Евгений Александрович Жиляев
Нагна
– Растяжки что ли поставил? – спросил я в шутку.
– Кое-что в этом роде, надо всегда быть готовым ко всему, особенно, если приходится ночевать в лесу или вообще на природе.
– Давно тебя хотел спросить, откуда у тебя такие навыки выживания, а?
– Это наука Ворона, о котором тебе еще расскажу. Он многому меня научил, хотя времени в его распоряжении было откровенно маловато, передал только, так сказать, азы общения с живым миром.
– Не понял, это как?
– Что, общение с живым миром?
– Ну, да
– Все очень просто, тебя в детстве учили общаться с себе подобными, то есть с людьми, а меня Ворон обучил слушать природу. Она собирает, передает информацию между своими живыми клеточками бесконечно быстрее, чем самый совершенный компьютер в нашем мире. Вот так!
– И что же она тебе говорит?
– А ты сам послушай
– Брось, Андрей, я не ты, что могу услышать кроме обычных звуков?
– А ты попробуй, только внимание перенеси в сердце, раскрой его, словно ты и есть сердце. Давай, смелее! – подбодрил меня мой друг.
Я попытался сделать так, как учил меня Андрей. Кроме пустоты ничего не было, я стоял и «пыжился», но ничего «не слышал».
– Продолжай, не останавливайся – услышал я голос «учителя».
Я и продолжал, долго так стоял, медитируя. Хотел было уже прекратить свои собственные мучения, как где-то глубоко внутри ощутил нечто вроде темного пятна, от которого исходило чувство опасности, и несшее одни неприятности. Мне оно очень не понравилось, я открыл глаза и рассказал о полученных ощущениях в своем опыте Андрею.
– Вот, видишь, получилось, даже с первого раза, а ты не хотел пробовать – начал мой друг, – но то, что ты узнал, имеет исключительное значение. Сможешь сам разобраться во всем?
– Попробую – неуверенно ответил я и еще раз заново прокрутил все впечатления, стараясь более тщательно их анализировать. В конце концов, после многочисленных попыток у меня сложилась более – менее ясная картина, примитивная, но все же.
– Андрей, если отбросить все размышления, то получается следующее: за нами погоня, очень опытная, знающая природу и живущее по ее законам, однако, для нас это плохо, у нее не добрые намерения.
– Блестяще! – искренне порадовался за меня друг, – ты во всем прав, и забыл сказать, что он еще далеко.
– Он?
– Да, это один человек, очень хороший охотник, он уже вышел на наш след и идет по нему, нам предстоит интересная дуэль!
– Подожди – забеспокоился я, – уж не хочешь ли ты сказать, что мы вступим с ним в смертельную схватку?
– Ну почему сразу смертельную? – улыбнулся Андрей, – скорее честную игру! Мы подготовимся к встрече с ним и постараемся победить!
– Ты хочешь его убить? – не на шутку встревожился я, не ожидая подобного от друга.
– Не надо так драматизировать, он сам решит свою судьбу! Вот так будет правильно! А теперь, давай поедим.
Андрей развел костер и удобно устроился возле него. Под взлетающие снопы искр, под треск горящих дров мы ужинали хлебом и запивали его ключевой водой. На душе у меня было светло и тихо. Я уже привык ночевать в лесу под открытым небом и не чувствовал дискомфорта. А собственно говоря, что оставалось делать? Оказавшись в непривычных условиях «старины» и наблюдая за спокойными и размеренными действиями друга, у меня не возникало желания сетовать на судьбу, хотя изредка, нет-нет, да прорывалось недовольство собственной неповоротливостью и не способностью быстро все схватывать. На что Андрей, наблюдая за моими реакциями, часто хлопал по плечу и по-дружески тепло улыбался, помогая мне обрести внутреннее равновесие. Я был очень благодарен ему за поддержку и заботу.
За все время пребывания с другом пытался понять, часто наблюдая за ним, что он за человек, но у меня четкого представления о нем не складывалось. Андрей казался мне почему-то бесформенным, не имеющим ярко выраженных контуров. В его характере чувствовалось сила, но она была скрыта за пеленой легкости и веселого нрава, а его образ мыслей для меня по-прежнему оставался загадкой.
