Скорбачевская
Embryos
Неделю спустя. На детском празднике
– С днем рождения тебя… – мелодично пропевалось вдалеке. – С днем рождения тебя… с днем рожденья, милый Миша… с днем рожденья тебя!..
Мальчик со всей силы дунул на пять свечей, и все радостно захлопали.
– Ура! – Мама обняла ребенка, вручая шарики и подарок. – Золотце мое, откроешь потом. Пошли к столу!
– А это от нас. – Анастасия протянула Мише плюшевую мышь. – Видишь, у нее золотые глазки. Мыша для Миши.
– Спасибо, тетя Тася, – пораженно проговорил малыш, проводя пальчиком по мышиному хвосту.
– Мы режем торт! – крикнула соседка, держа нож и пару блюдец.
– Ален, помочь чем?
– Насть, смотри: там салфетки лежат. – Она показала ножом на детский столик. – Виталий, пива хватит!
– Все-все. – Мужчина поднял руки с бутылкой, делая застигнутое врасплох лицо. – Извините, начальник. Больше не нарушим.
Две семьи уселись за праздничный стол, разлили шампанское и стукнулись, наконец, стеклом.
– За Мишку!
– Да, за сына моего!
Дзынь! Да здравствует Михаил! Он сегодня родился! Да здравствует!..
– М-м-м, Ален, как же тут все аппетитно… – Анастасия, не слыша никого, с жадностью набросилась на все салаты, жаркое и закуски.
– Так что там с твоим проектом? – спросил Виталий, наливая уже водки.
– Ой, я водку как-то… – запротивился Артем, скромно отодвигая рюмку.
– Да ладно! За сына моего выпьем, раз в жизни пять лет исполняется.
Он налил, а Артем смиренно вздохнул. Через минут пятнадцать все резко повеселели.
– Я, в общем, заканчиваю научную статью, – плавно пробубнил Крапивин, выпивая еще алкоголя, – скоро публикация. А потом начну новый проект, там с экспериментами. Мне Тася поможет.
– Ух, на практику? Серьезно, мужик! Метишь в университетских что ль?
– Хах, вроде того, – засмеялся Артем, снимая очки. Стекла почему-то покрылись испариной, и вся картинка помутнела.
Миша в это время сидел в своем детском уголке, разбирая подарки. Женщины же включили магнитофон посильнее.
– Я так счастлива! – кричала Анастасия, покачивая бедрами в такт музыке. Играло не пойми что; напоминало восьмидесятые.
Комнату будто занесло пеленой; стены колыхались под мощные биты, а мужчины наблюдали за своими танцовщицами.
– Миша, мамочка очень тебя лю-ю-юби-и-ит! – Алена кинулась в объятья сына, целуя его пухленькие щечки.
Артем слегка улыбнулся всей картине, подперев голову ладонью. Его щеки горели от спирта, а глаза то мутнели, то проявлялись.
– У тебя такая красивая радужка сейчас, милый. – Анастасия поцеловала мужа в губы, смачно и как-то неприлично. – Ты у меня такой сероглазый волчок! Ау-у-у! – Она завыла на люстру, представляя огромный шар на потолке луной.
– Тише, Тасенька…
– Не мешай веселиться! А то укушу!
Музыка давит на мозг, плющит. В животе штормит… Кажется, там даже кричат чайки. Вся картинка превратилась в огромный кубарь красок и звуков; танцев и выпивки… нет, это слишком плохо… нехорошо…
– Тась! Тася! Открой сейчас же!
Анастасия заперлась в туалете, блюя то ли кислотой, то ли чем-то максимально мерзким. Но ей не привыкать.
– Боже мой. – Девушка оперлась об унитаз, переводя дыхание. В дверь ломились, крича и ругаясь; ручка, кажется, сейчас оборвется. – Все нормально, Артем. Я просто переела и перепила.
«Зачем ты пьешь? Ты же беременна. Там чулавек, мать его за ногу…»
Она обошла мужа, словно незнакомого человека. Прополоскала рот под струей воды и вернулась в гостиную.
– Ух, Насть, ты… там немного… – Виталий заглотнул всю рюмку целиком и крякнул.
Анастасия пощупала жопу: платье задралось так, что было видно трусы. Сосед направлялся танцевать.
– Ты видел мои трусы? – громко спросила соседка, кладя ему руки на плечи.
