Ирена Р. Сытник
Бессмертные 1
Глава 8
Прошёл год, и Лаизе с Тисианой исполнилось по шестнадцать лет. Санриза всё ещё колебалась, открывать ли Тисси тайну её рождения, но всё решилось само собой. Как-то вечером, когда она сидела в гостиной, вспоминая с Тисианой прошедший праздник, устроенный в честь совершеннолетия воспитанниц, в комнату вбежала расстроенная Лаиза и прямо с порога воскликнула:
– Мама, мама, это правда?!
– Что, милая?
– Фаона сказала, что я не твоя дочь, а её! Она сказала, что она моя настоящая мать, а ты взяла меня на воспитание, чтобы Тисси не было скучно расти одной! Ведь это неправда, мама?!
Санриза вздохнула. Ну вот, этот день настал. День правды и горьких откровений.
– Фаона сказала правду, Лаиза. Не я твоя настоящая мать, а она… Ты огорчена?
– Но… Но… – в глазах девушки выступили слёзы.
– Разве ты не замечала, с какой любовью относится к тебе Фаона? Она всегда опекала тебя больше, чем Тисси.
– Но почему она молчала до сих пор? Почему не сказала раньше? Я люблю Фаону, но всегда считала тебя мамой… И сейчас мне трудно представить обратное…
– Я запретила ей говорить правду до твоего совершеннолетия. Я хотела, чтобы все окружающие считали вас с Тисси родными сёстрами.
Тисиана посмотрела на мать и сестру распахнутыми от удивления глазами.
– Лиззи дочь рабыни? – протянула она, и в её голосе послышалось лёгкое презрение. – Значит, она тоже рабыня?
– Получается, так, – ответила Санриза, внимательно взглянув на Тисиану. Она и раньше замечала, что девушка относится к слугам с высокомерием, и никогда не общается со сверстниками, которые стоят на социальной лестнице чуть ниже неё. И сейчас прочла в душе Тисианы презрение к той, которую она долгие годы считала сестрой.
На глазах бедной Лаизы выступили слёзы, и она, плача, выбежала из комнаты.
– Я столько лет считала её равной себе… – брезгливо произнесла Тисиана. – Зачем ты её приютила, мама?
– И ты мне не дочь, – жёстко ответила Санриза, чувствуя к девушке невольную неприязнь. – Я взяла тебя на воспитание по просьбе одного человека, случайно встретив его на улице. Я ему пообещала заменить тебе мать, пока ты не станешь совершеннолетней. И вот этот день настал.
Тисиана побледнела и в ужасе уставилась на женщину.
– Что?.. Как же так?.. Но, мама…
– Да, ни ты, ни Лиззи, мне не родные. Вы обе мои воспитанницы.
– Я… Тоже дочь Фаоны?.. – в ужасе прошептала Тисиана.
– Нет. Твоя мать – королева Сказлота. Ты внебрачная дочь королевы Торниды, зачатая и рождённая в грехе. Король, узнав о проделках супруги, хотел тебя убить. Но благодаря верному слуге королевы и мне, тебя удалось спасти и вырастить вдали от шпионов супруга твоей матери…
Санриза встала и вышла, оставив ошеломлённую девушку переваривать новость. Вскоре она вернулась с письмом, которое написала королева выросшей без неё дочери. Протянув его Тисиане, сказала:
– Вот письмо, которое она написала перед тем, как отдать тебя в чужие руки.
Тисиана взяла свиток дрожащими руками и начала читать. Слёзы капали из больших светлых глаз на жесткую бумагу, размывая выцветшие чернила. Когда она дочитала до конца, то рыдала навзрыд. Санриза не стала утешать девушку. Ей нужно побыть одной и осмыслить открывшуюся правду.
На следующий день она позвала обеих девушек в кабинет. Поразмыслив над реакцией воспитанниц на неожиданное известие и понаблюдав за их поведением, она приняла по этому поводу определённые решения.
Когда дочери вошли в комнату, то увидели, что Санриза сидит в кресле, положив на колени обнажённый «айосец». Тисиана шла впереди, гордо вскинув голову, а Лаиза плелась вслед за сестрой, опустив глаза и не зная, как теперь себя вести – то ли как рабыне, которой она, по сути, являлась, то ли, как прежде, свободно и непосредственно. Когда девушки остановились напротив, Санриза произнесла:
– Вы обе теперь знаете тайну своего рождения и обе узнали истинных матерей. Но я вас растила и воспитывала с младенческого возраста, я заменила вам родных матерей, которые отказались от вас, пусть и под давлением обстоятельств. Вы любили меня и называли мамой… Теперь я жду от вас прямого и откровенного ответа: хотите ли вы, чтобы я и дальше оставалась вашей матерью, или предпочтёте истинное родство? Тисиана?
