Александр Рябинин
Курортная Зона
Ждать ему пришлось недолго. Уже на следующий день Савченко его принял. Чиновник внимательно выслушал просьбу начальника ЛТП, почитал ходатайство, подписанное начальником областного управления внутренних дел, и обещал подумать, чем он может помочь подполковнику. Упомянул Семен Васильевич и о том, что ему звонил земляк – генерал Кравченко – и очень просил решить вопрос Уварова.
На этом аудиенция у председателя горисполкома закончилась, и Павел Сергеевич, окрыленный надеждой, что дело непременно выгорит, полетел на крыльях любви к своей возлюбленной.
В большинстве советских городов жилищный вопрос стоял весьма остро. Государство предоставляло гражданам бесплатные квартиры. И это, несомненно, было одним из весомых преимуществ социалистического строя. Вот только ожидание этого счастливого момента часто растягивалось на долгие годы, а то и десятилетия.
Каменногорск в этом отношении скорее являлся исключением из правил. Город застраивался весьма активно. При этом две крупнейшие организации – горно-обогатительный комбинат и трест «Каменногорскстрой» – обеспечивали своих работников жильем самостоятельно. А поскольку на этих предприятиях трудилась добрая половина трудоспособного населения Каменногорска, это облегчало задачу местным властям. Но все же городские квартирные очереди, даже льготные, двигались медленнее, чем очереди в ГОКе и стройтресте.
Спустя три дня Уварову позвонила секретарша председателя горисполкома и пригласила его на прием к градоначальнику.
Семен Васильевич встретил Павла Сергеевича по-приятельски, даже предложил принять по «соточке» армянского коньячку «для расширения сосудов».
Что касается квартирного вопроса, Савченко предложил Уварову «однушку» в старом фонде. Семен Васильевич честно признался, что квартирка «так себе» и требует серьезного ремонта, но подобрать что-то получше в данный момент возможности нет. Как позже узнал Павел Сергеевич, эту жилплощадь предлагали всем льготным очередникам. И все отказались, надеясь в скором времени заселиться в новую пятиэтажку улучшенной планировки, которая достраивалась по соседству с «Пентагоном», в самом благоустроенном и современном районе города.
Уваров отказываться не стал, здраво рассудив, что ремонт для него не составит большого труда. На то есть бригада Косинкина.
В тот же день Павел Сергеевич посетил будущее семейное «гнездышко». Председатель горисполкома позвонил начальнику ЖЭУ, который эксплуатировал искомый дом, с просьбой показать начальнику ЛТП квартиру. И если Уваров даст свое согласие, на следующей неделе состоится заседание жилищной комиссии и можно будет оформлять ордер и получать ключи.
На осмотр квартиры Павел Сергеевич направился вместе с молодой невестой. Дом располагался на въезде в город, рядом со стелой «Каменногорск – город горняков».
Стандартная панельная пятиэтажка, построенная в середине 60-х. Серая и неприглядная, как большинство типовых «коробок» того времени.
У подъезда Уварова и Наталью встретил начальник ЖЭУ Савелий Макарович Клюев. Обычно в таких случаях Савелий Макарович отправлял на показ квартир кого-то из своих подчиненных. Но в этот раз он сделал исключение, разумно рассудив, что личное знакомство с начальником ЛТП совсем не помешает. Мало ли что может случиться в жизни.
Квартира располагалась на верхнем, пятом этаже. Подъем по лестнице занял достаточно много времени. И все из-за начальника ЖЭУ. Савелий Макарович обладал весьма тучным телосложением, к тому же с утра пораньше изрядно опохмелился, и движение вверх ему давалось с большим трудом. Он буквально обливался потом и устраивал привалы на каждой лестничной площадке. Наталью это сильно раздражало, и она не стала тащиться вместе с мужчинами, а быстро вспорхнула на пятый этаж, вытащила из сумочки косметичку и, любуясь отражением в маленьком овальном зеркальце, принялась наводить марафет на своем милом личике – подкрасила губки, бровки и реснички, припудрила носик и подрумянила щечки.
