Роман Сергеевич Лагутин
Писк
– Странно… – непроизвольно чмокнув губами, пробубнил Громов.
Он выбросил это из головы, когда припарковался и, выйдя из машины, увидел военную технику в полном составе. Бронетранспортеры уже давно стояли недвижимыми на своем месте, словно доисторические животные в палеонтологическом музее. Свежий снег перед их мощными колесами был еще не тронутый грубым протектором.
Полицейский, далеко не отходя от своей машины, повертелся на месте, осматривая абсолютно безлюдную территорию. Он вдруг вспомнил один фильм про ледниковый период, в котором рассказывалось, какой безлюдной и безжизненной может оказаться планета Земля, если произойдет подобная катастрофа.
– Куда все подевались? – вопросительно прошептал он себе под нос и совершил несколько неуверенных шагов к торцу школы.
Он находился еще далековато от железной ржавой пристройки, но заметил, что ее скрипучая дверь широко распахнута и колышется на ветру, постукивая скобообразной рукояткой о железную стенку. А подле нее – на белом снегу, скопился ворох обшелушенной ржавчины.
Подойдя ближе, он увидел множество крупных следов от солдатских ботинок, припорошенных непрекращающимся снегопадом.
«Выходит, они все спустились вниз, – прищурив левый глаз, подумал Громов. – Может, нашли что-то интересное!»
Ему очень сильно захотелось узнать, что смогли обнаружить военные, а еще лучше – увидеть, это что-то, своими собственными глазами.
Недолго думая, полицейский тоже решил спуститься в канализацию.
Оказавшись внизу – в кромешной темноте, он оживленно зашарил рукой на широком поясе, пытаясь нащупать кожаный чехольчик с портативным фонариком. Вскоре в его руке вспыхнул искусственный источник белого света.
– Так намного лучше, – буркнул Громов и, сделав продольный шаг, плюхнулся нагой в вонючую воду. – Что за черт?! – удивившись и одновременно разозлившись, выругался он. – А-а, ну теперь понятно, почему у них были такие мокрые ноги, когда они отсюда возвращались, – припомнил полицейский первую группу подчиненных.
В ярком свете своего фонарика, наставленного под ноги, он различил цвет тошнотворной жижи. Он не был экспертом по жидким отходам, но сразу догадался, что красный окрас, скорее всего, является чем-то инородным в этой субстанции, нежели ее неотъемлемой частью.
Вскоре он осознал, что стоит в огромной луже чьей-то крови.
Левое веко Громова напряженно задергалось, когда холодящий кровь страх, вместе с понимание, начали постепенно приходить к нему. Пусть он и испугался, но покидать это место не торопился.
Собрав всю свою храбрость в кулак, он медленно пошел вперед, а остановился только у развилки. Он сразу же почувствовал себя намного увереннее, вспомнив это место на карте-схеме, которую не так давно внимательно изучал.
Он не был левшой, но почему-то пошел именно налево, возможно, внутренний голос подсказал ему сделать так. Слава Богу, Громов повиновался интуиции и вскоре достиг того места, где наблюдалось одно странное отличие: деформированная стена привлекла его внимание.
С любопытством разглядывая изломанные кирпичи, за которыми виднелся монолитный бетон, он внезапно услышал посторонний шорох, здорово настороживший его. Звук исходил откуда-то снизу, и Громов быстро направил туда луч своего фонаря.
Полицейский не ошибся.
Прямо из прямоугольного углубления на него смотрела пара огромных глаз, к счастью полицейского, человеческих глаз. Громов стал потихоньку отходить назад, напугано таращась на выпученные зенки. Когда противоположная стена уперлась ему в спину, он вздрогнул, произнеся весьма странный гортанный звук.
Зажурчав водой, из прямоугольной дыры начал кто-то медленно выбираться, заставляя Громова здорово понервничать. Он видел, что это был человек, но пока не понял – что это за человек, никак не мог победить накативший ужас.
Вскоре перед лицом полицейского во весь свой рост возникла знакомая фигура Прохорова.
