Роман Сергеевич Лагутин
Писк
– Вы только посмотрите, какие громадные крысы здесь водятся! – с восторгом произнес он, привлекая внимание своих спутников. – Наверное, местные жители сбрасывают в канализацию слишком много отходов, пригодных для питания, а эти твари, – он кивнул дулом автомата в сторону крысы, – тут жиреют.
– И как она только туда забралась?! – усмехнувшись, удивился Дмитрий.
– Присмотритесь повнимательнее, – насторожилась Алина, – у нее что-то во рту – что-то торчит по обеим сторонам пасти. – Девушка с секунду помолчала, внимательным взглядом изучая животное, а потом добавила: – Знаете что, ребята… сдается мне, что это то самое существо, на которое мы охотимся.
Дмитрий поиграл желваками, а после озвучил свою мысль:
– На вид оно не выглядит враждебным, хоть и очень неприятное глазу.
Необычная крыса, на первый взгляд спокойная, несколько раз быстро моргнула своими зеркальными глазками, а потом принялась облизывать языком змееподобные клыки.
– У тебя примитивная оценка, – хмыкнув, произнесла Алина, искоса взглянув на Дмитрия. – С тем же успехом я могу сказать, что ты выглядишь гораздо умнее, чем есть на самом деле.
Всеволод душевно посмеялся над удивительно точным замечанием Алины.
– Спасибо, детка, я знаю, что в глубине души ты в меня безумно влюблена.
– Так что будем делать с этой тварью, – осведомился Всеволод, – сразу пристрелим или сперва попытаемся поймать?
– Лично я больше склоняюсь к первому варианту, – пробормотала Алина. Столь хищный вид необычайно крупной крысы пробуждал в ней скрытые страхи, которые до поры до времени дремлют в глубине души, то есть в подсознании каждого человека.
– А мне кажется, – заявил Дмитрий, – лучше попытаться поймать ее живьем, – он абсолютно не ощущал никакого страха потому, что ошибочно воспринимал это животное как что-то обыденное – вроде дворовой кошки или собаки. – Возможно, нам даже премию за это дадут!
– Ага, – усмехнулась Алина, – и звание героя… посмертно. – Ну, правда, Дмитрий, согласись – это не самая блестящая твоя идея! – Алина передернула затвор автомата, намереваясь самостоятельно решить дальнейшую судьбу загадочного животного.
Как только девушка прицелилась в мутированную крысу, та сразу же широко раскрыла свою мерзкую пасть и невыносимо громко запищала. В туннеле канализации писк, отражаясь о кирпичную кладку и бетонные стены, прозвучал настолько громко, что поневоле заставил всех троих болезненно прищуриться и поспешно заткнуть уши.
Когда душераздирающий вопль наконец стих, Дмитрий раздраженно фыркнул:
– Эта чертова бестия, оказывается, на редкость психованная. Алина, будь добра, пристрели ее поскорее, пока она снова не завопила.
Девушка была рада, что даже обычно противоречивый Дмитрий теперь желал уничтожить гадкое животное. Она снова взялась за автомат и направила его ствол в потолок, намереваясь прицелиться и пустить очередь.
Но не тут-то было.
Мерзкая крыса, несколько секунд назад сидевшая в том месте, куда сейчас целилась Алина, теперь отсутствовала. Каких либо следов, указывающих, куда могло подеваться животное, к сожалению, тоже не наблюдалось.
– Вот черт, – выругалась девушка, опустив дуло оружия, – она убежала. – Как вам такой расклад?! – с интонацией спросила она соратников, повернувшись к ним.
В голову Всеволода внезапно пришла светлая мысль:
– А вам не кажется странным, – начал он, – что она появилась с той стороны, откуда мы с вами идем. Там ведь четвертая группа. Алина, я начинаю склоняться к тому, что ты бала права относительно выстрелов. – Всеволод лязгнул затвором своего автомата.
– Да бросьте! – с усмешкой парировал Дмитрий. – Я, конечно, понимаю, что эта крыса раза в два-три больше обычной, но что она могла сделать с четырьмя вооруженными солдатами?
