Владислав Алеф
Землянин 5.0
Глава тринадцатая
Цезаря мы нашли в том же магнитобусе. Когда распахнули дверь, он топил панцирь пахаря в какой-то кипящей в большом тигле жидкости.
При нашем появлении он оторвался от своего занятия и с любопытством посмотрел на трофей в руках Рэя.
– Откуда это у вас?
– Нашли в желудке жнеца. Должно быть, тот подобрал ее на свалке, польстившись остатком энергии в мозге. Вам знаком этот робот?
– Зевс – экспериментальная модель чрезвычайно мощного робота в форме быка из разнометаллических сплавов. Никогда не видел его головы, только тело, вероятно, того же самого робота. Передать координаты?
– Будем благодарны, – признала Веста.
– Чего нам ожидать? – спросил я. – Мастерской? Свалки?
– К этому месту применимы оба определения. Возможность собрать Зевса у вас будет – полагаю, это главное, что вам следует знать. Теперь поговорим о деле: вы убили жнеца?
Я высыпал пластины на пол. Цезарь подал руку.
«Получено 2500 эксманов».
– Это недалеко, – объяснил я Рэю, приняв координаты тела Зевса. – Триста километров.
– Но и не близко, – возразил Цезарь, глядя на раны марсианина.
Подойдя, он приложил к ним руки. Его ладони издали слабое белое свечение. Раны затянулись.
Мы все втроем были удивлены его способностями, но сам Цезарь казался удивленным больше нашего. Он пристально посмотрел Рэю в глаза, затем вновь прикоснулся к местам ранения. Словно сбрасывая наваждение, Цезарь тряхнул головой.
– Поэтому вам не помешает помощь, – закончил он мысль.
Он подцепил клещами то, что я принял за панцирь, и вытянул из тигля нечеловеческих размеров доспех с прорезями для крыльев и повесил на крюк под потолок. Затем стал выбирать подходящих размеров пластины жнеца.
– Он из панцирей, что мы вам оставили, – догадался я.
Цезарь кивнул. Рэй смутился.
– Это было не обязательно.
– Конечно, не обязательно! Но мне очень уж захотелось испытать свое умение, а себе я не привык отказывать.
– Но почему? – не сдался Рэй.
– Потому что ты живой. И можешь умереть лишь однажды.
Цезарь просил нас подождать пару шаров, подцепил нужную пластину и опустил в тигель.
Мы уселись у большой кучи из обломков металла и панцирей поблизости. Так необычно было осознавать, что в стенах магнитобуса кибернетический высокоразвитый человек и правитель города кует марсианину доспех из панцирей насекомых.
Основным материалом дуинсектному доспеху стали толстые панцири пахарей. Более легкие и гибкие пластины жнеца служили соединительными ламинарными элементами, поднимались высоким воротом, опускались от плеч до локтей и от пояса до колен.
В доспехе марсианин походил на могущественного сказочного воителя и еще больше соответствовал образу, который сложился у простых людей об обитателях красной планеты. Мы приятно было видеть Рэя именно в таком образе, доспех подходил его возвышенной натуре гораздо лучше истлевших гравитационных лент.
Тело Зевса мы должны были найти к северо-северо-востоку. Незначительное отклонение почти не противоречило дороге к блоку полураспада, но сейчас пополнение нашей небольшой компании мощным роботом меня привлекало больше обладания каким-то сильным, но неопределенным оружием. О полете на Марс, признаться, я сейчас почти не думал – тут бы свою планету изучить.
По пути мы отстреливались от мутантов, реже пепельников. Чтобы принять участие в сражении, Рэю приходилось оставлять свою ношу, но до этого доходило редко. Интересно, что издалека мутанты не отличали марсианина от себе подобных, но после тщательного его рассмотрения неизбежно нападали. По мелочи и еще раз по мелочи, но в итоге мы с Вестой опять обновили версии.
