Скорбачевская
Embryos
Неожиданное решение – Крапивина упала с небес
– Милая, все нормально? – Артем настойчиво стучал в дверь ванной, куда жена влетела ураганом с порога.
Он замер, прислушиваясь: доносились предсмертные крики желудка и молитвы зубов. Затем побежал поток свежей воды, и вскоре дверь открылась.
Анастасия утерла рот, немного пошатываясь. Ее лицо совсем пожелтело и покрылось нездоровой испариной; она точно труп.
– Блеск.
– Тась, может в аптеку сгонять? – Мужчина пошел за ней в спальню, но та даже не обращала на него внимания. Девушка без сил легка на подушку, укрываясь одеялом. – Тась? Ответь мне, ну хватит уже.
Он приблизился к ее суровому лицу, убирая мокрые волосы. И тут девушка тихо прохрипела:
– Я сделаю аборт.
Артем закоченел в истинном ужасе, потом медленно снял очки, протер стекла… Прерывисто дыша, он снова надел их, но пятно не сошло. Вновь снял, протер… и резко швырнул их в угол комнаты. Анастасия инстинктивно сжала плечи, утыкаясь носом в подушку.
– Как это понимать? – грубо спросил мужчина, нависая над ней скалой. Его тень, кажется, закрыла ее полностью.
– Я сегодня ничего не ела, но все равно чувствую тяжесть. Если не избавлюсь от нее, то свихнусь… Я издеваюсь над ребенком уже сейчас, как же я стану нормальной матерью потом? – Девушка свернулась в калачик, не издавая ни звука. Она беспомощно обняла ноги, теряя связь с телом.
Артем выругался, рваными движениями почесав макушку. Жена уже ничего не понимала.
– Помоги мне, – обессиленно взмолилась та, выдыхая слова как последнее, на что способен ее организм. – Пожалуйста, пусть все закончится…
– Остался буквально месяц работы, и мой проект будет готов.
– И что тогда?
– Тогда я смогу тебе помочь.
14
Молчи
Воняет. Везде слышится какой-то мерзостный запах, повсюду этот мед или… что-то сладкое и вязкое. Анастасия вытаращила глаза в темный потолок, прислушиваясь к сигналам тела. Повертев пальцами ног, согнув колени, она понемногу возвращалась к реальности.
«Я… Тут? Неужели все хорошо? – Девушка дрогнула уголками рта, забыв от счастья, как моргать. – Надо вставать и готовить завтрак».
Она осторожно приподнялась на локтях, оглядывая свой живот – рыхловатый и немного вздутый. Резко одернув ночную майку вниз, Анастасия пошла на кухню.
– Дьявол! Кушать подано! – гнусавым голосом звала хозяйка кролика. Пошумев пачкой с кормом, она высыпала его в миску. Но животное не шло. – Странно, обычно скачет, как кузнечик. Стоп.
А когда она в последний раз видела Дьявола?
«Не может быть. – Анастасия сорвала лист календаря с холодильника и обвела кружочком число “14 декабря”. – Мы с ним гуляли на прошлой неделе, а потом я его даже не видела».
– Где? Где мой кролик? – Она истерически завертела головой, осматривая каждый уголок и проверяя под каждым стулом. Анастасия ударила по столу рукой, сжав свою челку со страшной силой. Дьявола нигде нет.
– Алло, Артем, – торопливо проговорила она в трубку, поправляя волосы.
«Милая, все в порядке? Что у тебя с голосом?»
– Ты где? Когда ты вернешься?
«Ну, я представил коллегам свою работу, осталось съездить в одно место и подписать некоторые бумаги. В общем, скоро…»
– Артем, – прервала его жена, надрывно дыша в динамик. – Дьявол пропал. Его нигде нет.
«В смысле? Ты везде смотрела?»
– Да везде я смотрела! Нигде, черт возьми, нет!
«Тише-тише, не переживай. Продолжай искать, позвонишь потом. Я пока за городом, но скоро вернусь, мы все решим».
– А если я его потеряла? Если он убежал? – нервно простонала она, растирая висок.
«Успокойся, позаботься пока о себе. Извини, милая, м-меня зовут».
– Но Ар…
Он завершил звонок. Анастасия растерянно хмыкнула, сдерживая плачь и щекотку в горле. Она продолжила искать, переворачивать всю квартиру, и вдруг в самый неподходящий момент позвонили в дверь.
