Александр Тимофеевич Филичкин
Дорога на фронт
Сталинград
Через сто с чем-то метров, неглубокий овражек закончился. Отряд поднялся по покатому склону и оказался в одном из кварталов осаждённого города. Спереди, сзади и с обоих боков гремели частые взрывы.
Здесь почему-то, было относительно тихо. В воздухе не свистели осколки и пули. Осветительные бомбы фашистов, горели за спиною зенитчика, над речной переправой. Отблески крупных пожаров отражались от низких туч из пыли и дыма, висевших над всем Сталинградом.
Неровно мерцавшие всполохи заливали всю местность мёртвенным «химическим» блеском, но они не давали, как следует, ничего рассмотреть. Как не напрягал лейтенант своё стопроцентное зрение, но он мог различить лишь контуры зданий, сильно разрушенных взрывами.
Скатные крыши ближайших домов сгорели дотла и провалились внутрь закопченных кирпичных коробок. Высокие стены темнели пустыми глазницами окон и балконных дверей.
Все дворы и газоны были плотно завалены обломками рухнувшей кладки. Между рядами руин тянулась замусоренная щебнем дорога, ведущая к западу. Под ногами скрипела бетонная крошка, и трещали остывшие головешки и угли.
Яков был сильно подавлен невероятной картиной разрушения города. Он тихо сказал: – По-моему здесь стоят не цеха, а жилые кварталы.
– Скорее всего, мы оказались значительно севернее того большого завода, который зовут «Баррикады». – задумчиво ответил майор: – Возможно, это одноимённый посёлок. По словам речников, где-то здесь размещается штаб стрелковой дивизии.
Они прошагали ещё с полкилометра и вдруг наткнулись на прочное загражденье из проволоки. Оно было устроено из ржавой «колючки» и целиком перекрыло неширокую улицу.
Из развалин домов, расположенных с обеих сторон от дороги, послышалось лязганье ружейных затворов. Послышался грубый, начальственный голос: – Стой! Кто идёт?
Степан Сергеич даже не вздрогнул от неожиданности. Он замер на месте, но и совершенно спокойно ответил: – Сводный отряд в составе тридцати пяти человек. Переправились через Волгу с левого берега. Следуем в военную часть для дальнейшего прохождения службы.
Из плотной тьмы вынырнул невысокий крепкий сержант. Держа оружие наизготовку, он подошёл к майору поближе и голосом, не терпящим никаких возражений, потребовал предъявить документы.
Оставаясь на расстоянии вытянутой руки, он взял бумаги у трёх офицеров. Просмотрел их в свете фонарика и более сдержанным тоном предложил командирам пройти вместе с ним.
Следуя за пехотинцем, одетым в запачканный известью ватник, Яков на ходу обернулся. Зенитчик увидел, что из развалин вышло несколько человек с автоматами. Они поговорили с бойцами, и повели сводный отряд в противоположную сторону, куда-то на юг.
Нырнув в подворотню, офицеры протопали тёмным длинным проходом и попали в большой, некогда замкнутый двор. С севера, юга и запада виднелись разбитые, кирпичные остовы зданий.
Часть дома, когда-то стоявшая с восточной стороны горизонта, была перемолот мощными взрывами до состоянья щебёнки. От разрушенных стен сильно несло свежей гарью, застоявшимся запахом разлагавшихся трупов и вонью давненько нечищеной надворной уборной.
Провожатый направился в угол почти чистой площадки, шагнул на ступеньки узкой каменной лестницы и спустился по ним в глубокий подвал. Сержант передал своих подопечных дежурному офицеру среднего возраста. Козырнул и ни минуты, не мешкая, вернулся на вверенный пост.
Степан Сергеич сразу представился. Поговорил с капитаном, который оформлял документы прибывших военных, и услышал в ответ: – Здесь с бумагами не особенно возятся. К какой части пополнение вышло от речной переправы, в той оно и воюет. До тех пор, пока не…
Наткнувшись на взгляд пожилого майора, офицер замолчал. Он тихо кашлянул и не очень уверенно завершил свою речь: – …пока не придёт смена из тыла. –окончание фразы прозвучало немного не так, как если б оно предполагалось заранее. Якову вдруг показалось, будто дежурный хотел сообщить: – …пока всех не убьют!