– Не волнуйся, они красивые.
– Ага, с Пчелкой Майей.
Виталий засмеялся, продолжая танцевать. Алена похлопывала в ладоши и кричала им вслед, допивая бокал шампанского. Видимо, детский праздник превращается во что-то странное…
– Пап, хватит. Вы опрокинули мой столик. Хватит! – Миша одернул отца за штанину, но тот как-то откинул его ногой. – Пап, перестань танцевать!
Мальчик заплакал, неуклюже вставая на руках.
– А-а-а-а! – Миша завизжал рваным детским криком, когда отец случайно наступил ему туфлей на ручку. – Ай, пальчик… пальчик… – Мальчик заплакал так жалобно, так моляще взглядывая на маму. Он целовал свою ручку сам, успокаивался сам. Алена ничего не видела и не слышала, продолжая пить.
Анастасия крутилась и смеялась, заваливаясь и играя грудью. Девушка шаловливо приподнимала подол и так короткого платья, а потом закатывалась кряхтящим грубым смехом.
Плачущий шестилетний ребенок. Смеющаяся соседка; пропавшая, потерявшаяся Алена… Куда мы попали? Что мы здесь делаем?..
– Осторожнее, мне больно! – Анастасия ударилась о шкаф с одеждой.
Артем закрыл входную дверь на два замка, мямля что-то нетрезвым языком.
– Сколько можно, а?! – заорал он, подходя к жене.
– Я не понимаю, милый… – отвлеченно проскулила девушка, пытаясь вылезть из платья. – Я хочу спать, мне плохо как-то.
Мужчина схватил ее за подбородок, забираясь страшными глазами в душу. Глаза… они сверкали?.. Страшно сверкали… болели, кажется…
– Ты заболел? – промяукала жена, лениво обвивая его лицо пальцами.
– Я здоров. А ты не в себе, – так же жестко повторил тот, сжимая ее подбородок.
– Ты пьян, Артем.
Два лица напротив. В этой глухой темноте не видно даже белого факела, не слышно даже взлета ракеты. Но, кажется, они замечательно видят и слышат друг друга.
***
– Вот почему ты всегда ведешь себя, как пес? – Софья аккуратно растерла гель по уже заживающим ушибам. Паренек зашипел, сворачиваясь в бумажечку. – Прости-прости.
– Меня это так выбесило. Какое право он имел? А, черт!..
Герман нахмурился от пощипывающей боли.
– Ага, то есть тебе мало сотрясений и вывихов? Решил еще жизнь разнообразить?
– Больно! – прикрикнул он, выхватывая у нее из рук тюбик. – Все, надоело.
Троксевазин полетел в ванную, а юноша заковылял на балкон.
– Не пойму, ты пытаешься побить рекорд «Самый тупой поступок в мире»? – возмущенно воскликнула женщина, разводя руками. Но парень лишь махнул кистью, усаживаясь в кресло. – Небеса, за что мне это?.. – Она промыла руки и, захватив две кружки, села напротив Германа.
– Спасибо. – Парень взял кружку и укутался в накинутый сверху свитер. – Вот и ноябрь уже… Прикинь, вчера на листьях иней был. Правда, к обеду сошел.
Он отпил горячего чая с лимоном, поежившись. Вдруг раздался телефонный звонок: мобильник орал на всю квартиру голосом охрипшего панка.
Софья сконфуженно провела по дисплею пальцем. Незнакомый номер (или просто хорошо забытый).
«Ну здравствуй, дочь, – прошуршало с той стороны. – Эй, меня слышно? Алло».
– Что тебе нужно? – спросила та вычурно металлическим голосом.
«Хочу узнать: как дела, как жизнь? Два года прошло, все-таки. Даже больше, по-моему. Хм, надеюсь, ты не залетела от какого-нибудь старого пердуна? Завязала с этим?»
– У меня все отлично, – раздраженно выпалила Софья. – И нет, детей я не планирую. На эту жизнь пока точно.
Женщина в гневе нажала кнопку «завершить» и напряженно выдохнула. Вроде, начало отпускать… Нет, надо еще чая.
– Кто это был? – неуверенно заговорил Герман, все это время сидевший рядом.
– А… – Она совсем про него забыла. – Ну, как бы… – Софья поджала губы и сказала как ни в чем не бывало: – мой отец.