А тем временем Павел Сергеевич, из мужской солидарности, плелся вместе с начальником ЖЭУ и рассматривал стены с отслаивающейся штукатуркой, где красовались надписи и рисунки современных неандертальцев и питекантропов, которым от далеких предков передалась неуемная страсть к наскальной живописи.
Когда подъем наконец-то закончился, Савелий Макарович еще долго рылся в своем портфеле в поисках ключей. Наконец-то входная дверь была открыта, и будущие новоселы переступили порог квартиры. Перед ними открылась следующая картина.
С потолков свисали «гирлянды» отслоившейся краски. Обои на стенах были либо ободраны, либо вздулись пузырями. Покрытие полов отсутствовало напрочь. Только местами лежали почерневшие от плесени деревянные лаги. Несколько оторванных половых досок стояли в коридоре, рядом с входной дверью. Видимо, бывшие хозяева приготовили их к вывозу, но по какой-то причине не успели этого сделать.
Совмещенный санузел даже порадовал Уварова. В нем отсутствовало все, кроме водопроводных и канализационных стояков. Ванну, раковину и унитаз вырвали «с мясом». В стене и на полу красовались дыры от крепежа. Бывшие жильцы утащили все санприборы, даже ободрали плитку на полу. Благо, стены в санузле были покрашены водоэмульсионкой. Все внутренние дверные проемы зияли пустотой. Двери «ушли» вместе с коробками. Некоторое удивление вызвало наличие на кухне газовой плиты. Правда, при ближайшем рассмотрении оказалось, что плита находится в жутком состоянии. И даже не подключена к газопроводу. Похоже, рабочую плиту бывшие жильцы тоже «спионерили».
– Ну, что скажете? – заискивающе спросил слегка оторопевших от увиденного претендентов на жилище начальник ЖЭУ.
– А что тут скажешь, работы много. Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают, – бодро ответил Уваров.
– Вот когда руки сделают так, чтобы глаза не боялись, тогда и о свадьбе поговорим, – нервно бросила невеста подполковника и быстро покинула помещение.
Павел Сергеевич устремился за ней вдогонку, а Савелий Макарович задумчиво посмотрел им вослед и подумал: «Пропал начальник. Высосет эта красотка из него всю кровь»…
С ремонтом квартиры Уваров затягивать не стал. Как только получил ордер, тут же озадачил техника-строителя Страхова, чтобы тот сделал все замеры и посчитал – сколько и каких материалов потребуется. Купить что-то приличное в магазинах было невозможно. И Павел Сергеевич скрепя сердце отправился на аудиенцию к директору ТЗБ.
Клавдия Петровна встретила начальника ЛТП весьма радушно, угостила отличным колумбийским кофе и внимательно выслушала его просьбу. К полному изумлению Уварова, в этот раз Климова не ставила ему никаких условий, а предложила самим выбрать на складе ТЗБ необходимые материалы, а также присмотреть нужную мебель и оплатить покупку в кассу базы. По государственным ценам. И даже без торговой наценки.
Павел Сергеевич все же уточнил, чем он сможет отблагодарить за такую услугу. На что Клавдия Петровна ответила, что достаточно одного слова: «Спасибо». И объяснила подполковнику, что одно дело – производственные отношения и совсем другое – личные. И добавила: «Мы же с вами, Павел Сергеевич, друзья, не правда ли?».
Уваров ответил утвердительно. Причем почти не покривил при этом душой…
На следующее утро на территорию базы въехал грузовик «ГАЗ-53». За рулем сидел водила Сергей, а рядом с ним – Андрей Страхов. За воротами ТЗБ их встретила невеста начальника ЛТП.
Первый склад, куда направился Андрей, для Натальи не представлял интереса, и техник-строитель достаточно быстро подобрал всякие шпатлевки, краски, штукатурные смеси, пиломатериалы… Короче – все, что не относилось к чистовой отделке.
А вот когда дело дошло до обоев и керамической плитки, тут характер девушки проявился в полной мере.