– Что задумался, приятель? – услышал я вопрос Андрея, прозвучавшего для меня неожиданно, потому что он вообще редко, и то по необходимости, прерывал мои размышления, – ты, я смотрю, совсем чем-то увлекся. Может, поделишься? Нам ведь предстоит схватка с опытным охотником! Какие у тебя по этому поводу есть мысли?
Я немного стушевался, словно меня поймали за неприличным занятием или порчей имущества.
– Да… – начал я протяжно, стараясь резко перестроится на «новую волну» и что-то вразумительное ответить, а потом выдал, – мне ничего в голову достойное не приходит. Я никогда не попадал в такую ситуацию и даже не предполагаю, что в таких случаях надо делать.
– И все-таки, как бы ты поступил? – настаивал Андрей на моем решении этой задачки.
– Не знаю. Ну, убежал бы, наверно.
– А куда? И сколько бы ты так от него бегал? – задавал вопросы мой друг, пристально смотря мне в лицо.
Да, действительно, я не имел представления куда идем, зачем, что меня вообще ожидает дальше. Андрей был прав, выходит, надо принять этот вызов.
– Я думаю, его следует заманить в какую-нибудь ловушку – наконец ответил я.
– Неплохо! Только вот в какую? Он опытен и опасен. Наверняка, получил все необходимые сведения о нас, так что будет осторожен.
– И что нам делать?
– Сбивать его с толку для начала своей беспечностью: костром, небыстрым перемещением, пренебрежением к безопасности и скрытности. Охотник вынужден будет задуматься о наших странностях, для него это явный подвох. Пусть его ищет!
– А дальше что?
– Накроем нашего преследователя! – сказал Андрей неожиданно громко и смачно хлопнул в ладоши, изобразив живо пойманную прихлопнутую муху. А потом засмеялся, от чего я немного вздрогнул, меня мой друг всегда удивлял необычностью своего поведения.
– И сделаешь так, как со Жданом?
– Нет, что ты! – воскликнул артистически Андрей, – отпустим на свободу!
– Знаешь, я сейчас не понял, ты шутишь или нет.
– Свобода – емкое слово, так что, в любом случае, мой ответ точен – философски закончил свою речь Андрей, потом улыбнулся и предложил укладываться на ночлег.
Он подложил руки под голову и в таком положении заснул, мне же почему-то не спалось. Я посмотрел на товарища и сделал также, но руки быстро затекли, пришлось в качестве подушки использовать свернутое полотенце. Я лежал и смотрел на звезды, прислушиваясь к звукам ночного леса и прокручивая в голове все события, приключившиеся со мной, стараясь понять их смысл. Вспоминал объяснения Андрея, и таким образом у меня начинала выстраиваться новая картина мира. Интересно было по кусочкам создавать целое, хотя я чувствовал, что предстоит пройти еще долгий путь, прежде чем удастся все правильно связать и до конца осмыслить. Я очень четко стал осознавать окружающее, кроме моего друга, который лежал рядом, словно сгусток тумана.
Чтобы костер продолжал гореть, я встал и подкинул еще сухих веток, собранных и принесенных Андреем. Странное дело, он, по сравнению со мной, был очень выносливым, и складывалось ощущение, что мой друг шел впереди и расчищал передо мной дорогу, одновременно, что-то пытаясь донести до меня. Но это нечто было мне совсем непонятно.
Тепло от огня действовало расслабляюще, нагоняло сон, который, наконец, пришел…
Утром я проснулся от того, что меня тряс за плечо Андрей, я же так крепко уснул, что никак не мог проснуться и постоянно погружался в забытье. Потом с трудом разлепил веки и увидел над собой озабоченное лицо друга, пытающегося мне что-то сказать.
– Что случилось? – промямлил я.
