Диана Шмелева
Ошибка разбойника
1. Светская жизнь дворянина
В просторной и небогато обставленной комнате на кровати лежали утомлённые бурной ночью обнажённые мужчина и женщина. Еле прикрытые простынёй, в пробивающихся сквозь шторы рассветных лучах оба выглядели великолепно. Гладкокожая дама немного старше двадцати лет, рассыпав по плечам золотистые волосы, забросила изящную ножку на бедро мужчины. Его мускулистое тело было расслаблено. Женщина потянулась, приоткрыла зелёные глаза и промурлыкала:
– Всё ещё спишь, дон Стефано?
– У нас есть час времени, донья Мария, – не открывая глаз, низким голосом ответил любовник, сжав её ягодицу.
Молодая красавица слегка вскрикнула, мигом перевернулась на спину и с томным восторгом произнесла:
– Тебе мало ночи?
Слова быстро сменились стонами.
Вскоре им нужно было расстаться. Дон Стефано, надев исподнее и рубашку, протянул любовнице небольшую коробочку:
– Примите моё восхищение, ваша светлость.
В его тоне можно было услышать иронию, но герцогиня, не обращая внимания на подобные пустяки, нетерпеливо открыла подарок.
– О, какая работа… – женщина выдохнула, но тут же спросила: – Как я объясню это мужу?
– Скажи своему герцогу, что взяла подношение от ювелира.
– Что? – ошарашенно произнесла донья Мария. – Как это? Нелепость… Вы сошли с ума, кабальеро!
– Вовсе нет. Мастер жаждет войти в моду, может быть, стать поставщиком столичных лавок, поэтому смиренно преподнёс тебе этот пустяк. А если ему поручат изготовление диадемы, которую город собирается подарить невесте престолонаследника…
Ювелир действительно хотел расширить круг покупателей и через камеристку передал её светлости несколько своих изделий. Однако служанка, послушная воле любовника госпожи, отдала драгоценности ему. Дон Стефано изящный браслет вручил от своего имени, а вещи попроще, зато весом потяжелее, осели в карманах предприимчивого кабальеро.
Герцогиня тем временем возразила:
– Пустяк? Ты забыл, что мой дон Армандо – коллекционер и отлично разбирается в драгоценностях.
– Тем убедительнее для него будет желание ювелира произвести впечатление на высший свет Сегильи. А ты всего лишь хотела сделать супругу приятное. Предложи внести эту вещь в его коллекцию.
Донья Мария расхохоталась – замысел показался ей весьма остроумным.
– Я добавлю, что если дон Армандо позволит мне носить этот браслет, то безделушка станет подарком дорогого супруга.
– Умница, – про себя дон Стефано прибавил: «Отличная любовница, но боже упаси от подобной жены».
Кабальеро помог её светлости надеть платье камеристки, в комнате которой состоялось свидание, и женщина собралась в собственную роскошную спальню, напоследок пробормотав:
– По-твоему, если герцог вздумает в неподходящий для зачатия день разделить со мной ложе, он в потёмках мою Кончиту не отличит от меня?
– Проверю, насколько вы ночью похожи, – ухмыльнулся в ответ кабальеро.
Донья Мария попыталась изобразить ревнивое возмущение, но изобретательность любовника ей импонировала, к тому же он отнюдь не разочаровал её в постели. Женщина улыбнулась и обронила:
– Мужа я принимаю, как подобает добропорядочной даме – без света, в пристойной ночной сорочке, и веду себя скромно.
«То-то среди нашей знати женатые господа без любовниц не обходятся, хотя герцога в его-то годы едва на благоверную хватит», – подумал дон Стефано.
***
Кабальеро как следует выспался до обеда и стал бодр и свеж. Сегодня в его планах было навестить герцога, занимавшего пост губернатора, которому дон Стефано Аседо дель Соль ночью успешно наставил рога, а днём намеревался за партией в карты или шахматы обсудить с рогоносцем дела.