Однажды, когда мы сделали привал, ожидая, когда Рэй пообедает взятым в дорогу запасом сушеных пахарей, в ста метрах от нас промчался, поднимая тучу пепла, огромный грузовой электромобиль, переставленный, как и все нынешние транспортные средства с колес на полозья. Когда-то такие машины рассекали планету в большом количестве, но тогда человечество еще не утратило чрезмерной потребительской жадности. Каким целям он служил сейчас, я не знал.
– Он везет оружие, – объяснила Веста. – И не обязательно людям. Уверена, электромобиль послал тот самый завод, который мы с приятелями пытались захватить. Он уже близко.
Рельеф постепенно усложнялся: поднимался холмами и спускался низинами, пока не привел нас к настоящей горе, одной из последних, оставшихся после планетарного разравнивания Земли. Пепел на ее склонах накапливался, но в какой-то момент не удерживался и скатывался к подножью, обнажая обломки человеческой цивилизации. Пластик, металл и камень смешались воедино. То была свалка, но от привычных, ставших частью современного ландшафта свалок она отличалась малой степенью разложения предметов.
Несмотря на внешний почти благообразный вид уцелевших вещей, найти здесь что-либо полезное мы не пытались – если что-то и было, Цезарь, с его высокими возможностями, это, конечно, уже забрал.
Наша цель находилась на вершине горы. Мы пробирались сквозь густой туман, когда Рэй что-то услышал.
– Наверху кто-то есть, – предостерег он.
– Вы находитесь в Неоморфе, – ответил ему грозный рычащий голос, идущий с вершины. Вряд ли он принадлежал человеку. – Будьте вежливыми гостями, и вам сохранят жизни.
Угроза меня не напугала, но задела. Однако, не предугадывая последствий, я предпочел смолчать.
– Кто с нами говорит? – поинтересовалась Веста. Ее вопрос повис в пустоте.
Вскоре мы это и сами узнали. Нас встретило странное существо: телом гиеноид, но с головой фелиноида. Система неуверенно металась между двумя этими понятиями.
– Мы называемся неоморфами, – прозвучал запоздалый ответ. – А лично меня зовут Объект 146.
– Что с вами произошло? – спросила Веста.
– Моя старая оболочка получила критические повреждения, мне подобрали другое тело и другую голову.
– Вы… человек? – изумленно переспросил я.
– Был им когда-то.
– Кто проводил операцию? – заинтересовался Рэй.
– Его зовут Объект 1, или Хирург, он мастер своего дела.
– А у вас есть другие, нормальные имена? – поинтересовался я.
– Меня и такое устраивает. Хирург и его помощники произвели две тысячи триста пятьдесят семь неоморфов, а зови меня, не знаю, скажем, Александр, и за моим именем следовал бы порядковый номер в пятьдесят миллионов.
– Сто миллионов, – пробормотал я.
– Да, наверное, даже так. По вашему лицу вижу, вы меня поняли.
– А вы не думали для гармонии поменять тело? Или хотя бы голову? – спросила Веста.
– Иногда закрадываются подобные мысли. Но большой разницы не вижу. Вот будь у меня крылья, – он мечтательно посмотрел на Рэя. – Не продадите тело?
– Нет.
– Жалко…
Объект 146 привел нас в настоящий надземный город. Дома здесь строили из камня, как в древние времена, и оттого неизбежно возникало давно утраченное ощущение сопричастности природе. Жители: моно-, ди- и даже полиморфные существа, прогуливались по улицам, скучали на порожках или выглядывали из окон. Некоторые своей нелепостью походили на мутантов, других нельзя было отличить от обычных кибернетических созданий. Со временем все они обзаводились какой-никакой одеждой и оружием, которое удавалось отбить у других созданий, так что сейчас Неоморф казался вооруженной до зубов крепостью, способной легко отразить нападение жнеца.
– Детей нет, – отстраненно заметила Веста.
Это объясняло царящую тишину.
– Мы дети Хирурга и по его запрету не можем создавать собственных детей. Конечно, запрет касается только способных размножаться мономорфов.
– В чем смысл запрета?
