Евгений Александрович Жиляев
Нагна
Пора было идти, я и так долго простоял, созерцая вечность, еще раз оглядевшись напоследок, пошел по еле заметной тропинке дальше, на которую набрел случайно. Свернув в овраг, куда повела меня «нить Ариадны», набрел на стремительно бегущий ручеек и под его «веселую песню бега» зашагал дальше вдоль него.
Я набрел на несколько заброшенных домов среди высокой травы, но неплохо сохранившихся, двери и ставни закрывались, лишь немного покосились. За ними был разбит сад, на котором висели созревшие плоды, нашел также и места, где некогда были огороды. Исследовав постройки, обнаружил некоторые пригодные инструменты, топор, молоток, еще кое-что и даже обрубок меча. Интересно, по какой причине жители покинули свои жилища, хотя в смутное время причина могла быть только одна – желание выжить. Я не увидел следы какого-либо насилия, поэтому, думаю, люди ушли отсюда вынужденно, хотя и добровольно. Мне здесь очень понравилось, и я решил провести тут несколько дней. Еле приметная тропинка, приведшая меня к избам, навела на мысль о возможно не совсем брошенном месте, и кто-то редко, но все же навещал это хозяйство.
Я остался здесь. Шли дни…И чем больше длилось мое проживание в этом заброшенном месте, тем глубже я проникался природой, ее раскрепощенностью, свободой, неограниченностью. Мне доставляло огромное удовольствие исследовать окружающий ландшафт, открывать для себя что-то новое. Я обнаружил глубокий колодец с вкусной ледяной водой, много хозяйской утвари, которую разглядывал и представлял как ею пользовались люди. Меня магнетически здесь все притягивало и, не желая противиться, словно, чьей-то воле, продолжал свое пребывание. Находясь в одиночестве, слушал себя, шум ветра, звуки природы и чувствовал, как меня начинает покидать беспокойство, неуверенность, скованность. Я уже почти забыл даже, куда я шел и зачем. Во мне нарастало желание остаться здесь, наверно, о подобном ощущении говорят люди, нашедшие именно свое место, где открывается сердце и приходит полное понимание своего единства и родства с землей. Каждое живое существо отзывалось на меня, и я сам с радостью дарил им свое внимание и заботу.
Я совсем потерял счет дням, а первоначальное ожидание гостей сменилось забытьем и осознанием в собственном лице хозяина заброшенных усадеб. Наладил свой быт, занимался ремонтом и домашними делами, делал обходы, так протекал обычно мой день. Как-то раз, обливаясь водой возле дома, фыркая от удовольствия, услышал неожиданно знакомый голос: «Ба, Антон-дружище, ты ли это?» Я резко обернулся, вылив на себя последние остатки воды. Передо мной стоял и широко улыбался Андрей. Мы бросились навстречу друг друга и обнялись по-братски, крепко.
– Вот не ожидал тебя больше увидеть! – начал я, осматривая друга на вытянутый руках.
– Зато я жаждал повидаться с тобой! Ты как сайгак, тебя не нагнать – и засмеялся, – куда ни кинусь в поиске тебя, только одни твои следы и нахожу, закружил ты меня.
– А я вот здесь – показывая рукой просторы, одновременно любуясь ими, ответил я.
– Да уж, совсем крестьянином стал, как я посмотрю, и забыл, куда первоначально путь держали.
– Есть такой грех – не стал скрывать от друга свое пристрастие и продолжил, – пойдем лучше покормлю, если не совсем устал, владения покажу и потом поговорим.
Андрей на все согласился и уже после программы ознакомления, сидя на крылечке, созерцая начало заката солнца, мы возобновили нашу беседу по существу.
– Пора закругляться, дружище – подвел итог Андрей всему тому, о чем я ему рассказал: про встречу с Володаром, с Данко, про свою жизнь тут, – каждый из них говорил о необходимости двигаться на своем пути, поэтому как бы здесь тебе не было хорошо, надо идти дальше. Запомни это место, может, еще вернешься и возродишь его по-настоящему. Оно, конечно, соскучилось по человеческой ласке и любви, потому и держит тебя так сильно. Тут все живое, ты уже убедился.
