Ольга Вечная
Веселый Роджер
– В подвале было страшно, – добавляю.
– Методы, которыми пользуются люди моего брата, я не одобряю, – сухо добавляет Руслан. – Я хочу предложить вам хорошее место. Мне нравятся все ваши идеи по отелю на Яблоневой, и впечатлило то, как вы спорили с Маратом, отстаивая свою точку зрения: корректно, настойчиво и аргументированно. Также я посмотрел другие ваши проекты и даже фотографии. И вы мне угодили. Как человек, личность. Вы активный, смелый, преданный. Полный энтузиазма. Не хотите поработать на меня?
– Спасибо, нет. Уже поработал.
– Вы не поняли, не на брата. А на меня. Он затеял всю эту возню с Костиковым из-за меня, но я его не просил. Мне уже давно нет дела ни до вашего бывшего босса, ни до его жены, бывшей когда-то моей женой. Ладно, не суть. Я готовлю огромный проект сети отелей по Черноморскому побережью, начиная от Крыма и заканчивая Адлером. Возможно, прорвемся и в Абхазию. Кое-что будем строить. Если найдем подходящие отели, выкупим и переделаем.
– А какая концепция?
– Вот вы мне и скажете. Вернее, не только вы. Набирается команда. Нужен новый бренд, который будем раскручивать с нуля. Что-то неожиданное, уникальное для нашего юга. Уютные номера, отличный сервис, незабываемые спа-программы. Мне нужны люди, на которых можно положиться, опереться. Работы будет адово море. И денег тоже. Вам как, интересно?
Я молчу. Думаю. Предложение, конечно, заманчивое. Но снова связываться с этими людьми не хочется.
– Не сомневайтесь даже, зарплата белая, официальное трудоустройство. Детали обсудим. С уже набранной командой можно познакомиться. Если кого-то порекомендуете, то проведем собеседование. Давайте, решайтесь. Нам нужны такие, как вы: молодые, талантливые, честные. Не боящиеся трудностей.
– Пока вы зарекомендовали себя как не самый лучший работодатель. – Тяну время, хаотично соображая, что ответить. У меня девушка беременная, нельзя мне ввязываться во что-то рискованное. Но деньги тоже нужны, причем по той же причине.
Руслан протягивает мне визитки.
– Поговорите с этими людьми, они вам расскажут обо мне. Наведите справки. И позвоните. Но лучше поскорее. Потому что в следующем месяце мне бы хотелось уже всех собрать в Адлере, где будет центральный офис, и приступить к работе. Два здания мы выкупили…
Он говорит и говорит, и с каждым словом все больше хочется согласиться. Знает, на что давить, умеет заманивать. В моем случае – не работа, а мечта. Затем Руслан берет телефон, что-то печатает, и мне приходит сообщение – на карту свалилась значительная сумма.
– Считайте, что это аванс или, если все же откажетесь, возмещение морального ущерба. Идите думайте, Виктор Станиславович. Посоветуйтесь со своей девушкой. Что вам делать в Москве? На юге стройка в самом разгаре, вы, как дизайнер, там больше пригодитесь.
После этих слов Руслан поднимается, я тоже. Жмем руки, затем меня провожают на улицу. Так и не понимаю, как оказался за воротами. Артём высовывается из машины и спрашивает: «Всё нормально?» Киваю в ответ.
В голове сумбур. Руслан произвел впечатление, он совсем не такой, как его старший брат. Видно, что человек современный, умный, методы Марата Эльдаровича ему неприятны. Но… нельзя же быть до конца в этом уверенным? С другой стороны, в любой момент можно нарваться на того, кто кинет на деньги. От всего не застрахуешься. Такая уж у меня профессия – временами неблагодарная. А в Москве мне действительно пока делать нечего. Работы нет, студия сгорела, фотографировать свадьбы не хочется. Бродить по компаниям – искать место? Слава раздавленного «Континента», боюсь, еще долго будет наступать на пятки.
