Александр Тимофеевич Филичкин
Дорога на фронт
Вступление
Фашисты стремительно мчались вперёд. Они очень старались, как можно быстрей, проскочить открытое место. Стреляя на полном ходу, враги в полный рост бежали к батарее зениток. О точном огне не могло быть и речи, но пули свистели так близко и часто, что уберечься от них было почти невозможно.
Оказавшись в неглубоком укрытии, Яков вдруг успокоился, и начал действовать так, словно вновь очутился в тире войскового училища. Дымящиеся гильзы «ТТ» вылетали из выводного окна одна за другой. Тяжёлый затвор дёргался после каждого выстрела, возвращался на прежнее место и вгонял новый заряд в опустевший патронник.
Яков всегда отличался завидною точностью на огневом рубеже. Сейчас лейтенант находился в очень удобной позиции. Бил никуда, не спеша и с упора, и каждый выстрел зенитчика срезал одного врага за другим.
Выпустив все восемь зарядов, парень увидел, что кожух затвора не вернулся назад, как положено. Оголив круглый ствол, он остался в том положении, куда его сдвинуло выстрелом.
Левой рукой парень взял из подсумка запасной магазин. Мгновенно сменил им порожний. Большим пальцем правой руки парень спустил рычажок «затворной задержки». Приготовился к веденью огня. Вскинул оружие на уровень глаз и с ужасом понял, что уже опоздал. Пока он возился с перезарядкой, немцы приблизились к краю окопа.
К счастью зенитчиков, магазины у карабинов и пулемётов врагов уже опустели. Фашисты не имели возможности пополнить запасы патронов. Они это хорошо понимали и удивительно дружно рванулись врукопашную схватку.
Убив высокого немца, бегущего к пушке, Яков сдвинулся в сторону, пропустил мимо мёртвое тело, которое продолжало бежать, и заметил приклад, летящий в лицо. Парень резко отпрянул назад. Грохнулся на спину и выстрелил в противника снизу.
Тяжёлая пуля пробила лобную кость и влетела в череп фашиста. Мозг нападавшего фрица превратился в серое, жидкое месиво. Из носа и рта мертвеца хлынула алая жидкость. Подчиняясь инерции, покойник устремился вперёд, и рухнул на лежащего Якова.
Стараясь уйти из-под тяжёлого трупа, лейтенант дёрнулся в сторону. Опёрся о землю и ощутил под ладонью черенок от сапёрной лопатки. Парень крепко сжал пальцы. Вскинулся на ноги и, стараясь удержать равновесие, взмахнул левой рукой.
Рядом вдруг оказался огромный фашист. Он держал карабин, как дубину, и пытался ударить зенитчика сверху. Парень повёл инструментом в обратную сторону и рубанул узким лезвием по горлу врага.
Остриё перебило артерии с мышцами. Из глубоких разрывов ударила горячая алая кровь. Штурмовик уронил верный «Mauser» и схватился за рану руками. Он упал на колени, как перед древней иконой, и, содрогаясь в страшной агонии, свалился ничком.
Вокруг, началось настоящее месиво. Вертясь, как юла, Яков уходил от прикладов фашистов. Бил лопаткой вправо и влево, а когда понимал, что уже не успеет ударить, палил во врага из «ТТ».
Краем глаза, он видел, что левый наводчик орудия расстрелял все патроны. Боец поднялся на ноги и, следуя правилам боя штыком, направил винтовку вперёд. Мужчина отбил мощный удар, направленный в грудь. Продолжая движение, он врезал прикладом по морде напавшего фрица. Тот кувыркнулся, и словно лёгкая кегля укатился куда-то в сторонку.
Боец выставил ствол перед собой и воткнул острое лезвие в живот другого фашиста. Длинный клинок вспорол всю одежду и потное тело. Стенки брюшины разъехались в стороны. Серо-багровые органы кучей рванулись наружу.
За спиною у Якова грянул раскатистый крик. Это послышалось родное: – Ура!
Откуда-то сзади выскочило с десяток бойцов. Они все в едином порыве помчались на немцев. Те слегка отшатнулись назад. Ряды враждующих армий мгновенно смешались. Образовалась огромная жуткая свалка.