Официальных приёмов в особняке сегодня не проводили, но сеньор дель Соль сумел втереться в узкий семейный круг его светлости герцога де Медина, познакомившись в зале для фехтования с юным племянником дона Армандо, живущим в дядином доме. Капитана дона Альфонсо Альвареса губернатор пристроил заместителем коменданта крепости Сегильи, благо война на землях Эспании была давно, а новая не предвиделась. Офицеры чаще выходили в свет, чем несли службу. Дон Стефано сумел обаять герцогского племянника советами, как действовать не только со шпагой в руке, но и за карточным столом и даже в любовных интрижках. Выросший под присмотром набожной матери знатный юноша оказался на удивление неискушённым, поэтому легко подпал под влияние опытного и циничного приятеля и ввёл его в дом дяди-губернатора как своего близкого друга.
В этот вечер после лёгкой закуски в малой гостиной разложили карточный столик и составили партию на четверых – губернатор с гостем, женой и племянником. Вскоре дон Стефано сорвал банк.
– Как? – дон Альфонсо по молодости лет не научился скрывать огорчения. – У меня были все козыри!
– Смотрите не только на то, что у вас в руках, но и по сторонам.
Кабальеро спокойно вытащил из манжета несколько карт и продемонстрировал их рубашку.
– Была распечатана новая колода, вы, дон Альфонсо, сдавали, но нечистоплотный противник что-нибудь припрячет и запомнит, что вы уже пустили в ход, а если будете пьяны и невнимательны – рискнёт выложить козырь повторно.
– Вы мастер уловок, дон Стефано! – ехидно вставила герцогиня.
– Не хочу стать лёгкой добычей, – парировал кабальеро. – Разумеется, подобные шутки уместны только в узком кругу, о выплате выигрыша не может быть и речи.
Герцог посмотрел на гостя с искренней признательностью.
– Хотел бы я, чтобы мой вертопрах усвоил ваши уроки.
– Но как же тогда выигрывать? – с огорчением спросил капитан.
– Занялся бы ты лучше шахматами! – бросил ему знатный дядя.
Дон Альфонсо вздохнул:
– Такая скука – эти передвижения фигурок по клеткам! – потом глянул на часы и оживился: – Простите, дядя, меня ждут…
– Иди, иди, юный бездельник! – добродушно ответил родственнику дон Армандо. – Вот женю тебя, а жена приструнит.
– Значит, до помолвки мне нужно нагуляться на все годы супружеской жизни! – жизнерадостно ответил юноша, чмокнул ручку красавицы тёти и откланялся.
Вскоре мужчин оставила и донья Мария, а хозяин приказал приготовить фигуры для шахматной партии, вздохнув:
– Люблю молокососа, что тут поделать, рос на моих глазах. Будь он мой наследник, – его светлость задумался, но позволил себе откровенность: – Я бы не женился.
Отлично знавший о неприязни старика к ближайшей родне, имеющей право на титул герцога де Медина, дон Стефано невольно задался вопросом: не доходит ли эта вражда до такой степени, что один из знатнейших грандов Эспании готов спустить жене измену и признать её ребёнка от любовника? Едва ли возможно – слишком велик его род, и за супругой следила опытная охрана, перехитрить и перекупить которую оказалось непросто.
За шахматами мужчины продолжили разговор о картах, которые стали подлинным бичом дворянства:
– Пирушки, столичная мода, подарки любовницам, иногда скандалы с девицами из приличных семейств – пустяки по сравнению с суммами, которые могут уйти за игральным столом.
– Дон Альфонсо пока проигрывал в меру.
– Очень надеюсь, что шулеры боятся к нему подступиться. Но как быть, если его обыграет честный противник?
– Не давайте на руки крупные суммы.
– Может увлечься и проиграть в долг.
– Если от проигрыша до его выплаты противник будет уличён в плутовстве…
– Если, – подчеркнул старый герцог.
