Диана Шмелева
Ошибка разбойника
22. Видит око, да зуб неймёт
На рассвете дон Стефано с трудом растолкал своего молодого приятеля.
– Дон Хуан, вы забыли, что мы приехали на охоту!
– А? Да? Так рано? – бормотал юноша, пытаясь перевернуться на другой бок.
– Уж извините, горные козлы и бараны любят щипать травку по утренней росе!
– Я не баран! – сопротивлялся избалованный отцовский любимец.
Рассвирепев, кабальеро схватил дона Хуана за плечи, одним рывком поставил его на ноги и был готов оттаскать сонного красавца за растрёпанные светлые кудри, придававшие юноше вид ангелочка.
– Вы забыли, зачем приехали в Хетафе? – грозно прикрикнул на приятеля дон Стефано.
– На охоту? – неуверенно переспросил дон Хуан.
– Да! Я позаботился о проводнике, о собаках, о ружьях! О завтраке, чёрт побери! На вас сейчас ведро воды вылью!
– Иду, я иду!
– Для начала оденьтесь! – разозлённый дон Стефано вышел из комнаты и втолкнул в неё лакея дона Хуана, предварительно отвесив затрещину парню, не посмевшему будить своего господина.
***
Поохотились славно. Застрелили двух серн и крупного козла, а вечером тушу серны отправили в дар сеньору Рамиресу, напросившись таким образом к идальго на ужин. Дон Хуан явился в гости нарядным, прекрасно причёсанным, с напомаженными усами, по молодости лет не очень густыми.
Дон Стефано ворчал про себя: «Неужели Инес польстится на юного лоботряса?» Кабальеро, с одной стороны, надеялся, что осуществит замысел выманить девушку на дурную дорожку, а потом перехватить, оставив с носом и смазливого дворянчика, и пожилого идальго. С другой стороны, было чертовски обидно осознавать, что для сеньориты миловидность юноши близкого ей возраста может оказаться привлекательнее, чем сила и ум зрелого мужчины.
В доме идальго охотников встретил ещё один гость, совершенно, по мнению дона Стефано, ненужный – капитан Фадрике Морено. Пришлось изображать удовольствие от встречи с человеком, которого кабальеро не мог разгадать, и это сеньора дель Соль уже не беспокоило, а бесило. Впрочем, охота давала мужчинам обширную тему для разговоров, позволяя за безобидной беседой скрыть подлинные намерения каждого.
Дон Хуан предстал во всей красе своей юности и сегильской моды. Он, не стесняясь, рассыпал комплименты хозяйской дочери:
– Для меня честь, сеньорита Инес, что вы отведали кусочек моей добычи! Эта серна не была и вполовину так изящна, как вы!
– Бедняжку изящество не довело до добра, – улыбнулась девушка, искоса посмотрев на поклонника.
– Почему? Животные в ваших горах на то и созданы, чтоб угодить на вертел в благородной компании! Для них это честь!
– Вы опасный человек, дон Хуан, – Инес изобразила серьёзность. – Умеете решать, что кому честь.
– И в изяществе вы строгий судья, когда присматриваете, кого съесть, – в тон ей подключился к разговору отец.
Дон Хуан не заметил насмешки и остался собой очень доволен, а более наблюдательный дон Стефано поспешил перевести беседу в русло, где светский юноша не будет выглядеть глупцом, умеющим лишь изрекать банальности.
– Сеньорита, в прошлый раз вы читали баллады, может быть, с тех пор у вас было время прочесть ещё что-нибудь?
– Стоит ли, кабальеро, говорить о книгах, когда за столом есть люди, много повидавшие за свою жизнь, и это были не страницы под переплётами? – учтиво ответила девушка.
Инес могла намекать на дона Фадрике, но бывший капер имел полное право отнести её слова на свой счёт и обрадовался, еле успев спохватиться – не слишком ли заметно расплылся в улыбке. Чуть не забыв о доне Хуане и о своих планах, кабальеро принялся за рассказ.
– Самое удивительное, что я припомню за океаном – громадные террасы, построенные туземцами. Их цари сумели устроить в своих горах, не менее красивых, чем горы в Хетафе, безупречный порядок, основанный на полном беспрекословном подчинении тамошних крестьян и мастеровых. Плоды их порядка можно будет видеть столетия спустя – так надёжно террасы укреплены.