Никто из противников не чувствовал рядом своих. Каждый видел только врага, что стоял перед ним. Он дрался сам за себя и за свою драгоценную жизнь. Крики ярости, злобы и боли, слились в оглушительный, неразборчивый рёв.
Чавканье разрубленных тел, треск перебитых костей, хрипы израненных в драке и уже умирающих воинов, сопровождали картину неистовой битвы. Их дополнял безудержный мат на двух языках.
Каким-то неведомым образом лейтенант оказался во втором эшелоне безудержной схватки. Он перевёл сбившееся от напряжёнья дыхание и, как можно скорее, перезарядил пистолет.
Стараясь не угодить в советских солдат, офицер стал палить в проклятых фашистов. Яков всегда был приличным стрелком. Он легко попадал в нужную цель, что была на дистанции в тридцать-сорок шагов. Захватчики падали один за другим.
Выпустив последний патрон из «ТТ», Яков пошарил взглядом вокруг. Парень искал хоть какое оружие, готовое к бою. Всюду лежали неподвижные трупы. Среди них, находились винтовки с пустыми затворами и парочка «шмайсеров» без магазинов.
Противники опустошили обоймы, когда фашисты бежали к зениткам. Перезарядиться уже никто не успел. Столкнувшись с врагом, все стали драться лишь тем, чем попало под руку. В ход шли штыки и приклады, небольшие лопатки и железные каски.
Все сразу же впали в какую-то жуткую, невероятно высокую степень агрессии. Все били руками, ногами и головами, куда попадут. Остервенело душили друг друга. Рвали зубами лица и глотки. Давили руками в глаза неприятеля, пока те не вытекали наружу, как грязная кровавая жидкость.
Смертельные антагонисты ни в чём не уступали друг другу, ни в силе, ни в ловкости, ни в злобе, ни в ярости. Никто не хотел отходить от занятой ими позиции.
Раненные, вместе с убитыми, снопами вались на землю. Однако, живые и там продолжали борьбу. Все бились до тех самых пор, пока его личный враг не переставал шевелиться.
Каспий
Двадцать второго августа 1942-го года, ровно в восемь утра, в дом лейтенанта-зенитчика прибыл нарочный из комиссариата. Офицеру вручили повестку и велели немедля пройти по данному адресу.
Взволнованный Яков Малинин пришёл к военкому и, без проволочек, получил предписание. В казённого вида бумаге значилось чёрным по белому: – Прибыть в расположение Сталинградского фронта.
Вместе с ним туда направлялся ещё один молодой человек, окончивший соседнюю группу «БУЗы». Как это ни странно, но выпускники бакинского войскового училища были мало знакомы. Яков знал только то, что звали его Алесем Павленко. Он был украинцем, и жил в Азербайджане вместе с родителями.
Остальных однокурсников разбросали по всему Предкавказью, от города Грозного, что находился в Чечне и до Моздока, в Осетии. Кое-кому из друзей повезло. Каким-то мистическим образом они умудрились остаться на родине. Большей частью их разослали по тем батареям, что охраняли нефтяные поля и морской порт Баку.
К этому времени, фашисты провали юго-западный фронт в районе города Сальска, и заняли железнодорожную линию на большом протяжении. Добраться до места своего назначения, лейтенанты могли только морем. Сначала, дойти на теплоходе в Махачкалу. Оттуда, тем же водным путём, до устья матушки Волги.
Там им придётся расстаться. Алесь останется в Астрахани. Яков же двинется дальше на север. Парень проедет на поезде вверх по левому берегу до узловой станции Верхний Баскунчак.
Оттуда до пристани, что называлась Паромная. Лишь после этого, он переправиться на правую сторону, в деревню Латошинка. Оказавшись на западном береге великой реки, Яков будет искать штаб Сталинградского фронта. Где его руководство окажется, к этому времени, никому неизвестно.
К вечеру двадцать четвёртого августа, у причалов Баку был сформирован морской караван. Утром нового дня, десяток судов должен был выйти из гавани, и пойти в направлении, нужном молодым командирам.