– За этим можно проследить. Те, кто выигрывает без подлога, обычно торопятся схватить удачу за хвост и не останавливаются – тут-то их и можно подловить.
– Вы, голубчик, хорошо разбираетесь в карточных делах, – герцог сопроводил слова пристальным взглядом и усмехнулся.
– Слишком много проиграл мой отец, – ответил дон Стефано без обычной улыбки.
Хотя после смерти родителей прошло немало времени, кабальеро не смог избавиться от болезненного покалывания в сердце при напоминании о том, в каком состоянии он принял дела своей семьи, и как его отец приходил домой с красными после бессонной ночи за карточным столом глазами, а потом кричал на мать, которая не оставалась безмолвной. Помимо неприятных воспоминаний кабальеро коробила фамильярность герцога, даром что дон Армандо был не только гораздо знатнее, но и старше дона Стефано.
– Да, подобные несчастья способствуют осмотрительности, хотя не у всех. Но вы ведь очистили своё имение от долгов.
– Мне повезло на службе в колониях по каперскому свидетельству. К тому же налоговые послабления от казны для моих крестьян пришлись очень кстати.
– Понимаю, вы не упустили случая обратить милость короля в свою пользу, – снисходительным тоном подколол его светлость.
– Им хватит того, что оставалось после расчётов с сеньором и откупщиком до реформы, – дон Стефано был с виду бесстрастен и безупречно учтив.
– Его величество как никто печётся о благе простолюдинов.
– Новомодная теория о том, что баранчика нужно как следует откормить, а потом только стричь.
– Кстати, о стрижке. Откупщики последнее время стали жаловаться на разбойников.
– Пусть не скупятся на охрану, – дон Стефано пожал плечами.
– Наглецы настаивают на усилении городской стражи, что потребует немалых средств.
– Помнится, мы обсуждали, что можно обязать плательщиков передавать деньги не в каждом селении, а в тех, что крупнее, – вкрадчиво, с ноткой подобострастия, напомнил былой разговор кабальеро.
– Простолюдины боятся, что в случае ограбления по дороге, если они сами повезут деньги к месту уплаты налогов, придётся платить повторно, – вслух размышлял герцог, глядя на доску и держа в руках шахматную фигуру.
– Тогда они пусть не скупятся, а вызывают за свой счёт охрану из городских стражников. Заодно начальник отряда станет свидетелем передачи денег.
– Пожалуй, голубчик, я вас поблагодарю за совет. Недурная выйдет прибавка к жалованию сегильским лентяям, заодно не застоятся.
Дон Стефано на миг прикрыл глаза, опасаясь выдать хищную радость – изменения порядка уплаты налогов откупщикам он рассчитывал обернуть в свою пользу. Число перевозящих деньги гонцов увеличится, а стражи на охрану не хватит. У жителей мелких селений мало средств для найма защитников. Если нападать на места сбора денег до приезда откупщиков, последние будут вправе не слушать отговорки, а требовать суммы налогов повторно. Это значительно снизит их недовольство, которое обеспокоило губернатора.
***
После захода солнца дон Стефано подготовился к главному за день делу. Простой тёмный костюм, шляпа, шарф, которым при необходимости можно прикрыть нижнюю часть лица, пистолеты и шпага.
В таком виде ночью по городу передвигались тайные любовники, посетители злачных мест и – что было верно для сеньора дель Соль – грабители.
В эту ночь намеченная добыча не была особенно важной – всего лишь мастерская того самого ювелира. Глупец не понял предостережения, что его сегильские собратья по цеху весьма ревниво относятся к успехам новичков, и лучше бы почтенному мастеру позаботиться не только о благосклонности герцога, но и об охране.
Разумеется, ничего от собственного лица кабальеро не предлагал, всего лишь посоветовал обратиться к городской страже, среди которой у него были свои люди.
Однако ювелир не оценил любезности собеседника или побоялся беспокоить власти, за что сегодня расплатился всей наличностью в своей лавке и несколькими неоправленными камнями. Кто не понимает слов, обычно понимает язык силы, пока не самой суровой.
