Владислав Алеф
Землянин 5.0
Я поблуждал по туннелям, что неплохо умею делать, а к трем, как было между нами оговорено, вернулся к билетной кассе. Рэй выглядел сосредоточенней обычного, Веста изнывала от нетерпения.
– Готов? – спросила она.
Я пару секунд озадаченно молчал. Нет, я не забыл о бегах, но забыл, что мне положено волноваться. Почему-то я был совершенно спокоен.
– Готов к любому исходу, – оценил я свое состояние. Она удовлетворенно кивнула. – Каков прогноз сейчас?
– Сорок четыре процента, что будешь первым, но… еще двадцать пять, что не сможешь финишировать.
– Это почему? – а вот теперь я начинал нервничать.
– Сорок три. Ох, зачем я тебе это сказала! – она взялась за голову.
– Ложь не придала бы мне уверенности, – возразил я. – Но я успокоюсь, дело времени. В конце концов, победа и не была у нас в кармане.
– Верно. – Веста немного успокоилась, мои слова сняли с нее чувство вины.
– А все-таки почему прогноз так сильно изменился?
– Мне нельзя будет выйти с тобой на стадион. Я сделаю все возможное, но время будет работать против нас. Хорошо, если бега начнутся вовремя, но, если произойдет задержка, хотя бы и небольшая, настроение Черного Брюха может измениться. Помимо того, забег юбилейный и возможны непредвиденные осложнения.
– Например?
– На тысячном, ставшим шуточным забеге наездники всю дистанцию несли жуков на себе. На двухтысячном трассу увеличили вдвое, а на пятитысячном на ней появились препятствия.
– Нужно было уточнить у Цезаря.
– Нет. Нам ни к чему его внимание.
Мы взяли два билета во второй ряд, все места в первом уже были распроданы.
– Колеоптодром откроется в четыре, – предупредила билетер.
– Почему он закрыт?! – спросил, вскрикнул, почти потребовал я ответа.
– Приятно провести время, – равнодушно попрощалась она.
Думаю, ответ был очевиден.
– Какой процент? – уже спокойней спросил я, когда мы отошли.
Веста смотрела на меня умоляющим взглядом.
– Говори, я должен знать. Иначе буду представлять самое худшее.
– Победа вероятна в двадцати одном случае из ста.
– Какая вероятность занять призовое место? – спросил Рэй.
Действительно, второму и третьему место полагается приличное вознаграждение. Как-то я совсем забыл.
– Шестьдесят один процент.
Уже лучше.
Мы с Вестой поставили по тысяче эксманов на мою победу. В случае выигрыша эта сумма должна была вернуться восьмикратно.
В четыре пришел Ловец, подвел меня к служебному входу колеоптодрома, передал Черное Брюхо и напомнил, что через десятую долю суток я должен буду им воспользоваться.
– Почему колеоптодром был закрыт? – спросил я.
– Обычная уборка, его всегда закрывают с трех до четырех.
– А ты не знаешь, каких сюрпризов ожидать от юбилейного забега?
Он покачал головой и посоветовал:
– Думай только о том, что зависит от тебя.
Ловец ушел занимать место зрителя. Так поступил и Рэй, подтвердив его слова о том, что стадион не изменился. Вероятность моей победы вернулась до прежнего уровня, но я, следуя здравому совету Ловца, выбросил проценты из головы.
В гардеробе собралось аж двадцать восемь жуков и их наездников. Участники совершали последние приготовления: начищали жуков щетками, крепили поводья. Люди негромко переговаривались, смеялись и подбадривали друг друга. Доброжелательная обстановка окончательно успокоила меня, и, даже не получив ответа на вопрос, тревоживший меня последние часы, я совершенно не расстроился. Несколько особняком Цезарь натирал Хепри тряпкой. Я поздоровался, и он вежливо кивнул мне.
В последние минуты ожидания в гардероб зашел главный судья и громко объявил:
– Сегодня четыре ряда и четыре круга. Других изменений в правилах нет.
