Светлана Раимовна Ляндина
Мышь
– Кровать здесь не большая, но вам хватит.
Галина Ивановна достала из шкаф постельное белье. Идеально белое, как и все полотенца и скатерть в этом доме. Даже шторы на окнах сверкают чистотой, на кровати лоскутное покрывало, сшитое вручную и отделанное красным кантом по краям.
– Какая красота. Кто это вышивал?! – я провела рукой по замысловатым рисункам на простыне. – Как в сказке. Будто кто-то разбросал цветы на струящемся шелке. Неужели такое бывает?
– Ой, спасибо. – Засмущалась старушка, присев на край кровати. – Это я вышивала много лет назад. Раньше ткани были хорошие, крепкие. Этому белью больше двадцати лет. Оно у меня храниться для особых случаев.
Ее голубые глаза засветились от счастья. Приятно осознавать, что для этой маленькой хрупкой женщины мы считаемся особыми гостями.
– Выспитесь хорошенько, а потом поедете. С утра я накормлю вас завтраком.
– Спасибо.
– Ладно, милая. – Она дотронулась до моей руки. – Пойду, поставлю чайник, а ты пока застели постель.
Я огляделась по сторонам. Эту ночь мы проведем вместе в этой комнате, в этом доме. Здесь пахнет сухими дровами, свежим хлебом с поджаренной корочкой и теплым молоком. Даже хозяйка дома с лучиками морщинок вокруг глаз, которую я знаю всего полчаса, и эта глухая деревня, закинутая далеко от внешнего мира – придают нашим отношениям особую ауру. Непринужденную, полную спокойствия. Они будто созданы специально для нас, чтобы донести какую-то мысль, к которой мы близки, но никак не можем понять.
Я расстелила кровать, рукой расправила вышитые цветы на подушках. В окно, через приоткрытые шторы, заглянула луна. Разлила свой нежный свет по комнате, проникнув даже в темные уголки за шкафом, и окрасила узоры на одеяле в самые экзотические цвета. Из кухни послышались тихие голоса. Сейчас они кажутся такими же загадочными, как и яркие цветы на белье. Наверное, сегодня все необычное.
Я приоткрыла дверь и прислушалась. Галина Ивановна налила в стакан кипяченое молоко и подала Андрею.
– Хорошая у тебя жена, сынок. Береги ее, она очень хрупкая.
Обхватив руками стакан, он улыбнулся. Молоко еще слишком горячее, чтобы его пить.
– Ох, нет. Вы ее плохо знаете. У нее железный характер.
– А ты не смотри на хмурый вид и грубый голос. Все что снаружи, никак не совпадает с тем, что у нее находится внутри. Она может и кажется сильной, но в душе – ранимая. Если другая женщина может позволить себе поплакать или устроить истерику, то Яна обиду держит в себе. И никогда не пожалуется на жизнь. – Галина Ивановна ненадолго замолчала, а потом добавила: – Любит она тебя сильно. Вон как смотрит, словно вы женаты первый день.
– Вы так думаете? Она редко об этом говорит.
– А зачем слова? Это ты – болтун, можешь чесать языком без остановки. А у нее все по глазам видно.
– И что же вы видите?
– Обидел ты ее сильно. Но она все равно тебя любит. Провинился?
– Да.
– Такую женщину, как Яна, обижать нельзя. Она слишком гордая, чтобы простить обман.
– Вы считаете, она меня не простит?
– Простит, – засмеялась старушка. – Ты слишком красивый мальчик. И много говоришь. Любая девушка потеряет голову от любви к тебе.
– Вы издеваетесь надо мной? – догадался Андрей. – Юмористка. Я даже поверил…
– Ох, Андрейка, какой же ты еще молодой. Хорошо, что тебе досталась такая мудрая жена. – Похлопала бабушка его по плечу. – И чего она в тебе нашла?
– Вы же сами сказали, что я красивый.
Старушка взглянула на него опытным взглядом и немного погрустнела от своих же мыслей, витающих в голове.
– Ты слишком добрый. Найдется человек, которому это будет на руку.
– Вы ошибаетесь. У меня нет врагов.
– Наивный ты, сынок. Спокойной ночи.
Она не стала дожидаться, когда он допьет молоко, махнула рукой и ушла в свою комнату.