2. Банда
Семь лет назад дон Стефано вернулся в родной город уверенный, что двадцати пяти тысяч дукатов, которые он сколотил за пять лет каперства, не брезгуя тайным пиратством, будет достаточно, чтобы впредь вести добропорядочную жизнь уважаемого дворянина. К тому же военные действия стихли даже в колониях, а на поимке контрабандистов много было не выгадать.
Действительность его разочаровала. Отцовские долги вместе с накопившимися за пять лет процентами составили половину его нового состояния, а стоимость желаемого кабальеро образа жизни порядочно подросла. Удалось, впрочем, добиться у кредиторов скидки и худо-бедно привести в порядок имение, но о блеске и роскоши нельзя было и мечтать.
Конечно, расплатившись по обязательствам и получая около тысячи дукатов в год от поместья, недурной собой молодой человек был принят в обществе на правах весьма достойного его члена. Дон Стефано мог претендовать на выгодный брак не только с одной из дочерей вчерашних купцов, какой была и его мать, но и с богатой дворянкой из старинной семьи.
Однако кабальеро хотел от жизни гораздо большего. Дон Стефано обдумывал разные пути достижения своих целей: поступление на военную службу – но здесь в мирное время ожидал для себя больше расходов, чем выгоды; должность в администрации города – для этого ему не хватало связей. Самый простой способ увеличить богатство – женитьбу на приданом – он не жаждал использовать. Род Аседо дель Соль – знатный, почтенный, увы, не титулованный, а родство с носителями титулов было слишком отдалённым, чтобы стать ценной добычей для возможных невест. Богатые дворянки Сегильи, правда, были избалованы и пользовались немалой свободой при выборе спутников жизни, поэтому дон Стефано мог привлечь подходящую девицу своей внешностью и обходительностью, однако отцы или опекуны всегда заботились о выгодных для невест брачных контрактах. Мысль о супруге, располагающей превышающими его состояние собственными средствами, кабальеро решительно не вдохновляла.
На помощь молодому сеньору дель Соль пришёл случай.
Он проезжал в карете в своё имение, когда впереди услышал шум и крики. Велел остановиться и переждать, что бы там ни случилось. Неожиданно из кустов выскочил плохо одетый бродяга, стал угрожать кучеру пляшущим в руках пистолетом, требуя лошадь, без сомнения, для бегства. Дон Стефано метнул кинжал, без труда обезоружил разбойника и приказал втащить его в карету. Дверца закрылась за миг до того, как из-за поворота появился отряд стражников. Старший почтительно спросил кабальеро, не появлялись ли у него на виду подозрительные субъекты, и, получив отрицательный ответ, велел отряду продолжить погоню. Пленный, зажав рукой рану, угрюмо спросил, что сеньору от него нужно.
– Рассказывай, кто ты, откуда, и что случилось, – холодно спросил дон Стефано.
– Я из лесных молодцов, чистим легонько тех, у кого лишние денежки. А кто их для себя считает нелишними, дальше отсчитывает на небесах.
– И кого здесь посчитали?
– Засаду, – хмуро ответил разбойник.
– Многих поймали?
– Я был в разведке, нас вперёд идёт трое самых отчаянных, основной отряд дальше. Мы сначала вежливо спрашиваем: кошелёк или жизнь? Если попались люди с понятием и без охраны – берём своё со всем уважением, а если ерепенятся – сразу видно, сколько оружия и крепких людей, тогда или задаём стрекача, или высвистываем подмогу.
– Разведчики вряд ли долго живут.
– За пленных власти платят больше, чем за убитых, так что многие хотят взять нас живыми и палить не спешат. По-всякому бывает, конечно, зато разведчикам самые сливки. Сегодня двум моим товарищам не повезло – пристрелили, а я успел удрать. Кто проживёт год, может смело с деньгами подаваться в чужие края и, если кровь не бурлит без проделок, пристроиться в почтенные люди.
