Алена Дмитриевна Реброва
Аркейн. Яркие огни Зауна
Без вожака
Джинкс проснулась в квартире на дереве, она вытянула руку, но кисть ударила воздух. Открыв глаза, Джинкс поняла, что на место Экко ночью так никто и не лег – подушка не смята, его одеяло ровно застелено.
– Эй, а кто-нибудь видел Экко? – спрашивала она, спустившись в деревню. Все пожимали плечами, никто не заметил ни как он вернулся, ни как снова ушел.
Джинкс отправилась в мастерскую, работать над пушкой. Она гнала от себя дурные мысли и старалась не полагаться на предчувствия: они в последнее время работали не очень хорошо. Например, ей постоянно казалось, что у нее за плечом стоит Майло. Засранец всегда появлялся, когда на душе становилось паршиво, и отпускал всякие неприятные комментарии.
– Ой, да заткнись ты, – весело послала она призрак убитого друга, когда тот сказал, что Экко просто сбежал от нее. – Было бы странно, если бы он только сейчас это сделал… да?
Бывало, что Экко задерживался до поздна и ночевал, где придется, но к вечеру из Зауна стали возвращаться поджигатели и никто из них за весь день не встретил его в городе, а это уже было подозрительно. К вечеру несколько поджигателей отправились на поиски, они искали по Зауну и Пилтоверу до самой ночи, а когда вернулись, их встретили под деревом все, кто ждал новостей. Джинкс сидела на корне, сгорбившись, и нервно щелкала механизмом разряженной кусачки, ее руки не могли оставаться в покое ни на секунду. Она уже знала, что ничего хорошо вернувшиеся не скажут.
– Он ушел от Ренаты, вышел в Пилтовер и там словно в воздухе растворился, – говорил Шрам собравшимся. – Но он точно не возвращался в Заун, не проходил через вертушки. Должно быть, Экко до сих пор где-то в верхнем городе.
– В прошлый раз он прятался в трубах, – сказал Хеймердингер. Когда-то он нашел Экко раненного и помог ему добраться до деревни, так и началась жизнь йордля в этом месте. – Там проверили?
Там не смотрели, да и много где еще: оба города огромны, в них полно мест, где мог оказаться Экко. Шрам в его отсутствие становился главным, он стал собирать новый поисковой отряд из добровольцев.
– Я иду в Пилтовер, – сказала Джинкс, поднимаясь. Глаза мерцают, под кожей у век пульсируют черные жилы: вастайи уже знал, что это значит.
Экко просил его следить за ней и не давать поводов выйти из себя, Шрам и остальные понимали, что Джинкс это бочка с порохом, которая может рвануть в любой момент. Рванет – и разгребать придется им. Сейчас на это нет времени.
– Ты останешься, – твердо сказал вастайи.
Джинкс возмущенно фыркнула, ее глаза распахнулись в нездоровом возбуждении.
– А ты мне не приказывай! – велела она с вызовом.
Иша, сидящая с остальными, видела, как Джинкс собралась пройти к дереву, в квартиру, где оставила оружие, но огромный вастайи схватил ее за руку. Джинкс как будто только этого и ждала. Развернувшись, она ударила его коленом по ребрам.
– Лучше не трогай меня! – рыкнула она.
Шрам отвесил ей звонкую пощечину, Иша вскочила с места. От удара Джинкс совсем взбесилась, она кинулась на вастайи, и они сцепились.
– Не лезь, – посоветовала жена Шрама, когда Иша инстинктивно шагнула к ним, чтобы помочь сестре.
Шрам пытался скрутить Джинкс, та рычала и брыкалась, как ненормальная. От волнения на глазах Иши выступили слезы: она поняла, что Шрам прав.
Сжав кулаки, девочка стояла на месте и вместе с остальными собравшимися смотрела на драку. Кто-то наблюдал с тревогой, готовясь вмешаться, кто-то с мрачным удовлетворением, все это казалось Ише ужасно неправильным, не в духе деревни.
«Если бы тут был Экко, он бы никогда этого не допустил!» – подумала она, утерев набежавшие к носу слезы и судорожно вздохнув.
