Сергей Апполонович Майнагашев
Мудрость разоблаченной Змеи
Глава I
Религия без веры, или сибирский «пан» – наука чисел
Каменные изваяния, возведенные в степях Хакасии, изумляют суровостью и таинственностью. Некоторые из них полны грозного величия и монументальной мощи. Памятники старины как бы передают суровый дух степи. Они подчас кажутся грубыми и тяжеловесными, вместе с тем они изумляют огромной внутренней силой. Истуканы отличаются грубоватой трактовкой форм, застылостью фигур, и вместе с тем в них передана громадная потенциальная энергия и собранность.
Высеченные из массива единого камня некие таинственные божества с широко открытым взглядом устремлены в пространство, словно не видящие ничего земного, утверждая идею вечного покоя. Подобно непреклонному Прометею, они по-прежнему хранят гордое молчание и тайну, быть может, неизведанную даже самими богами…
Ученые давно почувствовали настоятельную необходимость определить черты феномена, называемого ими «каменные изваяния окуневской культуры», границы которого они раздвигают все дальше и дальше. Встал вопрос о генетической или типологической связи этой древнейшей цивилизации Южной Сибири со многими явлениями мировой культуры.
Какое место в южносибирском искусстве эпохи бронзы занимает мифологическое мировоззрение, какое – религия, проходят ли они путь развития от религии к древней философии? Могли ли существовать у окуневского населения (далее мы будем называть «окуневцы») какие-либо зачатки философских систем? Если существовали, то каковы их суть и происхождение? При этом какой исторический след могло оставить их религиозное наследие в других национальных культурах, а также в местном – тюркском?
«Говоря о древних верованиях тюркютов, я далек от мысли считать их первобытными. Сами тюркюты… были столь же развившимися, как и прочие религиозные системы, современные им.
<…> Караванный путь проходил от Средиземного моря до Желтого, и по нему через пустыни и горы вместе с шелками и благовониями текли идеи, системы, концепции. Могли ли тюрки – хозяева этих земель – не видеть и не слышать того, что говорили проповедники всех стран? Могли ли предки их, вышедшие с берегов Желтой реки, не знать о спорах, раздиравших образованный Китай, цветущий Согд, благословенный Турфан?
А с другой стороны, на севере лежала Сибирь, мудрая и спокойная, также влиявшая на впечатлительных и горячих пастухов-воинов. Без учета всех этих факторов нам не будет понятно мировоззрение древних тюркютов и те изменения, которые оно претерпело в своем развитии» (Гумилев Л. Н. Древние тюрки. М., 2002).
Возможно, так же обстояло дело с «мудрой и спокойной» Сибирью с окуневским мировоззрением, наложившим отпечаток на всю азиатскую мировую культуру. Саяно-алтайский регион по уровню своего социального развития стоял как бы между Средиземноморьем, Древней Индией и Китаем. Здесь воедино слились древние охотничьи культы, истоки которых восходят к охотникам на мамонта, и духовные изыскания скотоводческо-земледельческих племен, которые с переходом на новый хозяйственный уклад выстраивали новую картину мира. Возможно, именно этот симбиоз и породил своеобразное и наполненное философскими понятиями религиозное мировоззрение представителей окуневской культуры в Сибири. О существовании такового у них свидетельствуют уникальнейшие памятники – изваяния и стелы с разнообразными изображениями, выполненными в самобытном стиле. Вероятно, высечение на каменных монолитах изображений религиозно-мировоззренческого характера является своего рода синтезом пришлых и местных традиций.
Некоторые ученые считают, что традицию установления менгиров в степях Хакасии привнесли еще в эпоху афанасьевской культуры. Изображения на скальных выходах рисунков, отражающих религиозное восприятие мира, были распространены на территории Хакасии еще во времена неолита. Идея совместить эти традиции могла родиться только в формирующемся из разных племен этносе. В их числе были древнетуранские паны («пан» [тюр. ] – люди, народ) – «окуневцы» (конец III тыс. – начало II тыс. до н. э.) и предки индоевропейских племен в Южной Сибири (XVII–XIV вв. до н. э.).
