Пётр Петрович Африкантов
Старый дом под черепичной крышей
– А у тех, что за трубой хоронятся, глаза не бегают, – заметил Пустолай, – значит те и не воры совсем, а эти воры, что последние пришли.
– Наверное, просто хулиганы, – сказала Катерина.
– Или воры, – добавил Пустолай.
– Тихо вы, – проговорил Заступник, продолжая наблюдать в щель за подростками.
– Ой! Я боюсь, – испуганно проговорила Дуня и отодвинулась в дальний угол ящика. К ней придвинулась и Катерина.
....................
Мухе не хотелось лазить по пыльному чердаку, но не подчиниться Пегасу он не мог. На чердаке валялись старые, изъеденные молью, валенки, расшатанные стулья, ветхие, избитые древоточцем этажерки и прочая рухлядь. Муха, осторожно ступая, стал обследовать чердак.
– Вот старый электрический утюг, – доносится его голос.
– Не бери, – следует сразу ответ Пегаса, – хоть он и старый в пределах жизни одного поколения, но по сравнению с жизнью нескольких поколений – новее не бывает.
– Чайник…
– Брось… Сам ты чайник…
– Почему брось? – возмутился Муха. – Утюг не нужен, чайник тоже… Что надо?
– Так сам подумай… Сколько утюгу может быть лет, тем более электрическому,… не больше чем тебе… Потом, если б ты сказал, что нашёл самовар – тогда… да, а ты чайник.
– А… вот ящик…
– Чего у тебя там?
– Ящик, говорю,… старый, неструганный, из – под мыла.
– А что в ящике?
– Не знаю, крышка гвоздём прибитая, кто-то ковырялся, отдирал. Попробую вскрыть…
Муха взялся двумя руками за крышку ящика и изо всех сил потянул на себя. Гвоздь стал медленно вылазить из доски.
Гуделка до того спрятавшийся в старую галошу, как только увидел, что мальчишка отдирает крышку и вот – вот её отдерёт, чтобы спасти товарищей, схватил горсть древесной трухи и бросил её Мухе за шиворот. Это был героический поступок.
– Тьфу ты, блин!! – ругнулся Муха.
– Что у тебя? – спросил Лёня.
– Труха какая-то за шиворот сыпется. Он бросил отдирать крышку и стал вытряхивать из-за ворота труху. Гуделка тем временем посмотрел на ящик и ужаснулся – крышка была уже поднята на столько, что было видно Дунино платье и Катеринин платок. Муха же продолжал вытряхивать труху и ругаться. Гуделка тем временем вскарабкался на крышку ящика и подпрыгнул – крышка медленно под ним опустилась, а гвоздь вошёл в своё отверстие. После чего Глиня поспешил спрятаться опять в галошу.
В смелости Глине, конечно, не откажешь, сам рискует, а товарищей выручает, но посмотрим, что будет дальше?
После того как Муха вытряс труху, ему почему-то расхотелось отдирать крышку. Он осмотрел пространство около ящика, и вдруг увидел Гуделку.
– Игрушка, кажется, из глины, за ящиком в калоше лежит. Вокруг пыль, а на ней нет, странно. Надо посмотреть… – Он нагнулся, взял в руки Гуделку и стал рассматривать.
....................
Глиня, как только очутился в руках у Мухи, сразу претворился мёртвым. Он даже глаза зажмурил, до того ему было страшно, хотя раньше глаз закрывать и не умел, видно страх так сковал мышцы лица, что глаза сами собой зажмурились, а рот перестал улыбаться. И ещё ему страшно было оттого, что он не хотел попасть в руки к старьевщикам и антикварам. Мамушка говорила, что у старьевщиков будешь всё время лежать среди пыльных вещей и тебя будут стараться, как можно дороже сбыть всё равно кому. У антикваров же прямо наоборот – ты будешь очень чистенький лежать в тёмном ящике с другими ценными старинными вещицами и о вольной жизни, а тем более об играх с детьми, можешь и не мечтать.
....................
– Жмурик какой-то… – сказал Муха, разглядывая Гуделку.
– Так уж прямо и жмурик? – засомневался Пегас. – Жмуриками мертвецов называют.
– Жмурик,… точно… глаза зажмурены, а не закрыты, точно жмурик.