На улице снова посыпал мокрый снег. Галина Ивановна так натопила печку, что в доме стало даже немного душно. Я убрала теплое пуховое одеяло в шкаф и бросила на кровать легкое покрывало. Через минуту зашел Андрей, завел будильник на телефоне, положил его на стул рядом с кроватью, затем разделся и нырнул ко мне под покрывало.
Холодные руки захватили меня в плен.
Огромная луна нескромно проникла сквозь легкие занавески, скользнула ярким лучом по голому плечу Андрея. Я четко разглядела каждый изгиб его молодого тела.
Ненормальное желание вспыхнуло в нас одновременно. Мы долго ждали этого момента. Андрей был прав, когда остановил меня в прошлый раз. Любовь не должна быть спонтанной, она имеет право на большее, чем просто секс.
Наша любовь вылились в нечто прекрасное, о чем невозможно представить в мыслях, ее можно только прочувствовать каждой клеточкой тела, душой, сердцем и тем, что находится ниже живота.
Волна удовольствия прокатилась по сильному телу; еще одно легкое, но уверенное движение, и Андрей обмяк в моих руках. Я уткнулась носом в его влажную от пота грудь и закрыла глаза. В голове пронеслись воспоминания о нашей первой ночи, которую много лет я пыталась забыть. Тогда он был молоденьким мальчиком: горячим, нетерпеливым. И к моему удивлению, ничего не изменилось. Он все тот же ненасытный восемнадцатилетний парень, которому нужно все и как можно быстрее. Опыта у него не прибавилось, что очень удивило меня, но со временем он стал мягче и менее стеснительным.
– Я люблю тебя, – прошептал Андрей с сильным акцентом. – И больше не хочу потерять.
– Все зависит от тебя.
– Нет. Все зависит от того, что хочешь ты. Я не такой умный чтобы догадаться, о чем ты думаешь. Разговаривай со мной, Яна, пожалуйста. Раньше мы много говорили. Ты делилась со мной всем.
– Это было раньше.
Горькая правда задела за живое. Он поджал губу от обиды, но все же не сдался.
– Ты когда-нибудь простишь меня?
– Конечно, – пообещала я.
Большие руки сжали меня с такой силой, что я чуть не задохнулась.
– Яна…
– Ничего не говори, – остановила я его. – Неужели мои поступки…
– Не умею я так! – воскликнул он, вцепившись пальцами в мои плечи. – Я привык говорить вслух о своих чувствах. И хочу слышать о твоих!
Он лег на меня сверху, придавив к кровати всей своей массой. Наши губы снова встретились в жадном поцелуе. Только он умеет так любить. Только его грубые ласки приводят меня в восторг и заставляют задыхаться от наслаждения.
И я сдалась.
– Я прощаю тебя.
Андрей замер. Мне показалось, он даже перестал дышать. Губы побледнели, в глазах – мольба. Ему мало моего прощения. Ему нужно большее.
– Скажи, – попросил он. – Пожалуйста, Яна, скажи.
– Не торопи меня, Андрей.
– Мы и так потеряли полжизни.
– Мы потеряли главное в жизни.
– Чего же?
– Доверие.
– Ты же простила меня?
– Тебе этого не достаточно?
– Неужели мне придется всю жизнь расплачиваться за свою глупость?
– А ты не готов?
– Я готов. Если ты скажешь…
Сколько можно говорить? Сколько нужно времени, чтобы я призналась в очевидном? Саша – мой муж, но мне нужен другой мужчина. И я знала об этом всегда, только жила много лет с закрытыми глазами!
Набравшись смелости и глубоко вдохнув, я посмотрела ему в глаза и уверенно сказала:
– Я люблю тебя.
Андрей крепко обнял меня.
Огромный камень свалился с души. Он давил на меня много лет и не давал двигаться вперед. И вот теперь, я стала свободна.
Утром Галина Ивановна приготовила нам сытный завтрак, потом собрала в дорогу пакет с пирогами. Не понятно, когда она успела, но пироги оказались горячими, с румяной корочкой. После бессонной ночи, уставшие и довольные, мы неторопливо доели яичницу с колбасой. У Андрея улыбка растянулась на пол лица, теперь он молчит, не болтает лишнего. Старушка, видя его приподнятое настроение, хитро взглянула в мою сторону и, не проронив ни слова, налила в кружку теплого молока.
