Скорбачевская
Embryos
5
Медсестра записывала показатели в то время, когда девушка открыла глаза. Сразу захотелось прочистить ресницы, откашляться, и наверняка изо рта несло утренней помойкой.
– Ты как? – спросила сидящая рядом женщина, оживившись.
Мысли постепенно стали в ряд, а легкое головокружение прошло. Она потянулась к голове, чтобы почесать макушку, но руку остановила трубка капельницы.
– Я должна тебя обо всем спросить, но у меня нет сил, – вполголоса сказала Анастасия, глубоко и надрывно дыша. – Что я должна знать?
Софья взволнованно поправила очки трясущейся рукой, отвечая запинающимся голосом:
– Ты… все, лучше, чем могло… А он уже не опасен… Твой… – Она осеклась, потерев висок в какой-то нелепой панике, – ребенок не выжил.
Женщина жалобно посмотрела на девушку, а у самой сердце буквально продырявилось. Анастасия медленно опустила голову на подушку, разведя губы и как бы выговаривая непонятные звуки, беспомощно перебирая языком. Она уставилась в потолок блуждающим взглядом и продолжала жевать звуки, как парнокопытное жует траву на лугу. Ее лицо – напряженное, но разглаженное – отрупело.
Софья крепко сжала ее сухую руку своей.
6
Столько хламья в этой коробке, которую она принесла из редакции в тот ублюдочный день. Куча бумаг, фоток и каких-то исчерканных блокнотов.
«А это что? А… Надо Валерии занести, она же просила. Так, куда записать?.. – Она оглядела стол в поисках огрызка бумаги. – Забуду еще».
Перебирая старый мусор, женщина находилась в своеобразном трансе. В последнее время ее мозг все чаще нуждается в отдыхе, поэтому уже несколько недель она ходит в полусонном состоянии, как зомбированный подросток после трехсуточного компьютерного марафона.
Но внезапно внимание проснулось, и вьющийся вокруг темени плющ расползся: она заметила на дне коробка вещь.
– Это что, – засмеялась Софья, но тут же помрачнела, – осколок от той вазы из бара? Зачем он его сохранил?
Черно-красные линии, люди в смешных позах на манеру Камасутры. Цветы желтые… Что-то непонятное, звери, вроде.
Сразу же возникло ожесточенное желание избавиться от этой дряни, и Софья швырнула осколок в мусорное ведро со всем омерзением.
«Прощай. Покойся средь гнилых яблок».
Она вернулась в комнату, но снова как-то гадко скрутило живот и затошнило. Стены давят, сжимаются, а потолок растворяется белой мутью в глазах. Вокруг такая тишина… Казалось бы, вот он – покой. Радуйся! Теперь-то можно с облегчением выдохнуть, но женщина не ощущает себя в своем теле. Ее будто нет, и она по ошибке попала в чей-то брошенный дом.
А из мусорной корзины несло гнилью… Раз компульсия – и Софья достала кусок древней глины. Два – испугалась огромной вагины с глазами и уронила осколок из рук.
Герман. Герман. Это его вещь. Герман. Герман.
Она подошла к окну, обняв себя ладонями и слегка поглаживая.
– Пап, а, пап… – тихим и робким голосом заговорила женщина, смотря на пасмурное небо. Почему-то страшно захотелось поговорить с ним, вернее, ответить ему. – Пап, можешь приехать ко мне? Нет? Снова работаешь над объектом? Ладно, а можно я к тебе приеду? Пап…
«Только не рыдай, соплей с простудой тебе мало».
– …Пожалуйста, разреши приехать…
Нос потек, голова еще сильнее разболелась.
– Я тоже тебя люблю.
На телефон поступил звонок.
– А? Да, Тась, слышу. – Она быстро привела себя в порядок, втянула сопли и проглотила. – Ты уже у подъезда? Черт…
Софья распахнула шкаф, перебирая тремпеля с одеждой, и плечом держала трубку.