– Ты его лучше, Муха, выбрось, я что-то к мертвецам не очень отношусь. Даже и смотреть не буду… Сделан из чего?
– Из глины похоже.
– Обожженный?
– Не знаю…
– Ты чё, к Пал Палычу не ходил? Не можешь обожженную глину от не обожженной отличить.? Дурка вяленая.
– Не обожженная вроде…
– Значит не керамика, а обыкновенная сушка. Помнишь, Пал Палыч про местную игрушку рассказывал. Он, наверное, и сейчас её поисками занимается?
– Я что-то не очень помню… – ответил Муха.
– К нему ещё учёный какой-то приходил и они долго с ним беседовали. Что, вспомнил? Это когда мы только ходить в клуб начинали…
– Не-а,.. это у тебя память лошадиная.
– А ты откуда знаешь, какая у лошадей память?
– Не знаю, поговорка такая. А точнее всего – у лошади голова большая, в ней много и помещается.
– У тебя голова больше моей, а что-то мало чего помнишь, – насмешливо сказал Пегас.
– Может быть Пал Палычу отдать?
– Кому?
– Пал Палычу.
– Ты чё… сдурел? Начнут допытываться, неприятностей не оберёшься. Нам, разумеется, от этого ни навара, ни привара. Сейчас, даже если это и историческая, саратовская – всё равно ничего не стоит. Глина дороже.
– Почему?
– Потому, что не раскрученная. Никто о ней в мире ничего не знает, да и в Саратове тоже. Пал Палыч занимался, только давно, когда мы в кружок ходили, тогда, кажется, и поостыл, а учёный тот – совсем исчез.
– Откуда знаешь?
– Прессу надо читать. Статья недавно была напечатана в газете. Мировое научное сообщество интересуется, куда делся профессор Позолотин… и так далее. Большая статья. Кембридж интересуется, даже австралийские учёные о нём спрашивают. Видно большой был учёный. Я как прочитал фамилию, так и вспомнил, хотя до конца не уверен, что это о нём, возможно однофамилец?
Вдруг Пегас насторожился и стал осматриваться.
– Ты чего, – опешил Муха.
– Вроде дышит кто-то.
– Почудилось, – сказал Муха.
– Вроде как в той стороне, – и Пегас кивнул в сторону трубы. – Надо проверить, – и он сделал шаг в направлении трубы.
В это время Костя, чтобы отвлечь внимание Пегаса незаметно швырнул кусочек штукатурки от трубы в сторону.
«Швык…» – раздалось в том месте, куда упал брошенный предмет.
– Что это? – спросил Муха, насторожившись.
– Кошка или мышь… кому тут ещё быть.
Пегас сделал ещё один шаг в направлении трубы и тут же услышал, как где-то в стороне что-то звякнуло и прошуршало.
– Это, Пега, уже не мыши, – проговорил, испугавшись, Муха
– А что это по-твоему?
– Крыса… – сказал Муха, перестукивая от страха зубами.
– Тогда что дышало?
– Ветер в трубу задувает, – смекнув, сказал Муха.
– Твоя правда, – ответил Пегас и решительно направился к лестнице.
На этом чердаке ему делать было нечего. Кроме старых чёсок для расчёсывания шерсти они ничего не нашли.
– Может всё-таки игрушку в музей сдадим?… – опять спросил Муха.
Вместо ответа Пегас выхватил из рук Мухи Гуделку и бросил в валяющийся хлам.
– Пошли отсюда, – сказал он и направился к лестнице. Муха же наклонился, поднял Гуделку и сунул незаметно от Пегаса в карман.
– Охота была по музеям шляться… – проговорил Пегас.
– Зачем выбросил? – спросил Муха.
– Карманы твои жалко.
– Интересно ведь.
– Это тебе интересно, а специалистам нет… Или в детстве не наигрался?
Муха замолчал. Они направились к лестнице и стали спускаться.
....................
«Нет уж дудки, так дело не пойдёт», – подумал Свистопляс, собираясь выбраться из-за своего укрытия, чтобы освободить Гуделку. Он даже моментально разработал план спасения Гуделки. Этот план был очень прост. Как только Пегас и Муха спустятся в полуподвальное помещение, налететь на них со свистом и улюлюканьем, как это мог он отлично делать, те испугаются и бросят Глиню. Только плану этому было сбыться никак нельзя, потому что на чердаке были ещё двое мальчишек и неизвестно, как они отнесутся к его появлению, вдруг так же сунут в карман, и пропал древний Свистопляс.
