Владимир Головков
О Языке и Буквице
Предисловие
Когда я только начал исследовать слоги, то сразу же столкнулся с древнерусской Буквицей. Той самой, которая состоит из 49 букв. Я и раньше о ней знал, но поначалу она меня как-то не очень интересовала. А тут волей-неволей пришлось заняться её изучением. Вначале я самым внимательнейшим образом слушал лекции А.Ю. Хиневича. Википедия считает его автором древнерусской («древнесловенской» – по Википедии) Буквицы, несмотря на то, что родился Александр Юрьевич в 1961 году, а буквы из Буквицы уже находились практически во всех текстах и 18-го, и 19-го веков. Да и ранее тоже. Как, спрашивается, большевики в 1918 году могли отменить буквы Ять и Фита, если Хиневич к тому времени ещё не родился и их не изобрёл?
Потом я перешёл на лекции А.Н. Ивашко, смотрел ещё чьи-то ролики по этой тематике. Слушал внимательно, пытался искренне понять, даже завёл тетрадку и что-то туда записывал. Но, если честно, так ничего и не понял. Тогда это для меня казалось слишком сложным, тем более, что лекторы говорили о некой множественности образов одного и того же слова, о каких-то там уровнях его осознанности, о его святости, сакральности и т.д. и т.п. Для меня это было чем-то непостижимым.
Потом уже, много позже, до меня наконец-то дошло, что у слова может быть всего один образ («смысл», «значение» – кому как удобнее понимать), без каких бы то ни было дополнительных уровней и подуровней. Слово должно передавать только достоверную информацию, которую слушающий или читающий должны понимать исключительно однозначно. Никакой духовности, какой-то там возвышенности или святости образы слов в себе нести не должны. В них должна быть одна только сухая информация, иногда очень даже откровенная и циничная, но всегда очень краткая и правдивая. Слово не должно обманывать, намекать на что-то или подразумевать что-то. «Истина в последней инстанции», как бы это пафосно не звучало, это как раз то, что наиболее правильно отражает суть образа слова. То, о чём в нём говорится, то обязательно существует на самом деле. Фактически, так оно и есть. Образ слова отражает исключительно реальную действительность, просто мы этого не понимаем.
Многие, так называемые исследователи древнерусского языка, не устают твердить о потере его образности, не понимая того, что и двести, и триста лет назад наш язык был точно таким же, как и сейчас. Да, меняется стилистика языка, его морфология, синтаксис, но грамматический строй всегда остаётся неизменным. И если мы вдруг перестали понимать образность языка, то он здесь совершенно не причём. Я вот, например, не знаю английского языка, но это же не значит, что его нет.
Дабы не выглядеть глупо и не делать открытий там, где они уже давным-давно кем-то сделаны, приходится изучать много литературы по данной тематике. Меня, конечно же, в основном интересует именно образность нашего русского языка. Литературы по этому поводу в настоящее время можно найти очень много, но ничего подобного, чтобы хоть как-то отдалённо напоминало мне мои исследования, я не нашёл ни у одного из авторов. О слоговом письме писали и П.Лукашевич, и А.С.Шишков, и Г.С.Гриневич, и П.П.Орешкин. Но они в своих трудах всего лишь доказывали, что любой древний язык – это тот же самый русский. Вопрос о том, что каждый слог в слове может нести в себе совершенно определённый образ, ими даже не рассматривался.
О возникновении Языка
Прежде чем перейти непосредственно к знакомству с Буквицей, необходимо, как мне кажется, ознакомить вас со своей гипотезой возникновения Языка.
Основная, и чуть ли не единственная на сегодняшний день версия возникновения и развития Языка Человека – антропологическая. То есть версия о постепенном зарождении и медленном развитии вначале устной речи, а потом уж и письменности.
Во многих «научных» источниках, коих у меня набралось немало, на полном серьёзе говорится о возникновении и развитии языка как о процессе постепенном, подражательно или из различных ощущений возникшем у первобытных людей.
