Лана Мэй
Закат Ярила
– Нам тоже отрадно видеть тебя в деревне, Пересвет Олегович, – ответила Пава.
– Ой, да ладно вам. Называйте меня просто Пересветом, – отмахнулся запределец. – Кстати, а кого у вас положено по батюшке величать? А то я ко всем по имени. Неловко как-то…
– По батюшке величают тех, кого уважать надобно: стариков, купцов, бояр, богов, ежели на дальнем пути повстречаешь. В капищах с богами на равных, можно не по батюшке.
– Какой позор, – стыдливо опустил голову Пересвет. – А я с Ведомиром на ты, с богами тоже на ты…И с остальными деревенскими. А хуже всего, что с воинами. Понятно теперь, почему меня почти каждый из них прибить хочет.
– Ты себя не брани, – возразила Яра. – Ежели они тебе сами имена назвали, да батюшкино не прибавили, значится, желали того. Равным тебя признают. А спросишь – так обидеться могут. Придержи язык, коли в ладу с ними живёшь.
– И тебе бы не мешало, Ярушка, – Пава назидательно глянула на сестру.
«Ага, как же, в ладу, – усмехнулся Пересвет, – особенно с Колояром, Страшко и вашим батюшкой. Но, видно, на них повлиял старейшина, вот и молчат». Он ещё раз поблагодарил девушек и пригласил как-нибудь в избу, отплатить за помощь вкусной едой. Они с радостью согласились. На том и разошлись.
Чтобы не пролить драгоценную воду, Пересвет обогнул ярмарочную площадь и прошёл к избе старейшины за домами. По дороге он удивился тому, что в стене каждого из них проделано маленькое прямоугольное отверстие, отдалённо похожее на окно. Печки топятся по-чёрному, так что дыму надо куда-то выходить. Но от сажи на стенах это не помогает. И тут он припомнил, что под потолком избы, где он остановился, тоже есть такое оконце. Вот только почему бы не сделать его больше? Ах да, тепло уйдёт.
Дома никого не оказалось. На столе догорала лучинка, а в печке тлели поленья. Поставив вёдра у лавок, Пересвет промыл крупу. Кашу обычно варят на молоке или воде с добавлением соли и сахара. Соль он нашёл далеко не сразу – всю комнату перерыл, а солонка пряталась в горшке на одной из полочек. Мёд и сливочное масло обнаружил в разы быстрее – следил, куда Ведомир их убирает. С магазинными эти продукты не сравнить. Химией в этом времени и не пахнет. Коров искусственно не доят, а пчёл не кормят сахаром для большей прибыли. Тут всё с любовью, для общины.
Завершив все приготовления, Пересвет поставил кашу на огонь и стал ждать, иногда помешивая бурую жижу ложкой. В голову лезли совершенно разные мысли. За каких-то несколько дней с ним случилось столько всего удивительного и потрясающего, что переварить всё это казалось нереальным. Прежняя, нормальная жизнь сейчас отошла на задний план, как будто прошло не меньше года с момента его исчезновения.
И люди…В Москве они другие – бегут, торопятся, норовят случайно пихнуть в бок или наступить на ногу в метро. Такой был и Пересвет. Он вечно бежал, вечно куда-то спешил последние годы. Круговорот жизни для него заключался в следующем: поспал, поел, поработал, снова поспал. С друзьями встречался всё реже, в свет выходил тоже не часто, а родных видел только по праздникам. Скука смертная. Но что поделать – такова взрослая жизнь. Несмотря на это работа ему нравилась – он любил развлекать публику. Любил видеть счастливые лица людей. Поэтому часто засиживался допоздна, не обращая внимания на время. Время…
– Который час?! – подпрыгнул он, вылетая из чертогов разума.
И тут же присел, вспомнив, что часов здесь нет. Работы тоже, помимо той, которой нагрузили его деревенские. И спешить, значит, некуда. Хорошо. Каша звучно булькала, испаряя последние капли влаги из котелка.
– Готово, – подытожил Пересвет, снимая её с огня.
Он прикинул, что время как раз к ужину, и поспешил разложить по столу приборы. Сервировал на пять персон – вдруг боги и правда заглянут на огонёк. Как только закончил, скрипнула дверь: в светлицу зашёл Ведомир. На плече старика важно восседал Дарко. Постукивая посохом, волхв прошаркал к столу, рухнул на своё место и устало вздохнул. Пересвет сочувственно заглянул в серые глаза.