– Хирург считает преступным создавать детей себе в угоду, прикрываться ими от бессмысленности жизни и подставлять под тот же выбор. Если кто-то имеет отличное мнение, может уйти из города на свой страх.
– И вы согласны с Хирургом?
– Полностью.
– Вы сказали, объектов было создано более двух тысяч, – вспомнил я. – Но в этих домах едва ли поместятся триста жителей.
– Воскреснув в непривычном, часто неприглядном облике, многие хотят вернуть человеческие тела. Но Хирург им отказывает, не считая этот процесс для себя интересным. Тогда они идут к его помощникам… И, даже если операции проходят удачно, люди возвращаются к базовым версиям и, уходя в пустыню, обрекают себя на гибель.
– А сейчас в городе есть недовольные своим телом?
– Есть один, Объект 2354, если еще не покончил с собой.
Объект 146 изменил направление, мы повернули за ним.
– Высокоуровневые неоморфы могли бы помогать им, одалживать эксманы или провожать к людям, – высказалась Веста.
– Да, наверное, – равнодушно согласился наш провожатый. – Только кому охота заботиться о незнакомцах?
– А как же солидарность и простое участие? – спросил Рэй. – Вас всех объединяет одна судьба.
– Одни из нас принимают новые тела с благодарностью, ибо они дают нам главное – возможность продолжить прерванную жизнь. А другие, короткого ума, не осознают своего счастья и умирают по справедливости.
– Вы слоняетесь без дела на этом крошечном плато, – осуждающе заявила Веста, – да сторожите склоны горы. И это жизнь?
Объекта 146 ее гневные слова не тронули.
– Слоняться по всей Земле или по одной только горе – разница не велика. – Он говорил спокойно и легко подбирал слова. Вероятно, участвовал в подобном споре не впервые.
– У нас хотя бы есть цель…– начал я.
– У меня тоже есть цель, – перебил он. – Жить в покое и безопасности. Меня устраивает эта гора, я не хочу искать другую. Меня устраивает мой дом, я не хочу возводить другого или вовсе странствовать без такового. Так скажите: имею ли я право жить так, как хочу? На этой горе в своем доме?
– Интересно, довлела бы вам жизнь, окажись вы на его месте? – Веста указала на неоморфа с человеческим телом и двумя крысиными головами. Он неуклюже полз вдоль стены соседнего здания, беспрерывно дергая усами и оглядываясь.
– Это же просто крыса, – отмахнулся Объект 146. – Она не осознает себя.
– А будь на месте одной из ее голов ваша?
– Трудно сказать, – ответил он после паузы, однако размышлял совершенно в ином направлении. – Наверное, крысиная голова пыталась бы загрызть меня.
– Ну а будь у вас крысиное тело? – упростил я задачу.
– Уродство существует только в парадигме эстетики. Для неразумного создания его нет, заурядный ум на нем концентрируется, а способный проникнуть глубже оболочки окажется за пределами восприятия уродства. Я смогу осознавать свою особенность, но для меня она будет так же несущественна, как веснушка на лице для гомо сапиенс.
Мы остановились. Объект 2354, верхней половиной гиеноид, нижней фелиноид, с четырьмя руками по две от каждого существа, свесив ноги, сидел на краю крыши и задумчивым взглядом пронизывал землю в четырех метрах под собой. На нем была только больничная тряпка со следами давно запекшейся крови. Нас он не заметил.
– Мне нужно вернуться на пост, – извинился Объект 146. – Обязательно поговорите с Хирургом. Он наша гордость, наш учитель, наш творец.
С этими словами Объект 146 удалился.
– Чтобы разбиться, тебе потребуется прыгнуть строго вниз головой, – обратился я к Объекту 2354, не пытаясь пошутить.
Подняв голову, он поступил иначе – прыгнул на обе ноги.
– Вы путешественники? – его глаза забегали по нам. – Куда бы вы ни шли – я иду с вами.
– Ладно, – легко согласился я.
– Спасибо. Я ваш большой должник.
– Как тебя зовут? – поинтересовалась Веста.