– Кто там? – в испуге откликнулась девушка, приближаясь к глазку.
«Доставка!»
– Вы ошиблись дверью, я ничего не заказывала.
«Эм… – Парень внимательно вчитался в телефон. – Но это же квартира Крапивиных, верно?»
Она открыла доставщику, но тот немного шарахнулся при виде нее.
– Воу, вы как-то… Кхм, вам посылочка от тайного поклонника. – Он протянул коробочку и подал бумажку с ручкой. – Распишитесь, пожалуйста.
– Здесь нужно?
– Не, дату необязательно. Фамилия, инициалы и в уголке подпись. Да, спасибо. – Парень сложил все в рюкзак, поправил кепку и кинул: – До свидания.
«Что за подарок? Ни записки, ничего нет. Вот только этого сейчас не хватало, а если Артем узнает?» – Она развязала ленточку, открыла крышку и… отшвырнула коробочек на стол.
Внутри, в изорванных кусках газеты лежало что-то скользкое и розоватое. Длинное и мягкое… Язык!
– Что за дрянь? – отшатнулась Анастасия, не сводя с подарка глаз. Достав вилку из сервиза, девушка потыкала в язык. – Он настоящий? Это шутка?
Но отодвинув краешек газеты, девушка замерла на месте. Кусочек языка был прокусан, как бы порезан. Маленькая щелка с левой стороны… Это тот самый язык – язык Дьявола.
Чик-чирик
– Тут обрезки из статей о Г.А.Д-е. – Софья перебирала кусочки из коробки, ковыряя карандашом.
– Неужели это он? – непривычно блекло спросил Герман, придерживая Анастасию за плечо. Девушка сложила сырую салфетку вдвое, продолжая растирать кожу лица до красных пятен.
– Да это просто розыгрыш, – вдруг протараторила Крапивина, шмыгнув носом как ни в чем не бывало. – Кто-то неудачно пошутил, может, тот курьер. Хах, наверное, я кому-то напакостила.
– Ты смеешься? – возмутилась журналистка. – Это не шутки, в нашей-то ситуации.
– В какой ситуации? – оживленно подскочила Анастасия, собирая эти газеты в ладонь, и выкинула их в мусорное ведро. – Вот, это просто мусор. Хватит придумывать себе вселенские заговоры и сводить все нити к нам, Сонь.
Женщина подперла голову рукой, стараясь не взорваться. Протерев губы, она косо спросила:
– И… Там были просто куски газеты? Тогда зачем ты позвала нас из-за такой мелочи?
– Да говорю же, ничего криминального. – Анастасия трогательно усмехнулась, выдохнув. Протерев стол кухонным полотенцем, она выбила его в раковину и повесила на крючок рядом.
Софья недовольно цокнула, прикрывая глаза ладонью.
– Если хотите, я могу остаться с вами, пока муж не приедет, – предложил юноша, присаживаясь перед Анастасией на цыпочки. Девушка равнодушно сложила ручки и скромно сжала плечи.
– Да что ты такое предлагаешь вообще? – вмешалась Софья, разведя руками.
– Это простая человеческая поддержка, – слегка огрызнулся тот, даже не смотря на журналистку. Женщина фыркнула, отпивая чая.
– Я ценю, правда. Спасибо, но Артем приедет уже завтра утром. – Анастасия потерла губы и сказала: – Думаю, вам пора.
– Зачем ты тогда попросила приехать? – снова возмутилась Софья, повышая голос.
– Я испугалась, знаете, несколько дней в четырех стенах и полном одиночестве дают о себе знать. – Она мило улыбнулась, пошатываясь на ногах. – Пошли. – Девушка указала на дверь.
Подруга подозрительно глянула на нее и нехотя ответила:
– Ладно, Герман, трогаем.
– Но…
– Иди давай. – Женщина выпихнула его из прихожей в тамбур, и тот слегка споткнулся о порожек. – Блин, как остолоп какой-то! Иди уже.
– У вас точно все хорошо? – крикнул он Анастасии.
– Да-да, спасибо! – Девушка помахала ему ладошкой на прощание, лучезарно улыбаясь.
– Звоните, если что! Я сразу приеду!
Софья с разлету захлопнула входную дверь, поворачиваясь лицом к подруге.