– Порядок не помог им сохранить своё царство, – вставил идальго.
– Разумеется! Что такое даже лучшие из туземцев по сравнению с подданными эспанского короля!
– Я слышал, лесные дикари сопротивлялись успешнее, чем подчинённые мудро устроивших свой порядок царей, – обронил дон Фадрике, поправив лампу с ароматной добавкой, отпугивающей комаров.
– Верно, сеньор, – кивнул дон Стефано. – Эти негодяи порой делали вылазки и нападали на корабли, бросившие якорь в гавани около эспанского поселения. На моих глазах атаковали не успевший разгрузить товар корабль работорговцев. Налетели на своих лодках из устья реки, закидали факелами ближайшее судно и отступили, пока эспанцы тушили пожар. Мы едва успели команду спасти, к счастью, люди легко отделались, но корабль и груз капитан потерял.
– Груз? – воскликнула Инес, позабыв обычную сдержанность. – Вы сказали, корабль работорговцев, там были люди? Они смогли выбраться?
Дон Стефано не сразу сообразил, что девушка спросила его о рабах, ему было решительно всё равно, какой груз потеряли незадачливые торговцы. На миг смешавшись, кабальеро встретил пытливый взгляд карих глаз, догадался – враньё о чудесном спасении запертого в трюме товара не проведёт капитана Mорено, и состроил печальное выражение лица:
– Мне жаль вас огорчать, сеньорита, корабль затонул слишком быстро.
Девушка опустила глаза и сделала глоток отвара из своей кружки, а кабальеро решил про себя: «В следующий раз надо придумать историю спасения кота или попугайчика – ей понравится». Вслух дон Стефано произнёс:
– Дикари безнравственны и жестоки, те из них, кто способен оценить благо стать подданными эспанского короля, поистине счастливы по сравнению со своими соплеменниками.
Забытый дон Хуан решил, что настало его время вступить в разговор:
– Уверен, десяток дикарок не стоят и мизинца эспанской сеньориты! – он выразительно посмотрел на Инес.
Улыбнулись все как один. Юноша украдкой глянул на старшего приятеля, уверенный в его одобрении, и не подумал, что девушка успеет заметить быстрый взгляд.
Дон Хуан вдруг показался ей похож на кудрявую комнатную собачку – хорошенькую, балованную, привыкшую во всём полагаться на свою хозяйку. Возникшего в воображении девушки пёсика вёл на поводке дон Стефано. Инес удивилась своей фантазии – нелепо было представить высокого и мощного кабальеро развлекающимся с подобным животным, но картина получилась на удивление яркой.
Вскоре гости из Сегильи откланялись. Едва за ними закрылась калитка, дон Фадрике, оставшийся ночевать в доме друга, негромко отметил:
– Для работорговцев люди в трюме – такой же груз, как табак.
– Для нашего знакомого, думаю, тоже, – невесело подтвердил слова капитана идальго.
***
Кабальеро зашли в комнату сеньора дель Соль, который позаботился, чтобы не подслушал, как они обмениваются впечатлениями о визите в дом идальго.
– Дон Стефано, почему вы заговорили о террасах, а не, к примеру, об украшениях?
– Надо же было разбавить чем-то осмысленным ваши банальности!
– Женщинам укрепления, туземный порядок и прочие заморские байки – полная ерунда!
– Не думаете ли вы, что разбираетесь в женщинах лучше меня? – огрызнулся бывший капер.
– Вы как будто хотели произвести впечатление на идальго, а не на сеньориту!
– В конце концов, кто собрался соблазнить девушку: вы или я?
– Никак не пойму, зачем вам надо, чтобы я её соблазнил? У вас какие-то счёты с её отцом? По виду не скажешь, вы ловите каждое его слово.
Дон Стефано был зол, ноздри его раздувались – молокосос проявил неожиданную проницательность. Нужно было срочно переиграть план увезти Инес, когда она согласится бежать с доном Хуаном, но прежде, чем юноша сделает её своей. Миг поразмыслив, разбойник решил – не стоит обманывать молодого человека, считая его глупее, чем он оказался. Поэтому, успокоившись, беспечно ответил:
– Сеньорита настолько юна, что считает меня за доброго дядюшку, а поговорить с ней так, чтобы она почувствовала во мне мужчину, не позволяет её отец.