– Все, что угодно, – в меру спокойно произнесла Алина. – Мы ведь не знаем, на что способно это необычное животное… и еще эти длинные клыки, наверняка очень острые, явно не для красоты ей нужны.
Дмитрий ничего никогда не боялся и сейчас не испытывал никакого страха, но увидев в глазах миловидной соратницы признаки опасения, которые она попыталась скрыть, отвернувшись от собеседника, он состроил серьезное лицо и тоже передернул затвор оружия. Раньше ему никогда не доводилось видеть такое в глазах Алины и это его очень встревожило.
« К чему ей переживать из-за пустяков? – подумал он. – Если только!.. Никогда не стоит недооценивать женскую интуицию».
Алина исподлобья уставилась на Дмитрия, чтобы по лицу мужчины определить примерный ход его мыслей. Она не желала давать кому-либо повод считать ее слабой.
Глаза Дмитрия не выражали и капли призрения. Он, как и прежде, смотрел на нее не моргающим взглядом, в котором чувствовалось необъятное тепло и огромное желание.
Но это продолжалось недолго.
Когда к Алине вернулось, временно утраченное, душевное спокойствие, зрачки Дмитрия резко расширились. Девушка стразу поняла, что теперь он смотрит не на нее, а куда-то вдаль через ее левое плечо. Она хотела было спросить сослуживца, что же он там такого интересного увидел, что смогло заставить его отвести от нее взгляд, но не успела даже открыть рот, как вдруг…
– О Господи! – выкрикнул Всеволод.
Все произошло очень быстро.
Алина вознамерилась обернуться, желая собственными глазами лицезреть явную опасность, но не успела. Дмитрий как бешеный сорвался с места и мускулистым плечом спихнул девушку с пути клыкастой крысиной пасти.
Всеволод наблюдал за разворачивающимся событием, словно в замедленной съемке. Мутированная крыса внезапно выскочила из темноты, выставив вперед острющие когти и раскрыв пасть, чтобы вцепиться клыками и рвать впередистоящую плоть Алины.
Вот только Дмитрий немного изменил замысел животного, приняв весь удар на себя.
Вцепившись в широкую грудную клетку мужчины, крыса очень быстро расправилась с одеждой и принялась шинковать тело солдата, постепенно продираясь внутрь.
Алина пришла в себя после падения в сточную воду.
Теперь не только ее ноги пропитались этой вонючей жижей, но и она сама неплохо в ней искупалась. Она не стала переживать по этому поводу, ей было сейчас не до этого: надо было как-то самой спасать товарища, потому как Всеволод находился не в том состоянии, чтобы действовать.
Вскочив на ноги, она инстинктивно нажала на курок и очередью полностью отстрелила заднюю часть бешеной крысы. Быстро подохнув, животное перестало пробуриваться в грудь Дмитрия и свалилось в текущую жижу.
Солдат тоже не остался в стоячем положении, он рухнул в руки Алины. Если бы Всеволод не опомнился и не пришел ей на помощь, она вряд ли самостоятельно смогла бы удержать грузного Дмитрия. Оба они сумели подпереть его к стене и более-менее аккуратно усадить.
Мокрая одежда Алины источала ужасный тошнотворный запах, ударяющий ей прямо в нос, но она отнеслась к этому, как к подарку свыше, ведь лучше уж запачкаться вонючими отходами, чем лишиться жизни. Посмотрев на бессознательное побледневшее лицо Дмитрия, такое знакомое и родное, она почувствовала невыносимую горечь в горле, а глаза ее, заблестев, наполнились солеными слезами. Она изо всех сил старалась удержать их, но все-таки несколько слезинок пробежали по ее бархатистым щекам.
Ни она, ни Всеволод, еще в течение пяти минут не могли поверить, что их сослуживец и товарищ, который только что беседовал с ними, теперь лежит тут перед ними бездыханный с разорванной грудью, открыто демонстрирующей обнаженные внутренние органы.