– Тась, ты правда нормально себя чувствуешь? – более спокойно и мягко произнесла она.
– Я же сказала: все прекрасно. Как у рыбок в облаках, как у птичек на прудах… – Она странно жестикулировала, танцуя руками. Софья вздохнула с видом человека, совершенно не удивленного.
– Ты проверялась у доктора? УЗИ уже делали?
– Ага, давно.
– Тогда почему ничего не говоришь? – возмутилась женщина, вспыхивая. – Я тебе кто?
– Я даже Артему не сказала. Не знаю, почему. В общем, мальчик это. Маль-чик.
Подруга открыла дверь и накинула сумку на плечо, постепенно отступая к лифту.
– Поздравляю. Ну, мы пойдем. Я попрошу Валерию проверить того курьера. – Подруга быстро подняла ладонь на прощание и зашла в лифт с Германом.
– Ой. – Парень ударился головой о верхнюю железку.
– Аккуратнее! – заботилась Анастасия, стоя на пороге в одних носках.
– До встречи, Тась… А, кстати! Приходите к нам на Новый год!
– Не, лучше вы к нам!
– Ладно, мы обяз…
Лифт закрылся, зажав между дверями ответ. Анастасия осталась на площадке одна.
– Чик-чирик.
***
– Налить чего-нибудь? – тихо предложил он, положив руки на стол.
– Я на службе, ты же знаешь, – отрезала женщина, брезгливо оценивая комнату. Во всех углах валяются старые бутылки, даже дешевый хохляцкий ковер в пятнах от вина или чего похуже. – М-да… неужели краденых денег не хватает на прислугу? Или ты их все пропиваешь и вынюхиваешь, как в старые добрые?
– Зачем ты пришла?
Мужчина осторожно поглядывал на бывшую жену, как бы боясь поймать ее взгляд.
– Я не собираюсь больше тебя оправдывать перед гражданами, пресса не унимается, а эта девка снова копается в делах следствия.
– Так тупо резаните ее.
Ржевская вспыхнула, покрутив головой со всей неприязнью.
– Ты не на зоне, к сожалению, чтобы так выражаться. Да и не могу я ничего сделать, это же СМИ. Лезут как бараны, вынюхивают, все играют в «отряд пушистых детективов».
– К чему ты клонишь? – не улавливал Владислав, вставая со стула. Достав из холодильника бутылочку кефира, он налил по бокалу.
– У тебя чашек нет, что ли?
– Ну, они разбились после одного фак-апа, а новые пока не купил. Извини, мне желудок надо прочистить, а то еще за руль.
Спокойствие Валерии с каждой секундой рассыпалось по песчинке, но нужно договорить:
– Итак, если ты не прекратишь свою торговлю без лицензии, обзовем это так, то больше скрывать очевидное не выйдет.
– Слушай, у меня постоянно заказывали, но убивают только теперь. Я в этом деле уже десять лет, дорог… Э… Короче, забей. Зачем ты меня прикрываешь, раз плюешь мне в туфлю при каждой встрече?
Женщина покрутила в руках бокал с кефиром, облизнув губы. Немного подумав, она громко и твердо выпалила:
– Потому что тебя до сих пор считают моим мужем.
– В смысле? – осторожно улыбнулся Владик, почесав нос, и снова улыбнулся. – Я не понимаю…
– Мы давно в разводе, но коллеги все припоминают мне те истории… На меня постоянно давят из-за тебя. Эта журналистка, эта Крапивина твоя.
Она устало подбирала слова, смотря куда-то сквозь. В руках все еще был бокал с кефиром.
– Лер, я обещаю, все закончится. Последний раз, умоляю. – Он осмелился посмотреть в ее глаза: широкие и магнетические, сильные и невыносимые. Стерпеть их напора невозможно; он опустил голову, якобы рассматривая свою ладонь. – Я вел себя по-уродски, я в курсе.
– Ты позорил меня перед коллегами своей дебильной ревностью. Тебя не заботила дочь, ты лишь шатался по городу и набивал трусы стриптизерш баксами. По-уродски? Именно, Куликов.
– Я люблю вас с Диной больше всего на свете, – шепотом произнес он, словно выдавливая эти слова из горла. – И с годами понимаю это все четче.
Валерия выдохнула, хмурясь только сильнее.