Парень выглядел озадаченным и серьезным. Он отпил кипятка.
– Что ж, теперь моя очередь поведать страшную историю детства? – усмехнулась женщина, разбавляя повисшее напряжение. – Огорчу: мне нечего рассказать. В моей жизни не так много драмы, как в твоей.
Тут Софья заткнулась, проглатывая слова.
– Извини, я не насмехаюсь, не подумай. Мне просто трудно. – Она слишком эмоционально жестикулировала, но лицо контролировала. На нем выражалось напускное равнодушие.
– Все нормально, – спокойно отозвался Герман.
«Как он может быть таким спокойным? То избивает людей из-за одной фразы, то он словно вышел из анабиоза».
– С чего хоть все началось?
– М-м-м… Хм. – Женщина немного улыбнулась, еле заметно, припоминая что-то из далекого и забытого. – Я татуху набила по молодости, а отец озверел от злости, когда узнал. Наговорил всякого… Что разочаровался во мне, не хочет, чтобы я и дальше сидела у него на шее. Даже нес какую-то чушь о том, что люди с тату психически нездоровы. Ха, чудак! – зло фыркнула женщина, уводя взгляд от пристального взора рыжего.
– Да… – протянул Герман.
– Но ты не волнуйся, мне Тасюха сказала, что это неправда. Я не опасна. – Софья слегка ударила его кулачком в плечо, и они засмеялись.
– А мать?
– А что мать?.. – на выдохе кинула та, грея руки о кружку. За окном легонько закапал мокрый снег, видимо, зима уже близко. – Пару лет назад умерла. Сердце. Еще чаю хочешь? – свежо спросила Софья.
Герман отрицательно кивнул, мягко улыбаясь.
– Кстати, не хочешь послушать диски?
– Диски? – в непонимании повторил он, щурясь.
– СD такие с музыкой. Сейчас поставлю «Eurythmics», и мы продолжим, не переключайтесь!
Женщина прошла в дальний угол балкона, где стояла тумбочка, а на ней проигрыватель. Она покопалась в стопке с пластиком и достала нужный диск – заиграла песня.
– Миленько. – Герман слегка подрагивал головой в такт, а Софья подпевала, прикрыв глаза.
Но вдруг телефон журналистки заквакал – пришло SMS:
«От кого: Тасюндра.
На, разглядывай, но не мастурбируй:) Он недавно выложил».
Софья усмехнулась, открывая фотографию того самого семейного разлучника. И несмотря на то, что в песне заиграл ее любимый момент, уголки рта медленно упали вниз.
10
– Как?.. – обомлела Анастасия, уронив кисть, а потом грустно засмеялась. – Да ладно! Нет, я не верю тебе.
– Увы, – с сожалением заверила Софья. – Это правда.
Девушка рукой нащупала кресло и села в него, зажав ладонями бледное лицо. Резко распахнулась дверь кабинета, и в комнату вошел директор.
– Мне немедленно нужен список необходимых препаратов. Поставка завтра с утра, – быстро кинул Владислав, роясь в блокноте. – Так, я не понял.
Он недовольно указал ручкой на постороннего человека.
– Это моя подруга. У нас важный разговор, – отстраненно ответила Анастасия, отвернувшись к окну. Софья нахально вглядывалась в хмурую рожу сверху.
– Мне все равно. Сейчас рабочее время, разговоры после. – Мужчина развернулся к выходу, как девушка соскочила с места и грубо одернула начальника за плечо.
– Признайся мне. Скажи правду, я и так уже знаю! – прикрикнула та.
– Что? – растерялся Владислав, выпятив губу в непонимании.
– Это ты сделал? Неужели ты настолько меркантильный? – крикнула девушка, хватая его за халат.
– Да успокойся, истеричка, – как-то пугливо сказал он, держа дистанцию.
Анастасия замерла. Глаза покраснели.
– Перестань стоить из себя невиновного, – вдруг вмешалась Софья, холодно поправив очки. – У меня есть доказательства твоего причастия к убийству Вакта.
Мужчина опешил.
– Что за херня?
– У тебя есть железный мотив – должность последнего убитого, Антона Вакта.
– Э… это глупо! – возразил тот, искренне удивляясь. – Это не доказательства, госпожа-детектив.
