Александр Харламов
Высшая мера
Сушко громко позвал конвойных, которые сторожили у двери, прислушиваясь к стенаниям Розенштайна. Сержант заглянул почти через секунду.
– Увести,– кивнул на распластанное тело капитан, доставая из одного из ящиков своего письменного стола початую бутылку водки. Набулькал почти половину граненного стакана и разом орокинул в себя, даже не поморщившись.
– Пьешь ты много, милок…– заметил Власенко, следуя за конвоем к выходу.– Сдохнешь от неё родимой!– уже на пороге произнес Нестор Петрович, укоризненно покачав головой. Сам он спиртное не пил, считал, что это путь в никуда, а пьющих людей сторонился, полагая, что многие изз них излишне болтливы и неблагонадежны. Отчасти Секретарь был прав…Через три месяца капитан Сушко – начальник холодногорской тюрьмы города Харькова был найден повешеным в своем собственном кабинете дежурной сменой. Многие были уверены, что доблестного офицера НКВД ликвидировали бандиты, сводя с ним счеты, но другие, с которыми Сушко был близко знаком, утверждали, что виной всему неумеренное распитие спиртного, приведшее к тому, что капитан решил свести счеты с жизнью.
Дорогу по полутемным коридорам холодногорской тюрьмы Власенко нашёл обратно самостоятельно. Благо, путь назад оказался недолгим. Через пару минут всесильный Секретарь оказался под тенью деревьев, высаженных подле высокого кирпичного забора. Пели птицы, светило солнце, а настроение было под стать такой замечательной погоде. Первый ход в долгой и интересной партии с очень сильным противником был сделан. Нестор Петрович пошел в наступление.
За ветхими, покосившимися домами, расположенными чуть поодаль от тюремного забора обнаружилась автобусная остановка. На ней скучал молодой парнишка лет семнадцати, лузгая семечки в бумажный пакетик, свернутый из свежего номера «Украинской правды».
– А во сколько будет автобус?– поинтересовался Власенко, присаживаясь рядом, бережно умостив драгоценный портфель себе на колени.
– Да вон он же он, дядя!– кивнул на громыхающее всеми своими сочленениями металлическое чудовище, медленно заворачивающее на остановку. И снова Нестора Петровича окунуло в общественную жизнь родного города. Он трясся в автобусе минут сорок, пока не оказался на улице Ворошилова, где по обеим сторонам широкого проспекта располагались удобные лавочки, прогуливались парочки, гуляли бабушки с внуками, кормя голубей, которых тут оказалось превеликое множество. И она в массе своей совершенно людей не чурались, привыкнув к их пристальному вниманию и постоянной кормежке, лениво бродили перекормленные птицы по вековой брусчатке, даже не в силах подняться на крыло ожиревшие, довольные, хохлатые…Через несколько лет их переловят голодные немецкие солдаты, оставшиеся в городе без провианта. Но это будет потом, а сейчас, голуби, вполне удовлетворенные жизнью, радовали глазз харьковчан и гостей города.
Власенко осмотрелся внимательнее. Среди этого пестрого бульварного разнообразия его на одной из скамеек должен был ждать агент наружнего наблюдения, вызвавший его экстренным сигналом. Заметив сгорбленную фигуру, Нестор Петрович шагнул к нужному месту. Присел рядом, развернув газету так широко, словно действительно был заинтересован чтением.
Седой старик с тростью в руках не обратил на своего соседа никакого внимания. Громко по-разбойничьи свистнул подзывая немецкую овчарку, совершавшую променад по близ лежавшим кустам. Собака длинными прыжками за несколько секунд оказалась подле хозяина, мгновенно отзываясь на зов. Стала ластиться к ногам, негромко поскуливая.
– Пришёл сигнал четыре двойки,– негромко произнес Власенко, рассматривая блуждающих по парку блаженных отдыхающих,– это просьба о прямой встрече.
– Ситуация потребовала нарушения всех возможных инструкций,– улыбнулся старик, почесывая свою овчарку. Они беседовали так, словно не друг с другом, произнеся короткие рубленные, малопонятные фразы среднестатистическому обывателю куда-то в воздух.