– Не верю. Ни единому слову. – Женщина отвернулась к окну, прячась и не показывая лица.
Владислав быстро облизнул губы, еле-еле касаясь ее руки.
– Лер, я…
Она вырвалась и вскочила со стула, направляясь к прихожей. Лица не видно.
– В общем, я все сказала. Приходи в допросную на следующей неделе, или я приду с нарядом. Вдруг все это время я выгораживала соучастника, – с какой-то печалью завершила она, набрасывая куртку и аккуратно надевая шапку. Заправив каждый волосок у зеркала, Валерия напоследок обратилась к мужчине: – Да, вот еще.
Порывшись в сумке, женщина вынула запечатанное письмо и швырнула его на тумбу рядом.
– Если захочешь узнать, чего ты добился в жизни.
Дверь захлопнулась с таки грохотом, будто развалилась кирпичная стена. Владислав робко взял письмо и распечатал его сразу же:
«Дорогой папочка,
Пишу тебе по настоянию моего психолога. Мне так странно говорить о своих чувствах по отношению к тебе, пап. Наверное, потому что я никогда с тобой не общалась напрямую. Ты слал мне какие-то письма, но мама не умеет подделывать почерк. Помню, как лет в семь звонил мне и поздравлял с днем рождения. Я запомнила твой голос: такой мужской, низкий и родной. Моему уху было очень тепло, я радовалась невероятно. Но потом весь вечер лежала под одеялом и не понимала, почему идут слезы. С тех пор я жду уже шесть лет второго звонка, но его все нет. Мне нужно все сказать сейчас, пока не стало поздно.
Тебя никогда не было со мной, и из-за этого я чувствовала себя ничтожеством. У меня не было образца настоящего мужчины, сейчас проблемы с парнями и всем мужским полом, если честно… У крутых девчонок это так легко получается: поморгала глазками, вздохнула как принцесса, и он твой. Я так не умею. Наверное, я сразу же себя останавливаю и коченею от страха, что он меня бросит. Я не нужна ему; подумаешь, какая-то русская девчонка, которая даже французский не может нормально выучить.
Когда мама отослала меня в Канаду, она не спросила моего мнения. Все эти три года я была объектом травли и насмешек, я мечтала о спасителе, о моем защитнике. Почему-то каждый раз при мысли о тебе у меня наворачиваются слезы. Черт, вот и сейчас не видно экрана ноутбука. Мне больно, понятно?! Какого хрена ты не защитил меня от мамы и от всех этих уродов?! Почему тебя не было в моей жизни? Ты строил свою? Надеюсь, это того стоит.
Вспоминая о тебе, я вижу себя в детстве – ребенка с жалким выражением лица, который мечтает только о папочке, о его любви. У него сейчас нет сердца и души – есть только пропасть, могила внутри, куда сыплется все. Когда у меня пришли первые месячные – я была одна. Когда меня тыкали носом в портрет Путина и указывали на мое место – я была одна. Когда в мою голову первый раз пришла мысль порезать себя, когда я крошила салат для бабули Джо – даже бабуля говорила, чтобы я прекратила драматизировать.
Это не драма. Почему никто не верит моим чувствам? Почему мне так плохо, когда все вроде бы хорошо? Мне плохо, да! Поверишь ли ты мне?
Я ненавижу тебя, пап. Я просто ненавижу тебя за все.
Дина».
Владислав свернул письмо, присев на тумбу.
15
– Можно мне сигареты, пожалуйста, – невнятно промямлил парень в кулак, прикрывая лицо капюшоном.
– Какие именно? – властно уточнила продавщица.
– Эм… Ну…
– Молодой человек, говорите быстрее, у меня очередь! – бесцеремонно протянула та голоском столичной фифы и недовольно указала на цепь людей позади.
– Какие-нибудь недорогие, на ваше усмотрение.
– Короче, вот самые дешевые – «Кент». – Женщина небрежным движением пробила пачку и швырнула покупателю. – Сто писят.
– Извините, – прозвучало сладкое мурчание рядом, – но это не самые дешевые.
Парень повернул голову, отвернул, а потом резко уставился на девушку снова.
– Герман? Ха, ты чего тут делаешь? – радостно воскликнула Анастасия, придерживая продуктовую корзинку на локте, как дамскую сумочку.
– А я, собственно… – глупо заулыбался тот, поправляя капюшон.