– Кто из разведчиков попадётся, остальных выдаст.
– Редко живыми сдаются, а если сумеют их взять – божатся, что всего трое их было, иначе, понимаете ли, сеньор, на такое дело не пускают чужаков без рода и племени, у каждого мать, отец, или хоть девка.
– Сейчас второй отряд попал в засаду или ушёл?
– Само собой, его и след простыл, стражников много.
– Предатель?
– Если кто продал нас, живым на кусочки порежу.
– Узнаешь, будут ли искать второй отряд – тогда есть предатель, а если только тебя, значит, ваша добыча из страха позвала с собой стражников.
– Понимающий вы, сеньор.
– Выпущу тебя за поворотом. А пока держи, – дон Стефано протянул разбойнику золотой.
Тот обомлел:
– Зачем вам, сеньор?
– Мне свои люди нужны. Узнай, есть ли предатель, и разыщи дона Стефана Аседо в замке Соль.
Разбойник смотрел исподлобья, размышлял над словами случайно встреченного кабальеро, а перед поворотом, назвав своё имя – Роберто, – кивнул и выскользнул из кареты.
Дальше дело пошло как по маслу. Спрятавшиеся разбойники подслушали разговоры стражников и убедились – предателей нет, а Роберто почуял, что под главенством имеющего связи дворянина можно и нападать осторожнее, и получать заранее известную добычу богаче, хотя дон Стефано, конечно, претендовал на большую долю. Кабальеро со своей стороны требовал беспрекословного послушания, а после нескольких дел избавился от пьяниц и болтунов, поручив Роберто их тихо прирезать. Взамен он привёл в банду несколько бывших матросов со своего корабля.
Как человек светский, дон Стефано был отлично осведомлён о привычках дворянства – кто и когда посещает имения, как переправляет наличные и драгоценности – и умело выбирал время и место для ограбления таким образом, чтобы благородные сеньоры не пострадали. Делал он это не столько из уважения к своему сословию, хотя оно имело место в его душе, сколько из осторожности – ранение, тем паче убийство дворян вызвало бы негодование властей и привело бы к особо тщательному расследованию.
У высокородных дам кабальеро узнавал, когда в городе ожидают поставки драгоценностей или дорогих тканей, что торговцы тщательно скрывали от посторонних, но не от лучших покупательниц.
Самой жирной добычей стали откупщики. Изучив их обычаи по сбору налогов в поместье Соль, между делом обмениваясь замечаниями с другими дворянами, познакомившись с чиновниками казначейства, главарь разбойников сумел составить список дат их поездок и оценить наивыгоднейшие куски, соблюдая при этом меру, чтобы власти не слишком озаботились уроном, наносимым агентам казны.
Связи ставшего преданным псом дона Стефано Роберто со скупщиками краденого позволили завершить полный круг превращения разбойничьей добычи в звонкую монету, которой кабальеро не забывал делиться как с лучшими людьми города, устраивая пирушки для мужчин и делая тайные подарки любовницам из числа их жён, так и с горожанами помельче, способными сообщить о планах властей, богатейших торговцев и стражников. В способах разбойник был изобретателен – проигрыш в карты, выгодная для продавца покупка, пьяная болтовня в таверне, взнос в храм или благотворительный подарок на лечение больной матушки.
Годы разбоя преумножили состояние дона Стефано. Банда разрослась, включала уже не только грабителей, но и лазутчиков, соглядатаев, укрывателей краденого, похитителей живого товара для борделей, контрабандистов. Кабальеро железной рукой держал своих людей в подчинении, но в лицо и по имени его знали далеко не все члены банды. По первому же подозрению в нарушении дисциплины дон Стефано избавлялся от провинившегося, а тех из них, кто не мог рассказать ничего опасного, аккуратно сдавали властям на повешение.
Наконец, к тридцати пяти годам дон Стефано счёл свои средства и связи достаточными, чтобы заняться не только благосостоянием, но и продолжением своего рода.