Их потомки известны не только по рассказам Геродота (V в. до н. э.), но и по истории Индии с VII–V вв. до н. э. как легендарные скифские саки (шаки) – европеоидные пратюрки (змеепоклонники). По легендам, их праматерью была змеевидная богиня Апи (вар. Аби или Аргимбаша), которая имела в «саянской» пещере любовную связь с пришлым «андроновским» Гераклом. От их полового сочетания, по древним сказаниям, описанным Геродотом, и родился легендарный Скиф.
Если тюрки выводят свое происхождение от некой пещеры в древнем Саяно-Алтае, то и загадочные паны, или пани, если верить Ригведе, обитали в пещерной обители Вале (Ала тау в горах Саян с Минусинской котловиной). В Ригведе они описываются как пани – «волки» или «демонское племя».
Есть много письменных легенд и археологических свидетельств того, что индоевропейские племена андроновской культуры примерно в XV в. до н. э. были потеснены с юга Сибири неким народом пани, или пан. А что, если создание древнейшего письма – основы енисейско-орхонского алфавита и чисел связано с названием этого народа? Ведь с тюркского языка слово «пан» означает счет, числа, а в индийском санскрите «панья» – монета.
Многие народы знали сибирских панов, которые фигурируют в индийском памятнике Ригведе под названием «демонское племя» – пани (змеепоклонники изначальной Валы или Алы). В енисейско-орхонских (рунических) надписях они упоминаются как «сыны человеческие», а в местном хакасском и кетском фольклоре как люди-змеи. Их потомки известны так же, как индийские наги.
Как оплодотворитель – творец мира, сибирский Бог Ала биг (Красный Змей) был заменен офитами-гностиками Иалдабаофом в средиземноморском мире. Офиты (от греч. оφις, – змей, иначе – офиане) – гностические секты, почитавшие Змею как символ высшего знания. Эти змеепоклонники видели в ней тот образ, который приняла верховная Премудрость, или небесный эон София. Случилось это преобразование мудрости в Змея, чтобы сообщить через него истинные знания первым людям.
Древний «гнозис» почитателей культа «царя змей» в полной мере проявился в изображениях на каменных изваяниях у народа пан в далекой древней Сибири. Их религиозные мировоззрения уходят корнями в эпоху бронзы, если быть точнее, к окуневской культуре (конец III – начало II тыс. до н. э.).
Этноним «пан» восходит к древнетюркскому, арабскому и индоевропейскому «пан» с широким объемом значений: наука, знание и числа. Мы же рассматриваем древнюю «науку» как особое духовное знание или интеллектуальные искания (как ее понимали наши предки), а не как систему взглядов (в современном понимании), охватывающую многие отрасли знаний. Поэтому уместно будет применять слово «преднаучный», беря его в условные кавычки.
Какие древние знания скрывали тайные учения гностиков-офитов (змеепоклонников) и где искать их истоки?
Культам Змеи и пещеры, которые были развиты на территории Хакасско-Минусинской котловины в эпоху бронзы, мы уделим должное внимание в последующих главах. Это были положительные силы, чаще всего водной стихии, которые обожествлялись. От «водной» Змеи, увенчанной рогами или короной, выводили свое происхождение многие древнесибирские тарханы и шаты – предводители, шаманы и жрецы. Это касается также их сородичей, т. е. людей-змей, фигурирующих в местных легендах (у хакасов и енисейских кетов) как переправщики на лодке через водную преграду.
«Некоторые из нагов поселились в подземных водах, в реках и на дне океана, в царстве Варуны. Змеи обитают и на поверхности земли, где они стерегут сокровища и клады. Царственные змеи, трехглавые, семиглавые и десятиглавые, владеют несметными богатствами; головы их увенчаны драгоценными коронами; они могущественны и мудры; вожди великого племени нагов, они снискали милость и дружбу богов» (Мифы Древней Индии / Э. Темкин, В. Эрман. М., 2002).