Кладовщик предложил на выбор 24 вида обоев и 18 видов плитки. Обои – финские, а плитка – итальянская. Увидеть что-то подобное в магазинах Каменногорска было невозможно. Да и в областном центре, если и появлялись в продаже обои, то отечественные, неброских расцветок и с незатейливыми рисунками и узорами. Наиболее ходовыми считались желтые – с жуткими бабочками. Таковыми была оклеена добрая половина всего квартирного фонда Каменногорска.
С плиткой было еще проще. Торговые сети предлагали покупателям всего два вида – керамическая плитка для стен и метлахская – для пола. Размер стандартный – 15*15 сантиметров. Метлахская – грязно-коричневого цвета. Керамическая – без изысков, либо белая, либо других светлых оттенков, но всегда однотонная.
Материалы, предложенные кладовщиком ТЗБ, поражали разнообразием и качественными характеристиками.
Но Наталью выбор не устроил:
– И это все, что вы можете предложить? – с нотками брезгливости спросила она служащего базы.
На что слегка опешивший кладовщик ответил:
– Такого товара вы и в Москве днем с огнем не найдете. Посмотрите, вот виниловые обои, влагостойкие, 16 различных расцветок и рисунков. А это флизелиновые, с тиснением, под покраску. А вот, обратите внимание, – моющиеся фотообои. Просто произведение искусства. А плитка вся идеальной геометрии, и однотонная, и мозаичная, и с различными рисунками. Здесь – морская тематика с парусником, летящим по волнам, и дельфинами. А это – закат солнца в горах…
– Мне эти детские рисунки и светленькие тона ни к чему, – перебила кладовщика Наталья. – Я предпочитаю стиль «модерн». У вас есть что-нибудь «модерновое», в темно-серых или черных тонах?
– Весь лучший товар – перед вами. Если хотите потемнее, могу предложить вот эти, темно-зеленые обои. Товар добротный, отечественный, – с сарказмом заявил кладовщик и развернул перед невестой Уварова рулон ужасного грязно-зеленого цвета, с черными полосками крест-накрест.
– Вы что, издеваетесь! Я буду на вас жаловаться вашему руководству! – перешла на повышенные тона Наталья.
– Да жалуйтесь сколько угодно, – раздраженно ответил кладовщик, – мне велели показать вам лучший товар – я показал. Не нравится – не берите.
Андрей Страхов, наблюдавший эту сцену, подумал: «Ну и стерва. Бедный шеф, с кем он связался»…
В конце концов, вымотав нервы и кладовщику, и подоспевшему ему на помощь заведующему складом, Наталья выбрала обои и плитку, заметив при этом:
– Тоже мне, база называется. Ничего приличного подобрать невозможно.
И продефилировала в сторону склада сантехники.
А завскладом спросил Страхова:
– Ты, что ли, будешь ремонт этой дамочке делать?
И, получив утвердительный ответ, заметил:
– Ой, не завидую я тебе, парень. Тут потребуются железные нервы.
Андрей и сам это уже понял.
Останавливаться на том, как Наталья выбирала сантехнику, а потом и мебель, нет необходимости. Все происходило по тому же сценарию, что и при выборе обоев и плитки.
Стоит только заметить, что свое предпочтение невеста начальника ЛТП отдавала всегда самым дорогим товарам. Если сантехника, то немецкая, или, на худой конец, финская. Если мебель, то итальянская, или, в крайнем случае, югославская. В результате, даже без торговых наценок, покупка вылилась в астрономическую сумму – без малого четыре тысячи рублей.
Когда Уваров услышал эту цифру, его едва «кондратий» не хватил. Где взять такие деньжищи? Занимать у сотрудников ЛТП он больше не мог. И так практически всем был должен.
Пришлось ему расширять «охотничьи угодья».
Павел Сергеевич отправился в областное управление и «настрелял» нужную сумму у своих бывших коллег. Больше всех расщедрился генерал Кравченко. От отстегнул Уварову полторы тысячи целковых.