Алина выпрямилась, возвышаясь над мертвым Дмитрием, и Всеволодом, сидевшим напротив него. Затем она обнаружила ищущим взглядом остатки дохлой крысы и с невообразимой ненавистью начала топтать ее, со всей силы наступая на труп правой ногой.
Всеволод вскочил на ноги, стремясь как можно скорее успокоить соратницу:
– Тихо, тихо, девочка, эта тварь уже мертва и никому больше не причинит вреда. Успокойся, прошу тебя.
Мужчина с силой прижал к себе девушку и крепко обнял, чтобы она почувствовала, что сейчас здесь не одна переживает горестную утрату.
Уткнувшись в плечо соратника, Алина, не в силах больше сдерживать слезы, часто захлюпала носом.
– Поплачь-поплачь, девочка, тебе станет легче. – Всеволод своей крупной мужской ладонью заботливо похлопал ее по спине.
– Мы ведь не оставим его здесь… ведь правда? Скажи, что не оставим! – внезапно начала требовать Алина, отстранившись от куртки соратника.
Она прекрасно понимала, что они даже вдвоем не смогут утащить его отсюда, но ей во что бы то ни стало, требовалось, чтобы еще хоть кто-то сказал ей об этом.
– Мы обязательно заберем его отсюда, но только когда сами выберемся, – уверил девушку Всеволод и снова прижал ее к себе, на этот раз, поглаживая по голове, словно маленькую девочку.
Из темноты туннеля, со стороны пройденного пути, до их слуха добрался знакомый плеск – звук множества хлюпающих ног, быстро ступающих по канализационным стокам. Оттуда же доносился и подозрительный скрежет. Всеволод с Алиной сперва подумали, что это их сослуживцы приближаются к ним.
Два подствольных фонарика дружно осветили темноту туннеля, выхватив из мрака далекий хаос маячащих зеркальных глаз. Пара солдат прекрасно знала, для чего нужны автоматы, сейчас трясущиеся в их дрожащих руках, но они еще и понимали, что двум автоматам ну никак не справиться с той живой массой, которая, быстро приближаясь, двигалась прямо на них, словно прибрежное цунами.
Они оба побежали прочь от надвигающейся смерти.
Алина, не оглядываясь, бежала впереди Всеволода не потому, что была отменным спринтером, а потому, что ее соратник так решил. Он подумал, что будет намного лучше, если его спутница будет всегда перед его глазами. Тогда он сможет оказать ей незамедлительную помощь, если таковая потребуется.
А вот сам он мог бежать намного быстрее, чем бежала Алина. Можно сказать, она его тормозила. Это обстоятельство вскоре и повлияет на его дальнейшую судьбу.
Двадцать с лишним минут беспрестанного бега здорово повлияли на здоровье двух разнополых военных и на общее их самочувствие в целом. Недостаток свежего воздуха вызывал головокружение и тошноту. К тому же последнюю подстегивали и тошнотворные запахи, витающие в затхлой невентилируемой канализации.
Но как бы плохо им не было, ведь они оба были закаленными солдатами и могли стойко переносить любые невзгоды, они все равно продолжали бежать, вот только с каждым метром их скорость становилась все медленнее. Когда как крысы-мутанты, преследующие их, не испытывали ни усталости, ни мышечной боли, ничего, кроме нестерпимого голода.
Задыхаясь, сослуживцы бежали и даже не понимали, что теперь двигаются в обратную сторону по правому туннелю.
Алина догадалась об этом только тогда, когда пробегала мимо сухого прохода, в котором проходил трубопровод. Не сворачивая туда, она побежала дальше, стремясь как можно скорее оказаться на развилке, а потом всего несколько десятков метров и она сможет, наконец, выбраться из этой чертовой канализации.
Всеволод тоже не собирался сворачивать куда бы то ни было с прямого пути. Жаль, конечно, вот только его собственное желание никак не сходилось с намерением голодных крыс утолить свою жажду.
Одна из этих мерзких тварей, наверное, самая шустрая, нагнала Всеволода и прыгнула ему на спину. От внезапного толчка мужчина потерял равновесие и свалился в грязную воду.