«Змий – предмет отвращения и поклонения, и люди питают к нему либо беспощадную ненависть, либо преклоняются перед его мудростью. Ложь взывает к нему; осторожность заявляет на него права; зависть носит его в сердце, а красноречие на своем жезле. В аду он превращается в бич фурий; на небесах вечность делает его своим символом.
<…> Епифаний, пытаясь обнаружить “ереси” гностиков, выдал одну из тайн их. Офиты, гностики, говорит он, не без причины почитали Змия: “ибо он открыл тайны первобытным людям”… Истинно так; но тем не менее, преподавая это учение, они не имели в виду Адама и Еву в саду, но лишь то, что сказано выше» (Блаватская Е. П. Тайная Доктрина. СПб., 1991).
Как мы уже писали, в Ригведе имеется описание народа пани, который захватывает коров и прячет их в пещере змеевидной Валы (в сибирских горах Ала). Однако этот «захват», как функция познания мира, был переосмыслен индоевропейскими племенами с точностью до наоборот.
Пани описываются не только как захватчики солнечных лучей-коров, но и как «неверующие» (ашраддха), «не приносящие жертв (аяджна), «богатые скупцы, не выжимающие сомы».
Ригведа VII, 6. К Агни-Вайшванаре.
«…Он поверг ниц лишенных силы духа, плетущих (козни), враждебно говорящих
Пани, что без веры, без поддержки, без жертв.
Агни разогнал полностью этих дасью.
(Вырвавшись) вперед, он отбросил назад (их), не жертвующих».
Именно так, как характеризуют индоевропейские летописцы «демонское» племя пани, случилось в бронзовом веке во II тыс. до н. э. при образовании народа пан в Хакасско-Минусинской котловине. При формировании нового этнокультурного пространства, которое произошло в ходе смешения из разных племен, сформировался совершенно новый духовный мир, который не столько соединил мировоззрения разных сообществ, а качественно их преобразил. Появилось некое религиозное направление «без веры, без поддержки, без жертв» в среде жреческого сословия. Мы назвали бы ее «религией без веры», следы которых находим в Сибири у «черных» шаманов, почитателей культа «мудрости Змеи». Как выяснится ниже, речь пойдет о пратюркском «пан» – тайной науке чисел людей-змей.
На наш взгляд, для развития панийского общества исключительно важное значение имело знание. От названия этого древнего народа Южной Сибири и происходит название «пан» – наука, а также индийский «пандит» (сан.) – ученый человек.
Это позволяет предположить, что в былые времена Обь-чулымские племена андроновцев – самые восточные предки индоевропейцев Сибири, существовали по соседству (иногда в симбиозе) с окуневскими племенами из долины среднего Енисея. Только в случае пратюркских панов, их более утонченный и упорядоченный мир, в отличие от индоевропейской и «религиозной» степи, был тесно связан с паном (тюр., ар.) – «наукой» и числами. К тому времени от этого древнего «гнозиса», еще не оформившегося и не четкого в своих идеологических «очертаниях», начинают прорастать первые ростки гностических представлений о боге и мире.
Создавшееся противостояние между религией сибирских праариев и неким мистическим знанием народа пани было описано в индийской Ригведе. Эти «пани, что без веры» (по Ригведе) в конечном итоге преобразовали мифологическую картину «степного» мира Западной Сибири.
Свою власть воинственные племена андроновской культуры (предки многих индоевропейцев) пытались сохранить силой или религией. Как известно по мифам Ригведы, противостоит пещерным «демонам» – пани арийский Бог Индра (эпитеты его имени – «сын Силы», «владыка Силы»). И конечно же, это было воспринято носителями или почитателями древнесибирского «гнозиса» как вера в иллюзорных Богов и духов, а не с пониманием закономерностей природных явлений. Спустя века солнечное божество Индра был преобразован иранцами в злого духа Индру (насилие), а славянами – в демона Индера.