– Нам пора идти, просыпайся – и продолжил меня толкать, затем, брызнул на мое лицо холодной водой. Это подействовало, я окончательно пробудился и сел, вопросительно уставившись на Андрея.
– Я говорю, нам пора идти. Солнце уже высоко – повторил мой товарищ и продолжил, – ты сегодня установил все рекорды по длительности сна.
Я огляделся вокруг и убедился, что было далеко не ранее утро.
– Да, неплохо «раздавил подушку», вчера не мог долго заснуть – объяснил Андрею причину такого позднего подъема. На что он ответил:
– Это хорошо, конечно, только не надо понимать уж совсем так буквально слово «беспечность», особенно в нашем случае, иначе рискуем просто не проснуться.
Костер уже давно догорел, на его месте чернела обугленная земля, и мне почему-то стало неприятно от этого вида. Я вообще проснулся сегодня, не чувствуя целостность своей натуры, мне все представлялось каким-то рваным и фрагментарным, словно некто взял да и смешал события, ранее выстроенные в логическую цепочку, превратив их в хаос.
– Андрей, мне что-то как-то не по себе – поведал я другу о своем состоянии.
– Это бывает, когда все начинает идти не по намеченному плану, когда появляется нечто непредвиденное.
– А что такое? – я не на шутку встревожился, глядя в глаза Андрея и стоя рядом с ним, собираясь идти дальше.
– Наш «друг» очень быстро нагнал нас, он, наверно, двужильный. Становится все интереснее и захватывающе! – серьезным тоном произнес Андрей, – все, вперед!
Мы двинулись вглубь леса, взяв сразу высокий темп, который, я понимал, долго выдержать не смогу. Но четкое чувство опасности и желание от него избавиться придало дополнительных сил.
Часа через четыре, по моим ощущениям, мы вышли к широкой реке, делающей большой дугообразный поворот. Кругом возвышались исполины, а по обоим берегам были «разбросаны» большие камни, на один из которых я и присел весь мокрый от стремительного марш-броска. Я буквально валился от усталости, ноги стали как ватные. Оттер рукавом катившийся градом пот со лба и уставился глазами в землю, покрытую мелкой галькой. Даже в таком состоянии ощущал первозданную красоту этого места, его величие и чистоту. Я услышал крик вороны, пролетающей над нами и, подняв голову, увидел ее удаляющуюся на противоположную сторону. В мое поле зрение, наконец, попал Андрей, пристально осматривающий местность, изредка замечая его быстрый взгляд в мою сторону, видимо сверяя свои дальнейшие планы с моим состоянием.
– Дадим бой нашему преследователю здесь – высказал вслух итог своих размышлений Андрей, – времени мало, скоро он будет здесь, а нам надо еще подготовиться к встрече.
Мой друг говорил четко, весь его вид выдавал в нем полную собранность и готовность к рискованным действиям.
– Я уже почти готов – сказал я, чувствуя, что дыхание восстановилось, и усталость немного отпустила.
– Тогда сядь за этот валун и смотри на воду, только не высовывайся – Андрей указал на камень, где я расположился, – главное, чтобы ни происходило, не показывайся.
Дав мне инструкцию и убедившись в надежности моего укрытия, которое не бросалось в глаза из леса, он ушел. Я же остался сидеть и слушать мерный плеск несущей свои воды реки, пение птиц. Это место действовало на меня усыпляюще, и вместо чувства опасности, подстерегающее нас, у меня внутри разлилось спокойствие. Время шло…, меня непреодолимо тянуло в сон от усталости, противиться я не стал…
Проснулся я от громкого всплеска воды, словно в реку упало что-то массивное. Осторожно высунул голову в сторону шума и увидел как человек в черной одежде и в капюшоне, полностью скрывавшем лицо, стремительно метнулся к берегу, держа в руке лук. Его интересовало нечто, захваченное сильным течением. Я приподнялся, всмотрелся и обомлел, в этом удаляющемся «нечто» угадывались знакомые черты одежды Андрея. Это был он! Его неподвижное тело река уносила от меня. Я хотел было броситься к нему, но вспомнил предостерегающие слова, и остался на прежнем месте немым свидетелем, может быть, даже гибели друга. У меня разрывалось сердце от желания помочь Андрею, если это было еще возможно, от злости на себя, что заснул в такой неподходящий момент, но вера в товарища и какой-то благоприятный исход уравновешивала мечущиеся чувства. С большим трудом и всеохватывающим напряжением я остался за камнем и продолжил наблюдение.