– Коршун, – гордо ответил тот.
– Я Веста, это Саша и Рэй, – представила она нас. – Приятно познакомиться, Коршун.
– И мне очень приятно. Сюда редко забираются чужаки, а выносить общество этих нелюдей, не способных проникнуться простейшими человеческими желаниями, я больше не могу. Еще немного, и я в одиночку отправился бы на поиски бесхозных человеческих тел. Кстати, вам такие поблизости не попадались?
– Не слишком близко. Местные объекты находились в плачевном состоянии, так что сейчас, вероятно, уже изъедены крысами, – вспомнил я.
– А как вы оказались здесь? – поинтересовался он. – Что-то ищете?
– Ищем тело робота-быка.
Звериные глаза Коршуна округлились.
– Вы хотите забрать тело? – переспросил он.
– Оно тоже принадлежит неоморфу? – догадалась Веста.
– Да, и сомневаюсь, что Объект 904 согласится его продать.
Он подвел нас к одноэтажному, но довольно крупному дому с большими дверями и высоко расположенными окнами. Странное существо на крыльце – огромный белый бык, из шеи которого вырастал корпус человека, – натирало щеткой копыта.
– Объект 904, к тебе покупатели, – обратился к нему наш проводник.
– Так я ничего не продаю, – удивился тот, оторвавшись от работы.
– Мы нашли кое-что, – Веста дала знак Рэю развязать мешок. – Но без вашей помощи эта находка не имеет смысла.
Увидев голову, Объект 904 от неожиданности выпустил щетку.
– Великий космос… Я покупаю! Повешу трофеем. Сколько хотите за нее?
– Вы немного ошиблись. Мы хотим приобрести для нее тело.
– Что? Мое тело? – переспросил он. – Исключено!
– Давайте хотя бы обсудим такую возможность. Чего вам хочется? Может быть, другое тело?
– У меня лучшее тело, которое только можно найти на Земле! Большое, сильное. Ни у кого в Неоморфе такого нет! Другого мне не надо. Не старайтесь напрасно, у вас нет ни единой возможности меня переубедить.
Он отвернулся и продолжил натирку копыт.
– Я предупреждал, – вздохнул Коршун.
Мы отошли в сторону, чтобы избежать возможности быть услышанными. Наш проводник неуверенно остался позади, но Веста махнула ему рукой.
– Ты теперь в нашей команде.
– Отлично, – Коршун жутко осклабился, но, наверное, только хотел улыбнуться. – О чем будем шептаться?
– Нужно собрать Зевса любой ценой, – решительно высказался я. – Без него у нас не будет шанса захватить оружейный завод.
– Вот вы что задумали…
– Нам не собрать робота без помощи Хирурга, – возразил Рэй. – Даже у меня не хватит сил дотащить его на базу Стервятников.
– Найдем способ. Соорудим сани.
– И нам не станут помогать неоморфы, – продолжила мысль марсианина Веста. – Напротив, они ополчатся против нас, убьют или обратят в бегство. Объект 904 восстановят, и мы добьемся только преследования.
– Вы правы. – Пришлось согласиться, но соблазн завладеть могучим роботом искал новые лазейки. – А если предложить в обмен тело водохрюна? Оно больше размерами, хотя и не такое крепкое, как тело робота.
– Можно попробовать. Но возникает вопрос: как убить водохрюна? Он сильней жнеца, и стаи мутантов с нами не будет.
– У меня другое предложение, – вмешался Рэй. – Отдадим голову Объекту 904 и попросим участвовать в захвате оружейного завода в облике Зевса. Помимо головы его наградой будут эксманы, набранные в походе.
Идея понравилась всем, но я не мог не высказать свое предложение про водохрюна.
– Ни за что! – возмутился Объект 904. – Я не променяю свое идеально сложенное тело на жирную тушу водохрюна!
А вот слова Рэя заставили его задуматься.