От слов друга мне стало очень тоскливо и словно все кругом потемнело, хотя все еще было залито светом.
– Я понимаю, Антон, что ты чувствуешь. Земля откликается и переживает расставание с тобой, тем более понравился очень, можно сказать, пришелся по душе здешним обитателям, – и засмеялся, но на душе у меня сгущались тучки, появился протест и упрямство, четкое осознание нежелания покидать обжитой край, куда я вложил всего себя.
Андрей внимательно наблюдал за моей внутренней борьбой и переживаниями, не вмешиваясь. Вставил травинку в рот и теребил ее рукой, смотрел то себе под ноги, то поднимал голову и оглядывался.
– Знаешь – продолжил он спокойно говорить, – многие люди через подобное проходят, в таких условиях им приходится делать трудный выбор – остаться или уйти, чтобы продолжить свой путь. В любом случае, путь – это и остаться здесь, только в твоем случае такое решение неприемлемо!
Тоска меня совсем захлестнула, я даже сам не ожидал насколько сильно проникся этим местом, насколько прочными канатами привязал себя.
– Помнишь, Антон, каким ты был легким, когда начинали совместное путешествие. Но со временем, адаптируясь к новому для тебя миру, непонятному, неизвестному, таящему угрозы, начал раскрываться, насыщаться им, познавать его, учится различению. Теперь ты полностью погрузился в него, живешь в нем и иллюзия, как ты считал, стала абсолютно реальной, способной тебя захватить и не отпустить. В твоей душе глубокие следы многие события оставили, но самыми сильными есть Ирина и вот это место! Причем последнее, оказалось самым запоминающимся. Ты сам должен разобраться, почему так произошло, но сделать придется такой анализ вдали отсюда. Как бы жестко это не звучало, сейчас мы встанем и уйдем, прямо сию минуту, нам надо торопиться, нас ждут в другом месте.
Андрей резко встал, положил руку мне на плечо и сказал: «Поверь, так надо!» Я оставался сидеть неподвижно, как дерево, пустившее глубоко корни. Я нашел уют, комфорт и вот теперь вынужден все это оставить, причем должен отказаться от части себя самого. Было очень тяжело, но стоящий друг, непреклонно на меня смотрящий сверху вниз, и его горящий взгляд, заставили меня подняться, собраться и, попрощавшись с землей, ощутив боль внутри, уйти вместе с Андреем.
Я шел, опустив низко голову, вслед за другом, бодро шагавшим и что-то насвистывающим. Трудно давалось прохождение по знакомым местам, где гулял, мысленно прощаясь, но когда пообещал вернуться, на душе стало светлеть, ощутил появление прежней легкости и прибавил шаг.
– Другое дело – услышал я слова Андрея в ответ на перемену в настроении.
– Просто я пообещал вернуться и сделаю это!
– Как знаешь!
Мы были в пути уже несколько дней, когда, проходя мимо небольшого оврага, услышали тихое мычание. Остановились и прислушались, нам не могло показаться обоим одно и тоже. Спустя некоторое время звуки повторились. Мне сразу вспомнился обвал на дороге, подземелье, поэтому я пошел следом за Андреем очень осторожно, ожидая нечто вроде очередного подвоха. Однако, все оказалось по-другому. На самом дне мы обнаружили связанного человека с кляпом во рту, посаженного в глубокую яму. От протекающего мимо ручья был сделан небольшой отвод таким образом, чтобы вода постепенно наполнила ее и лишила беднягу жизни. Да, жутковатую смерть пришлось бы ему пережить, наблюдая небыстрое затопление собственной могилы. Когда вытащили мужчину из его заточения наверх, к солнцу, освободили от всех пут, перед нами предстал худой крестьянин в оборванной одежде, грязный, с синяками и ссадинами, с еще безумными глазами. Андрей дал отпить ему из своей флаги, помассировал его. И спасенный нами человек начал приходить в себя, стал цепляться за рукава и просить помощи, одновременно благодаря за жизнь.