3. Пробы и ошибки
Время сбора налогов, а значит, охоты за откупщиками, прошло, отгремели праздники урожая, знать, живущая в поместьях, приехала на зимний сезон. Дон Стефано решил оценить сегильских невест. У кабальеро давно сложилась привычка записывать важные мысли, расчерчивать связи, излагать на бумаге недостатки и выгоды задуманных дел. Конечно, он не хранил хоть сколько-нибудь опасные записи о своих намерениях, сжигая черновики сразу, как только в голове его утверждался устраивающий его план, но итоговый листок перечитывал несколько раз, стараясь запомнить, прежде чем придать его огню.
Так же серьёзно кабальеро отнёсся к выбору будущей жены. Последние годы он изучал местных аристократок и был весьма озадачен. Конечно, главарь разбойников досконально выяснял приданое и семейные связи девиц, но в первую очередь, хотя с пользой и удовольствием соблазнял замужних сеньор Сегильи, сам не хотел стать рогоносцем. Дон Стефано задался целью выяснить, по каким приметам можно предвидеть, превратится ли брак с выбранной им девицей в соревнование между мерами предосторожности супруга и женскими хитростями по их обходу. Похождения времён до службы во флоте кабальеро помнил плохо – красивых знатных юнцов брали в оборот служанки, гулящие девки, замужние дамы постарше. Через год-другой, пообтесавшись и научившись предосторожностям, молодые сеньоры соблазняли, покупали, порой принуждали к близости девиц из простонародья, что считалось интереснее и здоровее, а порицали золотую молодёжь за подобные отношения, только если юноша не сумел предотвратить появление бастарда и скрыть это. Дальше не особенно занятые службой аристократы вступали в мир сложных любовных интриг, но как раз в этом возрасте дон Стефано был вынужден покинуть Сегилью.
Вернувшись, кабальеро в первую очередь занялся денежными делами, а близость с женщинами для экономии времени покупал, но затем, из интереса и как принято у знатных мужчин, занялся дамами высшего сословия. Сейчас, велев растопить камин – зимние ночи в Сегилье бывали холодными – и думая о невестах, мужчина взял перо и бумагу, чтобы хорошенько осмыслить приобретённый за семь лет опыт.
Поставив на листе цифру один, дон Стефано вспоминал, как возобновил любовные интриги с лёгкой добычи – дамы, старше него лет на пять и не меньше чем лет на двадцать моложе своего мужа, погружённого в хозяйственные заботы и чревоугодие. Измены у весьма почитаемой в свете сеньоры были организованы, как часы – лакей открывал чёрный вход, служанка провожала в спальню, а на случай непредвиденного появления супруга был устроен замаскированный шкафом выход из комнаты. В первую же ночь кабальеро решил не стесняться и, подарив после утех дюжину модных перчаток, откровенно спросил:
– Знатным женщинам Сегильи больше по вкусу изысканные игры в постели, или привыкший к портовым девкам морской волк интересен не только ради подарков?
Дама сначала опешила, потом засмеялась:
– Ты будешь пользоваться успехом. Силён, нагл, приятен на ощупь. Лоска, конечно, тебе не хватает, но этому я научу, а взамен… – женщина сделала паузу. – Хочу узнать от тебя, какие штуки вытворяют портовые девки.
Они отлично поладили и встречались довольно долго, даже когда у дона Стефано появились другие любовницы.
Эти воспоминания доставили удовольствие, но при поисках невесты толку от них было мало – и без опыта легко догадаться, что старый муж молодой жены почти всегда рогоносец, слугам доверять нужно с оглядкой и, конечно, осматривать комнаты. Правда, дона Стефано кольнула и неприятная мысль – не следует тянуть с женитьбой и брать совсем молоденькую невесту, иначе разница с супругой получится как раз двадцать лет.