– Звучит безумно, – размышлял Объект 904 вслух. – Не слышал, чтобы кому-то прежде удавалось захватить оружейный завод. Уж точно не теперь, когда в распоряжении людей гораздо меньшие технологий, чем прежде. Но ведь и я в этих штурмах не участвовал.
– Мы говорим не о штурме, – поправила Веста. – О проникновении на завод и захвате его изнутри. Столкновений по возможности будем избегать, но без прикрытия обойтись не получится.
– Хорошо! – он махнул рукой. – Идем к Хирургу прямо сейчас. Отложу поднадоевший человеческий корпус и примерю бычью голову.
Помимо Хирурга в мастерской работали и другие неоморфы, разделявшие его идеи. Некоторые из них занимались собственными исследованиями.
Нас попросили ждать в приемном отделении. Когда дверь операционной распахнулась, мы – я, Веста и Рей – были поражены.
Хирург не покидал мастерской и все свое время посвящал науке. Теперь уже он ничего о себе не рассказывал, но, по воспоминаниям его первых пациентов, он прошагал полмира, чтобы взобраться на эту гору. Первые операции он производил над самим собой, однако сейчас, глядя на это странное существо, нельзя было даже приблизительно определить, сколько их было. Он походил на мутанта, медицинского робота или мифическое чудовище и в последнюю очередь на человека. Двухметровое тело жнеца с обеих сторон поднималось человеческими корпусами. Каждый из них имел по две очень длинные руки с восемью пальцами, сильно разнящимися формами и размерами: одни, длинные и тонкие, состояли из пяти фаланг, вторые напоминали толстые обрубки, третьи, сухие, почти без плоти, служили зажимами. Из прочих выходили трубки, иглы, вживленные скальпели и даже лазерные окуляры. Его головы на длинных гибких шеях походили между собой, так что он, возможно, родился мутантом с двумя головами и туловищами, которые разделил, изменив до неузнаваемости. Нельзя не отметить и глаза Хирурга: огромные, фасеточные, по три у каждой головы, они выдвигались и отдалялись отдельными гранями, позволяя их обладателю погружать взор на клеточный уровень. В отличие от глаз насекомых они могли вращаться.
На нас смотрела одна сторона Хирурга. Закрыв дверь и развернувшись на 180º, к ней присоединилась вторая.
– Четыре тысячи эксманов – и шесть тысяч сто минут ожидания, – бесстрастно заявил он, выслушав нашу просьбу. В его речи не было жизни, лицо оставалось неподвижным, только шевелились губы.
– Долго, – рассудил я.
– Успеем сходить за блоком полураспада, – прикинула Веста.
Она попыталась сбить цену, и Хирург предложил компромисс.
– Я верну вам половину, если принесете четырех сауритов без серьезных повреждений.
Мы согласились. Я не знал, как пожать эту руку с веером пальцев, потому право действовать предоставил Хирургу. Его кожа оказалась мертвецки холодной, местами мягкой, как шелк, местами грубой, как дерюга. Я даже усомнился, что имею дело с живым существом. Не было жизни не только в его руке, но и в неподвижном лице без морщин, тем более невозможно было обнаружить ее в огромных жутких глазах. Я хотел знать его историю, как он пришел к этому образу, как возводил город, кто были его союзниками, или же весь путь он проделал в одиночку. Но я чувствовал, что не получу ответов, а еще я не хотел с ним говорить. При всем ореоле таинственности, что витал над ним, Хирург совершенно не располагал к беседе. Глядя на него, я понимал, как далеко может завести человека идея: кто ревностно следует за ней, не отступает – высекает искры, пожирающие поля нетореных дорог, которых для идейного человека больше не существует.
Я был рад оказаться снаружи.
Мы вернулись в радиоактивную пустошь и возобновили скольжение по пепельным холмам. Ощущение спокойствия, которое исходило от большого скопления народа в Неоморфе, тянулось за нами резиной, отступало медленно, но с каждым последующим нашим шагом истончалось и противилось продвижению все сильней. В какой-то момент я добровольно сбросил «петлю», которую сам же на себе и затягивал, и пока резина, разорвавшись, не хлестнула больно по спине, признал, что давно уже нахожусь за пределами влияния Неоморфа.