Даже Зиночка Окулова заняла своему несостоявшемуся любовнику сто пятьдесят рублей. Павел Сергеевич от стыда чуть сквозь землю не провалился, но деньги взял и поблагодарил девушку. А Зиночка подумала: «Эх, Паша, Паша, остался бы со мной – как сыр в масле катался бы».
Ремонт квартиры продолжался чуть больше месяца. Руководил процессом техник Страхов, а за каждым его действием строго надзирала Наталья. К концу ремонта Андрей заметил в зеркале первые седые волосы на своей голове. А его левый глаз как-то подозрительно часто стал моргать. Гораздо чаще, чем правый. По ночам ему снился один и тот же сон – как он собственными руками душит невесту шефа.
Северная осень так же скоротечна, как и северное лето. Снегопады в Заполярье нередко случаются и в июне, и даже в июле, но устойчивый снежный покров накрывает землю, как правило, во второй декаде октября. А к началу ноября зима полновластно вступает в свои права.
Осень 1988 года не стала исключением. Уже к середине октября навалило столько снега, что ни пройти, ни проехать. А в первые ноябрьские дни установились крепкие морозы. Даже в дневные часы стрелка термометра не поднималась выше –20.
Но никакие морозы не стали помехой для Уварова в его желании как можно скорее заключить законный брак. Расписались Павел Сергеевич и его избранница первого ноября. Свадебных торжеств закатывать не стали. Так решила Наталья:
– Еще чего не хватало, толпу дармоедов поить и кормить на халяву. Лучше на эти деньги мне шубу купим. Вон какой дубак на улице стоит. Ты же, милый, не хочешь, чтобы твоя любимая закоченела от холода? Мне знакомый фарцовщик на днях предложил примерить отличную норковую шубку. Чудо, как хороша. И будто на меня сшита.
Уваров попытался возразить:
– Но у тебя же есть новая дубленка. На норковую шубку сэкономленных денег все равно не хватит, а гости на свадьбу не с пустыми руками придут. Кто-то подарит ценный подарок, а большинство – деньги. Может, на шубку и наберется.
На что тут же получил ответ:
– Что там они подарят? Скинутся по трешке, а сожрет и выпьет каждый не меньше, чем на червонец.
В загс, кроме молодых, пришли только свидетели. Со стороны невесты – ее подруга Светлана, а со стороны жениха – майор Алексеев. После торжественной регистрации брака выпили на крыльце загса по бокалу шампанского и разошлись по своим делам.
Уваров с молодой женой отправились в собственную, свежеотремонтированную квартиру.
Павел Сергеевич находился в предвкушении первой брачной ночи и в грезах о долгой и счастливой семейной жизни.
А Наталья мечтала о норковой шубке.
Глава 6. «Новый год к нам мчится»
Последние дни уходящего 1988 года отметились крепкими морозами. По ночам стрелка термометра опускалась ниже –30°. Да и днем не поднималась выше –25°. Хотя какой может быть день в полярную ночь? А никакой. После полудня на пару часов ночная мгла сменяется полумраком, а потом опять накатывает кромешная тьма.
В предновогодние дни природа словно замерла. При полном безветрии на безоблачном небе полновластно царила луна. Однако лунное сияние, каким бы ярким оно ни выглядело, даже усиленное мерцанием мириады звезд, не в силах заменить солнечный свет.
На 30 декабря по инициативе заместителя начальника по воспитательной работе Алексеева и главного бухгалтера Скибкиной для работников ЛТП, проживающих в поселке Торфяновка, была организована поездка в Каменногорск на спектакль ленинградской комик-труппы «Лицедеи».
Да, Лариса Николаевна теперь носила фамилию своего мужа.
Травкина и Скибкин сочетались законным браком на День милиции – 10 ноября. Свадьбу сыграли в Каменногорске, в ресторане «Северное сияние». В числе приглашенных отметились все офицеры ЛТП, а также сотрудницы бухгалтерии и планово-экономического отдела. Погуляли на славу. Вот только начальник ЛТП заскочил в ресторан всего на несколько минут. И без молодой жены.