– Я бы хотела отблагодарить …
– Это хорошо, – перебила меня бабушка. – Приезжайте ко мне летом. Здесь так красиво: сосновый лес за опушкой, а там дальше – большое озеро. Ягода поспеет, огурчики, помидорки. Затопим баню.
– Приедем, – улыбнулась я.
Всего на мгновение, в ее глазах промелькнула грусть. Она, точно так же как и я, не умеет выражать эмоции в словах. Но жизненный опыт научил ее быть мягче.
Она поцеловала Андрея в макушку, костлявыми пальцами взъерошила его крупные кудри на челке.
– Приезжайте, дети. Я буду рада.
Мы сели в машину, на улице еще темно.
Только дом Галины Ивановны исчез из вида, как из моего телефона посыпались сообщения о пропущенных звонках: от Саши, от детей. Больше всех звонил Павел.
Андрей мельком взглянул на телефон, настроение сразу упало.
– Позвони ему, – коротко сказал он и снова перевел взгляд на дорогу, скрытую плотным туманом.
На часах пять утра. Только я собралась набрать номер мужа, как он сам позвонил.
– Девочка моя, как ты? – родным голосом спросил Саша. – Где вы? Я всю ночь не мог до вас дозвониться.
Слова застряли в горле.
Пока я перебирала в голове возможные ответы, Саша забеспокоился.
– Яна?
– Мы… Юля…
– Тебя плохо слышно.
Андрей забрал у меня телефон, я не стала сопротивляться. Все равно не смогу ничего объяснить ему, только придется врать и оправдываться. А оправдываться уже не смысла.
Дрожь пробежала по телу, я укуталась в теплую куртку по самый нос.
– Пап, привет. Да. Где-то через пять-шесть часов. Дорога плохая. Деревня Тихая. Слышал? Ну, да – та самая. Да. Яна сильно перенервничала, поэтому… Хорошо. Да, поели. Что? Здесь плохая связь. У меня все в порядке. Приеду и выпорю. Обязательно. И я тебя, пап. Пока.
Некоторое время мы молчали. На улице стало светать. Серый туман, повисший тонкой полосой над лесами, постепенно растаял и унесся в сторону реки. Андрей откинулся назад, одной рукой крепко ухватился за руль. Ночью ему удалось поспать всего пару часов, и усталость дала о себе знать.
Немного согревшись, я кинула куртку на заднее сидение.
– Поспи, мышь. Ехать еще долго.
– Я пыталась, но не получается.
– Тогда, поговори со мной. А то я засну.
– О чем ты хочешь поговорить?
– Не знаю. Нам о многом нужно друг другу рассказать. – Он потер пальцем уставшие глаза. – О тебе и о детях я знаю все со слов бабушки. Она подробно мне рассказывала все, что происходило в вашем доме. Иногда я приезжал в Россию и видел тебя.
– Меня? – чуть не выронив из рук бутылку с водой, воскликнула я. – Ты видел меня? Когда? А почему я не видела тебя?
– Напротив твоего офиса есть маленький ресторан.
– "Прага"?
– Да. Он самый. Я садился за столик возле окна и наблюдал за тем, как ты приезжаешь на работу. Иногда, ты была с Аленой, иногда с Юлькой, но чаще всего одна.
– И как часто ты следил за мной?
– Я редко приезжал в Питер. Но если останавливался на неделю, то каждый день приходил в этот ресторан.
– Почему ты ни разу не подошел ко мне? Почему только сейчас решил появиться в моей жизни?
– Как я мог подойти к тебе? Я такое натворил, что… – в голосе проскользнула горечь. На этот раз он не решился посмотреть мне в глаза. – Отец запретил мне тебя видеть. Я поклялся, что больше никогда не подойду к тебе близко.
– Понятно, – сухо отрезала я.
Он фыркнул, разозлившись на самого себя.
– Яна, я был тупым подростком. С моей стороны было подло, так поступить с тобой. Но я любил тебя, и не знал, что делать. Я думал, что он не жениться на тебе, и ты вернешься ко мне. Мне так хотелось, чтобы он знал про нас, и чтобы он бросил тебя. Но он бросил меня. Только годы спустя, я осознал, какую совершил ошибку. Но уже было поздно. Я потерял все: тебя, Юльку с Павлом, отца.
– Ты сам меня отдал ему.