– Хорошо, – согласилась женщина, продвигая стул между ног, и включила диктофон. – Скажите, Владислав Юрьевич, где вы были в ночь на двадцать второе сентября?
Он присел на диванчик и уверенно заговорил, понизив голос до хрипло-сексуального:
– Я был с девушкой, мы отмечали мой день рождения.
– Это ложь, – выпалила Анастасия. – Мы с тобой не виделись в тот день.
– А с чего вы взяли, госпожа Крапивина, что я был с вами? – ядовито кинул тот, поправляя волосы. – И тогда, и недавно, и вчера я разделял с милыми дамами их одиночество. Могу дать номерок, проверите.
– Сволочь, – взбесилась девушка и со всей силы вмазала ему фантастическую пощечину.
Софья заинтригованно подперла лицо руками, готовясь к драматичному зрелищу. Влад провел языком под губой, напрягая челюсти, и озадачено усмехнулся.
– Тебе смешно, придурок? – Она занесла руку, но мужчина перехватил удар. – Сейчас же пусти! Ты всего лишь круглосуточный фонтан спермы, а не мужчина. Неверное, детьми с твоей ДНК уже можно заселить страну! Была бы я твоей дочерью, я бы ненавидела отц…
Он схватил ее за плечи…
– Молчи, тварь.
…встряхнул, как тряпку, и толкнул в диван.
Владислав вышел из кабинета и, поправив халат, натянул спокойное выражение лица.
Пам-пам-пам!
– А кто сказал, что убийца – один и тот же человек? – Не унималась журналистка, смотря на следователя озабоченными глазами. – У него есть еще один мотив – месть мне за статью. Разоблачение, понимаешь? Знаешь, я ведь заставила его хорошенько напрячь зад.
– Ах, да что ж это такое… – Ржевская потерла виски, расхаживая по кабинету. – Он вызвал полицию, сказал, что ему угрожала какая-то неадекватная журналистка, нарушая его права. Я сразу поняла, что это ты. Какого черта я здесь?
– Пожалуйста, – просила женщина, вскидывая рукой на сидящую Анастасию. Девушка обняла ноги, отвернувшись к углу. – Он все это время был так близко к нам, к дорогому для меня человеку…
– Хорошо, ладно. Я проведу допрос.
Двери кабинета снова распахнулись: он замер, и брови постепенно опустились, разглаживая морщины.
– Ч… что ты… Кхм, что вы здесь делаете? – как-то тихо спросил директор.
– Вы вызывали полицию, Владислав Юрьевич? – Ржевская вопрошала своим механическим голосом, даже не глядя на мужчину.
– Я… Но вы следователь… Я, кажется… – Его спина немного сгорбилась, плечи приподнялись, а ступни чуть-чуть сдвинулись.
– Вы подозреваетесь в убийстве Антона Вакта, и эта журналистка – моя коллега.
– Ничего не понимаю, госпожа, – робко проговорил мужчина, не двигаясь.
– Выйдите. – Ржевская повернула голову в сторону Анастасии и Софьи, и те сразу же поднялись.
Теперь они одни.
– Ты забыл, что было этим летом? – Валерия повернулась к нему, впиваясь леденящими глазами.
– Конечно, я благодарен… – Он не мог связать и слова, все как-то крутилось.
– А теперь ты вляпался в еще одно дело, вот только уже посерьезнее, – пояснила следователь, подходя к окну с заложенными за идеально ровной спиной руками.
– Прости, что ли. Я не виноват, что мне досталось его место. Это не повод обвинять во всех грехах человечества.
– Хм… – женщина вздохнула, помассировав виски. – Короче, собирайся в отделение, мне нужно доказать твое алиби, если оно есть.
Мужчина покорно последовал за ней.
– Выходит, он за все время работы здесь, – размышляла Анастасия, облокотившись о подоконник, – торговал какими-то медикаментами?
– Да, поставлял через левого человека всякие там сильные седативные и рецептурные средства, по-моему, – вспоминала Софья.
– Великолепно. – Девушка ударилась об окно затылком, скрестив руки. – И член этого человека пересчитывал мои зубы… Я-то думала: «Ой, сексуальный босс, весь такой идеальный!». Ага, идеальнее некуда.
– Так вот, этим летом я рылась и узнала… Слушай, ты его хоть любила? – запнулась женщина.