– Не перенапрягайся, старче. Ужин готов, можем приступать, – он обвёл рукой накрытый стол.
– Обожди…, – тихим голосом ответил Ведомир и повернул седую голову к двери. Та снова заскрипела. – Теперича можем.
На пороге вместе с тёплым весенним ветерком возникла троица богов. Первым зашёл Ярило, за ним Леля и Догода. Все тепло улыбались обитателям избы. Пересвет опешил, но в глубине души знал, что они придут. Он присел напротив волхва, молча следуя взглядом за добродушной троицей. Когда они заняли оставшиеся места, Ведомир сказал:
– Отведайте угощений наших, младые боги. Пересвет сам сварганил.
Он гордо глянул на ученика и первым продегустировал кашу, от которой к потолку тянулась туманная струйка пара. Боги его совету вняли и принялись за угощение. Сам же повар за ложку не брался – хотел сперва посмотреть на реакцию гостей. Когда троица попробовала ужин, на лицах читалось замешательство. Пересвет испугался, что мог переборщить с солью или мёдом. Но замешательство тут же сменилось довольными ухмылками.
– А неплохо, – вынес свой вердикт Ярило, зачерпывая новую ложку.
– Хороша каша! Сродни ирийской, – похвалил Догода, облизал столовый прибор и причмокнул.
– Будет тебе подхалимничать, – осадила его Леля, весело улыбнувшись. – В Ирии отродясь каши не едали. Нектар у нас божий, ни одно земное яство с ним не сравнится. Ты не серчай, Пересвет, ежели обидела.
Но Пересвет поджал губы, поправил вечно спадающие с длинного носа очки и ровным, непроницаемым тоном произнёс:
– Да что вы все сегодня меня за мальчишку держите? Меня такими пустяками не обидишь. Ешьте, я действительно рад, что каша пришлась вам по вкусу.
Ведомир переводил взгляд с Пересвета на богов и тихонько посмеивался в кулак, с аппетитом жуя скудный ужин. Запределец тоже приступил к еде. Каша и правда получилась идеально сбалансированной. Только с маслом чуток перебрал. Но, как говорится: кашу маслом не испортишь.
– Не ожидал узреть богов так скоро? – поддел запредельца Ярило.
– Ну, как вам сказать…, – Пересвет обвёл изучающим взглядом присутствующих, – Я надеялся, что вы зайдёте.
Солнечный бог чуть ложку не уронил. Догода с Лелей тоже слегка удивились. Один лишь волхв спокойно продолжал поедать свою порцию. Ярило вперил озадаченный взгляд в лицо Пересвета и спросил:
– Ты что же, совсем нас не страшишься?
– А должен? Вы не чудовища и не дикие звери.
– Мы доселе с запредельцами никаких дел не имели. Бытовали порознь. Ведомир к себе их брал, а после отпускал в путь. Ежели они и встречали нас на стязе своей, то пужались нашего могущества и тотчас сбегали куда глаза глядят.
– Любопытно…, – Пересвет погладил подбородок кончиками пальцев и нахмурил брови. – Такого быть не должно. Вы разговаривать с ними пробовали?
– А то! – вклинился в разговор Догода. Его тарелка успела опустеть. – Им слово молвишь – они трясутся, яко зайцы, да бегут от нас. Видать, волшба чужакам не по нраву.
– Возможно и так. Но я думаю, причина глубже. Надо над этим хорошенько поразмышлять.
– Пустое, Пересвет, – обратился к ученику Ведомир. – Дело прошлое, неча голову забивать. Лепше об своём думай. И учи наши законы.
Трапеза подошла к концу. Боги поблагодарили хозяев за вкусный ужин и похвалили Пересвета за смелость. Он почувствовал, как лёд между ним и Ярилой тает, словно снег под лучами весеннего солнца. Тепло попрощавшись, боги вернулись восвояси, но пообещали нагрянуть снова: путь до Буяна неблизкий, надо бы получше друг друга узнать.
– Идём собирать вече, – напомнил Ведомир.