– Да, постой ты – Андрей попытался его успокоить, – звать-то тебя как, спрашиваю.
Мужчина переводил глаза с меня на Андрея и потом ответил: «Вичко».
– Вичко, скажи, за что ты там оказался, откуда ты? – продолжал мой друг, давая попить еще из фляги.
Наконец, этот Вичко, как он себя назвал, рассказал, что родом из деревни недалеко отсюда, что жили они мирно долгие годы, пока к ним не забрел некто Варяжко, оказавшийся мужичком подлым, завистливым, внесшим смуту среди соседей, настращавший всех друг против друга и став головой. Его, Вичко, за то, что при всех обвинил этого Варяжку в злом умысле через неправду, оговор приговорили к такой смерти, в назидание непокорным. Крестьянин просил, стоя на коленях, спасти его семью.
– Ну что, Антон, выполним просьбу человека? Спасем его род? – задавая вопросы мне, я уже понял, Андрей все решил – со мной или без меня, но он пойдет туда.
– Ты решил тряхнуть «стариной»? Тогда идем!
Вичко вскочил и бросился перед нами, показывая дорогу, приговаривая, что выведет самой короткой дорогой.
В такой роли мне еще выступать не доводилось. Похоже, без приключений нам до Сабровского княжества не добраться. Значит, тому и быть! Особенно мои опасения подтвердились, когда мы вошли в большое селение, где нас приняли крайне враждебно. Люди смотрели исподлобья на впереди идущего Андрея, семенившего Вичко и меня, замыкавшего шествие. Мой друг шел уверенно, с достоинством, оглядываясь вокруг. Крестьяне же, занимавшиеся хозяйственными делами, недовольно отрываясь от них, выходили за пределы своих усадеб, и кто оставался на месте, а кто начинал двигаться следом за нами, собирая уже внушительную толпу. Напряжение возрастало, было очевидно – долго агрессия при виде живого и здорового Вичко сдерживаться не могла. Она и прорвалась…
– Глянь-ка, народ, не отправили мы на тот свет подлюку – послышался голос сзади.
– А мы сейчас это исправим – вторил ему другой.
– Э-э, не спешите, други! – заговорил громко Андрей, останавливаясь и осматриваясь, осадив особо ретивых своей решимостью и в тоже время хладнокровием, волей заставляя людей выслушать его, и продолжил – по старому обычаю, если смерть-судья приговоренного не взяла в первый раз, то вины на нем нет! Разве не тому учили нас предки, оставившие нам справедливый закон! Мы были посланы спасти этого человека – Андрей указал на сжавшегося Вичко, – чтобы вы признали свою ошибку и попросили у него прощение за свои неправедные действия!
– Ишь, ты какой выискался защитник! А знаешь ли ты в чем его вина? – с ехидцей и поддевкой заговорил приближающийся к нам тщедушный мужичок, весь какой-то сморщенный, вертлявый, «липкий».
– Знаю – ответил Андрей, – на нем нет вины!
– Это как так? – не унимался новый «собеседник», – скотину потравил и выходит правильно сделал? Слышали, народ честной? А, Вичко-то, наш – герой!
И злобно засмеялся, явно провоцируя расправу уже над нами, люди подались вперед, окружили нас плотным кольцом.
– А я посмотрю ты голова здесь – начал мой друг, – себя выше закона поставил, выше предков, выше князей, его поддерживающих! Так получается!
– Так, да не так! – крутился мужичок, – Вичко со своим отродьем ущерб всем нанес, служить тьме стал, она вас и послала его спасти, чтобы он и дальше свое темное дело творил! Люди – завопил неожиданно этот «правдолюб» – что же такое делается на белом свете? Совсем нечисть распоясалась! Пора кончать с ней, нечего ее речи льстивые убаюкивающие слушать, ай да хлопцы, хватай «козлатых».