Стараясь замять эту неловкость, капитан перешёл от данной темы к другой. Он рассказал, что произошло в Сталинграде за последнее время: – Неделю назад, четырнадцатый танковый корпус фашистов, – сообщил он устало: – вошёл в посёлок Гумрак. Там он наткнулся на противовоздушные батареи, расчёты которых составляли лишь юные девушки, набранные в спешном порядке.
Зенитчицы опустили стволы мощных орудий параллельно земле и завязали бой с элитными «Panzersoldat». Пушечная дуэль длилась весь день до заката, а закончилась лишь ближе к ночи двадцать третьего августа.
Фрицы там потеряли почти сотню машин, но не сумели сломить сопротивление девушек. Лишь уничтожив все пушки, они ворвались на позиции и добили тех, кто ещё оставался в живых.
В этот же день, самолёты фашистов провели ковровую бомбардировку всего Сталинграда. Бомбы с зажигательной смесью вызвали множество огромных пожаров и целиком уничтожили городские районы.
Пока все тушили бушевавшее пламя, немецкие танки приблизились к тракторному заводу на полтора километра. Они встали на прямою наводку и принялись палить по цехам.
На «Баррикадах», на заводе «Красный Октябрь» и, во всех прочих местах, творится та же история, если не хуже. Что происходит за речкой Царицей, на другом краю Сталинграда, мне ничего неизвестно.
Там стоит шестьдесят четвёртая армия. Прямой связи у меня с ними нет, а специально звонить через войсковой коммутатор, чтобы спросить об их новостях, не хватает ни сил, ни свободного времени. Вот выбьем фрицев из города, тогда узнаем всё точно. Кто и как воевал и сколько фашистов убил.
После оформления нужных бумаг, трём командирам сказали, что здесь им придётся расстаться. Майору Дроздову Степану Сергеичу, лейтенанту Бабаеву Тофику и взводу солдат, который пришёл вместе с ними, предписали отправиться на рубеж обороны, что расположен севернее тракторного завода.
Как сказал капитан: – Этот участок почти примыкает к речке Сухая Мечётка. Там насмерть стоят ополченцы из танковой добровольческой бригады «имени Сталинградского пролетариата».
Дерутся они хорошо, но в их подразделение нужно добавить кадровых офицеров, знакомых с тактикой и стратегией современных боёв. Да и дисциплину бы им не мешало, слегка подтянуть. А то ведут себя не, как в Красной Армии, а как у себя на прежней работе. Нет у них ни воинских званий, ни приличествующей субординации.
Поэтому, вам товарищ майор придётся взять командование над разрозненными частями, которые там, сегодня находятся. Вы объедините всех в батальон. Укрепите линию их обороны и будете ждать подкрепления. Как только появится такая возможность, мы к вам его сразу пришлём.
Зенитчика Малинина Якова определили в 1077-й полк подполковника Владимира Евгеньевича Германа. На прощание, парень услышал сухое напутствие немолодого дежурного:
– Данная часть находится тоже на северной окраине города. Пойдёшь туда вместе с пехотой. Доберешься до административного корпуса, стоящего у южной проходной предприятия и найдёшь штаб полка. Там любой тебе скажет, как пройти до него.
Получив свои документы, офицеры с большим облегчением вышли из кабинета дежурного. Там было накурено до такой сильной степени, что дым папирос сильно резал глаза. В коридоре их встретил молодой вестовой. Боец проводил их в соседний подвал, расположенный справа от штаба.
Там они взяли коптилку, стоящую возле самого входа. Зажгли примитивный светильник, из гильзы снаряда в двадцать три миллиметра, и нашли просторную комнату, заставленную железными койками.
Скорее всего, их притащили сюда из близь лежавших развалин. Вместе с кроватями, заодно прихватили матрацы с подушками и одеялами, сильно покрытыми пылью. Зачем же, добру пропадать? А так, слегка отряхнул и ложись, отдыхай со всеми удобствами.