– И что же случилось?
– У наша объекта семейные неприятности…– тихо произнес старичок, пристегивая к кожаному ошейнику тонкий ремешок.
– Да вы что?!– удивился Власенко.– Насколько серьезные?
– Настолько, насколько это возможно…
– Очень интересно,– задумался Секретарь, прикусив нижнюю губу. Сегодня у него был определенно замечательный день. Сначала признание Розенштайнов, теперь доклад службы наружнего наблюдения…
– И кто же счастливчик?
– Наш с вами коллега.
– Даже так!– теперь Нестор Петрович был действительно удивлен.
– Боюсь бастион верности скоро падет,– вздохнул старик, вставая со скамейки. Верная овчарка тут же оказалась рядом, преданно заглядывая ему в глаза,– никому в этом мире верить нельзя.
– Это просто замечательная новость!– улыбнулся Власенко.
– Рад был увидеться!– приподнял край легкой летней шляпы старик, слегка прикоснувшись к ее полам двумя пальцами. Дернул поводок и зашагал в противоположную сторону от входа в парк. Секретарь удовлетворенно прицокнул языком. Коноваленко оказался настолько глупым и неопытным в интригах руководителем, что справится с ним оказалось даже проще, чем с революционером Мазо. Тот хотя бы что-то подозревал и был чист, как жена Цезаря, а тут и жена не невинна, да и у самого начальника управления рыльцо в пушку. Власенко тяжело вздохнул, поворачиваясь на ту сторону скамьи, где сидел агент. На самом крае гладко оструганных досок был оставлен белый конверт. Торопливо и воровато Нестор Петрович взял его в руки, оглядевшись по сторонам и убедившись, что за ним никто посторонний не наблюдает. Приоткрыл, заглянув туда одним глазом, почти тут же удивленно закашлившись. На него с черно-белой фотографии смотрели, обнявшись, жена его непосредственного руководителя Валентина Коноваленко и лейтенант оперативной части управления Клименко.
– Вот так поворот…– пробормотал Секретарь, складывая драгоценную фотографию в черный кожаный портфель.
ГЛАВА 14
Лейтенант госбезопасности Конопатов закончил сегодня работу поздно. Пришлось разгребать дела своего предшественника, составлять ордера на обыски и аресты, потом согласовывать их в центральном аппарате, в котором все будто сговорились именно в этот день не присутствовать на работе. Начальник управления явился лишь к полудню, слегка помятый, будто после большой пьянки, невыспавшийся и расстроенный, он не пожелал видеть Конопатова у себя. Пришлось ждать Секретаря, который тоже куда-то исчез, хотя выходил из управления только по большим праздникам.
Вернулся его бвший шеф довольный и в хорошем настроении. Даже пытался пошутить, что скоро Конопатов и его должность займет, подсидев. Документы он проглядел быстро, кое-где делая пометки на полях, но никаких существенных резолюций не вынес. Уже в самом конце аудиенции из своего кабинета вышел Коноваленко. Кажется, он был слегка под шафе…Его немного покачивало, а глаз с трудом фокусировались на каком-то предмете.
– Нестор Петрович, что с планом перевозки госхрана? Только что звонила Москва. Требует в течении трех дней завершить операцию,– проговорил он, покачиваясь. Его мундир был расстегнут. Из под помятой гимнастерки виднелось несвежее нательное белье.
– А…
– План готов!– отчеканил Василь, вытянувшись в струнку. Он давно уже прридумал почти беспроигрышную схему, в которой и он, и Кол окажутся в выйгрыше.
– Да…– не расстерялся Секретарь, из-под очков-половинок внимательно поглядывая на Конопатова.– План готов и леййтенант доложит его, если прикажете.
– Прикажу!– буркнул Коноваленко, шагая обратно в свой кабинет. Василя в спину аккуратно подтолкнул Власенко. Мол, иди, докладывай, раз уж вылез вперед батьки такой умный.
Будто в омут с головой, Василь двинулся следом. Сердце бешено колотилось. Сейчас он сделает самый главный шаг в своей еще пока короткой жизни. Следом в комнату скользнула тень Власенко. Он, как обычно, занял место в углу. Так, чтобы тень от лампы скрывала его от находящихся в комнате.