Новоиспеченная супруга Уварова не пожелала присутствовать на свадьбе, поскольку в этот день во Дворце культуры «Горняк» отмечался День милиции. Программа праздника состояла из торжественной части, концерта с участием московских и ленинградских звезд эстрады и, естественно, банкета. На это мероприятие собралась вся местная элита. В числе приглашенных оказались и начальник ЛТП с молодой женой. Разве могла Наталья пропустить такое важное событие? В кои-то веки ей представилась возможность блеснуть нарядами и драгоценностями, да еще среди такой уважаемой публики.
Статус супруги известного в районе руководителя не позволял Наталье работать простой официанткой. А другой, более престижной профессии у нее не нашлось. Поэтому, уволившись из ресторана, она даже не пыталась найти работу, а целыми днями крутилась у зеркала, примеряя свои многочисленные тряпочки и побрякушки. И ей не терпелось выйти в свет и предстать во всей красе перед местным бомондом.
Уваров пытался ее убедить, что свадьбу своего заместителя и главного бухгалтера он пропустить никак не может.
Но Наталья, как всегда, настояла на своем.
Прежде чем отправиться во Дворец культуры, Павел Сергеевич все же заскочил на несколько минут в ресторан, поздравил молодоженов, вручил им ключи от трехкомнатной квартиры в Торфяновке и спел песню «Свадьба». Приглашенный из областной филармонии ведущий, впервые услышавший вокал Уварова, настолько поразился исполнению, что в шутку обратился к присутствующим в зале:
– А почему меня не предупредили, что на свадьбе присутствует сам Муслим Магомаев? Давайте попросим его спеть еще что-нибудь!
Гости бурными аплодисментами и криками «бис» поддержали ведущего, но Павел Сергеевич сказал, что у него срочное дело, извинился и ушел…
Желающих посмотреть спектакль «Лицедеев» набрался полный автобус. Все видели по телевизору «Асисяй», «Блю канари» и другие хиты в исполнении Вячеслава Полунина и его труппы. И желали лицезреть артистов вживую.
Только один человек выражал недовольство – Иван Зимин. Ему эта поездка была совсем не по душе. Старенький «ПАЗик» дышал на ладан. Никакой гарантии, что он не сломается в пути, Иван дать не мог. Да еще на таком морозе. В салоне автобуса и так было не жарко, хотя Ваня прогревал его с раннего утра. А если движок заглохнет, как пассажиров спасать? Придется костры разжигать и ловить попутки, которые в ночное время, да в такой мороз, на трассе Каменногорск – Торфяновка встречались крайне редко.
Когда Зимин еще состоял в административно-осужденных, от подобных авантюр он категорически отказывался. И никто не мог заставить Ивана подвергать риску пассажиров, даже начальник ЛТП.
Но за последние месяцы в жизни Зимина произошли разительные перемены. Ваня, по ходатайству подполковника Уварова, досрочно откинулся. Точнее – вылечился. Павел Сергеевич предложил ему остаться в ЛТП в качестве вольнонаемного водителя. Иван согласился, поскольку возвращаться ему было некуда, никто его на воле не ждал.
Уваров предложил ему комнату в общежитии, но тут подсуетилась зам главного бухгалтера Елена Григорьевна Лосева и прибрала Зимина к рукам.
Елена Григорьевна проживала в Торфяновке, в двухкомнатной квартире, которую получила от ЛТП при полковнике Мищенко. Еще три месяца тому назад совместно с Леной проживали ее мама и дочь. Но дочка закончила школу и упорхнула из семейного гнезда. Поступила в педучилище и уехала в областной центр. А старушка мать, к несчастью, тяжело заболела и вскоре померла. Осталась Елена одна-одинешенька в просторной квартире площадью 58 квадратных метров. С мужем она развелась давно – пятнадцать лет назад. Бухал он, не зная удержу. А по пьянке руки распускал. И бил не только жену, но и маленькую дочурку. Елена воспитывала дочку одна, от бывшего супруга никакой помощи не получала. Да и какая от него помощь? Спустя месяц после развода его за пьянку вытурили с работы, а вскоре он попался на краже – пытались с собутыльником ограбить винно-водочный магазин. И отправились друзья на три года в места не столь отдаленные. Вернуться к нормальной жизни после первой ходки бывший суженный не смог. Покатился дальше по наклонной. Так и пропал где-то на зоне. Получила Елена весточку от его сокамерника – помер, мол, твой Антоха. А как и почему помер – неизвестно. То ли сам на себя руки наложил, то ли кто посодействовал.