– Пять минут и иду. А? – Она затормозила и вздохнула. – Нет, не боюсь.
***
Две яркие, четкие черные фигуры стоят, строго выровняв спину и гордо подняв подбородки. Ветер сдул все гримасы.
Он не видит этих новых женщин сквозь плотно закрытые веки, иначе он бы восхищался. Анастасия бросила в могилу землю, отряхнув ладони.
– Кидай, – сказала женщина, глядя на черную горсть земли в руке Софьи. – Ты последняя.
Взмах – проводка перегорела и больше не подлежит ремонту.
– А третья? Кто третий? – спросил человек.
– Давайте я, больше некому, – предложила Софья, вынимая из сумки черепок. – Это не должно оставаться здесь, так неправильно. Эту часть него тоже нужно убить.
Она бросила разукрашенную черепушку, и та глухо ударилась о дерево. Дальше засуетились какие-то люди, завершая процесс.
Две женщины стояли, наблюдая как все постепенно закапывалось в землю, и над ними, вопреки всему, светило солнце.
7
– А теперь сделаем небольшой перерыв. – Софья откинулась на спинку стула и взяла со столика чашку с кофе.
– Что там, много еще вопросов? – незаинтересованно спросила Ржевская, отгоняя от себя визажистов. Женщины тыкали ей в лицо кисточками, а следователь закрывалась телефоном. С макияжем она выглядела нелепо.
– Да самое основное осталось, давай, последний рывок.
Снова побежала запись.
– Что ж, – начала журналистка, перелистывая бумаги. – Изначально же, подозреваемым был Владислав Куликов, верно?
Валерия кивнула, выпрямив спину.
– Как именно он был ко всему причастен и был ли на самом деле?
– Он поставлял вещества: аминазин, галоперидол и дроперидол, которые преступник вводил в кровь жертвам. Этот факт подтвержден.
– И какое действие они оказывали?
– В целом, – вспоминала женщина, смотря куда-то вверх и почесывая висок пальцами, – это же наркотические препараты. Тормозящий эффект и сонливость.
– Значит, таким образом он хотел их «обездвижить»?
– Выходит, так.
– Хорошо, но а что сам Куликов? Он знал заранее, кому продает средства?
– Скорее всего, нет. Он содействовал с убийцей, даже того не понимая.
Софья усмехнулась, но потом резко понизила голос:
– Но он же умер?
Ржевская смотрела на собеседницу, пока впереди мигала красная кнопка. Женщина всеми силами старалась выглядеть беззаботно, но челюсть неспокойно двинулась, будто она незаметно попыталась достать языком застрявший между зубов кусочек салата.
– Да, пытался сделать шоу, но не вышло, – наконец ответила она. – Думал, предупреждение от полиции – шутка, и продолжил заниматься незаконной торговлей. А когда мы его застали как раз в момент очередного заключения договора с поставщиком, он попытался бежать.
– Неужели он оказался в Выборге именно тогда, когда выполнялась операция? Не находите это слишком красивым подарком судьбы?
– Так или иначе, – Следователь пожала плечами, – это правда. Похожей удачей можно считать личность Германа Кавалли.
Софья кашлянула и с самым заинтересованным на свете видом принялась перебирать бумаги, ища непонятно что. Ржевская слегка улыбнулась и продолжила:
– В тот день мы допрашивали Германа. Он стал главным подозреваемым, потому что именно у него была найдена пуля того же калибра, какие использовались стрелком при том шумном событии на площади Восстания.
– А, это когда он прострелил рекламную афишу. Точно.
– Хм, да, – улыбнулась Валерия. – Не знала, что ты снимаешься в рекламе.
– Деньги всем нужны, да и у штурвала того салона сидел мой старый знакомый. Но я так и не поняла, зачем Г.А.Д угрожал мне? Я же, по сути, ничего ему не сделала.
– Он сказал: «Решил перестраховаться. Журналист как член семьи – и полезно и опасно одновременно».