– Разрешите доложить?– браво гаркнул Конопатов. От его крика майор поморщился, неторопливо занял свое место во главе стола, спрятав куда-то в его недры забытый граненный стакан. – Докладывайте…
– Смысл всей операции – доставить в целости и сохранности ценности республики под охрану в наше управление.
– Это всем известно, старайтесь не отвлекаться и докладывать по существу,– прервал его Секретарь тихим голосом из своего укромного уголка.
– Так вот…Даже с учетом того, что мы уничтожили банду налетчиков. Криминогенная обстановка в городе остается довольно-таки напряженной. На сегодня в сводке милиции больше двадцати грабежей и разбойных нападений на магазины, торговые точки, отдельных граждан. В связи с чем остается опасность нападения на госхран,– Конопатов не смутился и продолжил гнуть свою линию. Это был его звездный час, минута славы, о которой он мечтал всю свою жизнь,– после недолгих раздумий я пришел к выводу, что золотой резерв нашей республики надо вывозить несколькими машинами по разным маршрутам.
– Очень интересно…– нахмурился Коноваленко, пытаясь сосредоточиться на словах подчиненного. В голове было пусто, шумело от выпитого накануне спиртного.
– Мы создаем несколько фальшивых маршрутов, несколько автомобилей, конвой под них, а сами вывозим госрезерв на неприметном транспорте без лишних охранников прямо в наше управления,– победно улыбнулся Конопатов,– налетчики клюют на приманку в виде усиленной охраны, а мы тем временем спокойно довозим ценности до места назначения. Даже, если они попробуют нападать на несколько машин сразу, они никак не смогут предугадать, что все деньги республики перевозят в обычном легковом автомобиле.
В кабинете наступила напряженная тишина. Оба руководителя раздумывали над предложение Конопатова. Оно было безусловно рискованным и очень опасным, но имело шансы на успех именно из-за своей лихости.
– По-моему неплохо…– после долгой паузы, наконец, из своего угла произнес Секретарь.
– Согласен,– кивнул майор.
– Вот списки необходимых сил и средств для проведения операции,– подал Конопатов бумагу из коленкоровой папочки коричневого цвета.
– Так… Рота охраны…Три автомобиля…– быстро пробежал по нему глазами Коноваленко и удовлетворенно кивнул.– Толково. Когда можете приступить?
– Послезавтра!– браво отчеканил Василь.
– Отлично! Исполняйте! Хотя…А кто все же будет охранять сам госрезерв?
– Об этом никому кроме меня знать не положено,– набрался наглости и отчеканил Василий,– «крота» ни в наших рядах, ни в рядах милиции мы так и не нашли, так что…
Коноваленко с Секретарем переглянулись, что-то прочитали друг у друга в глазах. Опытные аппаратчики они понимали друг друга с полуслова.
– Хорошо, товарищ лейтенант, готовьте операцию,– кивнул Коноваленко, вставая со своего места и давая понять, что аудиенция окончена. Следом за ним поднялись Конопатов и Секретарь, тщательно законспектировавший весь разговор.
– Я вам доверяю,– пожал руку Конопатову Коноваленко. Рука оказалась сухой и крепкой. Василь в ответ лишь улыбнулся. Говорить что-то было лишним…Он прекрасно помнил вчерашний вечер, когда они с Колом до мельчайших деталей продумывали эту операцию. Задачка перед вором и офицером госбезопасности стояла непростая. Нужно было укратсь золттовалютный резерв так, чтобы под подозрение не попал сам Конопатов.
– Ты мне еще понадобишься.– самоуверенно заявил Кол, попивая крепкий чифирь из металлической кружки.
В итоге пришли именно к такому плану, который Василь сегодня представил на рассмотрение руководства.
– Тебе бы с твоими мозгами у нас работать,– уже под утро, когда все было расписано вором до мелочей, сказал ему Василий.
– Никогда погоны не носил и носить не буду, западло,– сплюнул Кол, удовлетворенно откидываясь на спинку стула.