– И? Вам обидно?
– Вздор! Как можно обижаться на отца, старающегося защитить невинность дочери? Однако я для сеньориты Рамирес вовсе не дядюшка, и чем дольше мы знакомы, тем меньше мне хочется выглядеть родственником в её глазах.
– Так что вы хотите? – догадывавшийся, что сеньор дель Соль преследует свой интерес, дон Хуан не мог взять в толк, зачем этому человеку вовлекать в свои интриги другого соблазнителя прекрасной девицы.
– Сеньорита Инес живёт, как крестьянка. Её нетрудно похитить из бедного деревенского дома, но дворянин никогда не позволит себе подобного обращения с честной девицей своего сословия. Другое дело, если юная особа добровольно сделает неверный шаг и даст согласие на побег – тогда мужчина вправе пренебречь строгими правилами благородных людей, даже если это согласие дано не ему.
Дону Хуану потребовалось не меньше минуты, чтобы осмыслить сказанные с лучезарной улыбкой слова дона Стефано. Ошеломлённый, растерянный, заплетающимся языком юноша пробормотал:
– Вы хотели похитить её, свалив на меня?
– Именно! – ответ был дан с той же улыбкой, без тени смущения. – Вы не столь безнадёжны, как я полагал поначалу.
– Но ведь это… Бесчестно! – нечасто молодой дворянин вспоминал отцовские наставления, но дело показалось ему выходящим из ряда вон.
– Отчего же? Ведь я объяснил – с девицей, согласившейся вступить в непозволительную связь всё равно с кем, любой мужчина вправе обращаться, как ему вздумается. Вам ничего бы не угрожало, кроме подозрений – ведь сеньорита была бы не с вами.
– А вам?
– Мне тем более. Я, в отличие от вас, ни от кого не завишу и смогу надёжно спрятать любовницу, а подозрения, разделившись, станут пустыми для нас обоих, – дон Стефано хмыкнул. – Если бы вы оказались настолько глупы, что громогласно обвинили бы меня, я бы вам объяснил, что соблазнять девицу в доме, где вы приняты, так что она досталась другому – не только позор, но и сделает вас предметом насмешек.
– Ну уж нет! – уяснив план хитрого кабальеро, дон Хуан не собирался ему потворствовать. – Я вовсе не собираюсь служить для вас ширмой! И, кстати, склонять сеньориту к побегу тоже не собираюсь – в саду идальго найдётся укромный уголок нам с ней поразвлечься. Потом я сразу уеду, а вы штурмуйте дом Рамиресов, если угодно и не разбираетесь в сторожевых собаках. Пёс у идальго едва ли не волкодав.
Дон Стефано потянулся, не сводя снисходительного взгляда с приятеля.
– Я в ваши годы был таким же болваном в отношении женщин. Думал – одна, другая, главное – почаще менять, упускал большую часть наслаждения, был расточителен, и лакомые кусочки оказывались всё равно, что первая встречная девчонка на улице. Главное – неужели вы думаете, что имеет значение, с какой целью девица откроет калитку – выйти самой или впустить вас.
– А со мной вы бы что сделали? Стукнули бы по голове, что ли?
Юноша произнёс последние слова, как очевидный абсурд, и тут же замер, открыв рот и уставившись на дона Стефано. Тот несколько раз хлопнул в ладоши.
– Браво, мой юный друг! Вы растёте на глазах! Ещё немного, и сами окажетесь в состоянии вести интригу.
– Это разбой, а не интрига! – дон Хуан покраснел от возмущения.
– Пустяки, день-другой головной боли – не то, на что кабальеро обращают внимание. Утром вы бы подумали, что выпили лишнего, всего и делов.
Непоколебимая убеждённость дона Стефано, что в его плане нет ничего предосудительного, озадачила молодого дворянчика, ещё более – что кабальеро, казалось, не сомневался в осуществлении этого плана. Голос дона Хуан вновь стал неуверенным.