Во внушительных трюмах корабли повезут самое главное, что требуется на современной войне: горючее и смазочные масла для различных машин. Без них не сможет работать военная техника.
На рассвете двадцать пятого августа, молодые артиллеристы явились в определённое предписанием место и поднялись на борт нужного им корабля. Им оказался скромный буксир. Он должен был буксировать огромную баржу с бензином.
Зенитчики осмотрели попутчиков и с облегченьем узнали, что они не одни. Среди пассажиров находилось трое военных. Старшим среди них оказался седовласый майор, лет сорока с небольшим. Он возвращался из госпиталя, где недолго лечился после ранений.
Ещё на борту оказалось два их ровесника, лейтенанты, неделю назад окончившие Бакинское пехотное училище имени Серго Орджоникидзе.
Парень замечательно знал центр Баку и его основные районы – Чёрный, Белый город и всё остальное. Яков немедленно вспомнил, как обитатели небольшого посёлка под названием Зых объясняли, где же они проживали.
– «Памятник Кирову знаешь?» – говорили они с неистребимым бакинским акцентом: – «Так, он правой рукой указывает на противоположную сторону бухты. Там, вдоль низкого берега, идёт улица адмирала Нахимова. На ней, кроме пехотного, стоит ещё и морское училище».
«Древний» майор, был одет в неновую уже гимнастёрку и галифе такого же линялого цвета. По сравнению с ним, все лейтенанты выглядели настоящими франтами. Они, словно сошли со страниц советских военных журналов.
Новенькая добротная форма, замечательно пригнанная по стройной фигуре. Отлично пошитые, сапоги из мягкого хрома, нагуталиненные до аспидно-чёрного, жирного блеска. Фуражки, надетые с небольшим креном вправо. Истинно гвардейская выправка.
Вот только, не всё было так хорошо, как казалось. В отличие от бывавшего в боях «старика», у молодых офицеров не имелось оружия. В училище офицерам сказали, что «ТТ» или «Наганы», положенные им по назначенной должности, они все получат только на фронте.
Поэтому, чтобы новенькая кобура, хрустящая коричневой кожей, не выглядела совершенно пустой, пришлось им пойти на небольшую уловку. Все лейтенанты взяли обычные тряпки и набили ими чехлы для оружия.
Как оказалось, на крохотном теплоходике не нашлось пассажирских кают. Командированным на войну офицерам пришлось разместиться на палубе. Кроме людей, там ещё находилось множество ящиков разных размеров.
Приближался конец тихого августа. Погода была очень хорошей. Дул небольшой ветерок. Безбрежное море выглядело совершенно спокойным. Поверхность синего Каспия слегка волновалась, но удивительно слабо. Качка на корабле не ощущалась совсем.
Ехать было ещё далеко, а сидеть офицеру на голых досках как-то неловко. Хотя, если честно сказать, то они оказались достаточно чистыми. Скорее всего, капитан здесь очень придирчиво следил за порядком. Не очень давно, матросы всё вымыли забортной водой.
Яков взглянул на бывалого воина и сделал всё так же, как седовласый майор. Он развязал специальный ремень, развернул плотную скатку и сожаленьем взглянул на новенькую, недавно со склада, шинель.
Форменное пальто лейтенанта немного ушил знакомый портной, сосед по двору. Парень его лишь примерял, но ещё никуда не носил. В Бак было очень тепло. Зенитчик вздохнул, что она немного помялась. Мол, где-то теперь её удастся погладить? Потом махнул на всё это рукой и постелил на деревянную палубу.
Рядом, он бросил мешок с едой и вещами, собранными мамой в дорогу. Яков улёгся на плотное шерстяное сукно и подложил две руки под стриженный под машинку затылок. Он стал лениво следить за крупными чайками, парящими в воздухе.
Изредка, белые птицы замечали что-то внизу, под собой. Они тут же складывали длинные изящные крылья и камнем падали в зеленоватую воду. Через секунду, выныривали с мелкой рыбёшкой, зажатой в удивительно остром, слегка изогнутом клюве.