Усевшись на ящиках из-под патронов, они быстро поужинали мясными консервами, которые принёс вестовой. После чего, расположились на удобных лежанках и мгновенно уснули.
На рассвете, лейтенантов с майором разбудил молодой рядовой, служивший при штабе. Им дали время на то, чтобы побриться и сходить в туалет, расположенный в углу большого двора. Затем, накормили горячей гречневой кашей и напоили слабеньким чаем.
После окончания завтрака, их отвели на внушительный склад, находившийся рядом. Каждому из трёх офицеров вручили по солдатскому «сидору», где находился сухой трёхдневный паёк, и плохо постиранные, поношенные кем-то шинели.
Яков внимательно осмотрел то форменное пальто, что дали ему. Парень нашёл в ней три аккуратных отверстия, расположенных в районе груди. Такие же дырки нашлись в верхней одежде других офицеров.
Зашивать их никто почему-то не стал. То ли, на складе считали, что не стоит возиться на фронте с такой ерундой? То ли, у них не нашлось и минуты свободного времени?
Мало того, каждому лейтенанту вручили по снаряжённому пистолету и по две запасные обоймы с патронами. Выпускники военных училищ с воодушевлением взяли и осмотрели первое боевое оружие в их самостоятельной жизни.
Бакинцы тотчас убедились в идеальной работоспособности всех частей механизма, предназначенного для убийства врагов, и весело переглянулись друг с другом. Они были очень рады тому, что получили новейший «ТТ», а не допотопный «Наган». Ведь с тем револьвером, ещё их отцы воевали в Первую мировую войну, а так же в Гражданскую.
Как не верти, а последняя разработка Фёдора Токарева вмещала восемь зарядов. То есть, на одну штуку больше, чем барабан бельгийских умельцев. А если загнать в ствол патрон, а после вставить обойму в полую, очень удобную ручку, то получалась, даже на два.
Правда, подобные действия запрещены «Уставом» РККА, но кто начнёт проверять оружие офицера на фронте? Главное, что в этом случае, уйдёт меньше времени на открытие прицельной стрельбы. Скинул предохранитель и сразу пали по врагам.
Несмотря на один и тот же калибр – 7,62 мм, пуля, выпущенная из пистолета, летела значительно дальше, чем револьверная и обладала куда большей убойностью.
На прицельной дистанции в полсотни шагов она прошивала бревно толщиною в бедро человека, а уж тело любого фашиста, проскочит, без всяких усилий. Да и того, что будет за ним, запросто сможет убить.
Наконец, выпускники военных училищ выбросили надоевшие тряпки, что уже долгое время лежали в их кобуре. Лейтенанты поставили пистолеты на предохранитель. Вложили в чехлы из коричневой кожи и ощутили, что на душе стало спокойнее.
Каждый молодой человек был очень уверен в собственных силах. Ведь теперь, у них при себе по две дюжины боевых, а не учебных, патронов. Значит, они отобьются от отделения гитлеровцев, а то и от двух.
Затем, офицеров препроводили во внутренний двор, закрытый с севера, юга и запада. Судя по стрелкам часов, солнце только взошло над степями Заволжья. Косые лучи отражались от облака пыли, парившего над Сталинградом. Благодаря такому эфекту, на улице было довольно светло.
Чуть в стороне, на развалинах, сидели бойцы, которые ночью отдыхали в соседнем подвале. Лейтенанты взглянули на сводный отряд и с облегченьем вздохнули. Полураздетые красноармейцы теперь были одеты и нормально обуты. Правда, им дали старую форму, снятую с погибших солдат.
Многие гимнастёрки имели пробоины от пуль и местами запятнаны высохшей кровью. У всех сапоги оказались разбиты донельзя. Бушлаты изорваны осколками бомб и снарядов. Сквозь большие прорехи наружу вылезли клочья серой свалявшейся ваты.
Кроме того, всем безоружным бойцам дали по «сидору» и «трёхлинейке», а так же подсумки с патронами и по две гранаты. Мол, ничего, что пока добирались сюда, потеряли свою амуницию. Главное, чтобы вы дальше хорошо воевали.
