Александр Рябинин
Курортная Зона
На некоторое время задержались только офицеры и гражданские специалисты. Накануне своего отъезда, 30 мая, Павел Сергеевич собрал всех оставшихся в своем кабинете, чтобы поблагодарить за совместную работу и попрощаться.
Когда все вошли и расселись, Уваров обратил внимание, что отсутствует главный бухгалтер, и предложил ее подождать.
Ларису Николаевну задержала женщина лет пятидесяти, перехватившая ее в коридоре штаба. Сначала Скибкина удивилась, как посторонняя гражданка прошла через КПП, а потом вспомнила, что никакой охраны в ЛТП больше нет.
Женщина спросила, как ей попасть на прием к начальнику. Лариса Николаевна объяснила, что придется подождать, пока закончится совещание. Но посетительница ждать никак не могла. Она спешила на рейсовый автобус, чтобы успеть на поезд. Скибкина решила ей помочь. Зайдя в кабинет шефа, Лариса Николаевна первым делом извинилась за опоздание и попросила Уварова принять посетительницу, которая опаздывает на автобус, но очень хочет поговорить с начальником ЛТП. Павел Сергеевич дал добро.
Женщина вошла в кабинет, огляделась по сторонам и немного смутилась от присутствия большого количества людей, добрая половина которых была в милицейской форме.
– С чем пожаловали, уважаемая? – с улыбкой спросил посетительницу Уваров.
Мягкий, вежливый тон подполковника придал женщине уверенности, и она обратилась к Павлу Сергеевичу:
– Я приехала, чтобы поблагодарить вас за мужа моего – Курицына Степана, может, помните?
Уваров пожал плечами, как он мог помнить всех лечащихся, да еще по фамилии, когда пациенты ЛТП сами обращались к друг другу в основном по кличкам.
Но вслух уточнил:
– А за что, собственно, вы хотите меня благодарить?
– Как за что? За то, что вы его ВЫЛЕЧИЛИ!
Услышав последнее слово, все присутствующие в кабинете с нескрываемым изумлением посмотрели на женщину. А Слободян не выдержал и, прикрывая рот ладонью, прыснул от смеха.
Павел Сергеевич посмотрел на старлея осуждающим взглядом, а затем обратился к посетительнице с уточняющим вопросом:
– А в чем, собственно, выражается выздоровление вашего мужа?
– Как же, до лечения в ЛТП он каждый божий день пил водку или самогон. Самое меньшее – по пять рублей ежедневно на выпивку тратил. Все, что зарабатывал, – псу под хвост. А теперь совсем другое дело. Покупаю ему на день две пачки самого дешевого чая – по 30 копеек за штуку. И ему этого вполне хватает. В иные дни он и одной пачкой обходится. А с водкой – как отрезало. Даже не вспоминает. Так что спасибо вам большое, товарищ начальник, что ВЫЛЕЧИЛИ моего охламона. Дай вам бог здоровья.
Женщина перекрестилась и, пятясь задом, покинула кабинет.
Как только за посетительницей закрылась дверь, а ее шаги затихли в конце коридора, в полной тишине грохнул взрыв смеха. Павел Сергеевич подождал, пока хохот прекратится, после чего с улыбкой заметил:
– Ну вот и народная оценка результатов нашего труда. Это, видимо, первый и единственный случай в истории лечебно-трудовых профилакториев, когда алкоголик «вылечился» в ЛТП. Жаль только, что случай этот такой курьезный…
На следующее утро Уварова разбудил телефон. Звонила администратор Виктория:
– Павел Сергеевич, к вам посетитель. Точнее – посетительница. Пропустить?
«Какая еще посетительница в 7 утра? Хотел выспаться подольше, а потом вызвать такси и на вокзал. Поезд в 14-10. Спешить некуда, а тут вдруг посетительница», – подумал Уваров, а вслух сказал:
– Пусть минут пять подождет, я оденусь и выйду.
Когда Павел Сергеевич открыл дверь и выглянул в коридор, его ноги едва не подкосились, а сердце застучало, как отбойный молоток.
У стойки администратора спиной к нему стояла невысокая женщина с длинными светлыми волосами, забранными в хвост, в сером поношенном плаще длиной почти до пола.
Это была Надежда – первая жена Уварова.
На ватных ногах Павел Сергеевич приблизился к ней на расстояние вытянутой руки. Надя повернулась на звук шагов, и их взгляды встретились.
Уваров отметил про себя, что она почти не изменилась, только на лице появилось несколько мелких морщинок – вокруг глаз и в уголках рта.
Пауза затянулась.