Человек в капюшоне быстро нагнал Андрея, видимо, желая удостовериться в его гибели, и, стоя по колени в воде, трогал тело. Как вдруг мой друг «ожил» и схватил преследователя за руки, завязалась борьба. В поднимающихся брызгах было сложно что-то рассмотреть, тем более, они то и дело погружались под воду. Я не выдержал и поспешил Андрею на помощь, высмотрев предварительно и прихватив с собой увесистый галун. Подходя ближе, заметил, что вода окрашена в красноватый цвет. И больше долго не раздумывая, решительно приблизился к человеку в капюшоне, стараясь двигаться для того незаметно, всего поглощенного схваткой. Я успел рассмотреть нож в руках охотника, которым он давил слабеющего Андрея, пытающегося из последних сил выжить и сдержать напор, острый кончик холодного оружия уже коснулся груди друга. Я подошел сзади и со всей силы ударил камнем по капюшону, человек обмяк и отпустил Андрея, который оттолкнул его от себя. Теперь уже река понесла неподвижное тело другого человека, гнавшегося за нами.
Как было уже однажды на дороге, так и сейчас, я поддержал обессиленного друга, помог ему выйти из воды и усадил на берегу. Тут я заметил, что у него один бок в крови.
– Ты ранен? – спросил встревоженно друга, стараясь добраться до предполагаемого места ранения.
– Да, он задел меня – Андрей говорил с трудом, наверно, потерял много крови, выглядел он совсем плохо, – я его недооценил. Век живи, век учись!
Андрей пытался говорить с улыбкой, но выходила она у него очень вымученная.
– Антон, я из-за своей самонадеянности чуть тебя не погубил, прости! И спасибо за мою жизнь, если бы не ты – он сделал продолжительную паузу, – пришлось бы мне туго.
– Ничего не говори, лучше давай я тебя перенесу в лес
– Похоже, мы с тобой здесь задержимся, но место это хорошее, еды много, так что все неплохо – после последних слов Андрей закрыл глаза.
Я перенес друга к дереву, осмотрел его. Раны были неглубокие, все по касательной, но, чтобы идти сразу дальше, и речи быть не может. Андрей открыл глаза и сказал, что в его рюкзаке есть порошок из тщательно растертой травы, попросил им присыпать все повреждения на теле. А потом взять другую траву, которую показал, и смешать ее с водой в его питьевой фляге и дать ему выпить. После всех сделанных указаний, Андрей глубоко заснул.
Неожиданный поворот! Я сделал этот вывод, анализируя сложившуюся ситуацию. Вспомнил, как мой друг хлопал в ладоши, изображая легкость маневра в отношении охотника и слова Андрея о свободе для него. Ну, преследователь-то был явно не скован, его унесла река. И мне не хотелось думать о нем. Жив или мертв этот человек, меня нисколько не интересовало. А вот непредвиденное начало участия в этом мире, да еще в такой грубой форме, заставило задуматься. Я был вынужден выйти на «сцену» после неудавшегося плана моего друга, и из пассивного наблюдателя я враз превратился в действенного члена этого «спектакля». Где-то в глубине души понимал, что за ошибкой Андрея кроется какая-то преднамеренность, словно некая сила, управляющая событиями, судьбами людей, устранила с первых ролей моего друга, выдвинув меня «на передний край», вытащив на свет, чтобы теперь и я исполнил свою партию. На большее меня в моих размышлениях не хватило, мне предстояло пока ухаживать за раненым Андреем, мирно спящим под деревом.
