Василий Панфилов
Эффект бабочки
– Социалист? – С любопытством, под которым пряталось холодное бешенство, – поинтересовался бывший.
– Если только социал-демократ, – отвечаю честно, вспоминая европейскую модель социальных гарантий, – но не коммунист. Поймите – интересы России для меня понятны, но это не моя Родина. Помочь в случае беды не откажусь, если это не будет слишком обременительно. Но именно стране и народу, а никак не маленькой социальной группе отщепенцев.
– Отщепенцев? – Ротмистр зло усмехнулся, – едко. Но признаться, вы правы – именно отщепенцы. Я, да и большинство моих товарищей считаем свою миссию важнейшей для сохранения сперва культурного наследия, а потом и Империи… Но с формальной точки зрения вы правы. Тем не менее, ваш старший компаньон обратился именно к нам.
– Старший он только по возрасту, – отвечаю с ленцой, – хотя сам Аркадий Валерьевич может считать иначе.
– Заметил, – желчно рассмеялся ротмистр, – самомнения у вашего товарища много, а вот со здравым смыслом и особенно воспитанием порой наблюдаются трудности. Как это сочетается с умением бывалого юриста и чинуши, мне трудно понять.
– Товарищ? Нет, случайный попутчик, не более. Так уж сложилось, что мы оказались вместе. Так получилось… Есть кое-какие тайны, за которые можно получить немало денег, но есть и опаска расстаться вместо этого с жизнью.
– Ваши… наниматели?
– Есть моменты, заставляющие предполагать за ними слишком резкую смену поведения.
– Хм…
– В детали вдаваться не буду, но с учётом неправильного поведения наших нанимателей стало ясно, что вытащить каштаны из огня мы можем, только вот в живых после этого не останемся. Вкратце – мы либо доверяемся доброй воле наших нанимателей, которой у нас нет ныне доверия… План был изящным, но… веры больше нет. А без их помощи…
Пожимаю плечами и Илья Алексеевич договаривает:
… – ввязываетесь в противостояние с РОВС, не зная о нас почти ничего и не имея покровителей. Так хорошие каштаны-то?
Задумываюсь, пытаясь для достоверности подобрать аналоги знаниям попаданцев и похоже, получается неплохо – белогвардеец подбирается, как рысь перед прыжком.
– Хорошие. Но вот уцепим ли мы всё или краешек, сказать не могу. Интуиция подсказывает мне, что там не столько деньги, сколько некие документы. Материал для шантажа, акции или что другое – не знаю, но куш большой. Слишком большой для людей без покровителей.
– Аркадий Валерьевич рассказывал несколько иное, – пробует меня на излом бывший.
– У каждого из нас свой кусочек информации и своя голова на плечах для её интерпретации.
– Что вам – лично вам хотелось бы получить? – Ротмистр бесцеремонно вглядывается в глаза.
– Денег – достаточных для покупки качественного паспорта одной из приличных стран…
– Паспорт мы вам достанем, – перебивает белогвардеец, пытаясь давить.
– Не стоит беспокойства, – не скрываю иронии, – справлюсь. Деньги на паспорт и на более-менее приличную жизнь… года на два хватит. Дальше сам. Молодой, неглупый – выплыву. А нет, так и миллионы не помогут.
– А если пустышка? Какие гарантии вы можете дать?
– Никаких, – киваю согласно и глажу высунувшего морду бизона по носу, угощая припасёнными подсоленными сухариками, – и кроме того, нас могут переиграть. Не вам рассказывать о внедрённых в РОВС агентах едва ли не всех разведок мира, и внутренних течениях в вашей организации. Но заметьте, я не требую невозможного – не мой это уровень и не моя война.
– Ваш старший компаньон более чем уверен в имеющемся сокровище, – снова забрасывает наживку чуть скривившийся бывший.
– Возможно, он знает больше меня, а скорее – возраст. В его возрасте лучше один раз рискнуть в Большой Игре, а там или пан или пропал. Всё лучше прозябания одинокого старика без средств и родни. Я свой кусочек информации отдам и отойду в сторону. Что будут делать остальные компаньоны, это их дела.
Покивав неопределённо, Тимофеев закрыл тему и распрощался.