И после призыва сам отбежал в сторонку, наблюдая за произведенным эффектом от своих слов. Толпа зашумела, послышались выкрики, и из ее среды стали выходить крестьяне и обступать нас еще более узким кольцом. Кто что держал в руках, я не знаю, чем бы все закончилось, если бы Андрей неожиданно для всех не бросился на самого ближайшего от него мужика и не отобрал умело вилы. После, стал ими орудовать мастерски, защищая меня и Вичко. Не прошло и несколько минут, как все желающие исполнить волю «узловатого» лежали на земле без сознания. Остальные пыл свой резко поубавили и отступили на пару шагов назад. Обескураженные, селяне смотрели на Андрея, не терявшего время даром, поймавшего голову и связавшего того своим поясом. Никто не решался подойти и забрать поверженных.
– Отнесите их в дома – скомандовал Андрей, – приведите в чувства.
Когда унесли последних, толпа вокруг нас выросла, к ней присоединились те, кто пропустил первый акт «спектакля», и теперь все вместе ждавшие продолжения.
Андрей посмотрел на людей и стал говорить.
– Я пришел сюда устыдить вас! Что же вы, мужики, головы в печах схоронили, а горшки заместо голов нацепили? Чем теперь думаете? А? Я вас спрашиваю! Жили мирно, складно долгое время, друг другу доверяя, последнее для соседа своего не жалея. А теперь в кого вы превратились? Где ваше единство, где ваше соседство? Поверили хулителю! Собрата чуть на тот свет не отправили за то, что он вам глаза хотел раскрыть на жизнь вашу. Как можно было так сердце свое очернить и в камень его обратить? Чему у вас дети будут учиться – злобе, ненависти, вражде? Стыдно мне за вас, мужики!
– А ты нас не стыди – заговорил насупленный дед с густой бородой, с синими выступающими на руках венами от тяжелой работы, – сам-то иль воин иль разбойник, уж больно ты горазд оружием орудовать и посему видно добро чужое отнимать, как я погляжу, приходилось. Скотину и хлеб растить надо, спину гнуть от зари до зари, семью надо кормить. А ежели падучая напала, дык виновник сыскался, а после него опять тишь да гладь, что делать прикажешь?
– Я, может, и разбойник, однако, наветы на своих не приветствовал и напраслину не допускал! И на вопрос твой справедливый так отвечу – ты сам поразмысли, отчего скотина до приживалы вашего не падала, а после его появления у вас начались распри, недоверие, трудности с хозяйством? Что на это скажешь?
Дед молчал, как и все остальные. Андрей всех обвел взглядом, селяне смотрели на него и что-то ждали.
– А чего вы ждете от меня, мужики? Это вы на расправу скоры! Я же могу рассудить по чести, с толком! Хотите?
– Ежели сумеешь так рассудить, тогда валяй – отозвался на вопрос тот же дед.
– Кто имеет против Вичко, говори… – спросил Андрей, – только по правде, вспомнив жизнь с ним соседскую. Подводил ли он когда кого-нибудь, зла лютого желал? Может, воровал, лукавил, за руку был пойман?
Ответа не последовало, и мой друг продолжал.
– Тогда с чего ему вашу скотину травить? Ну, нашли его чашку у соседа! Да разве можно по ней человека жизни лишать? Как же он такой хитрый столько времени претворялся изворотливо, а посуду свою забыл? Темнота помешала ему? А ночью вы к нему обращались за помощью, что он в это время делал?
– Да, вестимо что, спал! – утвердительно ответил другой мужик.
– Так за что, я вас спрашиваю, вы его в яму посадили?
После долгого молчания, дед за всех задумчиво проговорил, почесывая затылок: «выходит, не за что!»
– Выходит, вы человека невиновного осудили! – резюмировал Андрей, – но я вам скажу, кто по-настоящему повинен во всем – это вы сами! Вы позволили приживале взять над вами верх, затуманить головы и превратиться в стадо. Становитесь снова людьми! А этого – толкнув ногой лежащего «подстрекалу» – отправьте на место Вичко. И еще, приведите ему семью, и живите с миром!
Я стоял и смотрел, как бежали навстречу друг другу Вичко и жена с детьми, их слезы радости, люди тоже смотрели на это воссоединение. Сложно было сказать, насколько удалось образумить жителей деревни, мне хотелось верить, что здравый смысл победит окончательно, оставалось только верить!
