала. Здесь тоже вроде еще пока не успел нагрешить.
– Ты вроде обещал докладную написать, чуть ли не на Его имя. Написал?
– Да когда?! – возмутился Захария. – Четыре дня не просыхал тут с вами! Какой уж тут, что-то писать, если каждый вечер до дому на бровях приползаю!?
– Ну да, ну да, – расплылся в ухмылке шеф.
– Так что, я вам доложил, а уж вы сами там… – не договорил он многозначительно.
– Ладно, считай, что доклад я у тебя принял. Ты там заранее-то не кипишуй. Я тут по своим каналам пошурую, если что надыбаю, то позвоню. Комтор не выключай.
– Хорошо, – коротко согласился Захария.
– До связи, – пророкотал шеф, выключаясь.
Дальнейшее Захария помнил уже с трудом. Со стороны могло показаться, что он выполняет работу чисто механически, на уровне рефлексов. Опять зашел в гараж. Снял колеса со своей машины, сложив их в стопку в углу. Слил масло. Бензин он слил еще позавчера. Тогда же снял и аккумулятор. Похлопав машину по капоту, закрыл гараж. Потом взял метлу и зачем-то стал подметать дорожки, ведущие к дому. Затем зашел в подсобку, где в специальном переносном ящичке лежали его слесарные инструменты, взял его и пошел в ванную. Разобрал кран с подкапывающей из него водой, вытащил каменную от старости прокладку, и, посопев, полез в шкаф, где хранились запасные сменные части водопроводной утвари. Порылся, в поисках нужной детали. Найдя, подходящую по размеру прокладку, приладил ее на место старой. Проверил. Удовлетворительно кивнув самому себе, вышел из ванной. Ужинать, по сути, не стал, заказав всего лишь пару бутербродов с красной икрой и зеленый чай. Достал из платяного шкафа темно-синий строгий костюм, который надевал всего лишь пару раз до этого. Аккуратно почистил его щеткой и положил на стул рядом с кроватью. Долго выбирал, подходящие случаю, галстук и рубашку. Наконец остановил свой выбор на светло-синей рубашке и темно-синем, в тон костюму, галстуке. Все это проделал на чистом автомате. Затем опять поднялся в кабинет. Сел в кресло, взял шариковую ручку и вытащил из стопки чистых листов, заправленных в принтер, один, который и положил перед собой. Затем глубоко вздохнув, размашистым почерком написал заголовок: «Мои распоряжения, в случае, если не вернусь». «Идти на подобную встречу надо так, как будто покупаешь билет в один конец» – без грусти и сожаления подумал он. Распоряжения адресовались бабке Лукерье. В них он указал, что если не вернется домой в течение года, то пусть она возьмет с его карточки, которую он тут оставляет, на помин его души, сколько сочтет нужным, оплату за уборку в доме из расчета на пятьсот лет вперед, а оставшиеся деньги и документы на дом с участком, передаст Ирии Литвиновой, проживающей по адресу: улица Циолковского 189…
– Блин! Номер-то ее квартиры я не знаю. Ну, да ладно. Бабка умная, чай найдет, – вслух проговорил он.
А еще написал в распоряжении, чтобы отдала Ирии конверт с письмом. Письмо он собрался написать тотчас же. Однако его погребальный настрой прервал звонок комтора. Захария невольно поморщился от того, что его оторвали от высоких мыслей, но комтор взял в руку. Это был Гавриил.
Вид и голос его были возбужденными и слегка напуганными:
– Слышь, Захария! Я тут позвонил Исраэлю, ну, тому самому, который со мной тогда говорил насчет тебя. В общем, дело заворачивается нешуточное. Я прямо обалдел. У него вид был такой, словно его сутки напролет секли розгами, и не факт, что еще закончили. Он со мной не разговаривал, а почти лаял! Орал, будто бы это я сдал его со всеми потрохами! Не знаю, чем это может закончиться, но чувствую, что шуму будет много. Меня пока не трогают, но все равно, к ответу потянут, чувствую. Так вот, брат! Я чего тебе звоню то?! Не надо тебе завтра появляться одному возле того шлюза. Мы с Ирией завтра туда подойдем минут, этак, без пяти до означенного срока.