Пернатые совершенно спокойно сидели на маленьких волнах, и выглядели, словно обычные домашние утки. Они запрокидывали голову к небу и, сильно дергая шеей, как курица, торопливо глотали добычу.
Спустя какое-то время, выпускники разных училищ легко познакомились. Один из двух пехотинцев был армянином, которого звали Хорен Гаракян. Его крепкий друг оказался азербайджанцем по имени Тофик Бабаев.
Четыре ровесника быстро нашли общий язык, а когда проголодались, то все вместе сели обедать. Они немного посомневались, но потом пригласили пожилого офицера в компанию.
Седовласый мужчина не стал строить большого начальника, которому не позволительно есть с теми людьми, что ниже по званию. Майор сообщил, что его зовут Степан Сергеич Дроздов. Он устроился рядом и первым развязал вещмешок, видавший многие виды.
Ребята последовали такому примеру. После чего, сразу же выяснилось, что наборы продуктов у всех очень схожи. Чуреки, вяленное мясо, тушёнка и сухофрукты на сладкое. Два молодых офицера оказались курящими. Они везли с собой папиросы.
Плыть до мест назначения, пятерым офицерам нужно было несколько дней. Война гремела, где-то на северо-западе, далеко-далеко. Поэтому, майор вёл себя с молодежью довольно свободно. Без излишней воинской строгости.
Он не допускал панибратства ни с их, ни со своей стороны. Однако, был с ними достаточно мягок, словно опытный дядька, везущий группу курсантов в летний лагерь на сборы.
Лейтенанты сразу же поняли, что «пожилой» человек относиться к ним доброжелательно. Все оказались весьма любопытными. Они тут же пристали к майору с вопросами: – Где и как воевал? В каком из сражений он получил большое ранение и куда теперь направлялся?
«Старик» отвечал очень уклончиво. Он сообщил, что бывал во многих местах разных участков. Подстрелили его ранней весной, на Юго-Западном фронте. Вдаваться в подробности он, почему-то, не стал, а как все ветераны поведал интересную байку. Причём, он рассказывал так интересно и живо, словно сам был участником этой истории
– Как только подсохла весенняя грязь, наши дивизии тронулись с мест своей дислокации. Двенадцатого мая мы мощно ударили по немецким позициям. Сначала удача сопутствовала РККА. Мы очень быстро продвигались вперёд.
Однако, удивительно скоро фашисты опомнились, собрали силы в кулак и перехватили инициативу у нас. Они прорвались через фланги, окружили наступавшие части у городка Барвенково и отрезали нас от складов снабжения.
Я изучил карту местности, лежавшую вокруг небольшой деревеньки. После чего, вызвал к себе молодого сержанта, который был со своим отделением в распоряжении нашего штаба.
Показал подчинённому на небольшую группу квадратиков, расположенных в глубинах обширного леса и сообщил: – Сейчас ваш взвод находится здесь. В двух километрах от восточной околицы, расположен крохотный хутор в пару-тройку домов.
Бери всех своих здоровых ребят. Двигай по данному лесному просёлку и посмотри, нет ли там немцев? Если найдёшь, то постарайся их выбить и закрепиться на какое-то время. Возникнет нужда, пришлёшь связного ко мне. Выполняй.
– Есть! – ответил сержант. Он бегом направился к месту, где размещалось его отделение. Пехотинец поднял на ноги голодных и усталых людей. Проверил их снаряжение, объяснил всем задачу, и велел двигаться в путь.
Наш прорыв начался не очень давно. Вооруженье бойцов оказалось весьма неплохим. Сержант имел «ППШ». У восьми прочих солдат были обычные «мосинки» и ручные гранаты. Десятый боец, нёс ручной пулемёт Дегтярёва с круглым диском, крепившимся сверху.
Они вышли из деревеньки и оглядели лиственный лес, темнеющий возле околицы. На первый взгляд, всё было спокойно, но кто его знает, что же таится внутри? Вдруг там засела рота фашистов и ждёт лишь команды для начала атаки?