Андрей коснулся моей руки, предлагая уходить, пока внимание селян было приковано к трогательной семейной картине. Мы стали незаметно удаляться, однако, Вичко вскоре нагнал нас и принялся сердечно благодарить, точнее моего друга. Андрей искренне пожелал ему счастья, посоветовав впредь быть осторожнее, внимательнее к новым людям, что нельзя допускать такого безволия. Потом объяснил, что торопится, и мы продолжили свой путь. Когда я оглянулся, Вичко еще стоял и смотрел вослед, махая нам рукой. Всплыл знакомый образ калейдоскопа событий, отчего я внутренне улыбнулся.
Некоторое время шли молча, каждый погруженный в свои думы. Тишину нарушил Андрей, желая поделиться своими мыслями.
– Ты видел детей, как же важно, чтобы они не совершали ошибок своих родителей, своего предыдущего поколения. Невозможно построить нечто стоящее, если старые промахи перекочевали в замысел их нового образа жизни. Я сам много сделал ненужного, с непростыми теперь последствиями, которые меня еще преследуют, и очень не хочу повторения собственных ошибок кем-то иным. От этого мир только теряет, топчется на месте, вместо движения вперед, все это нужно пресекать, но для этого нужно много знать! – и Андрей улыбнулся, – тут поневоле станешь философом.
– Почему?
– Ты спрашиваешь почему? – точно не поверив своим ушам, весело переспросил мой друг, – дружище, неужели ты не видишь, как живут люди, какие здесь нравы и к чему все это ведет? Упадок и одурение – вот самые простые и подходящие слова, объясняющие направление и, в общем, итог их существования. Жажда власти правителей неуемна, а страдает от порочностей верхстоящих обычный люд. Скажи мне, что будет с той деревней? – спросил Андрей, кивнув головой в сторону ее расположения.
– Не знаю, а что? Наверно, как раньше жить не смогут – предположил я.
– Вот именно, что не смогут, а почему? Потому что забиты, думать им не дают и подсовывают всякую ерунду, которую они принимают за чистую монету. Несмотря на то, что жили по-доброму раньше, недоверие останется, а потом перейдет к детям и так далее. А теперь представь, что селение – это государство и очередной проходимец, подчинив их себе, своей воле, будет насаждать им идею, что соседи зуб на них точат, надо опередить и первыми нанести упреждающий удар, и понеслось…Не так ли?
– Возможно, но как-то мрачновато
– О, это еще без душераздирающих подробностей дележа военных трофеев! – с несвойственной моему другу жесткой импульсивностью заканчивал он свою мысль.
– Что-то ты сегодня горяч, Андрей! Не узнаю тебя!
– Я и говорю тебе, старое еще преследует меня, всплывают накопления. Подобные ситуации, реакция на них вскрывают самого человека – и засмеялся, на этот раз душевно, больше, наверно, на себя, обнаружив остатки старого Андрейки-разбойника. – Вот ты, Антон, больше молчишь, все думаешь, анализируешь – продолжил мой друг, – впитываешь и формируешь свое представление об этом мире. Ты уже многое понял, но не спешишь делать окончательные выводы. Это правильно! Пообщаешься с князем Глебом, вот тогда и будешь подытоживать свой опыт.
– А какой он, князь?
– Увидишь и сам поймешь, но одной встречи достаточно, чтобы многое в тебе изменилось.
Я непроизвольно пожал плечами и сконцентрировался на дороге. Пройдя довольно большое расстояние в тишине, решили сделать привал возле огромного старого дуба, раскинувшего свои ветви широко и могуче. Дерево еще издали впечатляло своими размерами и кажущимся господством над пространством. Я оглядывал окрестности, когда Андрей, подмигнув глазом, вставил пальцы в рот, свистнул очень громко, как говорится «по-молодецки», у меня в ушах зазвенело и весело стало на душе.
– Решил тряхнуть стариной – объяснил свой поступок Андрей, засмеявшись, – дай-ка еще разок повторю – и выдал зажигательную комбинацию.