– Уважаемые, давайте двигайте! – засигналила кассирша.
– Кончено, извините.
Крапивина быстро оплатила покупки и вышла на улицу с большим пакетом.
– Давайте помогу. – Юноша взял у нее пакет, не дождавшись разрешения.
– Спасибо. А ты куришь, что ли?
– Да, собственно, нет. Просто решил попробовать.
– Хах, оно и видно. Почему именно сейчас, случилось чего? – Она присела на лавочку под фонарем и постучала на месте рядом. Герман опустил тяжелый пакет и, выдохнув, сел.
– Рассказывай мне свою страшную историю.
– Честно, даже не знаю, что говорить. С вами, здесь…
– А что тебя смущает? – Анастасия повернулась к нему и уставилась в глаза. – Представь, что мы старые друзья, вот и все.
– Эх, сложно все это. – Юноша упал спиной на скамейку. – Я про Соню. Она, понимаешь, как-то странно и неестественно себя ведет. Постоянно меня оскорбляет и унижает, не пойму, чем я заслужил.
– Скорее всего, ты просто последний, кто терпит ее характер.
– В каком смысле?
– Ну, у нее мало близких, а мы с Артом не всегда можем помогать и составлять компанию на вечер. Она с трудом принимает новых людей в жизнь, постоянно пытается строить из себя независимую женщину, победительницу и бла-бла-бла. Но…
– Но?
– Но годы-то идут. Какая у вас разница?
– Пуф… – припоминал он. – Восемь, нет… Да, восемь лет.
– Во-о-от, – протянула девушка, выставляя палец вперед. – Она молода, но средний возраст уже за порогом. Одиночество… пусть она вечно твердит, что ей лучше одной, но это фигня все. Не может человек без человека.
– Поэтому она меня так… не знаю, недолюбливает?
– Вернее сказать, сильно дорожит тобой. А ты?
– А что я? – не понял Герман, но потом до него чуть-чуть дошло. – Без понятия, честно. Она кажется мне такой запуганной, забитой маленькой девочкой, которая пытается справляться со всем.
– Ей страшно, это понятно. Она дорожит нами всеми и до смерти боится потерять.
– Потому что больше никого нет, – закончил за нее парень.
Пару минут они посидели в приятной и умиротворяющей тишине. Мимо проходили люди: кто-то говорил по телефону, кто-то тянул непослушного ребенка домой, а кто-то нес букет цветов, шоколад и презервативы, уже прокручивая в голове сценарий наступающей ночи. Они оба наблюдали за снегом, который сыпался на этих прохожих, и следили за фарами машин. Сигналы, сирены, крики, разговоры… Вот он, наш любимый город; он полон людей, которые всегда рядом.
– Ну, а ты? – вновь заговорила Анастасия.
– А я, походу, тоже не могу поступить с ней неправильно и несправедливо, – горько и стыдливо признался Герман, скривив гримасу отвращения к самому себе.
– К чему это ты? – Она сразу ухватилась за ниточку.
– Да, это так. В общем говоря.
– И первые в жизни сигареты «так»? – Она улыбнулась и толкнула его в плечо.
– О, точно! – Он достал пачку из кармана, раскрыл упаковку и неловко зажал сигарету губами. Пошарив по карманам куртки, юноша замычал: – Влин, шавыгалка.
Анастасия вынула зажигалку из сумочки и поднесла пламя к Герману. Закутав и защитив ладонью огонь от снежного ветра, она подожгла сигарету. Лицо паренька осветилось теплым свечением, и глаза заискрились.
– Она не подпустит меня к себе. Я не знаю, как помочь ей.
Герман втянул дым и резко закашлял, как туберкулезник. Анастасия постучала по спине, неприкрыто рассмеявшись.
– Почему ты так рьяно стремишься всем помогать?
– Ну, она приютила меня; кормит, кое-как заботится. Я должен ей, а отплатить пока нечем. Мало того, возможно, я опасен для нее… – заткнулся парень, выдохнув дым. Сморщив лицо от неприязни, он оббил пепел о железный подлокотник скамейки.
– Чем опасен? Ты про агрессию? – похолодела девушка, не сводя с него обеспокоенного взгляда. Тот лишь промолчал, смотря на искорки от сигареты.
– В каком-то смысле, да.