Взяв оружие наизготовку, бойцы построились в длинную цепь и, пригибаясь, двинулись в путь. Короткими перебежками красноармейцы добрались до леса. Не доходя до опушки, растянулись в высокой траве. Затаились и какое-то время внимательно вслушались в тихий шелест листвы.
Не обнаружив присутствия немцев, они ползком тронулись с места, и по-пластунски направились к зарослям. С большой осторожностью углубились в зелёный плотный подлесок. Преодолели густые кусты, растущие возле опушки, и опять осмотрелись.
Не заметив ничего подозрительного, они поднялись на ноги, и разделились на две, равные группы. Одна встала слева, другая направилась вправо от извилистой узкой дороги.
Солдаты расположились в нескольких метрах от пыльной грунтовки, так чтобы постоянно держать её в поле зрения. Затем, вытянулись в небольшие цепочки и, стараясь шагать, как можно бесшумнее, двинулись вглубь лесного массива.
Не встретив никого на пути, отряд в полчаса преодолел расстояние, отделявшее небольшую деревню от хутора. Он вышел к светлой опушке и замер в тени плотных ветвей.
Перед людьми находилась большая поляна с высокой травой. Она протянулась метров на триста в каждую сторону. У края обширного луга рос очень мощный раскидистый дуб в два обхвата. Его даже в упор винтовочной пулей, вряд ли пробьёшь.
Сержант надёжно укрылся за лесным великаном. Он поднял к глазам армейский бинокль, который ему я дал перед рейдом, и настороженно выглянул из-за толстого дерева. Немедленно выяснилось, что предусмотрительность советских бойцов не оказалась излишней.
Три бревенчатых дома и четыре сарая, стояли близко друг к другу. Между ними мелькали каски нескольких фрицев. Их было шесть или семь человек. Глядя на знаки различия, можно было понять, это были поляки, служившие Гитлеру.
Судя по напряжённым движениям, фашисты недавно вошли в этот хутор с другой стороны. Теперь они перебежками двигались от здания к зданию. Весьма осторожно входили внутрь каждой постройки и хорошенько осматривали все помещения. Нет ли там неприятеля?
Сержант отнял бинокль от глаз. Обернулся к солдатам и показал им условными знаками, чтобы они растянулись в длинную линию. Укрываясь за густыми кустами, все пехотинцы рассредоточились параллельно опушке.
Красноармейцы низко пригнулись к земле. Вышли на некошеный луг и, перебегая с места на место, устремились вперёд. Они устремились к жилью, стоящему на обширной поляне.
Немцы так увлеклись изучением зданий, что не замечали бойцов, прячущихся в высокой траве. Сначала летней компании, фашисты прошли от широкого Немана до этого места. Они обыскали множество пустых деревень.
Фрицы нигде встречали большого отпора. Вот и теперь совершенно не ждали никакого подвоха. Они собрались на одном из дворов и стали о чём-то болтать. То ли, усиленно думали, куда им направиться дальше? То ли, решали другие проблемы?
Сержант подобрался к ближайшему дому метров на тридцать. Оглянулся на молодого ефрейтора, шедшего рядом, почти на карачках, и сделал несколько знаков рукой. Мол, бери тех фашистов, что находятся справа.
Прижал приклад автомата к плечу. Встал в полный рост и дал короткую очередь по врагам, расположенным слева. С криком: – Ура! – он рванулся в атаку. Паля на ходу во всех, кого видел, командир побежал к центру хутора.
Ефрейтор поднялся вслед за сержантом. Повёл оружием в правую сторону. Увидел фигуру во вражеской форме. Нажал на крючок спускового устройства и срезал фашиста двумя-тремя пулями.
Заметил другого противника, чуть повернул «дегтяря». Выстрелил снова и снова попал. Солдаты тоже вскочили на ноги. Все подхватили клич командира и помчались за ним. Загрохотало восемь винтовок.
Чья-то пуля попала в гранату, торчавшую за поясом фрица. Кусочек свинца пробил металлический корпус. Затем, он прошёл сквозь оболочку из аммонала и врезался в капсюль, сидевший в середке снаряда.