....................
В этот момент, пока Свистопляс раздумывал, Костя и Антон вышли из-за трубы и стали обходить и осматривать чердак.
– Чуть-чуть они нас не застукали, – сказал Антон.
– Чуть-чуть не считается, – заметил Костя. – Я штукатурки кусок бросил, а ты чего?
– А я зажигалку. У Кирюхи взял, на всякий случай.
– Теперь не найдёшь…
– Главное – не застукали, – весело сказал Антон.
– Ты прав.
– Вот только теперь понимаю, что испытывают разведчики, когда прячутся за портьерами – сердце вроде на месте, а душа в пятках, – хихикнул Антон.
– Точно, они в это место тогда наведывались. И сарай они подломали, – сказал Костя. Только интересно, почему они этот дом выбрали?
– Может быть, навёл кто? – предположил Антон.
– Не полезут же они, Тоша, в первый попавшийся дом, да на чердак без наводки?
– А ты откуда знаешь, что у них в голове? Может быть, это у них технология такая – берут часть улицы и осматривают все мало-мальски подходящие дома? А что, я бы поступал точно так же, можно сказать – конвеерный способ производства.
– Что, начал бы и сараи все подламывать? – и Костя испытующе посмотрел на Антона.
– Что ты ко мне пристал… «стал» «не стал». Я – это одно, а они – другое.
– Нам надо их политику понять, – сказал Костя, – главное знать – они целенаправленно шли или наобум, дескать, вдруг чего да попадётся?
– Я думаю, что сначала шли наобум, а второй раз, как побывали у Пал Палыча, пришли с интересом.
– Ты, Тоша, как Пинкертон, – у тебя голова на эти мозгокрутки здорово работает. Я тебе и вопросы задаю, чтоб твои мысли со своими сверить.
– И что после твоей сверки выходит?
– Пока ничего не выходит, могут действовать и по наводке, и так, как ты говоришь, конвеерно, правда, больше думаю, что действуют уже из интереса.
– Пошли отсюда, – сказал Антон, – перепачкались все, а нам чумазиками через весь город ехать, да и от мамки влетит, – и они направились к выходу. Неожиданно Костя остановился и толкнул брата, дескать, смотри. Антон посмотрел в ту сторону, куда смотрел брат, и увидел, приклеенный к печной трубе, небольшой листочек, на котором было написано синим фломастером в две строчки. На верхней строчке были крупно написаны буквы: «ЛБСП», а ниже в скобках – (Лига борьбы за справедливость и порядок), а ещё ниже были написаны слова: «Справедливость, Справедливость, Разумность Сплочёность, Сознательность», причём бумага, где стояло второе слово «Справедливость» была в одном месте прорвана, видимо от большого нажатия, а ниже столбцами стояли цифры и против них непонятные слова.
10 июня – Чугунихин зять.
12 июня – экпроприация.
15 июня – взятие Бастилии.
17 июня – Нюркины сигареты.
Список был длинный, но из него ничего нельзя было понять.
– Пошли, мало ли тут кто чего налепит, – сказал Костя и стал обходить трубу, чтобы выявить ещё следы разумного пребывания индивидов.
...................
Как только Лёня Пегас и Муха спустились с чердака, они стали вылезать через разбитое окно наружу. Пегас вылезал первый, за ним карабкался Муха. Пегас вылез благополучно и успел скрыться за угол. Муха же чуть припоздал, потому как его толстый зад никак не мог сразу протиснуться в половинку окна. И не успел Муха разогнуться после того, как вылез, как метла ходко прошлась вдоль его лопаток.
– Не будешь по чужим домам шастать… – услышал он сзади сердитый голос.
Муха вскрикнул больше от неожиданности, нежели от боли. Пегас из-за угла схватил Муху за руку и они бросились бежать, а Никита ещё притопывал вдогонку, имитируя погоню, и улюлюкал до тех пор, пока мальчишки не скрылись в Глебучевом овраге, буквально скатившись по крутому откосу.
В овраге они пришли немного в себя, почистились и решили отправиться на Сенной базар, чтобы сбыть старинные чёски.