– Зря, мог бы дивизией командовать!– покачал головой лейтенант.
– Мне моей хватает…Машка!– заорал вор, почесывая татуированную синими куполами грудь. В комнату зашла полненькая розовощекая девчушка лет двадцати, вполне похожая на какую-нибудь доярку из села Хацапетовка. Только сейчас на ней ничего не было, кроме бус, туго обвивавших её шею.
– А ну-ка поди сюда…– вор грубо схватил женщину на грудь, оставив красный след пятерни на нежной по-детски кожей.– Хочешь?– кивнул он Конопатову, густо покрасневшему в кресле напротив.
– Я, пожалуй пойду…– отрицательно закивал Василь.
– Иди, малыш,– рассмеялся Кол, сладко целуя красавицу,– у тебя завтра очень трудный день…
Сейчас, выходя из кабинета Коноваленко, Василь переживал вчерашнюю ночь, как забавное приключение. А что? Надо было остаться…Когда еще такой шанс перепадет помиловаться с какой-нибудь красоткой, что только ворам ранга Кола подстать? Конопатов усмехнулся. Самое сложное он пережил, его с вором план утвердили, и сейчас было самое главное претворить его в жизнь! А там с большими деньгами придет все остальное…Такие красотки сами ему на шею буду прыгать.
Быстро он спустился вниз, в свой кабинет. Клименко не было. Он с грохотом сбросил выложенные на краю его стола дела на пол. Уселся, закинув ноги на стол. И никто, никогда не сможет его заподозрить в таком громком преступлении.
ГЛАВА 15
Весь вечер я ходил, будто чумной. Голова шла кругом, а я ни о чем не мог думать, кроме как о Валентине. Утром вскочил ни свет ни заря и, даже мать заметила, что со мной что-то не так. А что со мной может быть так, если я влюбился? Влюбился, как мальчишка! Позвонил на работу и сказался больным. Сегодня мне было совсем неохота провести этот замечательный день , разгребая дела, которыми был завален мой рабочий стол. Вместо этого я позавтракал, сделал легкую зарядку и стал гладить свой лучший пиджак.
– Чего это ты вырядился?– спросила мама, наблюдая за тем, как я красуюсь возле зеркала. – Жениться что ли собрался?
– А может и так…– хмыкнул я, крутясь возле зеркала в коридоре. Как невеста на выданье.
– Ох, Сашка…Сашка…На работу, что не пойдешь сегодня?
– Нет!– прокричал я уже из прихожей.– Отгул взял…
Светлый кудрявый чуб никак не хотел ложиться ровно, по-детски топорщился вверх, несмотря на все мои усилия и смачивания водой. Плюнув на него, я выскочил из дома, перепрыгивая через ступеньку.
Неужели я сегодня её снова увижу? Неужели смогу прикоснуться к её губам, рукам, вдохнуть запах ее тела. Сердце от этой мысли сладко заныло в груди, готовое вырваться вперед и побежать быстрее меня на свиданье с любимой женщиной. Как бывает в пору влюбленности, бесшабашной молодости, меня мало волновало, что Валентина замужем, что у нее есть ребенок, что она старше меня. Мне хотелось только быть с ней рядом, наслаждаться голосом любимой, оберегать и защищать ее по мере своих сил и возможностей.
Мне казалось, что даже земля крутится медленее, чем ей положено, травмай катится еле-еле, громыхая на стыках рельсов своими могучими железными внутренностями. Время остановило свой бег, все люди, машины, дома стали лишь деккорацией для нашей с Валентиной любви. У меня никогда не было такого могучего чувства внутри. Оно разрывало, распирало меня, не давая возможности вздохнуть.
У дома Валентины я остановился, даже не заметив, как оказался там, погруженный в свои мысли и чувства. Рабочий день был в самом разгаре. Улицы были путы, и лишь у подъезда суетилась малышня, радующаяся яркому солнце и каникулам. У нас с Валей тоже будет такой малыш…Я оглядел маленькую розовощекую девчонку, сосредоточенно кормящую куличиками из песка свою огромную, почти с её рост куклу. Обязательно будет! Мы должны быть самыми счастливыми родителями на свете.