В звуке громкого хлюпанья собственных ног Алина не услышала падение товарища. Она, освещая себе путь подствольным фонариком, продолжала бежать и вскоре скрылась из вида.
Всеволод, в суматохе, поздно понял, что ему следовало закричать, но теперь это ему уже не поможет.
Он быстро поднялся на ноги и хотел снова побежать вперед, на этот раз в два раза быстрее (страх за собственную жизнь придал ему дополнительные силы), однако крыса, кроме того, что была самая шустрая из всех, оказалась еще и на редкость смышленая. Она преградила собой путь Всеволоду, заставив мужчину, не по собственному желанию, свернуть в сухой туннель с трубопроводом.
Солдат мог бы не задумываясь расстрелять одиночную крысу, но он услышал многоногий плеск за спиной, который был уже слишком близко. Времени, чтобы пристрелить наглую тварь, преградившую ему путь, просто не оставалось.
«Оружие, даже в опытных руках, не всегда может спасти человеку жизнь».
Алина внезапно почувствовала странное волнение в душе, как будто шестое чувство подсказывало ей о грядущих неприятностях, но не с ней, а с ее спутником, который, как она думала все это время, бежал позади нее. Ее зоркий взгляд вскользь осмотрел задние рубежи. Там было темно, и девушка сразу поняла, что с Всеволодом что-то недоброе уже случилось или может случиться.
Она резко остановилась и, повернувшись назад, вгляделась в освещенное пространство. Пока она смотрела прямо перед собой, прорисованные лучом фонарика стены и потолок дрожали, свидетельствуя о том, как сильно трясутся ее руки от испытываемого страха.
«Возможно, Всеволоду нужна моя помощь!» – с надеждой в глазах подумала Алина, трепыхаясь между здравой логикой и эмоциями, от которых добра не жди.
Победили эмоции.
Рассчитывая, что соратник еще жив (она очень хотела верить в это), девушка пошла обратно. Не успела она сделать и двух шагов, как вдруг услышала пронизывающий насквозь, словно холодный антарктический ветер, предсмертный крик Всеволода, прозвучавший под стук автоматной очереди.
С ним все было кончено, не требовалось визуальных доказательств, чтобы понять это. Алина уже имела честь увидеть качественную работу мерзкого отродья, убившего Дмитрия.
Внезапно Алина почувствовала легкое дуновение морозного ветерка, наградившего ее свежим уличным воздухом. Маленькое пламя надежды вспыхнуло в ее сердце. Она посмотрела вверх и увидела высоко над собой небольшую прямоугольную решетку, чуть присыпанную снегом с противоположной стороны. Несколько снежинок, провалившись в отверстия, закружились в воздухе, а потом приземлились на ее лицо. Теплые щеки девушки быстро растопили причудливые узоры, превратив их в капельки свежей росы.
Одинокая, гудящая, широкая тень проскочила над решеткой дорожного слива, заставив девушку резко вздрогнуть. Вскоре она поняла, как может себе помочь и начала звать на помощь, надеясь, что ее кто-нибудь услышит. Однако после нескольких попыток привлечь к себе внимание, ей так никто и не ответил, потому что железная решетка, под которой вопила Алина, находилась на перекрестке дорог, а в такое раннее время, когда еще видны звезды в черном небе, здесь проходит не так много народа.
«Не стоило и пытаться», – подумала она, и еще разочек посмотрела вверх, все еще не теряя надежды.
Знакомый писк, донесшийся до нее с темной глубины канализационного туннеля, словно полоснул лезвием девушку по уху, так живо она отреагировала на неприятный звук, безумно напугавший ее. С секунду она посмотрела в освещенное фонариком пространство и, убедившись, что фора у нее еще есть, со всех ног побежала дальше, и сердцем, и душой устремляясь к контрольной развилке.
Глава 15
Прохоров, сидя в теплом салоне военного джипа, уже начал беспокоиться: слишком долго никто не возвращался из канализации. Несколько попыток связаться с группами с треском провалились, как назло, из динамика рации слышалась только тишина, временами нарушаемая неприятным шипением, которое невыносимо раздражало разволновавшегося генерала.