Мы выстроились в четыре ряда. В первом ряду разместились фавориты: Хепри, Ураган, Торпеда, Скрипач, Молния – жук с соответствующим рисунком, Космос и Факел – два ярко раскрашенных жука. Во втором ряду я узнал Фотона, Генриха, жука с длинными усами и лапами, и Мамонта – волосатого и самого большого из представленных жуков. В третьем ряду мне были знакомы Буфет и Краб – широкий, будто сплющенный жук. Черному Брюху и Хромоножке отводилось место в последнем ряду. Последнее обстоятельство возмущало и успокаивало меня одновременно. Возмущало, потому что моего гораздо более скоростного жука поставили позади Буфета, успокаивало, потому что мне не придется участвовать в жесткой стартовой борьбе и занять место ниже, чем занимаю сейчас, я не смогу.
– …И с ударом гонга эти юбилейные десятитысячные игры начнутся! – восклицал комментатор. – Этот момент близится, и, чтобы вкусить его в полной мере, я призываю всех собравшихся затаить дыхание. Сейчас…
Главный судья прошел вдоль стартовой линии. В наступившей тишине его голос, отразившись от стен, усилился многократно.
– Приготовиться!
Мы взобрались на спины жуков. Искусственно созданное напряжение ослабило твердое намерение не волноваться. Ноги я расставил на разных уровнях, как учил Ловец, левую прямо, правую, развернув на 45°, позади, пальцы с поводьями сжал крепко, сами руки расслабил.
Прозвучал гонг. Жуки тронулись одновременно, одни пошли медленнее, другие быстрее. Не остался на месте и Черное Брюхо. Правда и двинулся не быстро, ибо идущий впереди широкий, будто приплющенный Краб никуда не спешил. А вот лидеры уже со старта начали уходить в отрыв, о чем комментатор тут же упоенно возвестил. Я пытался не слушать и даже приглушил звук окружения в настройках системы. Не стал я также искать глазами Весту и Рэя – никакие мелочи не должны меня отвлекать.
Держаться на ногах пока что удавалось легко. Черное Брюхо шел уверенно, но медленно – я бы предпочел ускориться и рискнуть. Времени топтаться на месте не было, но ничего изменить я пока не мог.
Краб впереди продолжал ползти. Зато соседи ушли вперед, что позволило мне перестроиться сначала на третью дорожку, а затем добраться и до седьмой. Я увеличил расстояние, которое нам с Черным Брюхом предстояло преодолеть, но в маневре был смысл. Тогда как за внутренние дорожки происходила борьба, крайние оставались почти свободными.
Я притопнул ногой, давая сигнал к ускорению. Черное Брюхо отреагировал, хотя и не сразу.
Мы быстро обошли отстающую группу из четырех участников, в том числе Хромоножку, Буфета и Краба, и, обгоняя жука впереди, перескочили на шестую дорожку, затем вернулись на седьмую.
На повороте произошло столкновение сразу трех участников, в результате которого два человека коснулись земли и выбыли. На второй половине круга жуки по-прежнему шли плотной группой. Наименее опытные, не думая о следующем шаге, выкладывались уже сейчас. Фавориты не отпускали их далеко, но раскладывали силы дальновидно и за лидирующие позиции еще не сражались.
К концу первого круга половина участников по-прежнему опережала меня. Почти все перешли на первые две дорожки, но теперь, когда процессия растянулась, стало гораздо свободней и вероятность столкновений почти исчезла. Сам я передвинулся на третью дорожку. Возглавляла гонку нетерпеливая Торпеда, за нее цеплялась Молния. Космос и Факел сражались за третье место, пятым шел длиннолапый усатый Генрих, и только за ним бежали Хепри и Ураган.
От лидеров меня отделяло порядка сотни метров, а расстояние между нами не сокращалось. На повороте, боясь потерять равновесие, я приказал Черному Брюху замедлиться. Удержаться получилось без труда. Я чувствовал большой запас энергии своего жука и вновь приказал ему ускориться. Черное Брюхо тряхнул головой, чуть выше оторвал лапы от земли и прибавил скорости. Мы «съедали» одного соперника за другим и постепенно приближались к головной группе.
Мы обошли маленького Фотона и огромного Мамонта. Неожиданно позади оказался Факел – его наездник определенно переоценил скакуна. Торпеда и Молния несколько раз уступили друг другу лидерство, после чего, растратив силы, очень быстро опустились на четыре позиции, пропустив Генриха, Космоса, Урагана и Хепри. Седьмым шел Скрипач, и к концу второго круга я пристроился сразу за ним.
На третьем круге фавориты начали постепенно наращивать темп. Торпеда и Молния, казалось, окончательно потеряли возможность бороться за лидерство. Мы со Скрипачом обошли их, уже заметно уставших, а затем я обогнал и самого Скрипача. Он послужил мне хорошим пейсмейкером, но пришло время выкладываться.