Тисси презрительно поджала губы и ответила, не глядя на виолку:
– Я принцесса крови и у меня есть настоящая мать!
– Что ж, ты свой выбор сделала… Живи дальше и умри счастливой. А ты, Лаиза?
Лиззи вздохнула и посмотрела на Санризу открытым печальным взглядом.
– Я любила… и люблю тебя… вас… мама… Но Фаона… Она так страдала все эти годы, глядя, как её ребёнок называет мамой другую женщину… Я не могу от неё отказаться, это было бы предательством…
– Даже если, признав родство, ты станешь рабыней?
– Я с радостью буду служить вам, госпожа… – прошептала побледневшая девушка.
Тисиана презрительно фыркнула.
Санриза встала, взяв в руку «айосец».
– Ты достойна стать моей настоящей дочерью, девочка, – торжественно произнесла она и вонзила в тело Лаизы лезвие. Тисиана лишь рот открыла от изумления, а Лиззи посмотрела на женщину удивлённым ошеломлённым взглядом.
– За что, мама?.. – прошептала она, теряя сознание. Санриза умела нанести безболезненный, но смертельный удар.
– Это награда за твоё благородное сердце, милая, – ответила Санриза, подхватывая обмякшее тело.
Тисиана, увидев окровавленное лезвие и густую струю крови, хлынувшую из раны, завизжала и выбежала из комнаты. На её крики сбежались слуги. Они испуганно столпились у двери, не понимая, что происходит. Фаона, увидев умирающую дочь, завыла и бросилась с кулаками на госпожу.
– Вы убили её, вы убили! – кричала она. – Обманщица, лгунья, ведьма!..
Санриза оттолкнула взбесившуюся от горя женщину и приказала закрыть её в подвале, чтобы она успокоилась и пришла в себя. Затем велела всем разойтись по местам и захлопнула дверь. Оставшись одна, уложила девушку на диванчик у окна и поделилась с Лаизой своей кровью. Пока она возилась с раненой, та пришла в себя и, увидев склонившуюся над ней женщину, снова спросила:
– За что, мама?..
Санриза придвинула к диванчику кресло, уселась поудобней и взяла девушку за руку.
– Выслушай меня внимательно, доченька, и поверь каждому моему слову. Посмотри на меня: хороша ли я?
– Ты прекрасна, мама…
– На сколько лет я выгляжу?
– Ну… Не знаю…
– Сорок? Пятьдесят?
Лиззи слабо улыбнулась.
– Ну что ты, мама…
– Но мне не может быть двадцать или тридцать. Я воспитываю вас больше пятнадцати лет. Значит мне должно быть около сорока.
– Наверное…
– Но мне уже шестьдесят три года, милая.
– Не может быть!
– Пройдёт столько же лет, и ещё столько, и десять раз по столько, а я буду выглядеть всё такой же юной и красивой, кожа моя останется упругой, глаза зоркими, а силы прежними…
– Ты шутишь, мама?
– Нет. Теперь и ты навсегда останешься юной шестнадцатилетней девушкой. Единственное, что будет меняться в твоём теле – это накопленный опыт и приобретённая мудрость.
– Как такое может быть?..
– Это сила, дарованная мне свыше, и я только что поделилась с тобой этой силой. Но, чтобы её принять, нужно пройти через смерть, поэтому мне пришлось нанести тебе смертельную рану. Скоро ты уснёшь, а когда проснёшься – будешь Бессмертной. Так я называю себя и мне подобных. Помнишь папу, которого привезли год назад? Он умирал. А потом уехал живой и полный сил. Мы поссорились потому, что он обиделся на меня за то, что я не поделилась с ним этой силой раньше, когда он был молод и красив. Но я не была уверена, достоин ли он чести стать вечно живущим, хотя и любила его… Сегодня я увидела, что у тебя верное благородное сердце и добрая душа. Я решила не ждать подходящего случая, а наградить тебя прямо сейчас.
Лиззи устало прикрыла глаза и прошептала:
– Я хочу спать…
– Спи, детка… Спи и возрождайся…
Лаиза закрыла глаза и через полчаса впала в оцепенение. Женщина прикрыла её покрывалом и вышла. Под дверью стоял Кер. То ли он подслушивал, то ли просто ждал.
– Чего тебе? – нахмурилась Санриза.
– Госпожа Тисиана утверждает, что вы сошли с ума, и заперлась в своей комнате.