Все это время проживала Лена с дочуркой у своих родителей, в деревне на Вологодчине. В этой же деревне жили мать, два брата и другие родственники бывшего мужа. И во всех несчастьях Антона они обвиняли Елену.
Никакой жизни не стало.
Вот и уехала она на Север. Школьная подруга пригласила ее к себе, в Каменногорск. Попытать счастья в далеком Заполярье.
А дальше все сложилось само собой. Без прописки не берут на работу, а без работы не получишь прописку. Но есть лазейка – лечебно-трудовой профилакторий. Полковник Мищенко принял новую сотрудницу со всей душой. Образование и опыт работы Елены Григорьевны вполне устроили и начальника ЛТП, и главного бухгалтера.
На первое время Лене с дочкой предоставили комнату в общежитии. А через полтора года вручили ключи от квартиры в Торфяновке.
Вскоре пришла телеграмма от матери. Помер отец.
После его похорон Елена забрала маму к себе.
Все бы ничего, но вот личная жизнь у Елены Григорьевны никак не складывалась. Все силы и всю душевную теплоту она дарила дочери и маме. На себя совсем времени не оставалось.
И вот оказалась в полном одиночестве.
Хорошо еще, коллектив на работе подобрался дружный. Коллеги не давали замкнуться в себе. Часто приглашали в гости и сами наведывались к ней.
Но чувство одиночества все равно не покидало. Хотелось простого женского счастья.
Елена Григорьевна давно присматривалась к Ивану Зимину. Серьезный мужчина. Рукастый. Рассудительный. Хоть и находился на лечении от алкоголизма, но ни разу пьяным его не видели. Когда ездили на автобусе в город, Лена всегда занимала место у передней двери – рядом с водителем. И смотрела, как профессионально он управляет машиной. Иногда они перебрасывались несколькими общими фразами, но в основном молчали. Не одобрял Иван, когда его отвлекали за рулем разговорами.
Женщины из бухгалтерии сначала с удивлением наблюдали за своей коллегой. Это ж надо – втюрилась в алкаша. Хотя, справедливости ради, пьяным Зимина никто ни разу не видел, даже за кружкой чифиря Иван замечен не был. Но ведь не случайно он в ЛТП угодил? И где гарантия, что после окончания срока лечения он не «развяжется»? И тогда – только держись.
Но на Елену Григорьевну сомнения коллег никак не влияли. Она уже приняла решение. Осталось только дождаться, когда Зимин окажется на свободе.
А что же сам кандидат в женихи? Его мнение полностью игнорировалось?
Отнюдь нет. Он, конечно, не мог не заметить, какое внимание уделяет его персоне зам главбуха. Несколько раз в месяц Иван возил Елену на «УАЗике» начальника ЛТП в Каменногорск – по делам бухгалтерии. Главный бухгалтер специально посылала в город своего зама, хотя могла бы и сама с удовольствием съездить, по магазинам прошвырнуться. Но женская солидарность прежде всего.
В дороге Елена и Иван почти не разговаривали, лишь обменивались редкими фразами, комментируя дорожную ситуацию. Но сидели они близко друг к дружке, соприкасались коленями. Ваня невольно бросал взгляды на высокую грудь спутницы, на ее стройные ножки и одухотворенное лицо. А еще – он наслаждался запахом духов, которыми пользовалась Елена Григорьевна. Что это за духи, он стеснялся спросить, но их аромат не отпускал его и после возвращения в ЛТП.