По мере освоения новых территорий тюркоязычными панами, а также смешавшимися с ними некоторыми индоевропейскими племенами, возникает необходимость в укреплении власти людей-змей. Мы их знаем как почитателей змеевидной Валы (пещеры) или пратюркской Алы. Это жреческое сословие и привело к созданию пан – «научного» знания о мире, а также распространению общих чисел, мифов и легенд о божественном происхождении архонтов – правящего класса, их власти.
Возможно, аристократические слои общества (правящая элита) народа пан были известны как аргыны/архыны (тюр.) – метисы или яванские (догреческие) архонты – правители. Позже в гностических учениях и мифологиях «архыны» или те же «архонты» фигурируют как «демоны» – полубожественные «владыки» мира, создатели космоса и человеческого рода. Этимологию этого слова нужно связывать с греческим «архэ» – изначальный; с общетюркским «архы» («аркы») – потусторонний, дальний (в отношении пространства и времени) или «арга» (кир.) – сила, ловкость, изворотливость; умение выйти из положения. Ср. «архонты» – греческие правители, «аргонавты» – греческие герои (мореплаватели). Одним из них был древнегреческий архонт – царь Одиссей. В далеких плаваниях этого героя сопровождал Гермес – путеводитель в иные миры и создатель чисел. (В рис. 13 мы покажем сибирских «аргонавтов» на лодках в виде водных змей или драконов).
Вот как описывает историк И. Л. Кызласов в книге «Древняя письменность саяно-алтайских тюрков» о потомках этого древнего народа в Южной Сибири, которые пронесли через века их первые числовые системы и письменные знания на камнях:
«Население Древнехакасского государства не просто обладало собственной грамотой, письменностью и литературой, но и было хорошо знакомо с письменными культурами соседей, религиозной литературой разной направленности и происхождения. Очень важно понять, что енисейские надписи были созданы не какими-то грамотеями-одиночками. Вполне понятно, что прежде всего грамота и письменная культура являлись достоянием знатной части общества.
<…> Сегодня, когда количество наскальных надписей, известных науке, заметно возросло – только в долине Енисея их обнаружено (и опубликовано) не менее пятидесяти, – стало ясно, что они никак не связаны с надмогильными текстами ни по содержанию, ни по форме. Наскальные надписи Южной Сибири представляют совершенно неведомый до этого мир раннесредневековой мысли наших предков».
Представление древних панов о мироздании вполне могло наложиться на первые философские взгляды о пространстве в цифрах. То есть, речь идет о специфической связи древнейшей философии с числами – порядковыми номерами этапа творения мира.
Мифологическое сознание о пространстве как о непостижимом Небе постепенно находит свое отражение уже в первых числовых системах, связанных с предфилософией. Если быть вкратце, взгляд на мир через призму чисел становится более упрощенным и очевидным. Конечно же, мифологический «ребус» с их изображениями требовал простоты и порядка. И эта систематизация (через цифры) мифологических образов и сюжетов все больше отрывалась от религии в сторону философии. На каменных изваяниях они начинают использоваться как различные мысленно-устойчивые формы в структуре мироздания (на основе чисел, см. ниже таблица).
В этой части книги мы поведем речь о высшем мире (об одной из модели пространства), понимаемом народом пан как непостижимое Единство. Как нам представляется, такой взгляд на мироустройство и мог послужить толчком по созданию мифологических систем в сторону предфилософии.
