Скорбачевская
Embryos
19
– Мам! Чего кряка улетает?! – возмутилась малышка, недовольно тыча пушистой варежкой на разбегающуюся в ужасе стаю.
– Милая, не лезь к птицам, – опрометью кинула мать, притягивая ребенка за руку и продолжая телефонный разговор: – Да не говори, эта училка коза драная. Первый класс, а дети должны домашку ей всю записывать. Они писать-то толком не умеют…
– Мам! Хочу кряку! – завизжала девочка и затопала на месте, вырываясь из стальной хватки женщины.
– Свет, давай перезвоню. – Она положила телефон в сумку и сурово посмотрела на хныкающую деточку. – Хватит капризничать, ты уже большая. Руку давай.
– Не-е-е-е-ет!! – Она запрыгала, корча кислую рожу. – Кряка!! – И побежала к замерзшему берегу реки.
– А ну стоять! – в панике крикнула мать и ринулась за убегающим пингвиненком. – Что за неразумный ребенок!
– Пусти-пусти! – завизжала та, корчась в сдерживающим руках матери. Женщина жестко дернула ее за пуховик и страстно заговорила: – Тут лед, ты могла провалиться.
– Он толстый, как ты!
– Ох!.. – Она изумленно уставилась на дочь, а потом фокус ее внимания переместился на подозрительный объект.
Женщина ошарашенно уставилась вперед: на льду валялось синевато-белое тело мужчины, повернутое спиной. Абсолютно голое и бездыханное, но вдруг на пару мгновений ей показалось, что мертвец дернул ступней.
– Господи!! – заголосила женщина, подхватывая ребенка на руки и крича как полоумная. – Труп! Здесь человек!
Совсем раннее утро – у Невы не так много людей, но на крики подбежали несколько мужчин и пара женщин с детьми. Все в страхе отшатнулись от берега, будто там рычал дикий лев, а один мужчина судорожно набирал номер полиции, не отрывая взгляд от ледяного нечто.
– Алло, д-да, здравствуйте, – затараторил он. – На Неве труп.
Замерший человек спокойно лежал на льду, как замороженный полуфабрикат в холодильнике.
Твой второй дом – наша допросная комната
– Сегодня утром на Неве нашли убитого Скабелина Никиту, родного брата Анастасии Крапивиной, – сказала Ржевская. – Где Кавалли был вчера ночью?
– Он все время был со мной, его причастие исключено, – уверенно заявила Софья.
– Хорошо, садитесь. Итак, откуда у вас пуля того же калибра, какие использовались при обстреле?
– Скорее всего, мне ее подкинули, – невозмутимо ответил юноша, выражая абсолютное спокойствие и непоколебимость.
– Кто?
Парень слегка повернул голову в сторону стоящей рядом Софьи и заговорил потоком:
– Тогда на площади Восстания мне позвонил заказчик и приказал прийти…
– Стоп! – обрубила Валерия, скривив губы. – Заказчик?
Ярцева опустила заложенные на груди руки и подалась вперед. Герман продолжил:
– В конце лета, когда я последний раз потерял работу, меня в местном тире нашел один человек и предложил дело. Я должен был устроиться в редакцию и наблюдать за Ярцевой, постоянно отчитываясь ему в последних ее действиях касаемо дела Г.А.Д-а, – монотонным голосом пояснил тот, смотря прямо на следователя.
– Ты… ты… – Софья сокрушенно выдохнула. – Все эти месяцы ты выполнял договор, заключенный с убийцей?!
Она попыталась дернуть его за плечо, но Ржевская резко выставила ладонь вверх.
– Вы знаете, кто он?
– Нет, – признался юноша. – Перед обстрелом он позвал меня на какую-то вышку, я точно не помню, якобы обсудить детали дальнейшей стратегии. Он странно себя вел, ходил вокруг меня, кричал о чем-то… походу, он подбросил мне пулю, но я не знаю, зачем и как.