Наконец, Шрам схватил Джинкс и поднял над землей на вытянутых руках, так что она едва могла достать его ногами в тяжелых сапогах. Будь это настоящая схватка, все закончилось бы иначе, но ни один из них не собирался ни наносить серьезных увечий, ни тем более убивать другого.
– Ты не в себе! – крикнул Шрам, хорошенько встряхнув девушку. Он держал ее за плечи, прижимая руки к ребрам так, что она не могла пошевелиться. Джинкс тяжело дышала и сверлила его налитыми мерцанием глазами. – Оставайся тут и постарайся не подорвать себя, это лучшее, на что ты сейчас способна!
Джинкс в очередной раз дернулась, чтобы высвободиться из лап вастайи, но от его слов вдруг застыла: ее накрыло воспоминание.
Вай и ребята отправляются спасать Вандера. Вай держит ее и просит остаться. Джинкс тогда решила, что справится, и отправилась за ними. Ничего хорошего из этого не вышло.
Она представила, чем может обернуться эта вылазка, если все пойдет не по плану, как тогда с Вандером. Что если она опять все испортит? Что если из-за нее кто-то погибнет? Что если этим кем-то станет Экко? Сколько еще голосов выдержит ее голова?
Шрам видел, как безумный оскал на ее лице медленно сменился болезненной гримасой. Поняв, что у истерики началась какая-то новая стадия, Вастайи опустил Джинкс на землю, она обхватила себя за плечи, будто мерзла.
– Я останусь, – сказала она, посмотрев на Шрама. Теперь она напоминала испуганного ребенка. – А ты вернись с Экко. Ладно?
Шрам кивнул, с шумом выпустив из ноздрей воздух. Такая быстрая перемена только убедила его в том, что Экко связался с ненормальной. В этот раз вастайи с ней справился, но что с ней делать дальше, если Экко не вернется? Он еще подумает об этом.
Когда поджигатели ушли на поиски, Джинкс отправилась в мастерскую и заставила себя работать. Она пообещала себе, что никуда не пойдет. Ничего не будет делать. Никакой «помощи». Никаких взрывов. Тот раз не должен повторится. Она просто останется здесь. Тогда все будет хорошо.
Пила по металлу визжала и сквозь этот звук к Джинкс прорывались вопли множества голосов, разъяренные, ненавидящие, насмешливые. Но она вырезала детали с точностью до десятой миллиметра и не слушала, что они говорят.
Конечности, раздавленные бетонной плитой. Разбитый череп. Разорванные мышцы. Осколки костей. Перед ее внутренним взором проносились сотни картин, в которых она уже видела своих друзей и родителей, и воображение рисовало, как в такой же картине смотрелся бы Экко. То, каким его могут найти этой ночью. От этого хотелось орать и метаться по мастерской, сидеть на месте было невозможно, но Джинкс продолжала свое занятие, переходя между станками и аппаратами, словно бездушный механизм. Она запретила себе отвлекаться, потому что знала, что, если пойдет туда, куда ведут ее видения, остановиться уже не сможет.
Иша была рядом, она пыталась говорить с сестрой, успокоить ее, хотя и сама боялась за Экко до того, что слезы на глазах выступали. Джинкс ее голос не слышала. Она вообще ничего не слышала и работала над своей пушкой так, как будто мир вокруг рухнет, если она остановится хоть на секунду.
Когда Шрам вошел в мастерскую, стояло утро. Иша спала на сдвинутых стульях, укрывшись курткой Экко, а Джинкс стояла напротив подставки с оружием и не отрываясь смотрела на свое чудовищное творение.
Это была самая тяжелая ночь в ее жизни, наружу вылезли все монстры до единого, но ни один так и не добрался до ее. Она справилась с ними со всеми. И она сделала идеальную пушку.
– Мы знаем, где он, – сказал Шрам, вставая рядом с Джинкс. – Его взяла Кейтлин. Она держит его либо в подвалах армии Кирамманов, либо уже перевела в Омут.
Ноздри девушки дрогнули, она судорожно вдохнула, но воспаленных глаз от пушки не отрывала еще несколько секунд. Потом моргнула и опустила голову.
Экко жив. За эту ночь она столько раз видела его мертвым, что теперь с трудом верила в то, что его всего лишь заперли.