Л.Я.Ковадло в книге «Слово – тайна тысячелетий» предполагает: «Потом, очевидно, люди научились произносить звуки и слова, которые рождались прямо из ощущений: «ах», «ой», «ого», «ух», «фу», «эх», «ха-ха», «ай-яй-яй». А может быть первые звуки произошли от подражания природным шумам и голосам зверей: «хлоп», «шлёп», «капать», «кукарекать», «гавкать», «чирикать»… Многие учёные считают, что первыми словами были слова-команды, обозначающие действие. Они образовывались в результате сложного и длительного процесса: слова (их значения) вырабатывались сообща многими людьми в течение продолжительного времени. Например, набор звуков (в основном согласных, т.е. всевозможные варианты хрипов, шипов, цоканий, горловых щелчков и пр.), которыми вспугивали тигра, у охотников стал обозначать что-то вроде: «Тигр!», «Я вижу тигр!» или «Здесь в кустах тигр». Так родилось слово (корневая основа) «тигр». (1. стр. 8) (выделено автором)
В этой же книге автор совершенно справедливо рассуждает о необходимости наличия специального речевого аппарата для возможности человеком произносить необходимые для речи звуки: «Для развития речевого аппарата была необходима «длинная глотка», которая появилась у человека в результате длительной эволюции.» (1. стр. 7)
«Кроме длинной глотки человеку нужно было иметь такое строение черепа, в котором помещались бы те отделы головного мозга, где формируются память (передняя верхняя часть черепа) и речь (над и между ушами: у левши над левым ухом, у правши – над правым).». (1. стр. 8)
«Зарождение и формирование языка – процесс сложный, не имеющий определённой даты. И никто не знает точно, когда появилась речь. Однако некоторые учёные считают, что она могла возникнуть, когда люди впервые стали делать каменные орудия и пользоваться ими.». (1. стр. 9)
В этих идеях автора совершенно очевидно заложены существенные противоречия: «охотники» не могли «гавкать» и «чирикать» по той простой причине, что у них пока ещё не было «длинной глотки» и специальных «отделов головного мозга», которые бы управляли всем этим «чириканьем». И в то же самое время те же самые «отделы головного мозга» не могли сформироваться раньше, чем появилась необходимость «чирикать». Откуда головной мозг мог знать, что ему нужны будут отделы именно такого назначения? И с чего бы это организм вдруг стал удлинять глотку? Откуда он узнал, что в будущем его обладатель будет в совершенстве владеть речью (о которой он сам пока не имел ни малейшего представления) и что ему для этого нужна будет глотка именно такой длины, а череп именно такого строения? Это очень сильно смахивает на извечный вопрос о том, кто появился раньше – курица или яйцо. Только в данном случае речь идёт о первичности удлинённой глотки с мозгами и потребностью «чирикать».
Можно вполне резонно предположить, что у зверей и птиц тоже есть необходимость иметь связную речь для передачи информации, но она у них почему-то не появляется, как и речевой аппарат, который тоже никак не желает развиваться.
Другой российский филолог В.Ю.Полуботко в книге «Язык древних ариев. История рождения речи белого человека» уверяет нас в следующем: «Поэтому я исхожу из того, что в истории человечества была эпоха, когда слов не было вовсе. Однако люди к тому времени уже были людьми, и они как-то же общались между собою. Люди ведь не хуже обезьян, которые, не имея в своём запасе ни единого слова, умудряются каким-то образом обмениваться между собою ценною информацией; примерно так же это делают и медведи, и волки, и дельфины, и вороны…
Улюлюканье, вой, свист, причмокивания, прищёлкивания языком, вопли окрашенные в различные интонации, а кроме того, жесты, движения всем телом, кивки головою, гримасы – вот приблизительно те средства общения, которыми пользовались люди до возникновения членораздельной речи. Беспрерывная череда всё новых и новых событий ставила людей перед необходимостью постоянно оповещать друг друга о нахождении пищи, об опасности со стороны врагов или сил природы, о собственном гневе или недовольстве, о собственной радости… Они это самое и делали, всё более и более усложняя при этом систему существующих сигналов.» (2. стр. 12)
«Однако на каком-то этапе стали получать преобладающее значение именно те из сигналов, которые произносились с помощью голосовых связок. Поначалу это были различные шумные формы выдоха воздуха из лёгких и гортани, но со временем особое значение получали и другие звуки, образованные другими органами речи: языком и его движениями во рту, губами, зубами, носом.» (2. стр. 13)
Как видим, по версии Полуботко, у первобытного человека нет никаких проблем ни с гортанью, ни с черепом, ни с мозгами.
Скажу сразу, что я не сторонник происхождения человека от обезьяны, «предком которой раньше был одноклеточный организм в Первичном океане» по Полуботко.