Над небом Руси проплывала черноокая дева с россыпью сверкающих в волосах самоцветов. Её называли Дивией – богиней Луны. Об этом Пересвет узнал на ярмарке, подслушивая чужие разговоры. Обычно он так не поступал, но волей-неволей зычные голоса местных сами разносились по округе. Так и сплетни все соберёшь. А что ещё делать? Интернета с телевизором здесь нет, люди развлекаются, как умеют.
Ведомир привёл ученика на площадь. Лавочки уже закрылись, торгаши разъехались, да и музыканты собирали инструменты, чтобы, наконец, отдохнуть. Остались только разрозненные группки молодёжи и дети, которых ещё не загнали домой. Основная масса людей схлынула.
– И как собрать всех снова? – недоверчиво спросил Пересвет.
– Увидишь.
Старик ухмыльнулся и немного отошёл от ученика. Люди вокруг не замечали их ровно до того момента, когда Ведомир с силой ударил посохом оземь. Земля под ногами дрогнула, будто отозвалась, и взоры деревенских обратились к волхву. Он закрыл глаза и сосредоточенно начал что-то нашёптывать, крепко сжимая навершие посоха обеими руками. Пересвету показалось, что старик впал в подобие транса – настолько отстранённым и сосредоточенным выглядело сейчас его лицо. Минуту спустя он резко распахнул глаза: вместо серых радужек пылали огоньки жгучего елового цвета. В следующий миг загорелось подобным пламенем и навершие посоха вместе с руками старика. В небо взметнулись тонкие нити с пучками зелёного света. Пересвет смотрел на пучки, широко открыв глаза, и подумал, что они похожи на падающие звёзды. Только эти не падают, а взлетают.
Сияющие пучки разлетелись по деревне и остановились напротив каждой двери. Нити, следующие за ними, исчезли. Теперь способ созыва жителей стал ясен для Пересвета. Ведомир кивнул Дарко, и сова сорвалась в небо. Птица летела над Любозенью, зорко рассматривая каждый дом. Вернувшись на плечо, она моргнула хозяину. Тот сразу немного расслабился. Птица проверяла, везде ли перед домами висят магические пучки. После этого волхв громогласно промолвил:
– Выходите, люди добрые! Вече нонче собираем.
На его просьбу скоро откликнулись жильцы практически каждого дома: площадь заполонил народ. Правда, больше было мужчин, ибо жён оставили дома, укладывать детей спать. А светящиеся вестники растворились в воздухе, едва волхв сообщил всем о собрании.
Толпа обступила Ведомира так, что старика попросту не было видно и слышно. Пересвет уже думал, как ему помочь, но кто-то резво подставил добротно слаженный ящик. Этим кем-то, к удивлению Пересвета, оказался Колояр. Военачальник встал позади волхва и с хмурым видом скрестил руки на широкой груди – ну вылитый телохранитель. В первых рядах Пересвет заметил и остальную недружелюбную компанию воинов: все, как один, устремили суровые взоры на старика.
– Собрал я вас, дабы принести худую весть – Рудые нагрянуть вздумали.
Толпа зароптала. Мужики наперебой спрашивали, значит ли это, что скоро грядёт война. Почему нападут, они и так уже знали. Молчали лишь воины. Они скрестили руки на могучей груди и свели густые брови, подражая Колояру.
– Время есчё есть, – объявил волхв. – Не станут они нападать, покамест Кудесье зеленью не обросло. Да и в ледяную Ягоду не полезут. Готовиться надобно, молодцы, к сече лютой…Горестно мне, ано такова воля Макошиной кудели.
Людское негодование сотрясало прохладный воздух: зачем, мол, очередную войну развязывать, от прошлой только отошли. Пересвет понял, что битвы здесь – явление довольно частое, поэтому селяне восприняли новость без доли страха. А вот у самого запредельца поджилки-то тряслись – не дай Бог заставят на войну идти. Хотя…к тому времени он, согласно плану, уже должен вернуться в родной век. Так что заранее бояться не стоит.
– Ано воины наши, – Ведомир с укоризной посмотрел на невозмутимую команду, – желают напасть первыми, вешней порой.
Гудёж толпы обратился к могучим мужам. Непробиваемые борцы за справедливость на возмущённые крики народа не отвечали, только буравили старика недовольными взглядами. Ведомир победно улыбнулся и молвил:
– Добрый люд с вами не согласен, воины. Оставьте лихую затею, а я вам иное предложу.