– Это звучит неправдоподобно и фальшиво. Почему я должна вам верить?
– Потому что я не могу быть причастным к убийствам, ведь на многие из них у меня есть алиби. Врать мне незачем…
– Но зачем тогда говорить правду?
Герман посмотрел на женщину через плечо: она отвернулась к стене, обняв себя руками, и уязвлено вслушивалась в каждое его слово.
– Последним пунктом было избавиться от Ярцевой.
Следователь внесла какие-то коррективы в документы и после пары минут молчания спросила:
– Сколько он вам платил?
– Триста тысяч. Я согласился сразу, потому что был буквально на грани нищеты.
– Почему передумали доводить дело до конца и решили сознаться?
– Я бы не смог, я не чудовище. Уж точно не с ней.
– Мразь, – раздалось сзади.
– Соня, я… – пробубнил он низко, не смотря на нее.
– Я ненавижу тебя… просто ненавижу… – Она замахала головой, облизывая губы. Впервые ее голос прозвучал настолько тихо и загнанно; от былого пафоса и напущенной резкости не осталось и следа.
– Сонь. – Герман было подорвался и хотел встать, но тут же Ржевская жестко продиктовала:
– Сидеть.
В самый неподходящий момент на телефон пришла СМС, и Софья перевела дыхание, прочитав:
«От кого: Тасюндра.
Срочно. Ты мне нужна. Прямо сейчас. Умоляю».
– Выметайся из моего дома сегодня же, – сказала она и ушла.
***
Дверь в тамбур заперта на два замка. Сапожки из искусственного крокодила небрежно отброшены к складу остальной обуви (ощущение, что здесь проживает табор цыган). Завоняло потными ногами, и девушка вдохнула аромат со всей вялой страстью, на которую способно уставшее животное.
Анастасия поставила на кухонный стол пакетик с лекарствами и выложила из сумки шесть упаковок гематогена.
«Еж ты ж… а входную дверь на распашку оставила. – Она выключила свет в тамбуре и дернула ручку на себя. На дверь скотчем была прикреплена записка. – Что за игра в угадайку?»
На листике было написано округлым, слегка наклоненным вправо почерком. Обычно этот милый, детский почерк аккуратен, но теперь текст состоял из быстрых конвульсивных каракуль:
«Никита убит. Нашли с утра на Неве. У мамы сердце. Мы срочно в больницу № 31».
Анастасия опустила плечи, и бумажка слегка задрожала в руке.
20
– Почему он нанял именно вас?
– Без понятия, видимо, из-за навыков стрельбы.
– И как он воспользовался этим вашим навыком?
– Никак. Указаний на этот счет не было.
Следователь немного подумала и перевела тему допроса:
– Как вы вообще научились хорошо обращаться с огнестрельным оружием?
– Ох, госпожа следователь… – вздохнул Герман, упав на спинку стула, и заговорил поспешно и невыразительно: – Мой отец убил мать, когда мы были в России. Я осиротел. Меня усыновила соседняя семья. Приемный отец работал экспертом по стрелковому оружию. Научил меня всему, чтобы я мог за себя постоять. А в восемнадцать они пнули меня в жизнь. Все.
– Понятно, – как-то снисходительно и безучастно сказала Ржевская. – Как вы с ним разговаривали? Личные встречи? Описать его можете?
– Так, при первой встрече я заметил только вычурно грубый голос, – вспоминал парень. – Особых примет не помню, опять же, был в шоке.
– Связываетесь как?
– А, точно. – Он полез в карман и положил на стол тот самый телефон с большой трещиной на экране. – Он мне его дал и звонил при необходимости.
– Хорошо. – Следователь записала и подала какой-то знак видеокамере в углу. – Скажите, что конкретно вы предприняли против следствия или самой Софьи Ярцевой?
– Единственное, что я сделал – уничтожил отчет патологоанатома из материалов дела. Ну и флешку украл, но это по ее личному настоянию, я сразу был против.