– Отличные новости, – сказала она наконец.
Шрам ожидал взрыва, воплей, слез, но не такого ответа.
– Отличные новости!? – крикнул он, мгновенно выйдя из себя. – У тебя что, очередной приход!? Ты вообще слышала, что я сказал?
Иша проснулась и подскочила на своих стульях. Увидев сестру с вастайи, она перепугалась, но все же осталась на месте и затихла.
«Скорей бы Экко вернулся» – подумала Иша, видя, как губы Шрама поднялись вверх, обнажая клыки, а уши пригнулись к вискам, как у разъяренной кошки.
– Кейтлин взяла его! – кричал он, нависнув над Джинкс. – Всему конец!
– Это просто тюряга, Шрам, – сказала Джинкс, даже не дрогнув. Она похлопала вастайи по плечу, чуть отстраняя от себя. – Не переживай так, мы его вытащим.
– Как!? – спросил он, откинув от себя ее руку. – Второй раз твоя выходка не прокатит, они подготовились за столько лет!
– Придумаем что-нибудь, – Джинкс пожала плечами. Она задумалась, постучав по подбородку костяшкой указательного пальца. – Надо бы Ренате сообщить… – тут ее глаза широко распахнулись. – Черт, Рената! Мы совсем забыли про нее!
Вспомнив, что Экко должен был взять у Гласк наводку на дирижабль, Джинкс схватила вастайи за руку.
– Отвези меня к ней на доске! Налет на дирижабль, помнишь?
– Какое это теперь имеет значение? – раздраженно спросил Шрам. – Мы должны думать об Экко, к черту Гласк!
– Ох, поэтому тут главный Экко, а не ты, Шрам! – Джинкс раздраженно закатила глаза. – Мы должны это сделать, особенно потому, что они взяли его! И именно поэтому нам нельзя сейчас терять поддержку Ренаты. Она поможет его вытащить.
Вастайи молча смотрел на Джинкс. Она видела по его упрямым зеленым глазам, что он уловил смысл в ее словах, но не доверяет ей и потому не хочет соглашаться.
Они со Шрамом никогда не питали друг к другу особой симпатии, скорее терпели друг друга из-за Экко, но сейчас они просто обязаны начать работать вместе.
– Давай так, – сказала она, шагнув к вастайи. – Пока Экко нет, ты босс! – понизив голос на слове «босс» и сделав важную мину, она похлопала его по широкой груди. – Последнее слово всегда за тобой, идет? Ни шагу без твоего разрешения не ступлю!
– Это и так было ясно, – сказал он, продолжая хмуриться. Однако то, что Джинкс признала его главенство, все-таки сняло некоторое напряжение.
– Ты главный по деревне и поджигателям, – продолжила Джинкс. Она положила руку с металлическим пальцем себе на грудь: – А я работаю с Ренатой и доходами из лавки. И я докладываю тебе, босс: Рената в этом деле тоже завязана по самую шею. Просто необходимо, чтобы она узнала о случившемся как можно скорее и именно от нас. Ты отвезешь меня к ней?
Иша видела, как вастайи раздраженно вздохнул, но в конце концов его лицо смягчилось, и он кивнула.
– Так держать, босс, мы отлично сработаемся! – Джинкс весело хлопнула его плечу, и они двинулись к складу, где заряжались запасные доски.
– Хватит называть меня так!
– Как скажешь, ушастый.
Тихий омут
"Мир не чёрно-белый. Чаще он таит в себе оттенки серого", "Бросаться в крайности проще, чем держать себя в руках" – это фразы Камиллы из игры.
Если Вай и Камилла встретятся в игре, Камилла скажет ей: "Ммм… Ты будто моя невоспитанная сестра-близнец" или "Смотри, девчонка. Я твоё будущее". Когда я услышала эти фразы, очень удивилась, потому что в каноне персонажи совсем разные. Но потом я прочла биографию Камиллы и поняла, что в "Ярких огнях Зауна" они с Вай на самом деле получились похожими, потому что поддерживают мир между двумя городами и сталкиваются с одинаковыми проблемами, просто на разных уровнях.