Зачем-то набираю номер Софии.
– Вик, привет! – радостно говорит она. – Как дела? Мы с Верой созванивались, она там скучает у родителей, бедняжка. И у них какие-то перебои с интернетом, представляешь?
Какая хорошая новость! Вере бы вообще его вырубить навсегда.
– София, я посоветоваться. Как со второй мамой.
– Да, слушаю, – говорит она серьезнее, даже строго. Тем же тоном, каким общается с дочерями. – Что такое? Ты можешь рассказать мне все, – категорично заявляет, и я расплываюсь в улыбке.
– Слушай, а в Сочи же есть роддом?
– В Сочи я родила двоих детей, Вик, и уж поверь, не под пальмой.
– Отлично. Вера беременна.
– Вау, поздравляю!
– Да. И… мне работу предложили у вас. Хорошую. Пока еще ничего не ясно, но им удалось меня заинтересовать. Проект длительный, на несколько лет. Вот думаю, согласится ли Вера уехать из Москвы и стоит ли ей вообще предлагать?
– Конечно, стоит! Вик, даже не сомневайся. Здесь такой кайф, воздух чистый, влажный. Море. У меня подруга близкая – акушерка с огромным опытом работы. К самому лучшему врачу твою Веру устроим, будет наблюдать. Потом и в роддоме договоримся. Я тут всех знаю: детские врачи, центры, садики, школы… Мне всё близко, недавно же проходили. А вы там сами что делать будете? Кто вам подскажет? Да никто. Поживете у нас!
– Может, первое время и придется, пока я точно не решу, остаемся или нет. А потом снимем квартиру. Наверное, Вере захочется отдельное жилье.
– Конечно. Подыщем в нашем районе вам что-то. Будете к нам приходить хоть каждый день, все свое в огороде растет, натуральное. Дворик. Ребеночек гулять будет в саду. Это отличная идея. Лучшая, что приходила в твою голову.
От радостной перспективы, описанной Софией, биение сердца учащается. И правда, звучит заманчиво. Если получится, как планируем. А почему бы и не получиться? В крайнем случае, женятся люди и в Сочи, никогда не поздно взять фотоаппарат и заняться фотосессиями.
Что меня держит в Москве? Мама, сестра, брат? Будут приезжать в гости. Может, увидев, что у меня наконец-то все налаживается, родители смогут… хотя бы поговорить. А потом и простить друг друга, как знать.
Могила Чердака? Я вас умоляю. К черту ее! К дьяволу! Хватит уже чернить мою душу. Не настолько она в итоге оказалась уродливой, раз получается выкарабкаться.
– Тогда я поговорю с Верой, – говорю все еще неуверенно.
– А я со Стасом. Он в обморок упадет от новости. Как здорово-то, Вик! Я так за вас рада! А то вечно приедешь – один, угрюмый, недовольный. С отцом поцапаетесь, и спать. То ли дело сейчас. Такой ты мне больше нравишься.
– Ладно, я понял. Надо идти. До связи, – кое-как обрываю Софию. С ней можно часами болтать ни о чем.
Направляясь к машине Артёма, я прижимаю ладонь к груди, но не к флагу, а к колотящемуся сердцу. Флаг пусть будет, он – мое прошлое, нет ни малейшего желания удалять его или перекрашивать. Он – напоминание о том, чего я больше всего боялся: стать чудовищем, подобным Чердаку, опасной тварью, в которой жажда мести и своей извращенной справедливости не оставляет места человечности и… вере в хорошее. Клянусь, я не такой, как он. Жизнь тестировала, подкидывала поводы слететь с катушек, но я устоял. Вы гордитесь мной? Если ждали момента начать – сейчас самое время.
– Поехали. Нужно отвезти Арину к родителям. Мама уже прилетела, наверное. Интересно, дядя Коля, хм, прибрал квартиру?