Яков с ужасом вспомнил, сколько дорогого имущества сгорело на железной дороге по пути к осаждённому городу, сколько погибло при перевозках в «полуторках», сколько кануло в Волгу при ночной переправе.
Зенитчик покачал головой и печально вздохнул: – «Всё-таки лучше, чем ничего. По закону военного времени, могли запросто шлёпнуть за потерю шинелей с оружием».
Лейтенанты позвали к себе двух солдат, оказавшихся рядом, и отдали им винтовки с подсумками, найденные в развалинах, что стояли у берега. Мол, пусть останутся в подразделении, так сказать, про запас. Во время боёв, он никогда лишним не будет.
Седовласый майор построил бойцов. Он сказал подчинённым о назначении, полученном в штабе шестьдесят второй армии, и коротко описал то положение, что сложилось сейчас в Сталинграде.
Затем, прозвучала команда: – Направо. Шагом марш! – сводный отряд повернулся и зашагал на те боевые позиции, что были вверены ему командирами.
Яков двигался с теми людьми, с кем он прошёл около тысячи трёхсот километров. Внезапно парень почувствовал, что за столь продолжительный путь, он к ним успел привязаться.
Зенитчик подумал о скорой разлуке с двумя офицерами и слегка загрустил. Ведь они много раз, выручали его по дороге сюда. В это же время, парень вертел головой в разные стороны и не забывал посмотреть, что же находится возле него?
Насколько знал лейтенант, это селение возникло очень давно, и строилось по очень странному плану. В настоящее время, Сталинград протянулся вдоль Волги на сорок пять верст, но имел ширину всего лишь четыре, самое многое, пять километров. То есть, всего семь-восемь улиц, идущих параллельно реке. В каких-то районах их находилось чуточку меньше, в других чуть побольше.
Если честно сказать, то смотреть было, в общем-то, не на что. От главной части огромного города практически ничего не осталось. Все эти районы исчезли неделю назад.
Ковровая бомбардировка фашистов разрушила множество зданий. Мощные взрывы превратили их в кучи обломков и мелкого мусора. Местами виднелись уцелевшие стены, одиноко торчавшие к небу.
Все тротуары вокруг завалило пластами из штукатурки и кирпичом, разбитым в щебёнку. Свободной осталась лишь средина проезжей части дороги. Да и ту покрывал толстый слой серого пепла.
Под ногами хрустели какие-то головешки и черепки странного вида, спёкшиеся от невыносимого жара. Приглядевшись к тому, что лежит под ногами, Яков с ужасом понял, что же это такое?
Из оплавившегося от сильного жара, асфальта тут и там торчали куски черепов и крупные почерневшие кости людей. Это было всё то, что осталось от жителей полумиллионного города.
К ним нужно прибавить ещё сотни тысяч тех беженцев, что покидали районы, захваченные проклятыми фрицами. Большая часть населения не смогла переплыть через Волгу и погибла на месте.
Как помнил Яков из учебного курса училища, чтобы превратить человека в уголь и пепел, нужна температура, около тысячи градусов. К тому же, она должна продержаться около часа.
Значит, здесь бушевало воистину адское пламя. Скорее всего, множество возгораний в домах объединялись в один гигантский пожар. Возник огненный смерч. Он превратил в золу всё, что находилось вокруг.
– «Если станут взрывать нефтепромыслы, расположенные рядом с Баку, то столицу Азербайджана ожидает такая же печальная участь. По крайней мере, так будет с районами, что прилегают к месту добычи». – зябко поёжился парень.
От сильного запаха гари, зенитчик почувствовал прилив дурноты. Яков несколько раз помотал головой. Парень сглотнул ком слюны, вдруг ставшей горькой и вязкой, и кое-как отдышался.
Чтобы не лишиться рассудка, лейтенант перестал замечать те предметы, что находились у него под ногами. Теперь парень иначе смотрел на останки, устилавшие землю. Он представил себе, что они никогда не являлись живыми людьми. Это слегка помогло. Яков слегка успокоился и продолжил свой путь по развалинам города.