– Ты энто об чём? – положил руку на плечо волхва Колояр.
– Младые боги – вешние Ярило, Леля и Догода, – на подмогу к нам пришли. Вместе с запредельцем Пересветом они скоро к Буяну путь держать станут. Там испросят совета у Старших, как нам быть. Пойдёте супротив богов, аль обождём сороковник?
Вопрос был обращён к изумлённым воинам, но деревенские тотчас взметнули кулаки вверх и с радостными криками приняли план мудрого волхва. Колояру и его друзьям оставалось лишь сдаться – против богов и народа точно не попрёшь, в порошок сотрут.
Распустив вече, Ведомир мягко, словно отец к сыну, обратился к военачальнику:
– Положись на волю богов, не суй голову в раскалённую печь.
Его успели окружить другие воины. Пересвет тоже затесался где-то между ними. Колояр с насмешкой ответил:
– Спору нет, боги ведают лепше нашего.
– Ано…, – Мураш собирался возразить старику, но его тут же приструнил Ярополк своим тяжёлым, пробирающим до костей не хуже мороза, взглядом.
Чуя, что дело пахнет грызнёй, Радим вклинился, с улыбкой добавив:
– Боги, так боги. Обождём!
Ему, похоже, меньше всех сейчас хотелось вступать в бой. Остальные были настроены сражаться, но весь настрой спал, как только Ведомир открыл людям свою задумку. Разочарование и досада – вот что ощутили воины, когда им не дали сию секунду защитить родной дом. Их чувства понятны каждому, и волхву в том числе, но рисковать лучшими людьми он не собирался. А раз представился случай сделать благо для запредельца, да ещё найти выход из ситуации – то почему бы не снарядить в путь самих богов.
Назавтра первым делом Пересвет отправился в ткацкий дом, помогать Фетинье. Она расплылась в улыбке, завидев его, но ещё больше радовались девушки, которые украдкой выглядывали из-за станков. Хозяйка дала помощнику пару несложных заданий, вроде постирать крашеную ткань или проследить за работой неумелых девиц, и отпустила. Досада девушек нагнала Пересвета, когда он покидал избу. Он буквально спиной ощущал, как десятки глаз смотрят ему вслед в надежде, что надзиратель останется ещё хоть ненадолго. Всё-таки мужчины сюда редко захаживают.
– Увидимся завтра! – обернувшись, крикнул он, и с лучезарной улыбкой махнул им рукой, отчего девушки разомлели.
– Ох и нагружу я тебя, соколик. Днесь токмо начало! – лукаво прищурила маленькие глазки Фетинья.
Улыбка сползла с лица Пересвета, как только он переступил порог избы. Нагрузит…Мышцы и без того ноют. Но всё же ловить на себе заигрывающие взгляды девушек куда лучше, чем таскать вёдра или рубить дрова для пустующей избы старейшины.
Чтобы как-то себя занять, Пересвет отправился к знахарю. Благиня встретил его радушно. В перекошенной избе сегодня он находился один, вытирал тряпицей мокрые руки.
– У тебя перерыв? – спросил запределец, внимательно осматривая убранство комнаты.
– Можно и так сказать. Погоди-и…и доли не пройдёт – явятся.
– Ничего, что я без спроса зашёл? Отвлекать буду…
Знахарь разразился низким хохотом.
– Плохо ты меня знаешь, парень. Я своё дело без сучка-задоринки справляю, даже ежели рядом не умолкая глаголит кто. Выучился за кологодья травничества да волхования.
– Тогда…, – Пересвет устремил взгляд на улыбчивого Благиню, – хочу рассказать, как у нас разговор с Ведомиром прошёл, и что я намерен делать дальше.
– Об том ведаю, не трудись.
Коренастый знахарь обтёр тряпицей мощную шею и со вздохом присел на лавку.
– Был я на вече, слыхал удумку мудреца. Годно. Роды воинов ко мне за лечением приходили да жаловались всё, что старшие мужи прежде времени желают выступить. Я успокоил, мол, старейшина выход сыщет, не тревожьтесь. И правда, сыскал.