– Вы полагаете, что возможна провокация с их стороны?! Или же они попытаются меня устранить прямо там? Не надо бы Ирии в этом участвовать, – подобрался Захария, в предвкушении хорошей драки.
– Но-но! Ты не зарывайся там! Они все ж таки не разбойники с большой дороги, а ангелы, хоть и с прибабахом на всю голову, – одернул его шеф. – Драться, а тем более убивать никто там тебя не собирается! А вот испортить настроение, вылив на тебя кучу помоев, так это запросто, как на меня сейчас. А что касается девчонки, то ее брать надо обязательно.
– Но почему?!
– При женщине затевать скандал, они явно не захотят. К тому же ты знаешь уже ее характер. Ей палец в рот не клади. Случись какой эксцесс, она весь Рай на уши поставит. Да и не простит она меня, вовеки вечные, если я не возьму ее с собой.
– Ладно. Как скажете, шеф, – смиренно пролепетал полковник.
– Давай. Бывай. Спокойной тебе ночи, – ехидно пожелал архангел.
– Да уж спасибо! В самый раз мне теперь спокойно уснуть, – саркастически уточнил Захария, перед тем как отключиться.
Решил заставить себя лечь пораньше, чтобы выспаться и встать с утра со свежей головой. Но, как назло, сна не было ни в одном глазу. Он крутился и так и сяк, но ничего не помогало. Наконец, решил прибегнуть к радикальному средству, выручавшему его уже не единожды. Включил лампу на прикроватной тумбочке, и пошарив в одном из ее выдвижных ящиков достал на свет «Справочник лекарственных растений, применяемых в народной медицине». В свое время, бабка Лукерья, принимавшая деятельное участие в составлении справочника презентовала ему один из авторских экземпляров вместе со своей дарственной надписью. Стал вдумчиво водить глазами по строкам, в тайне надеясь, что это монотонное занятие приведет его в состояние нирваны. Но не тут-то было. Он прочел главу о полезных свойствах Лимонника Дальневосточного, затем главу о Пустырнике. В обычных условиях прочтения одной главы вполне хватало, чтобы погрузиться в состояние сна, а тут приходится начинать знакомиться с полезными свойствами Ромашки Луговой. Взял с тумбочки наручные часы. Был уже третий час пополуночи. И тут вдруг неожиданно на комторе пропиликал звук входящего сообщения. Захария немедленно схватил комтор и поднес его к глазам. Он уже не удивился, что отправитель был неизвестен. Лихорадочно вскрыл послания от инкогнито. Послание было ошеломляющим: «Ты угомонишься сегодня или нет?! Сам не спишь и мне не даешь! Будь проще и не забивай голову глупостями!» Послание было странным. Кто мог знать, что он не спит в этот час? Послание можно было бы отнести к чьей-то не очень умной шутке, если бы не подпись в конце. А подпись была более чем красноречивой: «Господь Бог». Будто тяжелый камень свалился с плеч Захарии. Он сразу понял, что это не может быть шуткой, поэтому улыбнулся, отложил справочник, выключил свет и немедленно уснул, следуя предписанию.
Проснулся уже без пятнадцати семь утра. В теле чувствовалась необычайная бодрость и свежесть, несмотря на непродолжительный сон. Тщательно побрился и принял душ. Так как, судя по всему, предстояло перемещение по тоннелю, образованному ротонным лучом, завтракать не стал, во избежание желудочных неприятностей. Насвистывая какой-то бравурный марш, потому что волнение как рукой сняло после получения послания от Самого, стал одеваться. Заготовленный с вечера костюм одевать не стал, следуя все той же рекомендации – быть проще. Надел серые брюки свободного кроя и такую же серую рубашку. Галстук надевать, тоже не стал. Белые носки и черные туфли завершили обряд одевания. Никуда неспешащей походкой вышел из дома. В вестибюле здания штаба шестого сектора ангельского войска встретил Аверьяна. Коротко поздоровались, и Захария уже собрался идти дальше, но тот задержал его за рукав:
– Захария, – робко заглядывая полковнику в глаза, обратился Аверьян, – я тут после нашего с тобой разговора много думал. И знаешь, что решил?