Взаимная симпатия у Лены и Ивана была, что называется, налицо. Или на лицах. Можно это назвать любовью? А кто может определить, что такое любовь? У каждого она проявляется по-своему, никаких стандартов и эталонов здесь нет.
И вот, как только административно-осужденный Иван Зимин оказался на воле, Елена Григорьевна не стала ждать подарков от судьбы и взяла инициативу в свои руки. Она предложила Ване поселиться в ее квартире на правах супруга. Он не стал раздумывать и принял предложение. Через месяц Лена и Иван официально оформили брак. И, как говорится, стали жить-поживать да добра наживать.
Счастливая семейная жизнь положительно отразилась на внешности Зимина. Лицо у Вани округлилось и приобрело здоровый цвет. Голову украсили темно-русые волосы, аккуратно постриженные под полубокс. И приодела его супруга, как столичного денди. Потратила почти все свои сбережения. И теперь Ванюша красовался в новеньком, с иголочки, темно-синем костюме, в бежевом свитере ручной вязки и в шикарной дубленке с капюшоном, купленной у спекулянта-фарцовщика за бешеные деньги.
Когда к Ивану обратился майор Алексеев и велел готовить автобус для поездки в город, Зимин наотрез отказался. Но майор пошел обходным путем и подключил Елену Григорьевну, чтобы она уговорила мужа. После общения с любимой супругой Ваня «оттаял» и, ворча что-то себе под нос, потопал в гараж.
Спектакль «Лицедеев» собрал полный зал. Зрители с нетерпением ждали встречи с любимыми артистами. И прежде всего с Вячеславом Полуниным. Но, к полному разочарованию местных театралов, весь вечер на сцене лицедействовали только два актера, не засвеченные в телевизоре, а потому – незнакомые местной публике. Парни старались как могли. И «Асисяй» изобразили, и «Блю канари» под левую фонограмму спели, но многие зрители все равно остались недовольны представлением. После окончания спектакля в толпе, выплывавшей из зала, слышались реплики:
– Развели нас на деньги, как последних болванов.
– Да, прислали каких-то стажеров вместо настоящих артистов.
– Хорошо, если стажеров. Может, это вообще реквизиторы какие-нибудь или осветители. Решили перед Новым годом «почесать» провинциалов.
Совсем другие настроения царили среди зрителей из Торфяновки. Им спектакль понравился. И артисты не вызывали отрицательных эмоций. В отличие от искушенной городской публики торфяновцев столичные гастролеры своим вниманием не баловали. Будь они хоть «стажерами», хоть «реквизиторами».
Иван Зимин весь спектакль просидел в автобусе. Чтобы не глушить двигатель. Поди потом его заведи, когда на улице –30°. Да и в салоне на таком морозе через два часа к сиденью можно примерзнуть.
На обратном пути пассажиры стали дремать. Время позднее – двенадцатый час, в салоне довольно тепло. Почему бы и не покемарить.
В какой-то момент, примерно на середине пути, автобус остановился. Иван включил свет в салоне и объявил удивленным пассажирам:
– Выходите на улицу, посмотрите – какое дивное сияние на небе. Я за всю жизнь на Севере такого не видал.
Народ неохотно стал выбираться с нагретых мест на морозный воздух. Но увиденное зрелище враз заставило забыть все неудобства. Люди стояли буквально в оцепенении, никто не произнес ни слова, пока длилось это чудесное видение.
По всему горизонту небо озарялось дивными сполохами, расцвеченными во все цвета радуги. Сияние приобретало самые причудливые формы – то проносилось по небосводу волнами, то вдруг взрывалось разноцветными «молниями», то поднималось до самых звезд и зависало куполом. Ошеломленные зрители, не обращая внимания на собачий холод, не могли оторвать глаз от столь поразительного зрелища. Продолжалось сияние минут сорок, потом сполохи стали затихать, все ниже и ниже опускаться к горизонту, пока совсем не исчезли.