Сводный отряд шёл параллельно великой реке и удалялся от русла не более, чем на один километр. Здесь, почти не слышались взрывы, что грохотали на западе, в жаркой степи, и на востоке, на Волге.
Зато проклятые «рамы» по-прежнему шастали в воздухе. Они наблюдали за полностью разрушенным городом. Заметив отряды красноармейцев, танки или грузовые машины, самолёты-разведчики вызывали подмогу по радио.
Через пять-семь минут, появлялись фашистские пикировщики и штурмовики. «Юнкерсы» с «хенкелями» немедленно нападали на всё, что перемещалось по улицам.
После первой самолётной атаки, солдаты стали много вертеть головами. Они чаще смотрели на низкое небо и обращали большое внимание на любой подозрительный шум, доносившийся сверху.
Как только, слышались звуки авиационного двигателя, раздавался чей-нибудь крик: – Внимание, воздух! – бойцы дружно бросались в разные стороны. Все прятались в ближайших развалинах и с нетерпением ждали, когда же фашисты исчезнут из вида.
Некоторые красноармейцы стреляли по немецким стервятникам. Однако, зенитчик не тратил драгоценных патронов. Он доподлинно знал, что в кабинах таких самолётов уставлены плиты из бронестёкла, а повредить многоцилиндровый мотор винтовочной пулей, достаточно сложно. Нужна большая удача, чтоб перебить маслопровод или что-то ещё, лучше всего, медную трубку, подающую топливо.
Часть города, по которой шли пехотинцы, звалась «Баррикады», по имени стоящего рядом завода. Она возводилась не очень давно, в спокойные довоенные годы. Кирпичные здания здесь возводились большими кварталами.
Ровные, словно стрела, улицы строились в виде правильной сетки, с шагом в сто с чем-то метров. Согласно генеральному плану, проезды пересекались друг с другом под прямыми углами.
На первом же таком перекрёстке из-за разрушенных зданий вдруг появилось трое советских солдат. Все они были с винтовками «Мосина», одеты в грязную форму и явно куда-то спешили.
В руках те бойцы держали неряшливого вида узлы. Да и двигались они не к линии фронта, а в обратную сторону: – «Зачем им идти к переправе?» – удивился тогда ещё Яков: – «Ведь никто из них даже не ранен».
Обычно, интеллигентный и мягкий Степан Сергеич, тотчас подобрался. Он рявкнул таким грозным голосом, которого от седого майора парень ни разу не слышал: – Рядовые, ко мне! – раздался громкий приказ.
Солдаты повернулись на крик. Все разом остановились и как-то странно замялись. По лицам бойцов было видно, им очень хочется, умчаться вперёд без оглядки.
Однако, за спиной офицера шёл взвод пехотинцев. Дезертиры уже не решались продолжить стремительный бег. Ведь, если им вслед, будет стрелять три десятка винтовок, то далеко не уйдёшь.
Дисциплина, наконец, победила. Бойцы повернулись и торопливой трусцой поспешили к Степану Сергеевичу. Они замерли в трёх шагах от него и встали «во фрунт».
– Доложите по форме! – сурово приказал офицер.
– Рядовой Кошеваров.
– Рядовой Азанчеев.
– Рядовой Сименчук. – по-очереди представились все пехотинцы.
– Где ваша часть? – продолжил майор строгий допрос.
Старший из тройки солдат снова запнулся, но пересилил себя, и хмуро сказал: – Разбита фашистами у сёла Городище.
– Где командир вашей роты?
– Погиб!
– Командир взвода? Командир отделения?
– Погибли! – набычился красноармеец.
– Согласно приказу № 227, подписанным товарищем Сталиным, за оставление позиций без надлежавшей команды, вы подлежите расстрелу на месте! – отчеканил майор.
Бойцы уронили узлы, которые продолжали держать в грязных руках. Они невольно попятились и дружно схватились за ремни пыльных «мосинок», висевших у них за плечами.