Если Камилла встретит в игре Кейтлин, она скажет ей: "Закон работает, если его защищают" или "Лучше не ищи то, чего не хочешь найти".
Если Кейтлин встретит в игре Камиллу, она скажет ей: "Я знаю, ты что-то скрываешь, Камилла. Я докопаюсь до правды".
В артбуке Аркейна сказано, что Джинкс обожает пиратов, в первых сериях ее даже хотели отправить в Билджвотер. Одежда Джинкс и ее поведение отчасти продиктованы ее симпатией к пиратской культуре. Например, полосатые штаны и черная майка с белым крестом, как флаг с черепом.
Камилла зашла в комнату для допросов. Вай сидела за столом, вытянув ноги и сложив руки на груди, она старалась расслабиться, но смотрела так, будто готова броситься на Феррос с кулаками. Возле нее сидел Стивенсон. Старый добрый Стивенсон.
– Давно не виделись, агент Феррос, – проговорил адвокат, поправляя крошечные круглые очки на носу. Острый взгляд его серых глаз пронзил Камиллу насквозь.
Агент устроилась на стуле напротив них и улыбнулась старому другу. Сколько раз они с ним встречались в Омуте в похожих комнатах? Повод всегда был один: заключенные побогаче, обиженные методами Камиллы, выскребали последние деньги и нанимали Стивенсона, чтобы он избавил их от бесед с ней. Они вместе учились, Стивенсон знал все ее грешки и вот уже двадцать лет ходил за ней, словно зануда-воспитатель, и бил по рукам.
Стивенсон Камилле не улыбнулся.
– Перейдем к делу. Моя клиентка утверждает, вы применяли пытки. Подняв материалы дела, я не нашел в них никаких законных оснований для использования «Чистой исповеди». Мы уже подали жадобу и будем требовать компенсацию.
«Чистая исповедь» – устройство, которое крепилось на теле и отслеживало перемены в организме допрашиваемого. Если обнаруживало признаки лжи, оно било подозреваемого хекстеком. Забавно, что Джейс сделал этот прототип для лечения неврологических заболеваний, но с новыми настройками оно отлично подошло на роль детектора лжи.
«Законных оснований?» – подумала Камилла. – «Я просто не люблю, когда мне врут!»
Но вслух она ничего не сказала. Стивенсон предъявил ей список встречных обвинений, все было составлено безупречно, не подкопаешься. Камилла подписала – чего уж тут отпираться? С этого момента она не имела права допрашивать Вай. Впрочем, в этом больше не было необходимости.
На допросах Камилла быстро поняла, что Вай действительно ничего не знает о делах сестры, но зато выяснила много интересного о делах самой девушки в Зауне и Пилтовере, и увидела в этом потенциал.
Вай была из того типа людей, кому простой народ верит, как родным. Парой слов и улыбкой она решала такие дела, где методы Камиллы принесли бы больше вреда, чем пользы. Уровень у девчонки пока мелковат, но Камилла уже решила, что возьмет Вай под опеку и поможет пройти путь, который когда-то прошла сама. Если все сложится, через несколько лет они смогут работать вместе, поддерживая хрупкий баланс между нижним и верхним городом.
– Закон работает, когда его защищают, да, Камилла? – бросила Вай, не выдержав. Это был девиз Камиллы, который сейчас в каком-то смысле обратился против нее же.
Вай сидела молча почти всю встречу, но ей явно хотелось высказаться. Стивенсон сделал ей жест, чтобы она умолкла, но, заговорив, она уже не смогла остановиться. В этом вся она.
– Ты словно моя невоспитанная сестра-близнец, – сказала Камилла, положив подбородок на подставленную ладонь и улыбнувшись Вай почти с нежностью.
Лицо девушки перекосилось: она в жизни большей ахинеи не слышала.
– Чего? – ее губы изогнулись от недоумения. – Мы вообще не похожи!
– Ты сама увидишь это. Со временем, – проговорила Камилла, поднимаясь из-за стола. – Я – твое будущее, Вай.
Она прошла к двери, но прежде, чем выйти, обернулась.
– Помирись с сестрой, когда выйдешь. Нельзя так отдаляться от родни. Семья и долг – самое важное, что у нас есть.