Мое намерение словно передалось Черному Брюху. Теперь он практически летел, и я всерьез задумался, есть ли у пахарей подкрылки и, если есть, можно ли ими пользоваться на бегах.
Наша скорость теперь превышала скорости лидеров. Удерживая такой темп, мы имели все шансы победить в забеге. Черное Брюхо обладал поистине огромным потенциалом, он мог обогнать всех конкурентов, и мне казалось несправедливым, что до сих пор этого никогда не происходило. Впрочем, едва ли жук сам того желал, победе препятствовал именно его тяжелый характер.
Перед очередным поворотом наездники предусмотрительно замедлили скакунов, я же не стал этого делать. Пришло время рисковать.
Панцирь резко ускользнул из-под моих ног, я выпустил поводья, ударился лицом о толстый хитин, но уцепился руками за кромку панциря. Ноги вспорхнули, не коснувшись земли. Толпа ахнула и выдохнула – кажется, за нас с Черным Брюхом все-таки кто-то переживал. Я поджал ноги, но не спешил подниматься и в таком положении проскочил следующий поворот. Опора на четвереньках была гораздо надежней, но правила запрещали оставаться в таком положении более пятидесяти метров. Пока я, цепляясь одной рукой за панцирь, другой пытался поймать поводья, мы обошли Космоса. Наконец я схватил поводья и осторожно распрямился. К этому моменту Черное Брюхо «доедал» Генриха. Впереди оставались только Хепри и Ураган.
Мы зашли на последний, четвертый круг. Лапы Урагана мелькали совсем близко, и я уже предвкушал победу. Но вдруг Черное Брюхо начал проявлять характер. Со второй дорожки он зачем-то перешел на первую, толкнул Урагана, чуть не сбив его седока, а затем начал терять скорость.
Рэй взволнованно повернулся к Весте.
– Что случилось?
– Его система борется с чужеродными элементами.
Жук отказывался бежать быстро, и я с бессилием наблюдал, как по второй дорожке нас обходит Генрих. Мы стали вилять по трассе, чуть не вышли за пределы седьмой дорожки и едва не пересекли внутреннюю бровку стадиона. Казалось, Черное Брюхо так ведет себя нарочно, желая отомстить нам за его использование. Я не отчаивался, продолжал дергать поводья, бить ногой в панцирь и выкрикивать приказы. Не знаю, моими усилиями, Весты или собственным желанием жука, но бунт прекратился.
Мы ускорились как никогда. Легко оторвались от идущего на обгон Космоса, настигли и оставили позади Генриха. Перед последним поворотом я предусмотрительно опустился на четвереньки, удержал баланс и вернулся в стойку.
Мы выскочили на финишную прямую. Ураган опережал нас метров на пять, Хепри держался прямо перед ним, да еще под лидера маскировался Краб, которого они обошли на круг. Мы шли быстрее обоих, и вот-вот должны были схватить победу. Мысленно я просил Черное Брюхо потерпеть еще немного, а уже после финиша готов был снести любое проявление его буйного нрава.
Полагаю, он недолюбливал Урагана, потому что, поравнявшись с ним, вновь повел себя странно, поступив наихудшим образом, какой можно придумать в нашей ситуации: всем своим крупным телом с еще большей силой, чем в прошлый раз, налетел на соперника. Мои ноги окончательно упустили панцирь, я сбил чудом сохранявшего равновесие наездника и вцепился в своего нового скакуна. Черное Брюхо, исполнив одному ему известный долг, умчался вперед, я успел подняться вовремя, чтобы увидеть, как перед финишем он обходит Хепри. Третьими финишировали мы, следом Генрих, Космос, Скрипач, Молния и Топеда.
Спускаясь с жука, я не понимал, кого в итоге посчитали победителями. Комментатор сам пришел в недоумение: случай с финишем на чужом жуке за десять тысяч забегов произошел впервые. Однако главный судья без размышлений замахал руками.
– Обе команды выбывают.