– Откуда же мне знать?! Я ведь не Вольф Мессинг , – удивился он, разводя руки.
– Я решил, да ну его к бесу этот мой отдел. Никакой пользы, одно протирание штанин. Если я подам заявление на сдачу экзаменов по курсу ангелов-хранителей у меня его примут?
– Даже не знаю, – растерялся от неожиданности Захария. – А что это ты вдруг?
– Да я не вдруг. Я уже давненько об этом подумывал. А тут ты. С тобой вот поговорил и решился окончательно.
– Понятно, – не то, одобряя, не то, порицая, вымолвил полковник. – Своим, значит, решил помочь в трудную годину?
– Вот-вот, именно, – обрадовался подсказке Аверьян.
– А с женой как? Посоветовался или поставишь перед фактом? – как бы невзначай поинтересовался Захария.
– А что жена?! – слегка насупился тот. – Не из полена же стругана, должна понять. Да и что я, не мужчина что ли?
– Мужчина-мужчина, – не стал оспаривать его слова Захария. И тут же перейдя на деловой тон, добавил. – Я не знаю, примет ли у тебя комиссия заявление, но если потребуется какая рекомендация, то можешь рассчитывать на меня.
– Спасибо, друже! Я как раз об этом и хотел тебя просить! – расцвел в улыбке Аверьян и заторопился в раздевалку.
«А ведь все не так уж и плохо, – подумал про себя Захария, провожая взглядом, несколько грузноватую фигуру сослуживца. – Пока такие, как этот Аверьян, существуют, Раю ничего не угрожает».
Так, размышляя о судьбах райского общества, он и добрался до искомого шлюзового портала. Здесь у массивной металлической двери с надписью «шлюз №3» уже топтались Гавриил с Ирией.
Девушка тотчас же бросилась на грудь Захарии, ничуть не смущаясь присутствием шефа:
– Почему ты мне ничего вчера не сказал?! – даже не поздоровавшись, накинулась она на него.
– Не хотел беспокоить. Да и ведь ничего страшного не произошло. Ну вызвали и вызвали. Что тут такого? – беззлобно проворчал он, гладя ее по затылку. И уже обращаясь к Гавриилу, как бы извиняясь за неофициальную сцену, доложился. – Приветствую вас, товарищ генерал!
– Да уж, привет-привет, – с ухмылкой ответил архангел. – А я смотрю, ты вроде, как ни капли и не волнуешься!? Даже одеться поприличней, и то не удосужился. Скажут там, наверху, совсем, мол, Гавриил распустил своих подчиненных.
Объяснять простоту своего одеяния именно желанием «сверху» Захария не стал, потому что не хотел раскрывать свои особые связи, да и некогда это уже было делать, потому что, как бы из ниоткуда, возникли две фигуры, закутанные в плащи. Хотя нет. Иллюзию «плащей» создавали плотно сомкнутые на груди крылья. Оба серафима были хорошо известны как самому Захарии, так и его спутникам. С одним из них вчера Захария имел непродолжительную, но малоприятную беседу. Казалось, что выражение лица Егудиила со вчерашнего вечера ничуть не изменилось. Лишь черты и без того острого лица серафима обозначились еще резче. Второго звали Варахаил. Он был более приземист и округл. Но в отличие от откровенно злого напарника выглядел вполне мирно и даже добродушно. Настолько добродушным, что даже подмигнул украдкой Захарии левым глазом. Это окончательно привело полковника в состояние благодушия и даже некоторой веселости.
– Что, Захария, без подмоги, никак?! – проскрипел противным голосом серафим.
– Это не подмога, а публика! – быстро нашелся тот с ответом.
– Я попросил бы вас без ненужных инсинуаций! – встрял Гавриил. – Выполняйте свое дело, Егудиил.
– Мне подсказывать не надо. Я свое дело хорошо знаю и без ваших указивок, – угрюмо процедил тот сквозь зубы.