– Я же дал им четкие указания, – недовольно пробурчал Прохоров, – вернуться с устным докладом к намеченному времени.
Сердито смежив широкие брови, он в очередной раз взглянул на циферблат наручных часов, отмечая про себя, что подчиненные уже слишком сильно выбились из графика.
– Так почему же их все еще нет?! – Он сильно стукнул мощным кулаком по приборной панели, заставив стрелку спидометра ложно вздрогнуть.
Подобный жест привлек внимание двух солдат, дежуривших у дверей джипа. Один из них, чуть наклонившись, постучал в форточку, а когда дверь машины отворилась, он спросил:
– Сэр, с вами все в порядке?
Грозный мужчина на мгновение задумался, а потом ответил:
– Бывало и лучше!.. Вы двое, передайте остальным, что мы спускаемся в канализацию.
– Так точно, сэр! – в один голос отрапортовали солдаты и живо захрустели по снегу в направлении сгрудившихся сослуживцев.
Когда все спустились в канализацию через смотровой люк, Прохоров вышел вперед, намереваясь самостоятельно вести всю команду, а потом во всеуслышание открыто заявил:
– Какая же здесь вонь! – Луч карманного фонарика, блеснувшего в его руке, помаячив, быстро прошелся по заплесневелым стенам, а затем уперся в жижу, перед его ногами. – Черт! Нам что, придется по этой дряне идти? – вопрос его прозвучал риторически.
– Это канализационные отходы, сэр, – заметил один из солдат, стоявших позади него.
– Я знаю, как это называется, умник! – рявкнул генерал. Груз ответственности всей тяжестью давил на него, заставляя нервничать. – Идите за мной…
Весь последний путь Прохоров прошагал, глядя себе под ноги. Мощный поток узкого света от его фонарика мерно скользил по поверхности текучей, серо-зеленой, неоднородной массы. Остановившись у развилки, он внимательно присмотрелся в грязную воду, пытаясь что-то разглядеть на десятисантиметровой глубине.
Группа солдат, сопровождавшая его, любопытно уставилась на генерала, когда тот на полусогнутых ногах наклонился и запустил кисть своей руки в тошнотворную субстанцию, кишащую миллиардами микробов. Все они отвратительно поморщились, увидев, что поднял их командир со дна болезнетворного ручейка – это был еще совсем свежий человеческий палец.
Ох, не стоило им соваться в крысиные чертоги; дорого же им будет стоить подобная наглость.
Еще в течение нескольких минут Прохоров, сузив веки так, что его глаза превратились в узкие щелочки, задумчиво разглядывал найденную часть человеческого тела. Он мог бы таращиться на побледневший палец и дольше, но его размышления неожиданно прервали. Это был один из его солдат, но не из тех, кто стоял у него за спиной.
Ослепляющий яркий свет, ударив прямо в глаза, заставил генерала отвернуться, а потом кто-то невысокий, бегущий на всех парах, врезался ему в грудь.
Это была Алина, стремительно выскочив из правого туннеля, она не заметила компанию людей и столкнулась с первым из них.
Прохоров смог устоять на ногах. Он был крепким мужчиной и не с рождения отдавал приказы: ему тоже приходилось бывать на передовой. Не любой кулак, даже очень сильного противника, мог сбить его с ног, что уж говорить о хрупкой девушке.
Солдаты, стоявшие позади, с завидной синхронностью продемонстрировали классическую реакцию: дружный лязг передернувшихся затворов разнесся по туннелю.
Выпучив глаза на девушку и грубо схватив ее за бицепсы, командир прокричал:
– Какого черта ты делаешь в правом туннеле?! – Через плечо он кинул свой требовательный взгляд ей за спину. – И где, черт возьми, твоя команда?! – Его взбешенные, с красными прожилками глаза, казалось, сверлили ее целую вечность.
Алина, задыхаясь от одышки, несколько секунд не могла произнести ни слова. На ее взмокшем лице читался невообразимый ужас, который Прохоров не сразу успел заметить, но когда, наконец, распознал, его лицо и взгляд заметно смягчились.