– Зачем мы в этот дом полезли? – завязывая шнурки на ботинках, проговорил Муха. Это всё ты, Пега, со своими мозговыми выкладками. И что от этих выкладок осталось – полоса от метлы на спине, вот и вся наша добыча. Стратег тоже мне нашёлся… «Я кожей чую, что здесь что-то есть… ты мне, Муха, верь», – передразнил Пегаса Муха, – твои слова…, а результат?
Пегасу явно не хотелось связываться с Мухой, тем более, что тот был не в духе. А когда Муха не в духе, то для него авторитетов не существует, лучше помолчать пока. А способ, который критикует Муха, действует, его Пегас опробовал десятки раз и он его никогда не подводил. Были, конечно, срывы, но не по вине метода. Дело в том, что метод Пегаса пока может только выявлять присутствие объекта, но не находить сам объект.
– Что молчишь? – не унимался Муха. – Сказал бы чего-нибудь для успокоения.
– К попам иди успокаиваться, а здесь мы на работе.
– Пега, ну скажи, есть тут чего или нет, что букой смотришь? – помягчел Муха.
– Сколько раз тебе говорить – есть.
– А где?
– Понимаешь, если перевести на научные термины, то здесь весь двор фонит, как будто на каждом шагу одни клады зарыты. И сарай фонит, и дом фонит, и чердак… всё фонит.
– Что это значит «фонит», не радиоактивные же здесь отходы захоронены?
– Это я тебе для примера этот термин взял, чтоб понятно было, а как назвать это чувство я не знаю, вот и говорю «фонит». Только понимаешь Муха, фонит здесь как-то по-особому.
– Как это по-особому. Вот когда мы подошли к сараю я остро чувствовал, что там что-то есть и уходили чувствовал, что не взяли того, что нам надо было, не увидели, не распознали.
– Так ты бы принюхался получше…
– Не могу я пока этого Муха. Моего дарования пока хватает лишь на то, чтобы знать – есть что – или нет. Если керосином в сарай плеснуть или ацетоном, то во всём сарае будет пахнуть, а где конкретно пролито неизвестно, понял?
– Понял, только не совсем. Вот мы шли около сарая, от него фонило?
– Нет.
– Так почему тогда фонило?
– В этом Муха и вопрос. Я первый раз с этим столкнулся. То фонило, то не фонит. Тогда от дома фонило, прямо из окна, потом на крышу переместилось. Такого раньше никогда не было. Такое ощущение, что старинные вещи самопроизвольно перемещаются.
– Может быть, их кто перестанавливает?
– Нет, Муха, не перестанавливают. Мы когда на чердаке были, то в одном месте фонит, то в другом, то в третьем, чертовщина какая-то.
– А может быть оно живое и перемещается?
– Умную мысль сказал, Муха. Было у меня раз такое – одели собаке ошейник – реликвию на шею, она с ним и бегает. Только я этот фокус тогда быстро вычислил.
– Может быть и здесь так?
– Нет, Муха, не так, совсем не так. Тут думать надо. Чердак, как чердак.
– Может нечистая сила кружит? – испуганно сказал Муха.
– Ни чистая, ни нечистая, всё это сказки, только чувствую, что крупный куш нам светит, а вот взять пока не можем, не расшифровали. Как расшифруем, тогда и вещица дастся,.. пыль что-ли ей уже в этом доме заражена?
– А у тебя всегда фонит?
– Нет, Муха, на это настраиваться надо. Без настройки в кармане вещь лежать будет и ты её не почувствуешь. Пошли, хватит тары-бары разводить.
– А у меня из кармана фонит? – спросил Муха.
– Да ну тебя, говорю, что настраиваться надо. А ты «фонит – не фонит», топай давай. – Муха обиженно засопел носом и пошёл за Пегасом.
И так бывает, Муха разгадку другу в рот вложил. Что стоило Пегасу остановиться и настроиться на его карман, а он нет. За эту оплошность Пегас не раз потом себя бранил маленьким язычком.
....................
– Про какие-то игрушки говорили, – сказал Антон, расхаживая по чердаку после ухода Пеги и Мухи, – Пал Палыча упоминали…
– Чего-то выбросили? Давай поищем…
– Давай… – Ребята стали внимательно осматривать чердак. Они просто не знали что Пегас выбросил Гуделку, а Мухаев его незаметно подобрал. Антон, чтобы дальше видеть, даже встал на ящик из- под мыла и с него увидел, спрятавшегося за старый валенок, Свистопляса.