Администратор Виктория все это время наблюдала за странной парой и думала: «Ну что ты стоишь как истукан. Обними жену. Какие все-таки мужики идиоты, променять такую женщину на ряженую безмозглую куклу».
А Павел и Надежда по-прежнему стояли, молчали и смотрели друг на друга.
Первой прервала молчание Надя:
– Паша, поехали домой, – тихим, грудным голосом сказала она.
Такая простая фраза, а какой глубокий смысл. И больше можно ничего не говорить.
Уваров проглотил комок, подкативший к горлу, и с трудом выдавил из себя:
– Так поезд только в 14-10.
– А я на машине, – почти прошептала Надежда, – Евгений Андреевич вчера позвонил и предложил свою служебную «Волгу», вот я и приехала.
– Генерал? Как-то неожиданно, – удивился Павел Сергеевич и добавил: – Я мигом, только приведу себя в порядок и поедем, вещи уже собраны. А ты проходи в номер, посиди пока, телевизор посмотри.
Через полчаса черная «Волга», за рулем которой сидел все тот же водитель Андрей, развернулась перед пансионатом «Горный» и направилась на выезд из Каменногорска по той же самой дороге, по которой без малого год назад подполковник Уваров впервые приехал в этот город.
Круг окончательно замкнулся.
Подполковник Уваров сидел за столом в кабинете генерала Кравченко и наблюдал, как по граненому стакану с водой ползет муха. Когда насекомое поднялось на самый верх и, казалось, вот-вот плюхнется в воду, на нее обратил внимание генерал. Он взял в руки лежавшую перед ним газету «На свободу с чистой совестью», скрутил ее в плотную трубочку и с размаху шлепнул по стакану, который свалился на бок, а вода растеклась по столу, намочив какие-то бумаги, сложенные стопкой.
А муха встряхнула слегка подмоченными крыльями, поднялась над столом и вылетела в открытое окно.
Генерал Кравченко проводил муху печальным взглядом, поднял стакан, снова наполнил его водой из графина, сделал пару глотков, после чего спросил Уварова:
– Значит, Паша, ты все окончательно решил?
– Так точно, товарищ генерал, окончательно и бесповоротно.
– Ну что ж, отговаривать не стану, рапорт оставишь у секретаря, я подпишу. А чем на гражданке займешься?
– Пока не знаю, но что-нибудь придумаю.
– А как с Надеждой – наладил отношения?
– Да, все хорошо, завтра идем в загс. Спасибо вам, Евгений Андреевич. Вот только я не понял, откуда вы узнали, что я хочу к жене с дочкой вернуться?
– Это ты не меня, а своего бывшего замполита, майора Алексеева, благодари. Он специально ко мне на прием по личным вопросам записался. Как оказалось – по твоим личным вопросам. Вот он мне все о тебе и поведал. А я только позвонил Надежде. Да, забыл спросить, а дочка твоя уже закончила школу?
– Закончила, в прошлом году. Сейчас учится в Ленинградской консерватории, по классу фортепиано.
– Понимаю. Есть в кого. Ну давай, Паша, если что, звони, не забывай старика.
Мужчины обнялись, крепко пожали друг другу руки, и Павел Сергеевич вышел из кабинета.
Погода в первый летний день стояла просто замечательная. На небе – ни единого облачка. Солнце жарило, как на юге, стрелки термометров вплотную подобрались к отметке в +20°. Для Заполярья – это почти Ташкент. Павел Сергеевич снял форменную кожаную куртку, накинул ее на согнутую в локте руку и бодро пошагал на троллейбусную остановку…
Эпилог
Система лечебно-трудовых профилакториев пережила Советский Союз. Но ненадолго. По Указу Президента РФ Бориса Ельцина, вступившему в законную силу 1 июля 1994 года, ЛТП в Российской Федерации были ликвидированы.
Дотошные читатели могут возразить, что есть два постсоветских государства, где ЛТП существуют до сих пор. Это – Республика Беларусь и Туркменистан. Но современные белорусские лечебно-трудовые профилактории имеют весьма отдаленное родство с ЛТП в Советском Союзе. По сути, единственное их сходство – это название.
А что в этой сфере происходит в бывшей Туркменской ССР, невозможно оценить, поскольку никакой достоверной информации на этот счет нет.
Одним из преимуществ СССР перед капиталистическими странами, и в первую очередь перед США, официальная советская пропаганда называла отсутствие на улицах наших городов бездомных бродяг. На телеэкранах Страны Советов в различных информационных программах часто показывали репортажи из какого-нибудь Нью-Йорка или Лос-Анджелеса, в которых бездомные американцы в поисках пропитания роются в помойках, а спят в картонных коробках из-под телевизора или холодильника или просто на лавочке в городском парке.