– Пусть сидит, пока не проголодается… Оседлай Ветронога, я поеду за город. Проследи, чтобы в моё отсутствие никто не беспокоил раненую. И скажи Фаоне, что её дочь жива и скоро сама придёт к ней. А то эта сумасшедшая ещё наложит на себя руки, и мне придётся держать ответ перед Лиззи, когда она проснётся…
Глава 9
Санриза прожила в Даммаре достаточно долго, чтобы узнать, кто есть кто в королевстве. Лорд Кайвонский был родным дядей здравствующего короля, а также его брата принца Алоида и сестры принцессы Торниды, ныне королевы сказлотской. Лорд считался правой рукой даммарского короля и занимал при дворе должность первого министра. Некоторые злые языки болтали, что Даммаром правит лорд Кайвонский, а не король даммарский. Естественно, просто так встретиться с первым министром никому не известной чужеземке, не относящейся к элите или сливкам общества, было непросто. Но Санриза и не думала идти напрямик, оббивать пороги кабинетов и упрашивать королевских чиновников назначить аудиенцию с Его Высокопревосходительством. Тем более, что она не желала афишировать их встречу. И виолка пошла единственным приемлемым для неё путём.
Вилла лорда Кайвонского располагалась за городом, на берегу Левого Рола: прекрасное здание, окружённое роскошным садом и высоким забором из искусно выкованной ажурной решётки. Даммар не славился залежами металлической руды, поэтому металл здесь ценился дорого. Позволить себе полностью металлический забор мог только очень богатый человек. Остальные виллы окружали ограды из камня, кирпича или дерева, все искусно и красиво выполненные, но цельнометаллические были только у лорда Кайвонского и возле Королевского Дворца.
Виллу охраняли личные стражи лорда, одетые в тёмно-серые камзолы, украшенные серебряной вышивкой. Строгие, неподкупные и бдительные воины, и об их преданности ходили легенды.
Санриза подъехала к вилле вечером. Спрятав Ветронога в цитриновой роще и приказав ждать её возвращения, виолка подождала до темноты и приблизилась к вилле. Вдоль забора ходили стражи с собаками. Огромные злобные псы с тяжёлыми квадратными челюстями и мощными клыками, способными в одно мгновение отгрызть человеку руку, насторожено посматривали по сторонам, нюхая прохладный вечерний воздух. Эти псы специально были натасканы для охраны и поиска беглых рабов.
Санриза знала о собаках – все виллы, и многие богатые городские дома, охранялись килинами – так называлась эта порода. Но, насколько сильными и злобными были псы, настолько и тупыми. Не стоило большого труда их обмануть. Уезжая из дома, Санриза прихватила на кухне шкурку свежеободранного кролика, и по дороге к вилле, натёрла ей сапоги и руки. Подождав за кустом, с подветренной стороны, пока мимо пройдёт охранник с килином, она без труда преодолела забор и углубилась в сад.
До дома она добралась незамеченной, так как было достаточно темно, чтобы никто не смог её увидеть, но недостаточно темно для её ночного зрения. Спокойно миновав все препятствия, Санриза подошла к дому с той стороны, где стену оплетали лозы дикого винограда. Они достигали балкона второго этажа, были старыми и толстыми, и легко выдержали её вес, когда она ловко взбиралась наверх.
Балкон примыкал к большой комнате с роскошной обстановкой, сейчас пустой и тёмной. Путь преграждала закрытая дверь. Но Санриза, выдавив одно из стёклышек, нащупала изнутри задвижку и открыла её.
Проникнув в дом, виолка начала осторожно бродить по коридорам, в надежде отыскать комнату лорда. Это была самая рискованная часть авантюры, так как она могла встретить кого-либо из слуг и выдать своё присутствие. К счастью, ей встретился мальчик-раб. Санриза слегка придушила его, чтобы испуганными воплями он не поднял преждевременную тревогу, и затащила в одну из комнат. Когда мальчишка перестал брыкаться и обречённо замер, Санриза тихо спросила:
– Лорд дома?
Мальчик закивал, так как говорить не мог – женщина закрывала ему рот рукой.
– Мне нужно с ним встретиться… Ты незаметно проведёшь меня к нему. Если вздумаешь хитрить или попытаешься поднять тревогу – я сверну тебе шею. Всё понял?
Мальчишка снова закивал.
– Ступай!
Санриза отпустила раба, но не полностью: пальцы правой руки крепко держали худенькую шейку.
Мальчишка провёл её по тёмным коридорам и остановился перед какой-то дверью.
– Это спальня господина, – сказал он. – Сейчас он принимает ванну, а затем придёт сюда.
– Тогда мы его подождём.