– Тоже знаешь про его роман с этой, как ее?
– Да он особо и не скрывал. Ладно, не будем об этом. Слишком неприятно.
– Мне тоже обидно за маму, что бы ты там себе ни думал. Надеюсь, она ни о чем не узнает.
И поэтому в своей личной жизни ты поступаешь обычно так же, как твой отец. Но судя по выражению лица, Кустов не врет. Нашу маму он любит, я знаю. И ценит. Наверное, она единственная женщина, которую он уважает. И вероятно, ждет от своих подружек такой же покладистости и всепрощающей любви.
Артём следит за дорогой, а я смотрю в телефон, открываю календарь. Трое суток после спасения Арины из лап Креманкина пролетели незаметно. Эти дни мы занимались только тем, что развлекали сестру, устроив ей насыщенную программу, включающую парки, аттракционы, кино, театр, задушевные беседы обо всем на свете… и Арина неожиданно быстро начала улыбаться и становиться собой, прежней. И что самое главное, нормально питаться! Вовремя мы ее спасли. Страшно подумать, что случилось бы, доведи Марк задуманное до конца, а затем выбрось ее из жизни – как ненужный, выжатый до корки апельсин. Показав на весь мир, какой он крутой мачо и на что готовы женщины ради его внимания.
– Так что тебе сказали-то? – говорит Артём.
Я передаю в нескольких словах суть разговора с Русланом. Артём глубоко задумывается, но отвергать идею не спешит. Пока везет меня домой, не переставая болтает о себе и блестящих идеях насчет ухода в контрактники или открытия сети автомоек с каким-то другом – такой вот разбег. А я размышляю о будущем. Налаживается все. Деньги есть, планы кое-какие – тоже имеются. Угрозы, напротив, в прошлом. Надеюсь только, что Вера захочет со мной разговаривать после того, как узнает о фотографии на Фестивале. Будет ужасно несправедливо потерять достигнутое из-за такой ерунды.
– И тогда я эту Алиску хрясь о панель лицом!
– Чего? – Я прерываю поток мыслей, цепляясь за последние слова Кустова. – Что ты сделал?
– Припечатал о панель в машине. Вон, даже вмятина осталась от носа. Эй, я пошутил, нет, конечно, вмятины. – Брат любовно гладит мягкий пластик «Ауди».
– Ты рехнулся, что ли? Ты зачем с ней вообще продолжаешь общаться?
– Зато больше она рта о тебе не раскроет никому.
Пораженно качаю головой.
– Она мне, между прочим, после этого уже три раза позвонила. Так что все путем. Ты хоть и предпочитаешь такого склада девиц, обращаться с ними совсем не умеешь. Пожестче с ними надо. – Артём показывает мне кулак. – И вообще, бабы любят, когда с ними строго. Еще Пушкин говорил: чем больше женщину мы любим…
Я закатываю глаза. Когда уезжал утром на встречу с Эльдаровичем, Аринка еще спала. Время близится к обеду, надеюсь, она выспалась и отдохнула. Потому что ей предстоит долгий разговор с вернувшейся из Азии, набравшейся очередных безумных идей мамой. И ее группой йог-поддержки. Раз уж нам с Артёмом досталось, чем Арина хуже? Правильно: ничем. Пройдет полную реабилитацию в мамином стиле, как миленькая. Чтобы в следующий раз думала, попадать ли в передрягу.
«Завтра приеду, Вер. Жди. Утром рано встану и в путь. В ночь бы уже рванул, но нужно с Ариной и мамой побыть. Арина с Марком, кажется, все. Окончательно расстались. Можно спокойно оставлять ее одну».
«Расскажешь подробнее?»
«Как приеду – конечно. Ты там еще ждешь меня?»
«Шутишь? Телефон из рук не выпускаю».
«Я соскучился. И у меня много новостей. И планов. Не верю, что пишу это, но – до завтра».