Глава 5
– Недурственно, – поправив очки с золочёной (или всё-таки золотой?) оправой, констатировал сидящий в одних семейниках и майке Аркадий Валерьевич, которому я детально, с вычетом несущественных подробностей, передал разговор с ротмистром, – для новичка очень даже недурно. Или не новичок?
– До сих пор поверить в реальность происходящего не могу, – раздражённо дёргаю щекой, – будто в игрушке компьютерной. Отстранённо всё воспринимаю.
– Маловато всё-таки запросил, – подал голос Максим со своей койки, – деньги на паспорт да на скромную жизнь… Ты вообще в курсе, что более-менее приличная жизнь по нынешним понятиям – это крохотная неотапливаемая комната в подвале или мансарде и двухразовое питание?
– Вы немного преувеличиваете, Максим, – усмехнулся Валерьевич, вытянув босые ноги с кривыми желтоватыми ногтями.
– Пусть, – кивнул бандит, вставая с кровати и обмахиваясь влажным полотенцем, – и что? С некоторой натяжкой можно и так трактовать.
– Формально да…
– Пусть, – прерываю спор, – это и к лучшему. Во-первых, такую сумму точно отдадут и вряд ли будут искать в случае неудачи. Во-вторых, боюсь я больших денег… Нет, Макс, не из-за белогвардейцев! Вернее, не только из-за них. Просто… мы здесь чужие, верно? Мало того, что выделяемся необычными манерами и речью, так ещё и привычки другие. К комфорту привыкли, к развлечениям, к намного большей свободе.
– Вразнос пойти опасаешься? – Улыбнулся Максим, промокая потное лицо – жарко по летнему времени, а в нашей каморке и окон нет, так что к жаре добавляется влажная духота.
– Боюсь. Даже не об аферах говорю, а о бытовых привычках. Будет денег чуть больше необходимого минимума, так начну тратить на кино, на комнату получше, на комфорт…
– Плохо ли? – Возразил Аркадий Валерьевич с усмешечкой, – или вы сторонник аскетизма? Кончатся деньги через те же года два, но хоть поживёте по-человечески.
– По-человечески, – вздыхаю, похрустывая пальцами рук, – без интернета, телевиденья и нормальной медицины? Ну-ну… Я больше всего боюсь, что с деньгами вжиться в этот мир не смогу, понимаете? Нужны либо большие деньги для создания хотя бы относительно привычного комфорта, либо привыкать к здешним реалиям. Как бы…
Вспоминаю, что нужно взъерошить короткую бородку – одна из привычек, тщательно выставляемых напоказ. Сменю личину и сброшу их, как старую кожу.
– Вспомните, сколько здесь получает… мм, ну хотя бы разнорабочий. На достойную жизнь по нашим меркам явно не хватает, верно? Койку снимать, невкусно питаться да время от времени покупать подержанную одежду, откладывая гроши на вовсе уж чёрный день. Будут нормальные деньги, никто ведь из нас не пойдёт работать на стройку. На жопе будем сидеть и искать достойную работу. А нет её… потом деньги кончатся, а работы всё нет. И реалии местные всё так же пугают. Потратил несколько лет и снова стоишь на старте, только теперь ещё и депрессия надвигается.
– То есть вы хотите сами себе пинок под зад сделать?! – Засмеялся Аркадий Валерьевич, – чтобы вживаться в реалии этого времени?
– Да! Отсутствие комфорта не пугает, я в хостелах[31] постоянно останавливался и автостопом путешествовал. Всю Европу и половину Азии объездил. Самое главное правило в таких путешествиях – брать деньги по минимуму, впритык. Тогда мышление начинает подстраиваться под реалии, не пытаясь решать проблемы деньгами.
– Интересно, – Аркадий Валерьевич перестал смеяться, пристально глядя мне в лицо, – а всё-таки, что так мало запросили? Почему не хотите работать с нами и дальше? У нас с Максимом запросы заметно повыше и ничего… проглотили.