Мне нестерпимо захотелось уйти. Двери оказались закрыты, так что пришлось ждать финиша Краба и окончания последующей за ним мучительной для меня и показавшейся невероятно затянутой церемонии. Награждали не троих, а даже пятерых участников. Вдобавок к возвращению части выделенных в призовой фонд собственных денег Цезарь получил кубок в форме жука. В закрывающей мероприятие речи, которую я благополучно прослушал, он благодарил соперников и всех жителей города, обещал расширить колеоптодром, создать лиги и в целом вывести забеги на совершенно другой уровень, а в довершении всего распорядился предоставить всем жукам-участникам сложнометаллический корм, который они так любили.
Затем я выслушал похвалу Ловца, а во фразе «чуть не совершил чудо» мысленно опустил несущественное наречие.
Я покинул стадион через ход для участников. В укромном закуте, где мы совещались в прошлый раз, дождался сообщников. Веста выглядела расстроенной, ее разочаровала не столько моя неудача, как ее собственная. Рэй, казалось, уже раздумывал о чем-то другом. Я же вдруг довольно усмехнулся.
– А мне было весело!
Мои слова сразу приободрили Весту.
– Жаль, что очередной мой замысел провалился. Но я счастлива, что смогла, по крайней мере, развеселить тебя.
Я важно поднял указательный палец:
– И это уже немало!
Моя веселость передалась Весте и все же выглядела обеспокоенной.
– Рэй, а как там «Феникс»? – спросила она.
– Космолет еще не готов, – он не повернул головы, и было видно, что мысли его далеки от нашего разговора.
– Хорошо. А все-таки, – веселость медленно покидала меня. – Мне нужно еще много эксманов.
– Я поговорю с Рустамом, – заявила Веста. – И с другими атлантами. Вместе мы соберем недостающую сумму.
– Не надо, – открестился я. Мне действительно этого не хотелось.
– Для начала я предлагаю убить жнеца, – высказал Рэй мысль, которую все это время обдумывал.
Такое предложение мне нравилось больше.
– Но как? Веста, сможешь его подчинить?
– Нет, не смогу, – смутилась она. – Нам нужно оружие.
– Или союзники, – заявил Рэй.
В задумчивости мы остановились, и я засомневался:
– Возможно, Цезарь даст нам солдат Хепри. Но не хочу подвергать их опасности. Во-первых, здесь нет средств для воскрешения людей, а во-вторых, если поделить пять тысяч эксманов на десятерых… ради пяти сотен я не хочу рисковать уже собой.
– Я говорю не о людях, – продолжил Рэй. – Вам необходимо будет разыскать группу мутантов. Они держатся стаями, так что найдите одного и найдете остальных. Я отыщу следы жнеца, воспользуюсь кэнвоксом и выманю на поверхность. Затем приведу к вам.
– И что произойдет, когда мутанты завидят жнеца? – я скептически скользил взглядом по лицам приятелей.
– Мне кажется, они разбегутся в страхе, – неуверенно предположила Веста.
– Двадцать мишеней лучше, чем три, – возразил Рэй. – Если за мутанта меня принимают иные люди, жнец тем более не найдет отличий.
Глава двенадцатая
Вернуться на поверхность было приятно. Здесь я находился ближе к Марсу.
И сразу же я почувствовал радиосигнал.
– Саша, где вы были? – с упреком поинтересовался Гарольд. – Давно не могу с тобой связаться.
– Под землей. Что случилось? Отправляетесь на захват «Феникса»?
– Еще нет, но это скоро произойдет, так что не уходите далеко. Есть две новости. Вирус удалось победить. Мы разработали инсектицид и уже распылили над очагом заражения. Конечно, он не может быть единственным на планете, но, по крайней мере, в этой борьбе теперь у нас есть эффективное оружие. Увы, даже после уничтожения пепельных клещей зараженных людей спасти не получилось – их болезнь уже миновала предельный порог, после которого мозг пожирал сам себя. Также для нас остается загадкой появление самих пепельных клещей.
– В целом это все же хорошие новости, – рассудил я.
– Бесспорно. Но есть и другая, толковать которую можно лишь однозначно: Эдвард умер окончательно. Он находился на начальном этапе болезни, но после отключения системы клещи выпили остаточную энергию из митохондрий его мозга.
– Понятно… это все?
– Да. Берегите себя. До связи.
– До связи.
– Пепельные клещи – продукт эволюции, – убежденно заявил Рэй, выслушав меня. – Так природа борется с пандемией, которую видит в кибернетике.
– Но ведь гибнет именно биологическая часть существ, – усомнилась Веста.