– Герман Кавалли, вам не кажется, что в действиях заказчика нет логики?
– В… каком смысле? – не сообразил тот. – Вы не верите мне?
– Человек просил вас наблюдать за Ярцевой и редакцией, в которой она работала, а при необходимости – припугнуть стрельбой (что уже странно, заметьте). Но в то же время, если бы он использовал вас как глупца, которого можно подставить, он бы не стал гарантировать вам алиби, посылая на абсолютно антиподное задание.
– Э… – Герман завис.
– Находясь с Ярцевой, вы не могли участвовать в преступлениях. Она и другие люди это подтверждают. А значит, убийца не в силах вас подставить. Вопрос: зачем вы вообще ему нужны?
Вероятно, рыжую головешку пронзило короткое замыкание.
– Понятия не имею, если честно… Я все время боялся его, как осел, а когда окончательно понял, что разговариваю с убийцей, меня полностью вышибло.
Его речь резко оборвала тревожная вибрация телефона: поступил звонок от «НЕГО», и по всему столу прошлись звуковые мурашки. Полицейские замерли в ступоре, но Валерия слегка протянула руку и, помедлив, приняла вызов. Женщина поднесла телефон к уху и… услышала знакомый голос.
Не верь
Они сидели за столом и пили кофе. Молока нет, сахар кончился. Так же, как кончились и люди, которых они знали.
– Ты уверена, что его убили? – тихо спросила Софья, болтая черную гущу на дне чашки.
– Да. – Анастасия разжевала пару еще не растворившихся зернышек кофе и скорчила гримасу горечи.
Ни малейшего звука, ни шепота, ни дыхания. Шторы задернуты, но легкий порыв ветра колышет тюль, постепенно замораживая кухню. Включи они плиту или конфорку с теплым синим пламенем – руки не согреть. Приходится кутаться в одеяло…
– Возможно… – Женщина прервала предложение и замолчала. Атмосфера давила своей разъедающей тяжестью и пугающей беспечностью девушки. – Даже новости не читала, все утро провели в допросной.
Крапивина ничего не отвечала, а только ожесточенно облизывала губы.
– Он решил судьбу человека из-за своего воспаленного мозга, – размеренно начала Анастасия, потирая плечи от холода. – Мать в больнице, за ней отец присматривает. А если он и их заберет?
Тут она повернула на подругу свое отекшее лицо с покрасневшими щеками; волосы растрепаны, синяки просели под глазами, лицо как-то опустилось неясной формой. Девушка смотрела на Софью в полнейшем отчаянии.
– Вот кто он? – якобы в пустоту спросила Анастасия. – Кто эта гниль? Я хочу, чтобы ему размозжил череп какой-нибудь валун. Хочу затоптать его в грязи, бить ногой по морде, пока лицо в мясо не разобьется. Хочу наконец-то поменяться с ним местами.
Девушку затрясло от ненависти. Она поднесла дрожащую чашку к губам и буквально утонула в ней лицом.
– Что, если во всем виноват Герман? – робко и еле слышно предположила подруга. Она не рисковала говорить слишком громко.
– О чем ты? – уставилась на нее Крапивина, вытаращив свои огромные красные глаза.
– Он врал нам всем и работал по указаниям преступника. Он контролировал каждое наше движение, а значит, содействовал с Г.А.Д-ом.
– Господи… что? – Она искренне задолбалась, отказываясь даже вникать во все это.
– Ты точно все нам рассказала? Я имею в виду, не упустила ничего? Просто подозрительно, что убийца ошивается максимально близко, а ты даже не подозреваешь кто он есть…
«Тупица, завались же! – мгновенно осеклась женщина, сболтнув полнейшую чепуху. – Что я несу?! Язык живет своей жизнью!»
– То есть, ты хочешь сказать, – Анастасия встала из-за стола, уронив ложку в чашку, – я покрываю преступника?
– Нет-нет, – замахала ладонями Софья, пытаясь успокоить подругу. – Просто непонятно, почему мы до сих пор не можем найти человека, который, теоретически, совсем рядом.