– Проглотили, – ухмыляюсь кривовато, – да вот дадут ли? Ладно, вы девяностые прошли и вообще… может и выкрутитесь, да с прибылью. У меня такой школы нет, да и вклад в общее дело минимальный – это вы вспоминали всё про белогвардейщину и аферы вокруг эмигрантов, не я. Вы накрутили схему, прикручивая детальки из разных конструкций и лакируя их тайнами и недомолвками. Выйдет всё хорошо – ваша удача, не выйдет – ваш провал.
К разговору добавил немного эмоций, показав ссыкуна, вляпавшего ненароком в Большую Игру и только недавно осознавшего возможные последствия. Компаньоны мельком обмениваются взглядами, которые старательно не замечаю.
– Ну а немецкий… – развожу руками, – объясниться теперь можете, документы есть, да и переводчиками всё РОВС поработает при необходимости. Вам ещё минимум несколько недель в этом гадючнике жить, а я столько не выдержу, сорвусь нахер.
– Вместе… – начал было Аркадий Валерьевич, на что морщусь показательно.
– Мы связаны только попаданством, но не дружбой, родством или общими взглядами на жизнь. Держаться вместе только из ностальгии глупо и опасно, а выживать… Выжили уже.
– Эк тебя кидали, братка, – чуточку напоказ вздохнул Максим, сочувственно улыбаясь, – но спорить не буду, взрослый уже. Ладно, давайте – у меня свидание.
– Мне пока не до свиданий, – вздохнул Валерьевич, потирая босы ноги одна о другую, – если только не называть так наши встречи с господами бывшими офицерами, хе-хе.
* * *
Оставшись один, несколько минут сижу не двигаясь, ожидая что-то компаньоны вернутся, позабыв в комнатушке что-то важное. Время от времени проверяют такими вот нехитрыми способами, КГБшники доморощенные…
Убедившись, что возвращаться в ближайшее время не собираются, разоблачаюсь до трусов и растираю спину чуть пониже шейного отдела позвоночника, исколотую булавкой. Нехитрый, но действенный и надёжный способ поддерживать сутулость – булавка на тонкой щепочке, прикреплённая к одежде изнутри. Стоит только выпрямится и острие впивается в кожу. Старый трюк… правда, обычно его используют ровно наоборот – для выработки гвардейской осанки.
– Ничего, Тоха, потерпи, – бормочу негромко, – от силы неделю осталось, а потом птичка упорхнёт.
Потянувшись с хрустом, начинаю потихонечку заниматься гимнастикой, делая упор на суставы, растяжку и скорость. Мышцы пару недель потерпят без привычной силовой нагрузки, но некий минимум физкультуры всё же необходим. Ну как подведёт тело в нужный момент?! А что компаньоны считают меня спортсменом бывшим, из-за учёбы и студенческих пьянок основательно забросившим спорт, тем лучше.
Десяток отжиманий, после чего встаю на руки и начинаю отжиматься уже вертикально, иногда касаясь стены ступнями. Сдвинутые вместе кровати использую как брусья, держа ноги уголком и одновременно отжимаясь. Двадцать минут спустя, запалено дыша, прекращаю тренировку и обтираюсь полотенцем. Я просто вспотел от жара и духоты, никакого спорта…
* * *
– Называйте меня Вальтером, – представляюсь уголовникам в пивной, поглаживая бородку.
– Как скажете, Вальтер-оглы[32], весело скалится щербатый австриец, обхватив лапами толстостенную кружку, – как скажете.
– Вальтер, – давлю его взглядом, – или мне начать называть настоящие имена, уважаемый…
– Не стоит, – прерывает меня громила, – не стоит, уважаемый герр Вальтер, неудачная шутка.
Выглядит авторитет лавочником средней руки, да и парочка его доверенных помощников ничем не напоминают бывалых рецидивистов, разыскиваемых полицией нескольких стран. Почтенные горожане из тех честных немцев, что в своё время отвоевали, но ведут ныне исключительно законопослушный образ жизни, а самые опасные приключения – поход в пивную пятничным вечером.
Вышел я на них случайно – столкнулся в парке и физиономия знакомой показалась. Куратор в своё время давал для ознакомления материалы, где в качестве примеров выдающихся рецидивистов, попавшихся по нелепой случайности, мелькало лицо почтенного герра. Небольшая проверка… не ошибся, в самом деле Нейман.