– Организмы приспособятся. Отказ от технологических вкраплений сделает их неуязвимыми для паразитов.
На смерть давнего друга Веста отреагировала спокойно.
– Я считала его давно погибшим, – ответила она. – И наша последняя встреча это подтвердила.
Мы разделились. Рэй вернулся к месту столкновения со жнецом, а мы с Вестой направились на поиски мутантов. Хеприйцы уверяли, что мутанты сами находят людей и, чтобы вызвать их гнев, нам не придется стараться. Так и случилось.
Мы растянулись в овраге, куда радиоволны доносили нам информацию о передвижении объектов в стороне. В километре от нас возвышались развалины какого-то большого строения, прошлое которого невозможно определить. Вероятно, то был верхний этаж. Обглоданные покосившиеся каркасы стен из тяжелых металлов сопротивлялись разрушению. Даже повергнутые бурями, они отказывались обращаться в пепел и продолжали тянуть свои изувеченные тела к небу. Под действием радиации крыша сооружения истаяла без следа, полы засыпали метровые слои пепла, и сейчас его ворошили мутанты, выискивая пахарей или мелких ящероподобных сауритов.
Не все из мутантов обходились двумя руками, количество рук порой достигало шести и не всегда было четным. Также обстояло дело с ногами и головами. Почти все лишние человеческому организму детали обыкновенно были недоразвитыми и зачастую располагались в непредназначенных для них местах. Так, дополнительные уши, пальцы, зубы или, например, глаза могли оказаться где-нибудь на животе, руке или ноге. У некоторых были хвосты, а в частных случаях и несколько таковых. А вот мутантов без минимального отмеренного природой набора в две руки и ноги не было – таких съедали по рождении, считая обузами стае. Ни в ком из них не находилось симметрии, и во многом потому они выглядели столь безобразными. Некоторые передвигались на четвереньках, многие хромали, имея конечности разной длинны или тела, чрезмерно перегруженные с одной стороны. Одному физиология не позволяла оторвать подбородок от груди, согнутая шея другого срослась с плечом, третий топорщился выпирающими излишними костями, четвертый не сгибаясь касался руками голеней, пятый состоял сразу из нескольких, и непонятно было, считать его за одного, двоих или троих. Мутанты не ограничивались единичными уродствами, каждый обладал набором отличительных особенностей. Оружие им заменяли металлические прутья, ножи и другие предметы, которые подходили для нанесения ударов, одежд они не носили.
«Стая мутантов найдена», – сообщил я Рэю.
«Хорошо. Я пока не обнаружил следов жнеца, вам придется немного подождать. Соблюдайте дистанцию, у некоторых из них могут быть хорошо развиты органы чувств».
Мы полагали себя в безопасности, ибо и сами наблюдать мутантов могли только изменив фокус глаз. Ожидая известий от Рэя, мы лежали в неподвижности, когда со стороны, откуда мы пришли, донесся шорох.
– Ты слы…– я приложил палец к губам.
«Мутант. Расположение: нейтральное. Потенциальная угроза: низкая», – заботливо оповестил сканер. Пока «нейтральное». Двигался мутант в нашем направлении.
«Рэй…»
«Обнаружил следы жнеца, скоро буду».
«Поспеши!» – Я хотел добавить, что нас самих вот-вот засекут, но придумал простой план действий. Мутанты оставались от нас далеко и столкновение с одним не означало столкновения со всеми.
Жестом я показал Весте, что намерен его убить. Он остановился неподалеку и, судя по шороху, искал пропитание в пепле. А потом снова двинулся к нам, но теперь с большей скоростью.
Я бесшумно поправил энергорукава и повернулся к месту, откуда по моим расчетам он должен был появиться. Веста перехватила мой взгляд, покачала головой и показала на себя. Я опустил руки.
На бровку поднялся кожаный пузырь на пяти коротких толстых ногах, с четырьмя повернутыми в разные стороны руками, одной сплющенной головой на огромной шее и второй недоразвитой, лицом выпирающей из раздутого живота.
Он не успел выдать нас криком, искрящийся туман окружил его.
Веста развернула уродца и отправила к стае – полагаю, ей просто не хотелось лишние минуты на него смотреть.
«Лечу к вам, – сообщил Рэй нам обоим. – Готовьтесь».
Мы подползли к бровке оврага и стали ждать. Веста разминала пальцы. Я посмотрел на нее с опасением.
– Не рискуй без надобности.