– Мы по карте твоей пойдём. А потом, как говорил Догода – полетим на птицах…как же их…, – он потёр подбородок и поправил очки.
– Ногаями звать, – помог знахарь. – Птицы могучие – гляди не свались.
– Постараюсь.
– Выступаете скоро?
– Когда боги весну принесут.
– Подсобишь мне, покамест в путь не отправился?
Пересвет от негодования аж побагровел– любой и каждый пользуется его добротой в своих корыстных целях. Как будто из Москвы и не уезжал. Он отрицательно замотал головой.
– Извини, совсем нет времени. Меня уже обязали помогать ткацкому дому.
– Ох, Фетинья, ох лиса! – засмеялся Благиня. – Ладно-ть, оставлю. Ано пожелаешь – заглядывай, всегда тебе рад.
– Скажи, а все ли боги добрые? – внезапно поинтересовался Пересвет, – Ну, добрые, как Ярило, Леля и Догода.
– Боги наши не добрые, а справедливые. В силах рассудить любую тяжбу, коли людям требно.
Пересвет задумался, и тут в дверь робко постучали.
– Заходи, мил человек! – громко позвал Благиня, поднимаясь с лавки.
В избу, отведя смущённый взгляд в пол, вошла низенькая фигуристая девушка. Пухлые изящные руки теребили цветастую юбку, глаза бегали по полу, на плече лежала толстая рыжая коса.
– Брусника, добре! Неужто захворала? – обеспокоенно спросил Благиня.
Девушка подняла горящие изумрудами глаза на травника, затем опасливо покосилась на Пересвета. Всё её милое круглое личико покрывали веснушки: они рассыпались бурыми точками по щекам, носу и даже тонким губам. Брусника вернулась испуганным взглядом к знахарю и ответила:
– Нет, Благинюшка. Здоровье крепкое, аки камушек. Я по иному делу…
Она замялась, сильнее сминая в руках ткань юбки. Зелёные очи снова устремились вниз.
– Выкладывай, – усмехнулся травник и одним взглядом посадил Пересвета на дальнюю лавку, чтобы девушку не смущал.
Когда Брусника удостоверилась, что чужак на расстоянии – быстро подошла к лавке для пациентов и присела. Благиня посмотрел на неё с упрёком:
– Гость он наш. Негоже гостей пужаться.
– Неловко мне, пред чужаком душу-то раскрывать…
– Э-хе-хе…Не чужак он. Почитай – содетель мой. А потому без утайки молви, в две головы скорее управимся.
– Выслушай, Благиня, не гневайся токмо, – Брусника сжала ткань чуть выше колен настолько сильно, что побелели костяшки пальцев.
– Ну…
– Сведи мне веснушки, – выпалила она на выдохе. Благиня намеревался дать ответ сразу, но девушка продолжила: – С малых лет перстами тычут, молвят – ведьма, вон, пошла, ликом грязная, страшная…Молодцы гулять не зовут, ан подруг моих давно уж замуж выдали. Не желаю боле в девках сидеть, да слыть нелюбой. Внимаешь слову моему?
Благиня коротко кивнул, придав лицу как можно более вдумчивый и серьёзный вид. Затем он встал с лавки и заходил вдоль избы.
– Оставался у меня водный настой молочая…Испробуем.
Девушка посмотрела на него с надеждой.
– Исправишь оплошность природы?
Знахарь досадливо покачал головой и уже хотел сдаться под молящим взглядом Брусники, но тут вмешался Пересвет:
– У природы не бывает ошибок. Ты заблуждаешься, считая себя некрасивой. Мне кажется, Брусника, ты похожа на солнце – такая же рыжая и лучистая.
Он поднялся с места и ободряюще улыбнулся девушке.
– Твоё личико доброе и милое. Так зачем смывать с него всю красоту? Посмотри на Ярило – вы похожи: оба светитесь изнутри. Гордись своим натуральным цветом и забудь слова глупцов, которые считали тебя страшной. Подумай, а что будет, если ты сведёшь веснушки? Скажут – ну точно ведьма, если так легко от них избавилась. Ты уникальная, яркая девушка, и обязательно найдёшь того, кто полюбит все твои веснушки и увидит в тебе не столько внешность, сколько прекрасную душу.