* * *
Стрелка спидометра показывает за сто двадцать километров в час. Машина летит по пустой трассе, любимая музыка подбадривает, гремит, на пару со второй чашкой кофе не дает заснуть. Светает. Мне действительно весело. Сжимаю руль от нетерпения. Я в пути уже несколько часов, больше половины трассы за плечами, осталось совсем немного. И пока есть время, давайте поговорим о пиратских отчетах.
Понадобилось двадцать три штуки, чтобы решить мои нерешаемые проблемы, сорваться с тошнотворной орбиты выживания, за которую зацепился когда-то давно, мечась между болью и страхом эту боль испытать.
Смотреть на меня голого по-прежнему трудно. Но «трудно» – это хорошее слово. Мне оно нравится. Оно лучше, чем «невозможно». Оно дарит надежду и веру.
«Кашкай» несется по гладкой, как стекло, дороге в сторону городка Веры. Хорошая машина, надежная, но я подумываю о том, чтобы сменить ее на что-то солиднее. Новая работа обещает хорошие перспективы, большие деньги, и теперь можно позволить себе помечтать. Переезжая на новое место, не хочется тащить за собой старые вещи из прошлой жизни. Ничего забирать не буду из Москвы. Особенно диван! Помилуйте, месяц на нем мне до конца жизни в кошмарах сниться будет.
Квартиру в столице пока сдам в аренду, а если с Верой приживемся в Сочи, то и вовсе продам. Купим просторное жилье в том же районе, где дом отца, там спокойно и инфраструктура развита.
Главное, чтобы Вера одобрила план и согласилась на неожиданный переезд. Но что она может противопоставить? Экология, море, климат – уболтаю в пользу Сочи. Работа, карьера – в южной столице полно ресторанов, уж без места точно не останется. В отношении медицины, садиков, школ София с ней поговорит. Надеюсь на вторую маму. Она уже, кстати, готовит с дочерями презентацию на английском и французском, включающую танцы, песни и стихи, чтобы показать, как хорошо развиты ее дети. Кроме того, на крайний случай у меня припасен бонус-аргумент: темными ночами в Сочи мы сможем сколько угодно купаться голышом! А Вера обещала, вы же помните?
Сейчас нужно подумать, как преподнести новости, чтобы она не испугалась. Она консерватор, к любым переменам относится настороженно. Но… друзья, я пообщался с теми, кого уже набрали в команду Руслана, и точно знаю, что хочу работать с этими людьми. Я о них наслышан, видел многие законченные проекты, где они успели засветиться. Куда попало эти ребята не подались бы, и уж точно не стали бы вкалывать за копейки.
Руслан сказал, что ждет меня в Адлере через две недели, там и обговорим детали, подпишем договор о трудоустройстве.
А еще… Вот сейчас важный момент будет. Переломный. Поймите меня правильно: я очень надеюсь, что отчеты мне больше никогда не понадобятся. С их помощью я рассказывал вам о своей бесконечной борьбе, делился настолько личными страхами, что в них стыдно признаться даже друзьям и родителям. Привыкал верить.
Сначала это было смехотворно и жалко. Кто я – обожженное чучело, от которого шарахались повидавшие жуть медсестры в больницах? На что смею надеяться? Затем я постепенно обретал уверенность в себе. Учился доверять, а также быть тем, кому хочется поверить. Вы прошли со мной долгий путь. И знаете… без вас я бы не справился.
Вы подталкивали меня, подбадривали, помогали своим молчанием. Иногда осуждали, иногда смеялись или даже хвалили. Но дальше я должен двигаться сам. Проблемы изменились. Изменился и я. У нас с Верой впереди жизнь со всеми ее трудностями, радостями, но это будет уже совсем другая история. Без триггеров, Чердака, Насти. Без желания обвешаться пиратскими флагами, слухами и странностями.