Специфика числовой системы у тюркоязычных пан (на основе енисейских рун) состояла в том, что она давала обобщение таких понятий, как «Ничто» и «Нечто», «свет» и «тьма», «Бог» и «демон», «разум», «пространство», «рождение», «форма», «образ», «материя», «время» и т. д. Значит, знание смыслов енисейско-орхонских рун и чисел древним мыслителям помогало постичь преднаучное мировоззрение, что звучало в некоторых индоевропейских, арабских и тюркских языках – «пан». О слове «пан» со значением наука, число, и от которого происходят тюркские слова: «пан» (хак. уст.) – ручка, «бан» (др. тюр.) – доска для письма или «пэн» (каз.) – научная дисциплина, мы рассмотрим ниже.
В чем глубокий смысл религиозных идей в енисейских надписях и есть ли в них какие-либо гностические идеи?
«Высокое положение в обществе, богатства и слава, семья и дети, солнце на небе и лунный свет – весь этот мир и его обитатели составляли высшее счастье бытия, и, судя по надписям на могильных камнях, древние хакасы не думали, что в мире ином их ожидает блаженство.
Давайте вдумаемся в открывшийся нам факт: люди на века высекали горестные строки расставания с этим миром. Ни в одном случае (!), ни на одном камне (!) не выражена надежда на то, что за славные дела в этом мире, за праведную жизнь и служение обществу кто-либо из наших предков дал получить воздаяние, счастливую жизнь вечную в потустороннем мире! Нет.
Отсутствует хотя бы единственная строчка, позволившая бы заключить, что жизнь земная воспринималась ими как временное и суетное пребывание в греховном и полном искушений мире, пребывание ради того, чтобы подготовить себя к праведной вечной жизни на небесах, чтобы пройти испытание и войти во “врата вечности” очистившимся от “праха земного”. Ничего этого нет. Зато на многих камнях тяжким молотом и зубилом высечено: “Я не знал печали, печаль же была вот:…”.
Горести истинные состояли в окончании земной жизни. Выходит, хотя жители древней сибирской державы верили в верхние силы и их верховным божеством было Великое Небо, для присущего им мировоззрения не были характерны воззрения о рае и аде, о загробном суде и каре за содеянное. Если это предположение верно, то следует признать, что камнеписные тексты тысячелетней давности донесли до нас древние языческие представления предков, еще не знакомых ни с одной мировой религией» (Кызласов И. Л. Древняя письменность саяно-алтайских тюрков. М., 1994).
Возможно, прав во многом историк И. Л. Кызласов, говоря о далеких предках древнехакасской державы, что не были они знакомы «ни с одной мировой религией». Если в енисейских текстах, высеченных на могильных камнях с эпохи бронзы, нет ни одного (вопреки логике вещей) упоминания о счастливой и «праведной вечной жизни на небесах», о загробном рае или аде, то встает следующий закономерный вопрос.
Что, если существовала из поколения в поколение преемственность неких тайных знаний, которых наши далекие предки переносили на изобразительные формы, переходящие на лики Богов на камнях. Образы, созданные безызвестными творцами, воздействуют то силой внутренней сосредоточенности и философского самоуглубления, то высоким духовным подъемом и гармоничной созерцательностью.
В их мифологической картине мира, где «Пани, что без веры, без поддержки, без жертв» (по Ригведе) или «не знакомых… с религией» (по И. Л. Кызласову), отражена сложная мировоззренческая система. И весь этот комплекс знаний был передан специфическим словом пан – «наука». Мы назвали бы ее древним «гнозисом» божественных жрецов (людей-змей) из могущественного народа пан. Если верить мифам, они снискали милость и дружбу богов.
А ведь такие же панийские идеи, которые имели дело с «наукой», концепциями тайного познания и просветлением, существовали у гностиков, почитателей мудрости Змеи – символа высшего знания. Как известно, у сибирских уйгуров, принявших «гностическое» манихейство, не существовало ни жертвоприношений, ни изображений богов. Их министр Пан-тегин (см. «пан» – наука) увел «пятнадцать аймаков» в Восточный Туркестан (Китай), где было образовано новое уйгурское государство – Турфан (Turpan).