– Теперь я это понимаю. Но тогда … Мне было девятнадцать. Я не мог состязаться с отцом. Он во всем превосходил меня. Что я мог дать тебе? И что дал он? У него были деньги, опыт, власть, дети. У меня не было ничего.
– У тебя было все, что нужно мне.
– Это ты так думаешь, но…
– А что изменилось сейчас? Ты стал богатым или набрался какого-то опыта? Что? По-моему ты такой же, как и тогда. Но я все равно люблю тебя.
– Не надо ни на что намекать. – Завелся он, понимая о каком опыте я говорю. – Все совсем не так, как ты думаешь. Я имел в виду другое.
Мы снова замолчали. У каждого из нас своя версия на счет происходящего. У каждого своя правда. Не стоит сейчас копаться в прошлом и искать виноватых. Мы оба врали друг другу, и любили друг друга.
– Когда вы снова начали общаться? Почему он тебя простил?
– Отец? – вынырнув из своих мыслей, переспросил Андрей. – Он приехал ко мне на свадьбу.
– На первую или на вторую?
– На вторую.
– А как он узнал, что ты женишься?
– Для меня до сих пор это загадка. – Пожал он плечами. – Мы не общались с ним с тех пор, как он посадил меня на самолет и отправил в Англию. Больше я его не видел, не звонил и даже не писал письма. Но он каким-то образом узнал, что я живу в Германии, и что собираюсь жениться. Приехал на свадьбу, и там мы помирились. Конечно, это трудно назвать примирением. Ему было плевать на мои чувства. Он продиктовал мне правила, которые я обязан был соблюдать, взял с меня клятву, что я больше к тебе не подойду, и уехал. Только через год, когда я приехал в Россию, мы более или менее начали нормально общаться друг с другом. Хорошо, что Настя была рядом, а то бы мы…
– Настя? Ты видишься с ней?
От возмущения перехватило дыхание. Как он может при мне говорить о ней?
– К чему такой вопрос?– удивленно посмотрел на меня он. – Мы часто с ней видимся.
– А ее муж, как относится к вашей дружбе?
– О чем ты говоришь, Яна? Не понимаю. Почему ее муж должен к этому как-то относиться?
– Ах, ты забыл? Тебе напомнить, что ты спал с ней? Или сам вспомнишь?
Андрей резко нажал на педаль. Тормоза издали неприятный скребущий звук. Машина послушно съехала на обочину и остановилась, чуть завалившись на правый бок.
Выпучив на меня свои круглые глазищи, он заорал:
– Что за чушь ты несешь?! Настя мне, как сестра. Как я мог спать с ней?
– Ты сам мне об этом говорил! – я толкнула кулаком его в грудь. – Ты…
Он схватил меня за плечи с такой силой, что под толстой курткой хрустнули мои бедные косточки.
– Это был розыгрыш, Яна! Мы специально так сказали, чтобы ты приревновала меня к ней. Господи, как ты могла так подумать обо мне?
– Идиоты, – прошептала я. – Зачем вы это сделали? Я столько лет не общалась с ней, думала, она – шлюха. Ссорилась из-за нее с Сашей. А вы, видите ли, пошутили!
– Надеюсь, ты не сказала об этом отцу?
– Да пошел ты!
Я прижалась щекой к запотевшему стеклу. Первые солнечные лучи проникли сквозь толстую стену из высоченных сосен. Андрей что-то прорычал сквозь зубы и тоже отвернулся в другую сторону, демонстративно надув губы. У него это всегда хорошо получается.
Через пару минут, он остыл, и, чувствуя себя виноватым, осторожно дотронулся до моей руки.
– Хочешь есть?
– Хочу, – рявкнула я грубо. У меня не получается, так быстро менять свое настроение.
– Там есть кафе. Хочешь, куплю шаурму?
– Хочу, – уже более дружелюбно ответила я.
Он вышел из машины и, озираясь по сторонам, перебежал через дорогу. Огромная фура пронеслась мимо него с бешеной скоростью. Грязь, летящая из-под колес, повисла в морозном воздухе.
Я откинулась на мягкую спинку сидения и закрыла глаза. Как давно я не ела шаурму? Даже не помню. В нашей семье не принято покупать дешевый фастфуд в грязных забегаловках. Мы предпочитаем питаться домашней едой или ходить в дорогие рестораны. Саша считает, что здоровое питание – залог хорошего самочувствия. Детям запрещено покупать пирожки или гамбургеры на улице. Мы не устраиваем пикники, потому, что еда на костре содержит канцерогены. Не берем в супермаркетах майонез, кетчуп, так как их можно приготовить самим из свежих домашних продуктов. Колбаса и сосиски – самый страшный яд, они не живут в нашем холодильнике. Мы питаемся только правильной едой, которая готовится из правильных продуктов.