Санриза толкнула дверь и заглянула в слабо освещённую комнату. Увидела роскошный ковёр на полу и поднятый балдахин над огромной кроватью, открывающий белоснежное кружевное постельное бельё.
– Леди спит отдельно? – спросила она.
– Да, – кивнул мальчик. – Её комнаты в другой части дома… Но нам сюда нельзя… Господин никого не пускает в свою спальню.
– Было нельзя, стало можно… Входи!
Она втолкнула слегка упирающегося мальчишку внутрь и прикрыла за собой дверь.
Поставив одно из лёгких изящных кресел за кроватью, села, усадив раба перед собой на пол, и, обнажив «айосец», слегка щекотала ему лезвием шею, чтобы он не забылся и не вздумал поиграть в героя.
Медленно тянулось время. Снаружи, во дворе, послышались шум и суматоха. Наверное, какой-то пёс всё же учуял её проникновение. Теперь стражники будут обшаривать весь двор и, возможно, заметят измятый виноград и выдавленное стекло. Но вряд ли злоумышленника будут искать в спальне господина.
За дверью послышались шаги и чьи-то голоса. Санриза тут же закрыла мальчишке рот и приставила лезвие к горлу.
Через несколько долгих минут дверь открылась и в комнату вошёл слуга с подсвечником в руках, а за ним высокий стройный мужчина, закутанный в тёплый длинный халат. Его ещё густые русые волосы влажно блестели, струясь по плечам и спине. Выглядел мужчина лет на шестьдесят, но походка оставалась всё ещё упругой, а осанка ровной.
Слуга поставил подсвечник на полку камина и лорд кивком отпустил его. Когда за ним закрылась дверь, лорд направился к кровати, но, сделав несколько шагов, замер, внимательно оглядываясь в клубящийся по углам сумрак. Возможно, он заметил исчезновение одного из кресел, а возможно, учуял запах потеющего от страха раба.
Повернувшись, сделал к стене несколько быстрых шагов и снял висевший в коллекции меч. Затем громко произнёс:
– Кто здесь? Выходи!
Санриза вытолкнула сначала раба, а следом вышла сама. «Айосец» небрежно сунула в ножны.
– Добрый вечер, Ваше Высокопревосходительство, – вежливо поздоровалась.
– Кто вы? – в голосе лорда сквозило явное удивление, когда он услышал приятный женский голос. – Что вы ищете в моей спальне?
– Я ждала вас, милорд. Мне нужно с вами поговорить… Без свидетелей. Во дворце к вам не пробьёшься, к тому же там много любопытных глаз и ушей. А мой разговор носит доверительный характер.
– А зачем вы притащили с собой этого мальчишку? – с подозрением посмотрел лорд на раба.
– Это ваш раб. Я поймала его в коридоре и заставила привести сюда. Он нам не нужен. Если прикажете, я убью его, чтобы он не разболтал о нашей встрече… – и виолка вновь потянула из ножен «айосец».
– Пусть убирается! – лорд ткнул трясущегося от страха мальчишку острием меча и приказал. – И не вздумай открыть рот, если не хочешь лишиться языка!
Обрадованный счастливым исходом, мальчик мигом выскочил за дверь.
– Он провонял мне всю комнату… – недовольно пробурчал лорд и открыл окно. При этом он не выпускал из руки меч и не поворачивался к девушке спиной – это был опытный и осторожный человек.
Поставив кресло посреди комнаты, он жестом пригласил девушку присесть, но Санриза вынесла из-за кровати своё и поставила напротив. Опустившись на сиденье, выжидательно взглянула на лорда. Тот вынужден был сесть, однако положил на колени меч.
Санриза сдержанно улыбнулась.
– Можете отложить ваше оружие, милорд. Я пришла с мирными намерениями. Если бы я хотела вас убить – вы были бы уже мертвы.
– Вы странно выглядите и странно говорите. Кто вы? Можете назвать своё имя и цель столь неожиданного визита?
– Меня зовут Санриза Аоста. Я виолка, из благородного племени виолок, если вы слышали о таких… Я женщина-воин, потому на мне такой необычный костюм, а на поясе висит оружие. Я умею убивать быстро и незаметно, проникать туда, куда не сможет пробраться обычный человек, владею всеми видами оружия и могу справиться с любым противником без оружия… Я это говорю не хвастаясь, а для того, чтобы вы знали с кем имеете дело… А теперь по сути вопроса. Много лет назад, точнее, немногим больше пятнадцати, путешествуя по Сказлоту, в Шаффо, я случайно наткнулась на пожилого человека с ребёнком на руках, который отбивался от трёх осаждавших его негодяев. Я вступила в схватку и помогла старику. К несчастью, мужчина уже был тяжело ранен. Умирая, он передал мне маленькую девочку, взяв с меня клятву, вырастить и воспитать её, как собственную дочь. Он передал также шкатулку с письмом и кошель с деньгами, необходимыми для жизни в скромном достатке. Старик, которого, как я впоследствии узнала, звали Вимод, направил меня в Даммар, в Ашен, в двенадцатый округ, где нас уже ждал дом… Я выполнила своё обещание. Сейчас девочке шестнадцать лет, она достигла совершеннолетия, умна, образована, и заслуживает лучшей доли, чем стать женой купца или ремесленника.