– Ладно, мы засиделись с тобой. Мне пора уже. – Анастасия поспешно встала и взяла пакет.
– Проводить? – подскочил Герман, кинув сигарету в сугроб и затушив ее подошвой.
– Не стоит, возвращайся домой. И все-таки, зачем тебе спасать ее и от чего именно? – бросила она напоследок, скрываясь в темной арке домов.
– Не знаю я! Мне кажется, я обязан! – кричал он вдогонку, маша рукой на прощание.
– Не переусердствуй! А то исчерпаешь себя до дна!
Это прозвучало так громко и настойчиво, что паренек застыл в сугробе на несколько мгновений, а потом как оттаял и неспешно зашагал обратной дорогой.
«Неужели нас связывает только эта дурацкая обязанность? Я так устал, так устал от… Боюсь ли я тоже потерять этих людей? А если я делаю все для этого? Почему я тогда делаю это? ¡¿Qué sucede contigo, Cavalli?!»7
Проходя мимо урны, он выкинул недавно купленную пачку сигарет.
Танцуй, рыжий ангел, танцуй!
На город упала бомба. Людей расшвыряло по сторонам этой страшной волной, все кричат, прячутся… Еще бомба, снова удар. Урон за уроном, а звук разрывает уши. Огромные оглушительные импульсы рвут грудь.
Софья вскочила с постели, нащупывая очки на тумбе. Голова постепенно различает реальность и сон, но война не прекратилась – кто-то тарабанил в дверь.
– Какого черта… – Герман вылез из гостиной, держа под рукой плюшевого жирафа. – Сонь, кто это? – сонно промямлил он, протирая глаза.
– Жди тут. – Софья принесла с кухни нож. В розовой пижамке и с мясницким ножом в руке женщина подошла к входной двери. Та содрогалась от сильных ударов и мужских криков: «Открывайте, полиция!».
– Мы не вызывали полицию!
– Ярцева, открывай! – донесся знакомый голос, и журналистка засуетилась в панике.
– П…подождите, я голая, – в надежде бросила та и побежала к Герману. – Флешка и папка. Где?
– Там, в углу вон валяются. – Он показал плюшевым жирафом в забросанный бумажным мусором угол. – Искать надо.
– Вот иди и ищи, блин. – Софья нервно толкнула его, а сама побежала к двери. Поправив волосы и швырнув нож в тумбочку с расческами, она легонько отодвинула засов.
– Ты хоть понимаешь, на что ты пошла?! – набросилась Ржевская, стальной хваткой сжав руку женщины. Вся ее суть кипела яростью.
– Я просила тебя по-хорошему, но ты меня игнорировала, как дуру помешанную. Вот я и взяла все в свои руки.
– Как я поняла, ты хочешь себе судимость по «Хищению материалов уголовного дела»? – Она отпустила ее руку, но продолжила убивать взглядом.
– Валерия, нужно поговорить наедине, – настойчиво сказала Софья, смотря на следователя с крайним интересом.
– Мы уже говорили: я полтора часа выслушивала твой бред параноика. Прошла целая неделя, ты воспользовалась моей усталостью и так подставила перед начальством! Пришлось строить из себя дуру, чтобы не уволили. Ни я, ни ты не имеем права на оправдания, ты это понимаешь?
Софья раздраженно сглотнула, не позволяя себе взорваться, и так же настойчиво попросила:
– Давай отойдем на площадку.
Валерия скривила гадкую физиономию, обдумывая что-то. Она недоверчиво бегала глазами по спокойному лицу журналистки, а потом быстро заявила:
– У тебя минута.
Женщины отошли, а полицейские прошли в дом. Герман предоставил им все украденные элементы и сел на диван, пока те проверяли содержимое. Паренек помрачнел, облизнув сухие губы.
– Что ты можешь об этом сказать? – Софья протянула ей аккуратно сложенную салфетку. Ржевская озадаченно посмотрела на нее, но взяла салфетку и развернула: лежала пуля. Осмотрев ее на свету подъездной лампочки, следователь ожесточенно прошептала:
– Откуда это у тебя?
Софья грустно улыбнулась, опустив глаза.
– Я нашла это у Германа.
– Ты понимаешь?.. – сбиваясь, проговорила Валерия, разводя руками.