Заряд мгновенно сработал. Раздался громкий хлопок. Взрывная волна врезалась немцу в живот. Разрубила его пополам и разбросала все внутренности на несколько метров вокруг.
Серые клочья кишок повисли на соседнем заборе, как требуха от забитой скотины. Пару секунд они покачались на кольях. Свались на землю и пропали в пыли.
Осколки гранаты брызнули в разные стороны. Большая часть врезалась в тех, кто оказался поблизости. То есть, в «комрадов» погибшего фрица. Другие рванулись к советским бойцам, но те находились ещё далеко. Кусочки железа не долетели до наших солдат и не смогли причинить какой-либо вред.
Ошеломлённые внезапной атакой, фашисты не смогли устоять. Не думая об отпоре врагу, фрицы дружно рванулись к ближайшим постройкам. Отстреливаясь на полном ходу, они метнулись в густые кусты, стоявшие стеной на опушке. Пока пехотинцы домчались до хутора, все немцы скрылись в лесу.
Сколько из них было ранено, и удалось ли кого-то убить, красноармейцы, конечно, не знали. Идти в зелёные заросли, чтобы это проверить, никому не хотелось. В чаще старого леса можно укрыться за каждым кустом и легко пристрелить человека, что бежит за тобой по пятам.
Сержант велел двум солдатам найти укрытия возле опушки, где скрылись фашисты. Организовать охранение и держать под прицелом все подходы к селению. В первую очередь, с запада.
Всем остальным рядовым приказал, заняться осмотром домов, погребов и сараев. Разбившись на двойки, они разбежались по скромному хутору, и очень внимательно осмотрели все его уголки.
Никого из людей бойцы не нашли. Видно, местные жители испугались приближения фронта. Хуторяне схватили все ценные вещи. Погрузились в телеги и куда-то уехали.
Вместе с собою крестьяне забрали и всех домашних животных. Вплоть до последней худенькой курицы, кота и собаки. Из питомцев нашлась только овца, дрожавшая от громкого шума случившейся стычки. Похоже, что в ходе бегства хозяев, она отбилась от стада. Потерялась в лесу и, ничтоже сумняшеся, вернулась в родные пенаты.
Сержант и ефрейтор осмотрели четырёх убитых фашистов. К пятому, что разорвало на две половины и порубило, как в мясорубке, они не захотели приблизиться. Было слишком противно трогать руками то жуткое месиво, в которое он превратился.
Все гитлеровцы имели винтовки «Mauser», штык, в виде кинжала в кожаных ножнах, и наступательные гранаты «М-24». Плюс ко всему, противогаз в круглом тубусе, котелок из алюминия и подсумки с патронами.
Ни ранцев с вещами, ни скатки, ни на ком не нашлось. Скорее всего, оставили где-то поблизости. Решили без лишнего груза сбегать в разведку и посмотреть, нельзя ли чего-то прибрать к своим загребущим рукам?
Поэтому, и не взяли с собой никакого запаса съестного. В карманах лежали лишь сигареты в почти пустых мятых пачках и надкусанные плитки шоколада тёмного цвета со странным названием «Scho-ka-kola».
У прочих красноармейцев дела обстояли нисколько не лучше. Хорошенько обшарив пустые постройки, солдаты не смогли отыскать в них ни крошки съестного. То ли хозяева увезли всё с собой? То ли надёжно укрыли в соседнем лесу? Скорее всего, схрон, был где-то рядом, но пойди, отыщи его в этой чащобе.
Лазать по зарослям, где скрылись фашисты, никто не хотел. Поэтому, взоры голодных солдат обратились на дрожащую от испуга овцу. Какой-то боец вынул штык из ножен фашиста.
Взял животинку за мохнатую холку и, почти без усилия, вытащили из сарая во двор. Ловко подсёк ей передние ноги. Прижал её сверху правым коленом и крепко припечатал к земле. Задрал левой рукой кудлатую голову. Поднёс кинжал под нижнюю челюсть скотинки и провёл острым остриём по напряжённому горлу.
Алая кровь ударила толстой струёй. Смешалась с пылью в тёмную грязь и скоро застыла маленькой лужей. Жалобный крик сменился прерывистым хрипом. Он быстро стих. Отчаянное биение сердца навсегда прекратилось.