Дело могу провернуть и одиночку, в крайнем случае воспользовавшись помощью громилы из тех, кто умеет стрелять, но не научился думать. Но поддержка авторитетного бандита, о которым ты знаешь если не всё, то где-то рядом… Такой подарок судьбы пропустить не смог. Когда знаешь, что человек умеет, чего от него ожидать, да плюсом моральные принципы, можно строить надёжные планы, не слишком опасаясь пули в затылок или кидалова.
К слову, в памяти досье не только на Неймана, но и на целый ряд выдающихся уголовников и оперативников прошлого… ставшего настоящим и отчасти даже будущим. Не факт, что сумею воспользоваться ими должным образом, но само наличие такого запаса радует. Все мои надежды на личное благополучие опираются только на них, да на отшлифованные кураторами навыки.
* * *
– До последнего не верил, что сработает, – возбуждённо шепчет Нейман, глядя на домкраты, приподнявшие фундамент банковской стены, – когда вы, герр Вальтер, озвучили идею, подумал было – рехнулся почтенный немец. Ан нет… вы как думаете, быстро поймут суть происходящего?
– Надеюсь, что нет, – улыбаюсь в ответ, – искренне надеюсь.
Лжи в моих словах нет, ведь подарив соучастникам идею, я обезопасил себя от разборок при делёжке. Зачем рисковать сейчас, если всего через несколько дней они могут хапнуть куда больше?
– Новые планы? – Оживляется Нейман, – я бы не отказался, фантазия у вас работает здорово.
– Разовая акция.
– Жаль, жаль… Ну ничего, может и погастролируем по Европе с домкратами. Авось фараоны[33] и не поймут сразу, а если и поймут, то не поспешат делить с коллегами из других государств своими выводами.
– Продайте идею, – советую Нейману, – если есть надёжные люди, запросите у них небольшую долю, да продавайте. Куш сорвёте, благодарность от коллег получите и фараонов по ложным следам пустите. Пусть побегают!
Уголовник смеётся беззвучно, хлопая меня по плечу. Идея явно заинтересовала его… пусть!
Улыбаюсь в ответ и проскальзываю сквозь щель в банковское хранилище. Один из напарников Неймана, представившийся Тощим, уже расставил светильники, сгребая лежащие на полках банкноты и ценные бумаги.
– Золото и бумаги отдельно, – напоминаю я, – они все ваши, можно не пересчитывать.
– Все бы такие напарники были, – искренне улыбается Тощий. Уголовник заметно нервничает, но искренен, это чувствуется. Улыбаюсь в ответ – не объяснять же, что в данном случае поговорка Лучше меньше, да лучше, подходит как нельзя кстати? Влететь с ценными бумагами куда проще чем с банкнотами, номера которых никто не переписывал.
Банковское хранилище опустело быстро, ну так ведь и взламывали не Рейхсбанк[34]. Выскальзываю из хранилища назад в подвал, подсознательно ожидая удара в затылок, но обошлось.
– Нервы? – Понятливо хмыкнул Нейман, пересчитывая банкноты, – чуть больше ста семи тысяч марок да тысяч на тридцать иностранной валютой. Золота на двадцать две тысячи, а ценные бумаги…
– Не трудитесь, – прерываю его, – как и договаривались, ценные бумаги и золото ваши. Валюта вся моя, марки пополам.
– Приятно с вами работать, – задумчиво сказал Нейман, – уверены, что акция разовая, герр Вальтер. Может, вашей организации потребуются деньги на борьбу?
Так и не поняв, за кого уголовник меня принял (слишком много нарочитых следов в моей личине), еле заметно кривлюсь досадливо – дескать, раскусил! Мотнув отрицательно головой, задумываюсь… а почему бы и нет? Иметь на всякий случай контакты с уголовным миром не помешает.
– Надёжные посредники имеются?
Нейман вытащил блокнот и тут же написал несколько адресов с паролями.
– Это самые надёжные, – протянул он вырванную страницу, – а вы…
– Надёжных контактов не имею.
– Ожидаемо, – чуть слышно сказал Нейман, – имелись бы таковые, то и наши услуги не понадобились бы, верно?
Одетые как водопроводчики, вылезаем из подвала, не забыв открыть ранее перекрытую воду.