Громов расслабленно выдохнул.
Генерал, продолжая испытывающе таращиться на него, схватил мужчину руками за грудки и хорошенько встряхнул, не произнося ни слова.
– Что Вы там делали? – в полный голос спросил полицейский.
Прохоров, прислушавшись, медленно приложил палец к своим дрожащим губам.
– Тс-с, – чуть слышно прошипел он. – Говори тише, а то они тебя услышат. Ты уже повстречался с ними, когда шел сюда? – военный говорил пугающе спокойно, хотя его лицо откровенно выражало панику.
Громов вопросительно уставился на генерала, не в силах понять, о чем таком тот говорит.
– Нет, разумеется – нет. Иначе ты сейчас бы тут не стоял…
– Не знаю, о чем Вы толкуете, Прохоров, но Вы меня здорово пугаете.
– Я же сказал, говори тише! – взбешенно фыркнул генерал, стукнув полицейского спиной о стену.
Громов неприятно поморщился от боли.
– Хорошо-хорошо, – прошептал он, – я буду говорить тише, только больше так не делайте, а еще лучше – отпустите меня.
Громов, усиленно сопротивляясь, просунул обе руки между руками собеседника и начал разводить их в стороны, пытаясь таким образом освободиться от мертвой хватки генерала.
Где-то в глубине туннеля что-то глухо звякнуло.
Прохоров, как сумасшедший, уставился в темноту. Свой фонарик он еще как час назад утопил в вонючей жиже, боясь, что случайно включит его и тем самым привлечет к себе излишнее внимание местных обитателей. Не отводя взгляда от черноты туннеля, он потянулся к руке Громова и попытался отобрать фонарь, но тот так просто не сдался.
Между мужчинами завязалась непродолжительная суета.
– Да успокойтесь же Вы, – прошипел полицейский, выдернув свое посиневшее запястье из мертвой хватки Прохорова. – Нет там никого, это всего лишь железная дверь пристройки, которая находится над смотровым колодцем, вот и все.
Генерал снова вперился озабоченным взглядом в лицо полицейского.
– Ты сказал, смотровой колодец? – вопрос прозвучал риторически. – Нам надо как-то незаметно добраться туда.
– Хм, – хмыкнул Громов. – Нет ничего проще.
– Тогда иди вперед, а я последую за тобой.
Громов взглянул на левую руку военного, которой он все еще продолжал удерживать его и припирать к стене. Догадавшись в чем дело, Прохоров отпустил куртку полицейского и немного отстранился в сторону, предоставляя мужчине свободный путь.
– И на том спасибо! – с интонацией прошептал Громов, вскользь одарив генерала презрительным взглядом. – Можете не извиняться!
Военный и не собирался этого делать, его сейчас интересовало только спасение собственной жизни: что ж он зря, что ли, всю жизнь свои миллионы копил, откладывая все на раннюю беззаботную пенсию.
– Иди за мной, – теперь без капли уважения в голосе, произнес Громов, направившись в сторону выхода.
Физиономия генерала заметно смягчилась и стала больше похожа на человеческое лицо, как только они достигли намеченного места. Он с возбужденным нетерпением через плечо Громова глядел на железную лестницу, устремляющуюся вверх.
Его радость не продолжалась долго.
Многоголосый писк, раздавшийся откуда-то со спины, вновь вернул ему прежнее психологическое состояние, а когда вопль прекратился, Прохоров оживленно засуетился.
– Скорее отсюда…
Теперь-то Громов понял, чего так опасался генерал. Без лишних слов он запрыгнул на лестницу и, как мог, быстро начал перебирать руками и ногами, поднимаясь все выше и выше.
– Быстрее же, быстрее, шевели своей жирной задницей, чертов увалень! – снизу подталкивая полицейского, ругался генерал. – Они уже близко, – потом закричал он. – Я их вижу. А-аа, – начал кричать Прохоров, паникуя.
Громов наконец выбрался на поверхность и тут же развернулся лицом к колодцу. Его правая рука умело схватила генеральское запястье и вытянула военного наружу.