Я достал из своего мешка немного хлеба и флягу, решив перекусить. Еда всегда поднимает настроение! Да, и все-таки странно, я спокойно ел, хотя совсем недавно, возможно, нанес смертельный удар человеку. Но насмотревшись на нравы этого времени, наверно, ими проникся, превратившие мой поступок в нечто обыденное и естественное для моего сознания.
Я вспомнил о реке, виденной мной в лабиринте под землей, здесь можно провести параллели…
Андрей открыл глаза и глубоко вздохнул, так что я прервал свои размышления и все внимание уделил другу, который начал давал мне рекомендации для его восстановления.
– Антон, ты, наверно, хочешь узнать, что произошло? – после того, как все было сделано, спросил Андрей, глядя мне прямо в глаза.
– Есть такое большое желание, но можешь не рассказывать. Главное ты живой, а остальное – чепуха.
– Спасибо, дружище, но, все же, лучше тебе знать, в качестве награды герою – и мой друг улыбнулся, – я проглядел его во всех смыслах, и не заметил присутствия нашего преследователя уже возле нас. Единственный плюс – это то, что он не заметил тебя за большим камнем и наблюдая за местностью, видел только меня. Наверняка, он задавался вопросом о втором моем спутнике, ведь оставляемые нами следы явно указывали на наш тандем. Вскоре он понял, ты вне игры, а он один на один со мной, причем находясь в наивыгоднейшем положении – контроль над ситуацией у него был полный. Выбрав подходящий момент, он пустил стрелу, – Андрей замолчал.
– И что, он промахнулся? – я понял, мой друг ждал этого вопроса, – или ты увернулся как великий воин, – последнее спросил уже с юмором.
– Ни то, ни другое! Представляешь, я оступился! Не случись этого, быть бы мне с оперением, а так, только задело, хоть и прилично. Потеряв равновесие и одновременно от пущенной в меня стрелы, я свалился в воду, прикинувшись убитым, остальное ты знаешь. Да и сильнее он оказался, более ловким и умелым. Твоя помощь была очень своевременна.
– А твой какой план был?
– Уже не имеет значение, получилось так, как получилось. Может, это лучший вариант и исход из сложившейся ситуации. А раны к свадьбе заживут.
У меня в памяти этот разговор надолго очень четко отложился. Я возвращался к нему много раз, и непременно с ощущением того, что нечто ускользает от меня, некий глубокий смысл, понять который я был еще не в состоянии. И в продолжение всей нашей вынужденной остановки мои многократные попытки успокоить душу приемлемым решением или объяснением были безуспешными. Но время не проходило бесполезно, Андрей щедро делился своими знаниями об окружающем мире, и я начинал замечать перемены в себе, становился легче и внутренне спокойнее, увереннее.
Раньше я всегда поражался другу, очень внимательно относящемуся к природе, и ко мне в том числе. Если замечал, что я уставал, то непременно тактично находил предлог для привала, который мы делали и оставались на месте до тех пор, пока Андрей не убеждался, что я отдохнул и набрался сил. Покидая меня по необходимости, говорил «не волнуйся» и скрывался между деревьями, возвращаясь с едой и водой. Теперь же для меня все это было естественным, я сам поступал таким образом, ухаживая за больным товарищем. Оказалось, что внимание и забота – это простые вещи, дающие радость и внутреннее удовлетворение, жить с которыми намного легче, словно ты вышел на правильную дорогу, ведущую к родному дому, и хоть она крутая и с препятствиями, но знание верного пути скрадывает все невзгоды. Мне нравилась достигнутая простота и ясность.
Оставаясь в одиночестве, когда Андрей засыпал, или, отправляясь на поиски еды после подробного инструктажа по этому вопросу, прислушивался к звукам природы, к скрипу деревьев во время ветра, перекликанию птиц, созерцал плывущие над головой облака, вслушивался в журчание ручья, если находился неподалеку от него. Подолгу смотрел на реку и размышлял о том, что не имею никакого представления до сих пор ни о конечной цели пути, ни конкретного направления движения. Я просто шел с другом, доверяя ему и вот теперь помогая.