– Да какая там любовь? – с ненавязчивым смешком произнесла та, будто услышала самую глупую и наивную вещь в мире. – Не знаю я. Просто что-то влекло, мне казалось… Ха, как бы это странно ни звучало. – Анастасия улыбнулась. – Я думала, что я должна с ним переспать. Должна прикоснуться к этому человеку. Это был дичайший всплеск окситоцина вперемешку с тестостероном… он такой тестостероновый.
– Ни фига не понимаю, – еще больше терялась Софья. – Почему «должна»?
– Ну… – мялась девушка. – Он как высшая цель, воплощение совершенства. Я хотела только докоснуться, почувствовать себя частью этого совершенства, понимаешь?
– Честно говоря, теперь я вообще ничего не понимаю. Но не суть. В общем, у него есть жена и дочь.
Пам-пам-пам! (прости меня, мам).
– Ты… ты серьезно? – Анастасия окаменела.
– Да, но они в разводе. Ситуация классическая: залет. Думаю, между ними никогда не было связи. По крайней мере, так говорит она.
– Кто она? – в неспокойном возбуждении спросила Анастасия, поворачиваясь к подруге лицом.
– Следователь местного отделения полиции.
***
– Простите, девочки, но он не причастен ни к одному убийству, – заявила Ржевская, захлопывая крышку ноутбука.
– Говорил же, что я девственник в вопросах расчлененки, – шутливо растянул Владик, ища оценочного взгляда от следователя. – А у вас тут ничего. – Он ходил по кругу, заложив руки в карманы, и рассматривал потолок. – Правда, вон там уже штукатурка осыпается. О, снимки не забудь.
– Слушай, заткнись, а! – измученно рявкнула Валерия, бросив на Владислава брезгливый взгляд.
– Госпожа, не будьте такой грубой с законопослушными гражданами, – защищался тот.
Женщина закатила глаза.
– Может, не будем ссориться? – робко вмешалась Анастасия, сложа руки в кулачок.
– А ты не лезь, – грубо прикрикнула Ржевская, раздраженно осматривая ее.
– Выходит, этот человек ни в чем не виноват? – разочарованно спросила Софья.
– Нет, та девушка подтвердила его алиби.
– Ха, мы в тупике?.. – грустно усмехнулась женщина, поправив очки.
– Ярцева, прошу пока никуда не лезть. У меня из-за вашего любопытства и так проблем хватает. – Валерия вынула провода из розетки, энергично собирая вещи.
«Как у истощенной древнегреческой богини растрепались ее белобрысые проволоки по фарфоровому лицу», – Владиславу вспомнились слова одного фотографа о его прекрасной…
Следователь ненароком поймала затуманенный взгляд мужчины и спокойно заявила:
– Уходите, уже поздно. Я закрою кабинет и тоже пойду домой.
Анастасия боязненно окинула этих двоих, жалко скривив брови. Девушка окликнула Софью и поскорее вышла из отделения.
«Двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять…»
Ржевская монотонно пересчитывала снимки из материалов дела.
– Их ровно тридцать пять, я считал, – сказал Влад, надевая куртку.
– Без тебя знаю.
– Лер, чего ты так ко мне? – тихо начал он, тускло шаркая ногой.
Она резко перестала перебирать фотоснимки и захлопнула папку.
– Ну что я тебе сейчас сделал? Что было, то было…
– Ты уймешься, а?
Владислав озабоченно уставился на бывшую жену.
– Чего ты так смотришь? Думаешь, после того как ты бросил младенца, я тебя в зад целовать буду?
– Я был козлом и…
– Да, именно так, мой дорогой.
Валерия взволнованно выдохнула, снимая пиджак. Пока женщина поправляла пучок, рубашка немного задралась, и взгляд мужчины скользнул к оголенному кусочку идеального женского пресса.
– Лера, прости, – прошептал он, стыдясь повысить голос.
– Закрыли тему.
Он подошел ближе, и свет упал на черные глаза. Но привычный лживый блеск заменился на что-то…
– Мне пора домой, я должна созвониться с Диной.
– А она не с тобой? – спросил он, делая медленные шаги вперед.
– Она учится в Канаде.
– Так далеко? – Еще шаг.
– Да.
– Ей же всего двенадцать. – И еще.
– Ты помнишь?
– Да. – Он стал в упор.