Очень даже своевременно.
Если бы этого не произошло, и Прохоров еще немного задержался в бетонной трубе колодца, его ждала бы совсем не завидная участь: два здоровенных клыка вонзились в бетон в том месте, где только что находилась его нога.
Тяжело дыша, кто от волнения, кто от физической усталости, оба разлеглись на грязном полу железной пристройки. Затем Прохоров, услышав знакомый скрежет, вскочил на ноги, и как угорелый выскочив на улицу под обильный снегопад, галопом поскакал к своему джипу.
Громов тоже недолго задержался на этом месте. Покинув пределы невзрачного сооружения, он быстрым шагом захрустел по снегу к своей полицейской машине.
Завернув за угол школы, Прохоров, все еще продолжая бежать, заметил отсутствие своего «Хаммера». Пробежав еще немного, он остановился на том месте, где в последний раз стояла его машина. На снегу даже не осталось никаких следов, но генерал точно помнил, что автомобиль был именно на этом самом месте.
«Неужели я так долго был под землей, что лишился рассудка?» – подумал он, а потом, получше присмотревшись, заметил черные капельки машинного масла, просвечивающиеся сквозь белый снег.
Внезапно его осенило.
– Ах ты чертова дрянь, что б тебя!.. – яростно ругаясь и выражаясь нецензурной бранью, которую ни в коем случае не следует отражать в художественной литературе, изливался Прохоров в течение тридцати секунд. – Алина!.. – растопырив руки, громко прокричал генерал.
Он мог бы и дольше свирепствовать, но протяжный крысиный писк, необычно грубый, привлек его внимание и испуганный взгляд. Через обильный снегопад он различил вдалеке быстро промелькнувшие тени.
Резко вспомнив про существование Громова, генерал припомнил то место, где в последний раз видел его машину. Еще раз осмотревшись по сторонам в поисках опасности, он сначала медленно пошел, а потом очень быстро побежал в выбранном направлении.
Пока Прохоров, теряясь в обильном снегопаде, искал полицейскую машину, Громов уже сидел в ее теплом салоне и пытался вызвать по рации дежурного полицейского.
– Петр… Петр, прием, как слышишь меня?
Через шуршание и громкий скрежет пробился знакомый голос:
– Слышу Вас отлично. Что случилось?
Громов начал объяснять ему сложившуюся ситуацию так, насколько сам мог ее понимать. Сейчас самым важным было не то, как преподнести событие, а выразить то, насколько все плохо. Он говорил быстро и в меру разборчиво.
– …Ты все понял?! – в нетерпении, закончив свою речь, спросил он слушателя.
Ему никто не ответил.
– Петр, прием!.. – прокричал в микрофон рации полицейский.
Все, что он услышал в ответ, была лишь тишина, скрежет, шипение, и снова тишина.
– Черт!.. – снова выругался Громов и ударил рацию о приборную панель. Разбив переговорное устройство почти вдребезги, он удивился тому, насколько бывает сильным в порыве ярости.
Раздосадованный полицейский инстинктивно взглянул сквозь лобовое стекло. Через плотную занавесь сыплющегося снега он увидел быстро приближающуюся человеческую фигуру. Громов сразу узнал его – это был Прохоров.
Генерал резко остановился прямо перед капотом патрульной машины и восторженно уставился на изумленное лицо Громова. Он сперва и не понял, почему тот на него так смотрит, а потом вдруг осознал, что полицейский и вовсе смотрит не на него, а куда-то позади него.
Словно пластилиновое, дико удивленное лицо Громова сменилось ужасом.
Прохоров внутренне запаниковал, увидев это. Ему страшно захотелось обернуться и посмотреть, что там. Он уже находился вполоборота, когда крупная тень, размером с самую большую собаку, выскочила из снежной мглы и разорвала его надвое.
Верхняя часть тела генерала упала на капот патрульной машины.