– Мальчики, не ссорьтесь! – встала между ними Ирия.
Варахаил, который в отличие от своих коллег не был снобом и всегда был не против того, чтобы посидеть в теплой компании за стаканчиком красненького или беленького, не выдержал и прыснул откровенным смехом. Это несколько разрядило напряженную обстановку. В это время, дверь шлюзовой камеры автоматически открылась, открывая круглое в сечении помещение, сплошь увитое по стенам кабелями высокого напряжения.
– Идем, – сказал Варахаил, подойдя вплотную к Захарии и кладя ему на плечо руку.
– Мы будем ждать тебя! – крикнула Ирия вслед уходящей троице, прежде чем за ними закрылась дверь.
Затем было все, как и раньше, за исключением того, что Захария был не в голом виде. Он привычно присел на корточки, посильнее зажмурив глаза, а над ним простирая свои крылья, встали херувимы. Нестерпимо яркий свет ударил по глазам, даже сквозь замкнутые веки, пол под ногами загудел от напряжения в миллионы вольт. А дальше время и пространство, просто перестали иметь какое либо значение для него и его сопровождающих. Сколько так продолжалось – неизвестно, а только в себя Захария пришел когда увидел, что они стоят у входа в какой-то парк с незнакомыми для него исполинскими деревьями. То, что это место не было ни Землей, ни Раем, он понял сразу, как только задрал кверху голову. На темно-синем, ближе к фиолетовому небу сияло раскаленными лучами нестерпимо белое светило. Несмотря на белокалильное свечение, ощущения нестерпимой жары не было. Напротив, слегка веяло прохладой. И запах. Абсолютно ни на что не похожий запах. Захария не взялся бы утверждать, что запах был ему неприятен, просто он был ни на что не похож, и это хоть и удивляло его, но отнюдь не пугало.
– Тебе туда, – кивнул Варахаил на тропинку из материала похожего на асфальт, но более гладкого, ведущую в глубину парка и чуть подтолкнул Захарию. – Никуда не сворачивай. Там тебя ждут. А мы будем ждать тебя здесь.
– Спасибо, – просто и без затей поблагодарил он своих провожатых, и, не оборачиваясь, двинулся в указанном направлении.
Парк был огромен. К удивлению Захарии, имевшего смутные представления о Чертогах Господних, парк не был пустынен. Откуда-то издалека доносились голоса детей, смех и крики. Кое-где виднелись влюбленные парочки, прогуливающиеся по таким же тропкам. На немногочисленных лавочках сидели молодые и пожилые женщины, многие из которых были с детскими колясками. «Вот тебе и Седьмое Небо! Все почти, как и у нас» – озадаченно подумал Захария, крутя головой. Того кто его ждал, Захария приметил еще издалека, потому как стала ощутимо падать температура окружающей среды. Он сидел один на лавочке, в спортивном костюме и белых кроссовках. Очки с затемненными стеклами, сразу напомнили Захарии «типа в белом костюме» суетящегося возле лежащей на тротуаре Инессы. Сейчас он не суетился, а сидел в расслабленной позе и смотрел на приближающегося к нему полковника. Чуть заметная улыбка тронула лицо Всевышнего. Уже подходя к лавочке, Захария слегка замедлил шаги, лихорадочно соображая на ходу о приличной и подобающей форме обращения к Создателю. Но вопрос решился сам собой. Всевышний поднялся ему навстречу и протянул руку для пожатия. Ростом он был примерно с него самого, только вот в плечах немного поу;же. На вид ему было где-то около тридцати с небольшим хвостиком. Хотя Захария по своему опыту знал, что этот «хвостик» запросто может оказаться и сотней тысяч лет, и даже миллионом, кто их небожителей знает? Ладонь Всевышнего тоже была немного у;же чем у ангела, но крепкой и ухватистой, что он сразу почуял, отвечая на рукопожатие. От исходящего холода кожа у ангела пошла мурашками и он пожалел, что так легко оделся на встречу. «Тут бы не помешал тулупчик или на худой конец ватничек» – пронеслась мысль в голове Захарии.