– То есть, чисто предположил, что я влезу в это дело?
– Да.
– Хорошо, но те пули… Все равно, глупо как-то.
– Эти пули дешевые. Можно легко оттачивать свои навыки в том же тире, где, собственно, они и встретились.
– А зачем вообще убийца предложил сотрудничество Кавалли? – спросила Софья. – Тут совершенно нет логики: навыки стрелка так и не пригодились, так он еще и…
– Да-да, я уже об этом говорила.
– И какое объяснение вы этому нашли? Хотя, давайте оставим этот вопрос открытым и пока проясним другой момент. Скажите, как вообще осуществлялись все эти чересчур художественные манипуляции с пчелами?
– Об отчете патологоанатома я уже ранее говорила, вы имеете в виду, как мы обнаружили…
– Да, как сам преступник это осуществлял?
Валерия отпила воды из стакана и протерла уголки губ.
– После того, как мы обезвредили преступника, сразу направились в его гараж. Ну, знаете, по классике в гаражах свалены все отходы человека (как материальные, так и метафорические). Как выяснилось, правду говорят. Там были сооружения с пчелами. Не очень много, но достаточно для тех количеств, которые использовались при убийстве. Транспортировка…
– Стоп-стоп! – притормозила журналистка, выставив руки вперед. – Транспорт пчел? Первый раз слышу.
– Боюсь, такое возможно. Мы узнали, что некий Дмитрий Цветухин из Екатеринбурга пересылал Крапивину пчел в сетчатых ящиках, таких… – Она активно передавала форму жестами, – похожих на пакеты.
– М-да… Крайне оригинально, – заключила Софья с некой иронией. – Так, теперь давайте вернемся к мотивам самого Крапивина. Как вы объяснили нерациональность его поступков?
– Вообще, судебный психиатр пришел к выводу, что убийца достиг того лимита… М-м, нет, он как-то по-другому выразился… Простите, я не сильна в подобных вопросах… – оправдалась женщина, подбирая слова. – Основная цель Крапивина, как выразился специалист, привлечение внимания.
– Чьего именно?
– Неизвестно. Он постоянно говорил о какой-то женщине. Мы сразу подумали об Анастасии Крапивной, ну, мало ли, но та не очень подходила под описание. Вообще, вся речь преступника ограничилась парой предложений, когда вопросы касались его мотивов или личных данных.
– Но всякие технические вопросы он легко пояснял? – уточнила Софья.
– Именно, в том-то и проблема.
– В чем же конкретно заключалась алогичность указаний преступника?
– Ну, смотрите. – Ржевская села поудобнее, поправив пиджак. – «Официальная» функция Кавалли – наблюдение за Софьей Ярцевой и информирование о последних действиях канала, так? Но Крапивин сознался, что изначально продумал концепцию так, чтобы сделать парня козлом отпущения. Как? А вот тут бессмыслица: он действительно подкинул ему пулю в день обстрела. Тогда, как вы помните, был репортаж. О нем Герман заранее сообщил убийце.
– И… – терялась Софья. – В чем же иррациональность?
– А вот в чем: он рассчитывал, что подозрение упадет на Кавалли, но неужели преступник не знал, с кем имеет дело? Юноша сразу же сдал бы его номер и тот самый телефон, как он и поступил впоследствии. Значит?.. – Валерия ждала ответного продолжения от журналистки, но та непонимающе покачала головой.
– Он бессознательно шел к тому, чтобы раскрыли именно его самого. Иначе ради чего он вообще все это затеял? Тут мы возвращаемся к заключению психиатра: привлечение внимания одной особы.
– Он очень сильно любил свою жену, – вдруг сказала Софья, как самую очевидную вещь, и в горле противно загорчило.
Ржевская тоже почувствовала неприятное ощущение.
– Боюсь, мы можем только предполагать. То же самое с выбором жертв – Крапивин не дает ответа на эти вопросы.