Подошёл ещё один бывалый солдат. Бойцы взяли животное за задние ноги. Подняли его над землёй и при помощи тонкой верёвки повесили на перекладину сарайных ворот.
Действуя парой острых ножей, старики сделали несколько надрезов в нужных местах. Вместе взялись за кожу. Рывком дёрнули вниз и стянули мохнатую шкуру, словно длинный чулок.
Тем временем, остальные солдаты не стояли без дела. Одни разводили рядом костёр. Другие принесли из сарая глубокий котёл и обмыли пыльную ёмкость свежей водой из колодца.
Третьи положили баранину в глубокий казан. Налили его до самого верха и поставили на яркий огонь. Все стали с вожделением ждать, когда же сварится свежее мясо?
Как только жидкость начала закипать, прибежали двое дозорных, стоявших на западе хутора. Они сообщили, что из леса вышёл десяток фашистов с винтовками. Не успели красноармейцы занять оборону, как слева по ним ударили «шмайсеры».
Поняв, что отделение оказалось под перекрёстным огнём, сержант дал приказ: – Отходим в сторону леса, откуда пришли!
Прячась за стенами домов и сараев, бойцы добрались до опушки, и укрылись за стволами деревьев. Не видя противника в плотных кустах, немцы тотчас прекратили огонь, но и в чащу они не полезли. Никто не хотел нарываться на пулю.
Фашисты рассредоточились по всему хуторку. Наученные недавним сражением, они двигались, низко нагнувшись, так, чтобы случайно не попасться врагу на прицел.
Оказавшись в подлеске, сержант стал говорить только шёпотом, и приказал провести перекличку. Каждый назвал имя с фамилией и сообщил о своём состоянии. Выяснилось, что двух человек слегка зацепило. Одного в левую руку, второго в бедро правой ноги.
Лежавшие рядом, соседи порылись в карманах и своих вещмешках. Нашли пару свёртков чистых бинтов. Сорвали с них упаковки из плотной бумаги и помогли бойцам с перевязкой. Те быстро пришли в себя от пулевых попаданий и заявили, что могут стрелять только лёжа.
Сержант вдруг подумал о том, что не исполнил приказ командира и не выбил фашистов из хутора. Кроме того, нельзя оставлять подлым фрицам котёл с кипящей бараниной.
Потери у них небольшие. Те, кого ранили, будут палить из кустов. Так что, можно отбить у врага варёное мясо. Он окликнул одного из бойцов и отправил в деревню, к начальству. Мол, пусть нам майор даст солдат на подмогу
Минут через сорок, пришло ещё одно отделение, которое им послал командир. Бойцы в нём имели тоже оружие, что и первый отряд. К этому времени, мясо в котле хорошенько прогрелось и принялось исходить упоительным запахом. Над лесом поплыл такой аромат, что у советских бойцов заурчало в желудках.
Красноармейцы разошлись по кустах длинной дугой. Разместили у неё краях «ППШ» с «ручниками» и открыли ураганный огонь. Под прикрытием автоматов и пулемётов, все остальные с громкими криками дружно рванулись вперёд.
Заметив, что к ним устремилось около двадцати человек, десяток фашистов немедленно бросились к лесу, и мгновенно растворились в кустах.
Без всяких потерь красноармейцы опять захватили маленький хутор. По приказу сержанта, бойцы установили охрану и сразу помчались к площадке, на которой варилась баранина.
Тот, кто готовил еду на костре, знает о том, что открытый огонь работает, не так эффективно, как нормальная печь. Много тепла бесполезно рассеивается в разные стороны.
Крупный котёл нагревается удивительно медленно. Поэтому, мясо пока не сварилось и оказалось полусырым. Есть его было пока что нельзя. Пришлось ещё подождать.
Однако, солдаты опять не смогли попробовать горячую пищу. С немецкого запада послышался рёв мощного дизеля. Следом за этим, затрещали кусты и деревья.