Впрочем, разбойник собирался ещё долго сохранять телесную крепость, не в пример другим аристократам, забрасывавшим фехтование, игру в мяч и верховую езду ради обильных застолий. В вине дон Стефано соблюдал умеренность, тайно приказывая приносить ему разбавленное и в компаниях притворяясь пьянее, чем был.
Нарисовав под единицей круг с тонкими ручками и ножками, кабальеро перечеркнул фигурку, скомкал листок и швырнул его в камин.
Номером два дон Стефано обозначил самый странный для себя опыт – девицу, воспитанную в монастыре. Из хмельной болтовни сеньора, рассказывавшего гулящей девке о том, как нужно искать подлинную непорочность, кабальеро узнал, что такие воспитанницы точно не имеют понятия о плотской стороне брака, супружеские обязанности будут воспринимать как послушание. Хотя монастырская воспитанница вряд ли доставит супругу удовольствие в спальне, зато с такой женой не придётся бояться измены. Любопытство обуяло кабальеро настолько, что он пренебрёг соображениями – если склонить девицу к связи, пользуясь её полным невежеством, то это окажется слишком близко к неприемлемому в отношении дворянок насилию.
Собутыльник дона Стефано действительно присмотрел в жёны выросшую в пансионе при монастыре бесприданницу. Опекуны невесты прислугу держали впроголодь, что позволило кабальеро за несколько монет проникнуть в спальню девицы посреди ночи. Конечно, за доверенную продажной прислуге честь любой женщины не дашь ни гроша, но в данном случае мужчину интересовали не утехи или тщеславие, а поведение девушки, оказавшейся в более чем щекотливой ситуации. Сама по себе будущая супруга пьяного болтуна была не во вкусе сеньора дель Соль.
Сеньорита проснулась, испугалась, чуть было не закричала, но разбойник зажал ей рот, шепнув:
– Не хотите же вы, чтобы в вашей комнате застали мужчину?
Почувствовав, что его жертва замерла, дон Стефано ослабил хватку.
– Кто вы? – тихим дрожащим голосом спросила девушка, тщетно пытаясь в темноте разглядеть незваного гостя.
– Я пришёл поговорить с вами о непорочности, – произнёс дон Стефано.
Занятый тем, как незаметно проникнуть в дом, кабальеро как-то не подумал, с чего начнёт разговор и станет ли вообще разговаривать, а теперь сам удивился нелепости своих слов.
От изумления бывшая пансионерка, кажется, успокоилась, села на постели и вновь вгляделась в гостя. Опытный разбойник держался спиной к окну, поэтому лунный свет не помогал девушке рассмотреть лицо мужчины.
Дон Стефано тем временем приступил к исполнению своего плана. Он быстро протянул руку к лицу девушки и погладил её по щеке. Сеньорита дёрнулась, отстраняясь.
– Прошу вас, меня нельзя трогать!
Подумав, что, может быть, в словах о пользе монастырского воспитания и вправду что-то есть, вслух дон Стефано самым мягким тоном продолжил:
– Не бойтесь меня, сеньорита. Я всего лишь раздумываю, стоит ли отправлять сестру на воспитание в монастырь, и хотел откровенно поговорить с пансионеркой. Вы понимаете, днём подобный случай не представится. Хорошо ли с вами там обращались, каким правилам обучали?
Девица то ли была достаточно наивна, что поверила тайком забравшемуся в её комнату человеку, то ли понадеялась, что не спорить с ним будет лучше, но стала отвечать.
Усыпив её бдительность, кабальеро быстро коснулся рукой девичьей груди. Пансионерка замерла, смолкла, попыталась отбросить мужские пальцы и, защищаясь от прикосновения к груди, пропустила, что вторая рука кабальеро задрала подол её рубашки. Россказни, что воспитанницы монастыря понятия не имеют, где в их телах расположена честь, вполне себе подтвердились. Скорее раздосадованный, чем предвкушающий удовольствие, дон Стефано собирался раздвинуть колени девушки, но сеньорита прижалась спиной к стене, подобрала ноги и пробормотала:
– Так нельзя, вы же не священник.