Громов вжался в сиденье, созерцая окровавленное мертвое лицо Прохорова, лежащее на лобовом стекле. Он быстро нащупал ключи и завел двигатель. Педаль газа до упора вдавилась в пол. Автомобиль, зарычав как дикий зверь, пробуксовал колесами на месте, а потом резво дернулся вперед.
Часть тела мгновенно погибшего генерала скатилась с машины, и грохнулось на окрашенный красным снег, забрызгивая белые места дополнительной порцией крови.
Нога Громова словно приросла к педали акселератора, заставляя машину истошно визжать.
Образец-0011, поедая нижнюю часть генерала, не успел отпрыгнуть в сторону, и полицейская машина сбила его, получив гораздо больше повреждений, чем само сбитое существо.
Громов профессионально отдернул правую ногу и нажал на тормоз, забыв при этом выжать педаль сцепления.
Автомобиль, конвульсивно дернувшись, заглох.
– Вот зараза! – сплюнул полицейский и повернул голову назад, чтобы посмотреть на бессознательного зверя. Ему очень хотелось еще разочек проехаться по его туше, но, как назло, крысы-мутанта там не оказалось. – Чертовщина…
Сердце полицейского забилось пуще прежнего, явно намереваясь выскочить из груди и убежать прочь от опасности.
Громов выжал сцепление и потянулся к ключу зажигания, собираясь снова завести двигатель, как вдруг боковым зрением, слева от себя, в дверном окошке увидел окровавленную скалящуюся морду кошмарной твари. Он резко повернулся лицом к монстру.
Животное, широко раскрыв клыкастую пасть, истошно запищало, заставив и полицейского громко закричать от страха и шока.
Напрасно он так сделал. Своим криком он спровоцировал животное.
Захлопнув свою пасть, мутированная крыса разбила стекло и вцепилась ему в плечо острющими длинными когтями, которыми запросто можно нашинковать крупный вилок капусты.
Громов снова закричал, но на этот раз от невыносимой боли, молниеносно распространившейся по всему его телу, словно электрический ток.
Крыса пока что оставалась снаружи, она оказалась слишком большой, чтобы свободно проникнуть внутрь салона через разбитое окно водительской двери.
Этим мужчина и воспользовался.
Он, превозмогая боль, завел двигатель и резко сдал назад, врезавшись в один из бронетранспортеров.
Автомобиль опять заглох.
Пока полицейский тщетно пытался завести его снова, Образец-0011 оторвал ему левую руку. Она оказалась насажена на длинные когти, словно сено на вилы. Если до этого мужчина просто кричал от нестерпимой боли, то теперь и вовсе завопил, а потом внезапно потерял сознание, скорее всего, от болевого шока.
Саблезубое крысиное потомство присоединилось к своему заботливому родителю, когда бессмысленное сопротивление человека уже было кончено. Всей своей сворой они быстро расправились с кузовом авто, вскрыв салон машины, словно консервную банку.
Глава 16
Даже краешек утреннего красного солнца еще не блеснул из-за линии горизонта, а Иванченко уже был на ногах и собирался в дорогу. Часом раньше он позвонил своему приятелю, работающему в автомастерской, и договорился о ранней встрече. Константин относился к той категории мужчин, которые не могут ни есть, ни спать, если их верный железный конь чувствует себя плохо.
– Куда ты в такую рань собрался, на улице еще темным-темно? – потирая сонные глаза, спросила Вирджиния брата, застав его обувающимся на пороге.
Зашнуровав ботинки, Иванченко выпрямился и широко улыбнулся сестре.
– Как ответственный автовладелец, я должен позаботиться о своей дорогой машине, потому что если я этого не сделаю, никто другой вместо меня этого не сделает.
– Сильно сказано! – усмехнулась Вирджиния. – Но лучше бы было, если бы ты завел себе жену и о ней так преданно заботился. Например Анна, она отлично сгодилась бы на эту роль.
– Но тогда бы я не смог заботиться о своей машине! – Он сделал небольшую паузу. – К тому же Анна видит во мне лишь друга и никого более.
– Так и помрешь в гордом одиночестве? – спросила Вирджиния, покачивая головой.