– Так вот он,… вот! – воскликнул Антон радостно.
– Где!?
– Да вот, за валенком.
– Правда, игрушка… – сказал, с интересом рассматривая находку, Костя, – половина конь, половина человек,… интересно.
«На тебе, от одних схоронился, так другим в руки попал, – подумал Свистопляс. – так я и брата-Гуделку не спасу. Что ж, раз попался, деваться некуда, сразу не разбили и то хорошо, а там посмотрим, куда я влип? Главное не трепыхаться пока».
....................
– Давай Пал Палычу покажем, – сказал Антон, опуская Свистопляса в карман, – нашим старьевщикам он не понравился…
– Они жмурика нашли, а не его. Про игрушку с закрытыми глазами речь шла, а у этой глаза открыты, значит, другая. Хорошо, клади в сумку.
– Я его в кармане нагрудном понесу, – жалостливо сказал Антон. – Столько лет на чердаке провалялся… пусть мир посмотрит.
– Его вымыть сначала надо.
– Так он же чистый.
– Что, столько лет на чердаке провалялся и чистый? Не смеши, Тоша, людей.
– Я серьёзно. Пыль, конечно, немного есть, но он никак не похож на захламлённую вещь.
– Значит, Муха стряхнул, – предположил Костя
– Муха его даже не видел. Помнишь, на ту игрушку Муха говорил, что она тоже не пыльная?
– Может быть и говорил…, не запомнил.
– Странно это… – сказал Антон, бережно засовывая Свистопляса в карман рубашки.
Ребята, подшучивая друг над другом, покинули чердак. Во дворе их встретил Никита.
– Ну… что, охотники за реликвиями,… нашли что-нибудь?
– Вот игрушку нашли… – сказал Антон и показал Свистопляса.
– Вот… вот их покойная и делала. Светлой души была человек, царствие ей… Чего, только одного нашли?
– Одного, и то эти, выбросили.
– Порастаскали уже, эх людишки-человечишки. Только отнёс целый ящик и уже спёрли, гат-паразит. Да, ладно бы взяли в дело, так нет… поразобьют.
– Мы не растаскивали, – обиделся Костя, – вы нас сами пустили.
– Вас-то пустил, да тут кроме вас нашлись охотники стёкла вышибать и в окна лазить. Огрел я одного нумизмата метлой, когда назад вылезал, теперь долго чесаться будет. Ребята ещё немного поговорили с дворником и, попрощавшись, пошли на троллейбусную остановку.
Глава 14. Червонец нервничает
Пегас на базаре сразу нашёл старьёвщика по прозвищу Червонец и показал ему чёски. Старьевщик повертел в руках чёски и сказал:
– Больше червонца не дам, да и то, только из уважения к постоянному клиенту.
– Побойся бога, – заупирался Пегас, – вещь старинная, ты её в сей минут сбудешь, не залежится…
– Навар небольшой… только на прилавке место занимать будет, – безразлично позёвывая, ответил Червонец. – Забирай или оставляй, хватит баланду травить.
– А вот это не возьмёшь, – сказал Муха и достал из кармана Гуделку.
Продавец поморщился…
– На старину тянет, конечно, – сказал он, размышляя, – но такие безделушки на любом чердаке можно найти…
– Так уж и на любом? – «Это он, чтоб цену сбавить так говорит» – подумал Муха.
– Зачем ты её взял, – прошептал Пегас Мухе.– Этот товар не идёт,… говорил же.
– Что Пегу не слушаешь, – услышав шепот Пегаса, сказал продавец и ухмыльнулся. – Он воробей стреляный, знает что почём.
– А чё… смотрится, – больше для себя, нежели чтобы заинтересовать Червонца, проговорил Муха и поставил игрушку на прилавок.
– Убери мусор, – сказал продавец.
В это время к прилавку старьёвщика приблизился высокий, с бородкой и усиками, худой, в очках с толстыми стёклами и с большими залысинами человек с портфелем в руках и, нагнувшись, стал пристально рассматривать выставленные на прилавке вещи. «Этот очкарик весь торг с Червонцем испортил, – подумал Муха, – отрастят бороду да усы и суются в самый ответственный момент. Наверняка ничего не купит, селёдка очкастая».