В этом же месте девственного уголка величия жизни Андрей досказал мне свою историю…
VII
После расставания с жителями деревни, он отправился «куда глаза глядят». И везде видел бедность и подавленность людей, влачивших свое жалкое существование, тративших все свои силы только на то, чтобы прокормить себя. Встречались и зажиточные, и богатые, но между ними лежала такая пропасть, словно жили они в разных несообщающихся мирах. И смотрели друг на друга одни как на пустое место, другие – как на недосягаемую высоту.
Придя как-то в очередное селение, Андрей вылечил там старого человека, которого все уважали за мудрость, и по его приглашению остался пожить. Многое он рассказал Андрею.
Однажды в деревню приехали слуги князя Радоша за налогом, стали его собирать, вычищая и без того скудные запасы продовольствия. Тут Андрей не выдержал и заступился за жителей. Не привыкшие к такому протесту сборщики сначала удивились, потом начали злобно смеяться и захотели проучить выскочку на глазах у всех, но Андрей, сильный физически, посрамил их, связал и отобрал взятое, раздав обратно. Селяне испугались такому неожиданному повороту, попросили Андрея поскорее уйти, потому что он своим поведением накликал беду, теперь, по их словам, им будет еще хуже. Крестьяне обступили его, благодарили за оказанную помощь и упрашивали не медлить с решением уйти. Андрей повернулся в сторону, где сидели сборщики, и увидел на их лицах самодовольные улыбки, отчего у него потемнело все в глазах, и ярость затопила все его существо. Пришел в себя от воя женщин и почувствовал, что кто-то висит у него на руках, это был тот старый человек, единственный кто решился подойти и остановить Андрея, потерявшего над собой контроль и чуть не отправившего на тот свет нескольких человек. Чтобы окончательно прийти в себя, он, отцепив деда, прошел к колодцу и, набрав оттуда воды, вылил ее сначала на себя, холодная вода подействовала отрезвляюще, а потом на лежащих без сознания троих сборщиков. Они застонали от боли, и Андрей сквозь зубы проговорил: «что-то я не вижу улыбок на лицах, но…живите пока… » Потом молча, ни на кого не глядя, сходил в дом забрать сумку, после себя оставляя на земле мокрые следы, и ушел…
По дороге он размышлял о том, что с ним произошло, откуда в нем такая бесконтрольная ненависть, способная завести так далеко, откуда необузданная жестокость. Прежде, никогда не замечал за собой ничего подобного. Как будто этот мир преломил его восприятие, открыв новые грани его самого, вытащив наружу дремавшие в нем низшие проявления собственной личности. Постепенно стремительность ходьбы, отражающая усиленную работу по осознанию произошедшего, сменилась неторопливым шагом. Вынужденная «прогулка» привела его в равновесие, но лишь на непродолжительное время. До того момента, когда проходя через близлежащее селение не увидел возле покосившейся хибары с небольшими грязными оконцами мужчину, распустившего руки, с женщиной, возле которой сидел маленький ребенок в длинной не очень чистой рубашонке и надрывно плакал, глядя на разыгрывающуюся перед ним сцену. Снова ярость обуяла Андрея с новой невиданной для него силой, по всему телу одна за другой прошли волны гнева, разжигая в нем уже угасающие угли до пылающего во всю мощь костра. В таком состоянии, как хищник, почуявший раненную добычу, он бросился на распоясавшегося выпившего человека, не ожидавшего расправы над собой, изливающего свои обиды на беззащитную жену, и так отбросил его в сторону, что тот подлетел и сильно ударился о стену, вскрикнул, обмяк и тихо сполз на землю. Больше не обращая на него внимания, Андрей осмотрел и поднял женщину одной рукой, другой же подхватил ревевшего малыша, помог ей дойти до двери, не задавая ей никаких вопросов. В низкой избе, пригнувшись, чтобы не удариться о потолок, аккуратно уложил ее в кровать, принявшись заниматься мальчиком. С трудом его успокоив, он положил потом спящее дитя рядом с матерью, погладил ее по голове и, еще раз убедившись, что с ней все в порядке, вышел на улицу. Здесь Андрей вздохнул полной грудью, бросив мельком взгляд на лежащее без сознания тело. Проявившаяся нетерпимость сразу и прочно засела в Андрее, мотивируя его поведение.