– Я это узнала из материалов дела, которые украла. Я знаю то, что знаете вы. Но понимаете ли вы, что все это означает?
– Говори яснее.
– Вещества в крови, Валерия, – возмутилась Софья, выпучив глаза. – На них специализировался твой муженек, распространял их вместе с другими средствами. Какое интересное совпадение, не кажется? – сощурилась женщина, намекая на очевидное.
Ржевская слегка успокоилась, и теперь злость сменилась напряжением.
– Я помогаю тебе, а ты помоги мне, – снова заговорила Софья, стараясь быть убедительнее. – Забудем эту неприятную ситуацию, ладно? Я просто немного превысила свои профессиональные возможности в помощь следствию. Но если я права – преступник не так неуловим, как кажется.
Следователь возмущенно вздохнула, отвернувшись к лестнице. Нервы Валерии на исходе, но все только начинается.
– Во-первых, ты мне не помогаешь, а только мешаешь. Во-вторых, верни пулю на место, чтобы он не запаниковал раньше времени.
Ярцева понимающе кивнула.
– Идите спать, я все улажу, – наконец тихо сказала следователь в то время, как подошли полицейские. Мужчина выгнул бровь, указывая на папку. Ржевская пролистала пару страниц и замерла на секундочку. Потом резко закрыла дело и с новой искрой в глазах обратилась к Софье: – Где листок с отчетом патологоанатома?
– Не знаю, он был вырван, как только мы открыли папку.
– Ярцева, – похолодела та, закрыв глаза и констатируя факт: – Я проверяла ее ровно до того момента, как вы стащили. Все было на месте, а больше к ней никто не прикасался. Это самый главный элемент дела. Я повторяю – где отчет, мать вашу?
– Я… без понятия! – опешила женщина, вскрикивая. – Правду говорю, не было его!
– Это невозможно, – монотонно заявила следователь, бегая взглядом по площадке.
Женщины замолчали, стоя в холодном подъезде. Сейчас ночь, а стены тут такие бетонные и мрачные… Когда наша жизнь станет хоть капельку теплее? Когда мы, в конце концов, выйдем из этого темного подъезда?
– Он ведь… – осторожно начала Валерия, упорно смотря в глаза собеседнице.
– Да не, – неуверенно отмахнулась Софья, усмехаясь как какой-то наиглупейшей шутке. – Он не мог…
– Ты уверена?
Софья немного засмеялась, поправив пижаму на груди. Но затем улыбка умерла, а взгляд рассеялся. Она еле слышно ответила:
– Нет.
***
– И когда будет допрос? Его арестуют?
– По идее, его должны были сразу забрать под стражу, но там возникнут вопросы по поводу нашей кражи… – объясняла Софья, отрывая виноградинку. – В общем, договорились с Валерией, что я пока присмотрю за ним.
– Получается, – постепенно догоняла Анастасия, усаживаясь на диване поудобнее, – он…
– Его пока никто не может обвинить, я должна дать показания о находке. Но мы сначала проверим твоего «члена в халате». – Женщина злорадно хмыкнула, глотая ягодку. – М! Где вы такой купили?
Софья проглотила сладкий виноград, запрокинув голову назад и изображая оргазмическое удовольствие.
– Да на рынке обычном, так намного вкуснее и натуральнее, чем в супермаркете. – Анастасия вздохнула, обняв подушку. – Знаешь, даже не верится, что в такой суматохе мы наконец можем расслабиться.
– Да уж, – согласилась подруга, обглодав уже целую кисть винограда. – Арту нужно почаще выезжать, а то мы давно не могли посидеть в нормальной обстановке. Музыку хоть послушаем, а то он все работает, да работает. «Тишину мне!»
Женщина скривила рожу старого ворчливого деда.
– Как ты, кстати, себя чувствуешь?
– Да… хреново, если честно, – призналась девушка, протирая глаз. – Полнею, блюю и ненавижу каждый день своей жизни.
– Интересное комбо, не смекаешь? – засмеялась подруга, но потом прекратила. – Слушай, я сейчас не буду строить из себя всезнающую мамашку, которая никогда матерью-то не будет, но просто спрошу: ты уверена в этом ребенке?