Поэтому, как только я услышала слово "шаурма", мое настроение сразу же улучшилось.
Андрей вышел из кафе с небольшим пакетом в руке. Пока он переходил через дорогу, у меня потекли слюни, от предвкушения вкусного обеда. Запах жареного мяса и овощей мгновенно заполнил все пространство салона автомобиля.
– Я не знал, с чем ты любишь, и взял с курицей. – Он уселся поудобнее и протянул мне сверток с горячей шаурмой. – Если ты любишь со свининой, я схожу и возьму другую.
– Все хорошо. Спасибо.
Я откусила маленький кусочек и подержала его во рту, чтобы почувствовать вкус маринованных овощей. Тонкий лаваш, пропитанный соусом, пробудил еще больший аппетит.
– Чудесно, – проговорила я, смакуя каждый кусочек мяса.
– У тебя такое выражение лица, как будто ты ешь не пирожок из придорожного кафе, а устрицы в Бретани на берегу Изумрудного берега.
– Ты ошибаешься. Лучшие устрицы в Хорватии с фермы Мали Стон. Но во Франции они тоже бесподобны.
Андрей улыбнулся и принялся за еду. Для него эта пища привычна. Пока он учился в университете, приходилось питаться, как попало: в захудалых учебных столовых, в кафешках, продающих быструю еду, а иногда покупать готовую еду в супермаркетах и разогревать ее дома.
– О чем ты сейчас думаешь? – спросил он, вытирая рот влажной салфеткой. Мой блаженный вид не дает ему покоя.
– Сегодня я нарушила много правил, и как ни странно, мне стало хорошо.
– Правил?
Он как-то хитро улыбнулся и завел машину. Видимо что-то щелкнула у него в голове.
Только через час мы выехали из леса, затем снова вернулись на трассу и помчались с огромной скоростью в сторону города.
– Еще одно правило? – усмехнулся он. В глазах блеснули озорные искорки.
– Такого у меня еще не было, – не подумав, сказала я.
– Серьезно? Ты никогда не занималась сексом в машине? – Увидев мой ответ в глазах, он еще раз переспросил: – Серьезно? Не может быть. Сколько тебе лет, девочка? Чем ты занималась в жизни?
Как объяснить человеку, что я многое чего не делала в жизни, чего делают все нормальные люди, в нормальных семьях. Я лишена некоторых удовольствий. Мой муж – деловой человек, мы видимся редко. У нас нет времени ходить в парк, гулять по тенистым улочкам, взявшись за руки. Мы никогда вместе не выбираем детям подарки на день рождения. Никогда не покупаем продукты для дома, это делает бабушка с Ирой. Я не помню, чтобы мы хоть раз ели мороженое на улице или прятались от дождя под кроной огромного дуба. Все это я делала в своей жизни, но очень давно. Все это было когда-то для меня доступно. Но не с мужем…
– О чем задумалась? – спросил Андрей. – Мне нравится твоя улыбка. Это шаурма такая чудодейственная, или я в лесу хорошо постарался? Может, мы еще заедем куда-нибудь? У меня остались силы. – Я ткнула его кулаком в плечо, но он еще больше завелся. – Нет, правда. Мне интересно, о чем ты думаешь. Расскажи. Пусть это будет даже чем-то неприличным и очень запретным. То, о чем ты никому не говорила.
– Неприличным?
– Есть же у людей такие вопросы, на которые хочется услышать ответ – а задать не можешь, потому, что они слишком откровенные.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, например, сколько сантиметров…
– Ты меряешь в сантиметрах? – сморщила я нос. – Это слишком вульгарно, Андрей. Даже для тебя.
– Я не о том.
– А я о том. Ты сам просил, говорить откровенно. Твои сантиметры я знаю, поэтому спрошу о другом. Где ты взял такие трусы?
– Трусы? – Он не сразу понял, о чем я веду речь. – Чем тебе не нравится мои трусы?
– Они забавные. Я никогда не видела у мужчин трусы в горошек.