– Всё, – немногословно сообщает Нейман недовольному дворнику, – сделано. Скажите герру Мойзелю…
– Нойзелю, – бурчит дворник.
– Да хоть Фаусту, – отмахивается загримированный Нейман, – воду дали, но пока временные хомуты поставили. Нужно кусок трубы заменить, завтра ждите. В подвал не лезьте, мы там к завтрашней работе всё приготовили, даже инструменты вон оставили… не пропадут?
– У меня-то? – Выпрямляется возмущённо дворник во весь немаленький рост.
– Понял, – хмыкает Нейман, – в общем, подготовили всё к работе – не лезьте, тогда завтра за часок управимся, аккурат часикам к девяти и подойдём.
– Опять толпой? – Съехидничал дворник.
– Могу и один придти, – огрызается Нейман, – тогда до вечера как раз и провожусь, причём без гарантии.
– Всё, всё…
– Мусор с собой забрали, где тут его можно выкинуть?
– Э… не близко, парни! – Дворник, не желая себе лишней работы, направил нас с мусором подальше.
Ворча, потянулись со двора, ежесекундно ожидая погони, но обошлось. Не последнюю роль сыграло выбранное для ограбления время. Вечер, учреждения уже прекратили работу, но уставшие работяги ещё расходятся по домам после сверхурочных.
Психология… всем ведь известно, что банки либо тихо взламывают по ночам, либо лихо грабят средь бела дня, со стрельбой из автоматов и завораживающими погонями. А усталые водопроводчики с грязными мешками не слишком-то вписываются в идею лихих грабителей банков.
* * *
Переодевшись и смыв грим в арендованной голубками каморке, наношу новый.
Почтенный господин под сорок с выправкой военного, с парочкой почётных шрамов[35] на лице и увесистыми саквояжами в руках, пройдя пару улиц, арендует небольшую квартирку для племянника…
– … сын моей кузины, – рокочет отставник надтреснутым баском, – вы уж, фрау Шмидт, приглядите за ним. Парень неплохой, голова светлая, но балбес немного, как почти вся молодёжь. Если вздумает попойки шумные устраивать или девиц водить, вы уж пригрозите, что мне напишете. Фриц по старой памяти меня побаивается, даром что больше меня уже вырос.
– Не беспокойтесь, – улыбается кокетливо пожилая домовладелица, – у самой трое сыновей – помню, как молодёжь воспитывать. Супруг покойный всё на службе пропадал, одна дом и тянула.
Целую почтительно руку, щекоча наклеенными поверх настоящих усами и прощаюсь. Саквояж с книгами для оболтуса остаётся в квартире. Риск… но не тащить же его в каморку к компаньонам?
Несколькими кварталами далее в одной из подворотен смываю грим и переодеваюсь, кинув одежду отставника в саквояж. Ещё пара кварталов… саквояж остаётся лежать у скамейки, а Александр Викторович Сушков возвращается в заведение к Мацевичу.
– Эк тебя заездили, братка, – замечает глазастый Максим, – жаркая баба попалась?
Машу устало рукой и валюсь на кровать, едва успев раздеться. Спать…
Глава 6
Особого ажиотажа ограбление не вызвало. Полицейские просто не поняли, как именно мы проникли в хранилище или что вернее – решили не раздувать историю с домкратами. А то мало ли… больно хороша идея, вдруг да найдутся последователи? Короткая заметка в разделе уголовной хроники и на этом всё.
Деланно зевая, переворачиваю страницу и делаю глоток кофе.
– Горячая вчера бабёнка попалась? – Похабно подмигивая, спрашивает Аркадий Викторович. Несмотря на имидж рафинированного интеллигента и постоянное Выканье, наш старший товарищ тот ещё пошляк. Дело даже не в неудобных вопросах, а в мимике – так гримасничают разве что подростки в начале пубертатного периода.
– Угу, – снова зеваю, прикрыв рот, – до сих пор отойти не могу.
– Постарше небось? – Подмигивает Валерьевич, потихонечку заводясь и то и дело протирая запотевающие стёкла очков. Киваю молча, не особо вслушиваясь и налегая на сдобу. Не слишком люблю мучное, но это ещё одна деталь личины, тщательно выставляемая напоказ.