– Думаешь, я знаю, кто он, и покрываю его?! – истерично проорала Крапивина, швырнув чашку в мойку, и та звонко ударилась о гору немытой посуды. Она снова злобно облизнула губы и ушла вон.
– Да подожди ж ты. – Софья пошла за ней по квартире. – Я хотела сказать не это.
– Может, я еще и содействую с ним? Отправляю ему координаты жертв в переулках? По-твоему, я в нижнем белье пистолеты храню?!
Анастасия начала резко распахивать все дверцы шкафа, зеркала которых забегали в искаженных реалиях.
– На, смотри! Вот лифчики! Чулки! – Девушка косыми движениями выбрасывала все вещи на пол, на люстру, на кровать. По комнате летали стринги и очень много всякого… Она кряхтела и рылась в стопках чистого белья, ударяя по кучам одежды ногой. – Где улики?! Докажи мне мою вину!
– Тась, пожалуйста… – Софья держалась на дистанции, с жалостью наблюдая за бедной девушкой, как вдруг подруга рванула в ее сторону. Женщина отшатнулась, машинально выставив руки вперед.
– Может, Лера полицейский-убийца? Пошла в органы специально, чтобы жопу обогреть. Или это Владик? В перерывах между детопроизводством трахает термометром какого-нибудь Вакта под мостом. – Она всплеснула руками и уложила их на груди в утрированном озарении: – Ах, может Никита убийца?! Ой, извини дуру… ОН ЖЕ САМ УБИТ!!
Крапивина понеслась в другую комнату черной разъяренной тучей. Ярцева запаниковала, и сердце свернулось как выжатая тряпка. Она поспешила за подругой в кабинет Артема.
– Или ты думаешь, что мой муж переубивал всех моих знакомых и родственников? – не унималась та. – Конечно, он обиделся, ведь я ему время не уделяю!
Это взбешенное существо переворачивало все книги, оборудование и полки; летели бумаги, ручки и нервы.
– Тась, иди сюда, все хорошо. Давай просто поговорим… – Софья осторожно прикоснулась к ее спине, но Анастасия как ужаленная взвизгнула:
– Не трогай меня!! Предательница…
Девушка заскулила по-щенячьи и прикрыла глаза ладонями, как ребенок, который испугался страшной огромной овчарки и закрыл глазки, надеясь, что та исчезнет.
Она дернулась в сторону двери, но споткнулась о хаос на полу и рухнула прямо плечом на край комода. Анастасия безудержно зарыдала, придерживая ушибленное место, а сверху вдобавок свалились книги прямо ей на голову. Сплошное невезение…
– Тише, тише, – зашептала подруга, присев рядом с ней и обнимая за плечи. —Тасенька, все хорошо. Я с тобой.
Вся оболочка Крапивиной захлебнулась в безымянном чувстве, что переполнило до глотки и сейчас выльется отвратительной рвотной массой. Ее всю трясло как в ознобе, и Софья аккуратно приобняла подругу. Тело размякло, как смоченный хлеб, и Анастасия протяжно выдохнула. Так или иначе, накатило облегчение, будто ты час плакал в подушку, а потом от усталости уснул.
Они просидели так несколько минут, пока вздрагивающие всхлипы Крапивиной не прекратились.
– Да что ж такое?.. – Софья недовольно поерзала и вынула из-под бедра какой-то твердый предмет. – Хм, Артем мобильник забыл?
Она покрутила в пальцах непонятной модели телефон, привлекая внимания подруги.
– Странно, – прохрипела девушка, вытирая сопли воротом кофты. – Он никогда не забывает телефон, когда я остаюсь дома одна.
Софья посмотрела на Анастасию в непонимании и некой растерянности и передала ей в руки мобильник. Обе поднялись на ноги и подошли к окну, чтобы было лучше видно.