– Янка, это не горошек, а точки. Они известной американской марки. Ты что совсем не следишь за модой?
– За трусами – нет, – совершенно серьезно ответила я, чем еще больше рассмешила его.
– Тебя интересуют только мои трусы?
– Конечно, нет. Мне интересно, почему ты так сильно потеешь? Или почему ты так много ешь? Почему ты стал таким волосатым? И откуда у тебя шрам на левой ноге над коленом? Почему от тебя пахнет детским мылом? Ты что не пользуешься гелем для душа или обычным мылом?
– Я даже не знаю с чего начать! – задыхаясь от смеха, еле проговорил он и пальцем смахнул со щеки скатившуюся слезу.
Я уже стала забывать, как он умеет заразительно смеяться, словно маленький ребенок, которого щекочут за пятки.
– Начни со шрама, – сказала я, как можно серьезнее.
– Ладно. – Он сделал глубокий вдох. – Еще в студенческие годы, мы с друзьями пошли в бар и напились там, как свиньи. Позже, к нам присоединились ребята с другого курса, и мы затеяли соревнования, кто больше выпьет пива. Я был судьей.
– А зачем нужен судья? Разве и так не видно, кто больше выпьет?
– Судья обязательно нужен. Тут свои правила. Один из этих пьяниц начал хитрить и не допивал по несколько глотков из бокала. Я возмутился, за что и получил по роже. Завязалась драка, и мне один здоровенный хрен порезал ногу осколком разбитой бутылки. Я попал в больницу, где мне наложили пару швов. А на следующий день меня вызвал директор университета и сообщил, что я лишен стипендии до конца учебы.
– Оказывается вы бунтарь, товарищ Нуманов? Не ожидала.
– Наверное, – скромно проговорил он. – А насчет мыла мне трудно ответить. Я никогда не мылся детским мылом. Ну, если только мама использовала его, чтобы оттереть мои вечно грязные в мазуте руки. Маленьким я очень любил лазить с отцом под машиной и что-нибудь чинить.
– Значит, ты пропах им на всю жизнь, – подытожила я.
– Какой там у тебя следующий вопрос? Про волосы?
– Да.
– Знаешь, почему я стал таким волосатым и вечно потею? Потому, что я вырос. Да, детка. Я не тот мальчик, которого ты помнишь. Я здоровенный, волосатый мужик. Иногда ругаюсь матом и храплю по ночам, а еще пью водку и много ем. Я ответил на твои вопросы?
Я отмахнулась рукой и промолчала. У меня больше нет вопросов.
Его телефон издал глухой звук, на дисплее высветилась фотография мартышки.
Андрей сразу ответил.
– Да. Привет. – Голос стал мягче. – Ты настоящая чума, Орлова! Я отдал тебе их еще на прошлой неделе. Почему не можешь? Посмотри на своем столе. Да. Нашла? Они в желтой папке. Ну, ты и древняя, Катька. Я же тебе предлагал скинуть на флэшку, а тебе все бумагу подавай. Из какого ты века выползла, задрыга? Да, да, да. Я понял. Да пошла ты… Знаешь куда? Именно. Пока.
Он убрал телефон в карман куртки. Меня чуть не разорвало любопытство. А может это ревность. Я вспомнила его разговор с Сашей, когда он рассказывал о своей девушке Кате. И тогда, это ужасно гадкое чувство, впервые за последние годы, заползло ко мне в душу.
– У меня еще один вопрос?
– Еще? – обрадовался Андрей. – Какой?
– Ну… – замялась я.
Но он меня опередил.
– Мой рост сто девяносто один. Вес примерно около восьмидесяти двух килограмм. Размер обуви сорок четвертый. Первая группа крови, положительная. В детстве переболел ветрянкой и еще какой-то хренью. Не помню какой. Цвет глаз – карий, волосы русые. Знаю три языка: русский, английский, немецкий. Люблю читать классику: Достоевского, Булгакова, Цветаеву. Из музыки предпочитаю рок, но только зарубежный. Я работаю архитектором в питерской мастерской, известной во всем мире. К тому же являюсь лауреатом Притцкеровской премии. Холост. Имею недвижимость в Берлине. Автомобиль Мерседес S – класса.
– А размер одежды? – строго спросила я, а сама прыснула от смеха. – Не говори. Я знаю.