Он увидел несколько человек, быстро направляющихся в его сторону, спешивших на подмогу лежащему приятелю, как сразу по их лицам понял Андрей. Не спеша, уже с холодной яростью, пошел им навстречу, злобно улыбаясь. Агрессия последовала ответом на агрессию, в короткой схватке Андрей с осознанной жестокостью избил нападавших, оставив их бесчувственных на земле, и перешагнув через одного из поверженных, пошел из деревни. Еще не единожды Андрей совершал подобные поступки, и по совокупности совершенных действий он был объявлен властями преступником.
Его душа черствела, и что-то внутри просто заставляло проявлять таившиеся в нем до времени темные стороны, он обнаружил, что получает удовольствие от применения физической силы, от страха людей, видящих его превосходство. Постепенно молва о нем начала распространятся на другие округи. Кроме того, сам Андрей обзавелся верной шайкой, которая промышляла разбоем караванов торговцев и сборщиков налогов, с которыми он расправлялся с особым пристрастием, предварительно выведывая у них сведения о человеке по имени Ждан. Постепенно досье на последнего росло, кроме преступления против старушки, набралось много других подлых деяний, отчего у Андрея появилась уже навязчивая идея казнить его при всех любой ценой. Он стал жить местью, выискивая Ждана лично и через пособничество других людей, однако следов было много, но встретиться не получалось. Андрея это злило и, стиснув зубы после очередной неудачи, снова обещал себе его найти.
Образ Андрея не был похож на благородного Робин Гуда из Шервудского леса. Несмотря на то, что часть отнятого возвращалось крестьянам, большая же доля оставалась в качестве добычи себе и своей шайке. Но главное отличие от собрата заключалось в неприятном чувстве к людям, которое он испытывал каждый раз, встречая покорность в самой ее неприглядной низкой форме. И считая уже справедливым все то, что с ними происходило и как с ними поступали.
Андрей чувствовал: его «старое» прежнее существо, помнившее мир, из которого он пришел, постепенно уходило и заменялось новым, более грубым и жестоким, соответствующим здешним нравам и обычаям. Уже никто бы не смог сказать, глядя на него, сильно изменившегося, что этот человек не родился и не вырос здесь! Он и сам уже осознавал полное приятие правил «игры», царивших на этой земле, и поступал согласно им.
Его шайка росла, она пополнялась не только недовольными и доведенными до отчаяния простыми людьми, но и отъявленными головорезами, не признававшими никаких ограничений над своими личностями. Однако Андрею удавалось держать весь этот разношерстный народ «в узде», все знали его крутой нрав, решительность, непоколебимость, не раз становились свидетелями приговоров и их исполнения, касающихся не только сборщиков налогов, но и нарушителей дисциплины, смутьянов, оспаривающих первенство с главарем. Андрей ходил уверенной походкой, с высоко поднятой головой, в дорогих доспехах, снятых с одного знатного вельможи, попавшего к ним в плен и умалявшего оставить ему жизнь. Над ним вдоволь поиздевались, буквально растоптав его достоинство, смешав с грязью и вернув потом родственникам в обмен на большое вознаграждение.
Почувствовав собственную силу, Андрей перестал ограничиваться набегами на караваны, а предпринимал уже дерзкие внезапные набеги на крепости, где собирались и хранились запасы продовольствия, казна городов. Долгое время ему сопутствовала удача, пока размах его деятельности не стал угрожающим для властей, и они не предприняли серьезных попыток ее прекратить. Много раз Андрей избегал смерти от подосланных людей, выбираясь из засад и ловушек. Всякий раз ему удавалось опережать и предвидеть действия своих противников.