Он отпустил ее, а потом задал естественный вопрос:
– Что случилось, Алина? – А в голосе его чувствовалось легкое дрожание.
– Крыса… крыса! – пару раз выдохнула Алина и опять замолчала, пытаясь проглотить сухой ком, казалось, застрявший в ее горле.
Прохоров хотел было подумать, что это все безобидные проделки – какой-то солдатский черный юмор, но живо отмел глупую мысль. Сейчас на дворе не первое апреля, чтобы отбрасывать такие скверные шутки, да и место здесь не самое подходящее для этого дела.
Алина, вновь овладев даром речи, наконец заговорила внятно:
– Они погибли страшной смертью!
– Ты что такое несешь, – опешил генерал, – какой такой смертью?
– Такой, какую не пожелаешь даже самому злейшему врагу.
Лицо девушки было гораздо красноречивее ее слов. Оно словно кричало: «Бегите, спасайтесь, кто может!»
Генерал тяжело сглотнул и мимолетно посмотрел назад – на нерадостные физиономии своих солдат.
Снова уставившись на дрожащую Алину, он, желая знать подробности, спросил:
– Как это произошло?
– Не сейчас! – взбесилась она. – Не здесь. Они преследовали меня, я их слышала, они близко и скоро придут за нами!
– Кто – они?! – не выдержал один из солдат. Он хорошо знал Алину, именно поэтому и позволил себе небольшую дерзость, в виде грубого вопроса.
– Крысы-мутанты! – выкрикнула Алина, теряя всякое терпение. – Огромные клыкастые крысы – они всех убили, а теперь хотят добраться и до меня.
На физиономии Прохорова почти прорисовалась усмешка. Никакого переживания больше не наблюдалось.
А вот у Алины возникло сильное желание ударить генерала по его недоверчивому лицу, как вдруг тот произнес:
– Хорошо, мы не пойдем туда… все вместе.
Добавочная пара слов, в хвосте прозвучавшего предложения, совсем не воодушевила Алину.
– Так… вы двое, – сказал Прохоров, повернувшись к подчиненным. – Триста метров вперед. Потом живо обратно.
Солдаты даже не переглянулись, они сразу же поспешили выполнить приказ.
– Да повнимательнее там! – крикнул генерал им вслед.
Быстро шагая, солдаты вскоре исчезли в далекой темноте правого туннеля.
– А мы будем находиться здесь вплоть до их возвращения, – огласил Прохоров, посвящая остальных в свой замысел.
– Похоже, Вы не понимаете, насколько все опасно! – немного грубо проговорила Алина, сосредоточив на себе взгляд командира. – А может, просто не верите мне?.. Или не хотите поверить…
Ее слушатель быстро улыбнулся, а потом сказал пару оборонительных слов:
– Почему же… нет. Я поверил каждому твоему слову. К тому же у нас есть маленькое доказательство, хоть как-то подтверждающее правдивость твоих слов.
Генерал протянул под нос Алины сжатый кулак.
– Вот это доказательство. – Он разжал пальцы, чтобы показать девушке найденный обрубок. – Я так считаю, – пояснил Прохоров, – либо это человек потерял палец, либо это то немногое, а может даже единственное, что осталось от него.
– Так почему же мы все еще здесь?
– Потому что есть правила, которые обязывают нас выполнить поставленную задачу любой ценой. И ты, Алина, – он ткнул своим указательным пальцем в центр ее грудной клетки, – лучше меня знаешь, какие у тебя обязательства, – напомнил он ей.
Девушка хмыкнула и удивленно повертела головой.
– Ну, обалдеть можно… Я на это не подписывалась!
– Никто из нас на это не подписывался, – непринужденно заметил генерал. – Но это наш долг.
– Долг погибнуть зазря?!
– Пусть даже и так, если придется. Ты должна остаться со своим командиром.
– Да пошел ты, куда подальше, больной ублюдок! – Алина плюнула Прохорову в лицо. – Я ухожу… – она совершила несколько быстрых шагов вперед.