– Верх – пятьдесят два, иногда пятьдесят четыре, низ – пятьдесят. – Не обращая внимания на издевки, серьезным тоном отрапортовал Андрей. – Кажется, я тебе все рассказал? Ах, нет. Еще забыл сказать, что я влюблен. Это самый важный пункт.
– И в кого же?
– Есть одна дама.
– Расскажи мне про нее.
– Ты ее лучше знаешь. Но если ты хочешь…
– Я хочу услышать о твоей девушке, а не о себе.
– Какой девушке? – бросив на меня невинный взгляд, удивился он.
– Тебе лучше знать.
– У меня нет девушки. Или ты спрашиваешь про мою бывшую жену?
– Я спрашиваю про Катю.
– Что за Катя? О ком ты говоришь?
– С которой ты работаешь, и которая сейчас тебе звонила. Ты сам говорил Саше, что встречаешься с ней.
– А! Задрыга! – засмеялся он. – Катька не моя девушка. Мне пришлось так сказать отцу. Он вынес мне весь мозг своими нравоучениями. Каждый раз, когда мы с ним видимся, он спрашивает, есть ли у меня девушка. Вот я и порадовал его, сказал, что есть.
– Зачем врать? Саша не дурак, он сразу догадается, что ты его обманул.
– А что я должен был сказать? Что я люблю его жену?
– Надо было сказать, что у тебя никого нет.
– Да, ладно тебе, мышь. Не переживай. Пусть думает, что Катька моя девушка.
– А тебе она нравится? – осторожно спросила я.
– Если бы ты ее видела, то никогда бы не спросила об этом.
– Она такая страшненькая?
– Вроде нет. – Задумался он. – Она не страшная. Нет.
– Тогда что в ней не так?
– Она ужасная мартышка. Просто кошмарная баба. Как ее терпит муж – не представляю.
– Она замужем?
– Конечно, она замужем, у нее подрастает пацан, чуть помладше Павла.
Мы свернули с трассы и заехали на заправку. До дома осталось всего пару километров. Андрей накинул куртку на плечи и вышел из машины. Я позвонила Саше и сообщила, что мы находимся уже рядом с нашим поселком.
– Почему так долго? – строго спросил он. – У вас что-то случилось?
– Все хорошо. Просто попали в пробку под Тосно и простояли несколько часов.
– К черту твои оправдания. Я смотрел по навигатору, вся трасса свободна. Ремонтные работы закончились еще неделю назад. Где вы могли найти пробки? Может, вы едете через Мурманск или идете пешком до самого Питера?
Его вопросы застали меня врасплох.
– Я хочу поговорить с Андреем, – жестко сказал он, почувствовав мое замешательство.
– Его сейчас нет. Он заправляет машину.
– Как приедете домой, сразу же позвоните мне. Пусть Андрей объяснит, где вы мотались столько часов. Поняла?
– Да. Поняла.
Я убрала телефон в сумку. На часах уже почти двенадцать. Андрей сел в машину и сразу же заметил мое невеселое настроение.
– Что-то случилось?
– Ничего.
– Это он звонил?
Я кивнула головой.
– Теперь так и будет, Яна. Ты должна для себя решить…
– Я уже все решила.
Андрей испуганно взглянул на меня. С одной стороны ему интересно, что же я решила. С другой стороны – страшно, а вдруг мое решение не совпадет с тем, чего он ожидает.
– И что будет дальше? – осторожно спросил он, еле шевеля побелевшими губами. – Хотя, нет. Ничего не говори. Второй раз я этого не переживу. Пусть все идет своим чередом. Только не бросай меня сейчас, пожалуйста. Не надо, мышь. Я не прошу…
– Андрей.
Он глубоко вдохнул, замер, обреченно сложил руки на коленях.
– Я люблю тебя, – сказала я, дотронувшись рукой до его щеки. Наши глаза встретились.
Он улыбнулся. В этот момент мне не пришлось ничего объяснять. Теперь мы понимаем друг друга без слов.
Мы подъехали к дому, Юля выбежала к воротам в одном тонком платьице и сланцах надетых на босые ноги. Пока Андрей загонял машину в гараж, бабушка с Ирой нетерпеливо топтались у двери. Наша бессмысленная поездка – главная тема на сегодняшний день.
Уже в доме, я наконец-то обняла дочку, и мы вместе расплакались. Хрупкое тельце задрожало в моих руках.