Теория возникновения языка по Полуботко невероятно сложна и буквально высосана из пальца. Она полностью основана на предположениях и домыслах. Своим кумиром в этой области он считает лингвиста Н.Д.Андреева, на прочтение и осмысление книги которого «Раннеиндоевропейский праязык» он потратил, по собственному признанию, аж 13 лет! Представляете, как должна быть написана книга, если даже специалист и поклонник 13 лет не мог понять автора этого «научного труда»? Я не лингвист и не филолог, но, тем не менее, попытался прочесть и осмыслить «научное произведение» В.Ю.Полуботко. Каюсь, не смог. Мне, наверное, и 13-ти лет будет недостаточно для её осмысления. Для таких случаев существует одно очень меткое выражение: «Неясность мыслей приводит к неясности высказывания».
Существует ещё одна, более логичная теория возникновения человека, которую донесли до нас шумеры, то есть теории о том, что человек – создание искусственное. По их версии, человек был создан Богами, но не так, как об этом говорится в Ветхом Завете – из глины и праха, а из уже готового материала, существа типа обезьяны, к которой методом генной инженерии были добавлены гены Богов, то есть гены какой-то другой инопланетной цивилизации. Для чего это понадобилось Богам, оставим пока за рамками данной книги. Я же лично предполагаю, что человек существовал всегда, как бы дико это не звучало. По крайней мере, он появился так давно, что мы даже представить себе не можем такой большой промежуток времени. И совершенно необязательно, что появился он именно на нашей планете. Но пусть это будет ещё одной моей гипотезой.
Но вернёмся, однако, к гипотезе о возникновении Языка. Я пишу «Языка», а не «языков» по той простой причине, что глубоко убеждён в том, что возникновение сразу нескольких языков не возможно в принципе. Даже два полноценных языка – это нонсенс. Это всё равно, что кушать кашу, держа в одной руке сразу две ложки. Какой в этом смысл?
Для того, что бы возникло сразу несколько языков, нужно, что бы разные народы в одно и то же время находились на абсолютно одинаковом уровне развития. При этом они должны иметь одинаковые предпосылки и необходимость в возникновении языка. Вдобавок, они должны проживать изолированно друг от друга. А самое главное – у них у всех должен быть одинаково развит речевой аппарат. А этого-то как раз не может быть даже в принципе. Разные народы, по теории происхождения человека от обезьяны, находились на разных ступенях развития, и те, у кого языка ещё не было, кто ещё просто не дорос до него, не до эволюционировал, так сказать, могли впоследствии просто воспользоваться уже существующим языком, когда бы они наконец-то до него бы до росли. Вернее сказать, не «могли воспользоваться», а «обязаны были воспользоваться», потому что у них в качестве примера ничего другого не было. Подражать и заимствовать они могли только тот язык, который уже существовал. И тогда всё равно был бы всего один язык. А там, глядишь, и ещё у какого-нибудь народа появились бы возможности и потребности в овладении языком. Ну, так и этот народ освоил бы тот язык, которым уже пользуются другие, а не мучился бы в создании своего. По всей видимости, первоначально был всё-таки всего один язык.
Железную аргументацию в пользу этого довода приводит в своей книге «5 сенсаций» А.Н.Драгункин (3.стр. 75-76): «… на обозримом горизонте есть один язык, в котором все эти «следы» (имеются ввиду «следы» более раннего языка. – авт.) не являются «разрозненными следами», а являются органической составной частью единого целого – то есть представлены в нём в наиболее полном виде – и не в виде хаотическом и разрозненном, а как часть одной системы, образующей, повторяю, единое целое!!!
В свою очередь данная информация даёт все основания полагать, что этот язык и есть тот праязык (или его наследник!), из которого или образовались, или черпали, или от которого отошли (все) «новообразования» – но что бы такое могло произойти, он во всяком случае должен был существовать раньше, чем другие языки… И этот язык – русский !!!» (сохранена авторская орфография – авт.)
Но обо всём этом можно говорить лишь в том случае, если принять теорию происхождения человека от обезьяны. Я же в эту весёлую историю с амёбами и обезьянами не верю, а стало быть, не верю и в «постепенное» возникновение языка. И здесь уж совершенно не важно, русский это был язык или какой-то другой.