Командир спокойно размазал плевок по всему лицу, а потом заявил:
– Вы заставляете пойти меня на крайние меры.
Алина помедлила и повернулась к Прохорову. Ей даже стало интересно, о чем толкует этот безумец. Когда мужчина повернулся к ней, она увидела блеснувшее от света фонариков дуло пистолета, направленное в ее сторону.
– Сэр, вы хотите пристрелить меня? Тогда для начала потрудитесь объясниться хотя бы перед остальными, за что…
Он покосился на группу солдат, смотревших на него как на безумца.
– За неподчинение…
Нежданный человеческий крик раздался из правого туннеля, когда оттуда, словно пуля, вылетел один из солдат, которых Прохоров не так давно отправлял на разведку. Вся его одежда, лицо и руки были измазаны чужой кровью. Автомата у бойца при себе не было.
Генерал живо потерял интерес к Алине и повернулся к ней спиной.
Подбежав к командиру, измазанный кровью военный схватил мужчину за грудки и, тряся его изо всех сил, начал ошалело кричать на него:
– Зачем ты послал нас туда, тупой ублюдок?! Мало тебя пристрелить за это…
Внезапный выстрел оборвал невыносимый крик солдата, после чего тот пару раз прокашлялся, забрызгав лицо Прохорова своей кровью, а потом стал медленно опускаться вниз, сползая вдоль торса генерала.
– Вот, что бывает за непослушание! – вымолвил Прохоров, когда бездыханный боец наконец плюхнулся в смрадную воду.
Алину посетил страх за собственную жизнь. Она могла бы поклясться, что была бы следующей жертвой ненормального генерала, если бы не одно, выгодное для нее, обстоятельство.
Многоголосый крысиный писк знаменовал приход мгновенной гибели сразу для нескольких военных, стоявших позади Прохорова. Он-то, как назло, успел увернуться от атаки саблезубой крысы, размером с небольшую собаку, а вот тем, кто стоял позади командира, повезло меньше.
Безумное животное, движимое желанием насытить свою бездонную утробу, начало по очереди отрывать кусок за куском от каждого, кто попадался ей на пути.
Внутренний голос Алины – ее неоднократный спаситель, подсказал ей, незамедлительно убираться отсюда ко всем чертям. К счастью, она не имела дурной привычки спорить со своим внутренним «Я». Вскочив на лестницу, девушка быстро зашевелила конечностями, радуясь, что они все еще при ней, и благополучно выбралась наружу.
Подбежав к генеральскому «Хаммеру», она прыгнула на сиденье, завела двигатель и рванула прочь из этого опасного города. Выезжая на трассу, Алина пообещала себе, что больше никогда не будет служить в спецподразделениях.
«К черту высокую зарплату!» – подумала она. – Зачем нужны деньги мертвецу? Лучше буду охранять границу».
Впоследствии, жизнь ее сложилась благополучно, чего не скажешь про тех, кто остался на крысином пиршестве в чреве канализации.
Услышав приближение остальной части крысиной стаи, Прохоров, не оглядываясь назад (там происходило нечто ужасное), рванул со всей прыти в левый туннель: где-то в нем он намеревался на какое-то время укрыться от опасности.
Наивно считая, что крысы утолят свой голод, а потом успокоятся, он решил, что не помешает найти подходящее местечко и там выждать момент, когда буря уляжется.
Пробежав еще немного, генерал остановился и присмотрелся назад. Радуясь, что животные его не преследуют, он начал осматриваться, скользя лучом фонарика по стенам. Он не зря остановился именно здесь, его внимание привлекла изрядно деформированная кирпичная стена, в нижней части которой он вскоре обнаружил небольшую полость, как раз такую, в которой может спрятаться один человек.
С большим трудом, но все же ему удалось забраться в неглубокое прямоугольное отверстие, когда-то давно предназначавшееся для трансформаторного блока, способного снабдить электричеством и осветить все туннели канализации.
Но это все было еще до того, как население города сильно увеличилось, приведя сточные туннели в полный упадок. Искусственные русла не были перестроены, в связи с чем вся вода вышла наружу, затопив и тротуары для рабочих, и трансформатор. Его впоследствии убрали отсюда и разобрали на запчасти, оставив открытым невостребованное углубление в стене.