– Не буду, – пообещала она.
Почувствовав угрозу, мутанты встревожились. Они озирались, издавали жуткие воинственные нечеловеческие крики и сбивались в одну неясную фигуру, издалека походившую на огромных размеров существо, часть которого рвалась в небо, другая тянулась по земле.
Рэй летел низко, но крыльями работал интенсивно – многоногий жнец не заставлял ждать и перебирал лапами так быстро, что походил на быстро катящийся поезд. Он заманил жнеца в самый центр развалин, после чего поднялся на недосягаемую для жука высоту, ускорился, описал полукруг и спустился к нам.
Тогда же мы выбрались из укрытия. Нас заметили, но большим вниманием не наградили – при нападении хищника не время думать о добыче.
Жнец переключился на новые цели. Мутанты, вопреки нашим опасениям, не разбежались, в стае из трех десятков взрослых особей (росли они очень быстро и почти не бывали детьми) они чувствовали себя в позиции сильнейшего. Первым кинулся на врага самый смелый или безрассудный многорукий живой скелет. Жнец отреагировал мгновенно, схватил нападавшего мандибулами и перекусил надвое. Разозленные мутанты набросились на врага со всех сторон. Они атаковали чудовище без страха, однако прочному хитино-металлическому панцирю никакого вреда доставить не могли. Уязвимым местом насекомого было менее защищенное брюхо, но жнец оказался слишком проворен для неуклюжих противников. Двигался он с потрясающей скоростью, почти не подставлял под удар брюха и легко держал круговую оборону. Сам же он справлялся с мутантами гораздо успешней. Если ему не удавалось убить цель одним укусом, он ее бросал, позволяя разлиться по сосудам паралитическому яду, после чего добивал ногами.
Мы втроем оставались на безопасном расстоянии, Рэй чуть впереди, являясь нашим последним рубежом и выжидая.
Я выстрелил из энергорукавов, а Веста послала в жнеца цепенящий луч. Его система не перегрузилась, как это происходило с другими противниками, однако скорость передвижения заметно упала.
Жнец продолжал щелкать мутантов, как семечки, но теперь медленней реагировал на выпады и получал больше повреждений. Тактику одного касания ему пришлось оставить, потому что оказалось, что мутанты обладают сильнейшей регенерацией, которая, расходуя запасенную энергию, освобождает от паралича и залечивает самые тяжелые раны.
Мне удалось отстрелить одну из двадцати ног жнеца.
Его состояние опустилось до отметки умеренного повреждения, однако мощные мандибулы уже положили третью часть мутантов. Подчиненный мутант не принимал участия в сражении – Веста держала его про запас.
Рэй сделал несколько шагов в их направлении. Кинетический купол не представит серьезной преграды разъяренному жнецу, но я пока еще верил, что до вовлечения в бой марсианина дело не дойдет.
Веста взорвала энергетический шар над головой жнеца. Он издал пронзительный, неприятный визг, а во все стороны полетели темные капли его ядовитой крови. Попадая на мутантов, они прожигали их плоть.
Но даже такое ранение для него было пустяком. Он положил еще пятерых. Действие цепенящего луча закончилось. В рядах мутантов возникла неуверенность, от первоначального состава осталась половина.
Вновь обратиться к взрыву Веста еще не могла, а вторая попытка замедлить жнеца оказалась неудачной.
Огромный рогатый мутант, выгадав момент, вонзил штырь в брюхо жнеца. Тот вздрогнул и всем телом навалился на мутанта, тем самым продвигая штырь еще глубже. Усилившаяся боль единым порывом вырвала жнеца из окружения.
Секундное перемирие: противники оценивали силы. Состояние жнеца опустилось до показателя тяжелого повреждения, но мутантов оставалось чуть больше дюжины. Жнец первым бросился в атаку. Мутанты пришли в замешательство. Ярость раненого чудовища испугала их и обратила в бегство.
Союзный мутант поднял оброненный металлический прут и укрылся за остатками стены.
Жнец настиг и расчленил одного, затем второго, но, получив от меня новую пару энерговспышек, переключился на главную угрозу.
Рэй выставил щит, а второй рукой, размахивая мечом, привлекал к себе внимание. Жнец налетел на него всей своей огромной тушей.
Щит вздрогнул, марсианин упал на колено, но не раскрылся.