На щеках Брусники вмиг расцвёл румянец. Она во все глаза смотрела на человека, который прямо заявлял, что ей не надо ничего в себе менять. Травник от его пламенной речи растрогался и плюхнулся обратно на лавку вместо того, чтобы искать настойку. Он с любопытством посмотрел на девушку. А у неё на глазах вдруг выступили слёзы. Солёные капли сбежали по веснушкам и разбились о смятую ткань рубахи. Не обращая на них внимания, она хлюпала носом и всё смотрела на слегка растерянного Пересвета. Его молчание сейчас давало ей время поразмышлять.
– Не надобно боле настойки, Благинюшка. Пойду я, дел по хозяйству накопилось…
Девушка приподняла уголки губ в улыбке, вытерла слёзы и, поблагодарив своих благодетелей, торопливо покинула избу. Как только дверь за ней закрылась, травник усмехнулся:
– Парень, а ты не промах! Я уж думал и правда веснушки ей выводить. А может, всё ж останешься мне на подмогу? Мы б с тобой ух, сколько люда отговорили бы!
– Остаться не могу, но заходить буду часто. Возможно, ты прав, и мои слова смогут изменить чьё-то решение.
– Во-о-т, энто по-мужски! А то всё – время нетути, время нетути…Аки красна девка, право слово.
– Ещё раз девкой назовёшь – помощи не жди.
Серьёзный тон Пересвета застал Благиню врасплох – он извинился, как подобает, и обещал не шутить на эту тему. Свежо предание, да верится с трудом, подумал запределец, уловив насмешливый взгляд травника. После Брусники стали подходить и другие люди из разных концов деревни: кто спину потянул, у кого лихорадка, а кому и кости на место ставить приходилось. Смотреть на всё это неприятно и местами жутко, но Пересвет держался бодро. Ему весь день приходилось подавать знахарю то или иное лекарство, траву или настойку. Эта работа не тяготила, напротив, помогала отвлечься от страшных мыслей о походе в неизвестность. Пациенты уходили довольным новым помощником, а некоторые звали его как-нибудь отобедать домашними харчами, лучшими, по отзывам близких. Конечно, из вежливости он соглашался, но предупреждал, что из-за огромного списка дел может не успеть зайти до отъезда.
Вечерело.
На сумеречное небо выполз надкушенный диск луны. Пересвет простился с Благиней и вышел во двор, стараясь не снять покосившуюся дверь с петель. Только он двинулся в сторону избы волхва, как его окружили недавние пациентки – три симпатичные девушки в лобных повязках с узорчатыми височными кольцами. Без платка – значит, незамужние. Об этом Пересвет успел догадаться сам, пока жил в деревне. Они бесстыдно ему улыбались и задавали неудобные вопросы, вроде того, а есть ли у него любимая, или как давно целовался. От смущения у Пересвета покраснело не только лицо, но и кончики ушей. Благо, во тьме этого не видно. Он пытался перевести скользкие темы на устойчивую для себя почву, а девушки всё не отставали, следовали за ним по пятам, закидывая подчас откровенно наглыми вопросами.
Деревня ещё не ложилась. Дюжие таскали орудия труда, женщины и старухи кучками стояли около изб и перешёптывались, когда Пересвет в окружении бесстыдных девиц прошёл мимо. Ой, всё, сплетни пойдут, мысленно сокрушался он, видя такой внимание к своей скромной персоне. А девушек подобные разговоры совсем не волновали. Они шли рядом, заискивающе растянув губы в улыбке.
Тишину близкой ночи нарушали лишь негромкие споры соседей, смех девушек и беспокойные голоса скотины. В воздухе смешались запахи хвои, сырой земли и крепкий дух мясного ужина с обилием масла. Обедал Пересвет у знахаря, но это было давно, так что желудок негодующе урчал. А ещё эти девицы…как отвязаться от их настойчивого общества, запределец никак не мог придумать – голод всегда его отуплял. Ближе к дому он, наконец, тактично, но твёрдо произнёс:
– Полагаю, вам пора. Час уже поздний, девушкам не следует бродить ночами по улицам, – его речь не убедила троицу, поэтому он добавил: – Мне так будет спокойнее. Возвращайтесь домой, пожалуйста.