Молчаливая пустота, затянувшаяся непривычно долгим безветрием, угнетала, а сложный рельеф, усеянный отходами из тяжелых металлов, ослаблял восприятие. Чтобы отвлечься, я заговорил:
– Коршун, расскажи о своем прошлом.
– Хвастать нечем, – неохотно начал он. – Я был мародером, как половина современных людей. Собирал то, что плохо лежит, а когда бывал обнаруженным, убивал без зазрения совести. Все заработанное спускал в кабаках и начинал по новой.
– Но теперь ты изменился? – с надеждой спросила Веста.
Он помолчал, собираясь с мыслями.
– Жизнь не меняет людей, это верно, а вот смерть меняет. Я никому не оказывал помощи и до недавних пор сам без нее обходился. Но, очнувшись без одежды и оружия, в незнакомом месте и незнакомом теле, я оказался беспомощен. Попытайся я бежать, неизбежно погиб бы не от нападения, так от бессилия. Так и лежал бы, лишенный энергии, еще живой, медленно угасая в сугробах пепла или умирая в пасти какой-нибудь уродливой твари. Когда мы с вами встретились, я обдумывал другую возможность: кражу, убийство и побег, именно в такой последовательности. Я поступил бы так из отчаяния, не веря в успех. И в этот момент вы нашли меня и предложили третий путь. На вашем месте я бы прошел мимо. И почему вы так поступили, мне непонятно до сих пор. Это несправедливо.
– Судьба дала тебе второй шанс. Космос непостижим и возможно, ты еще нужен для его целей.
– В жизни нет смысла, – возразил я. – В Космосе тоже. И справедливости нет. Ты, как бывший мародер, должен это знать.
– Так и есть, – согласился он. – И все-таки я удивился.
– Коршун, у тебя начальная версия? – осторожно спросила Веста, все же это были интимные сведения.
– Да, – он отвернулся в стеснениии.
– Я дам тебе оружие, но без крайнего случая не пользуйся им, – предостерег я. – В сражениях держись позади и не привлекай к себе внимания.
– Понял.
– Мы не дадим тебе умереть еще раз, – пообещала Веста.
Коршун благодарно кивнул.
Я вооружил его энергоматом, кэнвоксом и криобластом и подумал, что в будущем многорукость может сделать из него хорошего воина.
Пустыня еще долго молчала, ненадолго поднялся приятный горячий ветер, и вновь воцарилась тишина.
– Впереди находится глубокая котловина, оставленная давним взрывом, – заговорил Коршун. – Когда я просил совета, мне предложили идти в любом направлении, только избегать этого места.
– Покажи ее на карте, – попросил я и, получив новые сведения, подытожил: – Так и есть, нам придется спуститься в нее.
– Чем опасна котловина? – спросила Веста.
– Там обитает чудовище. Или обитало – никто давно не проверял.
– Жнец, – высказал я первое, что пришло в голову.
– Или серпирий, – Веста говорила о гигантском змее, вдвое большего ужасного насекомого, хотя и не такого агрессивного.
Прошли еще немного, когда Коршун вдруг стал замедляться.
– Энергия заканчивается, – неловко признался он.
Подзарядили его батареей и продолжили путь, но почти сразу остановились снова.
– Враги? – предположил он.
– Сауриты, – определил марсианин. – Уже близко.
– Рэй, защищай Коршуна, – распорядился я, но тут же передумал – толку от неоморфа будет мало, а вот убить его смогут одним попаданием. – Нет. Веста, лучше укрой его сферой. – И обратился к нему: – Еще успеешь повоевать.
– Отсиживаться я умею! – усмехнулся Коршун.
Он оказался отстраненным от боя за минуту до его начала. Из пепла подо мной и Вестой выскочили и одновременно атаковали нас два крупных двухметровых ящера маскировочного серого цвета. Они еще не научились пользоваться оружием, однако длинные серповидные когти и острые, как иглы, зубы с задачей убивать справлялись неплохо.