В тени лип, на лавочке сидел уже знакомый мне седовласый старик, читая газету. У его ног лежала овчарка, настороженно прядая ушами на каждый посторонний шум. Ему я кивнул, как старому знакомому. Он улыбнулся и радостно покивал.
– Доброго ранку вам, пане!– по-украински приветствовал он меня, отрывая взгляд от свежего номера «Правды»
– Дякую!– поблагодарил я его, проходя на ту сторону дома, окна которого выходили на проспект Сталина. Выбрав этаж Валечки, подобрал камешек помельче и запустил в приоткрытую форточку. Тихо звякнуло стекло.
– Ты чего хулиганишь! – раздалось в ответ. Какая-то полная женщина в ночной рубашке и бигудях выглянуло через неплотно прикрытые шторы.– А ну, сейчас милицию вызову!
– Ошибочка вышла, гражданочка!– потупил виноватый взгляд я. Это ж надо так промахнуться!
– Сашка…– этажом выше кричащей женщины я увидел свою Валечку. Она распахнула окно, высунувшись из него почти наполовину.– Сашка…
Она не кричала мне в ответ, только по ее губам и горящим глазам я поняла, что любимая рада меня видеть.
– Что стоишь-то? Ну-ка пошел отсюда! Ты хоть знаешь, куда камни кидаешь! А если стекло разобьешь? Что тогда? Кто его вставлять будет?
Я не стал спорить. Тем более Валентина помахала мне рукой, указав, что скоро выйдет из дома. Понуро побрел в самый конец квартала, присмотрев лавочку, укрытую от посторонних глаз. Что за чудо? Что за женщина? Отчего я, как первоклассник, готов за ней в огонь и в воду? Неужели, это странное сосущее чувство в груди и есть любовь?
– Перебудил весь дом!– голос любимой раздался у меня где-то за спиной. Я вскочил, оторопело замер, не веря, что она пришла, что я её вижу, что…Порывисто бросился к ней, поцеловал, но она аккуратно освободилась из моих медвежьих объятий.
– Увидет кто…
– Валя…
– Пойдем…– держаться за руки было неудобно. Валентина со своей миниатюрностью была много ниже меня, поэтому я просто шел с ней рядом, наслаждаясь звуком её голоса.
Солнце пригревало со всех сторон. Улицы города были пусты. Создавалось такое ощущение, что мы остались вдвоем на планете земля. И только для нас сегодня был этот город, эти дома, эти раскаленные крыши и проспекты.
– Я сейчас!– за углом, у самого перехода всегда местные старушки продавали цветы. Мне до ужаса хотелось сделать Валечке что-то приятное, чтобы снова увидеть ее улыбку и блеск глаз.
– Ты куда?– донеслось мне в след, но я уже нырнул а угол, где прямо на земле, в оцинкованных ведрах медленно вяли под палящим летним солнцем ромашки.
– Сколько?– быстро спросил я первую попавшуюся хозяйку этого цветочного богатства в белом льняном платке, поверх седых волос.
– А сколь не жалко будя…– с деревенским акцентом ответила она. Не глядя, я сунул ей в потну ладонь деньги, сгребая все ромашки из ведра.
– Постой, а сдачу?!– кричала она в след, когда я перепрыгивая через кованый заборчик несся к своей Валентине с улыбкой наблюдающей за происходящем.
– Саша…зачем?– но с наслаждением опустила лицо в душистый букет. – Гадать теперь можно, как в детстве,– заключила она, отрывая лепесток от самого большого бутона.
– Не надо гадать…Любит…– я отодвинул ромашки и с чувством поцеловал Валентину в губы.
– У меня всегда голова кружится, когда ты целуешь меня,– рассмеялась робко женщина, когда дыхание закончилось и нам пришлось разорвать наши объятия.
– Ага…И сердце колотится, как сумасшедшее,– выдохнул я.
Мы двинулись гулять по переулкам самого красивого города на Земле. Стараясь огибать шумные проспекты и бульвары, чтобы нас никто из знакомых мужа Валентины не заметил.
– Хотя вряд ли…Только, если сам Андрей,– грустно усмехнулась Валечка, глядя куда-то в сторону, будто вспоминая что-то печальное.