Семья и долг – и у Камиллы, и у Вай эти два понятия зачастую оказывались несовместимы. Только Камилла давно поняла, что мир не черно-белый, чаще он таит в себе оттенки серого, и это понимание помогало ей разрешать непростые противоречия между совестью и здравым смыслом. Вай только предстояло научиться совмещать свои представления о правильном со своей семьей, которая в них не вписывалась.
– Помириться с Джинкс? Чтобы в следующий раз ты заперла меня тут и вытрясла все, что можно!? – возмущенно крикнула девушка. Адвокат, пытавшийся угомонить ее, закатил глаза и коснулся пальцами лба.
– А ты не попадайся, – улыбнулась Камилла и вышла за дверь.
***
Кейтлин стояла за стеклом допросной комнаты и наблюдала за тем, как чернокожий поджигатель сидит, спокойно беседуя со следователем. Без краски на лице и в тюремной одежде из серой мешковины он выглядел иначе, чем в своей броне. Бросался в глаза его невысокий рост и от природы щуплое телосложение, которое он пытался компенсировать усердными тренировками. Экко не был похож ни на несгибаемого бойца, ни на лидера преступной группировки.
– Мы исследовали его записную книжку, – говорил один из исследователей, стоявший рядом с Кейт. – Она зашифрована, наши специалисты пока не могут ее прочесть.
– Сколько вам нужно времени? – спросила Кейтлин, не сводя с Экко пристального взгляда.
– Сложно сказать, – исследователь неуверенно почесал шею. – Никто не может понять, что это вообще за шифр. Может, что-то новое из Зауна? Нужно искать специалистов.
Они будут искать специалистов, но не найдут: эту систему записи Экко придумал сам и никогда никому о ней не рассказывал. Только он мог читать свой дневник, иначе не записывал бы там все о своих делах.
– Что с устройствами? – спросила Кейтлин.
При обыске у Экко нашли целый набор всевозможных сфер, ключей и предметов, описать которые было так же сложно, как и понять, зачем они нужны. Никто в лаборатории миротворцев никогда не видел ничего подобного, нельзя было даже сказать, оружие ли это или просто безделушки. Запустить сферу с зелеными полями, которую Кейт сама видела в действии в студии, никто так и не сумел.
– Может, он их украл из гробниц в Шуриме? – предположил исследователь. – Люди часто находят там странные вещи. Взять хотя бы Эзреаля – парень понятия не имеет, с чем столкнулся, но использует древнейший артефакт везде, где придется.
Кейтлин поморщилась от его болтовни. Поджигатели потому и опасны, что владеют технологиями, которых никто в Пилтовере не понимает. И вот, им в руки наконец-то попали настоящие образцы, но толку от этого никакого, потому что все, у кого есть мозги, давно ушли работать на таких как Гласк.
– Отправьте образцы Талису, все до единого, – велела Кейтлин. Исследователь облегченно кивнул: ему не хотелось связываться со странными устройствами, от которых так и веяло аномалией.
Расследование шло со скрипом. Теперь Кейт знала имя того, кого мечтала поймать, и ее люди начали поиски в Зауне, но результатов это почти не принесло: все, что говорили об Экко, не имело никакого отношения к поджигателям. Парня знали все, можно было отследить каждый его шаг в Зауне, но ничего незаконного найти не удавалось.
Кейтлин зашла в допросную, чтобы послушать беседу. Экко поднял на нее такой взгляд, будто она была гостьей в его доме.
– Значит, простой торговец из Зауна, – говорила Камилла. – А как по-твоему, почему же ты здесь?
Экко равнодушно пожал плечами.
– Может, Серафина обиделась и попросила свою подругу меня припугнуть? – предположил он, бросив укоризненный взгляд на Кейт. – В студии все выглядело так, будто они сговорились о чем-то у меня за спиной. Но то, что тут пытаются на меня повесить… как по мне, это уже слишком! Толку вам сажать меня, если эти поджигатели так опасны? Найдите настоящих!
Камилла усмехнулась. Они с Экко встречались в этой комнате уже не первый день, много часов говорили об одном и том же, поджигатель мог пересказывать свои истории сотни раз в разных вариациях и все всегда сходилось с тем, что удалось о нем узнать.