Для достижения познания мира и его устройства гностики организовывали философские школы, религиозные союзы и общины. Одними из ранних сект гностицизма являются офиты, учение которых представляет хаотическую смесь мифологических и религиозных представлений. Схожей религиозно-философским концепциям гностиков-офитов, т. е. поклонникам библейского Змея, как мы предположили выше, существовало более древнее предфилософское представление у народа пан в Сибири (II тыс. до н. э.).
Конечно же, читатель задается вопросом: если эта культура в своем изобразительном искусстве на камнях содержит в огромном количестве мифологические образы и сюжеты, то где тут место гностическому мировоззрению? И где в них хотя бы намек на зачатки философских систем? Хотя содержание искусства было тесно связано с мифом, оно не излагало мифологические сюжеты, бытовавшие в соответствующей социокультурной среде, а лишь упоминало их, используя отдельные архаические образы как способ познания божественных форм и воздействия на мир.
Вкратце гностическое учение можно описать как «гнозис» – духовное знание офитов (от греч. оφις – змея), а пратюркский «пан» в древней Сибири – наука чисел людей-змей. Оба эти направления (гнозис и пан) – особые духовные знания были доступны только сознанию жрецов-шаманов и просветленных «пандитов» в Индии – обладателей мудрости.
Происхождение средиземноморского «гнозиса» – знания от более древнесибирского «пана» (письма чисел) требует внимания и осмысления, поскольку исключает простое совпадение по многим вопросам. Так, скажем, у гностиков существовало слово «Эпинойа» – управляемая мыслительная операция заданной величины, которая соответствует тюркскому «сана» (счет, число, мысль и сознание). По гностическим учениям благодаря ей, Эпинойе, происходят «Эоны» – эманация вселенских (духовных) областей из непостижимого божества – сущности Единого. В тайной рукописи «Апокриф Иоанна» читаем: «И великий демон начал творить эоны на подобие истинных Эонов, и творил он их собственной силой», т. е. своей мыслью.
А ведь схожие идеи о создании структуры мира по тем или иным сферам (посредством истечения их из неописуемого первоначала) существовали у тюркоязычных пан. Как выяснится ниже (см. таблицу № 1), этапы творения областей мира были распределены по семи числам, вернее, по порядковым номерам. Одним словом, мироздание было размещено и расположено по гностическим «эонам» или создано в точности по законам тюркских чисел – «санат».
Гностицизм учил о сокровенной и непознаваемой сущности первоначала, проявляющего себя в эманациях – эонах. Этим эманациям противостоит материя, источником которой является Иалдабаоф. Этот Змей – особое творческое начало, лишенное, однако, божественной полноты и совершенства. Другое имя этого демиурга – Самаэль, что означает «яд Бога». (Такое толкование приводится многими лингвистами и учеными).
Истоки зарождения древних символов Змеи (яд, язык, звук шипенья, третий зуб, «телесный» круг и т. д.) нужно искать у тюркоязычных пан в Сибири как в изображениях на камнях, так и в енисейских письменах – рунах.
Обратим внимание на енисейскую руну «Ч» (уч) – символ раздвоенного языка змеи, передающий звук шипенья «уш-шь». Об этой тюркской букве, содержащей тайный смысл числа «ÿч» (три, мысль, ум), а также «У» (яд, секрет), мы поговорим ниже.
Спустя столетия в кириллице изменились их графические формы. Древнехакасская буква «Ч» приняла вид перевернутой славянской «Ч» с названием «червь» (змея), а руну «У» мы знаем как привычную «У» (ум или ус/уч – учи, ученый). Их древние изображения можно встретить на каменных изваяниях по краям «Уста» (рот, губы).