Когда он смягчил тон, девушки дружно кивнули и неспеша удалились, всё время оборачиваясь на Пересвета и хихикая. В Москве хоть открыто не пристают, гордость имеют, вспомнил он девушек будущего и иронично усмехнулся, припоминая также последний разговор с напористой коллегой. Дома его встречал Дарко, чуть ли не сразу слетев с хозяйского плеча на плечо запредельца. Волхв склонился над столом, хмуро разглядывая два пергамента с набором рун.
– Бессонная ночка предстоит? – решил поддеть его ученик, с интересом заглядывая в обе берестянки.
– Завершил я покамест письмо. Сверстаю, да на боковую.
– Можно вопрос?
– Один ужо задал, – с усмешкой ответил старик.
– Руны тебе нужны для ритуалов на капище?
Старик помолчал немного, выпрямился и разгладил седую бороду.
– Не токмо. Руны – письмо древнее. Им ещё сам Род-батюшка творил коны наши. Сила в них сокрыта могучая, ажно боги откликаются. Энти писания волхвам волшбу творить помогают, особливо на исходе лет. Ежели б у тебя сила колдовская была, я бы рунам обучил…
– Эх, жаль, конечно, но я простой человек, – не без облегчения выдохнул запределец. Он совсем не горел желанием помимо остальной работы ещё и древнее письмо изучать.
Поговорив ещё немного, ученик отправился на боковую. Ведомир с укором посмотрел на Дарко, и сова вернулась на плечо хозяина. Лавка казалась уже не такой жёсткой, либо же тело Пересвета успело привыкнуть к новому «комфорту». В любом случае, он лёг на бок и засунул руку под щёку. Шкуры приятно грели. За столом над письменами сидел волхв, сосредоточенно рассматривая каждую руну. Лицезрение отблесков лучинки на угрюмом лице старика окончательно сморило Пересвета. Сон взял верх гораздо раньше, чем в предыдущие дни.
Разбудили его крики первых петухов и звон молота о наковальню – деревня успела проснуться. И как они на соседей не жалуются? Где комендантский час? С подобными мыслями запределец поднялся с лавки и потёр ноющую спину. На его болезненный стон из-за стола пришёл хриплый ответ:
– Перетрудился, поди. Попривыкнешь скоро. Мы к труду приучены с младых лет, ано у вас, пожалуй что, сила не в чести. Сколько запредельцев видывал – все хвилые али грузные.
– Вынужден согласиться, старче, – Пересвет зевнул и сел напротив волхва. – Моё поколение не нуждается в физической силе. За нас всё делают…
– Полно, – оборвал Ведомир на полуслове. – Боле ведать мне не положено. Ешь, да ступай к Фетинье. Заждалась уж, небось.
– А когда же ты меня учить здешним обычаям будешь? Скоро отправляемся.
– Учу. Аль не видишь? – волхв прищурил глаза и изогнул губы в усмешке. – Слышишь, что я молвлю, да не слушаешь. Навостри уши – уразумеешь.
Чтобы не навлекать на себя гнев старца, Пересвет кротко кивнул и задумался над его словами, поедая завтрак. Всё оказалось достаточно просто – из каждого разговора с волхвом он получает знания. Ему казалось, что это лишь болтовня без особого умысла, интересные факты о жизни славян, а обучение будет в разы сложнее – как в университете. Всерьёз думал, Ведомир даст ему бересту и велит что-нибудь записывать.
Прогадал. Раунд остался за стариком.
Не может быть, чтобы человек, половину сознательной жизни сидевший за партой и окончивший вуз с красным дипломом, не смог отличить важные факты от обыкновенного разговора. Позор на мою голову, сокрушённо сказал он себе, поправляя очки. Мать с отцом наверняка бы устыдились – лучший ученик лицея не догадался о помыслах старика из дремучих веков.
– Ты себя не кори, – уловил кислую мину гостя тот самый старик. – Нагонишь есчё учение. Токмо запоминай хорошенько, да подмечай, что не ведал.
– Понял я, понял. Не продолжай…А то ещё хуже станет, – Пересвет поджал губы. Как будто его сейчас отчитывал университетский профессор за глупейшую ошибку в докладе.