– А знакомые? – спросил я.
– Мы слишком мало времени пробыли здесь, чтобы завести настоящих знакомых. Единственными были Розенштайны, да и тех вчера арестовали по какому-то нелепому обвинению, которое подписал мой муж,– он горько выдохнула,– для него всегда карьера была на первом месте…
– Вы давно женаты?– мне неприятен был этот вопрос, как и все, что связано было в её жизни с Коноваленко, но не задать его, чувствуя, что ей надо выговориться, я не мог.
– Двенадцать лет…Я тогда была совсем молодой девчонкой, и Андрей стал для меня вторым мужем.
– Вторым?– удивился я.
– Это тебя удивляет?– нахмурилась она.
– Да нет…Просто…
– В тот период мне было очень трудно…Отец умер, я осталась одна, практически без средств к существованию, а он был герой Гражданской войны, настоящий офицер-медик, давно влюбленный в меня. Предложил замуж, я вышла, но наша семейная жизнь сразу не заладилась. Он изменял мне, а наше совместное существование скорее напоминало сожительство двух друзей. Никакой любви, никаких чувств. О детях тоже речи не шло. Мы никогда не ругались, но и огня не было…
– И дальше что?– аккуратно поинтересовался я, видя, как от нахлынувших на любимую женщину воспоминаний, у нее заблестели слезы в уголках глаз.
– Дальше, мы, как и жили, решили разойтись…Без скандалов, истерик и взаимных упреков.
– Сколько лет это продолжалось?
– Три года…
– Это довольно солидный срок,– кивнул я, хотя никаких отношений у меня до этого никогда не было и судить я не мог.
– Не такой уж солидный…– грустно улыбнулась Валентина. Я снова оказалась одна, без денег, без средств к существованию. Подработка ощутимого дохода не приносила, квартира, где я жила в Москве была съемной, а дальше была беспросветная мгла…И пусть это звучит несколько театрально, но я не видела своего будущего…
– И тут появился майор Коноваленко.
– Тогда он еще не был никаким майором…Молодой лейтенант, герой гражданской войны. Он красиво за мной ухаживал, каждые выходные ехал на поезде из Ленинграда, чтобы повидать меня, дарил цветы, и спустя несколько месяцев предложил переехать к нему. Любила ли я его? Не знаю…Может одиночество подтолкнуло меня в его объятия, может чувство обреченности. Но я решила круто изменить свою жизнь и уехала в Ленинград. Кто мог тогда предположить, что все так обернется?
– Как?– заинтересовался я, приобнимая ее за плечи. Мы нашли какую-то пустую лавочку во дворах и сели на нее, чтобы немного передохнуть.
– Андрей – хороший человек, но ужасный карьерист. Ради своей карьеры он сутками пребывал на работе, мало мне уделяя внимания. Так продолжалось год, два, три, потом родился Глеб. Мне стало совсем тяжело. Постоянные переезды, новые должности, новые квартиры вот такие, как эта…
– Эта?
– С постоянным запахом покойника,– криво улыбнулась Валентина, прикусив нижнюю губу от нехороших воспоминаний,– это, как круговорот! С начальника отдела, начальником управления, с начальника управления в центральный аппарат, с центрального аппарата сюда, главой республиканского НКВД.
– А где ваш сын?
– Глеб живет у бабушки под Лугой, как только он подрос, Андрей решил, что постоянные переезды, смены детских садов и школ не пойдут ему на пользу. Я согласилась и теперь жалею…Он единственный родной для меня человек в этом мире.
– Ты скучаешь по нему…– кивнул я, удивляясь непростой судьбе моей любимой женщины.
– Очень, он мне снится каждую ночь, мне так хочется его обнять, прижать к себе и больше никогда не отпускать.
– Мы его обязательно заберем, моя милая,– я обнял ее и поцеловал в щечку, чуть ниже ушка, вдыхая ее непередаваемый аромат.