Рис. 1. Изображения знака > на камнях Древнейшей Хакасии, известного как енисейская руна «У»
Этот «Угол» (производное русское слово от У/кола) по краям рта личины мудрецы воспринимали как исходящий из Уст вселенского звука «У». Возглас «У-у!», а также «уч!» (ух! ох!) или тот же змеиный звук шипенья «уш-шь!» шаманы использовали в своих трансах при камланиях.
Он же, в свою очередь, как эфир в бесконечном пространстве, символизировал бесформенную, безграничную воду – «СУ» (тюр.).
Древние символы на камнях – точки и линии, спустя тысячи лет, реинтегрируются в енисейские буквы и числительность.
Звуковые значения этих магико-ритуальных символов мы встречаем не только на древних камнях в Хакасии, но и в первочислах тюрков, славян, индусов, иранцев и германских саксов. Так, скажем, у англосаксов (по-английски) one (У/ан) – число один. Язык саксов стал основой англосакского языка, из которого развился современный английский язык. У некоторых тюркских народов (башкиры, татары, азербайджанцы) десять произносится как «Ун», тогда как у древних шумеров «У» – цифра 10.
Другим обозначением тюркского числа «пир» – один (енис. руна 1 – «П» с одним углом) служила буква «Ш», т. е. тюркский «шек» (жек) – одна точка. Этот древний знак входил в ряд числительных не как его начальный элемент или счет, а предполагал название предмета с помощью его специального обозначения: один, в одиночку, отдельный, частный. «Атты жеке байла» (кир.) – привяжи лошадь отдельно, одну. Ср. jak (иран., фарси), jek (иран. гилянский) – один. Возможно, слово «жок»/«чок» (тюр.) – Ничто, отсутствие является синонимом числа «пир» (вар. бир, пiр) – Ничто, которое в древности так же могло использоваться как цифра-один.
Начальные, тайные смыслы произношения первочисел были переданы сакскими (скифскими) или древнетюркскими «нагами» (людьми-змеями) через точки и линии. (См. рис. 5. Правило создания чисел).
Изображения рта в виде «точки» (см. рис. 1), которые фланкированы с боков символами «У» и «Ш» (уш-шь!), послужат нам в дальнейшем в понимании «рождения» гностического Змея.
«Если высказанные соображения верны, то рот следует признать символом женского начала, которому в структуре изваяния соответствуют грудь и живот личины. Он мыслился настолько важной деталью образа, что мог даже выступать в роли самостоятельного “персонажа”. На памятниках… рот оформлен в виде отдельной личины, а на стелах… кроме него нет никаких изображений. На трех других памятниках желобчатый рот находится в окружении лунок, возможно, синхронных ему» (Изваяния и стелы окуневской культуры / Н. В. Леонтьев, В. Ф. Капелько, Ю. Н. Есин. Абакан, 2006).
Змей, изображенный внутри самой «воды» (на рис. 1–3 показан между двумя линиями в области «носа»), иллюстрирует индийского Змея Ананта («А» – бесконечный, «ан» – дыхание, «анта» – 1) граница, предел; 2) внутри) – есть само беспредельное море. См. также сказочный летающий змей тюрков «Учмоюл» (первая часть «ÿч» [тюр. ] – три, т. е. с тремя лунками – точками или «учма» [кир. ] – летучий). На рис. 1 (в центре) его образ передан с крыльями на спине.
Древние тюрки понимали символы Змея и изначальной воды как не проявленное человеческим умом «Анда» (тюр.) – Нечто там, внутри. В Древней Индии он получил имя Anda (сан.) – Яйцо, у гностиков – «баоф» – Яйцо (см. змей Иалда/баоф), а в енисейском алфавите его изобразили руной 
– «нт» (ант) или «нд» (анда). Возможно, в рис. 3–2) мы имеем иллюстрацию этого символа – яйцеродного.
Издревле этим знаком «ант»/«анд» (круг с одной или тремя точками) как скифы-саки, так и тюрки давали клятву или присягу. Это священнодействие называлось «анд ич» – испить клятву.