– Мамочка, прости меня, пожалуйста. Я больше так не буду, – слезно запричитала Юля.
– Отец мне велел выпороть тебя, – вмешался Андрей. Закрыв за собой входную дверь, он погрозил ей кулаком. – Ну, коза, тебе достанется. Разве так можно? Мать чуть до инфаркта не довела. А что, если бы я не пришел? Она бы одна поехала в такую даль искать тебя.
– Ужас! – воскликнула бабушка, схватившись за голову. – Даже страшное такое представить. Теперь она надолго будет наказана. Александр приедет через пару дней и устроит ей взбучку. Вот тогда мало не покажется.
Юля жалобно взглянула на меня.
– Мамочка, ты меня простишь? Пожалуйста! Заступись за меня перед папой.
– На сей раз я не смогу тебя защитить. Ты слишком далеко зашла.
– Он тебя послушает…
– Я ему недавно звонила. У него такое настроение… Боюсь, что на этот раз, не послушает.
Андрей поднялся наверх и переоделся в свою одежду. Через несколько минут Ира позвала всех на кухню. Уже с самого утра для нас готовился обед, бабушка не знала, чем нас порадовать и нажарила целую сковороду котлет, единственное блюдо, от которого в нашей семье никто не отказывается. Пока мы ели, Юля не переставала говорить. Они с Игорем поссорилась уже на вокзале, она не захотела возвращаться домой и отправилась на автобусе к своей подружке. Только не к Софье, а к девочке, которая ходит с ней на танцы. Ей в голову не пришло, что я кинусь ее искать. Она отсиделась у подруги, выплеснула свои обиды и довольная вернулась домой. Бабушка встретила ее на автобусной остановке, и они сразу забили тревогу, когда не обнаружили меня дома.
– Твой телефон молчал. У Андрея тоже. Его машина во дворе, одежда в комнате. А уж когда, я нашла записку на столе – тут же поняла, что вы поехали искать эту несносную девчонку.
Бурча себе под нос, бабушка собрала тарелки со стола. Ее все еще потряхивает от пережитого волнения, голос нервно срывается: становится то тише, то переходит на крик. В глазах слезы.
– Забудем эту историю. Главное, все живы и здоровы, – сказала я. – Все дети совершают ошибки. Надеюсь, Юля получила хороший урок.
Мы переглянулись с Андреем. Он подмигнул мне и залпом выпил стакан теплого молока. На душе стало легче. Все немного расслабились. И даже Юля ненадолго замолкла, пока ковырялась вилкой в остывших макаронах.
– Мне пора. – Андрей встал из-за стола. – Спасибо, добрые женщины. Но мне еще нужно добраться до дома. Завтра я улетаю в Берлин.
– Ты уезжаешь? – удивилась я, впервые услышав про поездку.
– Нужно решить кое-какие вопросы, связанные с разводом. Но я ненадолго, всего на пару недель. Подпишу документы – и назад.
– А мы через десять дней улетаем на Бали. – с улыбкой на лице, сообщила Юля.
– Зачем? – он посмотрел на меня испуганными глазами.
– Мы едем всей семьей отдыхать. Папа наконец-то взял отпуск на целый месяц. А у нас как раз начнутся весенние каникулы, – ответила девочка. – Разве он тебе ничего не говорил?
Андрей грустно улыбнулся, ни слова не говоря и даже ни с кем, не попрощавшись, вышел в холл, взял в руку куртку. Через минуту дверь хлопнула. Я пошла за ним.
Зима разошлась не на шутку: подул ледяной ветер, с неба срывается колючий снег, морозный воздух щиплет лицо. Андрей зашел за угол дома и прислонился спиной к кирпичной стене.
– Надень куртку.
Я встала рядом. Ветер забрался под тонкую рубашку, Андрей зябко передернул плечами. Крупные локоны на челке разлетелись в разные стороны.
– Почему ты мне не сказала про поездку?
– Я тоже про Берлин впервые слышу.
Он обхватил меня руками за талию и прижал к себе с видом полноправного хозяина. Теперь именно так он себя чувствует.
– Не надо. Нас могут увидеть.
Я попыталась вырваться, но он еще сильнее обнял меня.
– Скажи, – потребовал он, вцепившись зубами в мое ухо.
– Не сейчас.
– Сейчас. Или я тебя не отпущу. Скажи.
– Если кто-нибудь выйдет и увидит нас…