Поднялся неожиданно ветер и все вокруг притихло.
– Ну, ты прям соловей-разбойник – пошутил я над другом.
– А-то – подмигнул он мне, – потом посмотрел на небо и в задумчивости проговорил – погода меняется, дождь будет.
– Может, свистнешь обратно, отбой дашь.
– Дружище, да ты шутить начинаешь – и громко засмеялся.
Появившиеся на небе тучи стремительно собирались в одну грозную силу, ветер дул не переставая, приминая высокую траву. Лес вдали загудел.
– Не будем никуда переходить – предложил Андрей, – здесь очень подходящее место, чтобы переждать непогоду.
И, не теряя ни секунды, быстро достал накидку из очень плотной ткани со словами «подарок от князя Брко, говорил, незаменимая вещь в походе, проверим…» накрывая себя и меня. Сделано все было вовремя, только мы уселись под накидкой, как хлынул проливной дождь.
– Что-то незамедлительно как-то – сказал я, видя перед собой сплошную стену воды.
– А ты хотел лагерь разбить, подготовиться, а потом хоть потоп? – ответил Андрей, – эх, дружище, и так здорово – тепло и относительно сухо!
Я с ним согласился, а подарок действительно оказался кстати.
– Андрей, давно хотел спросить – как это у тебя получается «колдовать», а?
– Ты про что?
– Да я про случай на дороге, и потом несколько раз замечал действие твоих способностей, честно скажу, поразительных!
– Знаешь, Антон, я не смогу тебе ответить на твой вопрос, сам не понимаю, как получается, просто в нужный момент нечто во мне включается и начинает жить самостоятельно. Чувство вроде того, что это ты сам, но одновременно другой. Мне еще предстоит во многом разобраться, впрочем, и тебе тоже. Многое каждому дано, но трудно до всего скрытого докопаться – и замолчал, – а вот подкрепиться не помешает – резко сменил тему Андрей, – у меня есть хлеб, а ты делись своим запасом, выкладывай что накрестьянствовал.
Шел дождь, а мы сидели и ели, настроение было замечательное, «поход на природу удался на славу»! Такой вывод был бы совсем полным, находясь мы в нашем мире, а не здесь, где опасность подстерегает на каждом шагу и неизвестность, которая не пугает, но давит своей неотвратимостью надвигающейся бури. Война между Кунавским и Сабровским княжеством в этот момент представилась почему-то очень отчетливо, везде полным ходом идет подготовка к «спектаклю смерти», разрушению, страданиям и горю. Приближение этого события к роковой черте неумолимо и его не остановить, вот где страшно – все понимаешь, но сделать ничего не можешь, чтобы предотвратить непоправимое. Атрофированное пороками сознание одного человека оказывается способным направить волю людей даже без их желания к убийству себе подобных. Но странное в другом – в безропотности большинства и смирении перед собственной гибелью, некой запрограммированности на такого рода действия. И все-таки, не может один человек такое проворачивать, выходит Радош не вершина айсберга, тогда кто же?
– Ты чего так задумался? – голос Андрея вырвал меня из моих размышлений.
– Да так, ничего…
– Посмотри, дождь заканчивается, вот так и самое плохое когда-нибудь уйдет! Очистительный дождь все смоет!
– Надеюсь…
– Что же тебя в такую грусть загнало? – заинтересовался Андрей, посматривая на меня с удивлением.
– Война, ее бессмысленность…
– О, она может вогнать в самый что ни на есть низ! Вот и познакомишься с ней, увидишь ее во всей красе – «оптимистично» обрисовал мое будущее Андрей, и серьезным тоном продолжил, – сложно не концентрироваться на смерти вокруг, но ты сейчас, именно сейчас, приучай свое сознание к тому, что там, поверх разрушения, за горизонтом, обязательно наступит рассвет! Понимаешь? Без этой мысли у тебя не будет фундамента, все обретет бессмысленность, призрачность и в конце – утрату самого себя, а это уже равносильно смерти. Верь в восход солнца, но не слепо и бездумно, а со знанием того, что это незыблемо! – и, сделав небольшую паузу, сказал, – это разговор к месту и ко времени.