Заметив, что два лейтенанта держат ладони на кобурах с открытыми клапанами, дезертиры отчётливо поняли своё положение. Они ни за что не успеют, что-нибудь сделать. Все трое разом обмякли, не стали противиться больше судьбе, и обречёно понурили головы.
Не обратив внимания на поведение тройки солдат, Степан Сергеич продолжил короткую речь: – Как старший по званию, я откладываю ваш расстрел перед строем до выяснения всех обстоятельств данного дела. Зачисляю вас в сводный отряд и совершенно уверен, что вы искупите свой ужасный проступок честной и преданной службой.
Напряжённое ожидание на лицах бойцов разом исчезло. Все трое облегчённо вздохнули.
– Лейтенант, – обратился майор к новоиспечённому взводному, стоящему рядом: – принимайте бойцов под своё руководство.
– Есть! – козырнул Тофик Бабаев. Он повернулся к нежданному пополненью рядов и приказал: – Встать в середину колонны. На ближайшем привале я распределю вас по подразделениям.
Первое отделение сдвинулось немного вперёд. Между ним и остальными солдатами осталось немного свободного места. Прибывшие трое бойцов подошли к возникшему вдруг промежутку и встали там коротеньким строем.
Майор направился дальше. Красноармейцы двинулись следом. Через квартал история опять повторилась. Весьма простым образом отряд увеличился ещё на четырёх человек.
Скоро таких беглецов набралось почти на два отделения. С толикой зависти Яков отметил: – «Пока они доберутся до мест назначения, Тофик Бабаев станет командовать ротой. Вот это я понимаю, стремительный рост, в продвижении по службе».
Прошагав около пяти километров, сильно разросшийся взвод покинул район «Баррикады», разбитый фашистами почти до фундаментов. Подразделение вышло к большому заводу с южной стороны горизонта. Впереди показались руины какой-то длинной постройки.
Не очень давно, высокий кирпичный забор был сильно разрушен на большом протяжении. Цеха пострадали от обстрелов врага, но всё же, не в той ужасающей степени, как жилые дома, стоявшие рядом.
Скорее всего, пожарные части прибывали сюда в самую первую очередь. Да и боролись с огнём здесь, намного упорней, чем в рабочих кварталах. А может быть, фрицы хотели занять эту часть Сталинграда относительно целой и не бросали сюда «зажигалки» из белого фосфора?
Мол, не стоит сжигать то предприятие, где собираются танки, тягачи и различные тракторы. Самим ещё пригодиться. Можно будет потом, делать новую технику, и ремонтировать старую.
Возле забора стояло небольшое строение. Яков заметил, что оно весьма отличалось от производственных зданий. Зенитчик решил, что это и есть тот самый корпус, где не очень давно размещалась дирекция.
Он пригляделся. На устоявшей части фасада, обнаружилась длинная надпись, составленная из металлических букв. Она гордо гласила – «Сталинградский тракторный завод им. Ф. Э. Дзержинского».
– Похоже, что мне сюда. – со вздохом сказал лейтенант. Зенитчик кивнул в сторону большой проходной. После налёта фашистов от неё сохранилось удивительно мало, всего несколько стен.
Яков простился за руку со Степаном Сергеичем. Обнялся со своим земляком, бакинцем Бабаевым Тофиком и направился к новому месту несения службы.
Не удержавшись, лейтенант обернулся на середине пути. Парень увидел хвост колонны пехоты, уходящей на север. Он постоял так пару секунд и двинулся дальше.
Яков двигался среди свежих развалин и предавался горестным думам: – «Сколько раз везучесть Степана Сергеевича спасала меня от всяких несчастий, а то и от неминуемой смерти? Как я теперь обойдусь без помощи «заговорённого» кем-то майора? Смогу я ли выжить в этом кромешном аду?»
Возле крыльца Якова встретил часовой с автоматом «ППД-40», висевшим на широкой груди. Боец строго спросил, куда лейтенант направляется? Узнав, что офицер идёт в штаб полка, солдат проверил его документы и пропустил в помещение. Большой вестибюль был сильно завален строительным мусором.