Постараюсь понятно довести до вас свою аргументацию.
Начну с того, что человек в принципе не способен умнеть постепенно, от поколения к поколению, от отца к сыну и так далее. Внук, например, может получить от деда только те знания, которыми владеет дед, и то только тогда, когда внук будет находиться ещё в раннем детстве. Многие, наверное, знают русскую пословицу: «Не научился Ванечкой – Иван Иванычем не научишься». О чём говорит эта пословица? А говорит она как раз о том, что способность обучаться и воспринимать всё новое человек способен только в самом раннем детстве. Если уж в возрасте «Ванечки» человек ничему не научился, то в более зрелом возрасте он уже точно ничему не научится.
А теперь давайте вернёмся к нашим обезьянам, от которых, по всей видимости, и произошли некоторые «учёные». Продолжим ту же самую логическую цепочку, которую я начал чуть выше. Представим себе, что детёныш обезьяны способен обучаться и даже страстно желает этого. Представим себе, что он даже обезьяний гений. Но у кого, простите, он будет обучаться? Кто ему передаст свои знания? Обезьяна-мама? Так она сама ничего не знает, и обучаться ей уже поздно, коль у неё у самой уже есть дети. Да и обучиться она могла только у такой же, как и она сама, обезьяны-матери или обезьяны-отца. Как ни крути, а ни какого развития не получается, неоткуда черпать знания и навыки. Да и зачем обезьяне развиваться? Она же понятия не имеет о том, что жизнь её может быть гораздо лучшее, чем та, которая у неё уже есть. Там, где она проживает в данный момент, её всё устраивает. А когда всё устраивает, то никакой эволюции не будет – нет смысла. Природа рациональна, она и пальцем не пошевелит, если и так всё хорошо. Эволюция – это трата драгоценной энергии ради непредсказуемого результата. Обезьяне-то это зачем? И не только обезьяне, но и амёбе тоже.
Вспомним замечательную книгу Р.Киплинга «Маугли». Весь сюжет, конечно же, я пересказывать не буду, напомню только, что в ней говорится о том, что детёныш человека в младенческом возрасте попал в волчью стаю и был ею воспитан. Причём воспитан он был почему-то по «образу и подобию» человека, а не волка. И только став возмужалым юношей, он впервые встретился с людьми, в конце концов ушёл из волчьей стаи и из джунглей и стал жить среди людей. Очень красивая сказка. Непонятно только, почему волки не воспитали Маугли как волка. Разве они знали что-то другое? Ну да ладно, это всё-таки сказка.
Но, к большому сожалению, существует и быль по мотивам этой красивой сказки. И не одна. И не где-нибудь в далёких джунглях, а, можно сказать, среди нас. В 2011 году в Приморском районе Петербурга были обнаружены две девочки-«маугли». Цитирую: «В Приморском районе в органы опеки и попечительства попали две сестры – Лена и Варя, 6 и 4 лет. Они никогда не ели горячей пищи, дети до сих пор не умеют говорить, а благодарность выражают, как собаки – пытаются лизать руки. Родители девочек – алкоголики со стажем.
Младшая сестра молчит, старшая может невнятно выговорить лишь несколько коротких слов: «Катя» и «аф-аф». Соцработники предполагают, что «Катя», скорее всего – кукла, «говорившая» девочке свое имя, а «аф-аф» – результат общения с жившими в комнате собаками.». (1).
История, конечно же, шокирующая, но к возникновению человека в результате эволюции от обезьяны, как пример невозможности такой эволюции, имеет самое прямое отношение. Представим себе, что этих девочек воспитывали не родители-алкоголики, а какие-нибудь обезьяны. Намного бы отличался результат «обезьяньего воспитания» от воспитания родителями-алкоголиками? Думаю, что результат был бы точно таким же. А теперь давайте представим себе, какими бы воспитали своих детей девочки, выросшие в таком окружении? Да точно такими же, какими же ещё. Какой-то замкнутый круг получается. И ещё: человек так устроен, что он не может в своём развитии стоять на месте. Полученные когда-то знания не будут у него храниться неизменными до конца его жизни. Он может или развиваться, получая всё новые и новые знания, накладываемые на старые, львиную долю которых он получил ещё в раннем детстве, или деградировать, если он никаких знаний не получает. Tertium non datur, как говорили латиняне.