Очкарик осмотрел прилавок, а затем перевёл взгляд на Мухину игрушку, взял, покрутил в руках и сказал:
– Почём вещица?
Затем приподнял очки, поднёс игрушку поближе к глазам и стал изучающее её рассматривать.
– Гм,… интересно,… интересно… – проговорил мужчина и пощипал бородку-эспаньолку. – У вас одна или ещё имеется, – спросил он Червонца.
– Это моя… моя, – быстро сказал Пегас.
– Занятно, занятно… – сказал самому себе покупатель, – однако был прав профессор,… оказывается, он был прав. По его рассказам – один в один. Гм,… вот старая каналья…, всё-таки был прав… И сколько вы за игрушку просите?– спросил мужчина.
– Полтинник, – быстро сказал старьевщик.
– Она не твоя, – парировал Пегас. – Ты ж её не взял, а уже продаёшь. Ну, Червонец, у тебя и хватка?!..
– У тебя тоже не хуже, – ответил тот и отвернулся, показывая этим, что никакого интереса к товару и сделке не испытывает. – И вообще, отошли бы от прилавка,… нечего товар загораживать… А то, что на прилавок поставил, оставь. Закон знаешь – поставил – значит продал.
– Ты же отказался… – бросил Муха.
– Хорошо, молодые люди…, хватит спорить, – сказал очкарик, – значит, говорите, что вы её хозяин, – обратился он к Пегасу. Пегас утвердительно кивнул.
– У вас она одна или ещё есть?
– Если надо, будут и ещё, – встрял в разговор Муха.
– Я вас попрошу, если это удобно, принесите вещицы вот по этому адресу, – сказал покупатель и протянул Пегасу визитку. – Я там основательно посмотрю и мы договоримся о цене.
– За смешную цену не отдадим, – заявил Муха.
– Сто рублей за изделие вас устроит? – спросил покупатель.
– Двести, – повысил планку Пегас.
– Только без обмана, – проговорил очкарик, говоря этим, что торг закончен.
Пегас выдернул из рук покупателя визитку и положил в карман.
– Договорились.
– Подносите, тек-тек-тек. Завтра я занят, меня не будет, тек-тек. Вот что, приносите одиннадцатого числа часа этак в три, – уточнил мужчина. – Я жду вас, ребята,… в три. Жду, – и, улыбнувшись одними губами, быстро затерялся в толпе.
Пошли, Муха, поищем ещё, – после ухода покупателя предложил Пегас.
– Я на чердаке, кажется, ещё одну за валенком приметил, да ты помешал, – проговорил недовольным голосом Муха, – и в ящике они наверняка были.
– Куй железо пока горячо! – хохотнув, и явно довольный сделкой сказал Пегас.
– Так, что ты зря на меня бухтел, – довольным голосом, но с укором проговорил Муха, Он был явно на высоте.
Договорённость вселяла надежду, Пегас заметно повеселел.
– Вот так-то иметь дело со знающими людьми,… это тебе не обдирала дешёвый, – сказал он и кивнул в сторону Червонца.
– Кто это обдирала дешёвый, – уловив сказанное, осклабился Червонец.
– Ладно, проехали, – сказал Пегас Червонцу, – ты тут в прогаре, потому как тебе больше предложить нечего.
– А вам есть чего?
– Будет чего, – сказал Пегас, удаляясь с Мухой от прилавка.
За углом они чуть было не натолкнулись на своего покупателя. Он стоял к ребятам спиной и разговаривал по телефону. Ребята остановились.
«Это инспекционная проверка,– говорил в трубку очкарик. – Я должен знать как действует механизм… Да – да. Это необходимо. Вы не осторожны… Никогда не произносите по телефону этого слова. «Изумруд» не для праздных ушей. Всё… разговор окончен», – и он, сложив мобильный телефон, подошёл к припаркованным легковым автомобилям, сел в ««шкоду» и уехал.
– А тачка у него хорошая, – сказал с завистью Муха. – Мне такая нравится.
– Нам какая разница, – буркнул Пегас.
По дороге Пегас был задумчив.