На пыльных стенах виднелись кривоватые стрелки, которые нарисовал какой-то умелец. Яков последовал их указаниям и нашёл бетонную лестницу, ведущую вниз. По крутым и узким ступеням парень спустился в глубокий подвал. Он очутился в длинном пустом коридоре, увидел открытую дверь и шагнул в небольшой кабинет.
Молодой капитан проверил документы бакинца, узнал, что перед ним оказался зенитчик, и очень обрадовались его появлению. Дежурный вышел из-за двух тумбового стола, заваленного кучей бумаг. Подвёл лейтенанта к куску пыльного ватмана, висевшему на бетонной стене, и указал на грубую схему, начертанную карандашом.
Светло-серые линии были плоховато видны на белой бумаге. Поэтому, в самых важных местах, неизвестный художник густо слюнявил своим языком затупившийся «химический» грифель.
Благодаря этому, на поверхности документации проступали весьма неопрятные размытые пятна. Они были всех лиловых оттенков, от нежно-сиреневого до фиолетово-чёрного.
В центре, нижней части листа начиналась волнистая линия, обозначавшая Волгу. Она шла вверх и немного к правому краю. Параллельно реке находился, вытянутый наискосок, прямоугольник с крупными буквами «СТЗ».
Южный конец обширной фигуры был сильно срезан. Поэтому, длинная площадка завода удивительно смахивала на огромное тупое зубило. Над верхним, северным углом ограждения виднелась кривая надпись, сделанная печатными буквами разных размеров. Она сообщала – «пос. Спартаковка».
Капитан указал на верхнюю половину рисунка и сообщил: – Рядом с главным корпусом тракторного завода расположены противовоздушные батареи 85-миллиметровых зенитных орудий.
В каждой из них имеется по четыре исправные пушки. Мне только что доложили оттуда, что на третьем участке недавно погиб командир. Поедешь туда и примешь бойцов под своё руководство.
От такого приказа Яков совершенно опешил. Не обратив вниманья на изумлённое лицо лейтенанта, офицер вернулся за стол. Там стоял телефон чёрного цвета с круглым дырчатым диском.
В то давнее время, такие приборы стояли во всех кабинетах страны, от правленья колхоза, до ставки главнокомандующего, товарища Сталина. Капитан взял тяжёлую телефонную трубку из эбонита, набрал коротенький номер и вызвал к себе старшину.
Тем временем, Яков стоял перед грубо начерченной схемой. Он пытался собрать в кучу мысли, скакавшие в его голове, словно зайцы весной: – «Как вообще такое возможно? Меня, вчерашнего выпускника войскового училища, назначают командовать батареей зениток. Да мне месяц назад исполнилось всего восемнадцать.
Как я управлюсь с такой прорвой людей, уже давно воевавших на фронте? Мне бы с одним орудием сладить, а тут их окажется целых четыре. Да ещё рядом будут прожектористы и расчёт приборов для управления артиллерийским огнём. Это же, самое малое, ещё десять бойцов. Итого набежит, целый взвод, как у Тофика».
Пока Яков так размышлял, в дверь постучали. Вошёл пожилой, усатый военный с лычками старшины пехотинцев. Он тихо спросил: – Вызывали?
– Ты сейчас едешь в сторону главного корпуса… – то ли спросил, то ли дал точный приказ капитан: – Отвезёшь на третий участок боеприпасы, бинты и еду. Заодно, прихватишь с собой командира их батареи и отделенье бойцов.
– Да я вчера, отвёз им туда, начальника вместе с солдатами. – хмуро пробурчал старшина.
– Больше, чем сутки, там никто … – офицер вдруг замялся, так же, как другой капитан, что оформлял бумаги зенитчика в штабе дивизии. Он сделал короткую паузу, и сказать намного нейтральней, чем, возможно, хотел завершить свою фразу: – …не выдерживает.
Чтобы перевести разговор на менее неприятную тему, он повернулся к застывшему Якову и сообщил: – Во время последней атаки, фашисты сильно попортили пару зениток. Ночью туда ушли тягачи с бригадой ремонтников. Они повезли с собою снаряды и два новых орудия.