– И что вы собираетесь делать, раз я обо всём догадался?
– Договориться с вами, – столь же спокойно ответил сеньор дель Соль.
– Что? Вы с ума сошли!
– Отнюдь. Вы ведь заинтересованы не только, даже не столько в прелестях сеньориты, но и в мести отцу девушки за его шуточки, которые он позволяет в адрес знатных дворян, даже самого графа де Перера. А тайное падение в Хетафе не получит огласки. Я уверен, местные крестьяне слишком ценят заботу идальго о них и будут держать языки за зубами, сам он – тем более.
– Не настолько заинтересован, – пожал плечами дон Хуан. – Впрочем, если вы так щепетильны, что не хотите похищать честную дворянку, можете взять сеньориту Инес, когда я её соблазню, и устроить огласку хоть на всю провинцию.
– Хотите снять сливки, а мне бросить объедок? – голос опытного сеньора на миг стал опасным, но дон Стефано вернулся к прежнему снисходительно-добродушному тону. – Если обойдёте меня, я помогу идальго женить вас на падшей девице, а потом развлекусь с вашей женой.
– Знаете, – юный кабальеро махнул рукой, – даже спорить с вами не буду. Просто уеду завтра с утра, и сами крутитесь тут с вашими хитроумными планами.
– Я ведь сказал, что хочу с вами договориться. Неужели вам не любопытно узнать, что я предложу вам за помощь?
– И что? – с подозрением посмотрел дон Хуан.
– Объятия прекраснейшей дамы в Сегилье. Кто, на ваш вкус, достоин этого звания?
Юноша затаил дыхание, замер и севшим голосом прошептал:
– Герцогиня де Медина!
Донью Марию он видел в сегильском соборе. Её светлость прошествовала мимо скамеек, с которых поднялись и подобострастно кланялись жене губернатора менее знатные прихожане. Лицо женщины было укрыто прозрачной вуалью, позволявшей различить правильные черты и придававшие даме загадочность героини куртуазного рыцарского романа. Стать, поступь произвели на юношу неизгладимое впечатление, главное – он заранее подкупил служащего храма, чтобы в нужный момент в монашеской рясе подойти ближе к чаше со святой водой и увидеть лицо слывшей одной из первых красавиц Эспании сеньоры, когда она подняла покрывало. Мига оказалось достаточно, чтобы юноша был поражён в самое сердце. Величественная, гордая, безупречная, донья Мария не заметила какого-то служку, а скрывавшийся под личиной молодой кабальеро едва очнулся, когда сообщник ткнул его в бок.
Молодость, жизнерадостный нрав и избалованность не позволили дону Хуану надолго впасть в мечтания о недоступной женщине, но когда прозвучал неожиданный вопрос старшего приятеля, в памяти юноши облик её светлости всплыл во всём блеске.
Дон Хуан встряхнул светлыми кудрями, отгоняя морок – разумеется, он не считал, что подобная сделка возможна, но через миг для красавчика стал потрясением вид дона Стефано, казалось, серьёзно обдумывавшего пути выполнения немыслимого условия. Сеньор дель Соль, поведя глазами туда и сюда, согнув и разогнув пальцы, окинул собеседника оценивающим взглядом.
– Что ж… вы недурны, прямо скажу – картинка. Сегодня с утра, – сеньор хмыкнул, – пока я будил вас, у меня было время разглядеть вашу гладкую белую кожу. Ростом, правда, не вышли – её светлость лишь чуть ниже вас, но… Подойдёте донье Марии как подарок на день рождения.
Молодой кабальеро вскочил, пошатнулся и схватился за спинку стула.
– Вы можете устроить свидание с её светлостью?! Лжёте! Не верю!
– Разумно. На свете можно верить лишь избранным, однако… есть случаи, когда удача поворачивается к вам единственный раз в жизни, откажетесь – станете сожалеть о своей осторожности, даже о разуме.
Дон Хуан как будто впервые заметил высокий рост, широкие плечи, редкую силу бывшего капера, излучаемую им уверенность и энергию. Подумал: дон Стефано не юн, но довольно красив, наверное, нравится женщинам. Представить рядом с ним божественную донью Марию оказалось на удивление легко. Юноша выдавил из себя:
– Вы – любовник её светлости? – а потом, как заворожённый, смотрел на тёмные усы дона Стефано, приподнимающиеся над растянутыми ухмылкой губами. – Тогда зачем… – дон Хуан судорожно сглотнул. – Зачем вам Инес Рамирес?