Девушка в замешательстве включила его: совершенно незнакомый экран, никаких приложений и интернета, все услуги отключены. Она открыла галерею – пусто. А в контактах было всего три неподписанных номера. В избранном стоял один из них.
– Тась?.. – Ярцева перевела на девушку встревоженный взгляд.
– Наберу, мало ли. Может, это вообще не его телефон. Отца, например, или Никиты. А скорее всего, запасной какой-то.
Она нажала на вызов, включив громкую связь, и пошли короткие гудки. Казалось, интервалы между ними длились целую вечность, а комната понемногу расплывалась. Стиралась граница между реальностью и чем-то другим. Трубку сняли:
– Алло? – с надеждой проговорила Анастасия в динамик, но немного опасливо.
На той стороне тишина, раздавался только звук помех или чьего-то невнятного бормотания:
«ням… ня… аль… ня… ню… ням-ням…бдя… брюл… ня…»
Хотя, может, ей показалось?..
– Алло, кто это? – ответил знакомый бесстрашный голос.
– Лера? – Ярцева ошарашенно выхватила телефон.
Слова, слова, слова… граница, нужна граница… пограничники бьют тревогу, с природой творятся сверхъестественные вещи… взорвался огромный вулкан, и с неба рухнула черная луна…
***
– Милая, ну как ты так? – кряхтел мужчина, откидывая окровавленный ватный диск в раковину.
– Прости меня, – тихо и стыдливо проговорила она в ответ, – за кабинет и за спальню.
– Ничего-ничего, я не злюсь. – Он спокойно и сосредоточенно вытирал ссадину жены, а его глаза были сконцентрированы целиком и полностью на запекшихся ранках по плечам и лицу.
– Даже не спросишь, что меня взбесило?
– Я и так понимаю, что ты устала. Накипело, и сорвалась, с кем не бывает?
Девушка подняла на него глаза, и муж прекратил манипуляции с перекисью. Он погладил ее по щеке и нежно, целебно поцеловал в губы. Все мышцы Анастасии расслабились и напряглись одновременно – она выдохнула.
– Ты такой хороший, – прошептала она ему прямо в лицо и сильно зажмурилась.
– Ничего не бойся, – уверенно и мужественно ответил тот. – Ты совсем себя не бережешь последнее время, милая, нельзя так.
Он умыл ее, бережно протер кожу, стараясь не повредить, и начал монотонно массировать ее виски, щеки и шею.
– Хоть от синяков этих фиолетовых избавимся, и сразу почувствуешь свежесть. – Артем тонкими движениями разогревал женскую кожу, а жена податливо наклонялась за его руками, впадая в странное подобие транса. Такие теплые, родные пальцы… ее поглотила какая-то благодарность и в то же время – кошмар.
– Я красивая? – Анастасия потянулась к его шее так тоскливо и трепетно, так нуждаясь в правильном ответе. Хоть каком-то ответе…
Он замялся, но потом с добрым смешком сказал:
– Конечно, что за вопросы? Родишь, переживешь эту трансформацию и снова придешь в свою форму. Будешь невероятной, как всегда.
Мужчина достал из выдвижной тумбочки расческу и ласково провел по ее волосам, пропуская каждый локон через зубчики и упоительно наслаждаясь золотисто-каштановыми переливами на свету.
Он расчесывал – чувствительно гладил – волосы женушки, и между двумя росло особое напряжение:
«И, надрываясь
в метелях полу́денной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит –
чтоб обязательно была звезда! –
клянется –
не перенесет эту беззвездную му́ку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
«Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!»
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают –
значит – это кому-нибудь нужно?
Значит – это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!9
21
Бессолнечный кабинет
Софья подавленно встала с кровати, еле перебирая ногами. Все тело скрипит, неприятно давит – она уснула вчера в одежде и даже не смыла макияж. На часах уже половина первого дня.
«Черт, такое чувство, будто кто-то пробил череп топором…» – Она замычала, оттянув кожу век вниз. Черные стрелки размазались кривыми потекшими тварями.