– Я совсем не одинок… Послушай, Вирджиния, я уже слишком стар, чтобы брать на себя такую ответственность. Понимаешь, семейные узы – это не мой конек.
– Ах ты, отшельник, – мягко сказав, улыбнулась Вирджиния и подошла к брату вплотную, чтобы обнять его.
Тепло поцеловав его в щеку, старая женщина сказала:
– На улице еще темно, будь очень внимателен на дороге. – Она заботливо поправила шарф на шее брата. – И не забудь про обед, я запеку в духовке утку с яблоками. Буду ждать тебя к двенадцати часам, не опаздывай.
– На такой превосходный обед невозможно опоздать! – восхищенно произнес Константин. – Ты самая лучшая сестра в мире! – похвалил Иванченко добрую женщину и вышел на темную лестничную площадку.
Вирджиния закрыла дверь на ключ, но не поспешила уходить из коридора в комнату, а задержалась у двери. Прильнув ухом к дощатой поверхности, она услышала приглушенное бурчание брата, донесшееся с нижнего этажа:
– Вот черт, какие-то сосунки опять все лампочки в подъезде повыкручивали… Ну попадитесь вы мне!
Вирджиния, прикрыв ладошкой рот, тихонько посмеялась, а потом прошла в комнату и занялась домашними хлопотами.
Обильный крупный снег, еще час назад падавший с неба сплошной белой стеной, наконец прекратился. Однако Константин недолго смог порадоваться этому. Выехав на дорогу, он почувствовал, что его джип, несмотря на хорошую зимнюю резину, слегка заносит даже при незначительном торможении или ускорении.
Плотная шапка снега, застлавшая дорожный лед, образовавшийся накануне, блокировала возможность шипованной резины соприкасаться со скользкой поверхностью. Пока ехал, Иванченко смог всецело почувствовать себя участником олимпийских игр по зимним видам спорта. Словно опытный лыжник-экстремал, он умело выходил из заносов. На перекрестках Константин вообще не останавливался потому, что сделать это было абсолютно невозможно. Он просто старался придерживаться неизменной скорости. К его счастью, в городе Солнечный не было крутых спусков или подъемов.
На удивление Иванченко, дорога была пустынна: весь путь ему не попалось ни одного другого автомобиля. Здесь был лишь только снег и его единственная машина, сияющая глянцевой чернотой поверх белого, словно единственная береза посреди чистого поля.
«М-да, неудачная была мысль садиться сегодня за руль, – подумал Константин, остановившись напротив ворот автомастерской. – Но мне повезло!..
Трехминутное урчание мощного двигателя не заставило автоматические гаражные ворота открыться. Иванченко раздраженно нажал на клаксон, выдавив поистине громкий сигнал, чем-то напоминающий гудок товарного поезда. Вообще-то это был не единственный звук сигнала в этом автомобиле. Под рулем имелся специальный переключатель… Но в данный момент, Иванченко принял решение, что такой громкий сигнал будет как раз кстати.
Терпение Константина начинало заканчиваться. У него созрело огромное желание поехать к товарищу домой и, вытянув того за шкирку из постели, в которой тот, по предположению Иванченко, сейчас находился, приволочь его сюда силой.
Не успел он насладиться визуальными образами эстетического насилия, как что-то крупное, промелькнув у него перед глазами, развеяло остатки разыгравшегося воображения. Хотя его взгляд и был направлен на ворота, но смотрел он глубоко в собственные мысли, именно по этой самой причине и не разглядел пробежавшее впереди существо. Он даже не понял, в какую именно сторону пробежало это – нечто загадочное. Мужчина, топорща глаза, теперь выражающие заинтересованность, а не агрессию, начал поочередно смотреть в оба направления – то влево, то вправо.
Никого не обнаружив, он расслабленно уткнулся спиной в комфортное водительское кресло и, снова посмотрев направо, подумал:
«Скорее всего, это была обычная дворовая собака…»
Резкий стук в левую дверь заставил его вздрогнуть. Мужчина, инстинктивно схватившись за руль, глазами-блюдцами уставился на темную тень, стоявшую перед стеклом.