В СССР такое явление напрочь отсутствовало.
И какое же удивление у многих россиян вызвало неожиданное появление в середине 90-х на улицах российских городов многочисленной армии бомжей – лиц без определенного места жительства, которые, как и их заграничные «коллеги», рылись в помойках, занимались попрошайничеством, оборудовали под жилье чердаки и подвалы многоквартирных домов и даже тепловые камеры.
Откуда они вдруг взялись?
Может, их в нашу страну забросили злые американцы?
Ничего подобного.
Они жили среди нас всегда.
Так же, как жили среди нас хронические алкоголики и наркоманы, которые не относились к бомжам и не занимались бродяжничеством, но вели антисоциальный образ жизни и грубо нарушали «правила социалистического общежития».
В Советском Союзе нашли способ изоляции от общества данных категорий граждан. Даже если они не совершали никаких уголовных преступлений.
Для этого была создана система лечебно-трудовых профилакториев.
Именно в ЛТП по решению суда направлялись бомжи и прочие алкоголики с наркоманами.
Тем самым государство решало несколько задач.
Во-первых, ограждало добропорядочных советских граждан от бродяг, злостных пьяниц и наркоманов; во-вторых, снижало уровень преступности, особенно – на бытовой почве; а в-третьих, использовало асоциальных граждан как дешевую рабочую силу.
Это далеко не полный перечень задач, которые решала система ЛТП. Каждый читатель сам может дополнить этот список.
На вопрос – нужно ли возрождать систему принудительного лечения алкоголиков и наркоманов, однозначного ответа нет.
Времена сильно изменились, появились многочисленные правозащитные организации, свободное распространение информации и многое другое, что не позволит воссоздать старую систему «тюрем для пьяниц».
Но в какой-то измененной, более цивилизованной форме ЛТП, безусловно, могут возродиться…
Дальнейшая судьба большинства персонажей книги мне неизвестна. После ликвидации ЛТП жизнь разбросала их по городам и весям Советского Союза. А в начале 90-х, после распада СССР, многие вообще оказались за границей.
Но о некоторых героях настоящего повествования кое-какая информация имеется.
Подполковник Скибкин получил назначение в колонию строгого режима где-то под Воркутой. Там он прослужил до 1995 года, после чего вышел в отставку по выслуге лет и вместе с супругой и пятилетней дочуркой переехал на постоянное место жительства на малую родину Ларисы Николаевны – в Ставрополье. По слухам, на пенсии он занялся разведением кроликов. Хлопотное, однако, оказалось дело.
Майора Алексеева перевели в колонию общего режима, расположенную в 150 км от Каменногорска. Там Владимир Игнатьевич кое-как дотянул до пенсии. В 1992-м он уволился из органов и перебрался с женой в деревню на Вологодчине, где прошло его детство. Все свободное время, которого теперь у него было предостаточно, Алексеев посвящал рыбалке. А еще он освоил технологию производства самогона.
И эти увлечения хорошо дополняли друг друга.
Бывшая официантка Наталья после развода с Уваровым так и не устроилась на работу. А когда прижало с деньгами, попыталась заложить в ломбард кое-какие свои побрякушки. Но скупка оценила их в сущие гроши. Тогда, по совету знакомой, Наталья обратилась к азербайджанцам, крышевавшим местный рынок. Один из них, по имени Тофик, согласился «помочь» красавице, а чуть позже переехал к ней на правах сожителя и подсадил барышню на арак – азербайджанскую водку.
Постепенно Наталья втянулась в это дело. Бывшая красотка превратилась в обычную синюшницу. А сожитель наложил волосатую лапу на ее драгоценности и был таков.
И араком перестал снабжать.
Пришлось страдалице перейти на более доступные напитки, типа спирта «Рояль» и водки «Распутин».
Позже Наталью не раз встречали на местном «блошином» рынке, где она продавала различные шмотки. Узнать в опухшей от водки и спирта хабалке бывшую гордую и неприступную красавицу было весьма затруднительно…
В 90-е я довольно часто по служебным делам бывал в Каменногорске. В одну из таких поездок, в октябре 1997-го, случайно повстречал в центре города Олега Дымова. Посидели в ресторане «Северное сияние», поделились воспоминаниями. Олег рассказал интересную историю.
Зимой 94-го он работал в Москве. Обычное дело. На Севере работы строителям совсем не стало, и многие потянулись за куском хлеба в столицу.