За окном гулял северный ветер, а эти дебилы-вороны, черные, как земля под снегом, пели свой извечный похоронный марш.
«Что я за говно? Просто взяла и струсила, убежала, оставив подругу лежать бесчувственным телом в куче хлама! Молодец, Ярцева, трясись и дальше за свою золотую задницу…»
Вдруг в нос ударил едкий запах хлорки, чего хозяйка квартиры не слышала с новоселья. Женщина вышла в коридор, и ее накрыло бешенство: Герман, нелепо повязавший свои кудри ободранными тряпками, вовсю драил пол. Парень скреб ламинат с таким остервенением, что не сразу заметил вошедшую.
– Доброе утро, – сконфуженно произнес он, нервно роняя дурацкую желтую перчатку.
– О… я хотя бы теперь знаю, какого цвета полы в моей квартире, – слегка удивленно и в негодовании протянула Софья. Тот повернулся мельком, а потом продолжил свое дело.
– Я там завтрак приготовил. – Юноша махнул перчаткой в сторону кухни. – Он уже остыл.
– Что?
– Наверное.
– Зачем?
– Что «зачем»? – Герман вконец растерялся под темным напористым взглядом.
– Зачем ты все это делаешь? Тобой уже не должно тут и пахнуть. Или ты забыл о последних событиях? – Она стремительно наполнялась гневом, скрестив руки.
– Ты о чем? – насторожился рыжеволосый. – Если бы ты меня выслушала, то все бы…
Бум! Начинается очередная серия мексиканского сериала!
– Уходи. Убирайся из моего дома! Катись! Проваливай! Котелок в руки – и вперед! – орала Софья, оттаскивая его за кофту. Дай волю, она бы искусала его до полусмерти, до сияющих костей.
– Успокойся, пожалуйста, – добродушно попросил Герман, видно, сдерживаясь из последних сил, и приподнялся ее обнять. Его сейчас разорвет, как ананас под прицелом.
– Не трогай меня!! – Черный напуганный зверек отпрыгнул в угол комнаты, рыча и лая на обидчика. – Не смей… трогать меня, – в неподдельном ужасе захрипела женщина, вздымаясь, как вихрь пыли.
Тут не выдержал Герман и оглушительно заорал:
– Да почему ты считаешь меня чудовищем каким-то?! Додумала все в своей тупой голове, а правду и слышать не хочешь! ¿Qué clase de mujer es esa?! ¿Cómo puedes ser tan idiota?! 10Дура, да как ты не понимаешь?! Я не могу уйти! Он же убьет тебя!!
Раздался звонкий удар, будто непослушного сорванца шлепнули по попке за то, что он без спроса взял конфеты из вазы. Веснушчатая щека залилась кровью. Сразу повис диссонанс между смертельными криками и шепчущей тишиной.
Лицо парня побелело и перекосилось, как старый советский холодильник. Его зубы сжались и заскрипели, а губы задергались в умалишенном припадке. В его почерневших от злобы зрачках проскользнуло жестокое и бездушное намерение: он вознес деревянную руку и обрушил ее на сжавшуюся женщину так, что очки упали на пол.
Софья кое-как устояла на ногах, оперившись о стену и придерживая лицо: вся левая часть мгновенно покраснела, а из глаз хлынул неконтролируемый поток слез. Щеку зажгло до мышиного писка.
Герман очнулся от наплывшего на него духа и быстро-быстро заморгал. Что он натворил? Он посмотрел на свою пульсирующую горячую ладонь и в шоке уставился на вздрагивающую женщину.
– Сонь, я не хотел… – Парень двинулся к ней навстречу, в беспамятстве перебирая губами.
– П-подойдешь еще ближе, – вполголоса сказала та, обнимая себя руками и воспаленно дыша, – и я вызову полицию.
Герман зажмурился и, прорычав каким-то звериным рыком, метнулся вон. Забрав свои вещи, он покинул этот дом.