Вторая половина дороги прошла в обсуждении увиденного природного явления. Пассажиры делились друг с другом впечатлениями. Каждый отмечал что-то свое, поразившее его до глубины души.
Новый год принято считать семейным праздником. Но у абсолютного большинства пациентов ЛТП семейная жизнь не сложилась. И вполне закономерно. У алкоголиков свои приоритеты. И семейные ценности для них – далеко не главное в жизни. Они находятся в постоянном поиске – где бы раздобыть выпивку. На это направлены их мозговая деятельность и вся энергия. Жизнь проходит под девизом: «С утра не выпил – день пропал!».
Лишь к некоторым из лечащихся на новогодние праздники приезжали родные и близкие. Среди таких счастливчиков особое место занимал Илья Антонович Косинкин. К нему 30 декабря приехала целая делегация – жена, сыновья, невестки, внуки. Навезли кучу подарков, в основном гастрономических. Благодаря этому соседи Ильи Антоновича по бараку отведали и красной икорки, и свежесоленой семги, и камчатских крабов, и других деликатесов, которые и для большинства вольных граждан были недосягаемой мечтой. Кроме того, по просьбе Косинкина родственники привезли два десятка стограммовых пачек индийского чая. И этот подарок, ожидаемо, у коллег Ильи Антоновича вызвал настоящий фурор. Косинкин проставлялся не просто так, а по случаю досрочного освобождения. Свинарник под Новый год успешно достроили, и начальник ЛТП, как и обещал, отпустил Илью Антоновича на волю. Пронести чай на зону не составило труда. Косинкин получил на это личное разрешение Уварова. Отвальная – дело святое. Хотя и без особого распоряжения чай на зону поступал в огромных количествах. Некоторое смягчение режима в новогодние дни – обычное явление. Но таких послаблений, как в этот раз, не наблюдалось раньше никогда. Водку и прочие крепкие напитки, конечно, проносить не позволяли. Точнее, делали вид, что не позволяют. А на чай охрана вообще закрывала глаза. С позволения руководства, конечно. Начальник ЛТП не хотел портить праздник своим подопечным, чтобы они, ненароком, не подняли бучу.
В результате чифиря на зоне оказалось пей – хоть залейся.
Празднование продолжалось три дня – с 31 декабря по 2 января. В эти дни лечащиеся на работу не выходили. За исключением поваров и дежурных по кухне. Праздник праздником, а обед – по расписанию.
Вместе с подопечными в новогодние дни на кухне околачивался зав столовой Тяпа. Следил, чтобы продуктовая раскладка строго соответствовала нормам, установленным инструкцией областного УИН. Повара имели возможность свободно выходить за периметр, поскольку склад с продуктами находился за пределами зоны. Без должного контроля они воровали мясо и другие продукты, а потом по-тихому выносили за зону и сбывали работникам рудника. В обмен на чай.
С чаем в последнее время произошли странные метаморфозы. Еще пару лет назад индийский чай «Три слона» свободно лежал на полках магазинов, но потом вдруг превратился в жуткий дефицит. Да что там индийский. Вдруг, ни с того ни с сего, стал исчезать из продажи даже грузинский чай. А на смену им пришел турецкий. Еще то дерьмо. Многие граждане задавались вопросом: каким образом турецкий чай вытеснил из продажи всех своих конкурентов? А самые «осведомленные» утверждали, что тут не обошлось без коррупции. На самом верху кто-то крепко пролоббировал эти поставки. Не бескорыстно, конечно. Закупки в Индии тормознули, а грузинские чайные плантации частично забросили. Типа – нерентабельно стало собственное чайное производство. Выгоднее у турок закупить. В результате на полках магазинов появились большие желтые упаковки с надписями на турецком языке.
А по телевизору запустили навязчивый рекламный ролик, в котором молодая красивая мама-турчанка разливает чайную заварку по чашкам себе и маленькой дочке. При этом их лица озарены счастливыми улыбками. Мама, разливая чай, произносит фразу с легким восточным акцентом: «Больще заварки, меньще воды – это мене, а меньще заварки, больще воды – это тэбе!».