– Пф… – замялась Анастасия, откинувшись на спинку дивана. – Я успокаиваюсь, говорю себе: «Хей, все, что с тобой происходит, – абсолютно нормально!», но почти сразу же мне в голову лезет непонятная, как бы инородная мысль: «Все, ради чего я столько старалась, пахала всю жизнь, жертвовала и отказывалась… После девяти месяцев распухания от меня ничего не останется. Неужели потом начинать все сначала? Тогда к чему вообще сводится моя жизнь до?»
Софья поджала губы, в сомнении рассматривая свои пальцы.
– И что говорит Артем?
– Он, конечно, просит меня образумиться. Ведь думает, что это его отродье. – Она мягко усмехнулась, сразу же пожалев о сказанном. – Боже… – Девушка схватилась за голову. – Это чувство вины просто разрывает меня изнутри, мне кажется, что этот червячок в матке… Он…
– Что? – обеспокоилась женщина.
– Он убивает меня, съедает меня.
– Тася, – как-то скованно и неуверенно заговорила Софья, – ты просто боишься, это нормально. Все пройдет, я уверена. А про свою бурную личную жизнь ты Артемке пока не рассказывай.
– Посоветовала, блин. – Девушка отвернула от подруги лицо, сильнее обняв подушку.
– А что я могу еще сказать? – немного разгорячилась та, повышая голос. – У меня ни мужа, ни незапланированной беременности, ни проблем с изменами. Что я могу посоветовать? Я – не ты! Мне не понятны твои загоны.
– А как же Герман? – резко обернулась Анастасия, смотря на нее жалостливым и сырым взглядом. – Почему ты так к нему относишься? Ты хоть представляешь, как ему больно постоянно выслушивать от тебя оскорбления и буквально телом ощущать твое отвращение? Почему ты так себя с ним ведешь?
– А… – немного опешила женщина, уронив все слова. – А при чем тут вообще он?
– Да при том! – заорала Анастасия, отбросив подушку. – Мы разные и проблемы у нас разные, но мы обе в этой дыре, понимаешь? Проблема одна, просто симптомы другие.
– Какая проблема? О чем ты?
– Я… я не знаю, – сдалась девушка, отмахнувшись от подруги.
Появилось противное напряжение и неприятный, стягивающий кисловатый осадок. Журналистка взяла очки и направилась к выходу, сейчас это лучшее решение.
– Звони, если что. – Она накинула пальто и вышла из квартиры.
Все произошло быстро, еле заметно, чтобы повлиять. Анастасия закрыла дверь на ночь, выключила везде свет и поставила чайник закипать. Дом пустой.
– Да ну что тебе опять нужно? – буквально завыла девушка, хватаясь за низ живота. Снова закололо резкой, ударной болью. Вся матка будто сейчас развалится, заставляя сворачиваться вдвое. – Господи… отпусти же, пожалуйста. Прости… фух… Хватит!
Она присела на корточки, придерживаясь за область придатков и задыхаясь от боли. Руки уже тянулись к телефону, как приступ постепенно переставал бить ножом в матку, а спал на отдаленную колику. Анастасия подползла к стене и оперлась спиной, выдохнув с облегчением.
«Это неправильно, теперь я не имею права это игнорировать. Ты хочешь, чтобы он умер еще в утробе?! Чего ты добиваешься? Что ты сегодня ела? Пойми же ты, наконец, пойми, дура!!»
Девушка рвано и отрывисто дышала, пока звенел чайник на плите. Встать и выключить – невозможно, слишком тяжело и страшно двигаться. Ее ладонь аккуратно придерживала низ живота, поглаживая его ласковыми и осторожными движениями. Она встала, зажмурившись от ожидаемой боли, зашаркала к плите и выключила газ.
Свист заглох, и Анастасия мелкими шажками пошла в спальню. Чайный пакетик так и остался в чашке, а девушка, понемногу передвигая конечностями, наконец легла в кровать. Расслабление поглотило все тело, пот так и лежал солеными каплями на лбу, но теперь в сердце облегчение мешалось с чудовищной, адской тревогой. Она на грани… Осознание подступающей смерти или чего-то похожего, понимание своей беспомощности и конечности, смертности. Все тело и весь организм ощущались сломанным механизмом, который при одном неосторожном повороте рассыпется в хлам и мусор.
– Пожалуйста, Господи, помоги мне выжить, – шептала она в полусонном состоянии. – Прошу, спаси меня и его. Я обещаю, я клянусь тебе, завтра все будет по-другому.