Довольный произведённым эффектом, дон Стефано от души расхохотался:
– Всё приедается, особенно женщины, которых приходится делить, пусть и с законным супругом. Донья Мария в постели столь же великолепна, как на приёме во дворце своего рогоносца, но порой аромат самой пышной из роз хочется сменить на нежную прелесть скромной полевой фиалки. Тем более сеньорита Инес для меня пока неприступна, я сам удивлён, сколько хлопот оказалось с деревенской дворянкой…
Увидев, что младший приятель не приходит в себя, дон Стефано продолжил:
– …Я никогда не хвастался связью с герцогиней и перед вами не хвастаюсь, а предлагаю вам сделку. Верю, что вы не проболтаетесь. Вы опьянены мыслью о близости с доньей Марией, и я вижу – вас ведёт не тщеславие. Поверьте и мне – я не обещаю вам невозможного…
Дон Хуан тяжело дышал, не соглашаясь и не возражая, тем позволив завлекающему его в сеть интриг кабальеро продолжить:
– …Чем вы рискуете? Что я не оплачу ваше участие в моих личных делах? Зато какой великолепный вас ждёт выигрыш, если ваши подозрения на мой счёт напрасны! Её светлости пора из учениц стать учительницей, я окажу вам обоим эту услугу, заодно расстанусь с ней мирно, а вы перестанете быть мальчишкой, способным увлечь лишь неискушённых прелестниц.
Окончательно потеряв голову, ослеплённый видением доньи Марии, с улыбкой вытаскивающей из причёски шпильку за шпилькой, расстёгивающей воротник, позволяющей расшнуровать свой корсет, затем, в прозрачной сорочке, перешагивающей через упавшее на пол платье, юноша прошептал:
– Я согласен!
23. Свидание у стены
Поутру кабальеро обсудили приготовленные для Инес подарки. Увидев серьги и кулон с жемчугом, дон Хуан рассмеялся.
– Сеньорита не поймёт этой роскоши, она всю жизнь провела в глуши. Бусы из крупных кораллов ей в самый раз – крестьянки их обожают. И пару расшитых туфелек из Тагоны, девица наверняка присматривала подобные в городской лавке, но ей даже такие не по карману.
– Не забывайте, кто отец сеньориты, – недовольно буркнул ему дон Стефано.
– Ха! Идальго, конечно, учит её лучшим правилам, но что такое отцовские наставления!..
О тщетности стараний почтенного родителя внушить любимому чаду, как должно вести себя благородному дворянину, дон Хуан знал не понаслышке.
Пока старший приятель буравил младшего сердитым взглядом, тот ответил перенятым у сообщника снисходительным тоном:
– …Вы, может быть, хорошо разбираетесь в светских дамах – признаю, я пока для них был предметом охоты, а не охотником, но простые радости вы позабыли.
Дон Стефано не стал возражать. В его имении крестьянки редко ему отказывали, а неуступчивых он забывал или брал силой, не снисходя до ухаживаний. Bпрочем, и то, и другое случалось редко – у кабальеро изысканный вкус.
– Посмотрим, что для сеньориты Инес оказалось важнее – происхождение или воспитание среди крестьян, – сквозь зубы подытожил сеньор дель Соль.
***
С утра идальго работал в поле. Первым свой презент через шустрого мальчишку из таверны передал дон Хуан. Не прошло и пары часов, как в таверне появилась старая служанка Рамиресов и вручила лакею небольшой пакет и записку. Мужчины с нетерпением прочитали сообщение, вырисованное каллиграфическим почерком:
«Почтенный сеньор! Я очень рада, что вы любезно позволили мне отблагодарить вас за подаренный моему отцу охотничий трофей. Надеюсь, мои скромные старания придутся по душе достойной особе, которой предназначены ваши подарки. И.Р.».
– Что это значит? – дон Хуан выглядел озадаченным.