Последние пару дней мы частично легализовались и едим не у себя в каморке, а в общем зале. Не слишком уютно, откровенно говоря. Табачный дым и какая-то засаленность зала ещё полбеды, а вот профессиональное внимание белогвардейцев из РОВС изрядно раздражает.
Наружка из них откровенно хреновая – если и способны не потерять клиента из виду, тот не попасться ему на глаза уже навряд ли. Допускаю, что есть и спецы уровнем повыше, приглядывающие за нами, но мне и этих достаточно для постоянного раздражения.
– Ещё пару дней и всё – на волю, в пампасы? – Интересуется чуть снисходительно Максим, – свою часть знаний сегодня расскажете нашим гостеприимных хозяевам?
– Сегодня встречаемся, – не замечаю тона, – Пару дней на улаживание формальностей и покупку билетов, а там… В Южную Америку намереваюсь податься, – откладываю газету и допиваю кофе, – там сейчас интересно, да и Депрессия не должна задеть те места вовсе уж резко.
– Аргентина?
– Сперва да, а там посмотрим – может, Бразилия или ещё что. Немецким и английским владею, какие-то манеры и общая начитанность есть, так что смогу устроиться каким-нибудь бухгалтером или помощником управляющего на ранчо.
– Неплохая идея, – серьёзно кивает Максим после короткого раздумья, – если книги, что я читал, не слишком врут, то южноамериканские пеоны[36] неграмотны в большинстве. Можно прилично устроиться просто за счёт того, что ты настоящий белый и читать-писать умеешь.
– Примерно так и думал. В Америке и в Европе через пару лет Великая Депрессия, а за это время укорениться в Штатах или в какой-нибудь приличной стране не выйдет. Не факт, что удастся влезть повыше по карьерной лестнице или замутить какой-нибудь толковый проект, а если нет… Кого попросят первым с работы – настоящего янки или сомнительного иностранца с немецко-славянским акцентом?
– Думаешь, что выйдет в Южной Америке? – Интересуется Максим, откидываясь на спинку скрипнувшего стула.
– В Южной Америке может и получится что… да хоть на дно не скачусь! Там настоящих белых, тем более образованных, как джентльменов воспринимают – даже нищих. Да и жизнь там подешевле – выжить проще даже с небольшими деньгами, а то и отложить что. Получится, так может ближе к окончанию Депрессии какие-то связи будут или капиталец – может и получится вложить в серьёзные фирмы, пока они ещё на взлёте.
– Читал я Стейнбека[37], – говорит Максим, не объясняя сути. Вопросительно глянув на него и не дождавшись ответа от задумавшегося бандита, встаю из-за стола, благодаря проходящую мимо Варю за хлеб-соль.
Девушка улыбается в ответ и улыбка преображает её, делая почти красивой. Чуть смутившись, Варвара поглядывает на Максима и тут же резко отворачивается.
– Эге… влипла девочка, – проносятся мысли, – нашла в кого… Бандит или нет, это ещё пол беды. Зная его, не самый плохой муж и отец выйдет – перебесился, серьёзный мужик. Тут другое… видел я пару раз, как Парахин смотрит на папеньку твоего и друзей его белогвардейских, когда думает, что его никто не видит. Как через прицел! А папенька у тебя, девушка – палач… и ты для Максима прежде всего дочь палача. И раз живёшь с ним, в его доме и на его деньги, зная о прошлом, то и уважения к тебе нет и не будет. И счастья я тебе не желаю… ни с Максимом, ни с кем другим. Ни счастья, ни деток…
Отвожу взгляд от Вари, да какое мне до неё дело? Ан нет, цепляет почему-то… Вот странное дело, к обычным белогвардейцам ненависти нет. А к таким, как Мацевич проклёвывается иногда что-то вовсе уж тёмное, ветхозаветное.
* * *
С Тимофеевым встречаемся по традиции в зоопарке, хотя больше и не скрываемся. На этот раз вместе с ротмистром пришли два таких же немолодых белогвардейца, явно достигшие в прошлом немалых чинов.