– Сашка…Сашка…-она погладила меня в ответ по щеке, и столько нежности было в этом жесте, столько любви, что мое сердце дрогнуло. Я был готов бороться со всем миром, рушить все на своем пути, лишь бы эта женщина прожившая долгую и непростую жизнь была бы наконец-то счастлива со мной.– Боюсь, это нереально.
– Глупости!– вскинулся я.– Я с ним поговорю, всю объясню. Расскажу, что мы любим друг друга. Он поймет!
– Может и поймет, но не отпустит…– покачала она головой.– Он убьет тебя!
– Бред, он офицер НКВД! Как он меня убьет?
– Да…Видно, что ты мало времени провел еще в этой системе. Она тебя не сломала,– улыбнулась грустно Валентина,– мне, кажется, пора…
Женщина встала со скамейки.
– Я провожу тебя!
– Не надо, Саша…
–Почему?– воскликнул я, чувствуя, как горько сейчас Валентине, как она не хочет, не желает говорить того, что говорит.
– Не стоит. Извини…– она двинулась по улице. Высоко и гордо подняв свою голову, не оборачиваясь назад. Букет ромашек, уже чуть подвявших от полуденной жары, так и остался лежать, никому не нужный и всеми забытый.
И мне бы в этот момент прокричать ей в след, что я ее очень люблю, никому не отдам, что все будет хорошо, остановить…Но я стоял, глядя ей в спину, мучаясь от нежности к этой женщины, которая стала моей судьбой в одно мгновение.
ГЛАВА 16
Утром следующего дня мне пришлось выйти на работу. Отгулы закончились экстренным сообщением нарочного, посланного из управления прямо ко мне домой и заставшего меня ближе к вечеру после встречи с Валентиной. Посыльный передал мне указание явиться к восьми утра в расположения управления за подписью начальника оперативного отдела старшего лейтенанта Конопатова для выполнения особого поручения.
Я, если быть честным, даже не сразу понял кто затребовал мою персону к себе, настолько быстрым и неожиданным был карьерный взлет моего бывшего однокашника. Раньше он для меня был просто Василь, Василёк, а теперь товарищ командир, отец и учитель. Но такова судьба…Кого-то она ласкает изо дня в день, одаривая всеми мыслимыми и немыслимыми почестями, а кого-то с размаху каждый раз в грязь, едва он поднимает голову, вздохнув немного спокойнее, чтобы не расслаблялся, боролся за каждый день под солнцем.
Ничего не поделаешь…Пришлось утром собираться на службу, наскоро перекусив бутербродами, приготовленными матерью к чаю. День обещал быть суматошным.
У входа в главное управление толпились солдаты из роты охраны. Курили, негромко перешучиваясь, все вооружены. Молодые салажата волнуются, то и дело поправляя винтовку на плече, прислушиваясь к разговорам старших по званию и сроку службы. Многих я тут знал, с кем-то был лично знаком, кого-то видел на операциях по задержанию преступников, с некоторыми мне удалось перекинуться парой слов, но никто понятия не имел о том, зачем их тут всех собрали. Опера из районного и областного управлений держались особняком, словно подчеркивая свою обособленность от остальной массы труженников плаща и кинжала. В мою сторону они даже не посмотрели.
Я быстро поднялся на нужный мне этаж, уже примерно догадываясь по какой причине в нашем сонном республиканском царстве такой ажиотаж. Конечно же золотой запас Украины…Республика погрязла в бандитизме, то и глядишь начнут не только грабить банки, но и госучереждения, дабы не рисковать до полной победы с беззаконием решено спрятать золотовалютный резерв у нас в НКВД. Видимо, Василь все-таки план безопасной перевозки придумал…Отстал я от жизни, отстал…
Дверь нашего с Конопатовым кабинета была приоткрыта. Оттуда доносился голос моего нового начальника, слегка срывающийся на визг. Входить я не стал, прислушался.
– И никто! Слышите меня, никто не должен знать о маршруте следования вашего автомобиля! Помните, что вы перевозите ценности, за сохранность которых мы все отвечаем головой. И первая полетит ваша, товарищ капитан, если что-то случится. Конверт вскроете, как только прибудете на место. Свободны!