– Удиви-тельно, – уверенный голос следователя сорвался на шепелявость. Женщина облизнула иссохшие губы, делая тяжелый глоток. Хочется пить.
– Лера…
11
«Такое странное ощущение… Вполне вероятно, что у меня эмоциональное выгорание. – Анастасия откинула голову на диване, не в силах даже моргнуть. – Такое напряжение теперь. Пора прекращать все».
– Здравствуйте. – В кабинет вошел Герман, немного неуверенно кланяясь девушке. – Я… Вы мне сказали приходить спустя время. С домашним заданием я справился.
– Написали гневное письмо?
– Да, это было трудно. У меня мысли не собирались.
– Рисунок сжигали?
– Ох, с этим возникли проблемы. Мне Соня купила цветные карандаши, но я рисовать-то… Кхм, в общем, да, я сжег.
– Хорошо. – Она отвернулась к подушке. Сил нет совершенно. – Простите, я чувствую себя растаявшим пломбиром.
«Пломбир… нет, гадость».
– Да-да, я понимаю. Вы же тоже человек.
– Не в этом дело, – прошептала Анастасия, ощущая жгучую растекающуюся тоску.
– А что же не так? – Герман осторожно присел рядом, сто двадцать пять раз меняя положение рук.
Она вымученно вздохнула.
– Я устала. Боюсь, наши сеансы придется прекратить. Я посоветую вам мою коллегу, она хороший спец…
Дальше он уже ничего не слышал. Парень физически осязал ее тревогу, которая уже сходит на неутолимую пустоту. Герман смотрел на своего врача, глотая каждое слово.
– Я вас понимаю. Мне очень жаль; вы стали мне другом, понимающим родителем.
– Спасибо, Герман.
Но любые родители, даже их тени, рано или поздно уходят.
Твои пшеничные барашки…
Он шагает невесомо, когтистыми лапами достигая двери. В замочную скважину кто-то вставил ключ, но, видимо, тот не подходит. Мужчина аккуратно вглядывается в глазок и…
– Милая, ты чего? Открыть не можешь? – Артем взял ее сумку, поцеловав жену в щеку.
– Не получалось, – безэмоционально ответила та, скидывая пальто прямо на пол. Переступив через него, девушка села на табуретку.
Муж пошел на кухню и поставил чайник.
– Я взяла отпуск, – прошептала Анастасия, стягивая мокрые сапоги.
– Что говоришь?
– В отпуске я.
Артем помог поставить обувь на место и озадаченно оглядел девушку. Она не поднимала глаз.
– Почему сейчас? Мы же весной планировали.
Она молчит и не смотрит.
– Тась. – Артем приподнял ее лицо ладонью, заглядывая в блеклые глазки. – Что с тобой?
– Я…
«сейчас расплачусь».
– … потом тебе скажу, хорошо? Просто сильно устала.
– На работе проблемы?
– Милый, я устала, – постепенно раздражалась девушка, и муж это заметил.
– Ладно, пошли в кровать.
Артем взял две чашки с кофе и, захватив планшет, пошел в спальню.
– Там опять мокрый снег? – Мужчина отодвинул штору и посмотрел в окно.
– Ага. – Жена надела теплые шерстяные носки и свитер и закуталась в одеяло.
– Замерзла? Маленькая моя… – Он лег рядом, обнимая жену одной рукой, а другой включая планшет. – Я тебе хотел одну статейку зачитать. Невероятный эксперимент, я считаю. Да и теория интересная.
– Давай, – согласилась Анастасия, утыкаясь в родную мужскую грудь.
Он читал, и девушка слышала такую умиротворяющую вибрацию его тела. Ей представлялось, как этот звук рождается где-то в связках, потом отбивается от стенок гортани и вылетает в вечность… Артем говорил торопливо, роняя и «съедая» слова. Столько мыслей у этого человека… Губы не успевают.
– «“…две реальности противоречат одна другой. Это ставит под сомнение объективный статус фактов, установленных двумя наблюдателями”, говорит Пройетти». Удивительно! – воскликнул мужчина, полный какого-то огня в глазах. – А, вот результат эксперимента: «Оказывается, обе реальности могут сосуществовать, даже если они дают непримиримые результаты. Это поднимает ряд интересных вопросов, побуждающих физиков пересмотреть природу реальности».6
– Очень интересно, милый… – шепнула ему на ухо Анастасия, укутываясь в тело мужа.