Он утверждал, что торговец, который перекупает и продает разные товары, иногда выкупает что-то у поджигателей, поэтому да, он мог продавать что-то, что они украли с дирижаблей. Недавно его изобретениями интересовалась Гласк, они в процессе согласования контракта, поэтому его могли видеть в ее офисе. Он знает Вай и помог Лорису с поиском адвоката, передал им деньги от Джинкс. В Зауне их с ней много раз видели вместе, и отпираться от того, что они пара, Экко не стал. Это ведь не преступление.
Что за штуки при нем нашли? Он купил их у какого-то проходимца из Шуримы и понятия не имеет, что это. Почему тогда он швырнул одну из сфер в солдат? Потому что больше нечем было отбиваться. А то, что она включилась и время возле нее словно замедлилось, это, наверное, древняя шуримская магия. Дневник?
– Мне сказали, это книга заклинаний, – Экко развел руками. – Я думал продать ее какому-нибудь коллекционеру.
Он отвечал так на все. Экко был спокоен, вежлив и непробиваем, как воздух. Кейтлин читала все протоколы допросов.
– Вы взяли не того! У вас есть доказательства хоть одного из ваших обвинений? Нет? Тогда выпустите меня! – требовал Экко после очередного дня в допросной. – Или система правосудия в Пилтовере работает по-другому? Оно тут вообще есть, в этих стенах!? – махнул руками и смерил Кейт презрительным взглядом.
Система правосудия в Пилтовера была устроена так, что пока Кейтлин Кирамман не отдаст приказ, Экко будет находиться в Омуте в изоляторе. Все это понимали, и он тоже. А Кейт не собиралась выпускать из зубов долгожданную добычу.
Экко сидел за решеткой уже восьмой день, когда на стол Кейтлин легло дело о новом грабеже поджигателей. Они обчистили дирижабль, подорвав его взрывчаткой с зеленым дымом, на месте крушения нашли сломанную летающую доску с штампованными деталями из Ноксуса, украденными с того склада.
Нападение произошло днем. Множество свидетелей видело, как пираты в масках налетели на только поднявшийся в небо дирижабль и выпотрошили его, словно муравьиная стая мертвую гусеницу. С ними видели девчонку в огромной куртке и с зубастым капюшоном, она пробралась на балкон одного из зданий поблизости и выстрелила в дирижабль ракетой из чудовищной пушки, а потом один из поджигателей помог ей скрыться на летающей доске.
То, что Кейт схватила лидера поджигателей, словно никак их не тронуло, – они сработали даже с большей наглостью, чем обычно.
Камилла лично побывала на месте крушения дирижаблей и получила улики, связывающие пиратов со взрывом на складе, в том числе ноксианские детали для дирижаблей. После этого ее настроение в отношении Экко и дела со взрывом в корне переменилось.
– Мы здесь ничего не добьемся, – сказала Камилла, когда они с Кейтлин встретились за стеклом допросной, куда снова привели Экко. – На допросах мы тратим время попусту.
– Ты сдаешься? – Кейт не верила своим ушам. – Но это нападение поможет разговорить его!
Камилла работала в этой профессии не первый десяток лет. Экко словно всю жизнь только и готовился к тому, что его поймают и начнут задавать вопросы. В отличие от Вай, он не боялся тюрьмы, был уверен в себе и своей легенде, не сбивался и мог вечность морочить им головы. У рядовых следователей не было никаких шансов. Как и у всех, у Экко имелись слабые места, и Камилла могла бы разговорить его, но у нее имелись свои причины позволить ему молчать – если Вай не знала ничего, то этот мог знать о делах Гласк слишком много. Так много, сколько Кирамман знать пока не следует.
– Может он и поджигатель, но вряд ли он их лидер, раз они до сих пор не попытались вытащить его и вместо этого устроили новый налет. Отпусти мальчишку и устрой за ним слежку, от этого толку будет больше, – посоветовала Камилла. – Держа его здесь, ты напрасно портишь свою репутацию. У тебя нет ни единой зацепки.
Слова Камиллы и ее менторский тон задели Кейтлин за живое.