Я планирую держаться. Забыть о кошмарах, ревности и недоверии. А значит, отчеты мне больше не нужны. Запомните это. Пока у меня все хорошо, я смогу обходиться без них. Следовательно, если долго не пишу – не теряйте. Просто порадуйтесь. Значит, мы с Верой живем в квартире на черноморском побережье, растим детей, работаем. Справляемся. Мне этого хочется.
Надеюсь, ей тоже все еще будет хотеться после того, как она узнает о том, что ее фотография заняла третье место на Фестивале. Аринина, кстати, второе – не оценили Креманкина в России по достоинству. Надеюсь, этот внезапный успех – первый и последний в статусе модели для обеих девушек. Все же сестра нацелена продолжать учебу и стать косметологом. Но на всякий случай я буду приглядывать за ней.
Рядом на пассажирском сиденье сверкает, переливается в первых солнечных лучах, пробивающихся сквозь тучи и окно, популярный глянцевый журнал HU, в котором Верина фотография на развороте. Вообще-то, разворотов целых три – сколько и призовых мест.
Хреновы мои дела.
Возможно, я погорячился и отчеты мне еще понадобятся. Так что пока не расходитесь! Побудьте со мной еще немного. Через пару часов Вера узнает правду, даст пирату от ворот поворот, и придется мне как-то снова приспосабливаться. И опять одиночество, сочувствие в глазах отца и Софии, понимающие кивки мамы, после которых хочется убиться об стену. Потом, может, спустя время – одноразовые подружки в темноте комнаты, перчатки, потому что действительно трогать не хочется, но настолько скучно, что готов уж и на это; наручники, веревки.
Хоть основные, самые опасные триггеры, связанные с прикосновениями и огнем, остались в прошлом, неровности сухой кожи никуда не делись и потрогать себя я никому не позволю, уж точно. Перед Верой-то стесняюсь: когда с ней, все равно одеваюсь, не даю коснуться своей груди и лопаток лишний раз, чтобы не спровоцировать неприятные эмоции. А подпустить близко кого-то еще? Даже думать об этом не хочется. Я хочу с Верой. Хочу сделать реальным все то, о чем сейчас думаю. Хочу иметь ее. И очень хочу, чтобы она всегда была рядом. Я не из тех, кто нуждается в разнообразии, я тот, кому от него тошно.
О нет, только не это. Ну до чего же глупый поступок – участвовать в Фестивале! И неожиданная, ненавистная победа. Хочется ее скрыть, но не выйдет. Вера все равно узнает, и пусть лучше от меня. Странно, что все еще не узнала. Видимо, она сейчас сидит совсем на других форумах.
Бескрайние поля, припорошенные первым снегом, в конце концов остаются позади. Я въезжаю в провинциальный город, где самое высокое здание – в пять этажей, сверяясь с навигатором, ищу нужную улицу, дом. Значит, здесь Вера и выросла. Может, мы погуляем немного и она что-нибудь о себе расскажет, проведет экскурсию. Я планирую завтра же забрать ее в Москву, и сюда она вернется теперь нескоро. Пусть попрощается. Если захочет – задержимся на день, время позволяет.
Познакомлюсь с ее мамой наконец вживую. Сделаю сюрприз папе, который если и ставил на мое бегство – теперь крупно проигрался.
Лишь бы Вера меня не выгнала. И вообще захотела со мной разговаривать после сделанного. Она же говорила мне сотню раз, что не сможет простить предательство. Что для нее архиважно принадлежать только одному мужчине, раздеваться только для него одного, доверять. Смотрю на тираж HU – сто тысяч экземпляров. Это помимо всех электронных журналов и блогов, в которых будут освещены победители. А в Москве даже повесили несколько баннеров, кстати.
Трындец, на что я надеюсь?