Но кольцо вокруг него сжималось. Вконец запуганные жители, которых жестоко наказывали за пособничество Андрею, почти совсем перестали ему помогать. Численность его войска у властей «вызвала уважение», и против него выставили отборные дружины. Несколько раз прямые стычки с ними заканчивались поражением, несмотря на дисциплину, «армия» Андрея уступала в выучке и тактике. Их загоняли в болотистую местность, попытки пробиться через заслон не давали результата. Войско Андрея стало редеть от потерь и от того, что многие, понимая тяжесть положения, стали покидать его, пытаясь пробиваться поодиночке, в надежде так остаться в живых и не попасться в руки властей, от которых послаблений ждать не приходилось, а даже наоборот. Все знали насколько сурово, в назидание другим, наказывали пойманных участников банды. Вскоре Андрей остался с небольшой горсткой преданных соратников, с которой попал в очередную засаду, когда решили пробиваться в одном месте, не ожидая здесь найти заслон. Встав в круг плечо к плечу, они приняли бой. Схватка была скоротечной и кровопролитной, где пали последние верные друзья, как и все дружинники. Андрей в давно потерявших свой блеск доспехах, весь в крови от убитых воинов, сам же оставаясь почти невредимым, стоял один на полянке, озираясь по сторонам бессмысленными глазами, и видел вокруг себя только тела погибших людей. До его слуха доносился шум пробирающихся по лесу воинов, шедших на выручку своим, но Андрея уже не волновала личная судьба. Все темное, некогда управляющее им, словно вода, вылилось из него до последней капли, опустошив его. Теперь он полностью готов понести любое наказание за свои поступки, присев на землю, положил меч рядом, и стал дожидаться дружинников.
Вдруг его плеча что-то коснулось, обернувшись, замер от неожиданности – прямо перед ним стояла старушка вся в белом и нежно ему улыбалась, она тихо проговорила «Уходи!», показав рукой направление. От нее шла такая теплота и любовь, от которых Андрей почувствовал прилив сил, заполнивших «его пустой внутренний сосуд», придав новый толчок к действию. Словно наваждение спало, и Андрей пробудился. Еще раз осмотревшись вокруг, мысленно попрощавшись с товарищами, он пошел туда, куда указала ему пожилая женщина, скрывшись среди густых зарослей кустов. Сделал он это вовремя. Совсем скоро место боя наполнилось дружинниками, которые искали среди убитых предводителя.
Уходить пришлось, пробираясь через болотистую местность, где пропадали все, случайно очутившиеся в этих местах. По крайней мере, местные жители, старожилы обходили ее стороной и не знали ни одного случая удачного возвращения оттуда. По преданию, сохранившемуся от глубокой старины, эта округа была проклята, на нее наложили страшное заклятие, хотя по какой причине никто уже не знал.
Андрей с огромным трудом пробирался через болото, проваливаясь в топи и чудом оставаясь еще живым. Здесь стоял тяжелый воздух, повсюду видны высохшие стволы деревьев. На огромном расстоянии вокруг одно и то же, унылость и кажущаяся безжизненность, хотя чувствовалось, что и в таких условиях есть те, кто приспособился здесь к специфичным условиям обитания и прекрасно поживает. Андрей просто шел, не задумываясь о том, куда он вообще идет, доверившись какому-то внутреннему знанию, которое упорно толкало его вперед, поддерживая надежду на выживание. Он слышал нехорошее, зловещее об этом месте, когда некоторые любители попугать и пощипать нервишки слушающим, рассказывали страшные байки, касаясь преданий и об этом болоте, сдабривая жуткими подробностями свои выдумки. Андрей пропускал мимо ушей, как считал, весь этот бред, и только сейчас, весь мокрый и уставший, без сил упав на болотную кочку, подумал о случайностях. Много раз вечерами у костра его братию потчевали подобными россказнями «о проклятом месте», и вот теперь описание, которое иногда смешило его, предстало перед глазами во всей красе и оказалось не выдумкой богатого воображения, а самой настоящей реальностью, вызывающей у Андрея чувство тоски. Глядя в серое небо, отяжелевшие веки сомкнулись, он почувствовал, как резко проваливается в пустоту …