– Нам нельзя отступать, ты обязана разговорить его, это дело выведет нас на Гласк! – воскликнула она, но лицо Камиллы оставалось равнодушным, будто она в это не верила – не верила, что Экко лидер поджигателей. От такого предательства у Кейт свело дыхание. – У тебя не было ничего против Джинкс, но я тебе поверила!
– Бросаться в крайности проще, чем держать себя в руках, – холодно проговорила Камилла. – Думаешь, я не смогла бы найти девчонку в Зауне и преподать ей урок? Но у меня ничего на нее нет, ты это верно заметила. И именно поэтому я не устраиваю самосуд, – во взгляде, которым она наградила Кейт, читалось «не устраиваю самосуд, как ты». – Мы защищаем закон, и только потому он до сих пор работает, Кейтлин. Подумай об этом.
Агент ушла, покачивая стальными бедрами, и Кейт проводила ее подозрительным взглядом. В словах Феррос был смысл, но все-таки такое быстрое отступление не вязалось с тем, как она работала до сих пор. Что-то было не так, однако Кейтлин слишком уважала Камиллу и верила в преданность ее дома, чтобы заподозрить агента в двойной игре.
Кейт решила провести этот допрос сама. Она до сих пор никогда этого не делала, но хорошо знала теорию из академии миротворцев, а еще в отличие от прочих следователей она понимала, кто сидит перед ней в допросной. Если теперь кто и мог нащупать брешь и вывести Экко из себя, заставив проговориться, то только сама Кирамман.
– Твой приятель не так аккуратен, как ты, а? – спросила она, выложив перед Экко статью о налете со снимками поджигателей вокруг дирижабля. Там же была зарисовка, на которой со слов очевидцев изобразили девицу в куртке и акульем капюшоне. На зарисовке она с балкона выстреливала в дирижабль из огромной пушки, которую никто не смог описать, поэтому вместо оружия были какие-то невнятные каракули.
Экко взглянул на статью и рисунки, изо всех сил сохраняя равнодушный вид и стараясь не задерживать взгляда ни на какой конкретной детали. Он дышал ровно, успокаивая сердцебиение: Кейтлин пристально следила за каждым движением мышц на его лице. Экко-торговец ведь понятия не имеет, кто эти ребята.
– Они оставили кучу улик, даже разбитую доску с краденными деталями из Ноксуса. Первый раз вижу, чтобы поджигатели сработали так грязно! – сказала Кейт. – Ты ушел и все рушится. Думаю, им недолго осталось.
Экко был спокоен и осторожен, такими были и налеты, которыми он руководил. Но без него во главе стаи встал кто-то другой, менее сдержанный, и он рано или поздно все развалит. Наверняка Экко в курсе, что его зам не так хорош. Узнав о таком «грязном» налете, он может наконец согласиться на сделку до того, как поджигателей в самом деле изловят. Так, по крайней мере, решила Кейт.
Она надеялась, что Экко испугается и занервничает, потому что не знала, что этот налет прошел ровно так, как был спланирован: ярко, дерзко и со множеством следов, которые связали бы поджигателей с делом о взрыве на складе и окончательно сняли бы подозрения с Гласк и Джинкс.
Узнав подробности о налете, Экко понял, что план Ренаты продолжает воплощаться, хотя он так и не успел передать поджигателям наводку. Видимо, Джинкс отправилась к Гласк и узнала все сама, а потом помогла Шраму подготовить нападение, как и обещала. Увидев на зарисовке, что они работают вместе, Экко понял, что у них все в порядке. Огромный камень свалился у него с души: теперь он знал, что снаружи все под контролем.
Он посмотрел в глаза Кейт и мысленно произнес: «Я уверен в себе и своих людях, Кейтлин. А что насчет тебя? Единственная, кому ты можешь доверять, сидит сейчас в Омуте вместе со мной». Он не сказал ни слова, но Кейт уловила каждое.
– А где агент Камилла? – спросил Экко. – Я думал, она меня допрашивает.
Вместо ответа Кейт ткнула пальцем в зарисовку с девушкой в капюшоне с нашитыми лоскутами в виде зубов.
– Это ведь Джинкс, так?
Экко посмотрел и пожал плечами.