Вот он подъезд. Лестница. Поднимаюсь на пятый этаж пешком, лифта нет, и с каждым шагом сердце колотится все отчаяннее. Сейчас раннее утро, я не выдержал и сорвался в дорогу ночью. Наверное, Вера еще спит. Будет сюрприз. Кто бы знал, приятный ли.
Пусть бьет меня, кричит, обзывает – лишь бы простила. Я ж не хочу больше один. Только с ней. Все планы и идеи насчет Сочи имеют значение, только если Вера останется рядом. Иначе и думать не хочется.
Ну вот, нужная дверь с номером пятьдесят девять. Тяжело вздыхаю несколько раз. Ну что ж, через минуту мы узнаем, будут ли у нас еще отчеты. Понадобятся ли они мне. Теперь все зависит от настроения и реакции Веры.
Звоню в дверь. Тишина. Потом шаги.
Посещает неприятная мысль, что открыть может не Вера вовсе, а ее мать или отец, например. Сейчас восемь утра – интересно, они уже ушли на работу? Черт, сначала хочется поговорить с Верой, потом уже с родителями. Но выбирать не приходится. Заслужил.
Замок наконец щелкает, дверь открывается. Я счастливчик, потому что на пороге – Вера. В домашних бриджах и длинной майке. Бледная, сонная, взъерошенная. Слегка зеленоватая – видимо, из-за одолевающей тошноты. Она видит меня, лицо озаряется счастливой улыбкой, глаза блестят. Вера сжимает ладони от восторга, потом тянется ко мне, и… я не выдерживаю ее красоты, доверчивости, любви, которую она дарит мне все это время просто так, незаслуженно.
Выдержать ее радость невозможно. Под гнетом совести и раскаяния я сначала опускаю глаза, а следом падаю на колени. Прямо на пороге. Вера мешкает секунду, затем тоже опускается. Легонько обнимает меня за затылок, прижимается своим лбом к моему.
– Опять накосячил, Белов? – мягко спрашивает она, легонько поглаживая шею.
Я киваю, зажмурившись. Обнимаю ее в ответ, стискивая в ладони злополучный журнал, тысячи копий которого продаются по всей стране.
– Сильно? – уточняет Вера.
Снова киваю:
– Еще как сильно.
Она прижимается всем телом. Мы молча обнимаемся. Долго, крепко, чувственно. Соскучились же страшно.
– Мне не понравится?
– Абсолютно нет, – качаю я головой. Испытательный срок полетел к чертовой матери.
– Тогда, пока я еще ничего не знаю, поцелуй меня. А потом расскажешь.
Улыбаюсь, она следом. И мы целуемся, тоже долго, нежно, именно так, как любим, постепенно поднимаясь на ноги. Вера увлекает меня за собой в квартиру.
– Ты одна?
– Да, родители будут после пяти. Пойдем, расскажешь, что натворил опять. А я тебе завтрак приготовлю. Голодный? – Она все еще держит мою руку, отпускать не намерена.
Прохожу в коридор, довольный тем, что мы вдвоем. Гадаю, слишком ли нагло будет отложить разговор на потом, а сейчас продолжить ее обнимать? Я ж так быстро ехал, спешил, так сильно скучал.
Вера идет на кухню, затем вдруг оборачивается, смотрит на меня в ожидании. Ресницы распахнула, глаза большие, сама серьезная, но взгляд мягкий. Кивает, подбадривая.
Ну, вот и все. Сейчас мы узнаем, придется ли вам читать очередной отчет или двадцать три в моем случае – число идеальное. Удастся ли воплотить в жизнь идеи насчет Сочи, работы мечты, наших с Верой детей, и нее, девушки моей, находящейся всегда рядом, ласковой и поддерживающей. Возможно ли мое будущее без черного флага над кроватью. Я нервно улыбаюсь, набираю в грудь воздуха побольше и готовлюсь говорить. А сказать предстоит многое. Но начинаю со слов, что люблю ее по уши.
И протягиваю журнал.