– А… в монастыре вас ощупывал священник?
– Мой исповедник сказал, что я очень грешна, и поэтому у меня каждый месяц течёт кровь. Он назначил мне епитимью – носить верёвку на голое тело, а потом сам одел на меня подходящий жгут.
– Вы позволили ему одеть вам верёвку на голое тело?
– Нам всегда говорили, что мы должны слушаться исповедников. Я сомневалась, но он спросил, из какой я семьи, – девушка очень смутилась, но почти шёпотом продолжала. – Потом сказал, что раз я бедная сирота, то некому сделать пожертвование монастырю во искупление моих грехов, я не должна сметь спорить с ним.
– Как он это сделал? Как одел на вас эту верёвку?
– Не знаю. Велел мне лечь и закрыть глаза.
– А… потом? – Дон Стефано уже догадался, что исповедник сотворил с пансионеркой, воспользовавшись её бедностью и невежеством.
– Мне было больно… Я не знала, что верёвку надевают так странно.
– Текла кровь?
– Простите, сеньор… – бедная девушка заметно смутилась. – Но раз у вас есть сестра, то вы, наверное, знаете, как её избавлять от грехов.
– Когда это произошло?
– Когда дядя и тётя сказали, что через несколько дней заберут меня, это было… Два месяца назад.
– Кровь больше не шла?
– Нет, сеньор… эти два месяца у меня больше не шла кровь. Наверное, я очистилась от греха, за который мне была назначена епитимья.
Дон Стефано отодвинулся от горе-невесты своего приятеля и прикрыл её одеялом. Больше ему здесь ничего не было нужно. Пора было выбираться, оставив беременную дурочку её судьбе, но кабальеро медлил, хотя не имел никаких резонов задерживаться в этом доме.
Почему-то он вспоминал перегар, которым искатель непорочности дышал ему в лицо на попойке в борделе, и как приятель несколько дней назад представил невесту – зашуганную серую мышку, опекуны который разве что руки не потирали, подыскав бедной родственнице некрасивого, неумного и с не лучшей репутацией, зато состоятельного жениха.
Кабальеро пробормотал:
– Совращение чада духовного во время исповеди… Такое случается.
– О чём вы, сеньор?
– Ваш исповедник вам сделал ребёнка.
– Что? Как… как так можно?
– Можете мне не верить.
Девушка – точнее, молодая женщина – всхлипнула и закрыла лицо руками.
Жалость была дону Стефано совершенно несвойственна, но нелепое приключение он завершил лишённым смысла поступком.
– Есть у вас какая-нибудь знакомая, которой вы можете доверять? Если не опекунша, то хотя бы няня или кормилица.
– Кормилица… она и няней была… Сейчас она здесь кухаркой.
– Расскажите ей всё, тайно, конечно. Вот, возьмите… – он положил рядом с будущей матерью несколько золотых. – За эти деньги ваша кухарка отыщет в городе повитуху, а та найдёт способ помочь вам. Прощайте.
– Сеньор, кто вы? За кого мне молиться?
– За себя вам лучше молиться, – проворчал дон Стефано и покинул комнату тем же путём, каким явился.
Больше кабальеро не принимал участия в судьбе монастырской воспитанницы. Он знал, что свадьба состоялась через неделю после его визита к невесте, а потом молодожён выглядел вполне довольным новоиспечённой половиной, которую вскоре увёз в своё поместье. Как жениха удалось провести и появился ли на свет зачатый безбожным обманом ребёнок, дон Стефано не интересовался. Разбойник старался не вспоминать происшествие, решив для себя: девушку, воспитанную в монастыре, он ни при каких обстоятельствах не возьмёт в жёны.
Рядом с цифрой два он написал несколько имён девиц на выданье, которых знал в Сегилье, затем, сильно нажимая на перо, перечеркнул их жирными линиями, и второй листок отправился в камин вслед за первым.