Меня укусили за бок, Весту за ногу. Но зубы обоих нападавших не имели достаточной силы прокусить металл, и, чтобы попытать удачу снова, челюсти разжались.
Тогда же на Рэя накинулись еще двое сауритов. Дуинсектный доспех отлично прошел испытание на прочность. Я впервые был спокоен за здоровье друга.
Одного из нападавших уже по традиции в начале сражения подчинила Веста.
Ее помощник, кусаясь и царапаясь, вступился за меня. Однако мой противник на эту уловку не повелся, и мне пришлось бегать от него вокруг кинетической сферы.
Сильным ударом щита Рэю удалось ошеломить одного саурита. Тратить время на его добивание он не стал.
Теперь с нами сражались только двое, но совсем скоро на подмогу им пришли еще четверо. Они не застигли нас врасплох, атакуя из-под земли, поскольку мы активно перемещались, и целью своей, недолго думая, избрали меня как самого легкоуязвимого. И только один вызвался отвлекать Весту. Таким образом, за мной гонялись четверо, а моих спутников занимали всего по одному сауриту. Подконтрольный саурит старательно мешался им, но ему по-прежнему не уделяли внимания.
Мне вспомнились мои жалкие убегания от диких туннельщиков, когда меня настигали и дырявили в спину. Так же происходило и сейчас. Сауриты превосходили меня скоростью, потому неизбежно доставали. Пока что мелкими уколами, но их численность могла перерасти в нечто более неприятное. В самом начале массового преследования я атаковал прежнюю цель повторно, однако поторопился и вторым выстрелом промахнулся. Дальше я не стал рисковать и бегал, водя сауритов по кругу, покорно ожидая помощи.
Марсианин, игнорируя своего противника, вступился за Весту. Вместе они атаковали одного ящера. Чешуя обеспечивала саурита хорошей устойчивостью к физическим атакам, так что меч метеоритного железа при всей мощи и замахе марсианина впился не так глубоко в тело, как мы привыкли наблюдать. Когда Рэй высвободил оружие, раны ящера начали быстро затягиваться.
Веста использовала взрыв почти вплотную, опалив кончики своих волос. От внушительного единовременного урона саурит на мгновение был дезориентирован. Это дало возможность Рэю прицелиться и нанести удар точно в шею.
И хотя совместных атак хватило для прекращения работоспособности системы ящера, сам удар не получился критическим – природа надежно защитила жизненно важный переходник от головы к телу саурита. Удивительно другое – для понимания такой простой и естественной вещи ей потребовались миллионы лет.
Сауриты наконец додумались разделиться и ловить меня с двух сторон. Я хотел пробежать мимо Рэя, чтобы попробовать переключить их внимание на него, но не успел.
Мне почудилось, что к моей ноге привязали трос. Когда он натянулся, я резко свалился плашмя и по свойственному мне невезению еще и напоролся на выпирающую из пепла арматуру.
Меня уберег доспех, иначе сквозного ранения избежать не удалось бы.
Я попытался подняться, но челюсть саурита держала, как в тисках, извернуться не удавалось. Энергия стала медленно покидать меня – похоже, во время захвата сауриты еще и подпитывались.
Острая боль пронзила вторую ногу. Еще один захват. Они хотят разорвать меня на части! Мою кисть вдавила в пепел чья-то ступня. Следующего укуса я не перенесу.
Однако низкая организация системы сауритов позволила Весте подчинить еще одного из них, второго, вцепившегося мне в ногу. Теперь меня защищали двое сауритов!
Помогая мне, Веста не позаботилась о собственной защите. Один из нападавших на меня, не желая сражаться с родственниками, верно установил настоящего врага.
Саурит дернул ее за ногу, окунув лицом в пепел, а поняв, что жертве недостает сил сопротивляться, не стал удерживать, а попытался утащить в нору.
Даже когда Рэй начал рубить его мечом, саурит не разжал хватки и, демонстрируя полное спокойствие, продолжал, пятясь, волочить Весту.