Забыв постучать, все-таки это и мой кабинет тоже, я вошел, заметив шмыгнувшего мимо меня капитана из роты охраны областного НКВД. Тот был взволнован, испуган, что-то буркнул мне на ходу и убежал прочь. Его я проводил удвиленным ничего не понимающим взглядом. Откуда столько паники? По сути, нам всем предстоит заурядная операция, а развели ажиотажа, будто мы золотой запас всей советской России прячем?
– Денек не задался…– заметил я, занимая свое место, напротив стола Конопатова, поймав на себе его недовольный взгляд.
– Ты время видел?– даже не потрудившись поздороваться, заявил он, попытавшись гневно сверкнуть глазами. Что у него непременно получилось бы, будь я хоть капельку по впечатлительнее.
– Видел,– согласился я, бросив короткий взгляд на наручные часы, показывающие пятнадцать минут девятого.
– Из-за тебя не начинаем операцию! Все может полететь ко всем чертям! – стукнул кулаком по столу Василь.
– Тише, Василий…не помню как тебя по батющке,– тихо произнес я,– а то перенервничаешь, как на прошлом задержании, придется в кустах прятаться целый час.
– Ты…
– Я, товарищ лейтенант!– наигранно бодро пришлось вскочить мне со стула.
Упоминание об задержании бандитов, в котором погиб наш командир, немного остудило пыл Конопатова, а то, что всю операцию он протрусился, как заяц под кустом, заставило его покраснеть и отложить публичную порку за мое опоздание на более позднее время.
– Ценности перевозим сегодня,– буркнул он, опустив глаза в бумаги.
– Рискованно,– покачал головой я,– «крота» мы так и не вычислили, да и уверенности в том, что мы уничтожили именно ту банду налетчиков, что нам нужно нет никакой.
– Именно поэтому от хранилища будет выезжать десять машин с конвоем, как положено! Все автомобили отправятся к управлению разными маршрутами. И лишь в одной из них будет золото. О том в какой не будет знать никто, кроме нас двоих, ни Власенко, ни Коноваленко, никто!
– И от чего же нам досталась такая честь?– нахмурился я, ощущая, как где-то внутри меня разрастается тугим снежным комом предчувствие чего-то нехорошего.
– Золото повезем мы…– после небольшой паузы проговорил тихо Василь.
– Вдвоем?– удивился я.
– И четыре человека охраны, но они не будут в курсе того, что наша машина главная.
Я задумался. С одной стороны. Перевозка оставалась довольно рискованным предприятием, а с другой план был хорош, что ни говори, Конопатов потрудился на славу, и имел неплохие шансы на успех. Думать о том, что случится, если все провалится не хотелось. Тогда полетят не только наши с Васей головы, но и тех, кто дал разрешение на проведение операции.
– Что надо делать?– после небольшой паузы уточнил я.
– Надо ехать…Машины ждут,– встал со своего места Конопатов, оправив мундир.
– Добро.
Мне оставалось достать свое табельное оружие из сейфа, спрятанного в углу за дверью и спуститься вниз. В остальном я был готов. Вдвоем с Василем мы спустились вниз, где нас уже поджидал караван из автомобилей. Старались не разговаривать. Волновались, и каждый думал о чем-то своем. Валентина не выходила у меня из головы. Её образ преследовал меня, как самое настоящее наваждение, и то, что она вчера так порывисто убежала с нашего свиданья, заставляло меня грустить.
– По машинам!– по-детски звонко и нараспев прокричал Василь, давая команду подготовленным группам. Сразу же зазвякало оружие, загремели закрываемые тентованные борта небольших грузовиков. Привлеченные солдаты запрыгивали внутрь, располагаясь на лавочках у самых края, поближе к свежему воздуху. Срочникам в новинку и за счастье прокатиться по городу, поглазеть на девушек, прогуливающихся по бульварм и улицам, позубоскалить, вспоминая свою другую, гражданскую жизнь.
Василь занял место в кабине, рядом с усатым водителем из автомобильного взвода приписанного к нашему управлению, а я, кряхтя, запрыгнул внутрь душного кузова, заняв место рядом с безусым парнишкой лет восемнадцати, влажными от волнения руками, сжимающего свою винтовку.