Затем, на поляну влетел полугусеничный бронетранспортёр с тевтонским крестом на серой броне. Сверху стоял станковый пулемёт «MG 34». Следом за угловатой машиной бежали тридцать фашистов с винтовками наперевес.
Красноармейцы не стали сражаться с превосходящими силами фрицев. Они схватили манатки и откатились к опушке. Вернулись в густой лиственный лес, и укрылись в нём так, чтобы их не достали немецкие пули. Оказавшись в кустах, перевязали трёх раненых однополчан и снова послали связного в расположение роты, за помощью.
Через какое-то время, из деревни примчалось шесть пехотинцев. Причём, они находились верхом на броне «тридцатьчетвёрки». Танк с ходу влетел на большую поляну и немедля пальнул из длинной башенной пушки.
Снаряд попал борт в «ганомага». Двигательный отсек транспортёра немедленно вспыхнул. Машина тотчас превратилась в огромную кучу пылающей стали. Клубы чёрного дыма широким столбом устремились к вершинам деревьев.
Советский танк выстрелил ещё несколько раз. Большая часть из фашистов была убита шрапнелью. Вместе с ними погиб и весь небольшой хуторок. Жилые дома раскатились по брёвнышку. Хлева и сараи разлетелись на доски и щепки.
Минуту спустя, на месте десятка построек остались только развалины. Среди дымящихся куч виднелись тела неподвижных врагов.
Пехотинцы опять закричали: – Ура!
Они дружно выскочили из ближайших кустов и рванулись в атаку. Не встретив сопротивленья фашистов, рассыпались по хуторку и добили оглушённых противников. На этом бой и закончился.
Солдаты, приехавшие на прочной броне, увидели вооружённых солдат. Они слегка напряглись, но заметив, как воины расправлялись с фрицами, с облегчением вздохнули. Это были свои.
Покончив с фашистами, бойцы стали искать котёл с варёной бараниной. Несмотря на все их усилия, солдаты ничего не нашли. Скорее всего, один из снарядов попал точно в костёр и разметал всю еду по ближайшим окрестностям.
Выслушав интересную байку о том, как советским солдатам не удалось хорошенько поесть, Яков слегка усмехнулся вместе со всеми. Потом немного подумал и пришёл к печальному выводу. Ветераны не хотят говорить об ужасах прошедших сражений. Поэтому, вспоминать о таких пустяках.
– «Хотя, какие же тут пустяки?» – одёрнул себя молодой лейтенант: – «Шёл бой за лесной хуторок, в котором погибло штук тридцать фашистов и ещё «ганомаг» с пулемётом. Причём со стороны наших бойцов оказалось лишь несколько раненых. Вот если бы так мы всегда воевали, то наверняка, уже находились в Берлине».
Ещё через сутки, конвой из судов прибыл в город Махачкала. Бакинцы узнали, что дальше они поплывут на большом теплоходе, который носил длинное имя «Память товарища Войкова». Это название он получил в честь пламенного революционера, погибшего в польской столице Варшаве, в далёких двадцатых годах.
Взглянув на огромный корабль, Яков тут же заметил, что на бортах и надстройках, имеется множество крупных отметин от пуль и осколков. Причём, совершенно недавних. Блестящий метал ещё не успел потемнеть.
Покинув буксир, майор тут же направился к руководителю порта. Нужно было узнать, когда они смогут двинуться дальше. В ходе беседы, комендант сказал Степану Сергеичу: – Двадцать четвёртого августа наш теплоход вышёл из Астрахани. Он тащил на буксире три огромные баржи. В них находились войска и различная техника, предназначенная для Северо-Кавказского фронта.
На тех судах находилась дивизия, прибывшая из Казахстана. Тринадцать тысяч вооружённых бойцов должны были сойти в Махачкале и двигать пешком на Кавказ, в район города Нальчика.
Через какое-то время, с проклятого запада прилетели три двухмоторных бомбардировщика «Junkers 88». Пилоты фашистов заметили небольшой караван и немедленно сбросили множество бомб.
Один из тяжёлых фугасов упал за кормой теплохода и тут же сработал от удара об воду. Туча осколков разорвала буксировочный трос и разрушила нос первой баржи.