– Что-то жарко стало, я аж весь вспотел. – Артем замахал на себя айпадом и снял кофту, оставаясь в майке.
Вы… Вы слышите? Этот запах…
Девушка закатила глаза от наслаждения, пропуская через нос сильный аромат.
– Это… – Она наклонилась к его подмышкам, упиваясь духом.
– Ты чего? – опешил тот, покрывшись мелким румянцем.
– Твои пшеничные барашки пахнут… сероводородом. – Она упоительно вдохнула, зарываясь носом в «барашков». – Господи… Да, и еще немного ацетоном… – новый вдох.
Артем напрягся, приподнимаясь на локте.
Девушка продолжала проглатывать этот запах, щекочущий обонятельный анализатор. Эта щекотка… В ней есть что-то притягательное, она так настойчиво накатывает волной.
– Тась?..
– Боже… – Блаженный, крышесносный запах. И еще вдох: дикий кислотный аромат. – Артем!.. А… господи…
Анастасия подняла его вторую опущенную руку, которая пахла еще сильнее.
– А!.. – она сипло застонала, падая на его грудь.
***
Уже утро. Постепенно прибивает мороз, но слабенький. Конец ноября все же. Анастасия посильнее затянула шарфик и вышла на лестничную клетку.
«Ну, семь этажей… Погнали».
И поскакала по ступенькам, как горная лама, напевая какую-то песню громко и гулко. Но вдруг ее резко прервал чужой смертельный крик:
– Помогите!! Скорее сюда! Спасите… Вызовите скорую! – задыхался знакомый голос.
– Ален? Что происходит? – Девушка аккуратно подошла к соседке, которая сползла по лестнице подстреленной тварью.
– Они! Их убили!! Прямо здесь… Я… не знаю, скорую! Скорее, позови, прошу! А-а-а…
Женщина озверела от ужаса, уводя соседку чуть ниже по лестнице. Анастасия панически задышала, увидев их… Катастрофа… Помогите!
Тела Зеленцова и его сына валялись голые на лестнице с синими шеями. Не тронутые, казалось бы, но мертвые.
– Господи! Господи!.. – Алена заскулила, заревела, опускаясь перед ними на колени. – Помогите!!!
Этот крик, полный уныния. Она сейчас взорвется, она сейчас погибнет. Трясущаяся женщина прикоснулась лбом к личику Миши и замычала звериным, утробным голосом.
Они мертвы. Вся семья убита… Алена умирает здесь же, каждый крик передавал тварью злобу и болезненный разрыв сердца. Ее семьи больше нет и никогда не будет.
Анастасия зашаталась от накатившей тошноты, мозг не выносит… Требуется отключение от реальности.
– Аккуратно, накрывайте осторожно, – криминалист раздавал указания. Со всех сторон летели вспышки, все работали молча. Место преступления очертили лентой, а женщин держали около следователя.
– Почему ты ничего не делаешь? – тихо проговорила Анастасия, даже не смотря на Ржевскую. Она наблюдала за работой, обнимая погибающую Алену.
– Мы ищем. Пока безрезультатно, – ответила Валерия, набирая чей-то номер. – Да, уже на месте. Поставим тела на криминальную экспертизу, если все сойдется – снова он.
– Что сойдется?! – крикнула выбежавшая из лифта Софья, а за ней Герман. – Какого хрена ты это допустила? Г.А.Д был здесь! На Солнечной улице! Рядом, так рядом!
Женщина накинулась на следователя, хрипя и маша руками. Ее задержали полицейские.
– Спокойно, все нормально, – успокаивал Герман, держа ее за плечи.
– Он был здесь… Тася? – Софья подвинула парня и крепко обняла подругу так, что у той слегка хрустнул хребет.
– Когда же это закончится? На этаж ниже… Один этаж разделял вас с убийцей… – шептала журналистка, будто стараясь поверить в эти роковые слова.
– Все хорошо, мы с Артемом в порядке. Вчера даже не выходили из дома. – Девушка придвинула к ним рядом стоящего мужа, и Артем обнял обеих.
– Это ужасно… А еще ужаснее, что полиция молчит. Что с телами? Как их убили? – не понимал мужчина, рассуждая вслух.
Нахмурившись, Софья мрачно уставилась на следователя, ненавистно скривив губы.