Прикрытие у старших офицеров РОВС несомненно имеется, но отслеживать даже не пытаюсь. В родном времени недурно ориентируюсь в городской среде и уверенно классифицирую не просто горожан и приезжих, но и определяю типажи. Ну там… работяга, инженер, заднеприводный, полицейская ищейка. Здесь пока глухо, типажи отличаются резко, только-только понимать начал.
– Колчак… – хмыкает ротмистр, переглянувшись с товарищами, – ожидаемо. Ничего лучше не могли придумать? Легия-банк, не слыхали о таком?
– Кто ж не слыхал, – отзываюсь вяло, не реагируя на фактическое обвинение во лжи, – история известная – откупились большевички от союзников. У чехословаков осталась в руках часть золота, а у большевиков – Сибирь и Колчак. На кровавое золото и основали Легию-банк.
– Немного коряво, но верно, – кивнул бывший, – или ещё где-то всплыло?
– Золоту этому ещё лет сто всплывать, – изрекаю тоном Кассандры[38], – а насчёт придумать… Не знаю, честно говорю – не знаю. Скорее всего, кусочек правды в наших знаниях имеется, а вот насколько большой, это уже другой вопрос. Ничуть не удивлюсь, если бывшие наниматели затеяли Большую Игру и все наши попытки обрести самостоятельность хорошо просчитаны. Кинули гранату в болото и смотрят на реакцию его обитателей.
– Болото? В чём-то вы правы, гадючник у нас ещё тот, да и атмосфера затхловатая, – усмехнулся собеседник, показав на миг дурные зубы и переложив трость в левую руку.
– Вот и всколыхнётся, – усмехаюсь в ответ, – а насчёт клада… Не думаю, что найдёте золото, разве что пару центнеров – мелочь для такой организации как РОВС, разве что поиск окупится, да десяток чинов повыше из числа причастных наследство получат. Зато по части документов уверенность почти абсолютная. Когда меня инструктировали, несколько раз очень аккуратно подводили к тому, что в найденные документы нельзя заглядывать.
– Ненавязчиво? – Насторожился полковник Алексеев.
– Именно. Исподволь так, будто я сам до этого додумываюсь. На пароходе только и начали доходить мелкие несообразности, да и то потому, что от лютого безделья воспоминания как бы просматривал.
– Медитативные техники? Неужели владеете? – С уважением спросил Тимофеев. Киваю, видя уважительные взгляды. Что за… а, вот оно что!
Сейчас йога и тому подобные вещи на взлёте, причём в самом начале оного. Отношение примерно как к каратистам в СССР годах этак в семидесятых. Кажется почему-то, что эти таинственные люди обладают сверхчеловеческими способностями, а во второсортных боевиках показывают чистую, дистиллированную истину.
– Ничего особенного, на самом-то деле, при нормальном учителе за несколько месяцев можно с гарантией обучиться. Так что… документы, господа. А вот куда или вернее – к кому они приведут и что там будет, даже гадать не возьмусь.
– Большая морковка, – задумчиво сказал Алексеев, – не беспокойтесь, мы согласны с вашими условиями, да и запрашиваете вы немного.
– Побаиваюсь, – говорю открыто, чуть опустив голову, – РОВС, красные, банкиры… Мелковат я для такой Игры. Может и подрасту позже, но пока не мой уровень, не тяну.
Тимофеев переглядывается с товарищами и кивает:
– Как и договаривались. Счёт на ваше имя вы уже проверили? РОВС претензий к вам не имеет.
– Хотите бонус, господа? Проверьте Тобольск – своими ушами слышал, что там хранятся сокровища царской семьи. Не все, понятное дело, лишь часть. Вроде как видели, что некие хранительницы из числа бывших светских дам, вертелись перед зеркалом в дорогих украшениях. По-видимому, не раз вертелись, раз люди подглядеть смогли. Когда эта информация до чекистов дойдёт…
Видя переглядывания белогвардейцев, называю несколько реальных имён.
– Всё, господа – мы окончательно в расчете!
В Заведение Мацевича не возвращаюсь, да и что мне там забирать? Одежду стиля городское милитари давно уже переправил к почтенной фрау Шмидт, откуда её вместе с саквояжем забрал молодой племянник почтенного отставного военного и отправил… куда надо отправил. Не то чтобы одежда эта нужна, но… а вдруг? Денежки есть, нужно посоветоваться с толковым портным, может и получится сделать на ней какой-то гешефт[39].