– Так что вы хотите от меня, чтобы я устроил вашу воспитанницу при дворе? – усмехнулся лорд.
– Милорд, вам знаком почерк вашей племянницы Торниды, королевы Сказлота?
Лорд сразу насторожился, словно сторожевой пёс, учуявший чужого. Его серые глаза стали холодными и колючими.
– Безусловно… – произнёс он.
Санриза протянула ему свиток.
– Вот письмо, которое я получила вместе с девочкой… Я прочла его год назад, а до того времени даже не догадывалась, кто моя воспитанница. Узнав тайну её рождения, я послала в Сказлот верного человека, чтобы он передал королеве моё письмо. Он вернулся с устным ответом, что, в случае необходимости, я могу обратиться к вам.
Лорд медленно развернул свиток и внимательно прочитал письмо. Он, конечно же, узнал почерк племянницы, в особенности её подпись и оттиск личной печатки внизу.
– Значит, эта девочка…
– Внебрачная дочь Торниды Сказлотской, – закончила его мысль Санриза. – Девочка выросла, и знает тайну происхождения. Я выполнила данное мной обещание и теперь хочу передать Тисиану под вашу опеку. В ближайшее время я собираюсь покинуть Даммар и отправиться в прерванное её появлением путешествие.
Лорд погрузился на несколько минут в раздумье. Затем поднял на собеседницу глаза и сказал:
– Привезите её сюда завтра… Я распоряжусь, чтобы девушке приготовили комнату.
– Будет сделано, милорд… – Санриза встала. – Спокойной ночи, милорд.
– Прощайте, сударыня… Может, вас выпустить через ворота?
– Я уйду тем же путём, что и пришла.
Покинув спальню, она без труда отыскала комнату с балконом, осторожно спрыгнула на землю и углубилась в сад. Преодолев забор, виолка поспешила в рощу, где её заждался конь. Ветроног не терял время даром, а объедался подгнившими перезрелыми цитринами, в изобилии валяющимися на земле. Судя по вздувшемуся животу, слопал он немало.
– Ты лопнешь, обжора, – с укоризной произнесла женщина, садясь в седло. – А если придётся удирать от погони, как ты будешь бежать с полным брюхом?
Словно в подтверждение её слов от виллы донёсся злобный лай собак, голоса встревоженных стражников, и замелькал свет факелов.
– Убираемся отсюда, – сказала Санриза, и Ветроног затрусил беспечной рысью в сторону города.
На следующее утро Санриза позвала Тисиану и велела собрать все свои вещи.
– Мы куда-то едем? – с подозрением спросила девушка.
– Вчера вечером я разговаривала с лордом Кайвонским, дядей твоей матери, и он согласился взять тебя под свою опеку. Теперь он будет заботиться о тебе.
Глаза Тисианы радостно заблестели.
– Он сможет устроить меня в свиту королевы?
– Не знаю… Это уже его заботы, а не мои.
Санриза приказала запрячь коляску и повезла Тисиану на виллу лорда. На этот раз она открыто подъехала к воротам, и когда назвала страже своё имя, её беспрепятственно пропустили. Возле дома их встретил дворецкий, которому Санриза передала девушку. Восхищённо разглядывая роскошный дом, Тисиана даже забыла попрощаться с приёмной матерью. Когда она уже собиралась уходить, Санриза её окликнула и сказала:
– Прощай, Тисси, и будь счастлива. Я не знаю, как сложится твоя дальнейшая судьба, но если тебе будет худо, вспомни то, чему я тебя учила. Пусть тебе это и не нравилось, но, возможно, когда-нибудь, оно спасёт тебе жизнь или поможет выпутаться из неприятностей.
Тисси небрежно кивнула и поспешила вслед за дворецким.
Санриза развернула коляску и покатила прочь. На душе остался горький осадок: она ведь отдала Тисиане часть души, любила, как любила бы собственную дочь, а та, на прощание, даже, не сказала «пока», не говоря уже о «спасибо».