И таких историй, когда человеческие дети воспитывались дикими зверями, очень много. Есть даже случаи, когда детей воспитывали действительно самые настоящие волки. В интернете подобных историй можно найти, к сожалению, сотни. Но при этом никогда дети, воспитанные животными, вернувшись в человеческое общество, людьми не становились. Никогда! Слишком поздно они вливались в человеческий коллектив, даже если их возвращение было в десятилетнем возрасте и ранее. Так что возникновение человеческой речи и её эволюция, основанная на возможностях и знаниях в этой области предшествующего поколения, никакой критики не выдерживает.
Исходя из этого, я делаю простой вывод о том, что постепенно Язык появиться и тем более развиться до современного его состояния никак не мог. Это подтверждается ещё и тем фактом, что когда-то в древнерусской Буквице было 49 букв, и всеми ими пользовались, ни одной лишней не было. А теперь наш алфавит довольствуется всего 33-мя. Где развитие? Не мог же, в самом деле, язык первоначально возникнуть в более сложном состоянии, чем он находится сейчас. Как мог человек, находящийся на более низкой ступени развития, в соответствии с нашими современным понятиями, придумать алфавит из 49 букв, а потом, постепенно умнея и развиваясь, вдруг осознать, что с некоторыми буквами он явно погорячился и их следует исключить из алфавита?
Любая естественная эволюция всегда пойдёт по пути упрощения, а не усложнения. Постепенно, не поддерживая свои умственные способности и навыки на должном уровне, человек может только деградировать, в том числе и в области устной и письменной коммуникации. Постепенное упрощение языка может привести в конечном итоге только к его утрате. И тогда в арсенале людей действительно останется только улюлюканье, хлюпанье, бряканье, свист и лошадиное ржание.
Не сразу, а в течении довольно продолжительного времени, анализируя различную информацию о Языке, я приходил к выводу, что человеку он был дан в уже готовом виде. Мои исследования слогов русского языка поставили окончательную точку в этом вопросе. По крайней мере, для меня. Проанализировав очень большое их количество, я пришёл к однозначному выводу, что русский язык имеет очень чёткую систему: каждый слог наделён некоторым количеством образов, которые активно участвуют в формировании образа всего слова.
По моей гипотезе, человек владел Языком всегда. Сколько существует человек, столько существует и Язык. А чтобы Язык не потерялся и не изменился, он помещён Создателем в самого человека в виде специального гена. Примерно так же, как отдельная программа в общей операционной системе компьютера. После рождения человека начинается установка этой программы. Этот процесс не быстрый, поскольку одновременно с установкой Языка в молодом организме происходят и другие процессы, необходимые для формирования речи и выражения через неё правильно сформулированной и озвученной мысли. Какие же это процессы?
Во-первых, это процесс выработки навыков речи. Наличие у человека соответствующего речевого аппарата ещё не гарантирует способности говорить. Эта способность формируется постепенно и только путём подражания. Самостоятельно, без объекта для подражания, человек не способен научиться говорить. Объектом для подражания обычно являются родители и родственники, которые не только воспроизводят определённые слова, но и демонстрируют предметы, которые этими словами обозначаются. Глухого от рождения человека невозможно научить правильно говорить, даже если его речевой аппарат находится в полностью исправном состоянии. Я знаком с одним таким индивидом, речь которого настолько невнятна, что его понимают только близкие родственники, постоянно проживающие с ним. Однако, в умственном отношении это вполне нормальный человек.
Во-вторых, происходит постепенное, очень медленное формирование абстрактного мышления, без которого человек не способен сформулировать и выразить правильную мысль.
Все эти процессы в молодом организме человека происходят одновременно. Но несмотря на то, что они ещё не закончились, а все навыки и способности окончательно не сформировались, человек уже пользуется как речевым аппаратом, так и мыслительным. Именно поэтому в речи ребёнка примерно до пяти-шестилетнего возраста, а иногда и старше так много «неправильных» слов. Некоторые из них дети произносят просто неправильно, а некоторые придумывают на ходу, причём во множестве вариантов. Отсутствие абстрактного мышления проявляется в буквальном понимании значения слов. Причём всё это проявляется не у одного или нескольких детей, а абсолютно у всех. Каждый человек проходит эту необходимую стадию своего развития. Если он её не пройдёт в полном объёме и в нужное время, то дальнейшее его развитие будет невозможным.