– Не похожа.
– Я все понять никак не могу, Джинкс стреляла в тебя, а ты взял ее в стаю?
– Она никогда в меня не стреляла, – сказал Экко и это было отчасти правдой: она никогда не целилась ему в голову, только в бронежилет или туда, где рана вышла бы не смертельная. Все ранения, все убийства во время стычек были случайностями или жизненной необходимостью. С обеих сторон.
– Ну в тебя может и нет, вы все-таки вместе росли. Но твои друзья ее вряд ли волновали, – сказала Кейтлин. – Мне интересно, когда ты спишь с ней, ты думаешь о своих товарищах, которых она убила?
– Нет! – ответил Экко, посмотрев на нее, как на ненормальную. – Что у тебя вообще в голове, Кирамман?
Кейт только и надо было вывести его на эмоции, чтобы нанести следующий удар.
– А у тебя? – спросила она, ничуть не смутившись. – Ты такой же психопат, как она, вот в чем дело! Одно отличие: ты волнуешься о своих друзьях, а для нее они просто говорящие куклы. Ты заперт тут, а Джинкс там, с ними, наверняка готовит очередную авантюру по штурму Омута. И мы оба знаем, что с жертвами она считаться не будет. Сколько твоих она погубит, пока ты тут строишь из себя дурачка, а?
Экко откинулся на спинку стула и Кейт ощутила, как между ними словно захлопнулась дверь. Все, что она говорила дальше, отскакивало от него, как от стены, но Кейтлин не собиралась сдаваться: она поняла, что нащупала брешь.
***
– Знаешь, что погубит Пилтовер? – спросила Джинкс у Шрама, пока они летели на доске по верхнему городу.
Была ночь, Шрам огибал освещенные фонарями участки держался темных переулков. Он резко свернул, изогнувшись всем телом, и Джинкс, стоявшая на доске перед ним, еле успел повторить движение: у нее и с Экко такие поездки выходили паршиво, а со Шрамом и того хуже. Вастайи держал ее за талию, и она до сих пор не разбилась только потому, что ему хватало силы рук, чтобы удержать ее на весу, если она соскакивала.
– Коррумпированные власти? – предположил вастайи.
– Давай сюда, – Джинкс указала рукой на соседнюю улицу, и он снова повернул, в этот раз плавнее. – Нет, Шрам, Пилтовер погубят балконы! Ты только посмотри на это.
Они пронеслись мимо улиц с богатыми многоквартирными домами, где стены словно состояли из стекла: в каждой квартире был балкон, с витражами, обычный, с цветами, со столиками и креслицами, – разные, – но балкон обязательно был.
– Мне было тринадцать, когда я первый раз ограбила квартиру, войдя как раз через балкон. Вот сюда!…
Они свернули на улицу с домами победнее и залетели в одну из распахнутых дверей балкона. Это была квартира Лориса.
Они соскочили с доски и прошли внутрь, где из темноты на них вышел Лорис в одном нижнем белье. Он услышал шаги и подумал, что это воры, поэтому замахнулся битой, но Джинкс скинула капюшон и подняла руки.
– Свои! – крикнула она, на всякий случай пригнувшись так, чтобы бита попала по Шраму, а не по ней. Он крепкий, он выдержит.
– Какого черта, Джинкс? – спросил Лорис, посмотрев на нее, потом на вастайи с жуткой мордой, как у летучей мыши. Биту он все же опустил.
– Поговорить надо.
Они прошли в квартиру, Лорис включил свет и перед Джинкс предстало их с Вай жилище. В целом это было лучше, чем та кошмарная берлога, где она перебивалась в Зауне. Но ненамного.
Лорис ушел одеваться, а они со Шрамом осмотрелись.
Обои на стенах давно пора была заменить, паркет скрипел, на резных комодах с вензелями раскиданы пепельницы, которые не мешало бы вытряхнуть, газеты, одежда и прочий хлам. Джинкс даже заметила блестящие металлические наручники.
В самом чистом и пустом углу, словно священный алтарь, стояла подставка со сверкающими перчатками Вай. Над ними на стене висели ее медали и пояса за победы на ринге, каждый на специально вбитой для него полке.