Между туч стало проглядывать солнце, утихнувшая вокруг жизнь постепенно возвращалась. И спустя некоторое время только разноцветные блики капелек еще напоминали о непогоде.
– Вот так все и будет! – заканчивая нашу беседу, проговорил Андрей, указывая на просторы, полностью оправившиеся от внезапной перемены погоды.
Снова ярко светило солнце, и ветер уносил последние тучки с собой. Дышалось очень легко. Мы решили немного еще переждать, пока не подсохнет трава и накидка, а тогда уже двигаться в дальнейший путь. Тем более, Андрей сказал, что до Сабровского княжества осталось недолго идти, впереди будет широкая река Итора, служащая естественной границей. Когда ее пересечем, окажемся во владениях князя Глеба, хотя осторожность и там придется соблюдать.
Честно говоря, я обрадовался тому факту, что нужно было еще идти, перспектива шагать по земле, хоть и Кунавского княжества, выглядела для меня сейчас более предпочтительной. Здесь существовала ясность, а там – таилось нечто такое, отчего мне при одном упоминании пробегал по телу холодок, и бросало в мелкую дрожь. Я понимал, река – граница и в моей жизни, перейдя ее безвозвратно, стану на другую тропу, очень меня беспокоящую. Отмахнувшись от всех одолевающих неприятных мыслей, внимание перенес на окружающий мир.
Мы снова шли по смешанному заросшему лесу, где часто приходилось пробираться через завалы, кусты, пересекать глубокие овраги, отнимавшие у меня много физических сил. Андрей подбодрял, но привалы не делал, несмотря на обычную внимательность ко мне. Он неустанно шел, помогая и поддерживая меня. Я почувствовал, еще немного и просто рухну от обессиления и усталости, но мой друг, ничего не объясняя, видя мое состояние, настойчиво требовал движения. Стиснув зубы, собрав волю в кулак или как там еще говорят, затянув пояс, старался от него не отставать. В глазах потемнело, тело уже штормило и мотало из стороны в сторону, когда ступая ногой, не обнаружил под ней почву. Я стал проваливаться, хотел позвать друга, но не успел и полетел вниз. Куда усталость делась? Задергал руками в воздухе, намереваясь зацепиться за что-нибудь, не получилось…И кубарем покатился под откос. «Летел», чувствуя под собой подминающиеся кусты, а в мозгу одна мысль – дерево бы не встретить! Все происходило так быстро, так же все и закончилось. Я достиг дна, а следом на меня стало падать потревоженная моим полетом всякая мелочь: листочки, палочки, земля, веточки, накрывая как одеялом. Уже второй раз успешно приземляюсь! – подумалось мне в тот же миг, и на душе стало легко и весело, я засмеялся. Слышал, как стремительно спускался Андрей, его схождение тоже отражалось на мне, обильно посыпая мое тело лесным мусором.
– Живой? – спросил встревоженный Андрей, стараясь перевернуть меня, и увидев мое смеющееся лицо, просветлел сам, – ну, чертяга, напугал! Повернулся – тебя нет! И только возня внизу.
И он меня крепко обнял, потом помог подняться и привести в порядок, отряхнул то, что я пропустил. Все это время я молчал. Удивительно, внутри было очень хорошо и не хотелось это состояние отпускать, начав говорить.
– Молчи, дружище Тоша, видеть твое такое довольное лицо очень приятно, это значительно лучше, чем гримаса боли. Помолчи, помолчи – и стал меня осматривать, – точно все в порядке?
Я кивнул головой и посмотрел на небо, как же хорошо! Андрей присел и вытер пот со лба, хотя, думаю, жест имел иное значение – пронесло!
– Ну, ты как дитя малое иногда, честное слово! – не выдержал мой друг, напряжение которого еще не отпустило до конца, – и как ты умудряешься в такое попадать, но главное – все заканчиваешь благополучно!