Подтверждение этому я неожиданно для себя нашёл книге К.И.Чуковского «От двух до пяти». Описывая в своей замечательной книге закономерности детского мышления, Корней Иванович, сам того не осознавая, описал процесс проявления Языка на генном уровне и становлении его в речи и мышлении человека. Небольшая цитата из его книги (9. стр. 154):
«Так как я приступил к собиранию детских выражений и слов полвека назад, даже раньше, это дало мне возможность подметить одно очень важное качество собираемых мною материалов – их частую повторяемость, их, так сказать, однотипность: моя правнучка в своём словотворчестве идёт точно тем же путём, каким шли мои дети и внуки, и не только в словотворчестве, но и в методах всей своей умственной деятельности.
Эти три поколения детей, которые я мог наблюдать на протяжении столь долгого времени, давали в соответствующем возрасте одно и то же причинно-следственное истолкование одним и тем же явлениям окружающей жизни.».
В приведённом фрагменте из его книги говорится о том, что у всех людей в одном и том же возрасте происходили одни и те же процессы формирования Языка. Это, в свою очередь, говорит о том, что программа его становления у всех людей абсолютно одинаковая. Такое возможно только в одном случае – если эта способность изначально заложена в человека на генном уровне. Нарушение процесса формирования Языка обязательно приведёт в дальнейшем к нарушению процесса накопления знаний.
Далее Корней Иванович, рассказывая о предрасположенности детей к стихотворчеству, описывает, тем не менее, процесс «распаковки», если можно так выразиться, слогов из генных запасников ребёнка (9. стр. 289):
«… Огромное большинство детских слов построено именно по этому принципу: бо-бо, бай-бай, ку-ку, па-па, дя-дя, ба-ба, ня-ня и т.д., у всех у них такая двойная конструкция, причём вторая часть каждого слова является точным повторением первой. Эти звукосочетания заимствованы взрослыми из детского лепета и, получив от взрослых определённый смысл, снова представлены детям, но в начале для каждого ребёнка это были просто самоцельные звуки, многократное произнесение которых доставляло ему бескорыстную радость.».
Описанный выше процесс, казалось бы, бесцельного повторения одних и тех же слогов постепенно приводит к способности речевого аппарата чётко воспроизводить минимальные фрагменты речи – слоги. В дальнейшем процесс, конечно же, будет усложняться их сочетанием и разнообразием.
В пользу гипотезы о генетическом происхождении Языка говорит и тот факт, что речевой аппарат ребёнка (губы, зубы, язык, гортань, дыхание) не способен самостоятельно сложиться в необходимую конфигурацию для извлечения того или иного звука. Этому нельзя научиться простым подражанием. Взрослый человек не в состоянии научить этому ребёнка в силу того, что, во-первых, ребёнок просто не понимает, что ему говорят, и, во-вторых, взрослый человек не может этого продемонстрировать наглядно. Но, тем не менее, речевой аппарат воспроизводит звуки почему-то именно так, как надо. Кто ему подсказывает, как нужно делать правильно? Совершенно очевидно, что подсказчик находится внутри самого ребёнка. Именно он подсказывает ему, как должны сложиться губы, как должны соединиться зубы, каким образом должен расположиться во рту язык и как при этом нужно дышать. Ни родители, ни педагоги, ни логопеды никогда этому его не научат.
Сознание ребёнка в самые первые годы жизни буквально переполнено слогами, «распакованными» языковым геном. Они рвутся наружу, буквально толкая друг друга. Ребёнок воспроизводит новые слова, совершенно не задумываясь об их правильности, создавая совершенно невероятные конструкции из слогов. Для него совершенно не важно, что некоторые слова он произносит неправильно. Важно то, что им произносится много правильных слогов. В книге советского лингвиста, доктора филологических наук А.Н.Гвоздева «Вопросы изучения детской речи» говорится о том же самом (10. стр.17):
«Среди разных групп неологизмов особенно удобно воспользоваться детскими образованиями по аналогии.
Они являются удобными уже вследствие их многочисленности. Не вошедший ещё в рамки традиций язык ребёнка изобилует примерами, когда вместо единичных форм, имеющихся в языке, имеют место самостоятельные образования из «живых» морфем; к созданию неологизмов ребёнок прибегает и тогда, когда в его словаре не оказывается сло́ва для обозначения того или иного явления.».