Не слушая речь капитана, Яков грустно подумал: – «Значит, мне жить-то осталось не более суток». – причём, эта фраза в его голове, прозвучала весьма безразлично, словно речь шла не о нём, а ком-то другом, постороннем ему человеке.
– «Ну, что же, другие даже до линии фронта не успели доехать. Бесславно погибли, кто прямо на Каспии, кто в степи, на железной дороге, а кто уже здесь, на ночной переправе. Мне, считай, ещё повезло. Может быть, я даже успею пострелять по фашистам».
Под конец он мрачно добавил: – «Если меня не убьют по пути к батарее». – парень отбросил горькие мысли. Он отдал честь капитану и спросил ровным голосом: – Разрешите идти?
– Выполняй лейтенант. – бросил ему офицер и тут же занялся другими делами.
Как только, Яков вышел за дверь кабинета, капитан сразу забыл о юном зенитчике. Ничего не поделаешь. Как всегда, фронтовая действительность дала себя знать.
Таких, как данный «зелёный пацан», перед ним проходило достаточно много, и так продолжалось довольно давно, изо дня в день. Если их всех держать в голове, то с ума очень быстро сойдёшь.
Парень вышел за железную дверь и вновь оказался в узком и тёмном коридоре подвала. Все стены были отлиты из железобетона. Судя их тощине, подземные помещения административного корпуса проектировались, как бомбоубежище. Теперь они пригодился именно в этом неожиданном качестве.
А ведь при строительстве здания, никто не мог и представить себе, что война доберётся до этого волжского города. Все были уверены в том, что руководство завода тратит впустую материалы и огромные деньги.
Разглядев старшину, стоявшего возле узенькой лестницы, Яков поправил пилотку и пошёл к колоритному аборигену штаба дивизии. Тот повёл офицера наверх. Минуту спустя, они оказались в дальней части просторного холла.
Благодаря постоянным обстрелам фашистов, здесь уже не осталось ни одного окна или двери. Весь пол был густо усыпан битым стеклом и штукатуркой, осыпавшейся с потолка и со стен.
Проводник повернул вглубь длинного корпуса и быстро двинулся по маршруту, знакомому лишь ему одному. По дороге он заглянул в небольшую каптёрку хозвзвода. Там он позвал за собой трёх старых солдат, сидевших без всякого дела.
Двигаясь маленькой группой, они прошли метров десять-пятнадцать. Шагнули в узкий проём и оказались в огромном полуразрушенном цехе.
Лучи яркого солнца проникали сквозь огромные дыры, пробитые в крыше снарядами. Они косо падали в глубину тёмного здания, и освещали десятки всевозможных станков. Все они были завалены кусками бетона, упавшими сверху.
Прошагав метров пятьдесят-шестьдесят, лейтенант с провожатыми вдруг очутился у широких железных дверей. Как понял Яков, здесь размещались помещения складов.
Возле них, параллельно друг другу, стояли две бортовые полуторки. Тут же виднелось отделенье пехоты с винтовками и вещевыми мешками. Бойцы расположились на ящиках из-под каких-то деталей.
Старшина достучался до кладовщика, сидевшего в надёжном хранилище, и долго ругался с седоусым сержантом. Они сильно спорили по какому-то непонятному Якову, поводу.
Проводник офицера потрясал пачкой бумаг и требовал, без промедления, выдать всё то, что обозначено в его документах. Вплоть до последней пачки махорки. Наконец, всё что нужно, было получено.
Началась погрузка довольствия в бортовые машины. Солдат оказалось в достатке. Поэтому, Яков не принял участия в нудной работе. Ведь, как ни крути, а он офицер.
Лейтенант встал на подножку и заглянул в оба кузова. В полумраке огромного цеха он с трудом разглядел, что же лежит в автомобилях. В каждом из них находились ящики со снарядами для зенитных орудий в 85-миллиметровов.
Не удивляясь подобному положению дел, он спокойно следил, как трудились солдаты. Красноармейцы закончили с перекидкой нескольких ящиков. Поднялись на платформы и уселись на боеприпасы.