А вот Прохорову оно оказалось как раз по душе. К тому же, нечто лучшее, чтобы спрятаться, здесь все равно не найти. Он чувствовал, как сточная вода, имеющая на редкость ужасный запах, просачивается сквозь брюки. Ему не сложно было догадаться, чем ему это может грозить.
Первое правило, которое он почему-то только сейчас вспомнил – остаться в живых, было для него важнее всего прочего. А вот с венерическими заболеваниями и с гепатитом, которые он точно здесь себе заработает, с ними как-нибудь потом справится.
Выключив фонарик, Прохоров намеренно замедлил свое дыхание, чтобы издавать как можно меньше шума, и, уперев подбородок в калении, принялся ждать подходящего момента, когда он, не подвергаясь опасности, сможет выбраться из временного укрытия и пробраться к смотровому колодцу.
***
Громов не поехал домой, как велел ему Прохоров. Сразу после встречи с генералом, он вновь отправился в полицейский участок, намереваясь пробыть там не меньше, чем до утра. Сейчас главный полицейский сидел в своем кабинете и, покачиваясь на вращающемся кресле, вглядывался в недавно побеленный потолок. Это была единственная часть помещения, приведенная в божеский вид.
На письменном столе Громова, среди стопок отчетов, стояла белая кружка с недопитым кофе. На ее краях заметно вырисовывались продольные кофейные разводы, а на поверхности стола в нескольких местах отпечатались круглые следы.
Маяча на кресле из стороны в сторону, Громов представлял себе, что в действительности могло сейчас происходить в городской канализации. Но чего бы он там себе не воображал, его мысли были безгранично далеки от страшной истины.
Когда последняя мысль ускользнула от его внимания, его слух начал реагировать на прежде не слышимые фоновые звуки, такие как тиканье настольных часов и журчание воды в туалетной комнате. Пусть она и находилась в конце коридора, шум все равно просачивался через тонкие стены. Да и вообще, акустика в здании полиции всегда была отменная.
Опустив ноги на пол, полицейский приостановил укачивающее движение и взглянул на часы. Было слишком поздно, чтобы ложиться спать, но и слишком рано для того, чтобы вставать.
«Какое такое право они имеют выгонять меня оттуда? – недовольно подумал Громов, уперев строгий взгляд в стакан с недопитым кофе. – Это, в конце концов, мой город и я здесь главный!»
Вскочив с мягкого кресла, серьезно настроенный полицейский схватил с вешалки куртку и громко хлопнул дверью, выйдя из опостылевшей комнаты.
– Вы все это время были здесь?! – будто и в самом деле не знал этого, удивленно спросил Петр Громова, когда тот проходил мимо витрины дежурного помещения.
– Я и сам удивлен этому не меньше…
– Куда теперь путь держите, надеюсь, теперь домой?
– Нет! – твердо ответил Громов, подойдя к выходу. – Я отправляюсь туда, где должен был находиться все это время.
Петр согласно кивнул ему, когда главный полицейский уже выходил на улицу.
«Неужели мне понадобилось столько много времени, чтобы понять все это, – с упреком подумал Громов, шагая по бархатистому снегу к служебной машине. – Это все от усталости», – живо он нашел себе оправдание.
Сев в машину и заведя двигатель, он с радостью для себя подумал:
«Интересно, каких результатов успели достигнуть военные в поисках животного за время моего продолжительного отсутствия?» – Он вдохновился тем, что, возможно, ему удастся найти какой-нибудь нюанс, чтобы исподтишка упрекнуть напыщенного генерала.
Пусть дорога и напоминала ледовый каток, ему не понадобилось много времени, чтобы добраться до здания школы: в небольшом городке встретить на дороге даже встречный автомобиль в такую рань большая роскошь. Заезжая в школьный двор, Громов сразу же заметил отсутствие военного джипа, в котором генерал прятался от непогоды, когда он – ответственный полицейский, в последний раз приезжал сюда.