Под «живыми» морфемами А.Н.Гвоздев подразумевает морфемы, реально существующие в языке в данный момент времени, а не выдуманный ребёнком бессмысленный набор звуков. На самом деле ребёнок, даже не осознавая того, использует хоть и неправильно, но всё-таки правильные морфемы. Проще говоря, он правильными слогами создаёт неправильные, с точки зрения устоявшейся языковой традиции, слова. А почему он не создаёт неправильные слоги? Кто ему подсказывает, какие из них правильные, а какие нет? Из своего личного опыта знаю, что ребёнок, создав своё «неправильное» слово, никогда не попытается выяснить у взрослого человека его правильность. Для него оно правильное. Я предполагаю, что генетика ребёнка «выдаёт» во внешнюю среду только правильные слоги, а правильные слова формируются уже во внешней среде путём подражания. Словарный состав Языка, по всей видимости, невероятно огромен. Но исходя из того, что Язык способен постепенно изменяться на уровне слов, необходимость в хранении всего словарного состава Языка в геноме человека не предусмотрена. Достаточно хранить только буквы, слоги и законы их применения.
Теперь, наверное, пора определиться с самим понятием «Слога». В моём понимании «Слог – это часть слова, наделённая определённым смыслом, чётко отделяемая от других частей слова при спокойном произношении». Слог может состоять из одной буквы или двух букв. «Словарь-справочник лингвистических терминов» Д.Э.Розенталя и М.А.Теленковой количество букв в слоге тоже никак не регламентируют (4. стр. 311): «1. В физиологическом отношении (со стороны образования) звук или несколько звуков, произносимых одним толчком выдыхаемого воздуха. 2. В акустическом отношении (со стороны звучности) отрезок речи, в котором один звук выделяется наибольшей звучностью в сравнении с соседними – предшествующим и последующим.».
Забегая вперёд скажу, что образом слова «Слог» является «передача образа при помощи того, с чьей помощью делается первый шаг к реализации мысли». То есть Слог – это часть слова, наполненная смыслом и участвующая в формировании как самого слова, так и его смысла.
Википедия же утверждает, что «Слог не имеет связи с формированием и выражением смысловых отношений. Это чисто произносительная единица.» (2). Но в ней почему-то нет ссылки на авторство этого утверждения. Хотя, по идее, она должна быть.
Насколько я понял, современная лингвистика не считает слогом отдельно произносимую в слове букву. Если в Википедии говорится о том, что, цитирую (2) : «В слоге группируются звуки разной степени звучности, наиболее звучные – слогообразующие, остальные – неслоговые.», значит, речь идёт о нескольких буквах в Слоге, потому что одна буква никак не может группироваться. Однако отдельно стоящие буквы в качестве, например, предлогов, такие как «с», «у», «к», «в», «о», совершенно очевидно «формируют смысловые отношения». Уберите такой предлог из предложения и вместо внятного смысла получите в лучшем случае белиберду, а в худшем – совсем другое его значение. Удалите, к примеру, из предложения «Саша дружит с Машей» предлог «с» и вы получите совершенно иной его смысл. Я бы даже сказал, что смысл предложения изменится кардинально.
Полагаю, что необходимо более подробно пояснить, из чего я исхожу, утверждая, что одна буква тоже является слогом. Я исследую слова исходя не из того, как они пишутся, а из того, как они произносятся. Язык – он ведь устный. Письменность можно придумать какую угодно (что мы фактически и наблюдаем). Можно придумывать всевозможные, часто ничем не обоснованные правила, такие как, например, писать слоги ЖИ и ШИ с буквой «И» несмотря на то, что произносим мы чёткую «Ы». Ещё я исхожу из того, что язык наш – слоговый. Мы не произносит слова побуквенно, мы их произносим послогово. При этом не всегда слоги состоят только из двух букв. Например, слово «Корова» мы произносим как «ко-ро-ва», а не как «к-о-р-о-в-а». А слово «Враг» мы произносим как «В-ра-г», а не как «В-р-а-г». Ну, а если при произношении слова «Враг» буквы «В» и «Г» совершенно чётко отделяются от слога «РА», то почему я должен их обязательно прикреплять к этому слогу или вообще всё слово считать одним слогом и даже корнем? Я и рассматриваю их как отдельные слоги, образы для которых беру из соответствующих букв Буквицы.