Выплевывая пепел, слепящий лицо, не поднимаясь, я кое-как развернулся корпусом. В кого стрелять? Я на грани смерти, но Веста лишена концентрации и временно выключена из битвы. А из всех восьми сауритов убит только один! На первый взгляд они не казались такими цепкими противниками.
Союзный саурит вцепился в треплющего меня собрата. Это позволило мне прицелиться и попасть точно в глаз противнику Весты. Но и теперь он не отступил от своего и, более того, продолжал сжимать ее ногу, даже будучи умерщвленным последовавшим взмахом меча.
Оставалось положить удерживающего меня саурита, чтобы считать исход боя решенным. Веста, поднявшись, незамедлительно добила его, уже сильно раненного. Но противники не предоставили нам передышки, они продолжали преподносить сюрпризы.
Очнулся первый оглушенный Рэем саурит. Марсианин сразу же попытался отправить его обратно в забвение, но удар не получился таким сильным.
Мы с Вестой и двумя подчиненными сауритами расправлялись с последним стоящим на ногах противником. Вчетвером дело шло быстро. Он был растерян, но не напуган. Долго не понимая, почему его держит союзник, он все-таки решил его атаковать.
Со своей целью мы справились, но на помощь Рэю прийти не успели – в сознание вернулся первый саурит, покоренный Вестой.
– Не может быть! – не поверила она и даже посмотрела на меня в поисках поддержки.
Рэю потребовались четыре точных удара, чтобы убить саурита, – так быстро тот регенерировал. Но зато сам он успешно блокировал щитом все его атаки и никаких ранений не получил. Марсианин подключился к нам, и вчетвером мы легко добили враждебного саурита.
Последние два ящера очнулись одновременно. Веста повторно подчинила одного из них, а Рэй не отпускал от себя второго. Когда подошел черед последнего саурита, атаковав его, он прервал действие доминирования. Пришлось еще немного повозиться, а затем наступил приятный подсчет эксманов. Выходило, что расходы на операцию мы восполнили с лихвой, и возможность обновления полностью сглаживала усталость и потерянное здоровье.
Я не заметил, когда погасла кинетическая сфера, и, озвучивая этот вопрос, не собирался упрекать в чем-либо Коршуна.
– Это произошло после возвращения двух последних сауритов в сознание, – ответил он. – Я же правильно поступил, что не вмешался?
– Правильно. – Я действительно так считал, однако не был уверен, что на его месте поступил бы так же. – Теперь можешь обновиться и не бояться случайного ранения.
Втроем мы этим дружно и занялись, и только Рэй, как всегда в таких случаях, остался в стороне.
– Должен быть способ внедрить в тебя нейросеть, – заявил я по окончании обновления. – Если даже мы, люди, дошли до этого…
– Он есть, – ответил Рэй. – Я один из немногих коренных марсиан, отказавшихся осуществлять переход.
– Почему? – искренне удивился я.
– Я останусь марсианином только внешне. Нейросеть убьет мою личность и заполнит пустоту. Никакого обновления – это создание нового организма с нуля.
Не вполне представляя себе этот их переход, я не мог утверждать обратного.
– Как прошло обновление? – спросила Веста Коршуна, когда тот вернулся в сознание. – Расскажи подробней о своей системе.
Он недовольно сложил верхние руки на груди.
– Кажется, один укус теперь я все-таки смогу выдержать. С обновлением я получаю повышенный относительно человеческой системы прирост характеристик, показателей здоровья и энергии. Но есть недостаток – система развивается медленно и требует вполовину больше эксманов против человеческой. Сейчас у меня версия 2.2.
– Уже неплохо, – рассудил я. – К тому же ты используешь вдвое больше оружия, чем любой человек.
– Ну да, – мои слова слабо утешили его. – Не сравнить с возможностями четвертой версии кибернетического человека, которая у меня была. Зато умирать теперь не обидно – все равно в новом теле начинать с нуля. Скорей бы его найти.