Объект находился рядом с Комсомольской площадью. Работали на шестидневке. Выходной – воскресенье. А в субботу рабочий день был на два часа короче обычного. Бригада полностью состояла из северян. Проживали в общаге в ближайшем пригороде, по Ленинградскому шоссе. На работу и обратно ездили на автобусе.
В один из субботних дней задержались на объекте дольше обычного. Когда все рабочие и прораб Дымов расселись в автобусе, оказалось, что отсутствует машинист экскаватора, к которому все члены бригады, из уважения к возрасту и профессионализму, обращались исключительно по отчеству – Васильич.
Народ стал возмущаться. День-то был не обычный, а «банно-стаканный». Бригада собиралась в баню, а после нее, как положено, принять по стаканчику под добрую закуску. Когда еще выпить, как не в субботу? В рабочие дни алкоголь строго-настрого запрещен.
Узнать, куда пропал экскаваторщик, напросились двое самых молодых и нетерпеливых рабочих. Оказалось, Васильич чистил ходовую экскаватора от грязи. На дворе крепчал морозец. Грязь замерзнет, потом замучаешься ее кувалдой да ломом отбивать.
Но парни аргументы машиниста и слышать не хотели.
«Семеро одного не ждут».
Ходовую Васильич все же дочистил, несмотря на возмущение представителей коллектива.
И хотел еще почистить ковш. Но под давлением коллег решил сделать попроще. Экскаватор стоял рядом с действующей тепловой камерой. Камера была перекрыта плитами с двумя чугунными люками. Вокруг люков снег растаял, а из щелей просачивался теплый пар. Васильич рассудил, что если поставить ковш на люк, то грязь не замерзнет. А в случае, если представителям ремонтно-эксплуатационной службы потребуется спуститься в камеру, – есть еще один люк.
Так он и поступил.
Когда наутро в понедельник Васильич завел экскаватор и убрал ковш с камеры, крышка люка открылась и на свет божий вылезли два грязных оборванных мужичка средних лет.
Бомжи, а это, несомненно, были они, чуть не задохнулись и едва не угорели, просидев безвылазно в камере без малого 40 часов. Немного отдышавшись, они стали орать на машиниста экскаватора благим матом. Из цензурных слов звучало только «проклятый душегуб».
Васильич, конечно, сильно испугался. Еще бы. А если бы бомжи не выжили – это ж какой грех на душу. Но ведь есть второй люк, почему горемычные им не воспользовались?
Оказалось – второй люк был заварен. Такое часто бывает, эксплуатирующая организация, дабы не воровали крышки люков, приваривает их к обойме.
Чтобы разрядить обстановку и успокоить бомжей, прораб Дымов решил дать им немного денег. Когда Олег подошел к страдальцам и сунул им купюру, лица бедолаг осветились счастливыми улыбками и они сразу позабыли о своих мучениях.
И тут Дымов узнал своих старых знакомых – Муху и Кирюху… И добавил еще одну купюру.
Обрадованные бомжики тут же рванули за выпивкой и нехитрой закуской.
А Олег заглянул в открытый люк и осмотрел «жилище» Мухи и Кирюхи.
На бетонном полу камеры, рядом с трубами, от которых шел пар, валялись два грязных тюфяка и куча каких-то тряпок. Рядом стоял картонный ящик, а на нем – объедки и пустые бутылки.
Да, «Хилтоном» здесь и не пахло.
Ничего удивительного в этой истории не было. Если проследить судьбу всех пациентов ЛТП, выставленных на улицу в начале 90-х, то выяснится, что многие из них пополнили нестройные ряды бомжей…
И, наконец, последняя история.
В начале лета 1998 года я ехал в командировку на фирменном поезде «Красная стрела» из Санкт-Петербурга в Москву. На столике в купе, в качестве дополнительной услуги, лежали несколько газет и довольно объемный рекламный буклет. Мельком просмотрев газеты, я стал листать буклет. Одна из страниц с рекламой сразу бросилась мне в глаза.
На ярко освещенной сцене, перед расположившейся за столиками солидной публикой, за пультом электросинтезатора сидела молодая, красивая и стройная девушка в голубом вечернем платье. А рядом с ней с микрофоном в руке стоял седовласый круглолицый мужчина в белоснежном костюме-тройке, такой же белоснежной рубашке, с черным галстуком-бабочкой на шее. Мужчина не отличался стройной фигурой, но и назвать его толстым язык не повернулся бы. Для своего возраста он был в хорошей форме и выглядел на все сто.
Под фото я прочел следующий текст:
«Организация праздников, свадеб, юбилеев и других мероприятий. Живая музыка, профессиональный вокал, веселые конкурсы, игры, розыгрыши».
А ниже – номер телефона и рядом, в скобках: (Павел Сергеевич)…