Прощаться с компаньонами тоже не тянет. Не потому, что они мне чужие… скорее наоборот – боюсь поддаться ещё сохранившимся чувствам или скорее – остаткам оных, и предложить дальнейшее сотрудничество.
Письмо с прощальными строками уже отправлено, предусмотрены даже словечки из тех, что поймут только современники. Дескать, всё в порядке, пишу не под давлением…
Повинуясь взмаху руки, останавливается такси.
– В Рудов, – кидаю, захлопывая за собой дверь, – да срочно!
Таксист, сделав каменное лицо, сквозь которое отчётливо читается неприязнь к мигрантам (не зря же я русский акцент выделил?), трогается нарочито медленно.
– Полтора счётчика! – Нервно оглядываюсь назад. Машина срывается едва ли не с визгом, на лице у немолодого немца на долю секунды мелькает усмешка. Ну да, шаблон… РОВС и прочие[40] белогвардейские организации собачатся друг с другом только так, регулярно поставляя репортёрам жареные новости, а патологоанатомам работу.
Выскочив в Рудове, несколько минут заполошно мечусь по району, старательно демонстрируя все признаки начитавшегося дешёвых детективов юнца, норовящего оторваться от погони. Я не знаю, приставили ко мне людей господа бывшие и удалось ли мне оторваться от этих гипотетических людей, но рисковать не хочу.
Во-первых безопасность… нет никакой уверенности, что меня не прирежут. Запрошенная мной сумма пусть и мелка на фоне Большого Дела, но для нищих белогвардейцев достаточно внушительна.
Во-вторых имидж. Тени сомнения возникнуть не должно, что я именно юнец, мнящий себя умным, но на деле выбранный Игроками для миссии едва ли не подброшенной монеткой. Это компаньоны все такие умные и загадочные, со сложной судьбой и биографией… А я просто дурной юнец!
– Простите! – Натыкаюсь на молодого немца с повадками рабочего.
– Чтоб тебя разорвало, собака свинская! – Невысокий крепыш настроен агрессивно, пусть и не до крайности.
– Ещё раз прошу прощения, – склоняю голову, озираясь при этом по сторонам.
– Осторожней ходи, болван, – уже мягче говорит молодой мужчина.
* * *
Два часа спустя, став на тридцать марок беднее, прохожу под арками Гамбургского вокзала, торопясь на поезд. Вагон второго класса напоминает скорее пригородную электричку, отличия скорее дизайнерские, чем смысловые.
– Добрый день, – поприветствовал меня попутчик, присаживаясь рядом, – Михель Сандов.
– Александр Сушков.
– Из пруссаков[41]?
– Русский.
– Гхм… бывает, – брякает попутчик, – извините. Я… гхм… может, в шахматы?
Дорожные шахматы с магнитиками поставлены на столик меж скамей, играем блиц[42] навылет. Узнав о шахматной партии, к нам присоединилось трое любителей этой игры. Пожилой сухощавый чиновник предпенсионного возраста в потёртом мундире, юноша лет шестнадцати и молодой ещё, но грузный и одышливый ветеран.
– Газы. Спасибо Господу, что жив остался.
От Берлина до Гамбурга по железной дороге меньше трёхсот километров, так что купейными вагонами народ особо не избалован. Что толку брать дорогое купе, если через несколько часов прибудешь в пункт назначения?
– Сильный вы игрок, герр Сандов, – с искренним уважением говорю сопернику и уступаю место. Играю где-то на уровне третьего-второго разряда – официального не имею, с компьютером в своё время, – пять партий из шести это сильно. Герр Михоэлс, вы позволите?
– Да-да, – кивает чиновник, погрузившись в игру, – читайте конечно. Я только криминальную хронику не дочитал, но я ей обычно и не интересуюсь.
Листаю газету скорее чтобы занять себя. В Германии образца тысяча девятьсот двадцать седьмого года я всего-то пару недель и до сих пор не могу понять… Как, ну вот как одно из самых демократичных государств мира эволюционировало в зигующих нацистов?!