Его приятель без слов развернул кусок полотна, из которого вывалились аккуратно сложенные бусы и туфельки, стал их разглядывать и расхохотался.
– Смотрите, бусы стали длиннее!
Действительно, теперь крупные коралловые бусины чередовались мелкими, видимо, из детского украшения сеньориты Рамирес. С неменьшим интересом дон Стефано разглядывал туфельки.
– Здесь были бантики?
– Нет, – хмуро ответил разочарованный неудачей дон Хуан. – Что за выходка!
– Что за почерк! Не знаю, сама ли сеньорита Инес додумалась сделать вид, что выполнила заказ на рукоделие, но вырисовывать буквы, которые скроют подлинный почерк – наверняка наука отца.
– Вы радуетесь, будто не хотите, чтобы ваша дикая затея увенчалась успехом.
– Занимательная получилась охота.
– Не выдохнитесь, прежде чем загоните вашего зверя.
Краткая перепалка перешла в обсуждение дальнейшего плана. Дон Хуан решил через того же парнишку пригласить девушку на разговор через стену – это считалось приличным даже в провинции. Конечно, были опасения, что сеньорита попросит кого-нибудь незаметно сопровождать её, однако опыт дона Хуана подсказывал – если деревенские красотки решаются на подобное свидание с кабальеро, то предпочитают прийти одни, думая, что могут не опасаться за свою честь и доброе имя, и надеясь на серьёзное увлечение дворянина. Тут их и можно уговорить открыть калитку для поначалу невинных объятий. Юноша уверял – бывает, что крестьянка ломается день или два, зато сама заботится об отсутствии свидетелей, и успеха он добивался не позже чем на третьем свидании. Старший кабальеро не был уверен, что его приятель не привирает, но решил понаблюдать за развитием событий, не докучая молодому человеку советами.
***
Вечером дон Стефано, прислушавшись к шагам сеньориты, доносившимся из-за стены, проникся уверенностью – Инес не стала никого с собой звать. Молодые люди остановились в месте, где стена была ниже, и с обеих сторон были приставлены камни. При разговоре юноша и девушка видели лица и хорошо слышали голос друг друга. Сеньор дель Соль остановился в стороне от выемки в глубокой тени, откуда ему благодаря лунному свету было легко разглядеть лицо дона Хуана, но сеньор не мог видеть Инес.
Юноша начал разговор, как по писаному:
– Сеньорита, я с первого взгляда потрясён вашей красотой!
– Благодарю за любезные слова, дон Хуан, – учтивый тон не давал понять, подлинно ли Инес тронута комплиментом.
– Я грежу вашим обликом, мне снится ваш голос, я места не находил себе, пока вновь вас не увидел!
– Я рада, что в нашем Хетафе вы нашли прекрасные места для охоты.
Не позволив сбить себя с толку, дон Хуан вдохновенно продолжил:
– Охота – всего лишь предлог! Я мечтал видеть вас!
– Бедные серны, как им досталось за ваши мечты, – Инес, очевидно, не принимала всерьёз слова избалованного женским вниманием красавца.
– Вы не позволите мне ни капли надежды на вашу благосклонность?
– Отчего же, дон Хуан, я всегда благосклонна к гостям в нашем доме.
– Вы необыкновенная девушка, сеньорита, я никогда таких не встречал!
– Рада, сеньор, что вы пополнили вашу коллекцию редкостей!
Здесь молодой кабальеро смешался. Он видел в Инес крестьянку и считал блажью слова приятеля о том, что девица благородного происхождения, воспитанная в деревне и одевающаяся в простую одежду, чем-то отлична от девушек низших сословий, хотя и приходилось к ней обращаться на «вы», как к сеньорите. Вспомнил юноша полку книг в комнате, где идальго принимал гостей, вопрос дона Стефано о том, что успела Инес прочитать, чёткий почерк полученной сегодня записки, и слегка растерялся. Сеньорита Рамирес даже в отсутствие отца говорила, как следует дворянской девице. Получается, воспитание и образование девушки имело не меньше значения, чем платье, которое дону Хуану в темноте не бросалось в глаза и не напоминало о низком если не происхождении, то положении намеченной красотки.
Полный решимости с помощью дона Стефано добиться свидания с предметом своей мечты – герцогиней де Медина, юный сеньор не отступился.