После утренней трапезы Пересвет собрал вещи в лохань и отправился к мосткам, что вчера показали ему девушки. Деревня оживлённо шумела. Все разговоры, которые он успел услышать краем уха, касались чаще всего ярмарки и удали молодых богов. Сновали туда-сюда бабы с вёдрами, молодцы носили блестящие копья, щиты и стрелы. Звуков из кузни прибавилось – после вестей о войне мужчины начали готовиться. Мимо Пересвета с гордо поднятой головой грациозно прошла русокосая невеста Ярополка. По её сердитому виду можно было сделать лишь один вывод – ещё не помирились. У скотины толкались дети, среди которых запределец узнал храброго мальчишку Лешека и его неугомонных друзей. Они давешнего знакомца не заметили, и он прошёл мимо. Зато его с восторгом приветствовали незамужние девицы, и под ворчание старух зазывали погулять с ними. Скромницы густо краснели и, опуская длинные ресницы, молчали, не в силах вымолвить и слова. Кто посмелее – хватали под руки, но Пересвет ловко уворачивался. Размашистыми шагами он уходил прочь. Девушки сдались, только когда его высокая фигура скрылась за толстыми стволами ёлок.
Мостки заняли грузные тётки с полными лоханями грязного белья. Они брюзжали, громогласно смеялись и травили пошлые анекдоты. Пересвет подумал, что лучше уж гулять с девками, чем зайти в этот рассадник грубых сплетен. Неповоротливые бабы сверкали желтизной зубов и рылись в белье, выуживая рваные тряпки.
– Э-гей! Посторонись, – крикнула одна подруге и хорошенько двинула ей широкими бёдрами по тазу. – У меня одёжи поболе, а есчё сготовить обед надобно!
Вторая чуть в воду не упала. Мостки не такие широкие, как бёдра этих двух. Подруга взъелась:
– У-у-у, загузастка, чего удумала! Чресла свои сподобься подобрать. У нас тоже забот с лихвой!
Третья обратила взгляд на робко стоящего в стороне запредельца.
– Девоньки, глядите-ка, кого нелёгкая занесла. Мнитися, придётся нам всем обождать чуток. Любых Ведомиром гостей и перстом не коснёсся – порчу наведёт, издохнешь, яко собака последняя.
В низком, совсем не женском голосе, сквозило презрение и сарказм. Ещё одна женщина, поосанистей остальных, задумчиво склонила голову к плечу:
– О, чего-й вспомнила! Так пёс бурнастый евонный поди, коль у избы околачивается. У, животина лютая! Того и гляди – проглотит, ежели хозяин приказ даст.
– Расщеколды, прочь подите! – прикрикнула на женщин та, что стояла поодаль. Она выглядела старше и мудрее подруг, на угловатом лице залегли глубокие морщины, но не от старости, скорее, от жизненных неурядиц. – Дайте гостю место, да попусту уста не разнимайте, не то я сама на вас порчу наведу. И какой дуботолк вас наустил таку крамолу ковать?
Вместо ответа говорливые женщины виновато потупились, а остальные, не обращая внимания на неприятную сцену, принялись дальше полоскать бельё. Под укоризненным взглядом уважаемой хозяйки, все расступились и пропустили-таки гостя на мостки. Удовлетворённая поведением подруг, женщина опустила глаза к воде и стала растирать в руках ткань.
Пересвет аккуратно, чтобы никому не помешать, прошёл в конец дощатого настила. Женщины уже снова вовсю разносили местные сплетни, и забыли о запредельце. Какие отходчивые, усмехнулся он, вытаскивая из лохани бельё и мыльный корень. Ледяная вода обжигала руки, но бросать стирку он и не думал. Сквозь онемевшие пальцы проходили жухлые листья и кусочки водорослей.
Пересвет мирно стирал свои пожитки, когда позади раздались грубые смешки уже знакомых на лицо женщин. Он слегка повернул голову, прекрасно понимая, что речь идёт о нём.
– Ну точно, аки девка! – сказала задира с крупными седалищем, взваливая на горбатую спину тюк мокрого тряпья. – Дланки белые. Ой, как одёжу яро намыливает! Пуще молодок наших.
– Вы меня за девку не принимайте, – Пересвет оторвался от стирки. Его голубые очи строго взирали на непрошенных зрителей из-под сверкающих на солнце стёкол очков. – Бобылём живу. Стирать научился.