Они помолчали несколько секунд, а затем Ярцева объявила:
– На этом все. Спасибо, Валерия.
Зашевелилась команда, переставлялась аппаратура. Люди кричали, разбрасываясь бумагой, и говорили в микрофон у рта. Кто-то пролил кофе на пол, и все смешалось с мокрой грязью подошв.
Софья задумалась, в тревоге покусывая ноготь. А потом написала сообщение:
«Кому: Тасюндра.
Пожалуйста, не ходи к нему».
Эпилог
Полицейские открыли ей дверь. В комнате сидело несколько человек, но все остальные места свободны.
– Ну, чего встала? – гаркнула уборщица, задев женщину шваброй. – Иди уже! Ходят как мухи сонные…
Старуха продолжила раздраженно мыть полы, ворча себе что-то под нос. На пожелтевшем подоконнике стоял ее карманный радиоприемник, передавался прогноз погоды.
Анастасия села на стул, сомкнув ноги вместе, и аккуратно сложила руки. Наконец на той стороне показались трое человек. Сотрудники усадили мужчину перед стеклянной решеткой, отошли на пару шагов и замерли восковыми фигурами.
Женщина сняла трубку, то же самое сделал он.
– Как ты? – раздался сухой, шершавый голос. Он выглядел ужасно: оброс светлой щетиной, сальные волосы скомканы, ногти отросшие и грязные.
– Ты убил моего ребенка. А так… да, все отлично.
Из радиоприемника доносилась веселая попсовая дребедень, а уборщица во всю драила продырявленный в углах линолеум. Она так мощно и раскатисто двигала шваброй, что огромная грудь размером с Марс болталась, будто воздушные шары.
– Скажи. – Он облизнул губы, быстро заморгав, – ты правда была с другим?
Жена коротко, но уверенно кивнула. В трубке раздался разочарованный вздох – мужчина потер веки, нещадно сминая кожу.
– Ты хоть когда-нибудь, в самом начале, любила меня? Ты хоть что-нибудь чувствовала?
– Конечно. А ты?
– Я всегда любил тебя той любовью, на которую только способен.
Уборщица гулко закашляла от переизбытка лживости в воздухе и открыла окно, чтобы впустить в эту иллюзорную комнату хоть немного свежести. На свету закружилась пыль, словно золотистая пыльца фей, но старуха прогнала волшебство тряпкой.
– Тась… – прошептал мужчина, касаясь стекла пальцами и чуть-чуть постукивая, – поверь, я пытался, но оно отшвырнуло меня в сторону и… Я хотел только одного, я хотел совершенно обычного. Скажи, я не заслужил?
Он посмотрел на нее как-то ничтожно преданно, как безобидная и верная собака на цепи, которая во что бы то ни стало защитит своего хозяина и его дом. Его глаза слегка поблескивали, брови были жалобно сведены.
Издалека зашуршала старенькая мелодия, знакомая одновременно всем и в то же время никому:
«Гори-гори…
звезда…
приветная…
ты у меня…
Гори-гори…11»
– Ты просчитался, милый, – твердо, но снисходительно сказала Анастасия. – Мы оба – чужие люди, которые просто нашли друг друга в подходящий момент. Оба со своими целями. И это привело нас к тому, к чему привело.
Мужчина глубоко задышал, бегая пораженным взглядом по лицу жены.
– Тась… П-подожди, я…
Связь оборвалась. Она ушла.
Звуки
Эмбрионы в музыке
Анастасия: «Жертва», Оля и Монстр. «Return», Zosima.
Софья: «I Need a Man», Eurythmics, Annie Lennox, Dave Stewart.
Артем: «Неправда», Аффинаж. «Волчком», Аффинаж.
Герман: «Беспечный ангел», Ария.
Владик: «Tainted Love», Marilyn Manson. «Paparazzi», Kim Dracula.
Ася: «На мягких лапах», Fleur.
Общее настроение: «Лес», Аффинаж. «… и Солнце встает над руинами», Fleur.