Рожденный или сотворенный божественной мыслью – «уч» (в соответствии числа «ÿч» – три) Змей считался создателем тайной науки чисел и письма. Его прототипом – предшественником был сибирский «водный» змеевидный Кер-балык, позже известный как индийский царь змей Керкота. Последний своим «неназванным третьим зубом» у священной реки ужалил в палец герою Налю и этим ввел яд (см. тюр. «У» – яд, секрет), передав ему свои тайные знания о счете Чисел. Возможно, десятичную систему цифр шумеры передали числом «У» – десять, известную также у тюрков как «Ун» (он) – 10. В нумерации десяти чисел англосакский (английский) «Уан» – 1 стоит в начале.
Возможно, тайну происхождения многих цифр нужно связывать с неким У-Аном (Оанн или Оаннес). Заманчиво было бы соотносить этого «рыбоподобного» героя с древним гидронимом У-Маром («У» [тюр.] – большой, «мар» – Змей) – рекой Обью. А ведь истоки этой реки берут из саяно-алтайских гор, где проживали змее- и рыбопоклонники – саки (скифы). Ниже мы приводим схожие изображения скифской рыбы Кер-балыка (пазырыкская культура, Алтай) с тремя парами плавников с одеянием шумерского У-Ана (Оанна). (См. рис. 11).
Создателем индийского письма «деванагари» было жреческое сословие людей-змей. Как известно, в момент творения мира, из «Уст» Пуруши (жертвенного Первочеловека) боги сотворили жрецов. (См. изображения знака > «У» по краям рта на камнях Древнейшей Хакасии).
И пратюркские числа народа пан (змеепоклонников Алы) были мистическим образом сотворены благодаря трости – средству протыкания или «укола». Неизведанное божество в виде утки (см. «ÿт» [тюр. ] – отверстие, дыра) проковыряло им отверстие на изначальном камне «архэ» (гр.) – первоначало вещей (ср. тюр. архы), добытом из бесконечного моря. Из этой вселенской точки – отверстия, символизирующего первочисло, и вышел (по мифам – выполз) мудрый Змей – будущее божество низшего (бытийного) мира. По количеству точек, острых углов или «У/колов» (см. енис. руна > «У» имеет один угол или 1 точку) и были созданы сибирскими «нагами» первые числа (в акте творения).
Только в случае средиземноморских гностиков (под влиянием христианских учений) Мудрый Змей становится «злым» началом, в отличие от непостижимого Бога, «доброго» начала. Но все же, «рожденный» от матери Софии (мудрости), от ее бесформенной мысли – эона, этот демиург или демон остается духом-творцом материального мира.
В сибирских мифах этот Змей также занял высокое положение в иерархии богов. Подобно гностическому Иалдабаофу, он принял участие в создании Вселенной, заняв срединное положение между верхним и нижним мирами. По этой причине тюрки его называли Ала (хак. «Ала Чайан» – творец, божество) – Бог, а индийские арии именовали Валой – змеевидным демоном, стражем вселенских форм – солнечных коров. А ведь, по сути, они всего лишь «Нечто» – аватары, произошедшие от неописуемого божественного «Ничто».
Собрание гностических идей и религиозных систем среди иудейских и раннехристианских сект возникло лишь в конце I в. н. э.
«Апокриф Иоанна» (или «Тайная книга Иоанна») – это гностическая рукопись IV–V вв. н. э. В этом труде излагаются основы космологического учения секты гностиков, во многом схожие с древнетюркской структурой мира по семи сферам или областям. О происхождении древнейших чисел как логического инструмента в познании мира, как показателей порядкового номера этапа создания Вселенной мы поведем речь в последующих главах.
Только в случае гностиков-офитов Высший мир сибирских змеепоклонников представлен как неописуемое Единое, познающее самого себя через свои части – эоны. Мы рассмотрим лишь кратко в виде сравнительной таблицы самые существенные характеристики мистического знания людей-змей.