– Ваши слова – ледяной ветер, но им не остудить моё сердце. Вы смиряете мои надежды вашей учтивостью, но не в вашей власти сломать крылья моей мечты. Каждая звезда, что зажглась сейчас в небе – свидетель огня, полыхающего в моей душе. Ни стужа, ни мрак, ни бесконечное расстояние не способны заставить ваш облик померкнуть в моих глазах!
В воображении дона Хуана возникла женщина, к которой он стремился – донья Мария, и молодой человек не на шутку увлёкся, слова вдохновенно лились с языка, удивив даже многоопытного сеньора дель Соль: «Мальчишка, однако, мастак».
Чуть помедлив, сеньорита Рамирес тихо произнесла:
– Благодарю, сеньор, я тронута.
– Правда? – очнувшись, самодовольно спросил поклонник, не замечая, что одним словом разрушил очарование искренней речи.
Если Инес и была ненадолго впечатлена, то короткий победный вопрос вмиг отрезвил её, что не укрылось от дона Стефано, подумавшего: «Под конец всё испортил, болван!»
Не сочтя нужным высказывать недоверие, девушка вернулась к шутливому тону.
– Как может не быть правдой то, что написано во многих романах?
– Каких романах? – сердито спросил кабальеро, догадавшись, что зря потратил свой пыл на наблюдательную сеньориту.
– Их множество, я о них больше слышала, чем читала, но рыцарь в них непременно с первого взгляда влюбляется в свою даму.
Пару недель назад дон Хуан на подобное высказывание только хмыкнул бы, но сейчас он вновь вспомнил донью Марию и глубоко вздохнул, забыв, что Инес его лицо видит, и от неё не укроется взгляд, устремлённый в мечты. Повисла пауза, которую девушка решила прервать, мягко сказав:
– Благодарю за приятный вечер, дон Хуан.
– А? Что? – юноша очнулся, сообразив – провалил свой план.
К досаде примешивалось странное чувство, которое он не мог определить.
– Сеньорита… Я должен просить прощения у вас, – вырвалось у красавчика.
«Он что, спятил?» – дон Стефано злился на последние ускользающие надежды получить Инес с помощью дона Хуана.
– Что вы, сеньор, – Инес как будто не удивилась, – вы ничего мне дурного не сделали.
– Я хотел… – юноша осознал, что ему стыдно.
– Пустое, кабальеро, желания приходят и уходят, не всегда они в нашей власти. Не стоит извиняться за то, что осталось желанием.
Стыд стал нестерпимо жгучим не только за попытку помочь дону Стефано обманом сделать Инес любовницей, но и за грязный способ, на который молодой человек согласился, чтобы добиться обожаемой доньи Марии. Накануне юноша почти не вспоминал поразившую его красавицу – слишком высоко герцогиня стояла над ним, но поверив, что приблизиться к ней возможно, после ночи, когда прекрасная дама стала владычицей его снов, дон Хуан пробудился влюблённым без памяти.
– Благодарю вас, сеньорита, вы ко мне очень добры, – обычно неуступчивых женщин юный соблазнитель крестьянок называл жестокими, но в этот вечер всё пошло наперекосяк.
Девушка постаралась скрыть растерянность и смущение:
– Кабальеро, не стоит благодарности, я очень рада поговорить с учтивым благородным человеком.
– Благородным! – слово показалось дону Хуану насмешкой, он болезненно сморщился и опустил глаза.
Инес взяла себя в руки и твёрдо ответила:
– Да, я вас назвала благородным не только потому, что вы дворянин. Я не могу вам сказать ничего, что вы бы не знали, но я уверена: вы порядочный человек, и отец может вами гордиться.
«Воспользуйся её убеждённостью, дурень, давай!» – дон Стефано напрягся, готовый вступить в игру, если Инес, желая подтвердить своё мнение о юном распутнике, сделает неверный шаг. Однако смущённый красавчик разочаровал интригана.
– Вы необыкновенная девушка, сеньорита, я никогда таких не встречал, – ответил дон Хуан совсем другим тоном, чем раньше. – Простите, я считал вас такой же, как обычные крестьянки.