Со спины к жнецу подбежал резервный мутант, впился десятками когтей в сочленения между пластинами и туда же вонзил прут.
Жнец стремительно извернулся, хлопнул мандибулами, но мутанта не достал, тот сидел, вцепившись в него, как раздувшийся клещ.
Вновь брюхо мутанта оказалось незащищенным, метеоритный меч вошел в него, как в масло.
Поврежденная нервная система жнеца направляла его ломаными линиями. Шатаясь, он заваливался на стены, сокрушая их. Свалился и был затоптан союзный мутант, – жнец, не замечая, прошел по нему, вспарывая пузырь живота и втаптывая кишки в пепел.
Наконец жнец сумел вернуть координацию. Шевеля усами, он изучал незнакомого противника, оказавшего столь упорное сопротивление. Даже смертельно раненый, он не собирался отступать. Поединок между чудовищным насекомым и марсианином возобновился с новой силой. Мы с Вестой подбежали ближе, теперь уже не беспокоясь, что наши тычки будут кем-то из них серьезно восприняты.
Рэй прикрывался щитом, и каким-то чудом его хлипкое в сравнении с противником тело выдерживало столь неравное столкновение. Но и жнец теперь не раскрывался и метеоритный меч без большого результата царапал толстый панцирь.
Тактика вязкого боя не приносила плодов, и жнец, почувствовав превосходство, отбежал для решающего броска.
Разгадав его замысел, Рэй отбросил щит и взлетел. Но жнец оказался слишком быстр. Он поймал марсианина в полете и свалил. Мандибулы потянулись к жертве.
Веста использовала взрыв повторно, а я попал жнецу в глаз. Жнец повалился, придавив Рэя. Жук тряс головой, шевелил мандибулами и ногами, но не было теперь в его движениях согласованности.
Рэй выполз из-под тела, всадил меч в брешь между пластинами за головой жнеца и еще секунд пять наблюдал, как медленно угасает живучая система насекомого. Наконец жнец затих.
К нам с Вестой потянулись большие синие дымки.
«Получено 10100 эксманов. Система может быть обновлена до v.3.7».
Я нервно усмехнулся. Огромная сумма, но как же я далек от цели: еще двадцать, может быть, даже тридцать жнецов.
Сражение измотало Рэя. По лицу его струился пот, на груди виднелись многочисленные дымящиеся раны от ног жнеца.
– Ты отравлен? – обеспокоилась Веста.
– Ничего серьезного, – отмахнулся он. – Отдыхайте, я посторожу ваш покой.
В короткий промежуток времени обновления и перезагрузки системы я успел увидеть сон. Не помню, чтобы видел сны за пределами релаксационных капсул. Но прежде я и не переживал таких ярких эмоций, как в последние дни. Мне снилось, что я хожу по небу и загребаю серые облака ногами. Они легкие, как мое дыхание, но я не проваливаюсь, потому что не имею веса. Но вот мое тело наливается тяжестью, я начинаю тонуть в облаках и чем сильней сопротивляюсь, тем тяжелее становлюсь. Я погружаюсь в облака по шею, начинаю глотать ставший гнилым и терпким воздух и задыхаюсь.
Я перевернулся на спину, приподнялся и тяжело откашлялся, выплевывая набранный в глотку пепел.
Большого приращения силы не произошло – этого не стоило ожидать раньше четвертой версии. Можно сказать, выспался и приободрился, и только.
Вернулись осмотреть поле боя, и сразу же сканер засек интересную находку:
«Голова робота? Вес 315, стоимость не установлена».
Наверное, немало стоит. Только я никак не мог понять, куда смотреть.
– Внутри жнеца, – подсказала Веста. – Только будьте осторожны, его внутренности и теперь источают яд.
Рэй вспорол брюхо насекомому, а я вытащил осклизлую, слегка изъеденную желудочным соком огромную белую бычью голову с отломленным рогом. Затем обвалял в пепле, очищая от яда. Подобную вещь все мы видели впервые. Голова была так велика, что не помещалась в рюкзаке, а когда я закинул ее на плечо, то услышал оповещение о превышении комфортной грузоподъемности и снижении скорости вдвое. Пришлось забить рюкзак пластинами жнеца, также из осторожности предварительно вывалянными в пепле, а голову отдать Рэю.
А вот обыски мутантов ни к чему не привели, да и развалины меня разочаровали – здесь я рассчитывал собрать хоть горсть энергогрибов.