Когда тень наклонилась, Иванченко с радостью узнал улыбающуюся физиономию товарища, который извиняющимся взглядом смотрел на него. Потом дрожащий от холода мужчина пошевелил губами и, выпрямившись, подошел к двери, встроенной в ворота.
Через пару секунд, после того как мужчина вошел внутрь автомастерской, ворота начали быстро подниматься. Иванченко не хотел понапрасну застужать помещение, надавив на педаль газа, он резво заехал в гараж.
Так и не открывшись до конца, ворота начали закрываться.
– Разве можно заставлять праведных людей так долго ждать? – спокойным тоном спросил Константин приятеля, выйдя из машины.
Глухо хлопнув водительской дверью, он услышал встречный вопрос:
– Это ты про себя, что ли?!
Иванченко хмыкнул.
– А то!..
Согревая своим теплым дыханием озябшие руки, и приближаясь к товарищу, автомеханик спросил:
– Что за спешка, разве нельзя было дождаться восхода солнца?.. – И добавил: – Как делают все нормальные люди.
– К тому времени у тебя уже народу будет слишком много! – аргументировал Константин.
После такого ответа у автомеханика не возникло новых вопросов и каких-либо возражений. Узнав подробности визита, он чуть заметно кивнул товарищу и попросил того пойти в импровизированный кабинет, попить чаю, пока он будет производить ремонт правого колеса джипа.
Иванченко не спешил оставлять специалиста наедине со своей машиной. Дождавшись, когда ремонтник спуститься в смотровую яму и начнет осмотр креплений колеса, он пожаловался на нездоровый стук, который появился после того, как он случайно провалился им в глубокую выбоину на дороге.
– Если ты будешь стоять у меня над душой – оторвавшись от работы, заявил автомеханик, – и, не замолкая, трындеть мне под ухо, осмотр или даже ремонт может занять гораздо больше времени.
Иванченко промолчал.
– Все это может продлиться до самого вечера, – решил взволновать товарища ремонтник. – Все зависит от степени повреждений.
– Но я обещал сестре быть дома к обеду! – запереживал Константин.
– Тогда не мешай мне, а пойди-ка лучше посмотри телевизор. Там сейчас как раз должен идти футбольный матч.
– Так рано?! – удивился Иванченко.
Автомеханик хмыкнул и, вернувшись к осмотру ступицы, пояснил:
– Повтор вчерашней программы…
В теплой комнате, на мягком диване, было гораздо приятнее проводить минуты ожидания, кажущиеся Константину бесконечными. Шла сороковая минута матча, «Зенит» пытался уровнять счет с «Локомотивом». Первая попытка перехватить мяч у ворот противника закончилась полным провалом. Группа оппонентов, избежав яростного сопротивления, пересекла центр поля, ловко передавая мяч точными пасами. Обстановка у ворот «Зенита» накалилась до предела, когда очередной мяч попал в штангу. Следующая попытка «Локомотива» забить решающий гол тоже не увенчалась успехом: главный нападающий «Зенита» принял мяч на свою голову и передал пас ближайшему союзнику. Вся масса футболистов двинулась к противоположным воротам. Мяч, под умопомрачительные возгласы фанатов, на последних секундах оказался в воротах «Локомотива», уровняв счет обеих команд.
Дружной ничьей закончился яростный поединок.
Пока Иванченко, сидя в теплом помещении, наслаждался просмотром необычного матча, его товарищ – автомеханик, время от времени согревая своим дыханием замерзшие пальцы рук, возился с крепежными болтами. После непродолжительного осмотра, он быстро догадался, в чем проблема. Найдя источник шума, специалист принялся снимать колесо.
Проверив надежность домкрата, мужчина обнажил ступицу и сразу же увидел ту самую продольную трещину, которую не так давно заметил из смотровой ямы. Положив широкое колесо на приступок, он уселся на него и стал разглядывать целостность остальных деталей.