– Не судите о них слишком строго, сеньор, – ответила Инес, не раз видевшая, скольких слёз стоит деревенским девушкам доверчивость к развлекающимся кабальеро. – Они не могут смотреть на вас как на равного, вы для них – воплощение сказки.
Дон Хуан никогда не думал ни о чувствах, ни о судьбе брошенных им крестьянок, и поёжился. Но на сегодня впечатлений для него было слишком много. Он осмелился вновь посмотреть в лицо девушки, и сейчас она казалась ему совершенно иной. Красота, живость, осанка – всё отступило на задний план рядом с серьёзностью и участием. Казалось, что сеньорита понимает дона Хуана больше и лучше, чем он сам и близкие ему люди. От её спокойного одобрения в груди разливалось тепло, улыбка внушала надежду, что грязь, в которую молодой человек окунался по доброй воле, в которой находил удовольствие и которой потом похвалялся, отступит, не оставив в душе ни раны, ни пятен.
«Ну всё, размяк! Я зря строил планы уложить этого купидончика в постель доньи Марии, – дон Стефано слегка потянул затёкшие ноги. – Дрянь какая-то в этом Хетафе, всё навыворот получается.
Инес тем временем собралась уйти:
– Доброй ночи, сеньор!
– И вам, сеньорита! – выдохнул дон Хуан. – Если когда-нибудь вам понадобится помощь – я буду счастлив помочь вам, как брат!
Дон Стефано припомнил самые затейливые ругательства, которые слышал в портах разных стран. Он проводил глазами удаляющегося юношу, хотел уйти сам, но разглядел наглую морду серого кота, усевшегося на стене.
«Может быть, Инес снова появится, чтобы забрать этого разбойника в дом?»
Расчёт оправдался. Кот выгнулся, задрал хвост, фыркнул, и кабальеро догадался – Хумесильо приветствует свою хозяйку.
Девушка подошла к тому же месту возле стены, где она разговаривала с доном Хуаном, но не успела взять на руки дымчатого любимца.
– Сеньорита, – негромко позвал её дон Стефано, встав на камень с наружной стороны стены. – Ваш кот вновь устраивает нам встречу наедине.
Не ожидавшая никого увидеть так поздно, Инес вздрогнула, но сразу ответила:
– Добрый вечер, кабальеро. Вы любите ночные прогулки?
– Решил присмотреть за доном Хуаном, который отправился поговорить с вами.
– Не думала, что дону Хуану нужна дуэнья, – растерянно пробормотала девушка.
– Хм… дуэньей меня ни разу в жизни не называли, – усмехнулся сеньор.
– Извините, я не хотела вас задеть.
– Боже, какая обида от очаровательной девушки! Всё-таки в знак того, что вы не считаете меня дуэньей, позвольте поцеловать вашу руку.
Миг поколебавшись, Инес молча протянула руку мужчине, по-прежнему стоявшему по другую сторону стены.
Дон Стефано вдохнул аромат её кожи. В деревнях женщины используют для мытья травяные отвары. В своём поместье сеньор дель Соль к возвращающимся с работы простолюдинкам не приближался, а праздничный запах даже самых опрятных крестьянок привык считать грубоватым. Но горные цветы Хетафе оставили на пальцах Инес ускользающий флёр, показавшийся привередливому светскому мужчине изысканными духами. Он покрыл руку девушки жаркими поцелуями, далеко выходящими за рамки обычной учтивости, и не позволил испугавшейся его горячности Инес отдёрнуть руку. Cеньорита, чувствуя силу его железных пальцев, замерла, зажмурилась, стараясь подавить дрожь, вновь открыла глаза и, негромко выговаривая каждое слово, произнесла:
– Кабальеро, я совершенно уверена, что вы не дуэнья, не стоит труда убеждать меня дальше.
Подняв голову, дон Стефано впился взглядом в её лицо. Он понимал, что дочь идальго, хотя сумела собой овладеть, испугалась, а зная о его ухаживании за другой, не доверяет ему. Страх был заметен в расширившихся сверкающих гневом глазах, на твёрдо сжатых губах, а чуть поднятый подбородок выражал решимость противостоять порыву мужской страсти, которую девушка не могла не заметить.