– Да, все в порядке – наконец, произнес я, – это уже не впервой.
– Знаю, мне Ирина же рассказывала.
– А куда гнали-то так?
– Места здесь не очень хорошие, затягивают человека, силы его лишают, точно выкачивают, так местные говорят, а к этому следует прислушиваться. Отошел, значит, тогда двинемся.
– Идем, привал получился отменный!
Андрей на меня посмотрел, улыбнулся и сказал «шутник, однако!».
Выбрались из глубокого оврага, склон и низ которого прочувствовал «на собственной шкуре», и пошли в прежнем направлении, а молва людская все-таки оказалось верной!
Долго потом еще топтали лесные угодья, прежде чем решили искать подходящее место для ночлега. Солнце уже начинало садиться, становилось темно, когда Андрей предложил остаться там, где проходили, мимо небольшой полянки, окруженной со всех сторон густой растительностью. По своему обыкновению, оставив меня в ее пределах, сам отлучился пробежаться по ближайшей окрестности.
– Я тут осмотрел все, место вроде ровное, падать тебе некуда – пошутил Андрей по возвращении.
– Что, совсем нет ни одного оврага поблизости? Жаль! После падения ощущения незабываемые!
– Ищи лучше приятные впечатления в чем-нибудь другом – и улегся на разостланную широкую накидку с одной стороны, – я вот, думаю поспать, а ты занимайся, чем хочешь. Но советую набраться сил, завтра мы выйдем к реке, придется поплавать. Ты, кстати, умеешь плавать?
– Да
– Это хорошо, Итора широка. Вообще, с ней связано много легенд, ее считают священной «дорогой богов». Когда-то очень давно, по народному преданию, по этой реке приплыли в эти края «необычные люди». Они поселились в местечке велетского озера, которое и получило свое название по предводителю пришлого племени Велета. Там воздвигнут был величественный город, поразивший местных жителей архитектурой, устройством, царящими в нем порядками, несшими и поддерживающими мир и благополучие. После, когда они неожиданно покинули свой город, жители признали в них небесных богов, спустившихся на землю в виде людей, чтобы показать, как правильно следует жить. Потом наступили темные времена, свет Велета почти угас. Я не знаю, что было бы здесь не приди к власти князь Глеб и не возроди он великую славу Сабровского княжества. Да, само озеро находится недалеко от столицы. Так что, понимай это совпадение как хочешь.
– Ты-то откуда все это знаешь? – удивился я в очередной раз, меня поражала его географическая и историческая осведомленность.
– Ну, не терял даром время! – засмеялся Андрей, – кто ищет, тот найдет! Я еще много чего знаю, но теперь – спать!
Он закрыл глаза, давая понять, что его не беспокоить. Я же продолжал сидеть рядом. Начали появляться первые звезды, а лес зажил своей ночной суетой. Вскоре сон меня сморил.
На следующий день к обеду мы вышли к реке. «Вот она какая «дорога богов!» – с восхищением подумал я, когда она открылась перед глазами. Действительно, священна! Доселе неизвестные мне чувства будоражили душу, буквально рвались наружу, ибо им было тесно в груди. Они стремились слиться с мерно текущими водами, притягивающими, словно магнит к себе, увлекая за собой в неведомые дали. Какая непередаваемая словами мощь таилась внутри Иторы!
– Поразила она тебя? – спросил Андрей, и на мой утвердительный кивок, продолжил, – велика! Не ты один сражен ее таинственностью и очарованием. В ее присутствии некоторые личности постигали глубины мироздания, она помогала им открыть дремавшие внутри таланты и скрытые знания.
Я удивленно уставился на своего друга.
– Ну, я же говорил тебе, что многое знаю, но все в свое время! – засмеялся снова Андрей, – ты приходи в себя, нам пора переправляться на тот берег.
Снова перевел взгляд на реку, она точно общалась со мной тихим плеском своих вод и напитывала все мое существо чем-то огромным, непостижимым, никем не подвластной силой, несгибаемостью. Я стоял завороженный, созерцая вечную красоту этого живого, искрящегося на солнце, загадочного существа.