«Тормозная колодка вроде бы в норме», – подумал он, а потом протянул руку и постучал по ней гаечным ключом.
Замерзшие пальцы ослабли от холода, наградив ремонтника дополнительными неприятностями: гаечный ключ выскочил из его руки и провалился в смотровую яму.
– Вот черт! – расстроился автомеханик. – Теперь придется туда спуститься и поискать его. Не понимаю, почему именно сегодня так холодно здесь.
Он выдохнул в стоячий холод дымку теплого пара, а затем подлез под машину и спрыгнул вниз.
Техника безопасности вряд ли одобрила бы такой способ.
«А что, если бы домкрат не выдержал?..» – оказавшись в смотровой яме, подумал автомеханик и зашарил рукой по дну, пытаясь нащупать металлический предмет. «Надо было не потрудиться и взять подвесную лампу. А может, сегодня утром вообще не надо было вставать и приходить на работу в такой собачий холод. Все равно никто, кроме Иванченко, конечно, не заявился бы сюда раньше одиннадцати».
Его правой руки коснулся металлический предмет, его холод был ощутим даже через тряпичную перчатку, всю измазанную в машинном масле. Крепко сжав находку в кулаке, специалист заликовал:
– Ага, попался, гаденыш этакий! Давай, не упрямься, дружек, нам надо еще чуть-чуть поработать, а потом отдыхать оба будем. – Он, как и любой мастер своего дела, частенько любил разговаривать со своими инструментами. Порой ему даже казалось, что работа, после такой хорошей беседы, начинает намного лучше клеиться.
Неожиданный скребущий звук прервал его оживленную дискуссию с гаечным ключом. Автомеханик занервничал и не спеша, выпучив глаза, словно филиппинский долгопят, выглянул из смотровой ямы
Со стороны это выглядело весьма забавно.
Осмотревшись во всех направления, он пришел к заключению, что ему просто-напросто показалось.
– Может, все дело в холодовой аллергии? – пробормотал автомеханик, не зная, что это преимущественно кожное заболевание, не вызывающее помутнение рассудка.
Пока специалист по ремонту автомобилей сражался с холодом и навязчивыми подозрениями, заставляющими его кожу под одеждой покрываться пупырчатыми мурашками, Иванченко наслаждался очередной кружкой сладкого чая. Футбол по телевизору уже закончился, но зато начался повтор его любимой телепередачи «Кто хочет стать миллионером».
Ему неспроста нравилась эта программа. Может, у него был какой-то особый дар, он не был в этом уверен на сто процентов, но всегда с завидной точностью правильно отвечал как минимум на первые десять вопросов. Соскочив с дивана, он подлетел к телевизору и прибавил громкости, будучи убежденным, что в этот раз точно дойдет до миллиона.
– Наверное, крысы, – пробурчал автомеханик и резко выпрямился, ударившись головой об колесную балку. – Совсем обнаглели, «козы не доенные!» – морщась от боли, добавил он, нервозно потирая ушибленное темечко.
Однако ж в чем-то он был прав.
Охарактеризовав незнакомый звук, мужчина успокоился и попытался вылезти из смотровой ямы. Концентрируясь на зудящей боли в верхней части головы, он не заметил, как нечто крупное и страшное подкралось к нему сзади. А потом – это нечто – неслышно спрыгнуло в продольное углубление под днищем машины, в котором все еще присутствовал человек.
Автомеханик всерьез вознамерился выбраться из своеобразного окопа тем же отнюдь не безопасным путем, которым спустился в него. Непонятно, что именно движило им: лень, усталость, пренебрежение – но он так решил. Приподнявшись на локтях, он принялся извиваться, словно молодая прожорливая гусеница, ползущая по зеленому листку растения.
В тот момент, когда большая часть его тела была наверху, специалист с удивлением для себя осознал, что не может продвигаться дальше. Он пару раз поднатужился, совершив несколько резвых движений, но и это не привело к положительному результату.