– Ты чего насупился? – толкнув плечом Пегу, спросил Муха.
– Физиономия у этого покупалы знакомая. Если бородку и усики сбрить, то точно он будет. – После этих слов Пегас достал визитку и вслух прочитал: «Доцент Забродин Эдуард Аркадьевич. Тульская 5А»
– А кто такой доцент? – спросил Муха, когда они вышли с базара.
– Отстань.
– Ты чего? – опешил Муха.
– А вот чего. Дядя этот, и есть тот самый покупала, к которому я когда-то давно ходил, о котором я говорил, помнишь? Он меня не узнал, да и я его не сразу. Адрес меня смутил, дом видно частный, я-то, в многоэтажку ходил, – и, помолчав, добавил: – Точно он… Забродин… Вот как пришлось встретиться. Фамилия не забылась. Ладно, старый друг – лучше новых двух,… поглядим, посмотрим! Шагай, Лёня, веселей. Эх-ма!
– Ты чего? – спросил Муха, глядя на повеселевшего Пегаса.
– Не налягай, после расскажу, самому надо всё обкумкать… Учёный, значит. Это хорошо. Для нас чем учёней – тем лучше. Что, Муха,… махнём снова на чердак? – осмотрим там всё досконально, щука наживку захватила,… понимаешь…, щука!.. не сшибала базарный!
– Сейчас нельзя, – сказал Муха. – Лучше к вечеру. Дворник нас приметил. У меня от его метлы и так меж лопаток чешется. Я же тебе говорил, что надо всё брать…
– Бывает и на маруху проруха, дружище. Однако ты прав,… нарываться на аборигена не стоит. Подождём до вечера.
– А где это Тульская?– спросил Муха, когда они шли за добычей.
Пегас долго молчал, видимо вспоминая, затем начал медленно говорить.
– Тульскую найдём, нет проблем. Меня сейчас сам Эдуард Аркадьевич интересует. – Глаза при этих словах у Пегаса сузились, явно он что-то задумал или вспомнил нечто для себя очень важное. – Ах, Забродин, Забродин! Был я у него, только давно и то сопровождающим. Вдвоём мы тогда ходили с Кирюхой. Кирюха потом с родаками в Москву переехал и наш тандем распался. Я тогда в пристяжных был, а Кирюха за главного. Он к покупале ходил, а я у подъезда ждал. Потом Киря меня один раз к нему и одного посылал. Я в сделках не участвовал, только подай, принеси.
– Это когда вас покупала на дорогой штучке кинул? – уточнил Муха.
– Во-во… Тогда он в многоэтажке жил, а тут частный дом указан, без квартиры. Меня это поначалу смутило. А теперь нет, видно деньгу накопал – собственным домом обзавёлся.
– А почему ты думаешь, что это он, раз так изменился?
– Я бы это не склеивал, да только того покупалу Кирюха тоже доцентом называл, вот мне и запомнилось.
– Совпадение…
– Таких совпадений в нашем деле не бывает. – Пегас помолчал и добавил уверенно, – он это, больше некому.
– Зря мы перед Червонцем свой секрет раскрыли, – проговорил Муха.
– Это ты про игрушку опять?
– Не то, что зря показали, а то, что провоняли, что у нас ещё есть, – уточнил Муха.
– Ладно, расслабься,… не думаю, чтобы Червонец играл на опережение, да и прилавок он свой не бросит, и где наш дом находится он не знает.
– Так-то так, только беспокойно как-то, – поморщился Муха.
– А ты, Мухай, начинаешь становиться настоящим сыщиком, раньше ты о таких вещах даже не заикался, а теперь…, вижу, растёшь, азарт появляется.
– Пока ноги бьёшь – о чём угодно подумаешь, потом же велосипед охота.
Дальше они шли молча, каждый думал о своём: Муха о велосипеде, а Пегас о покупателе и о Червонце. «Чего это Червонец на перехват пошёл, отказался, а потом – назад пятками?».
Много чего не знает Лёня. Не знает, например, что в это же время, за десять километров, в здании отдела милиции Заводского района идёт совещание, касающееся напрямую его Лёниного бизнеса. Если б знал, то возможно он бы и пересмотрел план действий, но этого не случилось. Пегас шёл за игрушкой, а в это время в кабинет начальника милиции Заводского района входили сотрудники.