Почувствовав неприятную мышечную боль в спине, ведь положение, в котором он сейчас находился, нельзя было назвать комфортным, автомеханик раздраженно выругался:
– Что за дрянь меня там держит?!
Сказав это, он не имел в виду что-то одушевленное, скорее, рассчитывал на что-то искусственное – созданное человек. Последней – заключительной его мыслью по этому поводу было то, что он всего лишь зацепился штанами за тот самый торчащий ржавый гвоздь, который заметил еще неделю назад, но так и не нашел времени, чтобы вырвать его.
«Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня!» – чужим властным голосом прозвучало у него в голове. Автомеханик даже кивнул сам себе в знак согласия.
Испытав внезапный ужас, он наконец понял, что вовсе не в гвозде была причина. Что-то другое сейчас его тянуло назад – затаскивало обратно в яму. Не понимая, что происходит, ремонтник принялся цепляться за жизнь, но, как назло, все, что попадалось ему под руки, было столь же неустойчивым, как и мировая экономика.
Ящик с инструментами заскрежетал по забетонированной поверхности гаража, намекая мужчине о тщетности его попыток удержаться. Потом он схватился за колесо от джипа, мирно покоившееся на невысоком приступке, но эта затея оказалась еще хуже. Зацепившись грубым протектором за выступ, оно перевернулось и больно ударило его по пальцам рук, заставив мужчину громко вскрикнуть.
– Примите мои поздравления, уважаемый игрок, – проговорил приятный мягкий голос по телевизору. Молодое приятное лицо ведущего и блеск высокого разума в его глазах, заставлял Иванченко все настойчивее рваться к победе. – Итак, теперь Вам придется ответить на следующий вопрос.
Константин всем своим вниманием погрузился в плоский экран телевизора.
– Если Вам удастся ответить правильно на двенадцатый вопрос, Вы выиграете…
Непродолжительный возглас, донесшийся из гаража, прервал концентрацию Иванченко на телешоу. Взглянув на входную дверь, он, не обращая внимания на вступительную музыку, которая играет перед каждым новым вопросом, сосредоточился на посторонних звуках.
Он не стал долго заморачиваться на том, что слышал несколько секунд назад, посчитав, что это мастер окликнул его по делу.
«Наверное, уже закончил работу, а может, просто хочет продемонстрировать мне масштабы повреждений, – подумал Иванченко, вновь погружаясь в телешоу. – Надеюсь, там не так уж все серьезно. Сейчас отвечу еще на пару вопросов и точно пойду», – пообещал он себе.
Его тело уже было почти полностью в смотровой яме, когда мужчина увидел спасительную соломинку в полуметре от себя. Он тут же поспешил воспользоваться представившимся шансом. Схватившись за домкрат, автомеханик напряг руки, чем смог немного вытянуть себя из ямы, словно стремящейся проглотить его.
Этот парень был из тех людей, которые не занимаются любовью на первом свидании и не робеют перед опасностью и трудностями. Когда невыносимая жгучая боль пронзила его правую ногу, он даже не вскрикнул, а только крепче ухватился за домкрат и даже еще немного подтянулся.
Вскоре боль сменилась ощущением теплой влаги, заставив специалиста по ремонту автомобилей еще больше занервничать. Он попытался пошевелить пальцами той ноги, но вдруг осознал, что у него больше нет пальцев и, мало того, у него больше нет ноги, а точнее той части, которая находится ниже колена.
Мужчина начал паниковать, поняв, что на этом его страдания могут не закончиться. Снова поднатужившись, он начал вытягивать себя из смотровой ямы. На удивление, ему легко удалось продвинуться вперед аж на несколько сантиметров. То нечто, оторвавшее часть его ноги, больше не удерживало его. Радуясь своему открытию, он стал извиваться гораздо усерднее, все больше выбираясь на поверхность.
Вскоре домкрат остался позади, а раненый мужчина вновь ухватился за ящик с инструментами, как вдруг опять что-то пошло не так. Его невидимый мучитель переключился на левую ногу. Потом его здорово отдернуло назад, вернув к исходной точке.
